Текст книги "Билли-талисман"
Автор книги: Оливия Голдсмит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
Глава VIII
Позже Кэйт не могла вспомнить, с какими перипетиями она доставила Бину к себе в квартиру той ночью. В ее учебниках это называют «избирательной памятью» – некоторые события слишком неприятны, чтобы хранить их в сознании. По пути от квартиры Эллиота до дома Кэйт, пролегающему через четыре квартала, Бина то плакала, то пела, то спотыкалась, то выла и раз даже присела на поребрик тротуара, отказываясь идти дальше. Кэйт полагала, что Бина все же не способна броситься под проходящий автобус или обмочиться, но не была уверена ни в том, ни в другом. К счастью, Макс был дома и услышал, как она пытается тащить Бину вверх по лестнице. Ни о чем не спросив, он помог ей. Кэйт не помнила, нес он Бину на руках или на плече. Она припоминала, что держала голову Бины, когда ту ужасно рвало, и как потом мыла ее. Макс оставил ей эту неблагодарную работу. Кэйт решительно отказалась от мысли положить Бину в спальне и предоставила ей диван. И об этом Кэйт впоследствии не пожалела.
На следующее утро Кэйт встала рано, сварила кофе, выпила тайленола и ждала, когда сможет позвонить на работу и сообщить, что заболела. Одного взгляда на перепачканную Бину, лежавшую на диване в бессознательном состоянии, было достаточно, чтобы представить, как она проведет ближайшие сутки. Кэйт достала свою любимую кофейную кружку. Это был, насколько она помнила, единственный подарок, который ей сделал отец. Керамическая кружка с ручкой в виде Золушки. Когда Кэйт была маленькой, она представляла себе, как Золушка склоняется над краем кружки, чтобы посмотреть, что туда наливают, и пожелать всем добра. Она размышляла, не позвонить ли мистеру Горовицу или даже Джеку, пока он не улетел, но потом передумала. Она не боялась вмешиваться, но не хотела брать инициативу на себя. Бина, хотя в чем-то она еще ребенок, сама должна решать, что делать, а Кэйт поддержит ее во всем, насколько сможет.
Когда зазвонил телефон, Кэйт глянула на определитель номера, подняла трубку и без всяких предисловий сказала:
– Да, она еще спит. Нет, я не собираюсь сегодня в школу, нет, ты не должен заходить.
– И тебе доброго утра, – живо прозвучал голос Эллиота. – Могу я хотя бы занести кое-что по пути в школу?
– Забудь. Я не думаю, что Бина захочет есть, а если и захочет, то у меня полно соленых крекеров. – Кэйт налила горячий кофе в кружку с Золушкой, как всегда стараясь не допустить, чтобы белокурая головка заглядывала через ободок.
– Бог мой, Брайс и я, мы так беспокоимся за нее.
– По крайней мере, вам не так плохо, как ей… я полагаю. Похмелье для Бины генетически неприемлемо, – ответила она. – Ты не должен был позволять Брайсу заливать в нее это пойло.
– Что ж, он не станет извиняться за то, что дал ей выпить, и я тоже думаю, что это было ей во благо, – начал Эллиот.
– Возможно, но это явно не во благо мне, – парировала Кэйт, бросив взгляд на Бину. Зрелище было не самое захватывающее. – Мне пришлось выгребать кучу грязи – в прямом и переносном смысле.
– Бедная девочка! – сказал Эллиот с неподдельным сочувствием. – И чем я могу помочь?
– Не мешало бы познакомить Майкла с человеческими чувствами и найти Джека, чтобы внушить ему немного здравого смысла, но я не думаю, что тебе удастся это осуществить, – ответила Кэйт.
– Да, я же говорил тебе, что Майкл мерзавец. Что между вами произошло в холле? Держу пари, что он получил взбучку.
Кэйт вспомнилось лицо Майкла за закрывающимися дверями лифта, и она решила сменить тему. Она расплескала немного кофе, помешивая его в кружке на стойке возле холодильника.
– Ничего не поделаешь, но мне предстоит сумасшедший день.
– Возможно, тебе стоит назвать его днем душевного здоровья, – поправил Эллиот. – За исключением одного, – это не относится к тебе. Ты не против, если я тоже возьму отгул? Дети сегодня пишут тесты почти целый день. Я могу составить тебе компанию и помочь с Биной.
– Не вздумай. Знаю, ты просто боишься, что придется дежурить в столовой вместо меня, – пошутила она. – И вообще, это была твоя первая и последняя встреча с «бушвикскими шавками». С тебя хватит Бруклина на всю оставшуюся жизнь.
Чтобы предупредить возражения, она добавила:
– Мне нужно идти. Она просыпается.
– Я перезвоню позже, – услышала она, вешая трубку.
Кэйт налила стакан газированной воды – ее излюбленного лекарства от обезвоживания с похмелья – и отправилась из кухни в гостиную с кружкой в одной руке и стаканом в другой. Бина издала стон, держась рукой за лоб, открыла глаза и снова быстро закрыла их.
– Ой, боже мой, – произнесла она, и Кэйт не поняла, было это реакцией на свет или на воспоминания пережитого. Бина охнула снова.
– Все хорошо, Бина, выпей это, – Кэйт держала перед подругой стакан, и Бина покосилась на него.
– Что это? – проскрипела она.
– Ну, это не водка, – уверила Кэйт. – Давай садись и прими лекарство.
Бина подчинилась. Взяв стакан и выпив три-четыре глотка, она поперхнулась. Бина поставила стакан на кофейный столик, и Кэйт убрала его, после чего вернулась к Бине.
– Боже мой! – повторяла Бина.
И Кэйт поняла, что теперь она вспомнила Джека и вчерашний вечер. Бина взглянула на нее:
– Кэйт, что мне теперь делать?
Кэйт села в плетеное кресло и взяла подругу за руку.
– Бина, – сказала она, – что вчера произошло?
– Ты верно говорила про французский маникюр, – отвечала Бина. Она покачала головой, и Кэйт отметила, что ей плохо. Она сходила на кухню и принесла три таблетки тайленола и пару таблеток витамина С.
– Вот, прими, – сказала она, высыпая пилюли на ладонь Бины. – Тебе станет лучше.
Она еще раз оставила Бину, чтобы взять на кухне экстренный запас крекеров. Когда она возвратилась, Бина только-только проглотила последнюю пилюлю. Она не хотела, чтобы таблетки попали в пустой желудок, и потому протянула Бине крекеры.
– Съешь это, – предложила она.
– Пожалуйста, не надо, – взмолилась Бина.
– Ешь, – скомандовала Кэйт, – и теперь расскажи мне, что произошло вчера вечером.
Она смотрела, как Бина ест соленое печенье маленькими кусочками, запивая газированной водой. Когда подруга покончила с порцией, Кэйт протянула ей еще и налила очередной стакан газировки.
– Хорошая девочка, – приговаривала она. – Так что же произошло?
Бина откинулась на подушки и закрыла лоб рукой. Ее слезы теперь были тихими. Кэйт встала, зашла в спальню и вернулась с коробкой носовых платков. Она молча протянула один Бине, и та, промокнув им глаза, срывающимся голосом начала рассказ:
– Мы с ним встретились в «Нобу», я была взволнована, потому что знаю, ты тоже бываешь в таких местах.
Кэйт сдержала улыбку. «Нобу» был одним из самых дорогих ресторанов в азиатском стиле, и она не могла себе позволить бывать там даже на день рождения.
– Словом, место великолепное, и, когда я проходила мимо стойки, я заметила, что все женщины там выглядели лучше меня. Не знаю почему, поскольку их платья были хуже моего, по крайней мере, не выглядели так хорошо, но в каком-то смысле они смотрелись лучше, если ты меня понимаешь.
Кэйт кивнула.
– Так вот, когда я вошла в кабинет, официантки там не было. Я осмотрелась, мне стало неловко, потом мне показалось, что я ее увидела. Она стояла спиной ко мне и разговаривала с каким-то парнем у стола, она держала его за руку и смеялась. Когда он тоже засмеялся, я поняла, что это был Джек. Я чуть не умерла.
Кэйт представила себе, как Бина закатывает истерику и устраивает сцену в «Нобу». «Боже мой, – подумала она, – это быстро положило бы конец романтическому вечеру». У Бины была склонность на все бурно реагировать.
– И ты…
– С минуту я ничего не делала. Я не могла в это поверить, – продолжала Бина. – Потом я подошла к столу и…
Зазвонил телефон, и Кэйт проверила определитель номера.
– Это твоя мама, – сказала она.
– Не отвечай! – почти завизжала Бина.
Телефон звонил, пока не включился автоответчик. Послышался озабоченный голос миссис Горовиц, и Кэйт убавила громкость.
– Ты должна рассказать ей, что случилось. Потом расскажешь мне, разумеется, – сказала Кэйт. – Она, должно быть, очень беспокоится. Откуда она знает, где ты? Она была в курсе твоих планов на вчерашний вечер?
Бина снова прикрыла глаза.
– Я сейчас не могу говорить с ней, – ответила она. – И я ей ничего не говорила, потому что мама довела бы меня до ручки. Но я уверена, что мама знала про кольцо и про то, что Джек уезжает. – Бина остановилась на мгновение и принялась причитать – это выглядело жалко. – Он уезжает сегодня вечером, боже мой, он уезжает сегодня вечером.
Кэйт придвинулась к краю дивана и обняла Бину. Она почувствовала, что подруга содрогается в рыданиях.
– Бина, тебе нужно успокоиться и рассказать мне, что же случилось. Возможно, мы сможем все уладить.
Бина молча покачала головой, все же умерив стенания. Вдруг опять зазвонил телефон. Кэйт неохотно оставила Бину и подошла к аппарату. Это был Майкл. Она посмотрела на Бину, которая отвернулась и тихо рыдала в подушку. Кэйт подняла трубку.
– Кэйт, ты дома? – спросил Майкл.
– Да, – ей ни к чему было говорить что-то еще. Он знал, что обычно в это время она в своем школьном кабинете, и, будучи доктором наук, он вполне мог сообразить, что после всего того, чему он сам вчера вечером был свидетелем, Кэйт могла не выйти на работу.
– Ах, Кэйт, я… я только хотел попросить прощения.
Кэйт смягчилась. Она вздохнула, но прикрыла ладонью трубку, чтобы Майкл этого не услышал. Она убедилась, что есть два типа мужчин: те, которые извиняются и ничего не меняют в своем поведении, и те, которые извиняются и изменяют его. Она недостаточно долго была знакома с Майклом, чтобы определить, к какому типу он относится. На этом этапе своей жизни она смотрела на вещи так: любые отношения строятся на компромиссах, и потому мужчин нужно считать способными к совершенствованию.
– Оʼкей, – ответила она, стараясь сохранить как можно более безразличный тон.
– Вчера я поступил как бесчувственный чурбан. Знаешь, так уж вышло… твоя подруга, все такдраматично…
Это замечание вывело Кэйт из себя.
– Полагаю, некоторая драматичность вполне оправданна, если твоя жизнь рушится на глазах, – она старалась говорить тише и поглядывала в сторону Бины, чтобы убедиться, что та не слышит. «И что толку в извинениях, если за ними следуют новые оскорбления», – подумала она.
– Кажется, я снова делаю то же самое? – спросил Майкл. Он мог быть бесчувственным, но не был глуп, что не ускользнуло от Кэйт. – Послушай, позволь мне пригласить тебя поужинать на этой неделе. Давай все обсудим. Я могу еще все исправить, – продолжал он.
«Не так уж плохо, – подумала Кэйт. – Но не в ресторане. Здесь нужна серьезная беседа, долгие препирательства и, возможно, примиряющий секс».
– Почему бы тебе не прийти ко мне на ужин? – предложила она. – Но только не сегодня. – Она снова взглянула на диван: Бина только что подняла голову. – Мне надо идти, – сказала Кэйт. – Поговорим позже.
– Я перезвоню тебе вечером, – пообещал Майкл перед тем, как повесить трубку. Она вернулась к Бине. Бина, с красными глазами и еще более красным носом, смотрела на нее.
– Как нам все уладить? – спросила она.
Кэйт села, и кресло скрипнуло.
– Для начала я должна до конца знать, что же произошло.
– Ну, я подошла к столу, Джек смеялся, и китаянка, та женщина, которая носит размер меньше второго и при этом выше меня ростом, смотрела на меня так, словно я посудомойка. Джек вскочил и протянул руку: «Эй, Си Лин учит меня здороваться на мандаринском диалекте. Ни-хау-ма!» Я смотрю на него и говорю: «И тебе ни-хау-ма». Потом поворачиваюсь к Си Лин и спрашиваю: «А как вы говорите „до свидания“?» Тут она посмотрела на меня свысока – знаешь, как Барби смотрит, если кто-то слишком плохо одет, – потом взглянула на Джека и сказала ему: «Приятного ужина». Ах, и это прозвучало тем обиднее, что у нее был маникюр того самого цвета, который выбрала ты. Мне бы всегда слушаться твоего совета.
– Бина, не глупи. Дело тут не в маникюре. Что же было дальше? Ты закатила сцену?
Бина снова заплакала.
– Нет, и это самое худшее, – продолжала она, глотая слезы. – Я ничего не делала. Это Джек, он…
Опять зазвонил телефон, Кэйт подошла и по определителю поняла, что это был номер сотового Эллиота.
– Подожди немного, – сказала она Бине, которая не обратила на ее слова внимания. Кэйт сняла трубку.
– Все отлично. Ни о чем не беспокойся, – послышался голос Эллиота. – Все под контролем. Мы с Брайсом идем к вам с припасами, сливочным сыром и жидким кислородом. У нас также имеются две пинты «Хааген-Даза», пудинг «Роки род» и мороженое «Консешн обсешн». И это еще не все. Есть парочка десятимиллиграммовых пилюль валиума, которые Брайс одолжил в маминой аптечке. Мы – скорая помощь. И не пытайся чинить нам препоны. К тому же мы уже почти у двери.
– Эллиот, это серьезно, – напомнила Кэйт.
– Потому мы с Брайсом и взяли полдня отгула на работе. Ну хорошо, еще и из-за бешеного любопытства – тоже.
– Вы оба просто сплетники, – ответила Кэйт.
– Ты же знаешь. Не давай Бине говорить ни слова, пока мы не придем, хотя я и идиот в таких делах, зато Брайс знает, как уладить все, что касается личных отношений. В этом я профан.
Кэйт держала трубку и смотрела на чуть живую подругу. Может быть, еда, мороженое, расслабляющий препарат или развлечение и пошли бы ей на пользу. Но прежде всего она должна услышать завершение истории.
– Это был Джек? – спросила Бина.
– Нет, – ответила Кэйт. Она села рядом. – Скажи, что было дальше.
И тут раздался звонок в дверь.
Глава IX
– Это Джек! – закричала Бина, подскочив на диване. – О, боже мой! Это Джек, и посмотри, как же я выгляжу!
– Это не Джек, – заверила ее Кэйт, наблюдая, как у нее в душе боролись надежда и отчаяние. – Это Эллиот. Он единственный, кто может войти в дом без моей помощи. У него есть ключ.
Кэйт вышла в маленькую прихожую и посмотрела в глазок. Это был Эллиот, улыбавшийся и делавший знаки Брайсу, который стоял позади с обещанным пакетом съестного. Кэйт неохотно повернула защелку и открыла дверь. Если бы она этого не сделала, парни все равно вошли бы: у Эллиота была связка запасных ключей на экстренный случай (например, если Кэйт забывала свою сумочку в кабинете и вспоминала об этом на полпути домой). И Эллиот не раздумывал бы ею воспользоваться.
Эллиот и Брайс ввалились внутрь.
– Она поправилась? – прошептал Эллиот.
– Нет, – ответила Кэйт.
– Ей лучше?
– Нет, – повторила она.
– Тогда хорошо, что мы пришли, – заметил Эллиот.
– Я же говорил, – отозвался Брайс, и все трое вошли в гостиную, будто клоуны из балагана. По крайней мере, Кэйт это напомнило именно цирк.
– О, Бина! Бедняжка, – начал Эллиот, подлетая к ней и усаживаясь рядом в единственное кресло Кэйт.
– Ни о чем не беспокойся, – сказал Брайс, выгружая содержимое пакета на кофейный столик. – Что ты ела в последний раз? И когда это было?
Бина в некотором смятении попыталась ответить:
– Ну, думаю, я собиралась вчера вечером поужинать с Джеком, но ужин так и не был закончен. Я была ужасно расстроена. Потом я не могла найти Кэйт. Помню, я выпила немного водки…
– Что же, тогда тебе нужно что-нибудь из этого, – он протянул ей сверток в вощеной бумаге.
Она развернула его. Кэйт поморщилась, видя как маковые зерна сыпятся из свертка на диван, на пол, ковер, откуда их можно будет полностью извлечь не раньше чем через несколько месяцев.
– Ой, я не могу есть, – взмолилась Бина.
– Ты должна собраться с силами, – убеждал Эллиот.
Кэйт поддержала его:
– Тебе было бы полезно немного позавтракать. Съешь хоть кусочек.
Брайс, кивнув, сел на диван в ногах у Бины и, укутав их одеялом, положил себе на колени.
– А теперь расскажи дяде Брайсу все как есть, – сказал он шутливо, но искренне.
– Я никак не могу поверить, что вчера, когда планировался такой важный для тебя вечер, ничего не произошло, – начал Эллиот. – Должно быть, ты расстроилась.
Тут Кэйт поняла, что и сама окончательно расстроена. Она схватила подушку с дивана, бросила ее на пол и села возле кофейного столика.
– Еще бы! Наверное, Джек был взвинчен. Видимо, он сознавал, что кольцо еще в безопасности. Джек Вайнтрауб наконец-то решился сделать мне предложение, и он нервничал. Знаете, он такой перфекционист, любит все лучшее. Барби говорила, что он требовал безупречный камень класса «D».
– Безупречный класса «D»! – одобрительно воскликнул Брайс.
– Вот именно. Видите? Я не зря люблю его. Он разбирается в таких делах. Он хочет, чтобы все было как надо. И я думала, что он хочет, чтобы я была счастлива. И я была счастлива и готова забыть о «Розе Пекина».
– Да забудь про официантку, – перебила Кэйт. – Если, конечно, он не просил еевыйти за него. Ты же не подралась с ней, верно?
– И вовсе мы не дрались, – возразила Бина. – Я была немножко расстроена из-за леди-дракона, но не оттого, что он флиртовал с этой незнакомкой, – тогда я не могла бы дальше любить его. В общем, он поднял свой бокал шампанского, и я подумала, что сейчас прозвучит тост, и тут Джек заметил, что у меня нет бокала. Он попробовал позвать официанта или официантку, но их не было. И Джек сказал, что ему нужно выйти в туалет, а по пути он закажет мне выпить. Но я подумала, что он пошел искать ту официантку…
– Ее или таких, как она, развратник, – сказал возмущенно Брайс. – Ненавижу, когда мужчина…
– Эй, не переноси это на себя, – перебил его Эллиот с многозначительным видом.
– Не отвлекайся, дорогая, – добавила Кэйт, коснувшись лица Бины. Кэйт все больше убеждалась в том, что простой телефонный звонок до того, как Джек сядет в самолет, вряд ли сможет решить проблему.
– Ладно. Он извинился и направился в туалет. Я смотрела, как он шел от стола. Я все думала, какой же он красивый.
– Да уж. Мужчины здорово выглядят сзади, – заметил Брайс.
Бина мрачно кивнула.
– Я знаю, люди думают, что Джек обыкновенный, но это мне в нем больше всего и нравится, – продолжала она, не замечая или не обращая внимания на сексуальный оттенок замечания Брайса. Кэйт показалось, что Бина относится к Брайсу как к одной из своих подруг. – Джек не слишком высокий, но и не низкий, не тощий и не толстый, не слишком красивый, но и не уродливый. Он просто подходящий, – продолжала Бина. – По крайней мере, для меня.
Потом, словно вспомнив, где она и что произошло, она поправилась:
– Он былподходящим, но я не совсем подходила ему. Может быть, это я посредственная.
– Бина, – вмешалась Кэйт, сжимая в объятиях подругу. – Ты вовсе не посредственность.
И хотя утверждение это не бесспорно, она не сомневалась, что Бина уж точно не одного с Джеком уровня. Кэйт никогда не встречала никого более заурядного, чем Джек.
– Что же было дальше?
– Джек на некоторое время ушел. Наконец пришла та глупая официантка и спросила, не желаю ли я чего-нибудь выпить. Я ответила, что мой бойфренд пошел за выпивкой, и она сказала мне: «Ваш бойфренд? Но он говорил, что у вас деловая встреча. Иначе бы я предоставила ему более уединенный столик».
– Вот сволочь! – одновременно воскликнули Брайс и Эллиот.
– Да. Прекрасная, стройная экзотическая сучка, – горько согласилась Бина.
– А вот ругаться непродуктивно, – заметила Кэйт. Независимо от того, в чем было дело, она приходила к выводу, что не следовало слишком упрекать Джека, поскольку, если Бина помирится с Джеком (а они помирятся), она потом припомнит им сегодняшнюю критику. Кэйт усвоила этот суровый урок от Бев, когда та еще не вышла замуж за Джонни. – Бина, ты такая красавица. Любой парень в мире рад был бы дышать с тобой одним воздухом, – сказала она подруге, сама веря своим словам. Душа Бины была щедрой и преданной. Сердце ее было полно любви и прощения. И у нее были прелестное круглое личико и гибкая фигурка. Кэйт ласкала ее темные блестящие волосы. И что, черт возьми, нужно было Джеку? Это могло быть приступом страха. Обязательства – это довольно пугающая перспектива. – Разве ты не говорила мне на прошлой неделе, что Джек считает тебя прекрасной во многих отношениях?
– Детка, – заметил Брайс, – поздравительные открытки утверждают то же самое.
– Нет, он говорил, что я слишком красива и слишком хороша для него, – поправила Бина.
– У! О! – произнесли, опять в унисон, Брайс и Эллиот, переглянувшись.
Кэйт сделала им знак за спиной у Бины:
– Да, что бы там ни было, тыкрасавица, и я уверена, что Джек и сейчас так думает.
– Да? Вы еще не слышали конца моего рассказа, – возразила Бина.
– Мы слушаем, – заверила Кэйт, стараясь не обидеть ее.
– Продолжай. Выкладывай все, – поощрял Эллиот.
– Ну, разумеется, я возненавидела эту… женщину. – Бина остановилась, и Кэйт была рада, что она не отпустила никакого ругательства. – И я сказала ей, чтобы она ушла. Наконец Джек вернулся с моим шампанским и сказал, что… – вы в это не поверите. – Бина подражала глубокому бруклинскому баритону Джека: – «Я смотрел на тебя через зал. Ты хорошо смотрелась оттуда». Это комплимент или оскорбление?
Кэйт поджала губы и воздержалась от замечаний. Казалось, ее теория была верна: Джек способен разглядывать Бину только на расстоянии, в прямом и переносном смысле. А вблизи и в интимной обстановке страх парализовал его. «Если бы только он оставался у стойки и сделал свое предложение по сотовому телефону», – мысленно сожалела она.
– Я только взглянула на него, – продолжала Бина.
– И что же он?
– Я думаю, он ждал моей реакции. Он спросил, все ли в порядке. Казалось, он говорил искренне, заинтересованно, и мне стало не по себе, я подумала, что мне следовало бы пожалеть его. Похоже, у него был нервный срыв из-за этого предложения. К тому же Джек никогда не был… ну, короче, он очень осторожен, когда речь заходит о деньгах.
– Вот черт! – вырвалось у Брайса. – Скажи лучше, он просто подлец.
Бина широко распахнула глаза, и в этот момент Кэйт подумала, что ее подруга собирается рассмеяться.
– Продолжай, – сказала она.
– Ну, я покачала головой и предложила тост. И он сказал только: «За нас». Я ожидала большего, знаете ли, вроде: «И за будущих мистера и миссис Вайнтрауб, за супругов», но ничего этого не прозвучало. – Слеза потекла по щеке Бины, и Брайс взял ее за руку.
– И? – поторопила Кэйт. Она гадала, когда же улетает самолет Джека, собирается ли он на самолет, звонил ли в дом Горовицей, звонил ли своему кузену Максу.
– Потом он сказал, что, по правде, не хотел уезжать, объяснял про какую-то затруднительную ситуацию на рынке. И я сказала, что когда-нибудь, может быть, мы поедем вместе.
– И что он на это ответил? – спросила Кэйт.
– Ну вот, конечно же, официантка появилась раньше, чем он смог ответить. Мне так не везло. Ты же знаешь, сколько времени у Джека уходит, чтобы сделать заказ. И он настаивал на том, чтобы одни продукты на тарелке не смешивались с другими.
Кэйт забыла про эту его фобию. Она кивнула Бине.
– Мы выпили, и было похоже, что наш ужин пройдет отлично, пока я не стала говорить ему, как сильно мне будет не хватать его. Я полагаю, в этом нет ничего плохого, верно? Мужчина отправляется на месяцы на другой конец света. Мы с Джеком никогда еще не уезжали друг от друга дальше чем на десять миль с тех пор, как стали встречаться.
– Правда? – спросил Брайс. – Так романтично!
– Это так, правда, Кэйт? Она была на той вечеринке у Макса – ну, знаете, соседа Кэйт, что живет напротив, – на которой я познакомилась с Джеком.
Кэйт отвела глаза. У Бины была привычка заниматься тем, что ее друзья называли «еврейской географией». Кэйт получила квартиру, потому что брат Бины был знаком по летнему лагерю с Джейсоном, сыном владельца дома, и он рассказал Бине о том, что есть квартира, а она передала информацию Кэйт. Так Кэйт попала сюда. Потом они с Биной были приглашены ее братом на одну манхэттэнскую вечеринку, которую Макс устраивал еще на своей старой квартире. И Бина во время одного из немногих ее путешествий через Ист-Ривер встретила там Джека. В общем, это могло продолжаться бесконечно, через еврейские школы, летние лагеря, мицва-бары, свадьбы, кузенов, и так далее.
– Странная вещь, мы выросли в Бруклине, всего в шести кварталах друг от друга, а познакомились только в ту ночь и с тех пор не расставались. Я помню, он позвал меня выпить после вечеринки и пригласил на следующий вечер тоже. А потом тот уикенд, когда он пришел к нам на обед с моими родителями и братом и… мы так долго прощались друг с другом. Так что я подумала, было уместно сказать, что мне будет не хватать его. И понимаете, мне казалось, что это послужит ему толчком, что он начнет говорить. Наверно, мы уже закончили с закуской и основным блюдом. Я должна была ждать, когда он сделает предложение сам?
– Мужчин так легко вспугнуть, – добавил Брайс. – Помню, когда Этан Хаусхолдер мне сказал…
– Не сейчас, Брайс, – прервала его Кэйт.
– Да, простите. Продолжай, дорогая.
Кэйт должна была признать, что Бина не могла найти двух более благодарных слушателей, чем Брайс и Эллиот. Иногда просто выговориться было лучшим методом лечения. Но тут, как только она подумала, что они начинают выпутываться, Бина снова заплакала. Легкие пошлепывания Эллиота и воркование Брайса только усугубляли дело.
– И вот его лицо словно все побелело. И он сказал: «Бина, ты знаешь, что мне придется пробыть в Гонконге почти пять месяцев, и это будет непросто». Он все держался за свой нагрудный карман, и напряжение было почти невыносимое. Мне все казалось: сейчас это произойдет. А он все сидел. Мне хотелось крикнуть: «Почему ты сейчас же не вытащишь эту вещицу оттуда и не попросишь выйти замуж за тебя?»Но – ничего. Он просто сидел, смотрел вниз и доедал этих чертовых цыплят по-рангунски.
