Текст книги "Современная японская новелла 1945–1978"

Автор книги: Осаму Дадзай

Соавторы: Кэндзабуро Оэ,Ясуси Иноуэ,Савако Ариёси,Дзюн Исикава,Масудзи Ибусэ,Сётаро Ясуока,Морио Кита,Ёсио Мори,Харуо Умэдзаки,Такэси Кайко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 46 страниц)

– Вот здорово. Это уже просто подлость.

– Послушай-ка. Если бы мать узнала, как ты сейчас живешь, что бы она подумала? Работаешь до полуночи, копишь деньги по крохам. Она наверняка сказала бы, что не нужны ей деньги такой ценой. Да и Нобу тоже.

Кэндзи глубоко закусил нижнюю губу.

– Это подлость, то, что ты говоришь. Мы же условились: дать Нобу окончить дневную школу и устроить ее на приличную службу. Ты говоришь, в вечернюю. Это значит поставить ее в такое же положение, в каком сейчас мы с тобой, так?

– Вечерняя школа тоже школа, – ответил он, чувствуя себя негодяем.

– Чепуха! Ты прекрасно знаешь, что вечернюю школу никто за школу не считает. Там до выпуска доходит меньше трети. И ты хочешь, чтобы сестра училась в такой школе?

– А сам-то ты зачем в вечернюю ходишь? Да еще подвизаешься в ученическом совете.

Кэндзи опустил глаза. Лицо его мучительно скривилось.

– Ты пишешь в школьной газете, что вечерняя школа замечательная вещь. И ты же говоришь, что не хочешь отправлять свою сестру в вечернюю школу. Собственная сестра, значит, другое дело?

– Это подло. Ты не имеешь права так говорить.

От этих слов его горькое оцепенение из-за Тамиэ вдруг перешло в злость. Поднялось неистовое желание разом сдуть все, что осело и скопилось у него внутри. Он с ненавистью посмотрел на брата. Это из-за Кэндзи у них с Тамиэ все сорвалось.

– Я, значит, подлый, а ты какой? Ты же весь изолгался! – выпалил Микио, ощущая, как холодок ползет по спине. – Читал я эту твою газетную заметку. Что ты там говорил?

Как-то одна газета занялась проблемой сокращения числа учащихся в вечерних средних школах второй ступени и решила опубликовать серию материалов о ребятах, которые там учатся. Выбор пал на Кэндзи, о нем написали. Заметка была выдержана в доброжелательном духе, Кэндзи изобразили серьезным юношей, который не боится труда. Были названы и школа, и имя Кэндзи. Кто-то сказал ему о заметке, и он прочел ее.

– Говорил, что хочешь стать учителем. Хочешь стать учителем вечерней школы и попробовать серьезно учить таких же, как ты, учеников.

– Верно. Я правда этого хочу.

– А я говорю, врешь.

– Откуда тебе знать, что я думаю?

– Да ты просто хочешь выбраться из нынешнего своего положения. Кончишь университет, станешь учителем – какая разница, вечерняя школа будет или дневная. Уже будешь человеком другого мира, чем вечерники. Что толку, что ты с ними будешь в одних стенах, разница-то огромная. Ты посмотри хотя бы на наших учителей.

– Да неправда это!

– Точно тебе говорю. Да ладно, я не против. Скорее даже хочу этого. Потому что у тебя есть силы карабкаться вверх. Но мне противно, что ты все ищешь этому всякие обоснования. Я, мол, теперь знаю, какая замечательная штука вечернее отделение в этой школе. И хочу стать учителем вечернего отделения, чтобы продолжить дело. А я тебе говорю, все это вранье. Ты просто становишься в позу, больше ничего.

– Вот, значит, как ты обо мне думаешь?

Микио сделалось невыразимо скверно. Он уже сам не понимал как следует, что говорит.

– Может быть, сейчас ты действительно веришь в это. Так ведь выгодней. Нужно же какое-то знамя справедливости для собственного воодушевления. Но со стороны все это выглядит ужасно противно. Хочешь карабкаться вверх, карабкайся что есть сил. И уж не беспокойся тогда, как на это посмотрят!

Кэндзи смотрел на брата с удивлением и гневом, но вдруг усмехнулся.

– Красиво говоришь. Ну что ж, если ты так считаешь, пусть будет так. В общем, ты не желаешь посылать сестре деньги на учебу. В этом, видно, все дело. Но только если кто становится в позу, так это ты. Ну, да ладно. О Нобу я позабочусь.

Микио плеснул себе виски в стакан и залпом выпил. В янтарной жидкости тоже осела белая пыль. Ему почудилась комната в деревянном доме и фигура матери, склонившейся над горой надомной работы на столе.

– А знаешь, может, ты и прав. Но насчет Нобу я не могу иначе. Это же свои, родные! А тебе, я смотрю, давно уже невдомек, что такое родные. И мать тоже нельзя до бесконечности заставлять жить в этом городишке. Надо скорее перетащить ее сюда. Это хоть ты понимаешь?

– Понимаю.

– Не жалеешь ты ни мать, ни сестру. Себя и то не жалеешь, ничего тебе не хочется. Иначе разве стал бы ты жить с такой девкой?

Микио поднял голову.

– Ты о Тамиэ?

– Скажи, зачем ты с ней связался? Конечно, это, наверно, развлечение, но…

– Я смотрю на это серьезно.

– Ты знаешь, что она за девка?

– Это не имеет никакого значения.

– Имеет. В том, что ты несешь такую бессовестную чушь, она тоже виновата.

– Неправда это!

– Ты просто ничего не знаешь.

Кэндзи сжал кулаки и пристально посмотрел на брата.

– Она же спит с кем угодно. Она за кем хочешь побежит, если настроение будет. Это бы еще полбеды. Как ты полагаешь, на какие деньги она живет?

– Я знаю, на какие!

Он сказал, что Тамиэ работает в баре. Кэндзи покачал головой.

– Только для вида. Она там залучает мужиков побогаче и продается им. Ты что, слепой, что ли?! И все потому, что ей хочется погулять, а не на что.

– Это ты ничего не знаешь про Тамиэ. Она совсем не такая.

Но тут же ему вспомнился курчавый парень.

– Я бы молчал, если бы она любила тебя и вы жили бы вместе. Но у нее все навыворот! Сейчас она с тобой, а завтра уйдет еще к кому-нибудь. Если ты с ней не развяжешься, то станешь когда-нибудь таким же, как она, – пустым, безразличным, жестоким.

– Тамиэ не такая, – повторил Микио с дрожью в голосе.

– Она губит всех, кто с ней водится. Заражает наплевательским отношением ко всему на свете. У нас в классе кое-кто из-за нее уже бросил школу. Она нарочно это делает. Кто посерьезнее – прилипает к тому и губит. Так что когда она ушла из школы, я вздохнул спокойно.

Ему вспомнилось, что сказала Тамиэ: «Кэндзи-то мне нравился, да я ему не понравилась».

– Но ты же работал с ней в ученическом совете. Говорил, что она здорово работает. Может быть, она действительно любит погулять, но на самом деле она хороший человек.

– Дрянь она, – сухо возразил Кэндзи.

– Какое у тебя право судить других? Сам-то ты разве лучше?

– Нет, не лучше! Но про эту девку говорю тебе: она дрянь. Если будешь иметь с ней дело, сам станешь дрянью. Вот ты уже из школы хочешь уйти, про мать и сестру забыл.

– Тамиэ здесь ни при чем. Это мое дело.

– Неправда.

Он со злобой посмотрел на брата. Кэндзи ответил ему таким же враждебным взглядом. За спиной у Кэндзи висела густая пыльная мгла.

Он искал слова. Такие слова, которые помогли бы ему разбить Кэндзи и прогнать мглу.

– Я понял, чего ты боишься. Если я стану жить с Тамиэ, тебе одному придется заботиться о матери и Нобу. Может, и в университет не сможешь поступить. Вот о чем ты думаешь.

– Да ты что? Что ты говоришь! – Кэндзи переменился в лице.

– Именно так. Ты такой. Для тебя собственное благополучие важнее всего. Говоришь красивые слова, а суть-то именно в этом.

Кэндзи сжал кулаки от обиды.

– Значит, не веришь, что я о тебе беспокоюсь?

– Болван! За кого ты меня принимаешь! – И вне себя он запустил в Кэндзи стаканом. Стакан попал Кэндзи в бровь и со звоном откатился к двери. Оба одновременно вскочили и стали по обеим сторонам котацу, с ненавистью глядя друг на друга.

Скверно, что он сказал то, чего не думал. Но все-таки сказал, а раз сказал, следовательно, думал, хотя бы в глубине души. И это было совсем уж скверно. Кэндзи не отрываясь смотрел на него налитыми кровью глазами. Закушенные губы дрожали от сдерживаемого крика. Микио почувствовал, что приперт к стене, и от этого он перестал понимать самого себя. Его приперли к стене и Тамиэ, и младший брат. Он попытался вывернуться, и тогда-то окончательно обнаружилось, насколько он жалок.

Он стоял напротив Кэндзи натянутый, как струна. Но внезапно в нем что-то надломилось. Он застонал. Фигура брата расплылась у него перед глазами.

– Я хочу, чтобы ты понял. На самом деле Тамиэ не такая. По крайней мере, для меня она не такая. Хуже всего то, что я никак не пойму, что происходит со мной. Что-то такое, что было во мне первое время, когда мы только приехали в этот город, – что-то такое исчезло. Вот я, вот мир. Я и мир существуем раздельно, но в какой-то момент эта ясность пропала. Я и мир вдруг перемешались, и то и другое стало непонятным, а потом я, кажется, утратил ко всему интерес. Но когда я вижусь с Тамиэ, я вижу в ней себя. Сквозь нее неясно просвечивает мое собственное «я». Вот в чем дело. А может быть, и у Тамиэ тоже так. Были моменты, когда я точно чувствовал это.

Микио без сил опустился на сиденье. И только повторял, проводя по лицу руками: «Тамиэ не такая». Кэндзи продолжал стоять и растерянно смотрел на него.

– Впрочем, – немного спустя Микио поднял голову, – тебе нечего беспокоиться по поводу Тамиэ. Она больше не придет сюда.

– …

– Ты вчера был здесь, верно? Тамиэ мне сказала. Ей этого хватило.

– Но я ничего такого не говорил, – встревоженно ответил Кэндзи. Похоже было, что он несколько смущен состоянием брата.

– Ты-то ничего не говорил, но Тамиэ сразу все поняла. Она чуткая.

Он знал, почему она чуткая. Это была чуткость не однажды раненной души.

– Ну, хватит. Кончено. Но я хочу, чтобы ты знал: Тамиэ совсем не такая, как ты считаешь.

Некоторое время оба были погружены в свои мысли. В дверь постучали. Кэндзи ответил, и в комнату заглянула Тасиро-сан.

– Что-нибудь случилось?

Микио отвернулся. Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел его лицо.

– Да нет, ничего, – хмуро ответил Кэндзи.

– Ну тогда хорошо. А то я что-то забеспокоилась.

– Правда, ничего.

– Ясно. А вы, мальчики, знаете, что приходила Тамиэ-сан?

Микио поднял голову. Тасиро-сан была явно встревожена.

– Я собралась кое-что купить, выхожу, а она стоит у этой двери. «Что такое, ключ не открывает?» – спросила я ее, а она в ответ покачала головой. Я ушла, а когда вернулась, вижу, Тамиэ-тян бежит по коридору. Я окликнула ее, но она меня не заметила и выскочила на улицу. Лицо у нее какое-то странное было.

Братья переглянулись. Неужели она слышала их разговор? Микио охватило недоброе предчувствие. Тасиро-сан еще не успела поставить сумку с покупками. Выходит, Тамиэ стояла там только что. Микио выбежал в коридор. Кэндзи что-то крикнул, но он не слышал.

VI

Целых три дня он не ходил на работу. Теперь он уже не мог сослаться на болезнь матери, пришлось позвонить и сказать, что ему самому нездоровится. К телефону подошел Камидзаки, но, как ни странно, равнодушно сказал: «Ну что ж». Кто его знает, что он при этом подумал. На него уже махнули рукой: мол, делай что хочешь. И на второй день он просто прогулял, никому ничего не сообщив.

Он не ходил на работу, потому что искал Тамиэ. Но Тамиэ всегда сама приходила к нему, и искать ее было негде. Оставалось только сидеть дома и ждать. Несколько раз он выходил поесть, но с полпути возвращался обратно: а вдруг она придет именно сейчас? Запершись в комнате, он прислушивался к каждому звуку. Он сам не отдавал себе отчета, почему с ним такое творится. Может быть, Кэндзи прав, и Тамиэ действительно всего лишь никчемная девка, может быть, он просто придумал ее такую, какая ему нужна. Но как бы то ни было, сейчас он не мог потерять Тамиэ: это означало бы потерять все, что у него было.

Время от времени к нему заглядывала Тасиро-сан. Она работала и появлялась только вечером. Увидев, что он сидит в темной комнате, она встревоженно заговаривала с ним о каких-нибудь пустяках. Света он не зажигал: боялся, что если Тамиэ придет и поймет, что он дома, то сразу же уйдет, не заглянув в комнату. У него оставались кое-какие ее вещи, и он был уверен, что она придет за ними. Он не знал, что ей скажет, но возлагал на это мгновение все свои надежды.

– А ты не пробовал сходить в бар, где Тамиэ-тян работает? – спросила Тасиро-сан.

У него в голове словно повернули выключатель. Почему же он до сих пор не додумался до этого? Он выругал себя за бестолковость.

– Сходи сегодня же. Наверняка застанешь ее там. А если даже и не застанешь, что-нибудь да узнаешь. А если она придет, пока тебя не будет, я ее задержу.

Он не спрашивал названия бара, но знал, что он находится прямо перед станцией электрички, так что найти его будет легко. Тамиэ приходила в бар после восьми, можно было приехать чуть пораньше и подождать на станции. Выход там только один. Приехав туда, он спрятался за массивный бетонный столб. По надземной эстакаде к платформе подходили электрички, и по бетонной лестнице поспешно спускались ехавшие с работы пассажиры; они тут же исчезали – кто в ближайшем метро, кто на торговой улице через дорогу. И каждый раз он высовывался из-за столба и следил за выходящими со станции. Холодный ветер раздувал рукава его пальто, ворошил волосы. Засунув руки в карманы, он ежился и притоптывал. Так прошло около двух часов, но Тамиэ не появилась.

Оттуда, где он стоял, бар тоже был виден. Он находился в самом начале улочки, на ней теснились разные кафе и закусочные. На всякий случай Микио прошелся по улочке, но, судя по вывескам, там были только мелкие забегаловки, баров больше не было. Значит, Тамиэ могла работать только там. Однако в баре ему не хотелось с ней встречаться. Там наверняка есть посетители, серьезного разговора не получится. Самое лучшее было бы поймать ее здесь и повести куда-нибудь, где можно было бы поговорить с глазу на глаз. Он подождал еще полчаса. Пассажиров стало меньше, станционные контролеры закрыли половину контрольных пунктов и ушли в дежурку. Продавец жареных осьминогов увез свой ларек с красной занавеской. Одна за другой начали свертывать торговлю и фруктовые лавочки перед баром.

Наконец он отказался от мысли дождаться ее здесь и вошел в бар.

– Добро пожаловать, – встретила его невысокая женщина, молодая с виду, хотя ей под сорок. Он заказал виски с содовой и сунул в рот сигарету. Большеглазая девушка с тонким лицом тут же поднесла ему зажженную спичку. Это наверняка Миттян. А та первая женщина, вероятно, хозяйка. Ну, а полная женщина лет за сорок, что-то жарящая на газовой плитке, это Макисан, догадался Микио, припомнив, что ему рассказывала Тамиэ. Кажется, Маки-сан в дневное время работает медсестрой, а Миттян служит в какой-то фирме, здесь они подрабатывают по вечерам. У хозяйки есть родители и еще какой-то родственник, который не может работать, и она содержит их на доходы от этого бара. Она умеет угодить посетителям, и дела ее идут хорошо. Все это понемногу сообщила ему Тамиэ. Кэндзи говорил, что она тут ловит мужчин: судя по бару – непохоже. Это была окраина, тут все по-простому. Его немного успокоило, что Тамиэ работает в таком месте. У стойки сидело несколько человек. Их обслуживала хозяйка. Шел какой-то обычный разговор. Он выпил еще один стакан. Ему хотелось поскорее захмелеть. Может, тогда у него достанет храбрости спросить про Тамиэ.

– Тебя зовут Миттян, верно? – положив руки на стойку, спросил он у большеглазой девушки.

– Верно.

– А вон там Маки-сан, правильно? Я хоть и первый раз в этом баре, а знаю.

– Ой, откуда же?

Миттян, кажется, заинтересовалась; приоткрыв рот, она смотрела на Микио словно подернутыми влагой глазами.

– Слышал от Тамиэ.

– От Тамиэ-тян? Вы знаете Тамиэ-тян?

– Да, мы вместе учились.

Тут подошла хозяйка.

– Вы знакомый Тамиэ-тян?

– Ага.

– Виделись с ней в последнее время?

– Виделся несколько дней назад, кажется, это было десятого числа. Она тогда сказала, что пойдет сюда…

– Десятого? Маки-сан, не помнишь, когда Тамиэ-тян была здесь в последний раз? Десятого ее, кажется, не было.

– Да… десятого вроде не было.

– Значит, она давно не приходила?

– Очень. И никаких от нее вестей. Я уж немного беспокоюсь.

– Видите ли, у меня к Тамиэ дело. Может быть, вы мне скажете, где она живет?

Хозяйка взглянула на Микио.

– Понимаете, у меня ее вещи, хочу передать.

– А как вас зовут?

– Тэрасима. Микио Тэрасима. – Он пальцем написал иероглифы своего имени на стойке.

– Так это вы Тэрасима-кун!

Тамиэ рассказывала о нем, но он не знал, как подробно.

– Маки-сан, ты не помнишь, где Тамиэ живет? В районе Ота, по-моему.

– Фукутомисо называется. Вилла Фукутоми. Только это было довольно давно. Еще когда она работала в больнице, – сказала Маки-сан, упираясь толстыми руками в бока. – Она ведь несколько раз меняла адрес, так что не знаю. Но она сюда обязательно придет. Так уж бывало.

– Она давно здесь работает?

– Года два. Дольше, чем все остальные. Только Маки-сан дольше работает. Правда, бывает, что Тамиэ по полгода не появляется. У нее сейчас, кажется, неприятности. А у вас с Тамиэ что? Любовь, конечно?

Микио молчал. Отрицать не имело особого смысла: женщине такого возраста не стоит труда догадаться об отношениях молодого парня и девушки.

– Что случилось? – тихо спросила хозяйка. – Вы разошлись?

Микио покачал головой. У хозяйки были большие глаза. Они ласково светились, как у маленького зверька. Толстощекая Маки-сан весело улыбалась гостю. Он не пробыл в баре и часа, а казалось, что здесь ему все давно знакомо и близко. Тамиэ, несомненно, привязана к этому месту. Он отчетливо это понял.

– Как вы назвали ее дом?

– Фукутомисо.

– Это где же?

– Кажется, она говорила, что где-то возле станции Кодзия. Да, точно. Тамиэ-тян как-то раз прислала мне открытку, и там был адрес.

– А она у вас не сохранилась?

– Нет, куда-то задевалась.

Он попросил счет.

– Если увидитесь с Тамиэ-тян, передайте, чтобы она позвонила. Скажите ей, хозяйка говорит, чтоб она приходила. Непременно, прошу вас, – сказала хозяйка.

Он кивнул.

– Можно попросить ваши фирменные спички? В любом случае я вам позвоню.

Чтобы найти дом под названием Фукутомисо, он решил заглянуть в телефонную книгу. Он знал, что это район Ота, и если этих Фукутомисо окажется несколько, нужный дом нетрудно будет отыскать. Он вошел в телефонную будку и разыскал в книге Фукутомисо. В городе оказалось три дома с таким названием, но ни один не был в Ота. Значит, либо иначе пишется^[53], либо там нет телефона. Нет, Фукутоми по-другому не написать, да и может ли быть сейчас многоквартирный жилой дом без телефона? Впрочем, в доме, где живет он, общего телефона нет, хотя в комнатах есть. Это часто бывает, когда владелец или управляющий живут в другом месте. Значит, ничего другого не остается, как пройтись по окрестностям станции Кодзия.

На следующий день Микио пошел на работу. Поскольку он прогулял целых три дня, рассчитывать на приветливость Камидзаки не приходилось, могли вызвать и к начальнику отдела. Но ему уже не очень хотелось оставаться в этой фирме. К счастью, он догадался сказать Камидзаки:

– Похоже, что со школой ничего не получится, так что я готов поехать в Ацуги.

Кажется, после этих слов Камидзаки немного подобрел. Может быть, потому ему и дали благополучно доработать до конца дня и к начальнику отдела не вызывали. Ему стало казаться, что он делает глупость. Интересно, какой у них будет вид, если после получки он подаст заявление об уходе? Он посмотрел на Камидзаки, но тот не обращал на него никакого внимания. Может, и фирма так же смотрит на это? Впрочем, ему было все равно. Он думал о том, как найти дом под названием Фукутомисо.

После работы Микио поспешно переоделся и вышел за ворота. Его окликнула девушка из канцелярии. Это была та самая девушка, с которой он говорил по телефону, когда собирался в поездку с Тамиэ.

– Пойдемте вместе, а? – предложила она.

Ему показалось, что она хочет ему что-то сказать, но он спешил и отказался. Торопливо шагая, он размышлял: что же она хотела ему сказать?

Микио вышел на станции пересадки, сел на электричку и доехал до станции Кэйхин-Усуда. Там он сел на маленькую электричку старого типа. Это была ветка до аэропорта Ханэда. Он впервые ехал по этой линии. Держась за висячие ремни, он разглядывал неухоженные улицы, вдоль которых теснились заводы и склады. Начинало темнеть, небо было мрачное…

Станцию окружали торговые улицы, по которым суматошно сновали вечерние покупатели, торопясь сделать покупки к ужину. Он остановился посреди этой сутолоки и задумался, куда идти. Одна прямая улица вела к берегу моря. Он побрел по ней и вскоре оказался у лавки, торгующей рисом. Перед торговым автоматом молодой парень грузил виниловые мешки с рисом на тележку. Он спросил у парня насчет Фукутомисо. Тот задумался:

– Что-то не слыхал. Многоквартирные дома есть вон там, за углом, несколько штук. А какой номер?

Он сказал, что не знает, и парень озадаченно умолк. Микио пошел по улочке, которую ему указали, разглядывая каждый многоквартирный дом, но они были построены совсем недавно. Оставалось разве что обойти все подходящие дома в районе станции. Он бродил так почти час. Вскоре стало совсем темно, и разбирать названия домов на табличках уже не удавалось. Кружа по улочкам, он потерял дорогу к станции. Ориентируясь на далекий шум прибывающих и отходящих электричек, Микио попытался выйти к станции, но в конце концов оказался еще дальше от нее. Он растерянно остановился и вдруг заметил девочку лет десяти, прислонившуюся к телеграфному столбу. Несмотря на холод, на ней была короткая юбочка и гольфы. Он подошел поближе, она взглянула на него. У нес были большие глаза. Незаметно было, чтобы она испугалась, но от холода она вся дрожала мелкой дрожью.

– Что ты здесь делаешь в такой холод?

– Жду маму, – глядя ему в лицо, ответила девочка.

– Надо бы дома ждать.

– А я поссорилась со старшим братом.

– Ах, вот оно что.

Он почувствовал, что не может просто так уйти. Вспомнилась собственная сестренка.

– А я, понимаешь, заблудился. Не скажешь, как добраться до станции?

– Станции? Знаю. Давайте, я вас доведу.

– Да? Ну спасибо, ты уж извини меня.

Девочка сразу же двинулась в путь. Он пошел рядом, и тут ему пришло в голову спросить:

– Ты не знаешь, тут поблизости есть такой дом – Фукутомисо?

Девочка остановилась.

– Знаю. Это мой дом.

– Твой дом? – Он изумленно посмотрел на нее.

– А вы, дядя, кто?

– Дядя? Меня зовут Тэрасима. А в этом доме не живет такая девушка – Тамиэ? Тамиэ Ёсимура.

– Дядя, вы друг моей старшей сестры? – Она подняла на него свои большие глаза. Этого он не ожидал. Кроме отца, Тамиэ ни о ком из своей семьи не рассказывала.

– А что, твоя сестра сейчас дома?

– Нет. Иногда, правда, приходит.

– A-а. Она где-нибудь в другом месте живет?

– Это я не знаю.

– Тогда, может, ты проводишь меня к себе домой?

– Хорошо.

Девочка без всякой опаски повернула обратно. Он сильно заволновался. До сих пор Тамиэ всегда приходила к нему сама, он никогда не искал ее. Не знал, где искать. Она вольно странствовала, ничто не связывало ее прочно с остальным миром. Только что она была у него, и вот уже исчезает вдали, словно постепенно тускнеющий образ. Теперь ему показалось, что он наконец-то дотронулся до настоящей Тамиэ.

На улочке было темно. Фонари слабо светились, и это только усугубляло темноту. Внезапно он заметил, что девочки нет рядом. Ее белые гольфы только что мелькали чуть впереди и вдруг исчезли, как будто их и не было. Он остановился и огляделся вокруг.

– Ты где? – неуверенно позвал он.

– Здесь! – Из темноты высунулось белое личико девочки. Он не заметил, как оказался перед старым деревянным домом. Вход его был разинут широкой пастью, прямо на улицу. Слева была застекленная дверь, но ее крест-накрест заколотили досками, стекла местами были разбиты. Вслед за девочкой он вошел в дом. С двух сторон довольно широкого коридора смотрели друг на друга темные комнаты. Падавшая откуда-то слабая полоска света освещала разбросанные пустые коробки, поломанную мебель, газеты и журналы, пустые бутылки и прочий хлам. Девочка быстро прошла коридор и поднялась по лестнице справа. Примерно на середине лестницы была площадка, над которой висела голая лампочка. Здесь тоже было полно хлама.

– Вот это и есть мой дом, – сказала девочка. Она открыла единственную дверь, из которой сочился свет. Они оказались в маленькой, метров семи, комнате. Мальчик школьного возраста смотрел телевизор. Он оглянулся, но тут же опять повернулся к экрану.

– Добрый вечер, – сказал Микио, но ответа не последовало. Засунув руки в карманы, он остался стоять у входа. Буфет, гардероб. И тут же, на виду, все, что положено в них держать. Из стенного шкафа торчали постельные принадлежности, висячие полки были заставлены так, что прогибались. Отовсюду свисала одежда и разные тряпки. Но удивительная вещь: посреди этой комнаты, заваленной барахлом так, что некуда было ступить, красовался совершенно неуместный здесь аквариум. В нем плавало десятка полтора рыбок разной величины.

– Здорово! Это ты наловил? – обратился он к мальчику.

Тот пристально посмотрел на него и кивнул головой.

– Это все морские рыбы. Где же это ты наловил их?

– В Токийском заливе, – ответил мальчик, продолжая смотреть телевизор. У него было смуглое лицо и резко очерченный подбородок. Вот оно что. Отец этого мальчика был рыбак. Возможно, для мальчика этот аквариум – как бы образ отца.

– А с кем ты ходишь на рыбалку?

– Один хожу.

– С товарищами не ходишь?

– Не хожу. Один хожу.

– Неправда. Разве со старшей сестрицей не ходишь? – вмешалась девочка. – С сестрицей-то?

– Заткнись ты, – сердито посмотрел на нее мальчик. Схватив первое, что попалось под руку, он замахнулся на нее.

Девочка быстро спряталась за спину гостя.

– А вы кто такой? – послышался в это время женский голос. В коридоре стояла женщина средних лет с большим мешком в руках.

– Он сказал, что он друг старшей сестры, – сказала девочка.

Женщина, волоча мешок, вошла в комнату.

– Тамиэ нет.

Он сказал, что очень хотел бы видеть Тамиэ. Женщина с глубокими морщинами на бледном лице недобрым взглядом смотрела на него.

– А мне какое дело. Я сама хотела бы ее видеть. Только и знает, что гулять, совсем не хочет зарабатывать.

– Она давно не приходила?

– Давно. Послушайте, а вы-то кто? Приходите в чужой дом… Что вам от Тамиэ нужно? Если она вам должна, так ошиблись дверью. Сами видите… как мы живем.

– Да дело не в этом.

– А в чем же?

– …

Видя, что он не знает, как ответить, мать Тамиэ вдруг расхохоталась. Смех был мрачный, истерический.

– Тут уже и раньше приходили вроде вас. Вы тоже, видно, такой же непутевый. А ну уходите, – она угрожающе повысила голос, – убирайтесь вон!

Его вытолкнули в коридор.

– …понимаешь, привела его, – услышал он голос мальчика.

– Дура! – крикнула мать, затем послышался плач девочки.

Не в силах больше оставаться здесь, он стал спускаться по лестнице. Что-то выскочило у него из-под ног. Приглядевшись, он увидел большого серого кролика.

VII

Прошло уже десять дней, как Тамиэ исчезла. Микио жил прежней жизнью – работа и дом. Он уже не так стремился разыскать Тамиэ. Но не потому, что она была ему ненужна. После того как он побывал в том полуразрушенном доме и увидел ее семью, он почувствовал к Тамиэ еще большую привязанность. Почему, он и сам не понимал. С виду он жил спокойно, но в душе царила страшная пустота. Все было ему безразлично. Вернувшись с работы, он наскоро ел, потом слушал радио либо валялся просто так.

Но однажды вечером, когда он пришел с работы, стиравшая в ванной Тасиро-сан схватила его за руку. Она придвинулась к нему вплотную и тихо сказала:

– Тамиэ-тян пришла!

Вначале он не поверил.

– Только выглядит она как-то странно, ты с ней поосторожней.

Он неслышно открыл дверь и увидел ее. Она сидела спиной к нему, уронив голову на котацу, длинные волосы разметались по красному узорчатому покрывалу. Он сел напротив и стал смотреть на ее бледное лицо с закрытыми глазами.

Немного спустя она подняла голову. Лицо было отекшее, помятое. Ему показалось, что перед ним белый прямоугольник окна, в котором ничего не видно. Глаза Тамиэ утратили блеск и смотрели невидящим взглядом.

– Что с тобой? Ты, по-моему, очень устала.

– Да, устала, – хрипло ответила Тамиэ.

– Хочешь кофе? Или лучше виски?

– Не надо. Дай воды.

Она жадно выпила и попросила еще. Когда он протянул ей стакан, она развернула на коленях маленький бумажный пакетик, положила в рот несколько белых шариков и запила водой.

– Где ты была? Я искал тебя.

– Путешествовала.

– Куда? Опять захотелось увидеть море?

В нем все горело, но он старался говорить шутливым тоном.

– В разные места. С разными людьми.

Он замолчал. Все оборвалось внутри, словно он получил удар ниже пояса. За спиной Тамиэ поднялись черные тени мужчин.

– Ты, говорят, был у меня дома?

– Да, искал тебя. И в бар тоже ходил.

– Зачем тебе понадобилось ходить ко мне домой?

Тамиэ сделала еще один глоток. На него вдруг напала болтливость. Тусклые глаза Тамиэ постепенно раскрылись, словно готовые поглотить его.

– Ты, значит, водила младшего брата ловить рыбу. Рыбки, которые в аквариуме, они ведь все морские. Их надо червем кормить, они прожорливые. И еще я кролика видел. Серый, большой. Это тоже ваш?

– Ты с мамой моей виделся, я слышала.

– А, да, я без спросу заявился, и она меня здорово обругала.

– Зачем ты ко мне домой ходил? – повысила голос Тамиэ.

– …

– Впрочем, ладно. Что уж теперь, в самом деле.

Тамиэ один за другим глотала шарики из бумажного пакетика и запивала их водой.

– Маме я отдала все деньги. Румико – книги, Хитоси – спортивные ботинки. Кстати, как у тебя дела. В школу ходишь?

– Бросил.

– А ведь Кэндзи тебе говорил. Дурак ты.

– Кэндзи ничего не понимает.

Ему вспомнился тот вечер.

– Это ты ничего не понимаешь. Впрочем, дело твое.

– Вот и я говорю. Хочу уйти на другую работу. Мне уже там невтерпеж, там просто задыхаешься. Буду опять водить грузовик. На нем заработаешь больше.

Локоть Тамиэ соскользнул со стола, и она медленно упала на стол вниз лицом.

– Что с тобой?

Он потряс ее за плечи. Тамиэ подняла голову и взглянула на него. Глаза ее блуждали.

– У тебя что-нибудь болит?

– Ничего не болит. Устала.

– Хочешь, поспи немного.

Тамиэ слабо усмехнулась.

– Опять Кэндзи скажет, что я порчу тех, кто имеет со мной дело.

– Не обращай внимания, мало ли что он говорит.

Тамиэ оперлась руками о стол и поднялась.

– Я ухожу.

– Куда ты?

– Все равно куда. Сюда уж больше не приду.

Она нетвердой походкой направилась к двери. Сначала он решил, что она пьяна. Но тут ему бросилась в глаза маленькая плоская коробочка, валявшаяся там, где сидела Тамиэ. Он поднял ее. Это была упаковка от болеутоляющего лекарства. Он пригляделся: коробочка была не одна. Тамиэ высыпала их содержимое в бумагу и понемножку глотала. Он в испуге побежал вслед за ней. Она брела по коридору, качаясь из стороны в сторону.

– Что случилось? – Возле ванной стояла с ведром в руке Тасиро-сан. Тамиэ начала наклоняться вперед и навалилась на нее. Обе упали. Он подбежал и поднял Тамиэ. Голова была вся мокрая, на нее пролилась вода из ведра.

– Она выпила лекарство, – сказал он.

Тасиро-сан похлопала Тамиэ ладонью по щекам. Она чуть приоткрыла глаза, но тут же голова ее свесилась.