Текст книги "Между строк (ЛП)"

Автор книги: Оливия Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Глава 31

Шарлотта

Калеб и Нора Стоун – выходцы из Восточной Азии. Оба высокие и стройные. Когда мы заходим в ресторан, они уже ожидают нас там.

Нора одета в дизайнерский костюм бежевого цвета с яркой цветочной вышивкой. Под жакетом у нее нет блузки. В модной одежде с короткой стрижкой и темной помадой на губах она похожа на модель. Она тепло улыбается и быстро говорит.

Ее брат такой же высокий со стрижкой ежиком. Костюм на нем на размер больше, чем необходимо. По его внешнему виду заметно, что он технический инженер. Но явно общительный человек, разговаривающий почти так же много, как и его сестра.

Нора старше своего брата. Возможно, у нее больше полномочий по принятию решений, думаю я.

Наши стаканы наполовину опустели, когда она наклоняет голову набок и слишком пристально смотрит на меня.

– Ты уверена, что мы раньше не встречались, Шарлотта?

Я смеюсь.

– Почти уверена, что нет. Я бы тебя запомнила.

– Ты точно не работаешь на телевидении? – продолжает она.

Я снова смотрю в меню.

– Да, уверена.

Она драматично вздыхает и толкает локтем брата.

– Тебе она не кажется знакомой?

Голос Калеба звучит мягче.

– Нет. Если бы мы встречались раньше, я бы это точно запомнил.

Я удивленно смотрю на него. Он улыбается мне. Он что... флиртует?

Я улыбаюсь ему в ответ.

– Спасибо.

– Это чистая правда, – просто отвечает он и снова смотрит в меню. – Нам стоит заказать большую порцию устриц на всех.

– О, хорошая идея, – продолжает его сестра. – Здесь также готовят стейк, который можно разделить на четверых. Давайте закажем его в качестве основного блюда.

После нескольких минут в их компании мне становится ясно, что они не хотят обсуждать дела. По крайней мере, не здесь и не сейчас. Они приехали на встречу, чтобы проверить Эйдена.

Он, кажется, тоже это понимает. Поэтому просто кивает и закрывает меню.

– Меня это устраивает. Может, попросим меню с безалкогольными коктейлями?

Нора поднимает брови.

– Ты знаешь, что мы не пьем?

– Я не знал, – отвечает он спокойно, – но я сегодня за рулем, поэтому не пью.

– Молодец, – бормочет Калеб и закрывает свое меню.

Я смотрю на Эйдена исподлобья. Он знал, что они не пьют. Он играет в игру, пытаясь очаровать их так, чтобы они этого не заметили.

Он хорош в этом.

Устрицы восхитительны, как и безалкогольные коктейли. Стоуны – приятные собеседники. Если раньше я думала, что они гики, предпочитающие книги людям, то быстро поняла, что ошибалась. Нора – душа компании, но Калеб время от времени тоже активно участвует в беседе.

– Итак, как долго, – спрашивает Нора, когда мы все тянемся к кусочкам гигантского стейка средней прожарки, который подали на плоском камне, – вы двое встречаетесь?

Краем глаза я вижу, как Эйден поднимает уголки губ. Он делает глоток своего коктейля, оставляя мне право ответить на вопрос. Придурок. Ну что ж, я отвечу.

– Мы не встречаемся, – говорю я. – Я пишу его мемуары.

– Мемуары? – переспрашивает Калеб. – Я не знал, что ты работаешь над чем-то подобным.

Эйден слегка кивает. Если он раздражен тем, что я прямо призналась в том, о чем технически подписала соглашение о неразглашении, то он этого не показывает.

– Эта книга, скорее, о компании и ее истории, чем обо мне лично. Шарлотта – очень талантливый писатель, и она уже несколько недель следит за мной.

Нора слегка кивает.

– Ты, должно быть, очень ей доверяешь, – говорит она и осматривает нас своим проницательным взглядом.

– Да, – отвечает Эйден.

– Не встречаетесь, да? – спрашивает меня Калеб.

Он слегка усмехается и проводит рукой по своей короткой стрижке. Это делает его лицо более угловатым. Он красив, решаю я. Почти как модель.

– Приятно слышать. Надолго ты в Лос-Анджелесе?

Эйден рядом со мной напрягается.

– Я здесь на несколько месяцев, чтобы поработать над мемуарами Эйдена, – говорю я. – Мне нужно собрать необходимый материал и посмотреть места, которые его сформировали.

Калеб кивает.

– Он дает тебе свободное время?

– Она довольно сильно занята, – отвечает за меня Эйден.

Он откидывается назад так, что его плечо слегка касается моего.

– Я сама устанавливаю свой график, – протестую я. – Кроме того, ты много работаешь, так что у меня остается достаточно времени для отдыха.

Калеб улыбается.

– Это хорошо. Не хотелось бы, чтобы ты упустила возможность посмотреть город.

– Я показал ей город, – говорит Эйден.

Его голос звучит немного грубо, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он берет свой бокал и выпивает половину.

Остаток ужина мы проводим, ведя два параллельных разговора – Нора общается с Эйденом, а я – с Калебом. Иногда наши беседы пересекаются, но чаще всего мы говорим о разных вещах.

Я стараюсь поговорить с Калебом об Эйдене. Рассказать младшему Стоуну о том, что я заметила в Эйдене, живя рядом с ним. О его трудолюбии и справедливости по отношению к тем, с кем он работает. Краем уха я слышу, как Нора и Эйден обсуждают похожие темы. Это типичная деловая встреча перед началом потенциальных переговоров, замаскированная под приятный ужин.

Эйден берет на себя оплату счета. Он настаивает, и, как партнер по фехтованию, уклоняющийся от дуэли, Нора наклоняет голову и соглашается.

– Очень любезно с твоей стороны, – говорит она.

Деньги не имеют значения для обеих сторон. Все они богаты, и, если Эйден добьется своего в этой сделке, Калеб и Нора превратятся из состоятельных миллионеров в почти миллиардеров.

– Шарлотта, – повторяет она.

В ее тоне слышится доброта, но глаза... они по-прежнему такие же проницательные, как и раньше. Интересно, падает ли она в постель от усталости, когда приходит домой. Снимает дорогой роскошный костюм, смывает макияж, сбрасывая с себя фасад уверенности. Или, может быть, это ее сущность – всех и все вокруг анализировать.

Я очень ее уважаю, понимаю я.

– Эйден упомянул, что вы также работаете над своей собственной книгой. О чем она будет?

Вдруг три пары глаз устремляются на меня. Я хочу пнуть Эйдена под столом.

Вместо этого я прочищаю горло.

– Еще рано говорить. У меня есть несколько идей, но... я думаю, что хотела бы исследовать взаимосвязь между СМИ и концепцией «пятнадцати минут славы». Что происходит с этими людьми, понимаете? После того, как их время истекает? И как их истории используются СМИ для продвижения всевозможных нарративов, которые могут, мягко говоря, не соответствовать действительности.

Я машу рукой.

– Извините, все это звучит довольно расплывчато. Но помните ту девушку, которую интервьюировали несколько лет назад, после урагана?

– Конечно, – говорит Калеб. – Девушка с бананом.

– Да, именно. Она сказала одну забавную, нелепую фразу в новостном репортаже, а потом СМИ превратили ее в символ нежелания целого соседского сообщества эвакуироваться.

– Я помню это, – задумчиво говорит Нора. – Тебе стоит поговорить с такими людьми для своей книги. Узнать их истории о том, что происходит с ними после пятнадцати минут славы.

– Да, хорошая идея. Если, конечно, они согласятся со мной поговорить.

– Согласятся, – уверенно говорит Эйден. – Из этой книги получится отличный документальный сериал.

Нора снова смотрит на него.

– Действительно. Идеально подойдет.

– Если они сделаю достойное предложение, – отвечает Эйден с широкой улыбкой. – Талант Шарлотты стоит больших денег.

Взгляд Норы переходит с Эйдена на меня, и она тоже улыбается.

– Я вижу.

Вскоре мы уходим. Мы с Калебом идем на несколько шагов позади Норы и Эйдена.

– Если тебе понадобится гид по Лос-Анджелесу, – говорит он, слегка пожимая плечами, – я всегда рядом.

Я толкаю его локтем.

– Ты уверен, что у тебя есть на это время? Мне кажется, что ты и Нора очень много работаете.

Он потирает шею рукой.

– Да, работаем. Слишком много, честно говоря.

– Я то же самое сказала Эйдену. На самом деле, никому из вас не нужна обуза в виде меня.

Я снова толкаю его в плечо, и, может быть, я действую не очень деликатно, но я должна попробовать.

– Ты мог бы уйти. Просто проводить дни, занимаясь серфингом, волонтерством или чем-то еще, о чем ты мечтаешь.

Его губы поднимаются в улыбке.

– Я не думаю, что ты так делаешь.

– Я не работаю так усердно, как вы трое, это точно. Сегодня я писала, лежа у бассейна.

Он закрывает глаза и стонет.

– Ладно, это действительно звучит слишком хорошо.

– Жизнь, о которой ты мечтаешь, прямо перед тобой, – говорю я торжественно. – Но спасибо за предложение, правда.

Мы прощаемся со Стоунами, и Эйден просит подогнать его машину. Она на месте менее чем через минуту. Он дает чаевые парковщику, и мы уезжаем из «Вельветин», мимо очереди потенциальных посетителей, которая теперь стала лишь немного короче.

– Все прошло хорошо! – говорю я.

Я весь вечер пила только безалкогольные коктейли, но атмосфера этого места, еда и разговоры заставили меня почувствовать себя пьяной.

– Да, – говорит Эйден.

Он держит одну руку на руле и едет так быстро, как позволяет движение.

– Калеб флиртовал с тобой.

– А ты не флиртовал с Норой? – отвечаю я с улыбкой.

Он смотрит на меня.

– Что? Конечно, нет.

– Вы почти весь вечер общались только друг с другом. И она флиртовала с тобой.

– Нет, не флиртовала. Она помолвлена со своим давним партнером, который, кстати, не мужчина. И она слишком умна, чтобы позволить романтическим чувствам влиять на бизнес.

Он слегка качает головой.

– Это было как разговаривать с акулой в течение двух часов.

Это замечание заставляет меня улыбнуться.

– Значит, тебе было очень весело.

Он на мгновение замолчал. А потом постучал пальцами по рулю.

– Да. Мне было весело.

– Калеб не флиртовал. Он тоже акула. Просто... другого рода, я думаю.

– Он был заинтересован в тебе, – сухо говорит Эйден. – Поверь мне. Я знаю, как выглядит лицо мужчины, когда он видит красивую женщину.

– Может, ты предвзято ко мне относишься, – говорю я.

Он смотрит на меня дольше, чем следовало бы, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.

– Да, предвзято. Именно поэтому я это заметил.

– Он спросил, не хотим ли мы как-нибудь вместе потусоваться, – задумчиво говорю я.

– Правда? – голос Эйдена становится резче. – И ты все еще думаешь, что я ошибаюсь насчет его флирта?

– Это потому, что я спросила его, есть ли у него свободное время при всей его работе, и он согласился, что работает слишком много. Может, это значит, что он хочет, чтобы ты пришел и спас его, – говорю я Эйдену. – Освободи его от его успешной компании. Помоги ему, Эйден!

– Хорошая мысль, Хаос.

– Завтра я более тщательно проанализирую их.

Затем я смотрю на дорогу, по которой мы едем. Я не была в Лос-Анджелесе долгое время, но даже я знаю, что мы не направляется обратно в Бель-Эйр. Вместо этого мы поднимаемся выше по горной дороге.

– Куда мы едем?

Эйден снова постукивает пальцами по рулю.

– Есть одно место, которое я хочу тебе показать.

Глава 32

Эйден

Извилистая дорога поднимается в горы Санта-Моника, окружающие западную часть города и отделяющие Лос-Анджелес от долины за ними. Шарлотта поворачивается на сиденье рядом со мной и смотрит в окно.

– Нам нужно еще выше?

– Да.

В ее голосе слышится улыбка.

– Мне кажется, я действительно увидела твой Лос-Анджелес.

– Мой Лос-Анджелес?

– Да. Особняк в Бель-Эйр. Твой офис в Калвер-Сити, магазины на Родео-Драйв, ужин в «Вельветин» в Беверли-Хиллз...

– Нет никаких причин покидать Вестсайд, – говорю я.

Она смеется.

– Да. Я начинаю это понимать.

Я снова постукиваю пальцами по рулю. Что-то в ее характеристике не совсем соответствует действительности. Или, может быть, наоборот, слишком правдиво, и именно поэтому раздражает.

– Мне больше нравится быть за городом, – говорю я, не подумав.

– Да? Где?

– Например, в национальных парках Юты.

Она замолкает, а потом слегка вздыхает.

– Да. Они великолепны. Я, собственно, тоже об этом думала.

– О чем именно?

– Ты был там, чтобы пойти в поход и пожить в палатке. Ты часто так делаешь?

– Как только появляется возможность. Иногда еще занимаюсь водным туризмом. Здесь вокруг есть красивые места.

Прошло уже несколько недель с тех пор, как я в последний раз был на природе. Джошуа-Три, национальный парк Секвойя, острова Каталина. Все они находятся в пределах досягаемости.

– Да, есть, – говорит она. – Хотя в этих краях я посетила не так много природных достопримечательностей.

Я смотрю на нее. Мы могли бы продолжить ехать. Через несколько часов мы были бы в Джошуа-Три. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы подавить в себе дикий порыв.

– Еще успеешь посетить, – говорю я ей вместо этого.

Она оглядывается. Уклон дороги становится все круче с каждым поворотом.

– Куда мы едем?

– На Малхолланд-Драйв.

– О. Я слышала об этой улице.

Через несколько минут я сворачиваю на нее. Это извилистая дорога, уютно устроившаяся высоко в горах и почти пустынная в это время суток. Здесь у меня редко ловит мобильный телефон. Возможно, это моя любимая часть поездки по этой дороге.

Слева от нас простирается городской пейзаж, выглядывающий из-за нескольких деревьев. Он быстро скрывается за большим поместьем. Но ненадолго.

Я съезжаю на смотровую площадку и выключаю двигатель.

– О, – вздыхает она. – О.

Она уже вышла из машины, оставив дверь открытой. Я смеюсь и тоже выхожу.

– Что думаешь?

– Это великолепно.

Она смотрит на сверкающую гладь Лос-Анджелеса, простирающуюся до самого горизонта и исчезающую на западе в черной глади океана.

– Мы находимся выше, чем твой дом.

– Да. Намного выше.

Она прислоняется к капоту моего джипа. Ее взгляд прикован к городу, лежащему далеко внизу.

– Все это похоже на лихорадочный сон, – говорит она. – Это место. Тот ресторан. Твой дом. Все это.

– Это хороший сон?

Она обнимает себя за плечи и поглаживает руку.

– Да. Я не знала Лос-Анджелес с этой стороны, когда была здесь в последний раз. Есть так много вещей, которые я никогда не делала.

– Чего ты не делала?

– Я не занималась серфингом. Я никогда не поднималась на эти горы. Эм... это обсерватория? Я никогда не ходила туда, чтобы посмотреть в телескоп.

Я открываю багажник и нахожу сумку с запасной одеждой для походов, которую храню здесь.

– Обсерватория Гриффита, – говорю я.

– Да. Точно. Я еще не была там.

– Мы сходим, – обещаю я ей и вытаскиваю синюю толстовку с капюшоном. – Еще мы пойдем в Центр Гетти. И я научу тебя серфингу.

Я протягиваю ей свитер. Она смотрит на него, а потом улыбается.

– Спасибо.

– В это время суток прохладно.

– Да.

Она надевает свитер через голову и просовывает руки в рукава. Он ей сильно велик. Когда ткань охватывает ее тело, она слегка вздыхает. Как будто она довольна.

Она выглядит чертовски мило.

– И океан. Я еще не была на нем, – тихо говорит она.

– Ну, Хаос, мы должны решить и эту проблему.

Семейный дом в Малибу в последнее время почти пустует. Мама бывает там иногда, но в основном она живет в Сономе. Там она нашла новых друзей. Более спокойную жизнь. Думаю, это пошло ей на пользу.

– Это совсем не сложно.

Ее губы слегка изгибаются, как будто она мне не до конца верит, но все равно подыгрывает мне. Хотя я говорю совершенно серьезно.

Я прислоняюсь к капоту джипа, оказываясь рядом с ней. Она смотрит на меня, а потом прыгает на капот, и я сразу же подхожу к ней, положив руки на бедра.

– Ой, – говорит она.

– Ты в порядке?

– Да.

Она откидывается назад, опираясь руками о лобовое стекло. Теперь она такая же высокая, как и я.

Ее лицо находится всего на пару сантиметров выше.

– Ты часто бываешь здесь?

– Иногда чаще, иногда реже, – говорю я.

Были дни перед судом над моим отцом, когда я, проведя пятнадцать часов в офисе с юристами и бухгалтерами, покупал еду и приезжал сюда около полуночи. Мне казалось, что это единственное время, когда я могу дышать. Единственное время, когда я могу расслабиться.

– Здесь красиво, – говорит она.

Ее голос становится дразнящим.

– Ты, наверное, привозишь сюда всех своих девушек.

– Я никого сюда не привозил.

Она краснеет, и на ее коже появляется милый румянец. Она сидит на капоте моего джипа, и я хочу, чтобы так было всегда.

На моей машине. В моем доме. В моем свитере.

Калеб, может, и заставил ее улыбнуться там, но здесь она моя.

– Не уверена, можно ли тебе верить, – говорит она.

– Я когда-нибудь тебе лгал?

Она обдумывает вопрос. Затем качает головой.

– Нет, – признает она. – Не лгал.

– Ты была права, когда говорила, что я многого недоговаривал. Но я не лгал.

Она опирается руками о капот.

– Я могу это понять. Я делала... то же самое.

– Это сложно.

– Что?

– Доверять новому человеку.

Она слегка кивает. Здесь почти нет освещения. Только свет от сверкающего города и звезд над головой достаточный, чтобы увидеть ее, освещенную миллионом маленьких точек.

– Да. Это так, – говорит она.

Я подхожу ближе, кладу руку на капот рядом с ее рукой.

– Тебя ранили в прошлом.

По ее блуждающему взгляду я понимаю, что она укрепляет свои стены. Но потом она вздыхает, и передо мной снова моя Шарлотта.

– Это так очевидно?

– На самом деле нет. Ты хорошо это скрываешь.

– Но ты это видишь.

– Да.

В ней есть неиссякаемый источник энергии, который позволяет ей каждые несколько месяцев собираться и переезжать на новое место. Немногие люди могли бы работать так, как она.

– Это было давно, – говорит она.

Я подхожу ближе, и она немного раздвигает колени, как будто приглашая меня встать между ними. Желание занять это место настолько сильно, что мне нужно глубоко вздохнуть, чтобы подавить его.

– Со мной та же история.

– Хммм. Но ты живешь с последствиями каждый день, – говорит она. – Это оставляет шрамы. Такие переживания...

– Ты загадка, Шарлотта Грей.

Ее губы слегка приподнимаются, но улыбка сдерживается внезапной застенчивостью.

– Не пытайся меня понять.

– Почему?

– Тебе может не понравиться то, что ты обнаружишь.

– Это невозможно, Хаос.

Она качает головой.

– Возможно.

Я встаю между ее бедрами и кладу ладони на капот рядом с коленями.

– Ты еще не сбежала от меня, хотя знаешь самые сокровенные, самые мрачные секреты моей семьи.

– Нет, не знаю, – тихо говорит она. – Все, что я знаю, это то, что твой отец совершал ошибки. Но я пока не видела и не слышала о каких-либо твоих ошибках.

– Мне нравится слово «пока» в этом предложении. Оно вселяет уверенность.

Она снова улыбается. Смотрит на меня, а потом на себя. Нас разделяют всего несколько сантиметров.

– Эйден, – шепчет она. – Что мы здесь делаем?

Мои руки сжимают теплую сталь.

– Я не знаю, Хаос. Но знаю, что мне это нравится.

– Мы работаем вместе.

Но ее глаза смотрят на меня, и этот восхитительный румянец снова поднимается по ее щекам.

– Мне нужно закончить эти мемуары, чтобы произвести впечатление на Веру.

– Хммм. А мне они нужны, чтобы совет директоров одобрил мою покупку.

– У нас обоих есть большие надежды, связанные с этой книгой.

Она настолько близко, что я могу просто наклониться вперед, чтобы прикоснуться к ее губам.

– Да, это так. И еще мы привлекаем друг друга.

Она громко выдыхает. Кажется, что ей требуется целая вечность, чтобы согласиться.

– Да. Но ничего больше.

Она снова качает головой, как будто пытается прояснить мысли.

– Ты и я – мы из разных миров.

– Я знаю и не планирую ничего серьезного.

Она кивает головой.

– Ничего серьезного. Это правило номер один. Как только кто-то из нас начнет испытывать эмоции...

– Мы прекращаем?

Она снова кивает.

– Да. Мы не можем допустить, чтобы все запуталось.

– Звучит идеально.

Мой рот находится всего в нескольких сантиметрах от ее губ. Между нами витает опьяняющий воздух, и я хочу только одного – попробовать ее на вкус. Но я не хочу, чтобы этот момент заканчивался.

– Что бы это ни было, это не повлияет на наши рабочие отношения. Это правило номер два.

– Да. Это не может помешать написанию мемуаров.

Ее руки ложатся на мою грудь. Я чувствую их тепло через ткань рубашки и наклоняюсь к ее прикосновению.

– Не помешает.

Я скольжу руками по ее бедрам.

– Эйден, – шепчет она.

Я чувствую ее дыхание на своих губах.

– Может, стоит записать эти два правила, или ты сможешь запомнить?

Я замираю и с трудом сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться.

– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал, или нет?

Ее пальцы находят воротник моей рубашки, сжимают накрахмаленные лацканы и притягивают меня ближе.

– Поцелуй меня.

И я целую.

Глава 33

Эйден

Позже той ночью я не смог заснуть. Это не первый раз с тех пор, как она переехала ко мне.

Я смотрю в потолок. Мой слух напряжен, как будто, если я сосредоточусь достаточно сильно, то смогу услышать ее дыхание через две закрытые двери и коридор.

Мы вернулись поздно и попрощались еще одним долгим поцелуем. Было уже за полночь, и она выглядела уставшей. Уставшей и счастливой, и я не хотел испытывать удачу.

Возможно, она уже спит, и ее поза – это безмолвный зов моему имени, тихая мольба о моих объятиях. А может, ее веки так же тяжелы, как и мои, но сон не приходит, и мы оба вдалеке друг от друга пытаемся уснуть, ворочаясь в холодной пустоте одиночества.

Но мне не дает покоя мысль, что она, возможно, использует вибратор, который, как я теперь знаю, она берет с собой в поездки.

Я вижу это в своем воображении и легко могу представить, как она его использует. Вставляет его между своими кремовыми бедрами, зажимая его так, чтобы пульсирующая головка плотно прилегала к ее клитору.

Как она сгибает ноги и подталкивает его к своему входу. Медленно вставляет его, отчего ее лицо напрягается, а рот открывается в форме буквы О.

Черт, эта картина преследует меня. Потому что это не фантазия. Это воспоминание. Самое сладкое воспоминание, которое у меня есть, и оно не поблекло от частого использования. Скорее даже наоборот, сейчас оно еще ярче, чем через день после того, как это произошло.

Моя потребность в ней растет с каждым чертовым днем. Этого не должно быть, но это так. И я продолжаю думать, что когда-нибудь наступит пик. Момент, когда я не смогу больше так сильно этого хотеть, когда это станет физически невозможно, но я пока еще не достиг его.

Я твердый как камень.

Лениво поглаживая себя, я продолжаю мастурбировать, чтобы приблизиться к кульминации, но не перейти грань. Я уже немного теку на кончике. И это все из-за воспоминаний о ней.

Воспоминаний и сожалений. Потому что есть так много вещей, о которых я жалею, что не сделал во время нашей ночи вместе. Я не запомнил все тихие звуки, которые она издавала. Есть позы, в которых я хочу ее увидеть, и еще больше способов заставить ее кончить, которые мы не испробовали.

Я откинул одеяло. Под ним стало слишком жарко, даже с включенным кондиционером. Мои боксеры тоже исчезли. Я сбросил их, как только понял, что слишком возбужден, чтобы спать, и у меня есть только один способ избавиться от этого желания. По крайней мере, настолько, чтобы заснуть.

Я сжимаю себя сильнее и возвращаюсь на грань освобождения. На будильнике 2:37 утра, и завтра у меня будет чертовски тяжелый день после такого короткого сна. Я должен покончить с этим и попытаться заснуть.

Я стискиваю зубы и сдерживаю стон. Черт. Я представляю Шарлотту в своих объятиях. Шарлотта на кровати, голая, с слегка раздвинутыми коленями, смотрит на меня. Умоляет меня. Я так близок.

И тут я слышу это.

Слабый звук, которого я ждал. Шлепки ног, а затем... робкий стук в мою дверь. Если бы я не бодствовал, если бы я не ждал ее, я бы его не услышал.

Я останавливаюсь, не дойдя до кульминации. Огонь возбуждения насквозь пронизывает мое тело, заставляя меня стонать. Еще один стук. На этот раз немного громче.

Я встаю с кровати и беру с комода серые спортивные штаны.

– Иду!

Натягивая их на свой разгоряченный член, я замираю у двери. Надеюсь, что она не заметит стояка.

– Эйден? – спрашивает она через дверь.

Ее мягкий голос как еще одна ударная волна, пронзающая мое перевозбужденное тело, и я глубоко вдыхаю, прежде чем открыть дверь.

Она стоит в темном коридоре. На ней слишком большая футболка, спускающаяся до середины бедер. Ее волосы ниспадают волнистым водопадом на плечи.

На ее лице нет макияжа. Только нежная кожа со светлыми веснушками и грустная улыбка.

– Привет, – говорит она. – Прости. Я тебя разбудила?

– Нет.

Мой голос звучит слишком резко, и я прочищаю горло.

– В чем дело?

– Сработала сигнализация.

– Где?

Она идет по коридору к большой лестнице, которая ближе к ее спальне, чем к моей. И тогда я слышу это. Писк сработавшей сигнализации.

Это не главная охранная сигнализация. Она бы завыла, и охранники уже были бы здесь.

– Прости. Я подумала, что это может быть важно, и собиралась пойти вниз, чтобы проверить. Но потом я подумала...

– Ты же не сделала этого.

Она качает головой.

– Хорошо. Если ты когда-нибудь услышишь сигнализацию, оставайся в своей комнате, ладно?

Мой голос по-прежнему звучит резче, чем нужно, но я слишком напряжен. Одна лишь мысль о том, что она может оказаться один на один с грабителями, причиняет мне почти физическую боль.

Шарлотта быстро кивает.

– Да. Я так и сделаю.

Я достаю телефон и смотрю уведомления о безопасности. Это неисправная батарея в одном из датчиков внешнего периметра, и из-за этого главная система безопасности внизу предупреждает жильцов, чтобы они как можно скорее ее починили. Сигнал должен быть тихим и незаметным. Достаточно раздражающим, чтобы побудить к действию, но не настолько, чтобы повредить барабанные перепонки.

Я спускаюсь по лестнице. В доме темно и пусто, и, несмотря на то, что это всего лишь мелкая проблема, я нервничаю. Как будто в тенях дома скрывается что-то, что может ей навредить.

Она следует за мной. Я привык к звуку ее босых ног, ступающих по полу моего дома.

А моя эрекция все еще не прошла полностью. К счастью, слишком темно, и Шарлотта отвлечена, иначе она бы заметила кол между моими ногами.

Я направляюсь к панели безопасности в главном коридоре. Она спрятана за картиной, которую установил предыдущий владелец. Я набираю код, чтобы открыть маленькую дверцу, и нахожу кнопку отключения сигнала тревоги.

Я выключаю его.

– Вот, – говорю я.

– Прости, что разбудила тебя. Должно быть...

За моей спиной раздается грохот. Я резко поворачиваюсь, оглядываясь по сторонам.

Шарлотта стоит около углового столика, прикрывая рот руками. На полу лежит опрокинутая скульптура. Она разбита на несколько кусков. Должно быть, она наткнулась на нее в темноте.

– Черт. Прости.

– Оставь, – говорю я.

Она, конечно, игнорирует меня. Вместо этого поворачивается к беспорядку и наклоняется, чтобы поднять осколки.

Весь мой мир сужается. На ней только большая футболка и черные стринги. Ее кремовая кожа, длинные стройные ноги и попка, которая идеально ложится в мои ладони, по одной ягодице в каждую, прямо передо мной. А между ее бедрами – тоненькая полоска черной ткани.

Черт возьми.

Раньше эрекция была болезненной. За последние несколько минут она несколько ослабла. Не настолько, чтобы перестать меня беспокоить, но достаточно, чтобы я мог думать. Сосредоточиться. Теперь она снова оживает с такой силой, что я с трудом сдерживаю стон.

Она не может ходить так по моему дому.

Я никогда не думал, что буду жаловаться на красивую женщину в нижнем белье, но сейчас я именно это и делаю. Шарлотта Грей слишком хороша, чтобы носить так мало одежды в присутствии мужчины, с которым она занималась горячим сексом всего несколько недель назад.

Мужчины, с которым она не должна больше заниматься горячим сексом.

Она не смотрит на меня. Она собирает маленькие керамические кусочки на ладонь и тщательно их сортирует.

Я наклоняюсь и поправляю свой член. Его трудно скрыть, но я делаю все, что могу. Если она задержит на мне взгляд дольше, чем на долю секунды, она его увидит. Трудно не заметить чертовски явную выпуклость в моих штанах.

– Оставь это, – снова бормочу я.

Она оглядывается на меня через плечо и, словно только, что осознав свое двусмысленное положение, выпрямляется. Свободной рукой она тянет за подол своей футболки.

– Прости.

Я не знаю, извиняется ли она за то, что сломала скульптуру, которую я раньше даже не замечал, или за то, что показала мне слишком много своего прекрасного тела.

И то, и другое сейчас совершенно лишнее.

– Все в порядке. Оставь это домработнице, – говорю я. – Ты можешь порезаться.

– Я сама убираю за собой.

Я хочу сказать ей, что моя постоянная эрекция – это тоже беспорядок, созданный ею, но она ничего не делает, чтобы его убрать.

– Тебе не нужно. Не здесь.

Она делает шаг в сторону от осколков на паркете и осторожно кладет то, что успела собрать, на угловой столик.

– Хорошо.

Она сжимает руки, а затем смотрит на меня слишком пристально.

Черт.

Я провожу рукой по волосам и ухожу от нее. Поворачиваюсь к ней спиной и направляюсь на кухню. Я все еще слышу ее тихие шаги, когда она следует за мной.

Я наливаю себе большой стакан холодной воды, добавляю лед и выпиваю его до дна.

– Что случилось? – спрашивает она.

Ее голос осторожен.

– Она очень дорогая? Мне так жаль.

Я сердито смотрю на нее.

– О. Понятно, – говорит она. – Может, она имела для тебя сентиментальную ценность? Я заменю ее, если смогу, Эйден. Обещаю.

– Мне плевать на эту чертову штуку. Ты просто помогла мне избавиться от хлама.

Я ставлю стакан на место и благодарю кухонный остров, разделяющий нас, за то, что он скрывает нижнюю часть моего тела.

Ее глаза расширяются.

– Тогда в чем дело? Тебя напугала сигнализация?

Она шаг за шагом обходит стойку, и я хочу предупредить ее, чтобы она не приближалась. Это слишком опасно.

Все мое тело напрягается от ее близости.

– Хаос, – предупреждаю ее.

Между ее бровями появляется небольшая морщинка. Как будто она обеспокоена, и это так чертовски мило, что я вздыхаю от разочарования. Я хочу ее больше, чем следующий вдох, а она беспокоится по пустякам.

– Ты расстроен, – тихо говорит она.

Ее взгляд опускается на мою руку, сжимающую край столешницы. А затем еще ниже. Он задерживается на мгновение в области моего паха, а затем быстро возвращается к моему лицу. Румянец поднимается из выреза ее футболки с логотипом штата Айдахо вверх по ее шее. Все в ней связано с Айдахо, где я никогда не был. Я понимаю, что хочу туда поехать. Посетить маленький городок, в котором она родилась. Познакомиться с родителями, о которых она упоминала.

– Я не расстроен, – говорю я.

– Мне так жаль, – повторяет она.

Я качаю головой и сжимаю зубы.

– Ты должна закончить с извинениями на сегодня, Хаос. Ты не сделала ничего плохого.

– Как... почему... – она заикается, как будто слова даются ей с трудом.

Почти так же, как мне.

– Почему я... так реагирую?

Шарлотта кивает. Это небольшое, едва заметное движение.

– Помнишь, как я застал тебя в отеле? Когда ты была в душе?

Я делаю шаг ближе, сжимая рукой край столешницы.

– Ты постучала в мою дверь сегодня вечером.

– Пока ты ...

– Ты можешь это сказать.

Я просто дразню ее, вопреки здравому смыслу. Но мне так нравится наблюдать за ее реакциями.