Текст книги "Между строк (ЛП)"

Автор книги: Оливия Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Глава 58

Шарлотта

– Я не хочу заставлять тебя плакать. Никогда.

Его зеленые глаза влажные, а губы напряжены.

– Но ты заставил, – бормочу я и слегка улыбаюсь.

Оцепенение было безопаснее, чем клокочущие внутри эмоции. Я стираю слезы со щеки.

– Я не чувствовала ничего подобного ни к кому с тех пор, как... к нему. Я была строга к себе. Только временные отношения, только с мужчинами, которые... которые на самом деле не заинтересованы в серьезных отношениях со мной.

– Знаю, – говорит он. – Хотя мне трудно поверить, что мужчины могли быть не заинтересованы в отношениях с тобой.

Я слабо усмехаюсь. Я стою на краю пропасти, не видя дна. Не видя безопасного пути на другую сторону.

– Видишь? Ты говоришь что-то подобное, и я знаю, что ты действительно это имеешь в виду.

Его длинные пальцы смахивают еще одну слезу с моей щеки.

– Я серьезно.

– Ты тоже не заводишь отношений, – шепчу я.

– Нет. У меня не было на это времени.

Его губы кривятся.

– Но я готов попробовать, Хаос. Работа не единственное, что для меня важно. Я хочу проводить с тобой больше дней. Хочу заниматься серфингом и обнимать тебя, когда ты спишь. Жизнь – это не только работа.

Я смотрю на впадинку у основания его шеи, где бьется пульс.

– Это все, что я знаю, – признаюсь я.

Годами я погружалась в чужие истории, чтобы не думать о своих.

Рука Эйдена приподнимает мое лицо, наклоняя его к своему.

– Ты знаешь больше, чем думаешь, – бормочет он и целует меня. – Ты знаешь, что ты для меня значишь.

Поток слез замедляется, перерастая в более глубокое чувство, которое заставляет мои руки вцепиться в ткань его футболки.

– Я не знаю, что мы делаем, – говорю я ему, – но я знаю, что не хочу останавливаться.

– Милая, – говорит он, и его глубокий голос мучительно тих. – Отпустить тебя для меня смерти подобно. Теперь ты моя, и будешь моей столько, сколько захочешь.

Я обнимаю его за шею. Пустота внутри меня преображается вместе с печалью. Все, чего я хочу, это заполнить ее. И только он может это сделать.

– Отведи меня в постель, – шепчу я ему в губы.

Его руки скользят вниз и обнимают меня за талию.

– Ты уверена? Тебе грустно.

– Я эмоциональна, – шепчу я. – Это не одно и то же.

Он на мгновение задерживается, прежде чем поднять меня с пола. Я обхватываю его талию ногами и крепко прижимаю к себе. Эйден поднимается по лестнице со мной на руках, игнорируя мои робкие попытки сказать, что я могу идти сама. Он толкает плечом дверь своей спальни.

– Эйден, – говорю я.

Он укладывает меня на свое одеяло, перелезает через мое раскинувшееся тело и устраивается сверху. Мы оба все еще полностью одеты.

Мое сердце бьется так быстро, что я слышу грохот в ушах.

– Да?

Я обхватываю его бедра коленями и притягиваю его к себе, пока большая часть его веса не ложится на меня, сладостно вдавливая меня в матрас. Я чувствую себя одновременно тяжелой и легкой. Слишком много эмоций бушует во мне.

Мне нужен он. Мне нужен он так сильно, что, кажется, это может меня разбить вдребезги, стать последним ударом в борьбе, о которой я и не подозревала. Это разрушает контроль, который я так тщательно выстраивала.

– Мы всегда пользовались презервативом.

Его губы парят у моей шеи.

– Да. Тебе так нравится, и это безопаснее.

– Да. Но я принимаю противозачаточные, и я чиста. Я сделала тест всего несколько месяцев назад. И... у меня никогда не было незащищенного секса.

Эйден лежит совершенно неподвижно несколько мгновений, достаточно долгих, чтобы я успела подумать, не облажалась ли я снова.

– Может, попробуем? – спрашиваю я. – Хочешь?

Он со стоном зарывается головой в изгиб моей шеи.

– Боже, Хаос. Ты и правда пытаешься меня убить. Но я умру счастливым.

Я провожу руками по его волосам и царапаю ногтями так, как, я знаю, ему нравится. Он снова стонет.

– Я недавно проходил обследование. С тех пор ни с кем не был. Так что да, – говорит он и приподнимается на локте, – можно попробовать потрахаться без презерватива. Хотя не думаю, что это будет слишком сложно.

Мне нравится, когда он выглядит вот так: взъерошенные волосы, оливковая кожа, ярко-зеленые глаза, такой большой и теплый надо мной. Как будто он принадлежит только мне. Версия, предназначенная только для моих глаз. Эйден, когда он никто другой, кроме себя самого. Не генеральный директор, не брат, не сын, не спикер перед толпой.

Я тянусь к краю его футболки.

Он позволяет мне раздеть себя и использует мгновение заминки, чтобы поцеловать меня, расстегнуть молнию моих джинсов и провести своими большими руками по моему телу, пока боль внутри меня не пронзает меня насквозь.

Когда я тянусь к его штанам, у него уже стоит. Я крепко сжимаю член и наслаждаюсь звуком его прерывистого дыхания.

– Шарлотта, – бормочет он. – Повтори то, что ты мне говорила.

Я выгибаюсь к нему, мои соски упираются ему в грудь.

– Что именно?

– То, что ты... влюбляешься в меня. Что ты не хочешь останавливать то, что происходит между нами.

Я прижимаюсь лбом к его лбу.

– Хорошо, – шепчу я.

Повторяю свои слова и чувствую, как его член дергается в моей руке. Он снова стонет и полностью отстраняется.

– Я уже слишком близко, – бормочет он и тянется к моим трусикам.

Он спускает их вниз по моим ногам и раздвигает бедра. Все оставшееся во мне чувство неловкости давно исчезло. Его сменило теплое одеяло желания, которым он меня укутал.

– Так красиво, – шепчет он и наклоняется между моих ног.

На этот раз я сразу же отдаюсь ощущениям, которые дарит его язык. Позволяю им пронзить меня до слез, но совсем по другой причине. Он сгибает пальцы внутри меня, посасывает клитор, и я разбиваюсь на части, как он меня учил, легко и без всякого стыда. В реальном мире этого и так достаточно. В нашей постели ему точно не место.

Я провожу рукой по его волосам. Его преданность моему удовольствию была самым удивительным открытием для меня во всей этой истории. Я понятия не имела, что секс может быть таким.

– Иди сюда, – шепчу я, притягивая его ближе к себе.

Я хочу видеть его. Чувствовать его кожу своей.

Эйден опирается на локоть возле моего лица. У него широкие плечи, а его зеленые глаза кажутся темными в тусклом свете лампы.

Он просовывает руку между нами и обхватывает себя, наклоняя член к моему входу, а затем медленно, не отрывая от меня глаз, входя внутрь.

Мне нравится эта часть.

Он стонет, когда полностью входит, его лоб упирается в мой. Мы оба тяжело дышим.

Когда он начинает двигаться медленными, плавными толчками, я чувствую его глубоко внутри. Я обхватываю его ногами и сцепляю лодыжки за его поясницей. Провожу ногтями по всей его спине.

Эйден тянется к прикроватной тумбочке и берет мой вибратор – тот маленький, который был моим верным спутником во всех путешествиях.

Он прижимает его между нашими телами к моему клитору.

– Самую низкую скорость, – говорю я ему и вытягиваю руки над головой, нежась в нем, в его тепле, в ощущении наполненности. – Я хочу кончить вместе с тобой.

Эйден стонет.

– Ты как будто создана для меня.

От вибраций и его глубоких толчков у меня перехватывает дыхание. О. Это будет быстро. Он устраивается на мне, мои соски касаются его груди.

– Останься со мной, – говорит он между толчками.

– Я здесь.

– После того, как закончишь мемуары.

Он целует меня в шею.

– Останься в Лос-Анджелесе, чтобы написать свою книгу. Живи здесь. Разберись во всем.

Меня захлестывает волна. Это желание, это потребность и что-то еще, чему я не могу дать названия. Все, что я знаю, что это нечто сильное, пугающее и восхитительное.

Огонь в моей груди обжигает, и мне приходится закрыть глаза, чтобы отогнать подступающие слезы.

– Останься здесь, со мной, – повторяет он.

Он повсюду: глубоко внутри меня, надо мной, вокруг меня.

Нам нужно кое-что выяснить. О чем-то поговорить. Но сейчас все это кажется пустяком, и мой разум не может удержаться ни на одной мысли.

Я крепче прижимаю его к себе руками и ногами. Я напрягаю внутренние мышцы вокруг его члена, и он стонет мне в шею.

– Я останусь.

Эйден рычит, и его бедра дрожат. Раз, другой, он крепко прижимает вибратор к моему клитору. Мой оргазм застает меня врасплох.

Мои пальцы превращаются в когти, впивающиеся в лопатки Эйдена.

Его тело напрягается, и затем он стонет, прижимаясь к моей плоти, бормоча мое имя хриплым голосом. Его бедра дрожат, когда он находит освобождение.

Вечность спустя мы лежим, потные и задыхающиеся, на его кровати. Он все еще сверху, внутри меня. Теплый и красивый.

Я провожу рукой по мышцам его спины. Мои веки тяжелеют.

– Я не знала, что могу чувствовать, как мужчина кончает в меня. Но я чувствовала на этот раз. Без презерватива.

Эйден все еще во мне, и я ощущаю легкое подергивание его члена. Он стонет мне в висок.

– Ты меня убиваешь, – снова бормочет он.

Я прижимаюсь к нему.

– Ты собираешься вытащить?

– Нет, – отвечает он и крепко прижимает меня к себе. – Мы будем спать вот так.

Его губы возвращаются к моему виску, а рука медленно скользит по моему бедру. Успокаивающе и тепло. Я почти засыпаю, когда слышу его бормотание мне на ухо.

– Ты сказала, что влюбляешься в меня, Хаос.

– Ммм, да. Так и было.

– Я уже влюбился.

Глава 59

Шарлотта

Звонит неизвестный номер. Я уже привыкла отвечать на подобные звонки. Это может быть кто-то из команды Эйдена или из издательства «Полар Публишинг». Возможно, даже Эйден звонит с рабочего телефона, который я не знаю.

– Привет, это Шарлотта, – говорю я.

– Привет! Меня зовут Одри Кингсли. Я звоню из «Нью-Йорк Глоуб». Надеюсь, я вас не беспокою.

Я качаю головой, словно она меня видит.

– Нет, совсем нет.

Мне редко звонят журналисты по поводу моих книг. Обычно они предпочитают общаться напрямую с героями, а не со мной.

– Это здорово. Большое спасибо, что ответили на мой звонок, – говорит она. – Я бы с удовольствием поговорила об истории, над которой сейчас работаю.

– О? О чем она? – спрашиваю я.

Выход мемуаров запланирован только через несколько месяцев. Для прессы еще слишком рано писать о них, к тому же обычно «Полар Публишинг» занимается взаимодействием с журналистами.

– Это глубокое погружение в хищнические практики реалити-шоу, – говорит она.

Я замолкаю, и моя рука крепче сжимает телефон.

– Простите?

– Это журналистское расследование о зачастую эксплуататорской природе шоу о свиданиях, особенно о том, через что проходят женщины в некоторых из этих программ, – продолжает она.

Ее голос профессиональный. Я слышу в трубке шуршание бумаг.

– Вы снимались в «Риске» несколько лет назад. Я бы с удовольствием услышала вашу версию истории.

– Мою версию... истории.

– Да. Что на самом деле произошло в ваших отношениях с другим участником, – говорит она. – Я немного покопалась, и, судя по тому, что я собрала, в том сезоне произошло много событий, которые так и не вышли в эфир.

Я смотрю в окно, едва видя бирюзовый бассейн Эйдена.

– И вы хотите... опубликовать это?

– Да. Вы, на самом деле, будете ключевой фигурой моего материала.

Она тихонько смеется, словно ей неловко.

– Все дороги ведут к тому первому сезону. Не могли бы мы встретиться? Я с радостью подъеду, куда вам удобно.

Она не знает, где я. Она не знает, что я пишу мемуары об Эйдене. Она звонит не по поводу моей нынешней работы.

Она звонит по поводу прошлого.

Я думала, эти звонки давно закончились.

– Потому что вы хотите упомянуть меня в статье? Я не хочу, чтобы меня упоминали.

Мой голос звучит резко.

На другом конце провода короткая пауза.

– Понимаю. Не хочу вас обидеть, но ваше имя будет упомянуто хотя бы вскользь. То, как с вами обошлись в том шоу, стало переломным моментом во всей индустрии шоу о свиданиях и реалити-шоу.

У меня перехватывает дыхание.

– Что?

– Я хочу услышать вашу версию, – говорит она. – Это важно...

– Почему вы занимаетесь этой темой? Почему сейчас? Зачем вы пишете эту статью? – спрашиваю я.

Мой голос звучит пронзительно даже для моих собственных ушей.

Над городом летит вертолет. Я наблюдаю за ним – крошечной, незаметной точкой в небе. Но он не отклоняется от своего пути. Он решителен и настойчив, как муха.

– Что ж, – говорит она, и ее голос смягчается, словно она разговаривает с ребенком.

Я слышу это и понимаю, что это из-за меня и моей реакции.

– Эта статья – элемент независимого расследования, проведенного здесь, в «Глоуб», и она является неотъемлемой частью нашей инициативы по распространению историй, где главную роль играют женщины.

Я хватаюсь за спинку дивана.

– Вы сказали, что провели расследование. Кто ваши источники? С кем вы общались?

– Боюсь, я не могу вам этого сказать. Но, думаю, стоит отметить, Шарлотта, что я напрямую контактировала с «Титан Медиа».

Я делаю паузу.

– Извините. С кем вы контактировали?

– «Титан Медиа» в курсе нашего расследования, – говорит она. – Однако я не хочу, чтобы вы о чем-то умалчивали. Я уверена, что вы не столкнетесь с какими-либо юридическими последствиями за свои высказывания. Они приветствуют независимое расследование.

Я усмехаюсь.

– Правда? Когда корпорации вообще относились положительно к такого рода пристальному вниманию со стороны СМИ?

– Обычно я бы с вами согласилась, – отвечает она, – но меня лично заверили, что подобное расследование крайне приветствуется. С самого верха.

– С самого верха, – повторяю я.

Слова вылетают медленно.

– Вы говорите о команде руководителей?

– Именно так, – говорит она.

Ее голос становится серьезным.

– Могу гарантировать, что с юридической стороны вы будете полностью защищены. Я бы не просила ни вас, ни других участников рассказывать свои истории, если бы не была в этом уверена.

У меня сдавливает грудь. Я делаю еще один вдох, потом еще один, но воздух, кажется, не поступает в легкие.

– Шарлотта?

– Вы говорили с генеральным директором? – спрашиваю я.

– Не могу подтвердить это официально, – осторожно произносит Одри, – но я говорила с человеком в топ-менеджменте компании. Вам нечего...

– Мне нужно идти.

Я вешаю трубку и швыряю телефон в огромный диван Эйдена, словно тот горит.

Он знает об этом. Конечно, знает. Но, должно быть, не ожидал, что журналистка раскроет так много.

У меня мурашки бегут по коже, словно под ней снуют насекомые. Я уже бегу через его гостиную и вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.

Следующий час я гуглю. Газету, о которой идет речь, журналистку, ее социальные сети и статьи, которые она пишет.

Все сходится.

Какого черта, Эйден?

Я хожу по коридору между нашими двумя спальнями. Взад-вперед. Взад-вперед. Зуд только усиливается.

Зачем он это делает? В какую игру он теперь играет?

Моя анонимность – это все. Я думала, мы уже об этом говорили. Зачем ему нужна статья, которая разоблачит ошибки его собственной компании?

Какова бы ни была причина, он сделал это, не спросив меня. Не рассказав мне об этом заранее.

Мне нужно сесть и писать. Да, нужно закончить его мемуары, но заодно поработать над предложением о книге. Он как будто подталкивает меня к этому. Рассказать свою историю. Точно так же, как он делает с этим интервью.

Я надеваю спортивную одежду.

Бывали времена, когда бег был единственным, что помогало мне пережить день. Чувство, как ноги касаются земли, а легкие болят, как будто я могла оставить позади то, что меня терзало. Именно это вытащило меня из моей детской спальни родительского дома после выхода «Риска». Я неделями пряталась в постели. Почти не выходила из комнаты, не разговаривала с друзьями, не общалась с семьей. Это продолжалось, пока моя лучшая подруга не появилась у моей двери в спортивной одежде и не настояла на прогулке.

Это переросло в пробежку, и вскоре я начала бегать одна. Не слыша ничего, кроме звука шагов по земле.

Асфальтированные улицы вокруг Бель-Эйр не так уютны, как грунтовые тропы в лесу вокруг Элмхерста. Здесь нет тротуаров, только асфальтовое покрытие, предназначенное для мчащихся машин. Я бегу к началу тропы, которую нашла раньше, и выхожу на утоптанную гравийную площадку. Бегу трусцой все выше и выше, пока не почувствую кайф. Бегу, пока не перехожу на шаг, и иду, пока наконец не могу снова бежать. Я повторяю это, пока жужжание в голове не утихает.

Мне не обязательно давать интервью для этой статьи. Завтра или послезавтра я отправлю мисс Кингсли сообщение с доброжелательной, но твердой просьбой не использовать мою историю. Конечно, она предупредила меня, что этого может быть недостаточно. Сейчас открыт сезон для всех, кто упоминает мое имя. Видит Бог, я это прекрасно понимаю.

Но анонимность – моя единственная защита.

Я возвращаюсь к дому Эйдена. Разум, возможно, и очистился от тихого гудения раздражения, но тело – нет.

Эйден, должно быть, уже дома. На кухонном острове стоит огромный букет цветов с небольшой запиской. Я взглянула на нее.

Моему любимому писателю.

Я роняю открытку из рук и сажусь на корточки в ее поисках.

Глава 60

Шарлотта

Наконец я нахожу его, идя на звук глубокого голоса к полуоткрытой двери кабинета. Он сидит за столом, откинувшись назад. Его брови нахмурены.

– Это хорошо, – бормочет он. – Нора Стоун согласилась на прошлой неделе. У нас завтра назначена еще одна встреча.

Я прислоняюсь к дверному косяку. Он действительно король в своем мире. Добивается своего, отдает приказы. Ожидает, что все подчинятся.

Он видит меня, и что-то в его взгляде смягчается.

– Перезвоню тебе позже, – говорит он в трубку. – Я придумаю план. Нам нужно подготовить контракт к подписанию на этой неделе.

Затем он кладет трубку и смотрит на меня, скользя взглядом по моей майке и леггинсам. В его взгляде читается одобрение.

– Ты тренировалась?

Я игнорирую вопрос.

– Стоуны согласились на сделку?

– Да, но это пока только устное соглашение. Мы почти на финишной прямой.

– После того как я закончу мемуары, верно? Они нужны совету директоров для одобрения покупки.

Он медлит с ответом.

– Ага. Верно.

– И до этого ты, вероятно, вырежешь кое-что из первого черновика, – говорю я. – Ты же не хочешь, чтобы там оказалось слишком много твоих интимных секретов.

Мой голос звучит слишком агрессивно, и я не знаю, как это остановить.

– Ладно.

Он встает с хмурым выражением лица.

– Но я могу рассказать тебе все, что ты хочешь знать, если это не попадет в книгу.

– Хорошо. Потому что ты защищаешь границы своей личной жизни.

– Полагаю, да. Но это касается не только меня.

Он слегка наклоняет голову, словно пытаясь понять меня.

– Шарлотта, о чем ты думаешь?

– Срок сдачи первого черновика истекает через несколько дней. Я почти закончила. Мне нужно будет доделать его за сегодняшний вечер и завтрашний день, – говорю я.

– Хорошо. Спешить некуда.

– Мы подписали контракт. Так что, вроде как, у нас есть дедлайн.

Его губы опущены.

– У нас с тобой есть и другие договоренности, помимо контракта, которые я буду соблюдать в первую очередь.

– Хммм.

Я прикусываю нижнюю губу и смотрю мимо него на книжные полки, выстроившиеся вдоль стен его домашнего кабинета. Может быть, через несколько месяцев моя книга появится на одной из них. Ему все еще нужна фотография для обложки. Фотосессия на следующей неделе, и Эйден попросил меня пойти с ним.

– Недавно мне поступил очень интересный звонок.

Я смотрю на книжную полку, а не прямо на него. Так легче.

– Да? Все в порядке?

– Это была журналистка. Одри Кингсли из «Нью-Йорк Глоуб».

Мой взгляд скользит к нему.

– Ты знаешь что-нибудь о статье, которую она пишет?

Выражение его лица не меняется. Но в его глазах мелькает что-то странное, то появляясь, то исчезая.

– Я знаю о ней, да.

У меня сжимается сердце. Чувствую, как оно падает куда-то вниз на уровень желудка, и разочарование ощущается во рту, словно привкус пепла.

– Откуда ты ее знаешь? – спрашиваю я.

– Она замужем за одним из владельцев «Экчер Кэпитал». Наши пути время от времени пересекаются, – говорит он.

– Верно. Вы друзья.

– Не уверен, что это подходящее определение, – говорит он.

– Но вы никогда не говорили с ней о бизнесе?

– К чему ты клонишь, Шарлотта?

– Она пишет статью. Об эксплуатации в реалити-шоу.

Я скрещиваю руки на груди и на секунду пытаюсь подражать ему. Той властной манере, которую он надевал, как плащ, когда ему нужно было казаться сильным и уверенным в себе.

– В связи со статьей она подумала обо мне, хотя я никогда не рассказывал о своем опыте публично.

– Правда?

Он стоит совершенно неподвижно. Я тоже. Как будто внезапное движение любого из нас может положить конец этому противостоянию.

– Да. Она сказала, что упомянет меня, независимо от того, сделаю я заявление или нет.

Я пожимаю плечами и изо всех сил стараюсь сдержать голос.

– Потом она заверила меня – и вот это действительно странно – что мне не придется беспокоиться о том, что «Титан Медиа» подаст на меня в суд за нарушение соглашения о неразглашении, которое я подписала перед началом шоу. Знаешь почему?

Эйден вздыхает.

– Хаос.

– Знаешь почему, Эйден?

– Знаю. Я ясно дал ей понять, что не буду препятствовать независимому расследованию.

– Ты ясно дал ей это понять. Или ты сам подтолкнул ее к этой теме? Ты забываешь, что я уже довольно хорошо тебя знаю. Даже если ты всеми силами старался сделать так, что мне было трудно с тобой сблизиться.

Челюсти Эйдена напрягаются.

– Ты подобралась ко мне ближе, чем я позволял кому-либо еще за всю свою жизнь.

– Ты подтолкнул ее к написанию статьи?

Мгновение паузы.

– Я подкинул ей идею, – признается он.

От его слов, как от удара наотмашь, у меня перехватывает дыхание. Я знала, что он манипулятор, как и большинство успешных людей. Он планирует, он мыслит стратегически, он всегда нацелен на победу.

Но это?

– Зачем? – выдыхаю я.

Он подходит на шаг ближе и протягивает руку. Я отступаю, пока не оказываюсь в коридоре у его кабинета.

– Шарлотта, я вовсе не хотел тебя обидеть. Совсем наоборот.

– Верно. Но как мне поможет копание в моем грязном белье?

– Потому что я хочу его дискредитировать, – говорит Эйден.

В его голосе слышна едва сдерживаемая ярость.

– Я могу уволить его из всех наших сериалов в мгновение ока. Решение уже принято. После выхода этого сезона он больше никогда не будет работать на «Титан Медиа». Но этого недостаточно. Я не хочу, чтобы он работал в этой индустрии. Никогда.

– Эйден, – говорю я.

Он качает головой.

– Это несправедливо, Шарлотта. Несправедливо, что тебе пришлось терпеть все эти бестактные вопросы и комментарии, когда ты не сделала ничего, чего можно было бы стыдиться. Это, черт возьми, неправильно, что авантюристы нажились на твоей песне, а ты не получила ни цента. У тебя должен был быть выбор.

– Я сделала свой выбор.

Мой голос сдавлен, и я заставляю себя подавить чувства. Зарываю их глубоко и прячу подальше.

– Я же говорила тебе, что не хочу, чтобы об этом снова вспоминали. Что я ненавижу, когда люди ворошат прошлое. Что я не хочу, чтобы мое имя когда-либо снова ассоциировалось с тем периодом моей жизни. Ради этого я сменила фамилию!

В его глазах пылает ярость.

– Я знаю это. И ты не должна так себя чувствовать.

– Но я чувствую!

– Ты ничего плохого не сделала.

Его хриплый голос, как никогда прежде, полон убежденности. Он выбрасывает вперед левую руку.

– Ничего плохого. Тебе было девятнадцать, и тебя использовали. Я пытаюсь все исправить.

– Ничто никогда не исправит эту ситуацию, – говорю я. – Я уже с этим смирилась.

– Нет, не смирилась.

У меня перехватывает дыхание, и он видит, как сильно его слова меня задели. Но он продолжает:

– Ты не смирилась, Шарлотта, совсем нет. Я видел, как ты постоянно оглядываешься по сторонам, в каком бы общественном месте мы ни находились. Как глубоко тебя ранили те люди, которые узнали тебя около ресторана. Ты все еще находишься в плену чужой истории. Истории Блейка и Джеффа.

Я делаю шаг назад, а затем еще один. Здесь слишком мало воздуха.

– Тебе не стоило мне всего этого говорить.

– Разве это не правда? Ты снова и снова говорила мне, чтобы я сам себе это сказал, Шарлотта. Я позволил тебе это сделать со мной.

– Потому что ты просил меня! Потому что я пишу твои мемуары!

– Да, и благодаря тебе я понял, насколько это может быть важно. Я прочитал все главы черновика, которые ты мне прислала, Шарлотта.

Главы о нем и его хороших качествах. О его упорстве, о его стремлении преодолевать трудности. О том, как он чувствовал себя сломленным, когда ФБР предъявило обвинение его отцу. О том, как он взялся разбираться с беспорядком, оставленным Альфредом Хартманом, хотя он был не обязан.

И как его ранили все обвинения и подозрения, которые как из рога изобилия сыпались в его адрес. О том, что он каким-то образом был замешан, что был в курсе мошеннических схем отца. Хотя на самом деле он был тем человеком, которого обманули больше всех.

– Не верь своим собственным хвалебным статьям, – говорю я ему.

Слова доходят до цели. Он отстраняется, хмурясь.

– Шарлотта, эта статья для тебя.

– Я не просила этого.

– Может, и нет, но она тебе нужна.

– Это мне решать.

Я иду в свою спальню. Он следует за мной.

– Не беги от меня.

– Я не хочу, чтобы мое имя мелькало в СМИ. Я не хочу ворошить прошлое. Разве это не мое решение?

– Да. Но это бегство от проблемы, а не ее решение, Шарлотта. Рано или поздно прошлое все равно тебя настигнет.

– Но тебе это помогает, – бросаю я через плечо.

– Не помогает. Не помогало. Я только учусь идти другим путем.

Он выдыхает, и я чувствую его разочарование.

– Ты помогла мне увидеть правильный путь.

Его раздражение отражает мое собственное.

– Как ты мог договориться о статье за моей спиной?

– Я не знал, что журналистка обратится к тебе напрямую.

Я качаю головой.

– Это не оправдание. Как ты мог не спросить меня, Эйден? Если бы она мне не позвонила, ты бы признался, что это твоя идея?

Ответ читается в его глазах. Он знает, что я бы не согласилась, если бы он спросил.

– Я сделал это ради тебя, – говорит он.

Я качаю головой.

– Тебе следовало поговорить со мной.

– Я говорю с тобой сейчас.

Это заставляет меня рассмеяться.

– Да, но уже слишком поздно, не думаешь?

Я собираюсь закрыть дверь, но он поднимает руку и ловко ловит ее.

– Шарлотта, – яростно говорит он. – Не убегай от меня.

– Мне нужно побыть одной, – отвечаю я. – Можно мне побыть в гостевой комнате, или мне лучше уйти?

Он отступает на шаг.

– Это не гостевая комната. Это твоя комната.

– Поговорим завтра, – отвечаю я и закрываю дверь.

Я запираю ее, зная, что он отчетливо слышит щелчок с другой стороны.