Текст книги "Билли-талисман"
Автор книги: Оливия Голдсмит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Глава XLII
Кэйт на ощупь возилась с замком своей двери и наконец вошла. Внутри горел свет, и она открыла рот и чуть не подскочила от изумления, увидев, что в гостиной полно народа. Сначала она боялась, что Эллиот, Барби, Бина и прочие сейчас закричат: «Сюрприз!» Но никто не визжал – более того, все молчали. Ей не верилось, что Эллиот, которому она доверила ключ, мог посягнуть на ее гнездышко, да еще привести с собой целую стаю хищников. Нет, ей нужно забрать ключи обратно, и она ему еще отомстит. Пока она собиралась с силами спросить, что, черт возьми, происходит, Эллиот, пристроившийся на подоконнике, начал сам.
– Кое-кто спросит, зачем мы сегодня здесь собрались, – сказал он, весьма удачно имитируя помпезный тон доктора Мак-Кея.
– В чем дело? – спросила Кэйт. У нее было ощущение, словно она летит в падающем лифте. В то же время ее охватило бешенство. Ей даже негде было сесть или бросить сумку.
– Мы переживаем за тебя, – сообщила Бина. Только она одна выглядела виноватой.
– Кэти, послушай, ты можешь гулять с ним и даже спать с ним, но тебе нельзя влюбляться в него, – добавила Барби.
– О чем вы говорите? – спросила Кэйт.
Конечно, она все поняла. Эллиот должен был всем рассказать, и теперь они старались осуществить что-то вроде… интервенции или чего-то еще, как будто она была пьяницей, нуждавшейся в изменении разрушающего ее поведения.
– Пора расходиться. Вечеринка закончена, – бросила им Кэйт, взяв на вооружение фразу, которой Билли предупреждал о закрытии бара.
Она повернулась, чтобы направиться в ванную, прочь от этих так называемых друзей. Однако там, прислонясь к стене, стоял Брайс.
– Извини, подруга, ты должна это выслушать, – сказал он, бережно поворачивая ее кругом и провожая в центр гостиной.
Бина поднялась с кресла-качалки, а Брайс усадил в него Кэйт. Бев нагнулась вперед, насколько ей позволил живот, и взяла ее за руку.
– Я знаю, как это бывает, – поведала она. – Ты хочешь свой дом. Ты хочешь свадьбу, мужа и ребенка.
Кэйт отдернула руку:
– У меня есть дом. Он здесь, и я бы хотела, чтобы вы все сделали мне одолжение и убрались отсюда. Пожалуйста, – добавила она, чтобы не выглядеть уж слишком грубой. Вероятно, они пришли все же с благими намерениями.
Эллиот вышел из-за ее спины и положил руки ей на плечи. Он нагнулся к ней:
– Я бы не сделал этого, если бы не считал дело очень серьезным.
– Я прошу отдать ключи обратно, – потребовала Кэйт, протягивая руку. – Немедленно, я сказала. – Уж лучше навсегда выгнать его, подумала она, чем еще раз пережить подобную сцену.
– Послушай, ты уехала от своих старых соседей. Ты уже, похоже, забыла, каковы игроки в Бруклине, и уже потратила достаточно времени на всяких тупиц. Ты не стала моложе за эту неделю, – выговаривала Банни. – И через неделю не станешь тоже.
– Да. Погулять, конечно, хорошо, но после тридцати разгульная жизнь уводит далеко, – добавила Барби. – О чем ты только думаешь? О каком, к чертям, замужестве?
– Замолчи, Барби, – возмутилась Кэйт. – Это не твое дело.
– Она повернулась и оглядела всех в комнате. Кэйт знала, что в известном смысле они были, вероятно, правы. Но даже прислушиваться к своим сомнениям она не собиралась.
Эллиот вздыхал.
– Я вас предупреждал, что легко не будет, – сказал он, обращаясь к шайке сплетниц и идиотов, которых до сих пор Кэйт считала своими друзьями. Он снова наклонился к ней. – Кэйт, я не утверждаю, что ты поступила неправильно, отклонив Майкла.
– Я утверждаю, – вмешалась Бев. – Он был доктор и Рыбы. Прекрасно.
Брайс успокоил ее взглядом.
– Мне кажется, Эллиот хотел сказать, что ты попусту тратишь время на мужчин вроде Стивена или Билли, но получаешь от них только обещания, а не предложение.
Кэйт покраснела от злобы и возмущения.
– Мы хотим тебе только добра, – добавил Эллиот.
– Мы переживаем за тебя, – добавила Барби и, глянув на ноги Кэйт, не удержалась: – Где ты взяла эти туфли? Это «Феррагамо»?
– Не сейчас, Барби, – усовестил ее Брайс. – Это же не демонстрация мод.
– Нет. Это демонстрация наглости, и она закончена, – сказала Кэйт с глубоким вздохом. Она взглянула на Бину, самую спокойную из всех. – Как прошел мальчишник?
– Разве ты не слышала? – спросила Бев. – Там была драка.
– Вы шутите? – удивился Брайс. – Почему я ничего не знаю об этом?
– Мой Арни говорит, что случилось нечто невероятное. Макс и Джек просто набросились друг на друга.
– Да, мой Джонни сказал, что синяк под глазом у Джека не пройдет до самой свадьбы. Если бы Билли не вмешался…
И снова у Кэйт сжалось внутри, на этот раз уже из-за драмы, разыгравшейся в бруклинском баре на вечеринке. Она знала, что у Билли за кассой всегда была наготове бейсбольная бита, и теперь беспокоилась, не ранен ли он, но сочла момент неподходящим для расспросов.
– Так что же произошло? – допытывался Эллиот.
– О, Макс обругал Джека, тот разозлился и ударил его, а потом уже Макс озверел и кинулся на него. Чего же было еще ожидать? Все были пьяные.
Кэйт встала. Она хотела немедленно позвонить Билли и узнать, в порядке ли он. И когда же эти так называемые друзья оставят ее в покое? Но у Эллиота были другие намерения.
– Кэйт, ты должна обещать нам, что порвешь с Билли, – заявил он. – Знаешь, к чему я веду? Ты же не хочешь, чтобы тебе сделал предложение какой-нибудь бродяга, когда он тебя бросит.
– Может быть, ты прекратишь?! – возмутилась Кэйт. – Откуда ты можешь знать, что он бросит меня? И если ты веришь в эту ерунду про предложения…
В комнате послышались оханья.
– Боже, – сказала Барби. – Ты что, действительно веришь, что у него с тобой серьезно?
– Кэйт, этот парень бегство от обязательств превратил в свой образ жизни, – подключилась Бев.
Она с трудом встала и только открыла рот, чтобы продолжить свою проповедь, как на лице ее появилось странное выражение.
– Мне что-то больно. – Она приложила руку к животу, и тут у нее начали отходить воды.
Глава XLIII
Это был последний школьный день, и Кэйт укладывала свои папки, упаковала два горшка с цветами и прощалась на лето с забегавшими к ней в кабинет детишками. Покончив с этим, она собиралась отправиться к Бев взглянуть на новорожденного. Хоть ей было и любопытно, однако возмущение «шавками» еще не улеглось, и, по правде говоря, она к тому же боялась, что вновь станет завидовать.
Нет, она не была несчастлива. У нее ведь были дети в школе. Кроме того, она очень любила работу в Эндрю. Если ей пока и не удалось добиться результата с близнецами Рэйли, зато она убедила их родителей одевать их по-разному. Правда, детишки не отказались от розыгрышей, но теперь им приходилось прятаться в душевой или в физкультурном зале, чтобы поменяться нарядами. Если за этими проделками кроется что-то нехорошее, она сумеет разобраться с этим в сентябре. В основном же работа шла успешно. Тина Фостер больше не заключала пари и ниоткуда не бросалась. Правда, она оставалась сорванцом и предпочитала дружбу с мальчишками посиделкам с девочками, но уже не выказывала признаков саморазрушения.
Когда Кэйт укладывала бумаги в рюкзак, в дверях появилась Дженнифер Уэйлен. Теперь Дженнифер больше не лгала напропалую, и Кэйт улыбнулась девочке:
– Пришла сказать «до свидания»? – Дженнифер кивнула. – Мы увидимся в сентябре. – В ответ Дженнифер опять кивнула, а потом заскочила в комнату и обняла Кэйт.
– Спасибо, что помогли мне найти самоуважение, – сказала она.
Кэйт смотрела на нее сверху вниз, стараясь не улыбнуться.
– Всегда пожалуйста, – сказала она.
Дженнифер кивнула с серьезным видом и показала на пустые полки кабинета.
– А у вас тоже есть самоуважение? – спросила она.
Теперь Кэйт позволила себе улыбнуться.
– Полнó, – ответила она девочке, а Дженнифер улыбнулась и выскочила из комнаты.
– До следующего года! – крикнула она.
Кэйт встала на колени, чтобы привести в порядок кукольный домик, но вдруг ощутила чье-то присутствие у себя за спиной. Она обернулась, не поднимаясь с колен, и в изумлении увидела стоявшего в дверях Билли. Он шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. Его лицо было в синяках, пластырь на щеке вздулся, над глазом царапина. Она вскочила на ноги.
– С тобой все в порядке? Я оставляла сообщения на твоем автоответчике. Где ты был? – спросила она, приближаясь к нему.
Он, должно быть, был ранен в свалке на вечеринке Джека, чего она и боялась. Ей хотелось обнять его и коснуться его лица, но он протянул руку, чтобы остановить ее.
– Так от кого же ты ждешь предложения? – Его лицо было бледным, и синяки казались еще чернее на этом фоне.
– О чем ты? – спросила она.
– В какие игры вы со мной играли? Не пытайся отрицать, поскольку я наслушался об этом на холостяцкой вечеринке. Эти ослы называли меня Билли-талисман почти весь вечер. И когда один из них мне сказал, в чем дело, я не мог этому поверить. – Кэйт почти не дышала. – Бина получила своего задрипанного Джека. А кого нужно тебе?
В эту секунду Кэйт собиралась сказать: «Тебя, я хочу тебя», но решила, что это все же неподходящее время для подобного признания. Она подалась к нему и пыталась взять его за руку, но он снова отдернул ее, молчаливо приказывая ей держаться подальше. Гнев был написан на его лице, и в то же время в глазах было неподдельное страдание. Очевидно, она вовсе ему не безразлична.
– Все не так, как ты думаешь, – начала Кэйт, пытаясь найти способ объяснить все, начиная с рокового дня бракосочетания Бани, но не успела сказать больше ни слова – заговорил Билли.
– Вы провели совместное исследование? Ты понимаешь, о чем я – нашли всех женщин, с которыми я встречался в прошлом, проследили, как у них все сложилось после того, как я расстался с ними.
– Я не занималась этим, – защитилась Кэйт.
– Не строй из себя адвоката, – бросил Билли. – Если не ты, то кто-то из вашей шайки.
Кэйт отвела глаза. Она должна была это предвидеть. Ей хотелось как-то выкрутиться, но лгать она не могла. Однако проблема была и в том, что она не хотела говорить правду.
– Мой друг Эллиот… – попыталась она.
– Тот, от которого ты ждешь предложения после нашего разрыва?
– Билли, он гей, у него есть пара, и он – мой лучший друг. Он математик, и он заметил… он открыл, что после того, как ты бросаешь женщин, они выходят замуж. Он посчитал, что одно – это следствие другого. И он убедил Бину, чтобы…
– А ты убедила меня встречаться с ней. Компульсивное поведение, мой бзик. Все было подстроено. Понятия не имею, отчего это сработало, но Бина выходит замуж за Джека, и полагаю, что и у тебя уже кто-то на крючке…
– Билли, ты все понимаешь неправильно.
– Да? Меня три часа валяли в собачьем дерьме все парни на вечеринке, и каждый из них обвинял меня в своей женитьбе.
Кэйт начинала терять терпение.
– Мне кажется, ты сам создал себе такую репутацию еще до моего появления на сцене, – бросила она. – Я не знала только, когда же ты оставишь меня.
– Что, если сейчас? – ответил он. – И наилучшие пожелания к твоей будущей свадьбе. Надеюсь, твоя жертва, кем бы он ни был, вполне тебя заслуживает.
Он развернулся, отворил дверь и буквально наткнулся на доктора Мак-Кея.
– Я вас прервал? – спросил доктор Мак-Кей, выгнув брови и глядя то на Кэйт, то на Билли.
– Нет, – ответил ему Билли. – Мы закончили.
Кэйт смотрела ему в спину, пока он шел по коридору.
Глава XLIV
Целый час Кэйт плакала в своем кабинете. Потом, после того как Эллиот нашел ее и почти на руках притащил к себе в кабинет, она плакала в такси всю дорогу до его квартиры. Она плакала, когда пришел Брайс, и потом, пока он готовил ужин. Наконец Эллиот отвел ее к дивану, усадил и обнял.
– Кэйт, – начал он теплым и сочувствующим тоном, – я знаю, как тебе больно. И мне больно за тебя. Но не собираешься же ты разыгрывать теперь а-ля Бину Горовиц?
Несмотря на свое горе, Кэйт почти рассмеялась и чуть не подавилась слезами.
– Ты также можешь рассчитывать на мой ковер, – добавил Брайс. – Это имитация антикварного тебризского ковра.
Кэйт прерывисто вздохнула. Она уже больше не могла реветь, хотя эмоции рвались наружу. Она разбила свою жизнь. Ранила сердце мужчины, которого любила, и теперь он презирает ее. Однако пора бы уже кончать реветь. Она попыталась улыбнуться сквозь слезы.
– Вот, моя хорошая девочка, – сказал ей Эллиот.
– Почему бы тебе не постараться взять себя в руки? – предложил Брайс. – Пойди в ванную и вымой лицо.
Кэйт кивнула и поднялась.
– Хочешь, чтобы я помог? – спросил Эллиот, но Кэйт помотала головой.
– Я заварю чайные пакетики для глаз, – продолжал Брайс, бережно взяв ее за руку. – Это поможет снять отеки. Поверь, я знаю.
Глядя на себя в зеркало ванной, Кэйт заревела опять. Ее лицо напоминало руины, глаза покраснели и стали крошечными на фоне отеков вокруг них. Нос, особенно возле ноздрей, по цвету стал почти под стать волосам. Боже, она стала такой уродиной! Кэйт налила в раковину холодной воды, набрала воздуха в легкие и опустила лицо в воду. Шок был приятным, и она стояла так, согнувшись и опустив лицо в раковину, казалось, очень долго. «Может, стоит утопиться», – подумала она.
Она вспоминала Билли в постели, его руки, обнимавшие ее, его спину, когда он без рубашки готовил завтрак. Она помнила каждую книгу и картину в его квартире, их прогулки по Бруклину и его сад. Не признаваясь даже самой себе, она надеялась, что в этом саду, в этом доме они когда-нибудь будут жить вместе со своими детьми.
Запас воздуха иссяк, и она подняла лицо из раковины. Глубоко вдохнув, Кэйт снова посмотрела в зеркало. Она понимала, что не только Билли был причиной этого срыва. Кэйт плакала оттого, что ранила его и была ранена сама. Но кроме того, она оплакивала и свое прошлое, и свое будущее. Все слезы, которые она держала в себе в начальной школе, в дни одиночества, в старших классах, – все они словно выплеснулись теперь. Кэйт снова наполнила раковину и опустила в нее лицо. Под водой она открыла глаза.
Кэйт понимала теперь, что Билли мог стать вознаграждением ей за ее прошлое, бальзамом на ее старые язвы. Она, быть может, изменила стиль жизни, но, несмотря на образование и переезд в Манхэттэн, ее корни обнаруживали себя. Она моргнула. Глядя в воду распухшими от слез глазами она поняла, что Билли был единственной возможностью любить и быть любимой на равных, он был человеком, который мог действительно понять ее.
Кэйт вырвалась из воды, подобно подводной лодке, всплывающей на поверхность океана. Она едва не начала плакать снова, когда услышала звонок сотового телефона. И выскочила из ванной.
Брайс изобразил пальцами воображаемую раму вокруг ее головы.
– «Офелия в слезах с телефоном», – произнес он.
– Не хочешь остановиться и помочь накрыть стол к ужину? – спросил Эллиот.
Она не обратила на них внимания. Подбежав к сумке, она ковырялась в поисках телефона. Тот еще все звонил. А вдруг Билли передумал. Каким-то образом выяснил, что все это было ошибкой, что она любит и ждет его, а все остальное – нонсенс.
Она стояла на коленях, косметичка, кошелек с мелочью и бумажник разбросаны вокруг по ковру Брайса. Но когда она наконец нашла телефон, звонки прекратились. Она быстро нашла список полученных звонков, но не узнала номера. Он начинался с кода 212, а не с бруклинского кода 718. Не важно. Это должен быть Билли. Он приехал за ней. Она нажала кнопку вызова и ждала, буквально не дыша. Все еще могло быть хорошо, говорила она себе. Все должнобыть хорошо. Спустя момент кто-то ответил на звонок:
– Алло, Кэйт?
Голос был мужской, но внутри у нее все сжалось от осознания, что это вовсе не Билли.
– Да? – сказала она, хотя ей так хотелось прервать разговор и вышвырнуть телефон в раковину с водой. Если Билли не позвонил, к чему ей вообще телефон?
– Кэйт, это я, Стивен.
– Стивен!
При звуке его имени Брайс и Эллиот оба чуть не выронили тарелки, которые они протирали для ужина.
– Тот самый Стивен? – прошептал Брайс.
– Немедленно брось телефон в суп, – заявил Эллиот, протягивая миску. Я настаиваю, мисс.
Кэйт жестом приказала им молчать.
– Я застал тебя в недобрый час? – спросил Стивен.
Кэйт чуть не рассмеялась. «Недобрый час» вряд ли было подходящим к случаю выражением. Она не помнила, чтобы за всю жизнь ей приходилось так долго плакать.
– Нет. Я вполне могу говорить, – ответила она.
Эллиот в ярости качал головой, но Кэйт не обращала внимания. Она вспомнила, как когда-то страстно ждала его звонков. Теперь же холод, который она ощущала при разговоре с ним, удивил ее. «Может быть, через пару лет я буду испытывать те же чувства по отношению к Билли, – подумала она. – Может, со временем я уже ни о ком не буду переживать. Только какая в том польза?»
– Послушай, если ты не занята, не составишь мне компанию чего-нибудь выпить?
– Сейчас? – спросила Кэйт и посмотрела на часы. Она думала, что уже около полуночи, но оказалось всего четверть девятого. В стиле Стивена: позвонить неожиданно и надеяться, что она вскочит и побежит. Но она не рассердилась. – Нет, не думаю, – сказала она.
– Это очень важно, – заверил Стивен. – Я понимаю, что у тебя хватает других дел, но мне нужно кое-что сказать тебе.
Кэйт сомневалась, что Стивен способен сказать хоть что-нибудь интересное ей, разве только он устроился распространителем чеков лотереи «Паблишере Клиринг Хаус», и она в результате выиграла. А если и так, что ей делать с деньгами? Купить большую квартиру и быть в ней одинокой? Мысль о пустой квартире заставила ее согласиться.
– Где? – спросила она, пока Эллиот качал головой и крутил палец у виска.
– Ты можешь приехать в центр?
Как характерно для него: ему нужно, а она должна ехать. Она думала: «Черт», – и выглядела как черт, но ответила ему «да». О чем ей беспокоиться? Он дал ей адрес, и она повесила трубку.
– Кэйт, только не говори мне, что ты пойдешь, – волновался Эллиот.
– Пойду. – Кэйт порылась в косметичке, достала зеркало и наложила тени под глаза.
– Терапия отскоком – не самый подходящий способ в подобном случае.
Кэйт встала, бросила свои раскиданные вещи обратно в сумку и посмотрела на Брайса с Эллиотом.
– Я не собираюсь никуда отскакивать. Я вам не чертов баскетбольный мяч. – Она направилась к выходу, затем обернулась к ним – счастливой паре в мире пар. – Я уже разрушила свою жизнь, – сказала она. – Вам уже больше не о чем переживать.
Глава XLV
Кэйт сидела рядом со Стивеном, держа сумочку на коленях и скрестив ноги. Одной ногой она упиралась в перекладину стула в баре. Кэйт теперь уже радовалась тому, что он назначил встречу в «Темпле», поскольку это, вероятно, было самое темное заведение в Манхэттэне. Особый его шик заключался, вероятно, в том, что оно не имело даже вывески на входе. Именно такие места были известны Стивену, и он их часто посещал. Обитое темным бархатом, элегантно освещенное и предлагавшее «космополитен» за семь долларов заведение располагало к тихим беседам. Ничего общего с баром «Барбер». Это был настоящий Манхэттэн.
Стивен, казалось, не заметил, что она неважно выглядит, а если и заметил, то галантно не упомянул об этом. Посидев с ним некоторое время и понаблюдав за ним, Кэйт поняла, что он не только не был расположен замечать что-то в других, а, напротив, сам как-то отличался от себя обычного сегодня. В его манерах – в том, как он откидывал со лба прядь темных волос, как держал голову, как жестикулировал, – всегда было, как считала Кэйт, что-то напоминавшее игру на публику, не важно, реальную или воображаемую. Сейчас она просто сидела, усталая и грустная, и пыталась слушать его. Это был долгий монолог.
– …И я заслужил это. Правда, – говорил он. – Знаю, я обидел тебя, и знаю, что был глупцом. Наверно, мне хотелось продлить свое детство.
Он отвернулся, но Кэйт видела его отражение в зеркалах напротив. Она уныло размышляла, с какой стати ей снова проходить через все это. Эллиоту не о чем беспокоиться. Хорошей новостью было то, что она ни в коем случае не собирается спать с этим актером, ни за что не позволит больше так ранить себя. Но была и плохая новость: она стала такой безразличной, что вряд ли что-нибудь могло теперь досадить ей.
– Я много рылся в своей душе, – продолжал Стивен, – и нашел отвратительным то, что обнаружил. – «Запишись в клуб», – подумалось Кэйт, но она только кивала. – Я был безответственным. Фактически я поступал как мальчишка, не как мужчина.
«И ты, и еще пятьсот тысяч других одиноких мужчин в Манхэттэне», – думала Кэйт. Но она снова кивнула. И как она только могла связаться с ним? Встречаться с кем-то опять, завести нового мужчину и сидеть с ним в барах, как этот, слушать рассуждения и принимать их всерьез – все это не стоило переживаний, которыми подобные отношения сопровождались и являлись в каком-то смысле пыткой, которой никому не пожелаешь. И где Международная Амнистия, когда в ней так нуждаются? Кэйт размышляла, сможет ли она теперь снова начать встречаться с кем-то или ей лучше просто поставить на всем этом крест и дожидаться, пока все ее подруги обзаведутся детьми, и сделать карьеру записной тетушки.
Неожиданно Стивен нагнулся и взял ее за руку. Кэйт слегка вздрогнула, но не уронила сумку с колен и не спустила ногу с перекладины.
– Я знаю, ты не слушаешь, и я тебя за это не упрекаю, – сказал он. Эти слова заставили Кэйт обратить на него внимание. Возможно, Стивен относился к другим с большим пониманием, чем она от него ожидала. – Кэйт, что я пытаюсь сказать: когда мы встречались, у нас были разные цели. По крайней мере, я так думал. Но у меня было много времени поразмышлять об этом, и большую часть этого времени я жалел о том, что потерял тебя.
Кэйт взглянула ему прямо в лицо, в первый раз. К чему он клонит?
Стивен вздыхал.
– Я не могу поверить, что вел себя настолько глупо, когда мы встречались в последний раз, – сказал он. – С моей стороны было самонадеянно думать, что простого извинения будет достаточно, чтобы помириться после нашего разрыва. – Он посмотрел в сторону. – Иногда мне не хватает… наверно, мне многого не хватает. Но прежде всего мне не хватает тебя, я бы хотел со временем доказать, что я все же изменился.
Несмотря на свое отчаянное настроение, Кэйт пыталась проанализировать, действительно ли он тогда вел себя глупее, чем обычно. Проблема Стивена, как она понимала, состояла в том, что он получил все блага слишком рано. Он никогда не страдал и не работал ради удовлетворения своих насущных желаний, и естественно, что он возомнил, будто может получить что угодно, стоит ему только попросить об этом. Кэйт убрала руку. Он некоторое время, опустив глаза, смотрел вниз, переваривая ее молчаливый упрек.
– Кэйт, ты не должна терять попусту время на какого-нибудь мужчину, который никогда не оценит тебя. Кто не захочет связать жизнь с тобой.
«Кто бы говорил», – подумала Кэйт, попутно заметив про себя, что Стивен, похоже, изображает из себя советчика одинокой женщины. Может быть, он хочет сделать ее своей клиенткой. А Стивен тем временем снова попытался взять ее за руку. Кэйт все было безразлично. Но из-за сумки и неустойчивого положения она не рискнула отпрянуть назад.
– Кэйт, я прошу твоей руки.
– Ты держишь ее, – заметила она.
– Нет. Я имею в виду… я прошу тебя выйти за меня замуж.
Кэйт не могла поверить – и не верила – своим ушам. У нее слуховые галлюцинации или он просто так неудачно шутит? Но к ее великому удивлению, он полез в карман и достал кольцо. Прежде чем она успела опомниться и сказать хоть что-то, он надел его ей на палец. Кэйт изумленно смотрела на бриллиант и окружавшие его два меньших по размеру изумруда – ее любимые камни.
– Тебе нравится? – поинтересовался Стивен.
Кэйт взглянула на него. О чем, в конце концов, он думает? Его наглость, решительность сами по себе должны были взбесить, но она посмотрела опять на свою руку. Бриллиант словно подмигивал ей в лучах, отражаемых бутылками за стойкой. И вдруг она принялась смеяться. Начав, она уже не могла остановиться. Нога ее соскользнула, и сумка полетела на пол, но Кэйт не могла успокоиться. Она не хотела быть жестокой – просто она потеряла контроль над собой.
Поначалу, когда она только начала смеяться, Стивен смотрел на нее с улыбкой. Затем, видя, что смех не прекращается, он перестал улыбаться. Бармены уже повернулись в их сторону и наблюдали. Кэйт вовсе не хотела унизить его, но он уже сам сделал это. Почему жизнь так устроена? Когда ты желаешь чего-то, то не получаешь, а потом, когда получаешь, уже этого не хочешь.
С невероятным усилием Кэйт взяла себя в руки. Она перестала хохотать и перебирала в уме, что же ей сказать, что ответить Стивену. Наконец Кэйт приняла решение: она лишь отняла свою руку, сняла кольцо и протянула ему.
– Боюсь, что нет, Стивен, – сказала она. – Это не принесет ничего хорошего нам обоим.
Его лицо сразу же приняло хорошо ей знакомое страдальческое выражение. С минуту ей было его жаль. Боль причинять так же тяжело, как и переносить. Но она знала Стивена. Через несколько дней он найдет другую женщину, которая будет его ублажать, стараясь утешить и изменить это выражение, и Кэйт мысленно пожелала ей удачи. Потом она встала и коснулась плеча Стивена.
– Мне пора, – сказала она. И одинокая квартира вдруг показалась ей раем. – Будь здоров, – добавила Кэйт.
После этого она развернулась и мимо длинной стойки пошла к двери. Пусть это был не самый лучший, но все же исход.
