Текст книги "Призвание миротворца (СИ)"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

…Никта вынырнула сбоку, обманным движением заставила Марка опустить меч на нижний блок, а затем подпрыгнула, изящно атакуя рубящим ударом в голову. На уход из-под атаки не осталось даже одной сотой секунды. Спасаясь, Марк ринулся грудью на противника, и меч ударил ему в голову не лезвием, а круглой гардой. От удара Марк покачнулся, но всё-таки сумел сбить хранительницу с ног, после чего упал сам, потеряв шапку и уже привычно провалившись в снег.

В разгорячённом состоянии боль не чувствовалась, но по лбу явно стекала кровь. Держа меч в боковой позиции, глядя, как хранительница сливается с вихрем для следующей атаки, Марк понял, что пора заканчивать. Он измотан и запутан, внимание и контроль теряются с каждой атакой.

Так что же остаётся: сдаться? Но если хранительница сражается за честь клана чародеев, её милосердие к противнику целиком зависит от них! Даруют ли они пощаду тому, кого считают убийцей своего соплеменника? Не похоже, чтобы они сильно сомневались в вине Седьмого миротворца.

А если поединок всё-таки не настоящий, и Никта всего лишь искусно притворяется? Тогда они тем более потребуют от неё казни убийцы!

«Значит… предательница Никта или нет, сдаваться бессмысленно, – решил Марк, сжимая меч и чуть двигаясь вбок, утаптывая себе дорожку. – Спаситель… я не знаю, о чём просить Тебя. Я просто не вижу выхода».

Краем глаза он взглянул на идеальное лезвие Логоса. Совершенная сталь, никогда не нуждающаяся в заточке, будто хотела подсказать ему какой-то секрет, но не умела говорить.

«Логосом убивали людей. Но им же снимали пелену вражды с глаз, не причиняя человеку вреда, – всплыли в памяти рассказы о священном мече миротворцев. – Первый миротворец… именно в его руках книжный свиток с учением о Пути Истины впервые превратился в меч. И именно тогда, когда тот бросился защищать людей от хаймаров и легионеров тьмы… И что же, что?»

Мысли начали путаться, как только Марк уловил тёмный силуэт Никты, заходящей сбоку. Она ещё выбирает способ атаки, есть секунды три, чтобы найти решение!

«В руках Первого миротворца Логос рассекал тела кровожадных даймонов крови, но не причинял вреда легионерам… Как это возможно в безумной стремительной схватке?»

«Он просто не хотел их убивать. У него не было ни капли ненависти к этим обманутым людям, избравшим нечистый путь…»

…Тень вылетела из вихря, скользя лезвием снизу-вверх – чётко подрубая кисти рук. Марк с трудом сбил коварный удар, но вместо того, чтобы отпрыгнуть, вырваться из невыгодной позиции, низко пригнулся и нанёс боковой полосующий удар…

«Ни капли ненависти, Никта. Кем бы ты ни была сейчас, кем бы ни стала в будущем. Даже если бы ты превратилась в нежить, и я был бы вынужден убить тебя из милосердия, я сделал бы это без капли вражды. Мы когда-то враждовали с тобой и оба извлекли из этого страшный урок. Теперь всё будет иначе».

Его руки сотряслись от сильного удара Логоса, проходящего отточенным лезвием по животу Никты. Сотрясение мгновенно передалось в грудь, в голову, Марк замер потрясённый и ошеломлённый. Отброшённая ударом хранительница неловко пятилась, стараясь удержаться на ногах, затем остановилась и осела, тяжело дыша. Меч её опустился.

С ужасом Марк глядел на неё и на снег у её ног, боясь увидеть на чистой белизне красные капли. Но это им овладел обычный человеческий страх, не слышащий доводов глубокого мистического чувства, говорящего, что Марк таки раскрыл секрет Логоса…

Наследие Первого миротворца, спустя целое поколение, возродилось в руках Седьмого.

Удар, который должен был прорубить девушку до позвоночника, не причинил ей ни малейшего вреда. То же самое глубинное чувство подсказывало Марку, что даже синяка на её теле не останется.

Хранительница поднялась и обернулась к лесным чародеям:

– Вы всё видели! – крикнула она. – Поединок Правды закончен: Маркос победил и он невиновен! Если кто-то захочет это оспорить, тогда пусть вызовет на поединок меня!

От группы фигур отделился высокий чародей в чёрной шубе и медленно подошёл к месту поединка. Марк всё ещё пребывал в шоке. Ему было всё равно, для чего чародей берёт из его рук Логос, тщательно изучает лезвие, проверяет остроту и, наконец, возвращает меч обратно. Потом с минуту смотрит Марку в глаза, стремясь понять, что скрывается за оболочкой его серых глаз, опьянённых схваткой и, кивнув головой, возвращается к своим.

Марк поднялся. Никта успела сходить к чародеям, о чём-то с ними переговорить и вернуться к нему. Глаза её сияли. Тёплый, ободряющий взгляд не оставлял даже призрачного намёка на то безумно-холодное выражение, которое таилось в них во время поединка.

– Они поверили, Маркос, – с улыбкой сказала она. – Этот чародей был тем, кто громче всех настаивал на мести за Дальмара. А сейчас он сказал, что твои глаза не лгут.

– А та юная чародейка, что порывалась в бой? Она тоже поверила? – зачем-то спросил Марк.

– Поверили все, Маркос. Кроме одного человека.

– Хозяйки?

– Нет. Все, кроме Амарты.

В ушах зашумел налетевший порыв ветра, когда Марк услышал это имя.

Глава восьмая. Дороги сходятся

(Спящая сельва)

Наутро жар стих. Вельма всё ещё была слаба и даже приподняться на своём ложе ей было трудно. Она не помнила, как её спустили вниз, но знала, что пик её болезни уже позади, а зелья и снадобья травников клана быстро восстановят силы. Это особенно злило. Подлый колдун из Тёмного Круга уже дважды сделал ей этой болезнью коварную подножку. В первый раз из-за этой напасти она не успела попрощаться с отцом. Во второй – не смогла выйти на поединок, которого так желала. Вместо этого её заставили молча смотреть на жалкие трюкачества миротворца и его хранительницы.

– Вас всех провели, как мелисских ротозеев, – Вельма бросила Хозяйке Леса гневный упрёк, едва открыла глаза. – Неужели никто из вас не понял, что они не собирались причинить друг другу вред!

– А разве смысл Поединка Правды в увечьях? – мягко ответила Хозяйка. – Разве эта традиция предков существует не для поиска истины?

– И что с того? Вы нашли её? Да вас разыграли!

– Даже Лаван признал, что миротворец доказал свою невиновность.

Доводы наставницы Вельму только злили.

– До чего вы все наивны здесь в сельве! Я не раз сталкивалась с Седьмым миротворцем, и знаю свойства его меча. Эта магическая штуковина способна и на трюки почище.

– Суть не в мече, Вельма, а в сердце того, кто держит его в руках. Поединок Правды был нужен лишь для того, чтобы увидеть сердце этого аделианина. Понять, что его наполняет. Этот человек не убивал Дальмара.

На губах чародейки появилась кривая усмешка, но прежде, чем она бросила Хозяйке новый упрёк, та проговорила:

– Но мне не убедить тебя в этом, Вельма. Потому что ты очень хочешь, чтобы убийцей оказался именно Маркос. Когда-то ты враждовала с ним. Потом смирилась с его существованием, осознав, что он тебе не враг. Однако смерть и завещание твоего отца вновь пробудили в тебе давнюю ненависть. А теперь её разогрело убийство Дальмара. Ты вновь обращаешься к старому идолу мести.

– Это моя жизнь, – прошептала Вельма с усталым безразличием.

– Разве мало тебе было скорбей? Разве мало болей ты перенесла, чтобы понять, куда приводит твоя жажда отомстить?

– Это моя жизнь, – повторила Вельма. – И моё проклятие. Я не могу стать иной. Меня никто не изменит. Я не верю ни в твоих духов сельвы, ни в аделианского Спасителя, – глядевшая до сих пор чётко в распахнутые ставни, Вельма обратила взгляд изумрудных глаз к Хозяйке. – Я никогда не прощу миротворцам то, что они сделали с моей семьёй. Пусть Маркос и не имеет к этому отношения, но он миротворец… Долго он в сельве не задержится. Раньше или позже он двинется на юг. И я последую за ним.

– Вельма…

– Я не собираюсь его убивать. Но если вдруг окажется, что он может стать причиной возрождения проклятия миротворцев… я сделаю это с чистой душой.

Хозяйка смотрела на неё с осознанием собственного бессилия перед тёмной страстью, пленившей её воспитанницу.

– Если найдётся человек, который сумеет заглянуть в самую бездну твоего сердца… и полюбить тебя настоящую… – промолвила она словно в пророческом озарении. – …Царящая в тебе тьма будет рассеяна… и путы древней вражды, связывающие тебя, будут сорваны.

Вельма скривила губы:

– Спасибо, что пытаешься ободрить меня. Но я перестала верить в сказки ещё в день убийства моей матери. И если человек, о котором ты говоришь, и впрямь существует… то мне он не нужен. Меня устраивает живущая во мне тьма. И путы древней вражды уже давным-давно стали мне родными.

* * *

Марк сидел на полу своего древесного жилища с оголённым торсом, прикладывая ко лбу мешочек со снегом. В это же время Лейна умело обрабатывала его раны.

– Тонко, очень тонко, Никтилена, – проговорила она, размазывая по узкой полосе раны зеленоватую мазь. – Заживёт, даже шрамов видно не будет. Всегда поражалась, как у тебя это получается.

Никта стояла у входа, сложив руки на груди и вдумчиво глядя перед собой: ни на Марка, ни на Лейну, а как бы сразу на них обоих, как на целостную картину. Марк сидел к ней спиной и не мог её видеть, но после всего пережитого на высотах сельвы идеально чувствовал её присутствие. Её личность представляла собой единство неких противоположностей; если бы Марк был магом, он бы назвал это сочетанием стихий огня и воды. В прежней Никте, импульсивной и целеустремленной, был только огонь. Горячая, почти одержимая идея достичь своего призвания, взойти на пик своей славы, едва не погубила её когда-то. Они шли рука об руку как соратники, но их отношения не переросли ни в любовь, ни в крепкую дружбу. Марк рвался к своей цели, она к своей. И когда их пути пересеклись, внутренний скрытый конфликт перерос в открытую вражду.

Теперь он видел, в чём именно она изменилась за это время. Прежний огонь в ней не угас, а разгорелся ещё сильнее. Но теперь, направленный умиротворённым течением воды, он медленно влёк хранительницу к морю её мечты. Чем обернётся это тихое стремление, когда она будет в двух шагах от своей цели? Предугадать невозможно. Таинственность хранительницы стала ещё тёмней, в её словах, глазах, движениях Марк чувствовал второе дно – глубинный смысл, который она сама, наверное, не вполне осознаёт.

Марк не впервые поймал себя на мысли, что невзирая на всю неповторимость этой девушки, он никогда не смог бы её полюбить. Она создана не для любви и семейной жизни. Хотя… Интересно, каким будет тот человек, с которым эта лесная нимфа свяжет свою жизнь?

Светловолосая Лейна была полной её противоположностью. Мечтательная, но не слишком целеустремлённая, она была готова довольствоваться тем, что преподносит ей судьба, не жалуясь на неё и не прося многого. Она ни за что не хотела раскрывать истинные причины, по которым покинула родной дом и предпочла судьбу скиталицы, но эта тайна не делала её образ мрачным, как в случае с Никтой.

– Почему ты мне сразу не сказала, что моим противником будет Амарта? – спросил Марк хранительницу.

– Я сама узнала об этом только перед самым поединком. А там – не хотела тебя страшить ещё и этим.

– Убитый моим мечом чародей был её дядей – братом её матери. Странное совпадение.

– Было бы очень хорошо, если бы это оказалось совпадением. Но я уверена, что кто-то за этим стоит. Кто-то необычайно искусный как в магии, так и во владении мечом. И к тому же – очень быстрый в своём передвижении.

– Кто это может быть?

– Думай, Маркос. Это тот, кто хочет, чтобы ваша вражда с Амартой разгорелась вновь. Кто-то, кому очень надо возродить Проклятие миротворцев.

– Саркс? – тихо произнёс Марк.

– Саркс – это дух, он ничего не может без тела. Но… – хранительница взглянула на Марка с подозрением, будто в нём затаилось что-то чуждое и очень недоброе. – Саркс, скорее всего, способен знать твои мысли и переживания… и уж конечно твоё местопребывание. И передавать свои знания третьему лицу.

Марк невольно сжал приложенный ко лбу мешочек со снегом: по лицу пробежали сразу две струйки талой воды.

– Я не думал об этом. Это действительно возможно. И только одна магическая наука может установить с ним связь – некромантия!

– Верно. Но ни один некромант не сунулся бы в сельву, где его ненавидит всё сущее. Это кто-то… кто-то поистине необъяснимый!

Марк удручённо вздохнул.

– Если он действительно таков… то нам никак не уберечься от его ловушек.

– Даже если так… Сегодня ты доказал, что любую подлость врага можно обратить во благо. Благодаря Поединку Правды вражда между Лесным Воинством и лесными чародеями приутихнет. Ты, воин, сражающийся на стороне Морфелона, проявил уважение к их клану. Для притесняемых и презираемых лесных чародеев это очень важно. Скоро об этом поединке узнают другие кланы. Как знать, может быть, твой акт уважения станет сигналом для общего примирения.

– Хотелось бы верить, – промолвил Марк и тут, вспомнив, о своём намерении, поднял голову. – Теперь-то твои Старшие меня отпустят?

Никта улыбнулась: ободряющее влияние её улыбки передалось и Лейне, деликатно молчащей во время разговора. Она мигом подняла к подруге взгляд небесно-голубых глаз с горящей в них тягой к новым странствиям.

– Только не говори, что это дело касается только тебя и Маркоса! – с шутливой сварливостью проговорила плеонейка.

– Элейна… – мягко отозвалась хранительница.

– И что здесь я нужна больше, чем в вашем походе в Мелис! – добавила девушка настойчиво. – Ты забыла: мы связаны узами воительниц!

Никта перевела взгляд на Марка.

– Видишь ли, Маркос, мы с Элейной настолько сдружились за эти годы, что нас теперь не разорвать. Поверь, она хорошая помощница в походе…

– Да, конечно, конечно! – подхватил Марк тут же спохватившись, что слишком бурно выражает согласие.

* * *

Через три дня, закинув за спину вещевые мешки, Марк, Никта и Лейна отправились в путь. Кожаный доспех наёмника Дубового Листа, подпорченный в схватке у Раздорожной Таверны, после Поединка Правды пришёл в полную негодность: Марк разжился в Лесном Воинстве шерстяной туникой и зеленоватым матерчатым плащом. Лейна предпочитала путешествовать в холщовых штанах, плетёной жилетке и накидке из лоскутков зелёной ткани, подобных ивовым листьям. Хранительница оставалась верна своим длинным коричневым одеждам, прихватив в дорогу шерстяную накидку.

Прежде всего Марку предстояло наведаться в лагерь наёмников. Сотник Фест знал от Сурка, что его Подорлик находится в Лесном Воинстве, и Марк уже получал от него весточку с требованием вернуться в лагерь немедля, как только встанет на ноги. Лесной стрелок Береван, передавший весть, хмуро намекнул, что вряд ли морфелонский воевода позволит ему так просто покинуть лагерь и посоветовал вовсе не соваться в это «логово цепных псов Кивея».

– Получается, Лесному Воинству легче уживаться с лесными чародеями, чем с единоверцами из Морфелона, – поделился Марк мыслями с Никтой. – Давно вы так враждуете с морфелонцами?

– Многое изменилось с приходом к власти наместника Кивея, – ответила хранительница. – После долгого правления старого и немощного короля народ с восторгом воспринял приход решительного правителя. Кивея хотели короновать ещё прошлым летом, но он дал слово, что не примет корону до тех пор, пока не сломит упорство врагов в Спящей сельве. Это смелое обещание подарило ему новых приверженцев среди простого народа и лояльность самого влиятельного человека в королевстве – князя Радгерда, покровителя замка Сарпедон. Ходят слухи, что Кивей пообещал отдать Спящую сельву под его крепкую руку. Это будет самым страшным бедствием для этого края.

– Я уже не раз слышал о Сарпедоне и его воинах. Их боятся и ненавидят. Кто они вообще такие?

– При старом короле Морфелона Сарпедон не имел такой власти как сейчас. Это была боевая школа королевства. Рыцари Сарпедона были личной охраной короля, а стратеги – его глазами и разумом. Они составляли военные карты, проводили расследования в провинциях и распутывали заговоры. Нынешний наместник Кивей и его свита дали сарпедонцам бесконтрольную власть. Особенно отличился Сарпедон в подготовке Глашатаев Войны – эти и распространяют в войсках, городах и селениях слухи о мерзкой нелюди, подлежащей истреблению. Прикрываясь словами веры в Путь Истины, они учат людей видеть врага в каждом, кто живёт не так, как они. Прививают слепую веру в богоизбранность Кивея и в то, что каждый, кто выступает против него – враг королевства.

– Учат ненавидеть, – прошептал Марк, вспоминая неприязнь, какую он испытывал, когда слышал речи Глашатаев Войны в лагере наёмников. – Интересно было бы поговорить с кем-нибудь из сарпедонцев.

– Зачем? Правды от них никогда не услышишь. А если скажешь что-то крамольное, им ничего не стоит упрятать тебя в тюрьму. В открытый бой с ними тоже не стоит ввязываться. Боевая школа сарпедонцев считается лучшей в королевстве. В её основе лежит холодная голова и одурманенное сердце.

– Это как?

– Лучшим воином у них считается тот, кто всегда сохраняет холодное самообладание и при этом опьянён жаждой вершить справедливость. По сарпедонским правилам.

– Расчётливый фанатик? Ты права, пожалуй, это худшее, что может быть, – согласился Марк.

До лагеря наёмников было два дня пути. Всё это время Марка, Никту и Лейну сопровождал Береван с тройкой стрелков. Местность, близкая к морфелонским заставам, была опасной. Оружие держали наготове. Меч-свиток Марк хранил на поясе в матерчатой сумочке. На плече Лейны покоился изящный лук, а за спиной – колчан и две лёгкие парные сабли. Никта как всегда обходилась своим слабоизогнутым мечом и метательными кинжалами, размещёнными в ремешках на поясе, бёдрах и голенях.

Не доходя до вырубки, за которой располагался лагерь наёмников, Береван приказал остановиться и ждать.

– Твой приятель просил передать, чтобы ты не лез в лагерь без него, – небрежно бросил он. – Жди здесь.

Ждать пришлось около получаса. Береван был одним из немногих лесных воинов, который мог заходить в боевые лагеря Дубового Листа. Остальные рисковали попасть под арест, поскольку усилиями Глашатаев Войны Лесное Воинство приравнивалось к повстанцам.

Береван вернулся, приведя за собой широкоплечего воина в меховой накидке. Марк узнал его издали.

– Здравствуй, Сурок.

– Вот и свиделись, Подорлик!

Широко улыбаясь, морфелонский воитель крепко обнял побратима. Простецки радостное лицо Сурка, впрочем, не утратило хитроватого блеска в глазах.

– Как я рад, дружище, ты меня к жизни возродил! О, и твои спасительницы с тобой! – Сурок с неприсущим его простоватому виду почтением склонился перед девушками. – Вы спасли моего лучшего друга, и теперь я вам верен навек! Кстати, тогда у Раздорожной Таверны мы так и не познакомились. Меня зовут Сурок. А вас, прекрасные воительницы? – широкоплечий парень поочерёдно взглянул на девушек.

Никта промолчала, будто занятая изучением облика Сурка, а Лейна задорно рассмеялась, похоже, довольная комплиментом.

– Это Лейна из Плеонии, а это Никта, родом из Спящей сельвы, – вставил Марк в возникшей паузе.

– Никта? Та самая? Дочь Сельвана? – изумился Сурок. Как и многие морфелонцы он должен был не раз слышать о легендарном предводителе Лесного Воинства, героически погибшем в Эпоху Лесных Войн.

– Заслуги отцов не делают детей достойными восхищения, – не холодно, но очень сухо ответила хранительница, будто не совсем доверяя морфелонцу. – Я слышала о тебе от Подорлика. Твоё прозвище тебе не подходит.

– Э-э-э, – протянул, улыбаясь во весь рот, наёмник, – ты на зубы мои посмотри, а ещё спроси, как я поспать люблю и какой я запасливый, тогда всё поймешь!.. Славно, с вами я познакомился, с вашим проводником давно знаком, а как остальные?.. Э-э, понятно, вы славные ребята.

Трое спутников Беревана стояли в отдалении, накинув капюшоны. Меньше всего им хотелось открывать лица и знакомиться с морфелонским наёмником.

Говорить о грустном не хотелось, но Марк не мог не спросить:

– Я слышал, твои четверо полегли у Раздорожной, кто именно?

Сурок вздохнул.

– Ификл, Буйный, Барсук и Волчек. Ещё тот парень местный, которого я «лохматым» называл. И девчонка одна, Хвея, чёрненькая такая, помнишь? Двое твоих, Олень и Бедовый ранены были крепко. Но ничего, поправились, уже в строю…

– А что Фест говорил?

– А что он мог сказать? Всыпал мне от души, недельного жалования лишил, а потом ещё заставил выгребные ямы чистить, – Сурок хотел брезгливо сплюнуть, но, взглянув на девушек, передумал. – Само собой, я больше не десятник. Но на тебя он не в обиде – всё-таки против героя не попрёшь. О тебе все говорят в лагере. Спасти восьмерых девчонок из лап лесных чародеев – это знаешь ли!

Марк опустил взгляд, уставившись в сырую землю. Правду об этой истории раскрывать не хотелось. Он откроет её Сурку, но как-нибудь в другой раз.

– Это ты герой. Ты пытался спасти меня. Ты вывел людей из леса. И то, что с тобой так обошлись…

– Да брось, забыто. Я и так уже вещички собрал. Нога зажила, хоть и побаливает вечерами. Ухожу я из лагеря. Тебя вот только ждал. А ты теперь куда потопаешь?

– Сначала в Мелис, а там как получится.

– В Мелис, вот как! – Сурок поджал губы. Поглядел искоса на девушек, затем снова обернул взгляд к Марку. – Слышь, а можно я с тобой пойду? Я уже, считай, освободился, а идти, веришь ли, некуда. Жизнь как в тумане, бредёшь, бредёшь, а куда не знаешь, – глаза Сурка округлились, взгляд приобрёл комично-жалостливое выражение. – Возьми меня, а? И вы, воительницы, если не против…

– Это Подорлику решать, – коротко ответила Никта, но в этой фразе Марк мгновенно ощутил её холодность по отношению к морфелонцу, граничащую с недоверием.

– Маркосу. Можешь говорить открыто, он знает, кто я, – сказал Марк. Он ещё не рассказывал Никте о том разговоре с Сурком у Раздорожной Таверны и сейчас, похоже, её удивил.

«Хороший он всё-таки парень, – подумалось Марку. – Беспокоился обо мне, не уходил из лагеря, пока меня не дождался».

Он всей душой желал взять Сурка в компанию. Несмотря на некоторые особенности характера морфелонца, порой раздражающие, он успел с ним здорово сдружиться в рядах наёмников. Единственный друг был отдушиной, скрашивающей одиночество в тогдашних серых буднях. Кроме того, его опыт и боевые навыки могли существенно пригодиться в грядущем походе.

Так в чём же дело? Неужели единственное препятствие – это странная интонация Никты?

– Хорошо, Сурок, я только за. Но как быть с увольнительной от Феста?

– Да я… да мы с тобой сейчас же всё и решим! – воодушевился морфелонец. – Прямо сейчас зайдём к старикану, грохнем по столу, и гуляй душа по всей Каллирое! Идём! Только вам, девушки, не стоит с нами ходить.

– Это ещё почему? – вздорно бросила Лейна.

– Да у нас там эти… – лицо Сурка приобрело заговорщицкий вид. – Сарпедонцы поселились.

– Поселились? Ну и что с того? Ты ведь никому не рассказывал о моём настоящем имени? – спросил Марк.

– Да за кого ты меня держишь, Подорлик? Что я, пьянь какая, чтобы выболтать такое! – возмутился Сурок. – Чародейка тут одна в лагерь проникла. Тебя искала. После того сарпедонцы и сидят у нас безвылазно.

– Что за чародейка? – насторожился Марк.

– А лешаки её ведают! Сбежала, гадина. Мы за ней, а она на нас вепря натравила, да такого огромного, что в жизнь не видел. Одного сарпедонца и двух наших так избодал, что до сих пор в лазарете отлёживаются.

– Зачем я мог понадобиться лесной чародейке? – нахмурился Марк. Он уже понял, кем была эта чародейка, но виду не подал. Рановато убеждать воинственного морфелонца в том, что не все лесные чародеи бездушная нелюдь.

– Дело понятное. За Раздорожную Таверну поквитаться хотела – столько добычи у неё увели.

– Скорее уж за того чародея… Кстати, ты не видел, кто его убил?

– А он что, окочурился? – по-простецки удивился Сурок. – Мои арбалетчики его хлопнули, да только я не думал, что насмерть. Всего-то ногу подранили. Такого матёрого колдуна надо с ног до головы болтами утыкать, чтоб завалить…

– Ладно, давай вперёд топай, я за тобой, – сказал Марк, чувствуя себя неловко перед Никтой и Лейной за своего приятеля.

Подождав, пока Сурок отойдёт шагов на тридцать, Никта бросила на Марка неодобрительный взгляд.

– Ты ему доверяешь?

– Он спас меня в Раздорожной Таверне, когда меня вольный охотник чуть не удушил. Вернулся за мной, хотя я приказал ему уходить со всеми. Дрался с солимами, пытаясь меня спасти. После такого сложно не доверять.

– Неплохой парень, – снисходительно кивнула Лейна, и Марк был ей благодарен за эту поддержку. – Нагловатый, конечно, и много о себе думает, но это терпеть можно.

Никта поглядела на них обоих с проступающим негодованием на лице.

– Вы что, оглохли? Не слышали, как он отзывается о лесных чародеях, о людях?

– Он такой же, как и все, Никта, – терпеливо ответил Марк. – Погоди, дай ему время, люди так быстро не меняются.

Хранительница отвернулась.

– Как знаешь. Это твой поход. Ты сам подбираешь себе попутчиков. Идём. Не думай, что мы оставим тебя одного в лагере с сарпедонцами.

Простившись с Береваном и стрелками Лесного Воинства, друзья вышли из сельвы. За межой леса падал мелкий снежок. Сурок, видимо, предупредил дозорных, что идут свои, так что в лагерь вошли без задержек.

– Поговори сперва ты со стариканом, – предложил Сурок. – А мы тебя в сенях подождём.

При появлении Марка сотник Фест подскочил со скамейки, отбросив щётку, которой начищал сапоги, и выплюнув куриную ногу. Крепко по-родственному обняв своего бойца, старый вояка принялся расспрашивать его о здоровье и о жизни в плену. Именно как плен, не иначе, понимал сотник пребывание Марка в городке Лесного Воинства. Марк отвечал скупо, стараясь не упоминать ничего, что видел в лесном городке, радуясь, что не нужно отчитываться за свою безрассудную вылазку в Раздорожную Таверну.

От Сурка Фест уже знал о намерении Марка покинуть ряды наёмников и за его боевые заслуги был готов отпустить его без месячной отработки. Но отпускать не хотел.

– У нас тут славные дела намечаются, Подорлик! Такие как ты позарез нужны. Обещают вдвое плату поднять, если к лету закончим. Кстати, – сотник сунул Марку увесистый кошелёк. – Тут твоё жалование за последние месяцы службы, включая время, проведённое в плену.

Марк взял деньги, но от дальнейшей службы вежливо отказался. Убедившись, что звонкой монетой этого бойца не удержать, Фест зашёл с другой стороны.

– Ну вот, и кому же со злой нечистью воевать, если все храбрецы разбредутся? У нас нешуточная битва с нелюдью чародейской намечается. Как только снег с дорог сойдёт – пойдём кланы лесных чародеев громить. Ответят выродки за всех девчат похищенных и в жертву принесённых!

При этих словах к щекам Марка прилила кровь.

– Это неправда, – твёрдо сказал он. – Лесные чародеи не приносят человеческих жертв. Они берут заложников, чтобы заставить уйти морфелонских подданных, которые подзуживают против них Дубовый Лист.

– Ты это что сейчас сказал, Подорлик? – после короткой паузы недобро нахмурился Фест. – Это тебе в плену уши прочистили? Так эти скоты из Лесного Воинства, прямо тебе скажу, давно веру предали и с чародеями сдружились. А чародеи эти – изверги, каких ещё свет не видывал!

Марк уже был не рад своей попытке рассеять невежество старого сотника.

– Это не так. Чародеи давно сложили бы оружие, если бы морфелонские отряды не сжигали их селений и не оскверняли святынь…

– Да ты совсем одурел, Подорлик! – Фест грозно вскочил и грохнул по столу так, что опрокинулась бутыль с кислым вином и подскочила тарелка с недообглоданным куриным остовом. – Тронулся умом в логовище этих отщепенцев! Знаешь, как чародеи с нашими пленными поступают?

– Знаю. Но у них не было бы на то причин, если бы воины Дубового Листа не устраивали бесчинств на их земле…

– Их земле!.. – задохнулся от ярости Фест. – Слышишь, Подорлик, – заговорил он, совладав с собой, – если бы мы не рубились с тобой бок о бок, разворотил бы я тебе всю морду за такие речи… а потом отдал бы под суд как мятежника… Мои друзья, мои славные побратимы! Сколько вас полегло от этой коварной нелюди! А эта морда ещё смеет оправдывать ваших палачей! – взмолился, обращаясь к павшим, старый сотник.

Марк стоял, неприятно удивлённый тем, во что вылилась его слабая попытка донести глас рассудка до ума бравого военачальника. Что он может доказать старому вояке, сердце которого окостенело от бесконечных бед и скорбей, связанных с этой бессмысленной войной? Разве поймёт он хоть что-то о природе солимов, если лесных чародеев принимать за людей не желает?

– Не чародеи принесли войну в этот край, – только и вымолвил Марк.

Для сотника это был последний удар.

– Предатель… пошёл вон!

Марк вышел из дома военачальника в расстроенных чувствах. Сурок, похоже, подслушивал, потому как ничего не спросил, а сразу юркнул в дверь к Фесту, чтобы поскорее закончить с формальностями и покинуть лагерь.

В сенях хохотали несколько молодых наёмников, пытавшихся завязать разговор с Лейной и Никтой. Вели себя парни сдержанно, наслышанные о суровых нравах девушек из Лесного Воинства.

Марк прошёлся по утоптанной земле, чуть поостыв на морозе.

«Вот только так, в беседе с простыми незакостенелыми воинами и можно победить этот дух вражды. Везде одно и то же: у одного рьяная вера в Путь Истины превращается в ненависть ко всем инакомыслящим. У другого потеря близких людей одурманивает голову, заставляя мстить всем без разбору. Третий готов безоглядно видеть нечисть в каждом человеке, на которого укажет поучительный перст самодура с королевским гербом…»

Со стороны помоста, вокруг которого стоял на морозной стуже наёмный люд, доносился чей-то визгливо-воинственный голос. Подойдя ближе, Марк увидел Глашатая Войны в лисьей шубе поверх храмовых одежд. Рядом с ним на морозном ветру развевалось знамя с изображением кабаньей головы с вонзённым в глаз мечом – символ кары всем бунтующим и непокорным.

– Не страшитесь ни копий солимских, ни магии чародеев лесных! – свирепо, с привыванием взывал Глашатай. – Бейте, истребляйте нелюдь нещадно, неважно, рыкает ли она или говорит человеческим голосом! Не бойтесь и не страшитесь злокозненных вражин – лесных чародеев! Это они боятся вас, потому и собрали весь сброд отъявленных душегубов: вольных охотников, лесовиков, бесцветных и прочих. Не верьте тем лжецам и предателям, что говорят, будто лесные чародеи такие же люди, как мы. Они давно возложили свои души на алтарь мерзких духов нечистых, продали бессмертную душу ради гнусного колдовства!

Кулаки сжались сами собой. Подошла Лейна, и Марк увидел, как накалились её глаза. Кажется, она впервые так близко видела одного из тех, кто причинил больше горя народам сельвы, чем даймоны Хадамарта.

– Знаю, какие толки ходят среди вас, воины великого королевства! Многие из вас тоскуют по дому, по семейному уюту и домашней похлёбке. А я говорю вам – не время думать о мире, когда сельва содрогается от бесчинств проклятущей нелюди! Не время отсиживаться в городах и селениях, когда страшная угроза Багровых Ветров надвигается на наш многострадальный край. Достойно ли верного Пути Истины оставаться в стороне и потакать врагам рода людского, подобно лживым изменникам, называющим себя Лесным Воинством? Вновь и вновь призываю вас, верные Спасителя, очищать эту землю от нечисти солимской и от её подлых прихлебателей! Сам Всевышний избрал вас для этого дела! Вы – Его карающая длань, что подвергнет наказанию кланы лесных чародеев! Предавайте их мечу, сжигайте их отвратительные жилища, разрушайте их богомерзкие алтари – искореняйте их род под корень! Всем им, так или иначе, быть ввергнутыми в вечную тьму гадесову, так пусть же не смущает вас уничтожение их тел, ставших орудиями самого Хадамарта!