Текст книги "Билли-талисман"

Автор книги: Оливия Голдсмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– Да ему и не надо встречаться с восьмьюдесятью двумя миллионами женщин, – возразила ей Барби. – Ему только надо встречаться с Биной. Верно, Эллиот?

– Правда? Правда, Эллиот? – спросила Бина, и в ее голосе слышалось больше надежды и воодушевления, чем за все время, прошедшее со дня похода в маникюрный салон.

– О Иисус Христос! – воскликнула Кэйт, не в состоянии больше сдерживать свое возмущение. Она встала и принялась ходить по комнате. – Эллиот, тебе известно, что я не одобряю весь этот план. Это же просто смешно.

– Успокойся, Кэйт, – сказала Бев. – Я стараюсь это понять. – Она смотрела на Эллиота прищурившись. – Ты сказал, что все, кто встречался с Билли, сразу затем выходили замуж? – спросила она.

– Все? – повторила Бина.

Кэйт не могла позволить этому продолжаться. Вместо того чтобы провести утро в постели с Майклом и потом, почитав с ним вместе «Таймс», пообедать перед расставанием, она застряла здесь с кучкой маньяков, вдохновленных этим безумным планом. Она и не предполагала, что они окажутся способными принять его.

– Это всего лишь мистическая галиматья, – сказала она Бине и всем прочим.

– Это вовсе не суеверие, – настаивал Эллиот, задетый за живое. – Это факты.

Банни, все еще всматриваясь в таблицы, возжелала сказать нечто умное. Она так поступала еще в шестом классе и с одним и тем же результатом.

– Так ты говоришь, что шансы Бины никогда не выйти замуж оцениваются в восемьдесят два миллиона к одному, если она не станет встречаться с Билли Ноланом? – спросила она у Эллиота.

– Ну, – начал тот, стараясь глупому вопросу придать глубины, – это не совсемто, что я говорил. Я не могу вычислить шансы Бины выйти замуж. У меня нет достаточных данных. Но шансы действительно восемьдесят два миллиона к одному в ее пользу,если она будет встречаться с Билли.

Кэйт заметила, как Бина побледнела, и почувствовала, что ее собственное лицо горело от злости и возбуждения. Она уже собиралась высказаться, как вдруг Барби встала и расправила блузку.

– Тогда решено, – сказала она. – Бина должна пойти с Билли-талисманом. Вот и все. Кроме того, а что она теряет?

Бина поднялась тоже, но она колебалась перед тем, как начать говорить.

– Эллиот, я ценю время, которое ты потратил на все это, но мне неинтересно встречаться ни с кем, кроме Джека. – Кэйт видела, что ее глаза наполнились слезами. – Я просто хочу вернуть Джека.

– Это способ заполучитьДжека, – ответил Эллиот. – Ты встречаешься с Билли, потом он тебя бросает, потом вы видитесь с Джеком и… вуаля!

Кэйт повернулась к Бине.

– Все это смешно. Я даже не представляла, насколько этобезумно, но пообещала, что позволю ему показать вам…

– Почему безумно? – спросила Бев.

– Ну, нам вряд ли удастся заставить Билли гулять с Биной, если учесть, как она сейчас выглядит, – сказала Барби, затем, прищурив глаза, она добавила: – Но если мы проведем с ней определенную работу…

– Да посмотри же на цифры, сердце мое. Цифры не лгут, – сказал Бине Брайс. Он держал ее за руку, но смотрел на Эллиота с видом матери, гордой своим сыном.

Кэйт была уверена, что Бина, однолюбка, не клюнет на эту бессмыслицу.

– Они всевышли замуж? – недоверчиво спросила Бина Эллиота.

– Да. Уж если быть до конца точным, одна ушла в монастырь, а еще одна стала лесбиянкой, – признался Эллиот. – Но обе устроились, одна с Богом, а вторая с подругой. Так что четырнадцать из четырнадцати.

– Разве он не чудо! – воскликнул Брайс, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Он совершенный псих, – бросила Кэйт. – Бина, и не думай об этом.

– Нам нужно выбрать время, чтобы Джек вернулся в стратегический момент – сразу после разрыва, – заметила Бев.

– И чтобы чувствовать себя в безопасности, мы должны быть уверены, что он бросит ее, – предостерег Эллиот. – У меня нет сведений, что случается с партнершей, если она его бросит.

Бев с Барби рассмеялись.

– Никто его не бросит, – сказала Барби.

– Конечно, он же красавец, – сказала Бев (это прозвучало как «каэшна, он же красав ец»). – Но все же это не объясняет всего. Это только объясняет, чем он берет женщин.

– И, может быть, почему он их бросает, – добавил Эллиот.

– Нет, – сказала Банни. – Если честно, он всегда любезен, и он, кажется… ну, я не знаю, – она подумала с минуту. – Как будто он и правда переживает, что ничего не вышло.

Эллиот глубоко вздохнул:

– По правде, мне нет дела до его психологии, – признался он. – Ключевой вопрос в том, почему женщины выходят замуж сразу после того, как он оставляет их.

Кэйт тоже была удивлена.

Но Бина не слушала, она уставилась в таблицы. Кэйт было известно, в каком она отчаянии. Эллиот, видя, что Бина клюнула на его удочку, спросил:

– Тебе представить все в деталях?

На лице Бины читались любовь к Джеку и неодолимое стремление к нему.

– Не нужно. Я согласна! – воскликнула Бина.

– Бина! – закричала Кэйт в шоке.

– Тогда все решено, – сказала Банни, вставая. – Мне пора возвращаться к Арни.

– Ну, мы еще не совсем закончили, – произнесла Барби тоном, который приводил в трепет многих девочек в ее школьные годы. – Он не станет гулять с кем попало. Он ищет некоторого… стиля. – Она на мгновение остановилась. – Вы думаете, Билли пойдет с Биной?

– Барби! – Кэйт от Бины повернулась к ней, снова в шоке. Даже на фоне обычной для подруг бесцеремонности это было уже слишком.

– Парень, без сомнения, крутой, – буркнул себе под нос Брайс, вытащив полароидное фото со свадьбы и положив его на стол.

– Очень крутой, – подтвердила Бев, тоже глядя на фото.

– Верно замечено, – согласилась Банни. – Боюсь, Бина не в одной с ним лиге.

Прежде чем Кэйт успела броситься на защиту Бины, ее подруга взяла разговор в свои руки.

– Я пока еще здесь! – вдруг взорвалась Бина. – Почему вы говорите обо мне, словно меня здесь нет?

– Прости нас, Бина, – сказала Кэйт, извиняясь за всех. Она была способна понять чувство унижения, которое испытывала ее подруга. И из-за чего? Ведь все, что ей надо – это быть с Джеком.

– Мы и не думали оскорбить твои чувства, дорогая, – сказала Бев, обнимая подругу самым нежным образом.

– Послушай, никто не говорит, что ты не сможешь стать подходящей девушкой для Билли, – присоединилась к извинениям и Барби.

– Верно. Мы лишь хотели помочь, а не обидеть, – добавил Эллиот.

– И приспособить это для тебя… – Брайс принялся жестами изображать барабанную дробь. – Преобразить!

Раз волшебное слово было произнесено, Кэйт поняла, что обратного пути не будет.

Глава XVIII

Кэйт сидела в своем кабинете и старалась выкинуть из головы проблемы Бины, Джека, Билли и всю «прочую чепуху», как она это мысленно окрестила. Преображение Бины и идиотизм самой идеи подтолкнуть Билли встречаться с ней не столь важны, как проблема, которую она пыталась разрешить в текущий момент. Дженнифер Уйэлен, симпатичная и чисто одетая девятилетняя девочка, сидела напротив нее.

– Тут мой папа открывает дверь лимузина, и выходит Бритни Спирс. Она вошла в наш дом – и прямиком в нашу квартиру. Даже пообедала с нами. У нас был колбасный хлебец. Если вы мне не верите, так она мне подарила браслет. – Девчушка потянула за резинку браслет из бусин, который был у нее на запястье. – Видите? У меня есть доказательство.

Кэйт придержала вздох. Она знала, что бесполезно развенчивать эту конкретную ложь, как и оспаривать другие выдумки, о которых Дженнифер рассказывала не только своим одноклассникам, но и учителям. Вопрос был в том, зачем Дженнифер надо было лгать. Искала ли она внимания? Она была обычным ребенком, ее старшая сестра училась в Эндрю Кантри, а годовалый братик оставался дома. Или маленький ребенок занял ее место в семейной иерархии?

Или это было из чувства какой-то приниженности? Кэйт знала, что Дженнифер и ее сестра получали финансовую помощь из-за трудного положения семьи, как считалось, хотя намного более приличного по сравнению со стандартами детства самой Кэйт, родители которой не могли полностью платить за обучение обеих девочек. Может быть, Дженнифер испытывала унижение, сравнивая себя со своими друзьями, у которых дома были больше, школьные каникулы они проводили в Аспене, Хэмптонсе или даже в Европе, и Дженнифер не могла соперничать с ними.

В худшем случае, разумеется, можно предположить, что у Дженнифер галлюцинации. Как бы то ни было, но сейчас, глядя на нее, Кэйт видела перед собой здоровую, общительную маленькую девочку, которая, несомненно, могла отличить фантазии от реальности.

Кэйт не желала продолжать выслушивать ложь Дженнифер, но и не хотела вступать в споры с ней. Она спокойно слушала, не выказывая особой реакции. Конечно, она могла рекомендовать показать ребенка психотерапевту, но у них с Дженнифер уже установился хороший контакт. Это всегда было непростым делом, но Кэйт помнила цитату из А. С. Нила: «Иногда стоит доверять своему чутью в работе с детьми. Детский психоанализ – это искусство, а не наука». Она решила попытать счастье.

– Хочешь, я открою тебе одну тайну? – спросила она. Дженнифер кивнула. – Я собираюсь замуж. И у меня будет по-настоящему большая свадьба. Она состоится в замке, и придет Джастин Тимберлейк. – Дженнифер вытаращила глаза. – Он собирается привести «Эн синк», но моя сестра этого боится, потому что она уже пригласила «Бэк-стрит бойз», и ты можешь сама представить, что будет, если все они явятся.

Дженнифер хлопнула глазами и кивнула:

– Ручаюсь, что они ненавидят друг друга.

– Вот именно. И они все ненавидят моего будущего мужа. Знаешь, за кого я выхожу?

Дженнифер слегка встряхнула головкой, чуть приоткрыв рот.

– За доктора Мак-Кея, – сказала Кэйт.

Лицо Дженнифер застыло. Затем Кэйт наблюдала, как на нем выражения сомнения, недоверия, облегчения и, возможно, понимания сменяли друг друга, напоминая замедленную съемку раскрывающегося цветка.

– Не может быть! – сказала Дженнифер.

– Может, – настаивала Кэйт, кивая. – А знаешь, что еще? Мы оба поедем к алтарю на белых лошадях.

– Не может быть! – повторила Дженнифер более твердо. Потом она принялась хихикать. – Доктор Мак-Кей на лошади!

Кэйт тоже смеялась. Потом она выждала немного и сказала:

– Ты мне очень нравишься, Дженнифер. И знаешь почему? – Дженнифер мотнула головой. – Потому что ты находчивая, симпатичная и забавная. И у тебя богатое воображение. Это художественный дар.

– А что это такое? – нахмурилась Дженнифер.

– Это значит, что, по-моему, ты могла бы писать по-настоящему хорошие рассказы. Или книги. А может быть, даже сценарии фильмов.

– Я могла бы написать фильм?

– Конечно, – кивнула Кэйт. – Все фильмы начинаются с того, что кто-то сочиняет историю, – она не хотела начинать новый круг лжи. – Не каждая история достаточно хороша, чтобы по ней снять фильм, но, уж если она написана, никогда не скажешь заранее, что может случиться. – Она сделала паузу, давая время, чтобы до девочки дошла и похвала, и сама идея. – Конечно, это непросто. Ты не хочешь немного специально позаниматься с миссис Риз?

Джойс Риз была преподавателем словесности в шестом классе и подругой Кэйт.

– Я же еще в четвертом, – напомнила Дженнифер с некоторым энтузиазмом.

– Верно, – согласилась Кэйт, – но ты, думаю, вполне могла бы написать сочинение за шестой класс. Может быть, даже за восьмой. Если одна из твоих историй попадет в школьный журнал, все смогут прочесть ее.

Дженнифер уставилась на нее. Так, молча, они сидели несколько минут. Кэйт видела по серым глазам девочки, что ее ум занят работой.

– Бритни Спирс не была у нас дома, – созналась Дженнифер.

– Но это была хорошая история, – заверила ее Кэйт, стараясь сохранить нейтральный тон. – Если ты расскажешь ее или напишешь в виде рассказа, люди захотят продолжения. Они станут думать, что ты особенная, потому что можешь сочинять интересные истории.

– Но они рассердятся, – засомневалась Дженнифер. – Они рассердятся, потому что это неправда.

– А ты рассердилась на меня, когда я рассказала тебе о моей свадьбе?

Дженнифер сидела с минуту, рассматривая свои ногти.

– Сначала мне это понравилось. Я думала, это тайна. А потом поняла, что вы… лжете… И немного рассердилась, – призналась девочка.

Кэйт кивнула:

– Так бывает, когда ты обманываешь людей. Они злятся.

В коридоре зазвонил звонок. Через секунду они услышали звук открывавшихся дверей и шум выбегавших из классов учеников.

– Почему бы тебе не зайти ко мне на следующей неделе? А тем временем я поговорю с миссис Риз.

Дженнифер кивнула.

– А теперь извини, но тебе пора идти, иначе ты опоздаешь на автобус.

Дженнифер неохотно встала…

– А вы наврали мне, – сказала она.

– Никому не рассказывай, – прошептала Кэйт. – И особенно не говори доктору Мак-Кею.

Дженнифер рассмеялась.

–  Никтоне захотел бы за него замуж, – объявила она, выходя из кабинета Кэйт.

Кэйт пришла домой, бросила сумочку на диван и скинула туфли. Она не успела даже присесть, как постучали в дверь. Боже, она была не в настроении для визитов! Она повернулась и открыла. Это был Макс, еще одетый в костюм с галстуком – очевидно, только что вернулся с работы, хотя обычно не приходил до наступления темноты. Он прислонился к косяку, держась за него одной рукой и склонив голову на плечо. Вероятно, последний уикенд он провел не в городе, потому что выглядел слегка загорелым. Это еще больше оттеняло его голубые глаза.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – ответил он. – Бина здесь? – спросил он тихо.

Кэйт почувствовала некоторое раздражение. С тех пор как Джек улетел из курятника, она стала чем-то вроде справочного бюро для Бины.

– Нет, – резко ответила она. – Ты можешь позвонить ей домой.

– Нет, это хорошо, – ответил Макс нормальным тоном. – Пойдем, я что-то покажу тебе, и… ну, я не знаю, должна она увидеть это или нет.

Кэйт закатила глаза, но позволила Максу взять себя за руку и увлечь вверх по лестнице.

Дверь его квартиры была открыта. Внутри – обычная холостяцкая обстановка: тахта, обтянутая черной кожей, спортивное снаряжение, дорогое стерео и кипа газет, которая, казалось, была обязательным атрибутом всякой мужской квартиры. Конечно же, у Макса был последней модели ноутбук, и именно к нему он повел Кэйт.

– Я хочу, чтобы ты посмотрела это и посоветовала, как поступить, – сказал он. Ослабив галстук, он нажал несколько клавиш. Один момент Кэйт с ужасом гадала, не собирается ли он спросить ее мнение о каком-нибудь падении акций, которыми никогда не владела. Но, вместо таблиц, графиков и анализов биржевых дел, на экране отобразилась фотография. То был Джек, с открытой грудью, стоявший на балконе с видом на прекрасную бухту и с не менее прекрасной женщиной рядом.

– Боже мой! – вырвалось у Кэйт. – Откуда это у тебя?

– Он прислал мне сегодня по электронной почте, – ответил Макс. – Как думаешь, стоит мне это показать Бине?

– А ты думаешь, мне стоит поднести пламя к гелю на твоих волосах? – спросила Кэйт. От мысли о Бине, глазеющей на эту осклабившуюся задницу, у нее буквально кольнуло в желудке. Когда Кэйт узнала, что Стивен обманывал ее, она была так расстроена, что три дня провела в постели. Бина же просто могла впасть в коллапс.

Макс бессознательно погладил свои волнистые волосы.

– Я тоже так думаю, – сказал он. – Но, знаешь ли, я чувствую свою ответственность за это. Это я познакомил их и…

Кэйт ощутила, как ее раздражение исчезло. Она всегда видела в нем некий стереотип – своего рода клон плутоватого яппи с Уолл-стрит. Когда Макс дружил с девушками некоторое время, он не выказывал особой привязанности или страсти. Теперь, однако, он казался искренним и трогательным. Она почувствовала внезапную теплоту к нему и некоторую вину за предубеждение, с которым относилась к нему раньше.

– Я знаю Джека, он однолюб, – покачал он головой. – Я видел Бину. И знаю, как эта история повлияла на нее, и я сказал ей, что не стоит так расстраиваться из-за его слов. Кто бы мог подумать, что Джек… – Макс смотрел на картинку на экране. Кэйт заметила, что он на мгновение забылся, глядя на нее. – А она очень красивая, – пробормотал он.

– Что ж, надеюсь, они очень счастливы вместе, – заметила Кэйт едко. – Я уверена, что у них общие цели и интересы.

– Э, да он не женился! – возразил Макс. – Даже Джек не такой глупец.

– Откуда тебе известно? – спросила Кэйт.

– Почитай письмо, – сказал Макс, открывая сообщение Джека.

Что за место! Виды необыкновенные, электроника дешевая, а женщины – необыкновенные и дешевые. Ты должен приехать! Здесь царство денег, и доллар заправляет всем.

Кэйт не стала читать дальше.

– Он отвратителен, – сказала она, отвернулась и принялась осматривать квартиру.

– Так ты думаешь, что я не должен показывать это Бине, верно?

– Так, Эйнштейн, – ответила Кэйт, направляясь вниз по лестнице к себе домой. В дверях она услышала телефонный звонок. Увидев номер Эллиота на определителе, она крикнула в трубку:

– Стреляй прямо в голову!

– И тебе добрый вечер, – ответил Эллиот. – Надеюсь, я не прервал твоего ужина, но Брайс и я в субботу утром встречаемся с Биной для радикального обновления. Ты участвуешь? – спросил он.

Кэйт немного колебалась, раздираемая новостями с верхнего этажа и негативным отношением к плану в целом. Было ли это преображение чем-то вроде лжи, наподобие историй маленькой Дженнифер? Это был способ внешне заявить о том, что ты другой, чем есть на самом деле. Но письмо Джека повергло ее в шок.

– Я приду, – ответила она.

Только повесив трубку, она сообразила, что ее согласие означало отмену встречи с Майклом. Они проводили вместе ночь каждую пятницу и каждую субботу. После непостоянства Стивена Кэйт ценила то, что Майкл проводил с ней каждую ночь по пятницам, субботам и воскресеньям. На неделе они частенько ходили в кино и потом оставались у нее.

Вероятно, Майклу требовалась стабильность, поскольку он всегда выглядел расстроенным, если Кэйт вынуждена была изменить их планы, и виноватым, если ему самому приходилось прибегать к этому (что бывало редко). Что ж, Кэйт оставалось лишь сожалеть о приятной, ничем не занятой субботе, но, возможно, ей удастся убедить Майкла поработать, пока она проводит время с друзьями. Она снова взялась за трубку и со смешанным чувством набрала номер Майкла.

Глава XIX

Два дня спустя «шавки» в сопровождении Брайса и Эллиота шагали по Пятой авеню. Все они пожелали принять участие в преображении Бины.

– Что меня беспокоит, так это возраст, – говорила Барби. – Ты начинаешь выглядеть как ортодоксальная еврейка.

– Это волосы, – согласился Брайс. – Они напоминают плохой парик.

– Брайс! – одернул его Эллиот прежде, чем это успела сделать Кэйт.

– Правда глаза колет, – заметила Бев, погладив Бину по руке, а потом и свой живот.

– Думаю, мне просто надо, э-э, зайти в ванную, – сказала Бина. – Я так нервничаю. Джеку нравились мои волосы.

– Недостаточно, – подытожила Барби.

– Не переживай. У Луи есть комната для леди, – сообщил ей Брайс и потащил в отделанный мрамором вестибюль. Кэйт покачала головой.

Вся компания знала, что она не одобряла идею, но игнорировала это, исключая Брайса. Тот обернулся к ней и сказал:

– Знаешь, если уж мы здесь, Пьер мог бы постричь и тебя.

– Не думаю, – возразила Кэйт. Ей нравились длинные волосы. Как и Стивену, и Майклу. Они выглядели сексуально, и их было легко уложить при необходимости. Теперь, уже оскорбленная, Кэйт присоединилась к компании, забившейся в лифт, и они поднялись на четырнадцатый этаж, в салон, выходивший окнами на кафедральный собор Святого Патрика.

– Вот это да! – сказала Бина, оценивая открывшуюся перспективу. – Это так же красиво, как в Эпкоте.

Кэйт закатила глаза.

Брайсу было не до красот.

– Пьера, пожалуйста, – обратился он к женщине у стола. – Скажите ему, что пришел Брайс, и у нас стрижка и консультация у Луи.

Бев, Барби и Банни изумленно переглянулись. За годы чтения «Аллюра» они накрепко запомнили имя Луи Ликари, бога в искусстве окраски волос. А Брайс запросто называл его по имени.

– Пошли, дорогая. Думаю, нам здесь могут сделать все, в чем нуждается твоя головка, – сообщил он Бине, предлагая ей руку и провожая до кресла стилиста.

– Не мешало бы еще ее и протестировать, – проворчала Кэйт. Она взглянула на Эллиота, но тот лишь пожал плечами. Барби, Банни и Бев стояли поодаль. Кэйт была довольна, что Бина окружена таким вниманием. Это было как раз то, что нужно для нее. Но, как ни странно, она испытывала своего рода зависть. Кэйт никогда не просила о помощи, когда переживала кризис со Стивеном, да и «шавки» вряд ли смогли бы ей как-то помочь.

Бина провела в салоне часа четыре. Пока она была там, Барби сделала хорошую стрижку, Бев – массаж лица, и Банни массаж сделали в качестве запоздалого свадебного подарка от Брайса с Эллиотом. Кэйт ограничилась только маникюром, почти не заботясь о выборе цвета. Но зато Бина претерпела полную трансформацию. Ее волосы спереди слегка посветлели, и светло-пепельные пряди оживили ее натуральный темно-коричневый цвет. Кэйт была поражена тонким вкусом мастера. Стиль, длина до подбородка, виртуозная стрижка – и вокруг головы Бины возникло какое-то сияние, словно нимб из волос. Даже Кэйт признала, что подруга потрясающе преобразилась.

– Милая стрижка, Бэтмен, – все, что сказал Эллиот, оторвав глаза от школьных тетрадей, которые проверял. Бина хихикала и вертела головой из стороны в сторону. Нимб светился, как у святых в часовне. Приемщица заказов и две кассирши охали и ахали, словно им за это платили. Барби, Бев и Банни, пораженные, ворковали, как голубки. В краткий момент внезапной слабости Кэйт спросила себя, почему она сама не сделала стрижку. Может быть, подрезать волосы, осветлить несколько прядей, сделать макияж, и смена имиджа была бы налицо. Она глубоко вздохнула. Потом взяла себя в руки.

– Отлично, – сказал Брайс. – У нас есть драпировка. Теперь – за обивкой.

Он осмотрел наряд Бины, старую блузку из «Гэпа» и жалкую юбку.

– Первая остановка – Прада! – объявил он, и вся компания вышла на улицу и села в два такси.

Прежде чем Бина успела осмотреться и прочитать ценники, она уже стояла перед трехстворчатым зеркалом, а продавщица булавками закрепляла ей подол юбки, которая, по мнению Кэйт, и так уже была слишком коротка и узка. Она была с драпировкой с одного бока, оставляя другое бедро напоказ.

– Не верите, что это я? —спросила Бина группу восхищавшихся.

Барби чуть отступила назад и оценивающе оглядела Бину. Кэйт вспомнила, как этот взгляд смущал ее в десятом классе. Барби увиденное одобрила.

– Разве не мило носить что-нибудь красное? Этот новый бежевый, знаете ли, – сообщила она.

Кэйт не поняла, что это означало, но ей казалось, что Бина выглядела смешно. Однако это не помешало им купить юбку и направиться дальше, в «Викториаʼс сикрет». Брайс схватил «Уандербра» и протянул его Бине.

– Вот, возьми, дорогая, – сказал он. – Каждая девушка нуждается в небольшой поддержке.

– И это не забудь, – Банни протянула ей кружевные черные трусики.

Бина смотрела на бюстгальтер и кружевной шелк, что держала в руке.

– Я это не ношу, – она подняла трусы и держала их за оба конца. – Я… я даже не знаю, как это надевается, – призналась она. – Кроме того, я не сплю с ним. Мое белье не играет роли, – она посмотрела на Эллиота. – В таблицах не было ничего про то, что я должна заниматься сексом с ним, не так ли? Поэтому я не буду этого делать.

– Милая, речь идет не о занятиях сексом, а о том, чтобы чувствовать себя сексуальной, – пояснил Брайс. – И если ты чувствуешь себя сексуальной, ты так же выглядишь в глазах других людей. Правильно, Эллиот?

– Так считают на Пятой авеню, – отвечал Эллиот.

– Бина, ты – Козерог, – начала Бев, – и, поверь мне, Козерогам нужно брать на вооружение все средства, если речь идет о привлечении мужчин.

Бина исчезла в примерочной и вышла оттуда не только с выпяченной грудью, но и с выпученными глазами. Она надела блузку, забыв застегнуть две верхние пуговицы. Барби, подавшись вперед, расстегнула третью, заметив:

– Вот так, нужный ракурс.

Бина уставилась на себя в зеркало. Потом, повернувшись к Кэйт, она сказала:

– Хотела бы я, чтобы Джек видел меня сейчас. – Кэйт испытала прилив нежности к подруге. Повеселевшая маленькая Бина, прелестная девушка, выглядевшая теперь словно пирожное «поп-тартс», все еще думала только о Джеке. Она делала все это ради него, и Кэйт решительно не могла сказать, было ли это проявлением любви или самоистязанием. Она сомневалась, чтобы все эти уловки могли заставить мужчину вроде Билли Нолана желать Бину. В конце концов, она оставалась «Биной, хорошей девушкой с Оушен-авеню». По крайней мере, решила она, это дало возможность Бине сосредоточиться на чем-то другом, и кто знает? Но в чем Кэйт была уверена, так это в том, что если она сама могла прожить без Майкла и даже без замужества, то у Бины всегда была одна цель – семья и дети, и только с Джеком.

– Эй, повернись-ка, – скомандовала Бев. – Посмотрим, не просвечивают ли трусы.

– Откуда? – удивилась Бина. – Есть чему просвечивать? – но, подчиняясь, повернулась. – Это так неудобно, – пожаловалась она.

– Красота требует жертв, – заметила Банни.

В «Тутси Плохаунд» Бина снова следовала инструкциям Барби, купив свои первые настоящие «фак-ми» босоножки.

– Тебе нужен глубокий вырез, – заметила Бев, проявляя изобретательность по мере их продвижения вперед. – Думаю, раз у тебя есть грудь и ты ее подняла, пора показать ее. У тебя всегда была тонкая талия, так что мы можем найти что-нибудь потуже. – Бев взглянула вниз, на собственный живот. Нельзя было надеть лайкру поплотнее без риска задушить плод, подумала Кэйт.

– Да, это бы дополнило образ, – согласился Брайс.

Пока все семеро шли по запруженному тротуару Западного Бродвея, Кэйт дивилась, насколько безболезненно Эллиот и Брайс присоединились к ее бруклинским подругам. Она боялась этого годами и никогда не знакомила Бину и других с Ритой, ее подругой по работе в школе, или Мэгги, хореографом, которую она встретила в танцевальном классе. Во всяком случае, Кэйт не могла себе представить подобного альянса, да еще чтобы все проходило столь гладко, и предположила, что объяснить это можно тем, что Брайс и Эллиот были очень наблюдательны, когда ввязывались во что-либо.

Хотя все остальные казались довольными собой и друг другом, сама Кэйт чувствовала себя весьма некомфортно. Она последовательно и долго работала над тем, чтобы изменить свой стиль, внешний вид, лексику… почти все. Она думала, что добилась успеха, работая над созданием индивидуальности, своей собственной, что было для нее так важно. Теперь же, наблюдая за мгновенным преображением Бины, она раздумывала, насколько оно органично, если происходило под давлением других. В конце концов, Кэйт прошла этот путь, частично опираясь на то, что ей подсказывали другие – пусть даже это были журнальные статьи или иностранцы, за которых она наблюдала в Манхэттэне.

Пока Эллиот пытался вновь поймать такси, пришла очередь Брайса проявить инициативу.

– Дайте мне полчаса на посещение «Мэйк-ап форевера», и я заставлю ее выглядеть как королева, – обещал он.

Выражение ужаса появилось на лице Бины.

– Я не буду менять макияж, – запротестовала она, когда такси выстроились в ряд.

– У тебя для начала должен бытьмакияж, чтобы его изменять, – подколола Банни. Она полезла в сумочку и достала губную помаду. – Попробуй это.

– Ах, оставьте ее! – взмолилась Кэйт. Она пыталась представить, как вся эта критика и перемены могли повлиять на самоуважение Бины. Но та взяла помаду и попробовала ее. Это было ужасно – похоже на миссис Горовиц на похоронах.

– Не думаю, что красный цвет идет ей, – возразила Кэйт и вдруг поняла, что внесла свою лепту в общую дискуссию.

– Тут я с тобой согласен, – откликнулся Брайс с переднего сиденья. Он протянул Бине салфетку. – Скорее я бы предложил завораживающий сомо.

К моменту, когда они уже готовились к возвращению домой, Бина потратила больше денег со своих кредиток, чем обычно тратила за три месяца. Кэйт чувствовала себя обессиленной, но была счастлива оттого, что Бина наконец-то казалась довольной собой. Это был первый день, когда она уделила себе самой больше внимания, чем Джеку, с тех пор как он уехал. Эллиот помог Бев вскарабкаться на крыльцо дома Кэйт.

– Показ мод! – потребовал Брайс, как только они оказались внутри. Барби, Банни и Бев хором присоединились, да и Кэйт тоже, хотя и неохотно. Когда все они забились в ее гостиную, там стало не просто тесно, тут уж впору вспомнить о клаустрофобии. Это был этакий коктейль из культур и сексуальных ориентации, объединенных в маленьком пространстве, которое, в каком-то смысле, было для нее священным. Но Кэйт, похоже, была единственной, кого это смущало. Бев задрала ноги, обхватила руками живот, Барби села в кресло-качалку, Банни стояла напротив камина, часто посматривая на свой медовый загар в зеркало над каминной доской, Брайс копошился в сумках, а Эллиот молча сидел, откинувшись на диване и улыбаясь сам себе.

Бина отнесла пакеты с покупками в спальню Кэйт, и через несколько минут возвратилась совершенно преображенной. Все сидели тихо. Кэйт была в шоке. За один-единственный день Бина изменилась буквально с головы до пят, и Кэйт едва могла узнать ее. Она думала о Билли Нолане и его взгляде, адресованном ей там, на террасе. Мог ли мужчина, оценивший ее стиль и внешность, желать женщину, разодетую подобно Бине?

– Да! Ты классно выглядишь! – воскликнула Бев, прервав молчание.

Затем Эллиот издал ликующий волчий вой, а Барби, Брайс и Банни принялись аплодировать. Кэйт присоединилась к ним.

– Прекрасно, теперь все, что нам осталось – это выйти на Билли и подать ему тебя на тарелочке, – сказал Эллиот.

– Каким образом? – спросила Бина, словно для нее было естественно изображать дичь на тарелке.

– Мы пойдем туда, где он работает, – отвечал Эллиот, – в бар «Барбер» в Вильямсбурге. Там мы…

– Он что, там работает? – прервала его Кэйт. Эллиот не обратил на нее внимания и сообщил время, место рандеву, захват источников водоснабжения и все остальное, будто он был «Айрон Дьюк», планирующий наступление.

– Теперь – не потому, что ты сама не можешь этого сделать, – но все же позволь мне прийти и подправить твою прическу и макияж в следующий уикенд, – попросил Брайс. – И я смогу тебя удивить.

– Мне придется удивиться после, – заметила Бев. – Мне пора домой к моему Джонни.

– Конечно, Бев, – сказала Барби. – Банни, ты с нами?

– Разумеется, – ответила Банни.

Кэйт смотрела на нее и размышляла, неужели Банни получила удовольствие от своего медового месяца, особенно после… после Билли. Потом она задумалась, понравился бы ей самой «медовый месяц» с Майклом или нет. Они провели вместе уикенд на побережье Джерси, и это было замечательно. Но две недели…