Текст книги "Заповедник возможностей (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)

Глава 7

Он открыл глаза и увидел вокруг густую, однородно-серую субстанцию. В ушах что-то пискнуло, зашуршало и зашумело. Денис поморгал, и серая субстанция заклубилась, словно плотный, очень густой туман, а потом пошла пятнами. Они плавали по кругу, стремясь ускользнуть из поля зрения, но Денис ухитрился приклеиться к одному из них и почти зафиксировать на месте. Шум немного притих, туман стал постепенно редеть, пятно делалось всё темнее и разрасталось. Денис так напряжённо на него таращился, что заболели глаза, и пришлось закрыть веки, снова погрузившись во тьму. Снова – потому что он в ней и был, понял Денис, серая субстанция и резь в глазах – всего лишь порождённая мозгом иллюзия, и тут же на него будто ветром холодным дохнуло, кожа на затылке покрылась мурашками, немедленно побежавшими внутрь головы, шум усилился, захлёстывая колкими, ледяными волнами.

"Ментальное поле! Я всё ещё в ментальном поле!" – понял Денис и рванулся было в "нору", но тут же остановился, сообразив, что это чисто рефлекторная реакция на обычный телепатический шум. Клёкот, свист, шипение накатывались спокойно и равномерно, словно прибой. Дзеттоиды... Денис расслабился, игнорируя этот не имеющий к нему отношения шум. Никто не пытался его атаковать, это просто лучили дзеттоиды. Ни неочей, ни каких-либо других сетей...

"Я здесь! – отправил он сквозь чужую, рыхлую стихию открывающий посыл, стараясь сделать его тугим, ровным и плотным. – Отец!.."

Денис замер, надеясь ощутить мягкую, густую волну Аркулова, но ментальное поле оставалось безмолвным и равнодушным, только продолжали тихо накатываться шипение и свист дзеттоидов.

"Майя!.." – Денис почти ощутил её стремительный, летящий стрелой посыл, но это было всего лишь воспоминание – ментальное поле так и не всколыхнулось.

"Отец! Майя! вы меня слышите?.." – снова позвал он, уже понимая, что никто ему не ответит.

"У-у-уп, бу-у... уууу", – бестолково забулькало где-то вдали и тут же стихло, похоже, это попыталось, но так и не сумело толком отозваться какое-то животное.

Осознав, что его глаза по-прежнему закрыты, Денис попытался поднять веки, но ничего не вышло – тело ему не повиновалось.

– Спутник, приём! Спутник, как слышишь меня? Приём! – вдруг раздался едва слышный, заглушённый свистом и шипением, голос.

Полковник! Пытаясь сбросить холод ментального поля, Денис рванулся на звук. Это было трудно, так трудно... Только не умолкай, полковник! Цепляясь за голос как за маяк, Денис продирался сначала через черноту, затем сквозь марево серой субстанции, всё выше и выше, словно полз из холодного колодца на тёплый свет, раздирая тысячу перекрывавших доступ в реальность плёнок, пока вдруг в глаза не ударил солнечный луч.

– Ммм! – протестующе замычал Денис, нечеловеческим усилием заставляя себя снова разлепить захлопнувшиеся обратно веки. – Ммм-аа! – рот наконец открылся, выпуская звук наружу. – ...С-с-с...

– Спутник, приём! – прямо в ухо заорал Беркутов.

– Сспут н свзи... – прошипел Денис, моргая всё ещё так и норовившими закрыться глазами.

– Спутник, ты ранен? Приём!

– Нет вроде, – ответил Денис, прислушиваясь к собственному телу. Ноги и руки были словно свинцовые, но целые. – А как вы? Что на станции?

– Зачищена, – кратко рубанул полковник.

– Отца нашли? Что с ним?

– Нашли, он невменяем. Личность потеряна. Спутник, где Второй? Он не выходит на связь.

Нащупав и выдернув иглу телаккума, Денис повернул голову: резкость никак не наводилась, но он различил лежащего рядом Борткова, а чуть дальше – смутным пятном виднелись Альфа с Майей.

– Второй здесь, без сознания. – Денис протянул руку, щупая шею майора. – Пульс нитевидный, активирую автолек.

Он извлёк из разгрузки прибор и включил сканирование.

– Держитесь, мы с Доктором уже близко. Конец связи.

"Личность потеряна", "Личность потеряна" – билось в голове Дениса, пока он прикладывал автолек к указанному на виртэке прибора месту на теле Борткова. Нет! Нет... Отец здесь! Здесь, в копилке майора – убеждал себя Денис, отгоняя мысль, что Майя не успела... или не сумела, и стараясь не думать о том, что творится сейчас в перегруженном мозгу Борткова. Красный сигнал сменился зелёным, и Денис нажал пуск. Автолек тихо зашуршал, делая необходимые инъекции.

Оставив его работать, Денис медленно, с трудом поднялся и поковылял к Альфе. С каждым шагом тело обретало всё большую подвижность, приходившие в норму глаза отчётливо видели Майю, оплывшим кулём навалившуюся на грудь Мохнатого – на его морде застыл напряжённый оскал, меж приоткрытых век блестели залитые кровью белки.

– Майя! – Денис взял её за плечо и попытался приподнять, но тело оказалось на удивление тяжёлым.

Тогда он присел, упёрся в неё руками и попробовал сдвинуть, но вместе с Майей пополз и Альфа. Плоть под ладонями стала проваливаться, и Денис отпрянул, с ужасом глядя на образовавшуюся в боку Майи впадину. На руках осталось что-то розовое, липкое и влажное. Что это?! Он стал быстро вытирать ладони о траву, как вдруг сзади тревожно запищал автолек.

* * *

Вездеход понёсся к станции на максимальной скорости – кибервод торопился доставить умирающего в станционный медотсек. С каждой секундой шансы Борткова выжить стремительно таяли, и автолек уже ничего не мог с этим поделать. Его предупреждающий писк как начался ещё до приезда Беркутова и Кривочука, так больше и не прекращался. Звуковой сигнал действовал на нервы и его отключили, оставив только световой индикатор, размеренно мигавший оранжевым светом. Когда мигание участилось, полковник достал небольшое прямоугольное устройство.

– Что это? – обеспокоенно спросил Кривочук.

– Надо скачать данные. – Беркутов взял палец майора, откуда так и торчала вытащенная из тела Дениса игла телаккума, но доктор схватил его за руку.

– Да вы что, с ума сошли?! Он же на самой грани! Любое не относящееся к реанимации вмешательство его просто убьёт...

– Я должен, – полковник вырвал у доктора руку, но для этого ему пришлось отпустить палец Борткова, чем и воспользовался Денис, вскочив со своего места и встав между полковником и майором.

– Нет!

– Да пойми ты, – устало произнёс Беркутов. – Когда его мозг умрёт, данные будет уже не достать.

– Это не даёт тебе права его...

– Даёт! – ледяным тоном перебил полковник. – Так хочет майор. С дороги! Я дал ему слово.

– Я не...

Удар был таким коротким и сильным, что Денис даже не успел ничего понять, как уже лежал, ошеломлённый, на полу между сидений. Челюсть горела, и во рту нарастал медный привкус. Полковник спокойно вставил иглу Бортковского телаккума в одно из гнёзд прибора, и по дисплею бежали мелкие строчки сообщений.

– ...Слово? – Денис сплюнул кровь и сел. – Какое ещё слово? Когда?!

– Когда вы готовились проникнуть в мозги неочей. – Беркутов коснулся дисплея, строчки исчезли, сменившись цифрами процентов – устройство явно качало инфу, в то время как другой прибор – автолек, – словно взбесившись, мигал сразу всеми сигналами. – Ты разве не слышал?

Денис вспомнил, как пререкался с Майей, когда майор связался с полковником.

– Нет... – он покачал головой. – Но я думал... Я спросил, найдёт ли его ирасп столько места? Он сказал, что найдёт... твёрдо вроде так сказал, но я понял – он не уверен... но что готов погибнуть... – Денису вдруг стал противен звук собственного голоса, и он замолчал.

Беркутов его слова никак не прокомментировал, безмолвно следя за показаниями своего прибора.

Так, до самой станции, они и молчали, и даже когда Кривочук сообщил, что майор Бортков умер, оба не проронили ни слова. Полковник встал и, закрыв голову майора лежавшим в вездеходе плащом, сел на место. Его закаменевшее лицо не выражало никаких эмоций, только как-то сразу и глубоко запали глаза.

* * *

– Я обработаю? – Кривочук показал на тёмно-багровый синяк, расцветивший скулу Дениса.

– Не стоит, – отмахнулся Денис, глядя на лицо Борткова – узкое, бледное и незнакомое. Такое странно плоское, застывшее, без привычного выражения искреннего дружеского участия. И улыбки! Смерть лишила его улыбки, вот что изменило майора до неузнаваемости. Потому что никто в целом мире не умел так улыбаться...

– Ну давайте хотя бы реггелем, – Кривочук потянулся открытым тюбиком к лицу Дениса.

– Нет! – Денис грубо оттолкнул руку доктора, и тюбик плюнул гелем на пол. – Сказал же – не надо!

– Вините себя? – закупоривая реггель, спросил Кривочук.

Денис промолчал.

– Ну и напрасно. Вы не виноваты.

"А кто ж тогда виноват? – мрачно подумал Денис. – Аркулов?"

– Никто не виноват, – словно прочитал его мысль доктор.

Денис вскинул голову и посмотрел на Кривочука.

– Перегрузка могла случиться уже после первого обрасоза, – сказал доктор, почёсывая шрамы на голове, оставшиеся после нападения неоча.

– Откуда вы знаете?

– Майор потерял сознание почти сразу. Успел сказать только, что копирование пошло, и всё – отключился, даже не закончив фразу. Полковник сто раз его вызывал, но он так больше на связь и не вышел... А потом вдруг ЧДФ завыли! Прямо из мешков... Страшно так, кошмарно завыли, господи! И полковника сразу словно осенило: пора! Ни секунды не сомневался, что надо идти ЧДФ отстреливать. Он, сами понимаете, к тому времени давно уже и от стяжек освободился и даже замок на двери подсобки тихонько вскрыл, короче, выскочили мы с ним – а на одном из лабораторных столов – винтовка полковника! представляете? Это один из Младших её туда положил, когда кристалл с обрасозами растворял, да так и забыл, видно, вот же идиот!

– Это не Младший идиот, это – те, что в мешках, – хмуро пояснил Денис.

– Ах, ну да, да, я в курсе, что это недоростки командовали, – покивал Кривочук, – просто позабыл как-то...

– А полковник?

– Полковник-то не забыл, конечно. Схватил винтовку и давай по мешкам садить... как оттуда всё полетело! О-о! Ошмётки, кровь, брызги – адская жуть...

Кривочук прикрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул – Денису показалось, что доктора сейчас стошнит, но обошлось.

– Пол стал ужасно скользким, – конвульсивно сглотнув, продолжил Кривочук, – кажется, я чуть не упал... а потом оказался уже в коридоре... и мы бегали по станции, а полковник бил Младших, но я всё это плохо помню, был как в тумане. Зато помню, как Аркулова нашли, я стал ему первую помощь оказывать, а Беркутов всё вас с майором вызывал, снова и снова, но никто так и не ответил, и тогда мы побежали на улицу, погрузились в вездеход, и тут наконец-то – вы! У меня прямо камень с души свалился, а то я уже думал, что вы умерли...

– Нет, не я... – мрачно обронил Денис, глядя на майора. – Он...

– Он, – согласился Кривочук. – Может, если бы полковник не стал скачивать данные...

– Перестаньте, – оборвал его Денис. – Это была воля майора. Он не хотел, чтобы его мозг оказался искалеченным зря.

– Посмотреть бы, что с ним стало... – задумчиво протянул доктор и, поймав взгляд Дениса, пояснил: – Я имел в виду – с мозгом.

– Вскрытие и сканирование запрещены, – напомнил Денис указание полковника, выданное перед тем, как они с Кривочуком положили тело майора на каталку и повезли сюда, в капсульный отсек.

– Да, да... – хмуро откликнулся доктор. – И знаете что?

– Что?

– Я совсем этим не удивлён. – Кривочук прошёлся по отсеку, остановился, посмотрел на Дениса. – Я видел! Видел, что может полковник, и это... – Он ненадолго примолк, а потом вдруг как-то набок, неловко улыбнулся и спросил, показав на тело майора: – Как вы думаете... они, вообще, – люди?

– Что? – оторопел Денис.

– Ну, их возможности ведь явно превышают человеческие, разве не так?

Денис вздохнул, посмотрев на него с сожалением:

– Конечно, они – люди, доктор! – и чуть помолчав, добавил: – Ещё какие!

– Ещё какие... – эхом откликнулся Кривочук и устремил взгляд в далёкие, одному ему ведомые дали.

Что это означало – согласие или, напротив, разочарование от недальновидности собеседника, Денис так и не понял, но желания выяснять не возникло.

– Ладно... – немного помолчав, сказал он. – Пойду я. Посмотрю, как там Аркулов.

– Да вы не волнуйтесь! – встрепенувшись, отозвался Кривочук. – Он удивительно быстро восстанавливается, к тому же я с медкапсой на связи – просигнализирует, если что. Хотя чего ей сигнализировать – повреждения не опасные, твари хотели только боли, но не сильных увечий... – Денис посмотрел на него таким взглядом, что Кривочук осёкся. – Простите, мне жаль! – торопливо заверил он. – Мне правда очень жаль, что вашего отца пытали! Эти ЧДФ, эти твари...

Но Денис его больше не слушал, в голове зазвучал собственный голос, подначивавший неочей собрать как можно больше зрителей: "Чем больше разных улыбок, тем больше подарков будет в конце представления!" Чёртов урод! – Денис до хруста сжал челюсти. С чего он был так уверен, что Аркулов уже подчинён? Волновался, что не видит отца, ждал и чуть ли не молился про себя, чтобы неочи вывели Аркулова на площадь, а тот, оказывается, просто не желал сдаваться! Сопротивлялся до последнего... Больше зрителей – больше конфет, тащите всех, кого сможете! Вот они и тащили: пытали, заставляя открыть сознание...

– ...и несчастного шимпанзе мучили... – донёсся голос Кривочука.

– Какого шимпанзе?

– Из нашего вивария, – удивился было вопросу доктор, но тут же спохватился: – А, ну да, мы ж вам не говорили... Дело в том, что мы с полковником обнаружили рядом с Аркуловым дзетт-шимпа из нашего вивария – самца по кличке Тихоня. Уж не знаю, почему он там оказался, но его тоже мучили...

– Мучили?.. – поразился Денис. – Дзетт-шимпа? Зачем?..

Кривочук только пожал плечами.

– Подождите! – Дениса вдруг осенило. – А какого цвета у этого Тихони шерсть?

– Шерсть?.. – доктор нахмурился. – Чёрная вроде... ну да, чёрная, точно! А что?

– Его пытали, чтобы заставить отца открыться!

– Вы так думаёте? – изумился доктор.

Денис вспомнил высохшую голову тушканчика с прилипшим к ней толстым, чёрным волосом.

– В пещере, где после крушения жил Аркулов, было полно чёрной шерсти. Я думаю, что, когда тут началась эта свистопляска – ну, после обрыва связи – обезьяне удалось сбежать со станции в лес. Там этот Тихоня и встретил Аркулова, стал жить вместе с ним в пещере.

– То есть... – Кривочук ненадолго задумался. – Как... питомец, что ли?

– Видимо. Даже как друг, возможно. ЧДФ ведь тогда уже распылили энценор, так что обезьяна должна была соображать ещё лучше, чем раньше. Может, этот Тихоня неплохо Аркулову помогал, стал ему дорог. Неочи поняли это и использовали дзетт-шимпа... соответственно.

– Любопытная версия, – оценил доктор. – Интересно, что скажет Аркулов... когда обрасоз ему зальём. Думаю, сделать это можно будет уже завтра.

Оба примолкли, вспомнив, как полковник скачивал данные в вездеходе.

– Хорошо, что весь инфокет удалось достать без потерь, – не удержался Кривочук, посмотрев на скулу Дениса.

– Хорошо, что этот инфокет вообще есть, – заметив этот быстрый взгляд, ответил Денис. – Спасибо майору!

– Да. – Доктор потупился.

– Пора мне.

– Угу, – Кривочук кивнул, задумчиво глядя на тело Борткова.

Денис повернулся и направился к выходу.

– А как его звали?

Брошенный в спину вопрос заставил Дениса замереть прямо в дверях. Сердце вдруг стукнуло остро и неправильно, в животе свернулся холодный клубок.

– Что? – Денис обернулся и посмотрел на Кривочука.

– Ну, имя! Имя Борткова, – с готовностью пояснил доктор. – Ведь было же у него имя? Как его звали?

Денис, отвернулся и, сглотнув вставший в горле ком, коснулся сенсора, открывая дверь.

– Майор, – бросил он Кривочуку, выходя из отсека.

* * *

"Дмитрий. Майора Борткова звали Дмитрием Валентиновичем – самое обычное русское имя, – невесело усмехнулся Денис, вспомнив вопрос Кривочука. Тот разговор был три дня назад, а сегодня криокапсулу с телом майора уже отправили на орбиту, откуда совсем скоро увезут на Землю. – Земля тебе пухом, Дима..." Дениса охватила душная, тянущая тоска. "Перегрузка могла случиться уже после первого обрасоза"... – ключевое слово "могла". Набрав полную грудь воздуха, он медленно выдохнул. "Майор потерял сознание почти сразу". И что? Потерял сознание – ещё не означает перегрузку, тем более смертельную! А вот пролезший в конце чудовищный объём инфокета неочей... чёрт! Если бы не ждать Аркулова, если бы раньше раздать конфеты... то Денис потерял бы отца. А так – потерял друга. "Прости, майор. Это был ужасный выбор – неправомерный и бесчеловечный... но я его сделал. И, прикладывая автолек к умиравшему майору, думал только о том, успел ли Аркулов скачаться, так что не надо! Не надо, милый, юлить! – гаркнул сам на себя Денис, вколачивая пятки в пол станционного коридора. – Юлить и прятаться! И пытаться думать о себе лучше, чем ты есть, потому что всё тут очевидно! У тебя был друг, и ты им пожертвовал. Ты его променял. Променял друга на отца! – лицо Дениса вспыхнуло, будто он влепил сам себе пощёчину. – И ты сделал это сознательно".

Домаршировав до комнаты Аркулова, Денис остановился. А может быть, лучше зайти потом? – подумал он, и уже вытянутая рука замерла в миллиметре от кнопки. Уши и щёки горели.

– Денис? – раздалось из-за двери. – Входи, не заперто!

Что ж, спасибо, отец, – не дал поддаться трусости! Денис нажал кнопку, и дверь с тихим шуршанием отъехала.

– Привет! – Аркулов улыбнулся, поднимаясь ему навстречу. Выглядел он таким на удивление здоровым и свежим, что становилось ясно: как бы ни ругали и ни боялись чёрного тюна регенерации, но своё дело он делал. Да и сет Тэтатерра тоже.

– Привет, – Денис пожал руку отцу.

– Присаживайся, – Аркулов предложил ему стул, а сам опустился на койку. – Чего это ты там, в коридоре, так топал? У меня тут аж стены тряслись.

– Шаг строевой тренировал. В военные думаю податься!

Окинув его напружиненную фигуру цепким взглядом, Аркулов прищурился и, глядя на полыхавшие красным уши Дениса, спросил:

– Военный?.. Серьёзно?

– ...Нет. – Денис опустился на стул. – А ты, вообще, как догадался, что это я? По топоту, что ли?

– Ну, это вряд ли, – рассмеялся Аркулов. – Ты же не всегда ходишь, как хогамонт, я бы даже сказал, ты никогда так не ходишь, поэтому... – он пожал плечами. – Интуиция, наверно. Перезагрузка явно этому способствует. С ней, знаешь ли, всё так обострилось... Да и вообще – столько новых идей, столько дел накопилось! Скорей бы уж в поле, в виварий, в лабораторию! Хочу работать... Если б ты только знал, мальчик мой, как жутко работать хочется!

– Самсонов сказал, станцию законсервируют, – сказал Денис.

– Ну, что-то же нам оставят для пользования? – не сдавался Аркулов. – Всё-таки целых девять месяцев куковать!

– Что-то, конечно, оставят, – согласился Денис.

– Ну, и достаточно! – оптимистично заявил Аркулов. – Обойдёмся тем, что есть, главное, бомбить не будут.

– Да, бомбить точно не будут, – улыбнулся Денис. – Самсонов и полковник знают, как со своими переговоры вести... да и вообще, своё дело знают.

– Сильно страшно было?

– Это ты про что?

– Да про ожидание, – пояснил Аркулов. – Я-то вот ведь не помнил ничего, пока по лесу шарахался, а потом – раз! очнулся, а уже всё хорошо. Повезло. А то бы каждый день ждал апокалипсиса.

– Нет, я не ждал... Некогда было...

В комнате повисло молчание – не то чтобы неловкое, скорее просто томительное.

– Знаешь, я хоть уже и говорил тебе, – спустя пару минут, сказал Аркулов, – но повторю ещё раз: прости меня, сын!

– Да ладно тебе...

– Да нет, не ладно! Прости меня, сын, что ты вырос в детдоме при живом отце. Я рад, что ты нашёлся, что ты есть...

– Я тоже рад... – Денис замолчал. Вроде и хотел бы сказать, что прощает, да не вышло, потому что прощать оказалось нечего. "Чем больше раз умираешь, тем добрее к людям делаешься. Исправиться очень хочется, понимаешь?" – эти слова майора накрепко засели в памяти, и хотя Денис ещё не умирал, здесь, на Дзетте, он пережил достаточно, чтобы на своей шкуре прочувствовать то, о чём говорил майор. Может быть, Денис и не стал добрее, но на отца больше не злился и не стремился, как раньше, выяснять с ним отношения или добиваться внимания. Дениса вполне устраивало, что отец просто был. Такой, какой есть. Близкий человек по фамилии Аркулов.

– А я рад, что ты рад! – Аркулов вдруг рассмеялся – так беззаботно и заразительно, как смеётся по-настоящему счастливый человек. – И вообще. У нас ещё будет столько времени поговорить!

– Ты же вроде как тут работать с утра до ночи собирался? – Денис тоже рассмеялся.

– Одно другому не помешает, сынок, теперь уж точно не помешает! Главное, голова на месте! Спасибо, что помог вернуть личность мою, старую и бестолковую.

– Пожалуйста. Только благодарить надо не меня... – Денис посерьёзнел.

– Ты о Майе? – С лица Аркулова тоже сползла улыбка.

Денис кивнул, хотя на самом деле имел в виду не только, и даже не столько Майю... Но объяснять что-то, уточнять – не хотелось.

– Ты думаешь, её нет? – спросил Аркулов, и в глазах его мелькнуло что-то странное – слишком мимолётное, чтобы понять, но пугающее. – Думаешь, Майя умерла?

– Я видел её тело, – осторожно ответил Денис. – Оно...

– Распалось? Так мне Кривочук сказал.

– Ну, в общем... а он про Альфу тебе говорил?

– Говорил что-то, – отмахнулся Аркулов. – Только я не очень-то внимательно слушал.

– Почему? – удивился Денис.

– Да потому что я лучше него всё знаю! Майя была тут, – Аркулов постучал себе по черепу, – забыл? Она воскресила меня, как в тот раз, в больнице, когда я думал, что умираю от опухолей, а на самом деле мой мозг перестраивался. Тот момент... он... он стал для нас отправной точкой, центром, откуда расходятся лучи нашей особой связи, лучи, пропитавшие всю дальнейшую жизнь. И когда там, на площади неочей, Майя слилась со мной, она достала до того центра и сумела зажечь лучи заново! В голове сразу будто люм вспыхнул: я вспомнил всё, что знал сам, и одновременно всё, что знала она... Это трудно, очень трудно объяснить словами... слова всё лишь запутывают, но факт в том, что я не только избавился от своей амнезии, но ещё и получил её память, так что у меня – первоисточник информации об Альфе и вашем с Майей походе к неочам, понимаешь?

– Кажется, понимаю. Майя мне говорила, что хотела бы слиться с тобой, но это невозможно. Выходит, она ошибалась – это возможно и это произошло. И теперь, хоть тело её и распалось, Майя всё равно жива, потому что у тебя в голове её память, так?

– Нет! – Аркулов вдруг расхохотался. – Не умерла, потому что жива её память! – ну, что за сопли из дешёвого комтрилла! Нет, сынок, я не это имел в виду, вовсе не это! – Аркулов резко подался вперёд и сказал, сверкая глазами: – Он поглотил её! Поглотил вместе с телом, и он сделал это специально!

– Кто поглотил? – опешил Денис. – Альфа?

Аркулов энергично кивнул, и было в этом жесте что-то от сумасшедшего.

– С чего ты взял?

– А с того, что она успела уйти. Я это видел, я это запомнил, а значит, воскресив меня, она вышла из моего подчинённого неочам сознания до того, как полковник всех этих тварей перестрелял, понимаешь?

"Ты думаешь, её нет? Думаешь, Майя умерла?" Теперь Денис понял, что так напугало его в глазах отца, когда тот говорил эти слова. Это была одержимость.

– ...Как-то не очень, – стараясь сохранять спокойствие, сознался Денис. – Если она успела, как и я, выйти, то куда же исчезла?

– Да не исчезла она! Просто в тело своё не смогла вернуться.

– Почему?

– Потому что Альфа его разрушил. Специально, чтобы поглотить Майю. И тело её, и сознание.

– Да у него две пули было в груди, он был на грани смерти, едва дышал! Чего он в таком состоянии мог разрушить?

– Альфа держал себя на грани только до тех пор, пока нужен был тайный проход, а когда вы открылись неочам – он уже мог делать, что заблагорассудится. Да что я тебе говорю – ты же сам результат видел! и, как рассказал Кривочук, прямо в этот результат и вляпался.

– Но... ну... я думал... – Денис был настолько огорошен, что запутался в собственных мыслях. – Подожди! Я помню, я точно помню вот что: когда мы с Майей собирались обнаружиться перед неочами, я вдруг совершенно ясно и отчётливо понял, что Альфа не выживет, что наш выход в ментал убьёт его. И это была не просто мысль, это было настоящее озарение! А такие озарения не врут, понимаешь?

– Озарения не врут, – кивнув, легко согласился Аркулов, но тут же, склонив голову на бок, хитро прищурился и добавил: – Однако может врать их интерпретация!

– Интерпретация?.. я не понимаю!

– Не понимаешь, потому что смотришь только на один шаг. Ваш выход в ментал действительно убил бы Альфу, если бы он ничего не сделал, но он сделал! Он забрал Майино тело, потому и смог выжить – ты, вообще, знаешь, каким образом Майя восстанавливалась после крушения?

– Ну... она же дзеттоид...

– Значит, не знаешь, – понял Аркулов. – Ну, так я тебе расскажу.

* * *

– Слушай, Аркулов, ну, сознайся! Это ведь твоих рук дело!

– Да с чего ты так решил?

– Да с того, что больше это никому не надо!

– Так уж и никому? А Беркутов?

– Беркутов? – поразился Денис. – Что за бред! Зачем?!

– Полковник – человек слова, – ответил Аркулов. – Я знаю, что он обещал Бете отпустить его и Альфу, а эти вояки... ну, вновь прибывшие, – не позволяли.

– Полковник дал слово, что близнецы останутся живы, а про отпустить... – Денис покачал головой. – Про отпустить он не говорил – я был там и помню, потому что специально обратил на это внимание – уж больно не хотелось потакать этим тварям.

– Да? А вот сами близнецы считали иначе и, наверное, не без оснований, раз Беркутов выпустил Бету в лес.

– Не знаю, чего они там считали, это их проблемы, а каков был на самом деле уговор, я слышал.

– Ладно, – пожал плечами Аркулов. – Пусть это не Беркутов, пусть кто-то другой. Народу тут сейчас, как ботов в новом юне: сотрудники в себя пришедшие бегают, дела в порядок привести пытаются, военные, то старые, то новые то и дело с орбиты на Дзетту являются – бардак, одним словом, что уж тут говорить... Кто угодно мог Альфу наружу выпустить.

– Выпустить?! Да после того, что тут случилось, единственное, что всем хотелось наружу выпустить, так это кишки ЧДФ! Потому военные и заперли Альфу подальше от глаз, в виварии, что опасались, как бы кто, проходя мимо, горло этой твари не перерезал... ненароком. ЧДФ здесь ненавидят абсолютно все!.. Все, кроме тебя, Аркулов.

– Ну, хватит, Денис! Во-первых, прекрати звать меня – Аркулов. "Папу", ясен бубен, я не заслужил, но хотя бы Константином-то – можно? А во-вторых, я уже говорил – это не я! В конце концов, а может, он сам сбежал?

– Интересно, как? – проигнорировав первую часть тирады отца, вопросил Денис.

– Кто-то дверь забыл запереть, или Альфа ключ украл, а может, сумел заставить кого-нибудь, откуда я знаю? Майина плоть вся всосалась, он ходить уже пробовал, так что до леса доковылять и без посторонней помощи мог. И вообще, пусть военные сами, если хотят, – расследование служебное проводят, пока все отсюда не спружинили, тебе-то чего? Нам тут с тобой ещё девять месяцев жить, а ты уже сейчас хочешь поругаться со мной, рассориться? – Лицо Аркулова вдруг сделалось усталым и несчастным, осунулось и даже как-то враз постарело. – Зачем?

– Да не собираюсь я с тобой ругаться! – успокоил его Денис. – Я хочу просто установить истину.

– Истину? – Отец посмотрел на него с живым интересом.

– Ну да... я так... я так привык! – Денис энергично кивнул. – Я разобраться хочу. Я должен разобраться!

– Разберёшься... – задумчиво проронил Арулов. – Успеешь ещё, обещаю. – Он опустил голову и уставился в пол.

– ...Ладно, – Денису надоело, что он стоит над отцом как укор совести, а тот смотрит на него снизу вверх, и он сел рядом с Аркуловым. – Чёрт с ним... пусть этим, действительно, военные занимаются.

– Пусть, – согласился Аркулов.

С минуту они молчали, думая каждый о своём, потом Аркулов, всё так же глядя в пол, сказал:

– А знаешь, сынок, я должен тебе признаться, что рад. Хотя я тоже, что б ты там не думал, ненавижу Альфу – ненавижу за то, что он поглотил мою Майю, я рад, что эта тварь сбежала. Пусть девочка моя останется здесь, на родине. Она ведь так этого хотела!.. Не в таком виде, конечно, но коль уж это вышло...

– Ты надеешься! – глядя на отца, вдруг осознал Денис. – Надеешься, что она как-нибудь преодолеет поглощение, и ты сможешь с ней выйти на связь! Думаешь, она как-то проявится!

Аркулов не ответил. Не поднял головы, не посмотрел на сына и вообще никак не отреагировал на его слова, но стало ясно, что Денис попал в точку. Да, отец по-прежнему любил это чуждое другим людям, нечеловеческое существо Майю, любил всё так же беззаветно и глубоко и, наверное, даже сильнее, чем сына, но Дениса это больше не раздражало, потому что теперь он понимал: так проявляются те свойства личности Аркулова, благодаря которым он и стал великим учёным, способным вершить открытия.

* * *

– Бывай, Кулаков! – Беркутов пожал Денису руку. – Счастливо оставаться.

– А тебе лёгкой дороги, полковник. Может, ещё свидимся.

– Возможно, – Беркутов развернулся и побежал к челноку.

– Кате привет передавай! – крикнул ему вдогонку Денис.

Забираясь в челнок, полковник повернул голову и с лёгкой улыбкой кивнул. Проводив поднявшуюся в воздух машину взглядом, Денис углубился в лес. Вспомнилось, как Беркутов шептал в браслет "Катюша", называя на память личный номер её юна, и Денис хмыкнул, удивляясь своей тогдашней глупой реакции, резкому уколу ревности, словно Катя, которой он столько времени пренебрегал, всё равно обязана была любить его, терпеливо дожидаясь внимания. Денис улыбнулся и пожелал Кате счастья. Она и Марек сейчас казались такими далёкими, словно из какой-то другой, совсем не его жизни.

Что будет, когда он, спустя девять месяцев, прилетит на Землю? Майор обещал, что Денис сможет вернуться в "МаКстрах", но теперь он уже и не знал, хочет ли этого. Он активировал свой и-код: на счету теперь лежала сумма, способная внушить уважение кому угодно, в том числе и Каховски, но нужно ли теперь Денису это, ещё месяц назад столь вожделенное, партнёрство? Беркутов говорил, что обязательно поможет, если Денис вдруг пожелает сменить работу. Что ж, вполне возможно, он воспользуется предложением. Но не раньше, чем до конца разберётся, чего он на самом деле хочет.

На Дениса вдруг наползла такая лень, что он плюхнулся прямо на землю, прислонившись спиной к шишковиду. Видно, кипевший последние дни адреналин вытянул из организма последние резервы, и теперь, когда всё уже точно и окончательно завершилось, маятник качнулся в другую сторону, и Дениса охватила апатия. Он прикрыл глаза и расслабился.

Ничего не случится страшного, если он просто посидит тут немного – потратит минут десять или пятнадцать из целых девяти месяцев. Девять месяцев вдали от толпы людей, потоков рекламы, огней и шума – такого с ним ещё никогда не случалось! Детство прошло среди тесных стен, навязчивых запахов и бесконечного гомона детдома, потом – университет, работа, сплошная беготня в сутолоке мегаполиса – ни разу в жизни Денис не оставался в таком безлюдном и диком месте, как здесь, на законсервированной научно-исследовательской станции "Дзетта", вдали от настоящей цивилизации... – так и одичать недолго! Хорошо, хоть ГС сеансы иногда будут, хоть новости какие-то узнает: про Миа, про Илью! При мысли о парнишке, в душе зашевелилась прижившаяся уже, ставшая привычной, тянущая боль. Перед глазами вновь каплей молока в океане растворялась его фигура, чёрные косы безжалостно поедала тьма. Денис набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Сможет ли он когда-нибудь простить себя? Уговорить, что виноват не он, а несчастный случай? Что Бортков был прав, толкая его на тот роковой выход в ментальное поле... Денис скорбно покачал головой – ход собственной мысли ему не понравился: не дело это – пытаться свалить ответственность на мёртвого друга... не дело! То, что случилось с Ильёй, ужасно, конечно... но всё же не безнадёжно! Он ведь не умер и не сошёл с ума! Он жив, просто в коме... Ну ладно, не просто... и насчёт того, что не сошёл с ума – тоже точно неизвестно, но надо же верить в лучшее! Шансы очнуться у него есть, так что будем надеяться. Самсонов обещал проследить, чтобы за парнишкой был самый лучший уход. Денис ему верил: раз уж генерал отсюда, не жалея времени ГС сеанса, сумел навести справки о состоянии Ильи, то на Земле и подавно о парнишке позаботится. Полковник сказал, у генерала, самого, есть сын возраста Ильи, а значит, Самсонов легко поймёт, что нужно Марии. Да и о том, что способности Ильи весьма заинтересовали контрразведку, тоже нельзя забывать. Им выгодно, чтобы он вышел из комы, так что они будут стараться. Методы, правда, у них могут оказаться... не совсем для обычного человека приемлемые, но Денис теперь относился к таким вещам куда как спокойнее, чем раньше.