Текст книги "Билли-талисман"

Автор книги: Оливия Голдсмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Глава VI

Брайс и Эллиот встретились три года назад, но съехались вместе только в минувшем сентябре. Мебель Брайса оранжево-зеленых тонов в стиле ретро сохранилась в ущерб коллекции, которую Эллиот приобретал в дешевых магазинах и на уличных распродажах. Их квартира с двумя спальнями в доме из коричневого песчаника в Челси, неподалеку от Кэйт, отличалась от ее квартиры широкими окнами гостиной, выходившими в небольшой внутренний дворик. Длинный стол был накрыт перед окнами, и, несмотря на возражения, Кэйт и Майкл были посажены за стол так, чтобы могли наслаждаться видом сада.

– Тюльпаны уже отцвели, а розы еще не распустились, так что сад явно не во всей красе, – словно извиняясь, говорил Брайс, рассаживая их; затем он удалился на кухню, чтобы подать ужин.

От Кэйт не укрылось, что они выставили на стол отличное стекло и хэвиллендский фарфор Брайса, и это ей было приятно. Эллиот принес ведерко для вина и поставил его на дубовый буфет.

– Подставку! Подставку! – воскликнул Брайс, водружая хрустальное ведерко на поднос. Кэйт подавила улыбку.

Через несколько минут блюда были поданы. Эллиот, стоя, принялся разливать вино в заждавшиеся бокалы. Майкл схватил свой бокал и почти демонстративно перевернул его вверх ножкой.

– Мне не наливать, спасибо, – сказал он.

Кэйт вздрогнула. Она должна была это предвидеть. Майкл совсем не пил, объясняя это тем, что ему просто не нравится. Помня пагубную привычку отца, Кэйт это казалось похвальной чертой, но она знала, что Эллиот будет другого мнения. Он так гордился своим винным погребом, хотя на самом деле это была всего-навсего кладовка, но он наверняка приложил немало стараний, чтобы раздобыть бутылку «Пино Грижо».

– Вы не пьете? – спросил Брайс, приподнимая бровь. Кэйт уже представляла, что будет сказано после: «Он алкоголик, он состоит в обществе Анонимных алкоголиков? Нет? Тогда он просто ханжа или новообращенный христианин». И так без конца.

– Предпочитаю сохранять голову ясной, – ответил Майкл.

– Ну да. Никогда не знаешь заранее, кому и чем можно угодить, – пробормотал Эллиот на ухо Кэйт, когда очередь дошла до ее бокала.

Когда тарелки были наполнены, а алкогольный кризис остался позади, они принялись за знаменитую закуску Брайса: великолепный, живописный овощной террин. Хотя формально беседа продолжалась, напряжение витало в воздухе, особенно это касалось Майкла и Эллиота. Конечно, Эллиот всегда стоял горой за Кэйт. И он уже выказал неодобрение этому самодостаточному и внешне привлекательному бойфренду. То, что Майкл был несколько педантичен и привередлив, не могло укрыться и от Кэйт, но у него ведь были и другие черты, уравновешивающие недостатки.

– У меня появилась возможность получить фант Саджермена, – сообщил Майкл Кэйт, когда они покончили с первым блюдом. – Меня вызвал профессор Хопкинс, и он сказал мне, что высказывания членов комиссии были очень… очень обнадеживающими.

Кэйт заметила, как Брайс и Эллиот переглянулись. Со стороны Майкла было грубостью игнорировать их, пусть даже неумышленно, но он поступил как бесцеремонный и эгоистичный ученый.

Кэйт вздохнула украдкой. Когда они оставались наедине с Майклом, ей тоже иногда сложно было держать в уме карты его академической колоды. Сейчас, например, чтобы вернуть разговор в общее русло, надо было объяснить, что представляет собой Фонд Саджермена, как сильно Майкл заинтересован в аспирантуре, насколько сложны его отношения с преподавателем, Чарлзом Хопкинсом. Все это имело значение для них двоих, но не могло служить хорошим предметом для разговора за ужином.

– Прекрасно, – сказала Кэйт.

Никто больше не сказал ни слова. Эллиот вновь наполнил бокалы, а Брайс раскладывал по тарелкам следующее блюдо. Взглянув на него, Кэйт поняла, что ее друзья не поскупились, чтобы поразить Майкла. Это было ризотто с трюфелями, а ей было известно, сколько стоят трюфели. Все попробовали ароматного риса. Когда неловкое молчание снова воцарилось за столом, Кэйт, повернувшись к Брайсу в надежде поддержать беседу, воскликнула:

– Брайс, ризотто просто превосходно!

– Очень вкусно, – подтвердил Майкл.

Брайс просиял в ответ на комплимент. Он гордился умением готовить, вкусом по части дизайна и своей обширной коллекцией кукол – мальчиков в шапочках, скрупулезно расставленных рядами по полкам над буфетом. Кэйт видела, как Майкл посмотрел на них и отвернулся. Она убедилась, что он не был слишком расположен к непринужденным беседам за ужином и рассуждениям о декоре жилища.

– И как же прошло сегодняшнее посещение салона? – осведомился Эллиот.

Кэйт улыбнулась. Она хорошо знала его: он сжалился над ней, стараясь сделать этот ужин не столь мучительным. И к тому же он подумал, что она охотнее проговорится просто ради того, чтобы поддержать беседу. «Доброе намерение, – подумала она, – но бесполезно».

– О, я покрасила ногти, – был ответ. И она показала лакированные кончики пальцев, продолжая держать вилку. – Полагаешь, доктор Мак-Кей не одобрит?

В прошлом семестре директор объявил, что кольца на пальцах ног носить неприлично, и дети вынуждены были разуваться и снимать носки, чтобы сдать контрабандную бижутерию на конфискацию.

– Да, как и кольца в члене.

– Эллиот, прошу тебя! – одернул его Брайс. – Не перед хэвиллендским фарфором, – и он улыбнулся Кэйт и Майклу.

Беседа продолжалась так же напряженно, но Кэйт уже видела, что Майкл не стал хитом вечера. Конечно, Эллиоту очень нравился Стивен, но это не помогло, так что… не исключено, что первое впечатление Эллиота не столь важно, как ей казалось.

– Салат, сыр или фрукты перед десертом? – предложил Брайс. – У меня припасены груши Боск.

– Спасибо, не нужно, – ответила Кэйт.

– Мне тоже, – отозвался Майкл. Эллиот встал из-за стола и принялся убирать тарелки. – Все было очень вкусно, – добавил Майкл.

Даже Кэйт такое «спасибо» показалось слишком скупым.

– Разве террин не был сногсшибательным? – намекнула она, поощряя Майкла, который с некоторым смущением смотрел на опустевшие тарелки.

– А что такое террин? – спросил он.

Лицо Кэйт порозовело. Она представила, сколько труда вложил Брайс в это блюдо.

– Паштет из овощей, – объяснила она Майклу.

Эллиот, все еще убирая посуду и огибая сидевшего Майкла сзади, промолвил:

– Вам, наверно, с ясной-то головой, проще назвать его «густым соусом».

Кэйт поморщилась. А за спиной Майкла Эллиот показал ей «фу», опустив большой палец вниз, едва не ткнув им в испачканную тарелку.

– Осторожнее с хэвиллендом! – снова предостерег его Брайс.

– Эллиот, не стоит! – заметила Кэйт, имея в виду и его комментарии, и его старания убрать со стола посуду.

– О нет, все в порядке! – ответил он, осклабившись.

Она посмотрела ему в лицо. Конечно, им нужно было уединиться для разговора на кухне.

– Я помогу тебе, – предложила она, видя, что Майклу это даже не пришло в голову.

Брайс начал было возражать и тоже встал, но Эллиот покачал головой и взглядом указал на Майкла. Брайс умоляюще посмотрел на него, но Эллиот, наклонившись, прошептал:

– Кто-то же должен остаться с ним.

Брайс вымученно улыбнулся.

– Итак, что нового в антропологии? – начал он громко. – Суджерманский грант – дело решенное?

– Саджерменский, – поправил Майкл. – От Фонда Саджермена за исследования культуры первобытных племен.

Кэйт, вздохнув, взяла несколько тарелок и отправилась на кухню вслед за Эллиотом. Кухня была невелика, но хорошо оборудована, с полом из черно-белой плитки, красными стенами и шкафами, с новенькими приспособлениями из нержавеющей стали. Кэйт должна была подготовиться. Эллиот молчал, складывая тарелки в раковину. Затем, как она и предполагала, он повернулся к ней и, подбоченясь, спросил:

– Где ты его откопала? Этот парень – худшее из того, что ты могла найти.

– О, Эллиот! Нет, – запротестовала Кэйт. – И говори потише.

– Брось, Кэйт. Проснись и понюхай, чем пахнут первобытные племена. Он туп, у него нет чувства юмора, и, кроме его стрижки, я не нахожу в нем ничего привлекательного.

«Так тебе понравиласьего стрижка», – подумала Кэйт.

– Это тыбрось, Эллиот, – прошептала она. – Тебе никогда не нравится никто из моих приятелей.

– Так же, как и тебе. После Стивена. А этот – он не только скучный, он еще и самовлюбленный, напыщенный, да к тому жегомофоб.

– Да нет же! – воскликнула Кэйт. – Ты всех упрекаешь в этом.

– Кэйт, парень за весь ужин не сказал в наш адрес ни единого слова.

– Это вовсе не значит, что он гомофоб. Может, он просто застенчив. Или ты сам ему не слишком понравился, – добавила она. – Что вполне вероятно.

Она выставляла бокалы на стойку. Один из них остался чистым.

– Сомневаюсь. Да и вполне вероятно, что он – алкоголик. Вот почему он не пьет. Что ни говори, а прийти сюда на ужин – это как будто познакомиться с твоей семьей, – толковал Эллиот и мыл тарелку… – Он хотя бы сделал вид, что мы ему понравились, раз уж мы in loco parentis [4]4
  На правах родителей ( лат.).


[Закрыть].

– Да уж, loco [5]5
  Loco – «безумный» ( исп.).


[Закрыть], это точно, – согласилась Кэйт.

Эллиот скорчил гримасу. Она открыла моечную машину и принялась загружать туда фарфор.

– Нет, – вздохнул Эллиот, – только не фарфор. Это ручная работа. Брайс хочет сохранить позолоту, он сам его моет, – пояснил он, споласкивая руки. – Нам лучше вернуться в комнату. Уж кофе-то должен помочь разрядить ситуацию. Ты не нальешь молока в кувшин?

Кэйт кивнула и полезла в холодильник.

– Да, Эллиот, я тебе всегда говорила, что нелегко найти доброго, интересного, образованного и надежного мужчину, который не хотел бы встречаться с супермоделью.

– Наверно, ты права, – согласился Эллиот. – Не думаю, что молоко в морозилке, зато ты можешь вынуть оттуда профитроли.

– Забавно, – Кэйт достала молоко и сливки и поставила на стойку. – Я утверждаю, что ты не смог рассмотреть его лучшие качества. Поверь мне. Майкл намного приятнее в общении один на один.

– Еще бы, – ухмыльнулся Эллиот.

– Кэйт не обратила внимания на его намек:

– Ну да. Конечно. Это очевидно. Он может быть забавным. И по-настоящему остроумным. Он получил доктора в двадцать один год, преподавал в Барнарде в двадцать четыре и сейчас подумывает о кафедре. Думаю, он получит должность в Колумбийском университете.

– Я не просил читать его curriculum vitae [6]6
  Жизнеописание ( лат.). Здесь:послужной список.


[Закрыть], – перебил ее Эллиот, ставя шоколадный соус для профитролей в микроволновую печь. – Он просто тупой. Твой отец был алкоголиком, и ты никогда не знала, чего от него ожидать, когда он приходил домой. Твоя мать умерла, когда ты была еще девочкой. Я понимаю: тебе нужен ответственный мужчина, на которого можно положиться. Но этот парень вовсе не так надежен, он какой-то инертный. И где эта искра между вами? И он недостаточно хорош для тебя. Не допускай, чтобы пристрастие к академизму ослепляло тебя.

– Не буду, – заверила она, но в подсознании бродили сомнения в этом. Несмотря на профессиональную тренировку и склонность к анализу, Кэйт должна была пройти через испытания, порой сознавая, что многие из ее поступков были следствием безрадостного детства.

Эллиот пожал плечами и, слишком быстро повернувшись, чтобы взять поднос с кофейными чашками, столкнул на пол сумочку Кэйт, до того момента мирно лежавшую на стойке.

– Там мой сотовый телефон, – сказала Кэйт.

– Это не фарфор? – крикнул Брайс из гостиной.

– Нет, это «Мелмак» [7]7
  Сорт посуды.


[Закрыть], – ответил Эллиот. – Брайс только и думает, об этих мелочах, – пояснил он ей.

Он опустился на колени, чтобы поднять сумку Кэйт и собрать высыпавшиеся на пол предметы.

– Мне очень жаль. Похоже, я разбил зеркальце.

– Ох! Оно было волшебным. Теперь у меня впереди четырнадцать несчастливых лет или семь очень несчастливых?

– Прекрати, Кэйт. Я статистик и математик, а не суеверный чурбан.

– Ты же все время говоришь о магии…

– Но не о Гарри Поттере. Не о суеверных бессмыслицах. Я толкую о магии отношений между двумя людьми.

– Может, помочь? – кричал Брайс.

– Нет, дорогой, – отвечал Эллиот.

Он подал Кэйт сумочку. Кэйт, тоже на коленках, собрала остальные предметы и запихнула их в сумку.

– А это что? – спросил вдруг Эллиот.

Кэйт взглянула на него. Он размахивал конвертом.

– Это приглашение на свадьбу Банни, – вздохнула Кэйт.

– Банни из «бушвикских шавок» выходит замуж? – спросил Эллиот. – И когда же? Ты мне никогда ничего не рассказываешь.

– Но я получила это только сегодня. И тебе вполне достаточно знать только это, – Кэйт встала. – Не веришь? Ее всего месяц назад бросил какой-то парень. Не представляю, откуда взялось это приглашение.

– Из Бруклина. В отместку, – сказал Эллиот. – А я могу пойти? Пожалуйста, могу?

– Нет, – ответила Кэйт. – Вот еще одна причина, почему я сейчас не могу порвать с Майклом. Бина помолвлена да еще это – я же тоже должна быть с кем-то.

– Но Майкл такой…

Эллиот не успел закончить тираду. Внезапно за дверью послышался страшный стук.

– Да что это там творится?…

Они поспешили в гостиную, а Брайс к двери. Он обернулся на Эллиота, но тот пожал плечами. Брайс открыл дверь. Женщина с растрепанными волосами, закрыв руками лицо, бросилась в комнату, неудержимо рыдая. Все стояли в молчаливом изумлении, а Брайс даже попятился назад. Лишь несколько мгновений спустя Кэйт заметила ногти женщины и с содроганием поняла, что у нее французский маникюр.

– Бина! – выдохнула она. – Боже, Бина! Что случилось?

Глава VII

Бина дико озиралась вокруг.

– Кэти, боже мой, Кэти!

Затем она бросилась на диван и разразилась рыданиями. Подойдя ближе, Кэйт тихо положила руку ей на плечо. Ее изнасиловали? Ограбили? Одежда в беспорядке, а волосы так растрепаны, что Кэйт подумала о физическом насилии.

Эллиот стоял и смотрел на плакавшую на его диване женщину.

– Так это Бина? – прошептал он. – Та самая знаменитая Бина?

Кэйт не обращала внимания на него.

– Бина, Бина, дорогая, что с тобой?

Бина отчаянно тряхнула головой. Кэйт села и обняла рыдающую подругу.

– Ш-ш-ш, – утешала она, поглаживая волосы Бины. Припомнились все истерические приступы Бины во время ночных бдений или на вечеринках, свидетельницей которых Кэйт была все эти годы. Она по-родственному обнимала ее, стоя рядом на коленях. Вдруг она вспомнила, что они не одни в комнате и что эта драма разыгрывалась в Манхэттэне, на чужом диване. Была надежда, что все не так плохо, как могло показаться. Еще одна мысль пронеслась в ее голове: – Бина, как ты нашла меня?

– Макс, – начала она, стараясь подавить слезы. – Он услышал, как я кричала в холле, и сказал мне, где тебя искать, – она заплакала, задыхаясь от слез.

Эллиот с Брайсом из любопытства подобрались поближе к дивану, а Майкл словно прирос к месту позади обеденного стола. Кэйт невольно подумала, что они вели себя довольно предсказуемо: Майкл, как гетеросексуал, отступил перед эмоциональной встряской, а Эллиот и Брайс предпочли вмешаться в нее.

Она снова взглянула на подругу.

– Бина, что произошло? – повторила она.

– Я задыхаюсь, – простонала Бина, заливаясь слезами.

– Ты? – спросила Кэйт в недоумении.

– Я владею способом поддержки дыхания по Химлику. Ей нужна помощь? – предложил Брайс с нарочитой готовностью.

Бина, продолжая рыдать, резко помотала головой в знак отказа.

Кэйт, взяв ее за руки, спросила четко и спокойно:

– Кто душит? Кто задыхается? – Она повернулась к Эллиоту. – Принеси ей стакан воды, пожалуйста.

Эллиот переадресовал просьбу Брайсу:

– Брайс, принеси воды. Это похлеще, чем сериал «Жизнь во имя жизни».

Тот не двинулся с места:

– «Жизнь во имя жизни»? Это лучше, чем «Юные и неугомонные».

Он повернулся к Майклу, все еще стоявшему в углу за столом:

– Сверните скатерть, – сказал он ему. – Заодно принесите воды.

Майкл, казалось, был очень рад покинуть сцену и моментально исчез в кухне. Бина издала очередной вопль.

– Бина, ты должна успокоиться, – уговаривала Кэйт. – И рассказать нам, что случилось.

Бина, едва переведя дыхание, зарыдала неудержимо. Кэйт предположила, что она, возможно, попала в аварию; может быть, ей было больно.

– У тебя что-то болит? – спросила она.

Бина кивнула.

– Тебе нужен врач? – продолжала Кэйт.

Бина кивнула еще увереннее:

– Да. Неженатый еврей. Кому я была бы по вкусу и кто ищет серьезных отношений… – Она вновь зарыдала.

Эллиот и Брайс подошли еще ближе.

– Ox, – выдохнул Эллиот. – Кэйт, взгляни на ее руку. – Он обменялся многозначительным взглядом с Брайсом.

Кэйт, не вполне понимая, решила, что проблема с сегодняшним маникюром.

– Бина, ты повредила руку? – Она рассмотрела руки Бины, но не заметила ничего особенного – кроме французского маникюра.

– Не правую руку, Кэйт, – вмешался Брайс, – левую.Безымянный палец.

Наконец Кэйт поняла. Крепко обняв Бину, она сказала:

– О боже, Джек…

– Джек уничтожил меня, – произнесла Бина. – У него было кольцо в нагрудном кармане. Я заметила выпуклость от коробочки, – стала выкрикивать она. – О, Кэти! Вместо того чтобы попросить меня выйти за него, он предложил: «Что, если мы проведем какое-то время поодиночке… испытаем наши чувства?»

– Вот сукин сын! – Кэйт, полагавшая, что она достаточно хорошо разбирается в людях и в мотивах их поступков, была в шоке.

Пока Джек заканчивал учебу, осваивался в компании, Бина ждала, работала и собирала все номера журнала «Невеста». Она наблюдала, как ее подруги выходят замуж, неустанно рассыпая вокруг свадебную мишуру. И вот теперь, когда подошла ее очередь, Джек отмахнулся от нее?

– Проклятый сукин сын! – плевалась Кэйт.

Она подняла глаза и увидела Майкла, вернувшегося с кухни, чтобы послушать ее брань и понаблюдать за вспышкой негодования. «Слава богу, что я не обозвала Джека как-нибудь хуже», – подумала она, увидев приблизившегося Майкла, который осторожно протянул Бине стакан воды. Та не обратила на это внимания.

– Я не могу поверить! – продолжала Бина, безуспешно вытирая лицо и размазывая слезы. – Он взял кольцо у отца Барби. Мистер Левенталь сделал ему скидку. Это было кольцо, достойное принцессы. Барби говорила, чуть меньше полутора каратов. – Она остановилась ненадолго, пока Майкл в изумлении смотрел на нее, а Эллиот с Брайсом почти в унисон качали головами.

– Теперь все узнают, – добавила Бина, снова начиная рыдать. – Я не могу поверить, что он так поступил со мной. Просто бросить меня. Так опозорить перед всеми.

Кэйт схватила со стола салфетку, смочила ее водой и принялась вытирать подруге лицо.

– Бина, золотая моя, – она попыталась, чтобы ее слова звучали убедительно, – ты же гуляла с Джеком шесть лет. Вы выросли вместе! Он любит тебя, – она продолжала стирать тушь с заплаканных глаз Бины. – Высморкайся, – посоветовала она, и Бина послушалась. – Поверь, это временно. Такое случается. Выбрать супруга – это серьезное решение. Это вовсе не значит, что Джек не хочет на тебе жениться. Скорее всего, он просто испугался. Я уверена, завтра он позвонит тебе.

– Завтра он будет в Гонконге. С моим кольцом! Я останусь в Бенсонхерсте, а он будет один, как Христофор Колумб, – кричала Бина, имевшая склонность делать нелепые сравнения в затруднительных ситуациях.

– Может, все же выпьете воды, – неловко предложил Майкл, втискивая стакан ей в руку.

Бина уставилась на стакан.

– В нем что, стрихнин? – спросила она.

– Да нет… – ответил Майкл.

Ловким движением Бина через плечо вылила воду прямо на диван.

– Тогда что в нем проку! – сказала она в пустоту, после чего повалилась спиной на диван и вновь разразилась слезами.

– Это был поступок, – заметил Эллиот, поднимая салфетку.

– На мебель от «Форчун» – добавил Брайс. – Это так по-бруклински.

– Я знал, что мне понравится Бруклин, – сказал Эллиот.

Кэйт взглянула на них через голову Бины и сделала им предупредительный знак. Она подумала о том, как ей забрать подругу в свою квартиру. Взять такси или идти вместе с Майклом показалось ей неприемлемым. Лучше пока оставаться здесь, а потом, попозже, уже идти домой. И первое, что было нужно сделать, это избавиться от испуганного Майкла и от глазеющей парочки. Впрочем, это был их собственный дом.

– Извините, ребята, – заявила Кэйт, глядя на всех троих. – Похоже, нам придется отменить десерт.

– Не говори глупостей, – отвечал Брайс. – В тяжелые минуты утопить свои проблемы в профитролях – лучшее средство.

Эллиот кивнул, но Майкл попятился к двери.

– Думаю, ты права, Кэйт, – согласился он, облегчение явно читалось на его лице. – Я сейчас же ухожу. – Он схватил портфель и закрыл за собой дверь со словами: – Приятного вечера.

Кэйт вскочила.

– Минуту, Бина, – сказала она и, бросив быстрый предостерегающий взгляд на парней, побежала в холл. Она успела выскочить как раз в тот момент, когда Майкл уже шагнул в лифт. – Задержи лифт! – крикнула она, дотянулась до кнопки и нажала ее. Майкл стоял в отделанной под красное дерево кабине. Он был похож на насекомое, застывшее в кусочке янтаря. – И ты уходишь так?

– Как? – спросил он, глядя вниз с таким видом, словно ему напомнили о расстегнутой ширинке.

– Моя подруга переживает сложный момент, а ты исчезаешь за дверью со словами «Приятного вечера»?

Кэйт, казалось, уже научилась не ожидать слишком многого от своих партнеров, но Майкл оказался действительно из ряда вон.

– Приятного вечера? – повторила она, передразнивая его.

– Кэйт, – начал Майкл, – Бина – твоя подруга, не моя. Я, действительно, не думаю, что мое дело…

– Быть милым, добрым, заботливым? Ты не мог хотя бы притвориться участливым?

Кэйт осознала, что задерживает его против воли, и отпустила кнопку. Дверь медленно закрылась, скрыв его жалкое лицо. Она отвернулась в надежде, что он откроет дверь и вернется, чтобы хотя бы поцеловать ее и помириться, но дверь лифта была такой же ровной и непроницаемой, как и чувства Майкла. Она покачала головой, словно подтверждая это. Ей нужно было возвращаться к Бине.

Войдя в квартиру, она с удивлением обнаружила, что Бина больше не ревет. Она сидела на диване рядом с Эллиотом, державшим ее за руку и делившимся с ней собственными сердечными неудачами.

– …и он сказал: «Я пойду за вещами и вернусь». Я был взволнован, так взволнован, и я спросил: «Могу я тебе помочь?» Тогда он поцеловал меня и ответил: «Нет, милый. Это займет всего несколько часов». И с тех пор о нем ни слуху ни духу.

Бина покачала головой в знак безмолвного сочувствия.

– Так-то вот, – сказал Брайс. – Уличная дрянь. И это было к лучшему, – он поцеловал Эллиота в макушку. Кэйт заметила, как Бина моргнула. – Что ж, пожалуй, я принесу профитроли, – предложил Брайс и отправился на кухню.

– А я пока возьму одеяло, – вторил Эллиот и исчез в спальне. Бина благодарно кивнула Кэйт.

Кэйт в нерешительности присела рядом.

– Мне жаль, – сказала она, утешая подругу, пока они оставались наедине. – Должно быть, ты просто опустошена.

– О, Кэти, как он мог так поступить? Кем он себя считает? Магелланом с сертификатом бухгалтера? Как он мог?

Кэйт посмотрела в ее заплаканные глаза. У нее не было простого ответа.

– Даже если он едет в Гонконг, ему придется долго лететь в одиночестве, он будет скучать по тебе, он будет вспоминать приятные минуты и то, как он любит тебя…

Она остановилась, надеясь, что сказанное похоже на правду. Ей хотелось утешить Бину, но не лгать ей. Уж если восьмилетний Брайан вынужден был осознать смерть своей мамы, то и для Бины было бы лучше осознать разрыв отношений с Джеком, если действительно так и было. Но это не должно нанести смертельных ран. Бина привлекательна, и Джек, каким бы тугодумом он ни был, казалось, всегда обожал ее.

– Я уверена, что он позвонит. Если он едет в Гонконг, держу пари, он пришлет тебе билет, чтобы ты приехала к нему, и сделает тебе предложение на месте, – фантазировала Кэйт. – Мужчины такие чудаки…

– Да, но не гомосексуалисты, – подхватил Эллиот, внося в комнату афганскую вязаную накидку. – Мы чертовски истеричные.

Он опустился на колени возле Бины и закутал ее в накидку. Брайс вернулся с кухни с полным подносом, который грациозно поставил на кофейный столик. Перед ними были выставлены четыре десертные тарелки, блюдо с профитролями, серебряная соусница с дымящимся шоколадным соусом, кружевные салфетки, хрустальные рюмки и матовая бутылка «Финляндии».

– Все для вас, – сказал Брайс.

Бина смотрела на поднос.

– Я бы съела немного десерта, но я не пью, – сообщила она ему.

– Сегодня ты выпьешь, – возразил Брайс, наливая ей рюмку. – Шоколад в сочетании с алкоголем пробирают лучше пилюль «прозак».

Бина посмотрела на него, на налитую до краев рюмку и, к крайнему удивлению Кэйт, взяла ее и выпила залпом.

– Хорошая девочка, – похвалил ее Эллиот.

– Вот твоя закуска, – добавил Брайс, протягивая Бине пирожные. – Знаешь, как говорят: всего ложка сахару…

Бина протянула руку к тарелке, чтобы выбрать пирожное.

– Подожди минуту, – сказал Брайс. – Доктор тут как тут, – он взялся за серебряный соусник, театрально поднял его и полил пирожное горьким шоколадом.

Кэйт с восторгом смотрела на троицу, не понимая, радоваться или печалиться. Оба ее мира соединились здесь, на диване «Форчун», и она поняла – теперь это один мир. Брайс снова наполнил рюмку и потянул ее Бине, которая послушно, как кошерный ягненок, опрокинула ее. Это вывело Кэйт из транса.

– Ребята, все серьезнее, чем вы думаете – водкой с излишком углеводов это не лечится.

– Дорогая, это ничем не лечится. Но алкоголь и сахар временно снимут боль, – отвечал Брайс. – Поверь мне. Я знаю.

Бина, одурманенная десертом, вскинула кверху шальной взгляд. Эллиот вытер шоколад с ее губ кружевной салфеткой.

– А кто эти парни, Кэти? – спросила Бина, глядя на Эллиота и Брайса в некотором смущении. – Они тоже психотерапевты? Они очень добрые.

– Нет, дорогая. Это мой друг Эллиот, он работает со мной в школе, и его партнер Брайс, – ответила ей Кэйт.

Бина улыбнулась, но было очевидно, что слова Кэйт едва ли дошли до нее. Кэйт поняла теперь, насколько Бина пьяна.

– Почему я здесь? – спросила Бина. – И почему они живут вместе? – она проглатывала звуки, и только Богу было известно, что творилось у нее в голове. Кэйт снова захотелось не смешивать Бруклин с Манхэттэном. Это параллельные вселенные, и, раз уж они параллельные, они не должны пересекаться.

Несмотря на сделанные выводы, Кэйт все же было забавно наблюдать за выражением лица Бины: удивление, смешанное с любопытством и легким ужасом, когда та смотрела на Эллиота, потом на Брайса и наоборот. Но при следующих словах Бины она насторожилась в ожидании дальнейшего.

– А! Так вы…

– Математик, – закончил за нее Эллиот.

– А я очень эмоциональный, – добавил Брайс с преувеличенно глубоким вздохом. – Кто-то же должен быть…

Пора было забирать Бину домой, пока еще та держалась на ногах. Кэйт знала, что, если Бина останется здесь, Брайс и Эллиот будут и дальше утешать ее. Они были добры, но ничем не могли помочь ей, а Кэйт предстояла огромная работа.

– Ты пойдешь сейчас ко мне, – заявила она. – Это недалеко, и тебе полезен свежий воздух.

– Она может оставаться здесь, – предложил Эллиот, но Кэйт понимала, что его доброта смешана с изрядной долей любопытства.

– Спектакль окончен, – сказала она. – Скажи «Доброй ночи, грацие». – Она стащила шатающуюся Бину с дивана и повела ее к двери.

– Спокойной ночи, грацие, – хором пропели Эллиот с Брайсом.