Текст книги "Между строк (ЛП)"

Автор книги: Оливия Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Глава 61

Шарлотта

Следующим утром я не выхожу из комнаты, пока не убеждаюсь, что Эйден точно уехал на работу. Уже далеко за одиннадцать, когда я, наконец, решаюсь выйти и обнаруживаю дом пустым.

Прохожу по элегантно оформленному коридору, по роскошной широкой лестнице и вхожу в просторную гостиную. Его дом всегда казался слишком большим для одного человека, слишком пустым. Он красивый, но немного бездушный. Как будто здесь никто не живет.

Его семейный дом в Малибу, тот самый, где вырос Эйден, куда больше на него похож.

Здесь, даже несмотря на памятные вещи, которые, должно быть, оставила его сестра, когда украшала дом, пространство кажется холодным. Я обнимаю себя и разглядываю все это. Вино в его погребе. Винтажный декор. Фотографии на огромном книжном шкафу у дивана в гостиной.

Все изменилось. Все изменится.

Наконец, когда больше не могу откладывать, сажусь за компьютер и открываю рукопись. Ту, которую временно назвала «Титан. Восхождение». Я написала название жирным шрифтом на первой странице. Ниже – план отдельных глав. Семьдесят пять тысяч слов.

Все эти слова рассказывают историю и «Титан Медиа», и Эйдена. Но главы о нем были моими любимыми. Последние несколько дней я перечитывала некоторые из них и редактировала слабые места. Документ нужно отправить Эйдену, прежде чем он попадет в совет директоров или к моему редактору.

Когда я заканчиваю, уже почти два часа дня. Я отправляю всю рукопись в ближайшую типографию и сообщаю, что заберу ее в течение часа.

По пути обратно из типографии звонит телефон, и я подключаюсь к автомобильным динамикам по «Блютуз». Это Эрик.

– Привет. Как дела?

– Мисс Грей, – говорит он.

Долгая пауза, нетипичная для него.

– На первой полосе «Стар Базз» ваша фотография с мистером Хартманом.

– Что?

– Ваша фотография. Не знаю, где и когда она была сделана, но это, без сомнения, вы. Она связана с вашим... прошлым.

Слова обрушиваются на меня, словно тонна кирпичей. Прямо на грудь, придавливая меня к земле.

– Здесь нет упоминания о мемуарах. Только то, что вы теперь встречаетесь, – говорит он.

– А Эйден... знает?

– Да. Мы следим за ситуацией. Фото опубликованы только что.

Мои руки сжимают руль.

– Спасибо, что рассказал.

Мой голос звучит пронзительно и тонко.

Я вешаю трубку и останавливаюсь на первой попавшейся парковке в Вествуде.

Трясущимися руками ввожу свое имя в строку поиска телефона. «Шарлотта Грей». В результатах – несколько мимолетных упоминаний обо мне как о литературном рабе.

Работать с Шарлоттой было одно удовольствие... Все благодаря Шарлотте...

Я добавляю имя Эйдена, а затем, после секундного колебания, меняю фамилию в поиске. «Шарлотта Ричардс».

И все начинает сыпаться.

Я нажимаю на первое попавшееся видео. Оно переносит меня в приложение социальной сети, которой я избегала. Мир вокруг меня рушится, пока я слушаю.

Жизнерадостная женщина в ярко-голубой блузке обсуждает меня на фоне кадров со мной на том мексиканском курорте. А затем она показывает меня с Эйденом. Мы выходим из шикарного ресторана. Наше первое свидание, где мы позже встретили группу людей, которые меня узнали. Экранное «я» смотрит на Эйдена.

Это точно я. И, конечно же, он. Он обнимает меня за плечи. От заголовка у меня замирает сердце.

Сладкая из реалити-шоу «Риск» теперь встречается с миллиардером, владельцем «Титан Медиа», продюсерской компании, ответственной за выпуск шоу.

Текст ниже ненамного лучше.

Эйден Хартман, сын осужденного за мошенничество миллиардера Альфреда Хартмана (да, того самого), похоже, нашел девушку. И это не супермодель или европейская наследница.

Еще одно фото. На этот раз это я, плачущая и в истерике, стою перед Блейком у бассейна. Тушь размазалась, рот открыт. Я знаю, какие слова готовы вырваться из меня.

Но я твоя Сладкая..

Шарлотта Ричардс сделала «Риск» мировой сенсацией. сладкая, о которой говорят у кулеров по всему миру, стала залогом беспрецедентного успеха шоу. После съемок в реалити она держалась в тени, но, похоже, жизнь в центре внимания ей еще не надоела.

Мои руки дрожат, я сжимаю телефон. В центре внимания. Я оглядываюсь, но никто не пялится на меня и не перешептывается с друзьями, показывая на меня пальцем.

На всякий случай я натягиваю кепку пониже.

Паранойя – это самое ужасное. Я так упорно старалась ее преодолеть, избавиться от ощущения, что за мной постоянно наблюдают, что-то шепчут, обращают на меня внимание.

С каждым годом я все меньше впадала в панику в многолюдных местах. Но это? Смогу ли я снова это повторить?

Пройдет совсем немного времени, и это доберется и до моей семьи. Такие вещи разрастаются, становятся популярными в соцсетях. Кто-то видит это и пересылает кому-то другому.

Разве ты не учился с той девчонкой?

За пятнадцать минут это может быть переслано родственнику или другу детства в Элмхерст. А значит, мои родители узнают все через несколько часов. Может быть, через день. Но не позже.

Паника охватывает меня ледяной рукой. Я выезжаю с парковки и начинаю движение в сторону Бель-Эйр. Но проезжаю мимо дома Эйдена и продолжаю движение.

Бесцельно пролетаю поворот за поворотом. Мой телефон звонит. Я слышу его, но игнорирую.

Мемуары, толстая пачка бумаг, засунутых в конверт из плотной бумаги, лежат на пассажирском сиденье рядом со мной. Мне нужно доставить их, прежде чем я смогу... прежде чем я смогу что-либо сделать.

Мой телефон звонит в пятый раз, и я смотрю на экран, чтобы узнать, кто это. Эсме. Моя лучшая подруга детства.

Я отвечаю.

– Привет.

– Только что увидела, – говорит она.

На линии тишина, словно сказать больше нечего. Может, и правда? Нужно ли что-то еще говорить?

– Не знаю, во что ты ввязалась, – говорит она своим спокойным, собранным голосом, – но я рядом, если понадоблюсь.

От этих простых слов у меня перехватывает горло. На глаза наворачиваются слезы, и я изо всех сил пытаюсь их смаргивать. Но одна все равно вырывается, скатываясь по щеке.

– Все это так ужасно, – шепчу я.

– Ах, Шарлотта. Как бы мне хотелось тебя обнять, – говорит она, и от этого я плачу еще сильнее.

Я не останавливаю машину, не сбавляю скорость. Как я это делала годами. Просто продолжаю ехать.

– Откуда ты узнала?

Она колеблется лишь мгновение.

– Тара увидела это в соцсетях и переслала мне. Какое-то видео.

Тара – ее невестка. Все как я и ожидала. Друзья отправляют ссылки друзьям – эта невидимая сеть, которая всегда распространяет сплетни.

– Не могу поверить, что это снова происходит, – говорю я.

– Твои родители, – тихо говорит она. – Они знают?

– Уверена, какая-нибудь добрая душа сообщит им. Они знают, что я... я пишу его мемуары. Но не о...

– Ах. Прости, Шарлотта.

Короткая пауза, и я вытираю щеку. Слишком много эмоций бушует во мне, я не могу разобраться в них, не могу справиться с их скоростью и напором.

– Ты в порядке? – спрашивает она. – В смысле, почему это произошло? Он управляет «Титан Медиа», Шарлотта.

И вот оно. За мягким тоном ее голоса я отчетливо слышу осуждение. Тебе следовало бы хорошенько подумать. Это глупое решение, Шарлотта.

– Мне нужно идти, – говорю я.

– Шарлотта...

– Спасибо за звонок. Поговорим позже.

Я вешаю трубку и останавливаюсь у тупика, окруженного высокой живой изгородью, которая скрывает дома стоимостью в миллионы долларов.

Я снова открываю сайт таблоида. Тот, который мне прислал Эрик. Он обновлен.

«Стар Базз Ньюс» обратились за комментарием к команде Эйдена Хартмана. Сам мистер Хартман сказал «Стар»: «У нас с мисс Шарлоттой Грей нет никаких отношений, кроме профессиональных. Она фантастический писатель, и я полностью уверен в ее мастерстве, которое позволит ей написать отличные мемуары».

Мой взгляд скользит по строчкам. Никаких отношений, кроме профессиональных.

Никаких отношений, кроме профессиональных. Никаких отношений, кроме...

Никаких.

Он все отрицает.

Моя первая реакция – это гнев, а затем из глаз льются потоки слез. На этот раз я их не контролирую.

Заголовок – это позор для него.

Он слишком часто высказывал свое мнение о звездах реалити-шоу во всеуслышание. Он не особо уважает производство своей компанией шоу знакомств, но терпит это, потому что это оплачивает счета и радует рекламодателей. Потому что его личные чувства не имеют значения, важна только компания. Ее выживание. И его чертова фамилия.

Та самая, которую он так хотел восстановить.

Никаких отношений, кроме профессиональных.

Он не заставил себя долго ждать, чтобы это заявить. Сколько прошло? Час? И он уже четко обозначил свою позицию.

Я смотрю на часы. Он все еще на работе, но, судя по его постоянным звонкам, очень хочет со мной поговорить. Скоро он приедет домой.

Я жму на газ.

Глава 62

Эйден

Заседание совета директоров созывается в срочном порядке.

Это последнее, чего я, черт возьми, хочу сегодня. Шарлотта не отвечает на мои звонки и сообщения. И она не разговаривала ни с кем из моей команды с тех пор, как Эрик позвонил и рассказал ей обо всем этом дерьме.

Он признался, что сообщил ей плохие новости, с вызовом на лице. Смело с его стороны, учитывая, как я зол. Какого черта он не подождал, чтобы я сам мог поговорить с ней?

– Дайте ей время, – сказал он так, как будто знает ее лучше меня.

Бесит!

И вот теперь я сижу здесь, лицом к лицу с советом директоров. С теми, кто мне больше всего не нравится, с теми же, кто постоянно мешает мне вернуть «Титан Медиа» на лидирующие позиции в отрасли. Некоторые члены совета директоров больше заботятся о своей репутации и статусе, чем о бизнесе.

– Цель этих мемуаров, – говорит Ричард Грантхерст, сидящий напротив меня за столом, – была в том, чтобы создать атмосферу доверия аудитории к компании и к вам как к ее генеральному директору. Эта новость прямо противоречит этой цели.

– Роман с литературным рабом, – говорит Ингрид, взмахнув рукой, украшенной драгоценными камнями. – Неужели нельзя было это сделать не публично. К тому же, она звезда нашего реалити-шоу!

– Вся эта история должна была доказать акционерам вашу зрелость, – продолжает Ричард. – Показать, что компания изменилась, стала лучше.

– Показать, что я не мой отец. Вот что вы имеете в виду, – мой тон язвителен.

Несколько человек неловко ерзают на стульях. Но затем некоторые кивают.

– Да, если говорить прямо.

Я упираюсь руками в деревянную столешницу.

– Позвольте мне прояснить несколько моментов, – говорю я. – Во-первых, вы все сами проверяли мисс Грей и сочли ее отличным кандидатом для написания этих мемуаров, основываясь на ее предыдущем опыте. По этому пункту ничего не изменилось.

– Мы не знали, о ее прошлом как звезды реалити-шоу, – возражает Ингрид. – Это может серьезно навредить репутации этих мемуаров.

Мой тон безжалостен.

– Тогда вам следовало бы провести более тщательное исследование. Мне не нужно напоминать вам, что эти мемуары были вашей идеей, а не моей.

Ричард скрещивает руки на груди. Он один из двух членов совета директоров, которые работают здесь со времен моего отца. Он всегда был осторожным, до нелепости осмотрительным и одержимым своим имиджем.

– Идея была в том, чтобы продемонстрировать силу. Победу над неблагоприятными обстоятельствами, если хотите.

– Не понимаю, как один заголовок в таблоиде это изменит.

– Это уведет обсуждение книги в сторону от той истории, которую мы хотим рассказать, – говорит Клэр, еще один из членов совета директоров.

Обычно резкая, она одна из немногих, кто регулярно меня поддерживает. Теперь ее глаза прищурены.

– Это плохая реклама, и она затмит мемуары.

– Я не согласен.

Я сжимаю кулаки и наклоняюсь вперед.

– Если говорить серьезно, то это возможность. У Шарлотты своя история преодоления трудностей. Отчасти благодаря проблемам, с которыми она столкнулась после съемок в нашем реалити-шоу. Несмотря на это, теперь она опытный писатель.

– И твоя девушка? – спрашивает Ричард, приподняв брови.

Я встречаю его взгляд.

– Да.

По крайней мере, я все еще хочу, чтобы она ею была. Но она может возражать против названия, особенно после последних нескольких дней. Это кажется все менее вероятным с тех пор, как появились новости, и она перестала отвечать на мои звонки. От разочарования у меня сжимаются челюсти и скрежещут зубы.

Я заставляю себя изображать спокойствие и компетентность. Расправляю плечи, глядя на каждого члена совета директоров за столом.

– Мемуары почти готовы. Не забывайте о нашей сделке. Калеб и Нора Стоун из «БинБокс» будут здесь на последнем раунде переговоров в конце этой недели.

– Нам нужны эти мемуары, прежде чем мы одобрим проект, – говорит один из новых членов совета директоров.

Она достает какие-то бумаги и надевает очки для чтения.

– И, согласно установленному графику... черновик нужно сдать к концу недели.

– Книга будет закончена, – говорю я.

Ричард складывает руки на столе.

– Надеюсь, мы все согласны, – говорит он, и мне не нравится его тон, – что в последнее время к компании проявляется нездоровый интерес. Налоговое расследование все еще продолжается. Я знаю, что оно фиктивное – мы все это знаем – но оно получило широкую огласку.

– Я сразу же все опроверг, – отвечаю я. – За прошедшие недели я также дал несколько коротких интервью, чтобы продолжить опровергать эти обвинения. Слухи утихают. На следующей неделе будет опубликован квартальный отчет о прибыли. Это изменит направление дискуссии и поможет снова поднять цену акций.

– Мемуаристка. Встречаться с ней...

Ингрид качает головой.

– Это ставит под сомнение серьезность вашего отношения к своей роли. «Титан Медиа» сейчас нуждается в хорошей рекламе. Цена акций в ней нуждается. И это, безусловно, укрепит общее доверие совета директоров к генеральному директору.

– К генеральному директору, – говорю я. – Вы имеете в виду меня.

Она склоняет голову, не отводя от меня взгляда. Хотя некоторые из окружающих ее людей тут же отводят глаза.

– Да.

Я кладу ладонь на стол.

– Я два года был генеральным директором «Титан Медиа». За это время мы увеличили прибыль, сбалансировали бухгалтерский учет и провели масштабное расследование налоговой службы в отношении наших налоговых деклараций. Мы вернули большинство рекламодателей, покинувших нас после ареста моего отца. Мы расширяем офис в Лос-Анджелесе, и при этом наши накладные расходы никогда не были такими низкими. Я шел на уступки Совету директоров ради хорошей рекламы.

Мой голос становится резче.

– Я давал интервью на нашем собственном ток-шоу. Я позаботился о том, чтобы фамилия Хартман как можно меньше ассоциировалось с репутацией Альфреда. Я согласился на требования Совета директоров быть осторожным в моих планах по расширению, даже когда я был с ними не согласен. У Совета директоров нет оснований не доверять мне. Поэтому я позабочусь о том, чтобы эта покупка «БинБосс» состоялась. Я справлюсь с любой шумихой вокруг компании, как справлялся раньше. И буду встречаться с кем захочу, черт возьми.

Я встаю с кресла руководителя и застегиваю пиджак.

– Первый черновик мемуаров будет в ваших почтовых ящиках к концу недели, – говорю я. – Написанный фантастическим автором, который перевыполнил ваши требования.

Я покидаю встречу.

Я прошу Эрика освободить меня на остаток дня. Он, не колеблясь, поворачивается к экрану компьютера и начинает бегать пальцами по клавиатуре.

Я раньше никогда не игнорировал совет директоров. По крайней мере, не так эффектно. Но сейчас я хочу, чтобы они и их внимание к цене акций катились к черту.

– У нас есть несколько новых запросов на комментарии, – говорит Эрик.

– Продолжай им отказывать.

Я смотрю на телефон.

– Статья, над которой работала Жанетт, готова?

– Я свяжусь с ней.

Я уже пячусь к лифтам.

– Пожалуйста. И пришли мне номер Веры Тран из издательства «Полар Публишинг».

Эрик поднимает брови. Но потом просто кивает.

– Сделаю.

В голове крутятся варианты. Мне нужно все исправить. Единственным человеком, который не должен был пострадать во всей этой истории, была Шарлотта.

Я мчусь обратно к дому. Ее машина стоит на подъездной дорожке. Слава богу!

На первом этаже ее нет. Я зову ее, но ответа не получаю. Перепрыгивая через две ступеньки, я бегу на верхний этаж.

– Шарлотта!

Она не отвечает. Мой голос эхом разносится по пустым комнатам. Ее спальня в полном порядке. Кровать аккуратно заправлена. Два ее огромных чемодана исчезли. Я подхожу к шкафу и распахиваю дверцы, но меня встречают лишь пустые полки и вешалки.

На ее столе лежит конверт из плотной манильской бумаги.

Я открываю его. На титульном листе вверху два слова, напечатанные простым шрифтом без засечек: «Титан. Восхождение». Ниже подзаголовок: «История Эйдена Хартмана». А в самом низу, таким мелким шрифтом, что от него слезятся глаза, написано ее имя. Шарлотта Грей.

Сверху приклеена записка. На ней всего два слова знакомым почерком:

«Мне жаль».

Глава 63

Эйден

Ее нет в арендованной квартире в Вествуде. Она так и не возвращается домой. И она отказывается отвечать на телефон.

Ни звонков, ни сообщений.

Она оставила свою новую машину и уехала на старой «Хонде».

Может быть, она сейчас в каком-нибудь отеле где-то на просторах одного из национальных парков.

Сон ускользает от меня. Я сижу всю ночь на диване в гостиной напротив огромных окон, и единственными моими спутниками становятся мерцающие огни Лос-Анджелеса.

Я читаю страницу за страницей рукопись Шарлотты. В середине пролога мне приходится встать, чтобы налить себе стакан бурбона.

Блин.

Она начала с того, как я вхожу в зал суда на слушание по делу моего отца. Десятки глаз, обращенных на меня, камеры, вопросы. Ответственность. Она все это уловила в своей собственной уникальной манере. В той манере, в которой она часто разговаривала со мной. Деловой, язвительной, иногда забавной, а порой ироничной. Часто резкой и требовательной. Умной. Да, она пишет о моей жизни, но я вижу ее в каждой строчке, в каждом слове.

Следующие главы посвящены последствиям судебного процесса. Затем она меняет структуру повествования, переключаясь между прошлым – моим и «Титан Медиа» – и возвращаясь к судебному процессу. Что мне пришлось сделать, чтобы помочь следствию и удовлетворить совет директоров, каких людей пришлось отпустить, и какое новое направление для развития компании выбрать.

Она включила в книгу все, что узнала, в том числе и из разговора с Мэнди, о котором я и не подозревал. Мой взгляд задерживается на одном отрывке, и мне приходится перечитать его еще дважды. Моя сестра сказала, что я всегда брал на себя ответственность защищать ее, защищать нашу семью, и что это часто тяжело мне давалось.

Он никогда не прислушивался к моим советам сделать что-нибудь для себя.

Человек на страницах рукописи – это я.

Это отполированная и облагороженная версия меня. Упомянуты лишь те недостатки, которые имеют смысл в рамках более масштабного повествования. Но это несомненно я.

В полночь я почти заканчиваю читать черновик, когда слышу стук. В несколько широких шагов я оказываюсь у входной двери и распахиваю ее.

Это не она.

Мэнди стоит по другую сторону двери в длинном шелковом плаще и хмурится.

– Ты ужасно выглядишь, – говорит она.

– Черт. Мы же собирались поужинать, да?

– Да. И мама очень злится, что ты не отвечаешь на телефон.

Она проходит мимо меня в дом.

– Что, черт возьми, здесь произошло?

Я оглядываю гостиную, словно вижу ее впервые. Повсюду разбросаны страницы. Полбутылки бурбона стоит на краю журнального столика.

– Читаю черновик мемуаров.

– Вижу.

Она оглядывается.

– Где автор?

Голова раскалывается, и я знаю, что это не только от выпивки, но и от напряженного чтения. Я на мгновение прислоняюсь к стене, чтобы успокоиться.

– Ее здесь нет.

– Я видела таблоиды.

Неудивительно, что она это видела. Я смотрю в окно на темное ночное небо. Мама, должно быть, тоже видела заголовки. Наверняка, они говорили об этом за ужином.

– Шарлотта сбежала, – признаюсь я.

Мэнди скрещивает руки на груди.

– А.

– Ты, наверное, читала статью, – в моем голосе слышится горечь. – Она снималась в «Риске».

– Я видела. Забавно, я ее не узнала. Но, с другой стороны, «Риск» мне никогда не нравился. Я смотрю другие шоу, например, твой «Необитаемый остров». Он восхитительный.

Она слегка качает головой.

– Ты знал о ее прошлом?

– Да.

Лицо Мэнди вытягивается.

– О. И ты держал это в тайне. Как и то, что встречаешься с ней. Спасибо, что рассказал сестре.

– Шарлотта не хотела, чтобы оба эти обстоятельства стали известны.

Я провожу рукой по лицу.

– Она не отвечает на мои звонки. Я искал ее по всему городу, но безуспешно. Она, черт возьми, ненавидит публичность, а сейчас она по уши в этом дерьме.

Из-за меня.

Вина грызет меня с тех пор, как мне позвонила моя пиар-команда. Я хотел сам сообщить Шарлотте эту новость, но возможность мне так и не представилась. Эрик меня опередил.

Мэнди садится на диван напротив.

– Ладно. Думаю, тебе нужно рассказать мне все, начиная с того, как это вообще произошло. Раз уж ты такой расстроенный... Эйден, ты же заботишься о ней.

Я вздыхаю.

– Да. Очень.

Поэтому я рассказываю сестре все, что могу, опуская некоторые детали, которые ей знать не нужно. Проходит немного времени. И в итоге мне становится еще хуже.

– Я с самого начала знал, что она боится огласки. Я даже пытался что-то с этим сделать. Что-то, что могло бы помочь ей в долгосрочной перспективе, но...

Я снова тянусь за бурбоном. Давно я так много не пил.

– Я облажался. Я сделал кое-что, что ее взволновало, а потом ее добила эта новость.

Мэнди осторожно убирает несколько листов и сворачивается калачиком на диване.

– Ладно. Давай послушаем. Что ты натворил?

Я вкратце рассказываю ей о журналистском расследовании. Она слушает, время от времени кивая, ее взгляд внимательно следит за мной.

– Ты же хотел, чтобы статья стала разоблачением Блейка?

Я вздыхаю.

– Да. Но я искренне хотел, чтобы она рассказала свою версию истории.

– Понимаю. Ты сделал то же, что и всегда.

– И что это?

– Защитил тех, кого любишь.

Она наклоняется над журнальным столиком и машет рукой в сторону бутылки.

– Передай мне, пожалуйста.

Хм. Я на мгновение замешкался, прежде чем выполнить ее просьбу.

– Ты не сможешь сесть за руль, если будешь это пить.

Она прячет бутылку за подушкой.

– Я не буду. И ты тоже. Итак, Шарлотта. Ты хотел защитить ее. Ты ее любишь?

Я откидываюсь на диван и смотрю на картину на дальней стене. Ту самую, которую однажды заметила Шарлотта. Пляж, серферы. Мое счастливое место.

– Да, – говорю я.

Мэнди тихо ругается.

– Знаю. Я этого не ожидал.

– Такое всегда происходит неожиданно.

Она смотрит на бумаги вокруг нас.

– Тогда тебе придется все исправить.

– Но быть со мной означало бы быть в центре внимания. Не всегда, но... время от времени. Не думаю, что она когда-либо согласится на это.

Моя рука сжимается в кулак.

– Как бы мне этого ни хотелось, я не могу отслеживать каждую таблоидную статью.

– Ты говорил ей, что любишь ее?

Я смотрю на Мэнди, а потом слишком поспешно перевожу взгляд на задний двор.

– Значит, нет, – говорит она. – Послушай, я не эксперт в отношениях, ты же знаешь. Последние несколько лет моей личной жизни были... безумными. Но на твоем месте я бы начала с этого. Извинилась и сказала ей, что люблю ее. И, Эйден?

– М?

– Мы не опровергали каждую статью про папу.

Она слабо улыбается.

– И мы выжили. Было тяжело, да. Но мы крепкие люди. Разве Шарлотта не такая же?

– Да. Верно. Но, не уверен, что она считает так же.

Мои пальцы лихорадочно барабанят по спинке дивана.

– Сначала мне нужно ее найти. Есть одно место, куда она могла отправиться... но это довольно сложно.

– Тогда чего ты ждешь? – спрашивает она. – Садись в машину.

Я начинаю собирать страницы, снова складывая листы мемуаров в аккуратную стопку. Этот черновик – кульминация многих недель упорного труда Шарлотты. Она превращает разрозненную кашу человеческой жизни в нечто, что можно продать как захватывающую историю. Мне нужна эта книга, но она, возможно, уже жалеет, что согласилась ее написать.

– У меня есть идея, – говорю я.