Текст книги "Заповедник возможностей (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

Глава 7

Люк стыковочной трубы открылся, и на борт вплыл первый из сотрудников станции «Дзетта». Был он невелик ростом, худощав и на вид очень молод, но Денис сразу понял, что на самом деле лет этому человеку немало – его выдавали глаза: усталые, с опытом потерь и грузом трудных решений, давно уже не ждущие от мира чудес. На скуле и носу вошедшего были видны подживающие ссадины, а на челюсти цвёл жёлто-зелёный застарелый синяк.

– Это Кривочук, – догадался Денис, ещё на Земле изучивший профайлы всех научников и техперсонала станции.

– Определённо, – согласилась Майя.

Оба они неотрывно и напряжённо глядели на экран. Самсонов обеспечил трансляцию с установленной напротив люка камеры в инженерный отсек, чтобы команда телепатов была в курсе процесса и могла вовремя выйти из нор и попытаться взять ЧДФ под ментальный контроль.

После того, как, выслушав мнение каждого члена команды, капитан решил отдать два своих голоса за предложение Аркулова, между Самсоновым и Беркутовым разгорелся спор о том, стоит ли, когда все люди окажутся на борту "Зубра", действительно отдать ЧДФ энценор. Генерал считал, что ни при каких обстоятельствах нельзя предоставлять им такое опасное подспорье.

"А если ментальный захват не получится? – возражал ему полковник. – Или получится, но не сразу, и ЧДФ успеют расстрелять "Зубр"? Зачем рисковать людьми?"

"Затем, что иначе мы рискуем подвергнуть опасности всё население Земли!" – отвечал генерал.

Мнение остальных Самсонов не спрашивал, как, впрочем, и Беркутова, но тот, пользуясь своим особым положением старого друга, всё равно высказывался когда и о чём считал нужным. Денис был на стороне полковника – уж больно помирать не хотелось, даже во имя безопасности всей Земли, тем более что Земля, он был уверен, и без этой лишней жертвы с зачисткой станции справится.

К удивлению и облегчению Дениса, Беркутов проявил недюжинное упорство в этом вопросе и сумел убедить Самсонова "не торопиться делать Павлика круглым сиротой". В итоге, генерал всё-таки согласился отдать энценор, а потом уже атаковать ЧДФ ментально, желательно отойдя на безопасное расстояние.

"А если твари, получив энценор, всё равно расстреляют "Зубр"?" – вдруг вкрадчивым голосом, со своей обычной искренне дружелюбной улыбочкой, спросил Самсонова Бортков, нагло игнорируя тот факт, что слова ему никто не давал.

"В этом нет никакого смысла, майор! – резко одёрнул его Беркутов, упреждая ответ генерала. – Зачем просто так уничтожать транспорт? Разбрасываться кораблями – тупость, а они не идиоты, и, если уж захотят нарушить договорённость, то, наверняка, попытаются "Зубр" захватить, чтобы использовать потом в своих целях".

"А мы будем начеку! – поражаясь собственной наглости, громко заявил Денис, тоже вперёд уже открывшего рот Самсонова. – И если..."

"Всем молчать! Соблюдать субординацию! – рявкнул генерал и в воцарившейся мёртвой тишине, сказал: – Полковник, ты отдаёшь энценор, только после того, как последний человек окажется на "Зубре" и ЧДФ оставят наш борт в покое, а вам, Кулаков, я приказываю следить за процессом перехода людей и при малейшем подозрении, что ЧДФ не отпустят корабль, немедленно атаковать их ментально".

Теперь час икс стремительно приближался, и Денис уже чувствовал в крови адреналин.

За Кривочуком потянулись другие – у люка их встречали Панин и Аркулов. Денис внимательно отслеживал вошедших: знакомые по профайлам лица сильно отличались от юнифонных изображений – люди были измождены, многие избиты, на выбритых головах только начали заново отрастать волосы, женщины вообще еле двигались, глядя прямо перед собой пустыми глазами. У мужчин взгляды тоже показались Денису странно неживыми, у всех, кроме Кривочука, который единственный беспокойно крутил головой, осматривая отсек. Остальные же походили на плывущие по воле волн манекены и не проявляли к окружающему ни малейшего интереса, словно освобождение им было далеко мимо фокуса. Что это? Шок? Но разве шок может длиться так долго – они ведь давно уже в плену, должны были как-то приспособиться! Дениса снова, в который раз за последние несколько часов, охватила подозрительность. Дико захотелось поднять тревогу, выйти из "норы", связаться с Самсоновым, в общем, сделать хоть что-нибудь, пока не стало слишком поздно, но пришлось сдержаться, потому что это снова были только эмоции и ничего осязаемо конкретного: люди переходили на борт, дело двигалось, всё шло по плану.

Вот наконец последний работник станции "Дзетта" поднялся на борт и стыковочный люк закрылся. Панин стал уводить осмотренных Аркуловым людей, чтобы разместить их по каютам, и Денис, по сигналу Самсонова, переключился на камеру, показывавшую капитанский мостик.

Генерал стоял к камере спиной, глядя на экран связи, с которого смотрела, не мигая, мохнатая морда Беты. Слева, на одном из дисплеев, было видно, что "Зубр" запятнан наводящей системой "Русского орла".

– Энценор, капитан! – приказным тоном потребовал Бета. – Или я через десять секунд выпускаю торпеды.

– Старший помощник, открыть контейнер с энценором! – приказал генерал застывшему рядом Беркутову.

– Пять секунд, – продолжал Бета. – Четыре...

– Катюша, – поднеся браслет к губам, произнёс полковник, и следом назвал цифры, в которых Денис с изумлением узнал номер личного юнифона секретарши Марека.

"Катя... с Беркутовым?!" – мысль неприятно кольнула, но тут же ушла – удивляться любовным похождениям полковника было не время. Денис замер, ожидая развязки.

– Благодарю, капитан, – Бета улыбнулся, и лазерный прицел отпустил "Зубра".

Денис подумал, что, наверное, зря волновался. После выхода из гипердрайва ему без конца мерещились обманы, заговоры, притворство, что, с точки зрения стороннего наблюдателя, уже смахивало на нервное расстройство, однако Денис, никогда не страдавший такого рода заболеваниями, честно пытался в личной беседе донести свои ощущения до генерала, но тот, выслушав путаные объяснения, типа: "Аркулов слишком мало двигается" или "ЧДФ не так посмотрел", велел "отставить пустые подозрения, сосредоточиться на своих прямых обязанностях, действовать по плану и не морочить людям голову".

– Головы... Что они делали с их головами? – пробормотал Денис, глядя на испачканный кровью бритый череп Лихарева, вплывшего вместе с Кривочуком на капитанский мостик. У доктора крови не было, но Денис вспомнил, что видел её чуть ли не у всех других работников станции.

– Черепа сверлили, – уверенно сказала Майя.

Самсонов на экране резко повернулся к вошедшим, отчего имевшего мало опыта пребывания в невесомости генерала мотнуло, кинув на переборку, Беркутов вдруг вытянулся навстречу Лихареву, и тут оглушительно взревела сирена – кто-то нажал тревожную кнопку.

Сердце Дениса ухнуло куда-то вниз, он рванулся из "норы", разливаясь потоками посылов, стараясь максимально расшириться, накрыть чужую сеть, всосаться в неё и вперёд, вперёд, вперёд, быстрее, ещё быстрее, чем на тренировках, всё дальше и дальше, во все стороны, расползтись, разлиться, проникнуть во все щели, впитаться, внедриться в чужой клёкот, рассекая ткань телепатического обмена, путая мысли, нарушая старые связи и освобождая ментальное поле для создания новых, подготовленных Майей и использующих саму природу дзеттоидов. Денис уже чувствовал кипение её воли, наводняющей через открытые им шлюзы чужую сеть, воли чистого, сильного обитателя Дзетты, без примеси человеческого. Этой волей Майя растила опорный каркас и одновременно тюрьму для коллективного разума тварей, задавала и пролагала жёсткие рамки-каналы, по которым сейчас же польются мощные человеческие посылы Аркулова и заставят всех ЧДФ "смотреть на него".

Наступал черёд отца в этой стремительной, тройной атаке на разум тварей, и выполнивший свою часть работы Денис освободил дорогу в ожидании могучей волны, сметающей шипение и клёкот тварей и несущей вместо них упорядоченные управляющие команды. Приближалась последняя, "верхняя", как называли они её на тренировках, стадия ментального захвата, и он сосредоточился, чтобы мгновенно бросить все силы на поддержку отца, если вдруг что-то пойдёт не так. Денис так и не смог до конца поверить, что гиперпереход прошёл для Аркулова без последствий, и теперь с напряжением ждал его выхода. Пусть сын не столь велик и талантлив, как отец, но он – плоть от плоти его, и сейчас, больше чем когда-либо Денис это чувствовал и был готов за это чувство сражаться.

"Давай, папа! – Он замер, ощутив, как костенеет Майина паутина каналов, чтобы выдержать цунами посылов Аркулова. – Давай..."

Ударило неожиданно и сильно, так сильно, что Денис задохнулся, в глазах потемнело, голова загудела чугунным колоколом, а может быть, это был рёв всё ещё воющей корабельной сирены. "Отец?" – позвал он сквозь нарастающую дурноту, но Аркулов не ответил, и Денис понял, что его нет, просто вообще нет в ментальном поле, которое почему-то вдруг оказалось уже заполненным, но отнюдь не посылами отца.

"Майя?!"

"Смотри на меня!" – она рассмеялась, и сквозь знакомый человеческий взгляд вдруг проступили жёлтые немигающие глаза.

Мощный ледяной напор Майиной ментальной атаки смял воздух, словно тонкий пластилат, но Денис увернулся и, сбросив наваждение, ударил в ответ.

Резко стих вой тревожной сирены и в неожиданной тишине Денис вдруг словно услышал Аркулова. Не посыл, а обычный шёпот, немыслимым образом просочившийся сквозь корабельные переборки, неразборчивый: то ли "Спасти!", то ли "Прости!" или "Расти!", но живой и близкий – настоящий голос отца.

Часть II. Война в транспорте

Глава 1

Сад был страшным: деревья в нём жили ненормальной – тёмной и животной – жизнью, их кроны колыхались не от ветра, а от того, что стволы двигались, то утолщаясь, то вытягиваясь, ветви непрестанно меняли форму, а вместо листьев клубилось нечто, похожее на плотные жирные тучи. Корни вылезали из земли, бугрясь и пересекаясь, то подтягивая стволы к земле, то, наоборот, ослабляя хватку: сад будто танцевал, тяжело и мрачно, но строго в заданном ритме, который спускался сверху. В воздухе, над кронами, Денис чувствовал присутствие кого-то... птицы?.. чьи... крылья?.. и порождали управляющий ветер – враждебный, нечеловеческий, стремящийся погубить чужака.

Бешеный порыв ударил ледяным кулаком, опрокинув Дениса на спину. Ветер пригнул кроны и сквозь клубящееся марево проступили очертания огромной, мохнатой совы с жёлтым немигающим взглядом.

"Смотри на меня!" – гулко захохотала она и взмахнула крыльями.

Денис хотел крикнуть, но вышло только нечленораздельное мычание.

Его вновь ударило воздушной волной, вбивая в землю, откуда тут же полезли корни – опутывали тело, забираясь в нос, в уши, пытались проткнуть глаза. Денис дёргался, задыхаясь, почва под ним тряслась, всё сильнее и сильнее.

– Мммм-аа-ааа-ай... Майя! – промычал-выкрикнул он, открыл глаза и увидел Борткова, который удерживал его за плечи. Тела не имели веса, так что "Зубр" никуда не шёл и, скорее всего, всё ещё находился на орбите "Дзетты". Места вокруг было так мало, что майор едва помещался рядом.

– Кулаков? – глаза майора сузились. – Ты меня слышишь? – Он отпустил Дениса.

– Да, – ответил тот и, ухватившись за привинченный к переборке кронштейн, огляделся вокруг.

– Одна из кладовок в грузовом отсеке, – подсказал Бортков. – Они нас тут заперли.

– Они? – Голова у Дениса болела и гудела, он ощупал затылок и скривился от боли – под волосами надулась здоровенная шишка.

– Ты что, ничего не помнишь?

– ...Беркутов передал энценор, и... чёрт! – Денис зажмурился. – Чёрт.

– Стало быть, помнишь, – констатировал майор.

– ЧДФ захватили "Зубр"?

– ЧДФ захватили всё.

– А команда, Аркулов? Где Аркулов?

– Ты меня спрашиваешь? – Бортков поднял бровь. – Интересно! И кто же тут у нас командир телепатов?

– Я не смог с ним связаться... там была Майя, и она... – Денис замялся, подбирая слова для описания ментальной атаки.

– Что, – предположил майор, – ручная зверушка взбунтовалась и покусала хозяина? – Он, как обычно, улыбался, но в голосе совсем не было издёвки, а напротив, слышалось искреннее сочувствие.

– Хуже, – мрачно пробурчал Денис. – Хозяин со зверушкой поменялись местами.

– Майя подчинила Аркулова? – спокойно уточнил Бортков.

– Полностью, – подтвердил Денис. – И, судя по всему, давно, сразу после гипердрайва, это всё недобуфер, чтоб его!

– Как же ты не заметил?

– Да заметил! Заметил, в том-то и дело! Только вот... – он потёр руками лицо, – ни хрена не понял, что именно... Но я Самсонову говорил, между прочим, да он – ноль внимания. "Не морочь голову, всё нормально!" Ну, я и не морочил! Чёрт, баг-задораг, сам теперь удивляюсь, как я мог?

– А хотелось очень, вот и мог. Тебе же ППГ всю жизнь испортила, а тут – раз! – и полное излечение. Отец выздоровел – значит, и у тебя есть шанс, – улыбка Борткова из сочувственной превратилась в понимающую.

Денис молча отвернулся, давя тошноту от этого неиссякаемого запаса "искренних" улыбочек.

– Да ладно тебе, не пились! Нам всем котёл выветрило, все облажались... старлей вон, вообще, с ними – нос к носу, встречал и в глаза смотрел, а так и не понял, что они капитану череп проткнуть собираются.

– Что?! – Денис резко повернулся к майору. – Какой череп?

– Генеральский, какой же ещё! Ты ж сказал, помнишь!

– Видать, не всё! Я видел, как на мостик зашли Кривочук и Лихарев, Беркутов дёрнулся, взревела сирена, и я полностью ушёл в ментальный захват, там эта тварь меня и атаковала... я бился с ней, но... – Денис замотал головой, от чего затылок прострелила резкая боль.

– Но ничего не добился, – голос майора прозвучал спокойно и даже ласково.

– Так кто и зачем проткнул череп Самсонова? – не без труда игнорируя издёвку, спросил Денис.

– АРМ-Z, – увидев замешательство собеседника, майор терпеливо пояснил: – Автономный разведывательный модуль Зет, тот, что докладывал обстановку на Дзетте, пока ЧДФ его не отловили, ты запись смотрел, помнишь?

– А, робот, да... предводитель тварей бросил его на стол.

– Вот-вот, тот самый робот. ЧДФ его потом перепрограммировали, чтобы дырявил людям черепа и внедрялся прямо в мозги. Уж не знаю, что конкретно он там проделывал и как, но люди после этого – легко управляемы и послушны, как киберпеты. Неизвестно, кого из команды они успели так обработать до Самсонова, но что касаемо дзеттовцев – они все точно марионетки.

– Вот ...! – нецензурно выругался Денис. – Ну, ведь видел же!

– Кто видел? – не понял майор.

– Да я видел! Видел, что дзеттовцы вялые, словно транками закинулись, что не так что-то с ними, всё видел, чёрт!

– Серьёзно? – и без того узкое лицо Борткова вытянулось ещё сильнее.

Раньше Денис подумал бы, что от настоящего удивления, но сейчас...

– Хватит! – вдруг заорал он, вцепившись двумя руками в кронштейн, словно собирался вырвать его из стены.

– Что хватит?

– Да актёрствовать, мать твою, вот что! – Денис чувствовал, что выходит из себя, но ничего не хотел с этим делать – нервы вибрировали, словно на них играл сам дьявол. – Ужимки эти твои, ухмылочки, да запили ты их себе на х.., майор!

Денис уставился Борткову прямо в глаза, тот встретил его взгляд спокойно и дружелюбно.

– Беситься вредно, кровь портится. Да и особых причин для этого нет.

– Да уж, ясное дело, нет! "Зубр" захвачен ЧДФ, люди с Дзетты, а может, и вся команда – зомби, энценор у тварей, так что скоро ещё и фауна Дзетты на череп опрокинется, ну и фиг с ним, подумаешь, ерунда какая!

– Я не говорил, что произошедшее – ерунда! Однако не всё так плохо, как могло бы быть!

– Ну и что же это? Что могло быть ещё хуже, интересно?

– Да вот мы с тобой, например! Мы с тобой могли бы быть марионетками, но нет! – сидим здесь, в трюме, запертые, но при этом вполне вменяемые – это же хорошо, согласен?

– Ну, согласен, – признал Денис. – Узнать бы ещё почему.

– Не знаю, может, Зет вышел из строя? А может, у них на нас другие планы, чем на генерала?

– А генерал, значит...

– Обработан, да. Зет прыгнул ему на голову, когда полковник стал драться с марионетками, потом я выбежал из рубки, но до мостика не добрался, так много зомбированных... но генерала видел, когда меня мимо волокли. Череп его был продырявлен, как у всех этих... и выглядел он... соответственно.

– А Беркутов?

Бортков покачал головой:

– Беркутова не видел, но думаю, что он жив и не зомбирован.

– Не видел, но думаешь? – поразился прозвучавшей в голосе майора уверенности Денис.

– Ты просто плохо знаешь нашего полковника, – ласково ответил Бортков. – Он спятивших роботов обезвреживал, ещё когда ты в детский сад ходил... а уж драка в замкнутом пространстве при невесомости – это вообще его стихия! И тут опыта у него точно на порядок больше, чем у кого бы то ни было на этом судне.

Денис отвернулся, чтобы скрыть раздражение и скепсис. Приятно, конечно, думать, что супермен Беркутов разделал Зета, как ксенофоб чуждаря, но как-то не верилось... однако и спорить с майором желания не было.

– Кто это так тебя приложил? – спустя несколько минут нарушил общее молчание Бортков, разглядывая шишку на затылке Дениса.

– Не знаю, у меня там глаз нету. Кто-то из марионеток, наверное... Помню, бился в ментальном поле, а потом – темнота.

– Что ж, стало быть, хорошо бился, раз пришлось мозги твои дубиной выключать.

– Она напала на меня уже наверху захвата, я отбивался, хотя вряд ли продержался бы долго: я в ментале новичок, а Майя опытный и сильный монстр, всей сетью ЧДФ завладела, могла прихлопнуть меня, как бота в юнифоне, но почему-то не прихлопнула...

– Ну, значит, не так просто это оказалось, как она рассчитывала, или чего-то другого от тебя хочет... В любом случае, сейчас ей некогда с тобой разбираться – надо к ГС-сеансу с Землёй подготовиться.

– А когда сеанс?

– Через тридцать девять минут, – сверившись со своим хронометром, сказал Бортков.

– Думаешь, она выставит Самсонова?

– Наверняка. Ей надо выиграть время, чтобы собрать армию и продумать дальнейшую стратегию. Выставит генерала, он продемонстрирует освобождённых сотрудников Дзетты, доложит, что всё в порядке, что идёт консервация станции, а это минимум неделя...

– Ну, на Земле не дураки на связь выйдут, возможно, поймут, что Самсонова контролируют, я-то вот сразу заметил, что с людьми что-то не то.

– Возможно, поймут, – кивнул майор, – но ты не забывай: время сеанса ограничено, долго не понаблюдаешь... и вообще, как бы там ни было, если мы будем просто тупо ждать, то нам всем конец: или ЧДФ изуродуют, или свои зачистят, согласен?

– Согласен, – Денис отпустил кронштейн и мягким толчком послал себя к двери.

– Изнутри не открывается, – сказал Бортков. – И панели связи в этом шкафу, естественно, тоже нет.

– И что ты предлагаешь? Стучаться, чтобы услышали?

– Стучаться... да!.. но только не в эту дверь.

* * *

Услышав какие-то звуки, Кривочук прижал ухо к переборке, но так и не разобрал, что это: бормотание голосов в отдалении, работа корабельных механизмов а, может, вообще, показалось, – в его положении котёл у любого расплавится...

В противоположном углу загремела цепь и раздался стон. Доктор оторвался от переборки и напряжённо застыл, вытянув шею, но полковник так и не пришёл в сознание. Цепь с защёлкнутым на его правом запястье наручником вскоре перестала звенеть и мёртвой змеёй замерла в пространстве, а сам Беркутов неподвижно повис между силовыми захватами. Из его рта вывалился толстый блестящий шар кровавой слюны и на удивление быстро поплыл прямо к Кривочуку.

Судорожно отдёрнувшись, Кривочук отлетел к стене но, отскочив, врезался щекой прямо в то, чего так старался избежать. Шар мокро шлёпнулся о кожу, разлетелся на мелкие брызги, попал в нос и на губы. Ухватившись за стенной упор, доктор стал вытирать лицо, изо всех сил стараясь унять накатившую тошноту: страшно представить, что будет в этом тесном отсеке, если его сейчас вырвет!

Почему они заперли его, разве он дал для этого повод? Разве его вина, что Беркутов оказался таким... подготовленным?

Кривочук несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул – тошнота отступила, во рту стало сухо и горько. Мучительно захотелось пить, но воды тут не было. В голове проносились обрывки воспоминаний о потасовке на мостике и, конвульсивно сглотнув, Кривочук уцепился за них, чтобы прогнать мысли о жажде.

Полковник напал на Лихарева, стоило им только войти, потом, вырубив киберлога, стал драться с подоспевшими на помощь парнями. ЧДФ не дали зомби оружия – перестрелки внутри корабля были слишком опасны: тварям надо было сохранить "Зубр" да и тратить человеческие ресурсы попусту они теперь тоже не хотели: считали, что их подопечные и так справятся с командой, хотя бы тупо задавив количеством, но с Беркутовым номер не прошёл. В отсутствии гравитации люди кувыркались в узком помещении, как безумные акробаты, ударяясь о переборки и друг о друга, и только полковник умудрялся оставаться в нужном ему положении, лихо отражая атаки нападавших и выталкивая уже обездвиженных зомби в коридор. Воздух был заполнен отвратительной взвесью из крови и пота...

Распластавшись возле пола, Кривочук послал сигнал тревоги, и тут его зацепило, увлекло в эту безумную круговерть. Во время своего неуправляемого полёта доктор успел заметить, что Зет, выполнив настройку Самсонова, отлепился от головы генерала и прыгнул на полковника, а потом Кривочука перевернуло, и он врезался в появившегося на мостике ЧДФ. Огромная ручища обхватила шею доктора и мир померк.

Дальше Кривочук ничего не помнил вплоть до момента, как очнулся здесь, в одном из грузовых отсеков трюма, запертый вместе с избитым Беркутовым.

Можно было бы как-то сигнализировать ЧДФ, чтобы пришли сюда, и попытаться выяснить, почему его заперли, но камера в отсеке была разбита – наверняка, дело рук полковника – Кривочук не сомневался, что запихать Беркутова в силовичку стоило большого труда.

Хорошо, что доктора туда не закрыли. Хоть и невидимая, а всё равно клетка... словно ты зверь... Интересно, для чего на транспортном корабле установлено такое оборудование? Чуждаря перевозить? Или человека какого-нибудь опасного?.. Вот такого, как Беркутов. Справиться с полковником смогли лишь сами ЧДФ, зомби оказались бессильны, и, кстати сказать, Кривочук это сразу понял, о чём и послал сигнал предводителю. Так за что же тогда они его изолировали? Да ещё вместе с полковником, который, наверняка, сообразит, на чьей Кривочук был стороне... Чёрт... а может, твари считают, что он должен был драться?! Но он ведь доктор, а не солдат, и драться не умеет, тем более в невесомости! Зато как учёный – сделал для них всё что мог!

Пусть ЧДФ сколько угодно кичатся своим объединённым интеллектом, но на самом деле идея управления сознанием принадлежит Кривочуку, хоть они никогда этого и не признают. Но он-то помнит! Помнит, как эта идея посетила его, когда Лихарева принесли с просверленным черепом, и как в отчаянии предложил её ЧДФ, когда его самого поволокли знания выкачивать... от адского страха всё тело так тряслось, что тварям пришлось использовать дополнительные крепления для фиксации его в кресле, а Кривочук в это время говорил, говорил, говорил! Предлагал всё, что приходило в голову, лишь бы выторговать себе право не биться, истекая кровью, в эпилептическом припадке, как брошенный тварями прямо на пол, покалеченный киберлог, лишь бы остаться с целым черепом хотя бы ещё на день, на час, да пусть даже всего на пять минут!

"...Просто перекачивая себе чужие знания, вы упускаете наработанный годами опыт, моторные навыки и память тела, а это весьма важные составляющие, способные заметно ускорить работу, да плюс у вас будут дополнительные рабочие единицы и полное исключение возможности саботажа! Да, подчинить сознание сложно, но можно, я участвовал в подобных разработках и добровольно сообщу вам всё, чего удалось нам достичь, предоставлю все нужные файлы из головы и станционной сети, а вы, с вашим могучим интеллектом, мгновенно разберётесь, что делать! Так получится быстрее, чем полная выкачка и последующий поиск нужного! Я буду вам полезен! хотя бы на первых порах, да и не только! Неподчинённый человек пригодится вам и потом! Как образец! Ведь вам же нужно будет сравнивать! Следить за полученным результатом и сравнивать его с исходным состоянием человеческого сознания, плюс это поможет разработать эффективную маскировку, чтобы военные не догадались, что перед ними люди с подчинённым вам сознанием!.."

Адреналиновая буря в крови разогнала его речь так, что слова вылетали со скоростью игл гаусс-пушки, доктор вспомнил, как тараторил и тараторил, боясь, что они не услышат, не согласятся, проигнорируют...

Но они не проигнорировали, и в какой-то момент Кривочук чуть не задохнулся от счастья, обнаружив, что ЧДФ перестали затягивать ремни на его теле.

Доктор разомкнул застёжку комбинезона, обнажая горло и грудь – от этих воспоминаний его прошиб пот и снова началась тахикардия. Спокойно! – урезонивал себя Кривочук, жадно хватая воздух ртом. Он закрыл глаза и стал массировать левую сторону груди, стараясь усмирить дыхание и побороть вдруг снова накативший страх. Сердцебиение потихоньку приходило в норму. Спокойно. Твари его не убили, только придушили на время, он не покалечен и даже не избит, пусть заперт, но голова цела и даже руки не связаны... хорошо... это очень хорошо, а сейчас надо просто успокоиться и продумать, что он скажет, когда сюда придут ЧДФ. Пока есть время!

– Эй, доктор!

Кривочук вздрогнул и посмотрел на полковника. Беркутов всё так же неподвижно висел в центре силовой клетки, но глаза его были открыты.

* * *

– До сеанса осталось десять минут, – сообщил Бортков.

Денис вздохнул, неохотно выбираясь из воспоминаний о свиданиях с Миа – они поразительно легко и до мельчайших подробностей восстанавливались в памяти, наверное, благодаря уже привившейся привычке дисциплинировать свою ментальную деятельность, а может, просто из-за того, что свиданий этих было так мало!

– Ты придумал, как именно будешь действовать?

– Да, – соврал Денис.

Он мог бы объяснить, что, когда действуешь в ментальном поле, сознание изменяется настолько, что опираться на заранее придуманный в другом состоянии рассудка план попросту невозможно, но разговаривать сейчас так не хотелось! Да и... если по-честному, то Денис пока не решил, будет ли вообще действовать, но об этом сообщать майору не хотелось ещё сильнее. Выйти из "норы" во время сеанса ГС и помешать управлению Самсоновым, чтобы на Земле увидели, что генерал невменяем, – да для этого надо и самому быть невменяемым... просто совсем на черепуху опрокинутым...

– Это шанс, которого больше не представится, – мягко напомнил майор.

"К совести взываешь? – Денис молча уставился в лицо Борткову. – Ага, легко взывать, коли не тебе на танк с кулаками кидаться! Сколько раз я успею ударить, пока меня размажут?"

– Эх, чёрт, как бы я хотел с тобой местами поменяться!

"Вот, баг-задораг, кто из нас телепат?"

– Действовать всегда легче, чем тупо ждать! – продолжал майор. – К тому же если у тебя ничего не выйдет, то... ну, ты же видел марионеток, – ни боли, ни страха, ни смерти ты уже не почувствуешь, ты будешь...

– Я слышал отца, майор! – не дал ему договорить Денис. – Когда Майя атаковала, я его слышал... он прошептал мне что-то, кажется "Спасти!" или... неважно, главное, это точно был его голос, понимаешь?

– Хочешь сказать, я не прав и марионетки всё чувствуют?

– Вероятно, – пожал плечами Денис. – Раз личность отца не исчезла и пыталась прорваться в ментальное поле...

– Ну, так это же прекрасно! – с энтузиазмом воскликнул Бортков. – Если твой отец тут, значит, ты можешь до него достучаться! Достучаться и получить помощь!

– Знаешь, вот этот твой ничем не оправданный долбанный оптимизм...

– Две минуты, – перебил Дениса майор.

* * *

– Эй, доктор! – позвал полковник и растянул окровавленные губы в подобии улыбки. – Как самочувствие?

– Н-ннор-ммально, – заикаясь, промямлил Кривочук. Едва успокоившееся сердце вновь перешло на сумасшедший галоп. – А... вы... вы как?

– Х...во. Но не настолько... – Беркутов громыхнул цепью, после чего раздался мерзкий звук: то ли скрип, то ли хруст, от которого Кривочук передёрнулся, и полковник с натугой проговорил: – Не настолько, насколько ты.

– Ч-чч-то? – прочирикал доктор, с изумлением глядя на цепь с наручником, теперь извивавшуюся отдельно от запястья полковника.

– То, что задыхаешься и сосуды на шее пульсируют: сердце вот-вот откажет! – Беркутов обхватил освобождённую руку другой. – А медпомощи тут не жди... – вновь послышался тошнотворный звук смещающихся костей, полковник сцепил зубы, подавляя стон, потом протяжно выдохнул и продолжил: – Хочешь, шепну на какие точки нажать, чтобы полегчало?

Беркутов поднял правую кисть и, размяв пальцы, указательным поманил Кривочука к себе.

Вцепившись в стенной упор, доктор яростно замотал головой, словно ребёнок, которому пытаются засунуть в рот ложку ненавистной каши.

– Да не бойся ты! – усмехнулся полковник. – Я же в клетке.

Кривочук не ответил, покосившись сперва на пустой наручник, потом на разбитую камеру напротив.

– Эх ты, старый дуралей с лицом и наивностью подростка! – ласково, почти без издёвки, произнёс Беркутов. – Думал, спасёт тебя предательство? Не спасёт... только мозги выжрет... даже если будет казаться, будто ты о нём не думаешь.

– Вы!.. – вдруг взъерепенился Кривочук, с силой вцепившись в упор и тряся головой, как коротнулый киберпет-лошадь. – Н-не тычьте!.. Вы мне не тычьте!

– Оклемался, смотрю? – полковник задумчиво покивал. – Ну, ладно... доктор Кривочук, хотите на "вы", пусть будет на "вы", только сути дела это никак не меняет. Вы, док, теперь отработанный материал и уже никому не нужны: ни людям, ни тварям. Так и будете гов... шлаком болтаться, пока Земля "Зубр" не зачистит.

– С чего вы так уверены?

– С того, что их номер с Самсоновым вряд ли пройдёт, на Земле отличные спецы сидят, догадаются.

– Мозг генерала под полным контролем ЧДФ, память прочитана, а соответственно, вся инфа о том, как и что он должен говорить, у них в наличии.

– Что ж, возможно, и в этом случае ваше положение ещё хуже.

Кривочук недоверчиво хмыкнул.

– Подумайте сами, доктор, почему они бросили вас тут? – вкрадчиво спросил полковник и, не дожидаясь ответа, уверенно, с металлом в голосе, продолжил: – Потому что в качестве человека вы им больше не нужны, и они ещё не заборонили вам мозг только потому, что я Зета прикончил... Но вот оборудование на станции – оно пока цело.

– Думаете, нас повезут на Дзетту?

– Само собой. Они это сделают, как только пройдёт сеанс ГС, и уж тогда, доктор, трепанации черепа вам не избежать.