Текст книги "Между строк (ЛП)"

Автор книги: Оливия Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Глава 11

Эйден

– Пожизненный приговор, – повторяет она.

Солнечный свет отражается от ее волнистых волос.

– Ты так считаешь?

Она смотрит на меня, как на кусочек пазла, который ей нужно вписать в общую картину. Как на проблему, которую нужно решить, как на тайну, которую нужно разгадать. Давно никто на меня так не смотрел.

Я хочу говорить с ней, как бы глупо это ни было.

– Не всегда в негативном смысле. Но я не могу заниматься чем-то другим. Для меня это все, что я могу иметь.

– Что тебе больше всего нравится в работе? – спрашивает она.

Я отворачиваюсь от Шарлотты и смотрю на толпу людей. Очередь к фургонам с едой становится все длиннее.

– Стратегические совещания, – говорю я.

Это правда, даже если сегодняшнее заседание было разочаровывающим. И я действительно должен ей что-то рассказать, но этого недостаточно, чтобы составить те пикантные мемуары, которые хочет от меня совет директоров.

– Стратегические совещания, – повторяет она. – Это там, где вы планируете развитие компании на следующий год или два?

– Да, среди прочего. Расширение. Новые сотрудники. Предстоящие проекты. Финансы. Стратегия лежит в основе большинства наших решений.

– Тебе нравится принимать такие долгосрочные решения?

– Да.

Она тихо вздыхает, и мой взгляд снова скользит к ее глазам, которые она слегка щурит.

– Насколько ты вовлечен в... различные шоу, которые продюсируешь?

– По-разному. Чаще всего я вообще не участвую в создании сюжета или в производстве. Только в принятии общих решений. Какие шоу продолжать, какие закрывать, в какие инвестировать больше.

Но мне больше нравится говорить о ней.

– Как ты решаешь, что оставить, а что выбросить, когда пишешь мемуары? Ты наверняка получаешь намного больше информации, чем можешь использовать.

– Да, сырого материала бывает много. Слишком много.

Она слегка пожимает плечами.

– Это зависит от истории, которую я и герой хотим рассказать.

Это слово заставляет мои губы изогнуться в улыбке.

– История.

– Да.

– Разве мемуары не должны быть правдивыми?

– А что есть правда? – спрашивает она. – Мы поговорим об этом на одной из наших будущих встреч. Я предложу несколько вариантов повествования, и ты выберешь тот, который захочешь увидеть в готовой книге.

– Варианты повествования?

– Например, путешествие героя. Или точка зрения антигероя. История Давида и Голиафа.

Она наклоняет голову ко мне и на ее лице появляется ироничная улыбка.

– Я думаю, ты выберешь путешествие героя. Но посмотрим.

– Мое путешествие совсем не героическое, – бормочу я.

Моя рука сжимает салфетки в плотный комок.

В течение многих лет единственное, за что я боролся, это частная жизнь. Для меня, моей матери и моей младшей сестры. Частная жизнь, которую мой отец не смог нам обеспечить, когда разрушил всю нашу жизнь и бросил нас.

И вот я здесь, иду против этого, чтобы расширить «Титан Медиа». От меня не ускользает болезненная ирония всего происходящего.

У меня нет времени на что-либо еще. Нет места для чего-либо еще. Даже если женщина рядом со мной заставляет меня переосмыслить это.

– О? – спрашивает Шарлотта. – Я думала, что это именно та история, которую ты хотел. Ну, знаешь, после всей этой ситуации...

Да. Это то, чего хочет совет директоров. Чтобы я раскрыл ложь и секреты моего отца, рассказал душещипательную историю о том, как я спас бизнес, оказавшийся в бедственном положении, и очистил репутацию, как студии, так и семьи основателей.

Солнце греет мое лицо. Шум города раздражает. Я хотел бы, чтобы вместо него была благословенная тишина моего детства, вечера у океана или похода в горы.

Шарлотта первая нарушает тишину.

– Мы не обязаны говорить об этом прямо сейчас. Если ты не хочешь.

Я смотрю на нее.

– А ты хотела бы поговорить о самом большом позоре своей жизни?

Ее взгляд становится твердым. Она с трудом сглатывает, прежде чем ответить.

– Нет. Я обычно не говорю о таком. У тебя наверняка были цели, верно? Восстановить свой публичный имидж? Сосредоточься на этом, и мы пройдем через трудные моменты.

Моя цель – добиться одобрения совета директоров на покупку стримингового сервиса за миллиард долларов. Мемуары – это всего лишь болезненное средство для достижения цели. Вместо этого я киваю на ее недоеденную еду.

– Доедай свой тако. Нам уже пора.

Она смотрит на него.

– Ты порой бываешь довольно требовательным, знаешь ли. И хорошо уклоняешься от вопросов.

В ее голосе слышится раздражение. Я не думаю, что она хотела его показывать. Эти слова не вписываются в ее обычно сдержанный, профессиональный диалог между героем и интервьюером.

Улыбка сама собой появляется на моем лице.

– Это не первое мое интервью.

– Я на твоей стороне, – говорит она. – Мы оба хотим, чтобы из этого получилась по-настоящему отличная книга.

– Что дальше в нашем совместном расписании?

Она моргает.

– В следующий понедельник, во время твоей тренировки. Я буду в твоем домашнем тренажерном зале.

Это заставляет меня улыбнуться.

– Ты будешь смотреть, как я занимаюсь спортом?

– Я буду задавать тебе вопросы и делать заметки, – резко отвечает она.

– Тренируйся вместе со мной, – говорю я, пожимая плечами. – Там хватит места для двоих.

– Почему мне кажется, что ты не очень заинтересован в том, чтобы я действительно выполняла свою работу?

– Не знаю, Шарлотта. Почему же?

Она прищуривает глаза, глядя на меня, и, черт возьми, я обожаю раздражать ее.

– Мы договорились вести себя профессионально.

– Я всегда профессионален, – говорю я. – Даже ни разу не упомянул Юту.

– Только что упомянул!

– О, неужели?

Она закатывает глаза.

– Я приду, с огромным списком вопросов и не буду отвлекаться на посторонние темы.

– Даже если я буду тренироваться без майки? – спрашиваю я, улыбаясь.

Головная боль прошла. Возможно, это благодаря аспирину, но я думаю, что это благодаря ей.

– Ты невозможен. Ты проводишь другие деловые встречи таким же образом?

– Нет. Но почему бы тебе не поучаствовать в нескольких, чтобы сделать заметки?

Она открывает рот.

– Правда? Ты не против?

– Конечно. Твои соглашения о неразглашении запрещают тебе сообщать о чем-либо, что касается конфиденциальной информации о компании, но окончательное решение будет принимать совет директоров.

Я протягиваю руку.

– Ты не доедаешь свой тако. Тебе он не понравился.

Ее взгляд скользит к еде, а затем обратно ко мне.

– Почему ты так думаешь?

– Ты нахмурилась после первого кусочка.

– В нем слишком много перца чили, – признается она немного смущенно. – Я забыла сказать при заказе, чтобы его не добавляли, а потом было уже слишком поздно.

– Ты могла попросить другой.

Моя рука все еще протянута.

– Давай, отдай мне его, и я куплю тебе другой.

– Тебе точно не нужно этого делать. Тебе нужно возвращаться, у тебя еще встреча...

– Я могу опоздать.

– Эрик сказал, что ты никогда не опаздываешь.

Она делает свой голос более глубоким, подражая моему помощнику:

– Мистер Хартман ценит пунктуальность превыше всего.

Я смеюсь.

– Мистер Хартман также очень серьезно относится к обедам своих сотрудников.

– Я не твой сотрудник.

– Хорошо, нанятый фрилансер. Давай, отдай его.

– Я не помню, чтобы ты раньше был таким властным.

Я поднимаю бровь.

– Не помнишь?

Она несколько раз быстро моргает, а затем кладет тако в мою руку.

– Ладно. Вот. И у меня есть вопрос... Мне нужно связываться с Эриком каждый раз, когда я хочу что-то у тебя спросить? У меня могут возникнуть вопросы в процессе написания.

– Хочешь мой номер? – спрашиваю я.

Вопрос звучит сухо и немного горько. Черт.

Глаза Шарлотты расширяются, а затем ее щеки заливает яркий румянец. Она опускает взгляд. Ей стыдно за то, что она дала мне фальшивый номер?

Я немного резко прочищаю горло.

– Тебе не нужно связываться с Эриком каждый раз. Вот.

Я роюсь в кармане. Нахожу там свой кошелек и одну из своих визиток. На ней нет моего номера телефона. Но есть мой прямой адрес электронной почты.

Я протягиваю ее ей.

– Обязательно напиши «Шарлотта» в теме письма.

Она смотрит на гладкую бумагу, зажатую между пальцами. Наверное, я не должен был упоминать про номер телефона. Женщины постоянно отшивают мужчин. У нее наверняка были свои причины. Меня одолевает желание спросить ее об этом и тем самым разбередить старую рану на моей гордости.

Я сдерживаюсь. Мы договорились оставаться профессионалами.

И какой бы интригующей она ни была, у меня все равно нет времени на отношения. Именно по этой причине провалилась моя последняя попытка.

Шарлотта проводит пальцем по логотипу вверху визитки.

– Генеральный директор «Титан Медиа», – бормочет она.

В ее голосе есть что-то, что я не могу определить. Она не звучит счастливой. Как будто этот простой факт является какой-то проблемой. Я открываю рот, чтобы спросить ее о чем-нибудь, о чем угодно, когда звонит мой телефон. Эрик. Время истекло.

Глава 12

Шарлотта

Десять миллионов?

Нет. Этого не хватит. Я в курсе, насколько дорогой этот район и какие дома меня окружают. Не знаю, кто в них живет, но готова поспорить, что узнала бы некоторые из этих имен.

Двадцать миллионов? Возможно. Я видела реалити-шоу, где продают дома, и в Лос-Анджелесе они не дешевые. Тот, перед которым я стою в 5:50 утра в понедельник, огромный. Он скрыт за большими живыми изгородями Бель-Эйра высоко в горах за Вествудом.

Погода теплая, но есть небольшой ветерок, из-за которого моя джинсовая куртка оправдывает себя. Конечно, я пришла не в спортивной одежде.

Где-то должна проходить черта, и это именно она.

Прошла неделя с тех пор, как мне впервые представили Эйдена как объект исследования, а у меня почти ничего нет. Нет направления для мемуаров, нет списка людей из его окружения, с которыми я смогу поговорить. Этот человек – настоящая загадка.

Разочаровывающе очаровательная загадка.

Игнорировать ночь в Юте легче, чем то, что я пишу книгу для «Титан Медиа», предназначенную для того, чтобы очистить ее имя и восстановить репутацию.

Это заставляет чувствовать себя грязной.

Эта корпорация ориентирована только на прибыль. Она производит реалити-шоу без каких-либо мер безопасности для защиты молодых мужчин и женщин, которые в них участвуют. Все для драмы. Все для хорошего шоу. Все ради зрителей и денег в банке.

Но меня подстегивает обещание Веры. Обещание, что, если эти мемуары будут иметь успех, если я произведу впечатление на нее и ее команду, я получу контракт на написание чего-то по-настоящему моего.

Не говоря уже о контракте, который я подписала.

Это раздражает больше всего. После «Риска» я поставила себе цель, всегда внимательно изучать каждый контракт.

Я больше не хочу попадать в ловушку договорных обязательств.

И вот я здесь. Стою перед черными коваными воротами и смотрю на огромный белый дом. Идеально ухоженный сад. Современная архитектура и много стекла.

Двадцать пять миллионов, может быть.

Я поворачиваю шею. Выпрямляю плечи. Снова глубоко вдыхаю и напоминаю себе, что я пережила гораздо более сложные вещи, чем Эйден Хартман. Я справлюсь с этим. Первая неделя прошла. Остался всего один месяц и три недели.

У меня нет кода от его ворот. Они слишком большие, чтобы их перелезть, и, без сомнения, я буду мгновенно застрелена снайперами, сидящими в засаде на крыше. За двадцать пять миллионов с лишним, я уверена, что вооруженная охрана входит в стоимость.

Эйден появляется в поле зрения.

Он идет со стороны дома. Черные шорты, серая футболка. Его темные волосы растрепаны, и этот вид вызывает во мне дрожь. Я никогда не видела его таким домашним.

– Привет! Как приятно тебя здесь видеть.

Он открывает ворота.

– Я припарковалась на улице. Это нормально?

Я слышала, как жители таких районов ненавидят, когда люди так поступают. Но Эйден только кивает.

– Да.

Он подходит к большому гаражу рядом с домом. Снаружи припаркованы две машины, и я добавляю еще несколько миллионов к своей оценке состояния его активов. Одна из машин – его джип, предназначенный для бездорожья. Другая выглядит меньше и быстрее, и еще дороже. Я раньше не видела эту машину.

– Сюда, – говорит он и открывает еще одну дверь. – Я дам тебе ключ-карту от ворот на следующий раз.

Это довольно большой шаг для человека с его уровнем заботы о конфиденциальности. Но он не кажется обеспокоенным, проходя прямо через большой домашний тренажерный зал к скамье. Над ней висит штанга для тяжелой атлетики, и он устраивается, чтобы начать жим лежа.

Как будто меня здесь и нет.

Он выставляет себя напоказ. Золотистая кожа, мощные икры, а его руки напрягаются, когда он поднимает штангу. Раз. Два.

Черт возьми, он еще и красив, как будто всего этого мало.

За последние несколько дней я прочитала о нем все. Прочитала досье, которое мне дали: каждое слово, каждую цифру. Прочитала каждую страницу на сайте «Титан Медиа». Статьи в Интернете. Помимо двадцатиминутных встреч с ним, Интернет был моим постоянным спутником в последние несколько дней.

Резиновая подошва моей обуви скрипит по паркету, и я оглядываюсь в поисках места, где можно сесть. Пространство полностью заставлено оборудованием. Набор свободных весов, тренажеры с сопротивлением, беговая дорожка и велотренажер. На стене висит телевизор, на котором фоном показывают утренние новости.

– Похоже, здесь есть все необходимое для тренировок, – говорю я.

– Да, это хороший домашний тренажерный зал.

Его глаза опускаются, скользят по моему телу.

– Я вижу, ты решила не присоединяться ко мне.

– Я здесь, чтобы работать.

– Верно.

В его голосе слышится улыбка.

– И каков план на сегодня? Двадцать вопросов?

– Ты действительно ответишь на двадцать вопросов подряд? Потому что я была бы рада, если бы ты согласился поиграть, – говорю я.

Он указывает на одну из скамеек.

– Присядь. Чувствуй себя как дома.

– Значит, нет, – говорю я, снимаю джинсовую куртку и вешаю ее на спинку тренажера. – Знаешь, я прочитала почти все интервью, которые ты когда-либо давал, а их было не так много. Тех интервьюеров ты тоже подвергал жесткой проверке?

– Может быть, я просто проверяю всех, – говорит он.

– Возможно.

Я сажусь на мяч для пилатеса и сразу же жалею об этом решении. Сложно сохранять чувство собственного достоинства, когда ты мягко покачиваешься вверх и вниз.

– Ты обычно рано встаешь?

– Когда работаю, да.

Это меня взбодрило.

– А что ты делаешь, когда не работаешь?

– Путешествую. С семьей или с друзьями.

Он отталкивается от скамейки и подходит к огромному ряду гантелей. Он берет самые тяжелые и начинает медленно и методично сгибать руки в локтях.

Я изо всех сил стараюсь игнорировать эту демонстрацию животной мужественности.

– Семья и друзья. Кого ты можешь назвать самыми близкими друзьями? – спрашиваю я.

Он бросает на меня взгляд, в котором читается ироничная улыбка.

– Мы все равно будем задавать двадцать вопросов?

Я смотрю ему прямо в глаза.

– Да. Твой помощник дал мне тридцатистраничное досье о тебе и «Титан Медиа», но это всего лишь факты на бумаге. Я хочу услышать это от тебя.

– Конечно, – бормочет он.

Его руки по-прежнему медленно и размеренно сгибаются, обозначая напрягающиеся бицепсы.

– Как ты думаешь, есть ли шанс, что я смогу поговорить и с ними? С твоими друзьями?

Его глаза смотрят на меня тяжелым взглядом.

– Зачем?

– Потому что у них, вероятно, другой взгляд на тебя. Мы не всегда видим себя беспристрастно, знаешь ли. Но наши друзья и семья обычно видят.

Я пожимаю плечами, стараясь говорить легким тоном.

– Это нормальная часть процесса написания мемуаров.

– Хммм, – бормочет он.

На его лбу появляется блеск, а мышцы рук напрягаются от движений.

– Верно. Ну, большинство из них очень заняты и много работают.

– Я умею пользоваться видеозвонками, – говорю я с яркой улыбкой. – Куда ты обычно ездишь, когда ты не в городе?

– Тебе нужны адреса для книги?

– Нет.

Я чувствую себя как одна из его гантелей. Поднимаюсь и опускаюсь, поднимаюсь и опускаюсь.

– Но твои привычки – это часть тебя, а ты в центре повествования.

– Я уезжаю из города так часто, как могу, – говорит он. – К океану или в горы. Бываю в Европе несколько раз в год, иногда по делам, иногда для удовольствия.

– И в Юте.

Я сразу же жалею о своем комментарии.

Он поднимает бровь, глядя в мою сторону.

– И в Юте, да.

Что-то в его голосе заставляет эти слова звучать непристойно.

Как будто это событие, а не просто название штата.

Я смотрю на свои руки.

– Ты много занимался спортом в школе.

– Да, – подтверждает он. – Это было в досье?

– Да. Ты был в футбольной команде в колледже. Туда попасть нелегко.

– Я в основном сидел на скамейке запасных, – говорит он. – Это было веселое времяпрепровождение. Другие ребята играли ради стипендии и будущей карьеры. А я нет.

Моя рука чешется, хочется достать блокнот из заднего кармана. Но его признания так редки, и я не хочу сбивать его откровенный настрой.

Если бы только у меня было его разрешение на запись!

– Потому что ты всегда был нацелен на корпоративную карьеру в семейном бизнесе?

Он позволяет тишине повиснуть на мгновение, прежде чем ответить.

– Да.

– Но, я думаю, это случилось раньше, чем планировалось.

Мигающие огни полицейских машин. Суд над его отцом. Тюремный срок.

– Да, – с трудом произносит он.

Гантели выглядят тяжелыми, а он все продолжает делать повторения.

– Можно и так сказать.

– Трудные времена в твоей жизни. Но тебе удалось изменить ситуацию. «Титан Медиа» показала рекордные результаты в прошлом году.

И «Риск» по-прежнему остается одним из их самых популярных шоу.

– Ты скучаешь по колледжу?

– Это было хорошее время, – говорит он и откладывает гантели.

Переходит к тренажеру в углу и увеличивает вес, пока я смотрю. Он замечает мой взгляд и смотрит на меня в ответ.

– Было весело. Я был беззаботным ребенком, достигшим возраста, когда можно было легально пить алкоголь. Конечно, это были веселые годы.

Я прочищаю горло, и мяч для пилатеса мягко покачивается подо мной. Это все еще далеко не самое идеальное место, чтобы выглядеть профессионально во время интервью, но менять его было бы странно.

– У тебя есть сестра, верно?

– Да.

– Вы близки?

– Достаточно, – говорит он. – Как и большинство братьев и сестер.

– Многие скажут, что ты вырос в богатой семье. В интервью «Бизнес Дайджест», которое ты дал год назад, твоя семья была охарактеризована как «золотая».

Они также провозгласили падение золотой семьи, но я об этом не упоминаю.

– Тебе нравится это описание?

Он делает паузу.

– Ты читала интервью.

– Да, за последнюю неделю я перелопатила много информации.

– Не все, что печатают газеты, является правдой.

– Уверена, что так и есть, – говорю я, стараясь не выглядеть раздраженной. – Вот почему я и спрашиваю тебя об этом.

– Да, я вырос в богатой семье, – просто отвечает он, вставая с тренажера и направляясь к следующему.

Наверное, у него сегодня день рук и спины.

Взгляд на часы говорит мне, что время почти истекло. Осталось всего пять минут, а я почти ничего не узнала. Раздражающий человек. Никто из тех, с кем я работала до сих пор, не был настолько закрытым.

Большинство людей, о которых пишут мемуары, стремятся рассказать о себе как можно больше. Они приходят на встречи с длинными списками забавных случаев из жизни, которые, по их мнению, должны быть включены в книгу. Генеалогические древа. Фотографии.

Эйден начинает упражнение. Его серая футболка, шорты и кроссовки гармонично сочетаются друг с другом и выгодно подчеркивают его спортивное телосложение.

– Какие ценности прививали тебе родители?

Грузы в тренажере с громким грохотом падают, тросы и блоки останавливаются. Эйден наклоняется вперед, опираясь руками о бедра. В его глазах читается вызов.

– Ты хочешь знать, учили ли они меня говорить «пожалуйста» и «спасибо»?

Я хочу поднять руки вверх в знаке примирения. Боже, этот чертов мужчина. Когда он такой, трудно вспомнить, каким очаровательным он был в том курортном отеле.

– Да, я хочу узнать тебя лучше. Материала, который у меня есть сейчас, едва хватит на две главы.

– Мы работаем вместе всего неделю.

Я прищуриваю глаза.

– Могу я дать тебе домашнее задание?

Он делает еще один подход.

– Какое?

– Вспомни забавный случай, который иллюстрирует что-то важное о тебе или твоем прошлом.

– Я не трачу время на то, чтобы сидеть и просто думать о себе.

Я как можно изящнее отталкиваюсь от мяча для пилатеса.

– Во-первых, я ни секунды не верю, что это правда. А даже если это так... просто попробуй. Управлять компанией не может быть проще, чем поделиться крупицей личной информации.

На его лице расплывается кривая улыбка.

– Ты злишься.

– Нет, – говорю я, но мой резкий голос меня выдает. – Я просто профессионал. А это значит, что я забочусь о том, чтобы создать максимально качественный первый черновик твоей истории.

Эйден встает со скамьи, и я теряю преимущество в росте. Он проводит рукой по растрепанным волосам, и мне не нравится, что он выглядит гораздо больше похожим на человека, которого я встретила несколько недель назад, а не на одетого в дорогой костюм генерального директора, с которым я сталкивалась в последнее время.

– Следующий пункт в нашем расписании – поездка на машине завтра вечером на мероприятие по сбору средств, – говорит он, снова кардинально меняя тему разговора.

Я хочу скрестить руки на груди и сказать, что он поразительный упрямец.

– Да, у нас есть около сорока минут.

– Приглашение включает в себя плюс один, – говорит он и делает шаг ко мне.

Его глаза прикованы к моим, и в них снова появляется тот блеск, как будто он бросает мне вызов и хочет посмотреть, отступлю ли я.

– Пойдем со мной на мероприятие.

Это даст мне больше времени с ним. И возможность понаблюдать за ним в его естественной среде обитания. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу. Сейчас я не хочу проводить с ним больше времени, чем это необходимо.

Но мне нужно закончить книгу. И чем раньше я получу от него все детали, тем раньше смогу уединиться в своей писательской пещере и сосредоточиться на написании черновика.

– Я пойду.

Его губы искривились в улыбке.

– Тебе нужно платье? Мой помощник может отвезти тебя в магазин. Я все оплачу.

Я прищурила глаза.

– У меня есть платья. Спасибо. И я не уверена, что это будет достойным использованием времени Эрика.

– Просто спросил, – сказал он, все еще улыбаясь.

Он взял бутылку с водой и протер лицо белым полотенцем.

– И речь была не об Эрике, а о моем личном помощнике.

– Эрик не твой личный помощник?

– Он мой исполнительный помощник и занимается моими рабочими делами.

Эйден вешает полотенце на шею, и комната вдруг кажется мне слишком маленькой, до краев наполненной сильной мужской энергией.

– Елена – мой личный помощник. Она занимается личными поездками, ведением домашнего хозяйства и тому подобным.

Понятно.

Он близок к американской королевской семье, как никто другой. Это еще одно напоминание о том, что его мир отличается от моего.

Я открываю рот, чтобы спросить, может ли он попросить Эрика прислать мне подробности о мероприятии.

Но Эйден говорит первым.

– И нет, я не думаю, что Елена или Эрик будут хорошими собеседниками для интервью.

Я закрываю рот. На самом деле они были бы отличными вариантами.

Почему все это выглядит так, будто он саботирует свои собственные мемуары?