Текст книги "Заповедник возможностей (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

Глава 7

– Стало быть, господин Гутаковский, вы решили пойти по другому пути, чем мы с дзетт-фактором, и для этого, используя все предоставленные вам государством ресурсы, но не считая нужным сообщить ему о своих наработках, удалились (или, называя вещи своими именами, попросту смылись) с планеты, присвоив себе право распоряжаться незаконно полученным материалом, как вам заблагорассудится? – то ли спросил, то ли констатировал майор, нажимая на стол указательным пальцем после каждого речевого оборота, будто хотел приклеить слова к серой пластановой поверхности.

– Да зовите меня настоящим именем, чего уж теперь, – пробурчал Аркулов. – А что касается ресурсов, то они были предоставлены мне вовсе не государством, а природой Дзетты и собственной головой, к тому же я заплатил приличную неустойку за досрочное расторжение контракта, так что ничем я вам тут не обязан!

– Серьёзно? – на узком лице майора отразилось искреннее удивление. – Ну и почему же тогда вы, Константин, скрывались и так тщательно заметали следы?

– Слушайте, хватит! Оставьте эту вашу... софистику. Я рассказал вам то, что вы хотели узнать, чего ж ещё? Или вы что, всерьёз хотите, чтобы я усовестился?

– Не сказал бы, что меня сильно волнует ваш моральный облик, хотя проснувшаяся совесть могла бы стать неплохой мотивацией для отработки нанесённого вами ущерба.

– Никакого ущерба я не нанёс, майор, перестаньте!

– Ещё как нанесли, Константин, ещё как нанесли! Из-за вас в лаборатории на Дзетте возникли серьёзные проблемы именно потому, что вы скрыли наличие у дзеттоидов ментальной связи и способности обмениваться мыслями.

– У дзеттоидов нет такой способности!

– Не придуривайтесь, Аркулов! – сказал вошедший в комнату полковник Беркутов.

– Подслушивали под дверью?

– Хамить тоже не советую. У нас ваша так называемая дочь, если вы вдруг забыли.

Допрос проходил ранним утром, Майя ещё спала, и Аркулов подавил желание мысленно позвать девочку. Он намеренно глушил связь, чтобы не будить Майю и оградить её от негативных эмоций этой "дружеской" беседы с майором.

– Сами по себе дзеттоиды не способны обмениваться мыслями, – упрямо повторил Аркулов, правда, уже не таким наглым тоном. – Да, они чувствуют присутствие друг друга, могут уловить чужой страх или возбуждение, но не больше. Передавать телепатически осмысленную информацию они не в состоянии – такому общению их может научить только человек, и это на самом деле не так-то просто.

– То есть, по-вашему, получается, что телепатическая связь ЧДФ – заслуга именно человеческого генома? – поднял брови Беркутов. – Почему же тогда сами люди до сих пор не умеют обмениваться мыслями?

– Возможно, ещё сумеют, – возразил Аркулов. – Или, может, умели когда-то, а потом эта способность атрофировалась.

– А вы точно с нашей планеты, Константин? – лучезарно улыбнулся майор.

– Порой кажется, что нет, – серьёзно ответил Аркулов. – Но я уж точно не дзеттоид!

– Да, мы это проверили, – тоже без улыбки подтвердил полковник. – Вы – человек, хотя и с особенностями.

– Это вы о ППГ?

– Не только, – откликнулся вместо Беркутова майор. – Сканирование вашего мозга показало активность, отличную от той, что характерна для большинства людей. Видимо, поэтому вы и можете поддерживать связь с этой вашей... ммм... дочерью и другими дзеттоидами. Как вы этого добились?

– Да никак, – пожал плечами Аркулов. – Это просто обнаружилось и всё.

– А мне думается, вы лукавите, Константин. Вы нам о ваших множественных опухолях мозга и своём чудесном исцелении не хотите рассказать?

– Да что тут рассказывать? Для меня это такая же загадка, как и для врачей.

– Так, всё! – Беркутов решительно хлопнул рукой по столу. – Ваша беседа с майором мила и интересна, потому что он любит поговорить, любит по-хорошему и без насилия, что само себе, может, и не плохо, но не сейчас! Сейчас я закрываю лавочку! Говорите быстро, Аркулов, как освоить ментальную связь с дзеттоидами, или вас ждут серьёзные неприятности.

– Но я действительно не могу объяснить, как это происходит! – пожал плечами Константин.

Не ответив, полковник надел на Аркулова наручники и пристегнул их к закреплённой в центре стола цепочке, а потом стремительно вышел за дверь.

– Это ещё зачем? – звякнул цепочкой Константин.

Не ответив, майор окинул его задумчивым взглядом, потом встал и принялся медленно прохаживаться взад-вперёд по комнате.

– Лучше вам, Константин, рассказать, – с неподдельным сочувствием в голосе посоветовал он спустя несколько минут. – Полковник настроен весьма решительно. Он...

Что сказал майор дальше, Аркулов не услышал из-за внезапно ворвавшегося в его мозг крика: "Папа!!!"

"Майя!" – мысленно откликнулся Аркулов, и тут же что-то ударило по нервам, и ещё раз, и ещё, со всё возрастающей силой, пронзая от пяток до макушки, пресекая дыхание и отдаваясь дикой зубной болью. Ток! – понял Аркулов, они бьют её электрическим током большой и всё возрастающей силы! "А-а-а-а!" Он резко вытянулся на стуле, словно прошитый раскалённой пикой, внутри полыхал огонь – такой, что человек бы уже умер. Но Майя не умрёт, она даже сознание не потеряет, так и будет мучиться от боли... У Аркулова потемнело в глазах, он стал падать со стула, но майор успел его подхватить. А боль уже стремилась в область запредельного...

– Стойте! – собрав все силы, прохрипел Аркулов, задыхаясь. – Я скажу...

Боль спала, и спустя секунд десять Константин смог расслабить сведённые судорогой мышцы и самостоятельно, без поддержки, сидеть на стуле.

– Я, честное слово, не знаю, как научился контактировать с дзеттоидами, но! – опасаясь возобновления пыток, он судорожно вскинул руки, громыхнув цепочкой, тело горело, Константин чувствовал, где у Майи сожжена кожа. – У меня есть предположение! Воды, пожалуйста, дайте!

Майор взял из встроенного в стену минисата стакан и протянул Аркулову. Тот жадно проглотил воду и, шумно вдохнув, повторил, отдавая пустой стакан:

– Но у меня есть предположение, почему так получилось. Я думаю, причина в моей ППГ.

– ППГ? – узкое лицо вытянулось.

– Да, да! Способность общаться с дзеттоидами – это оборотная сторона моей болезни, понимаете? ППГ – палка о двух концах! Я рассматривал разные версии, и эта представляется мне самой достоверной из всех. Вдумайтесь, что есть ППГ?

– Плохая переносимость гипердрайва, – терпеливо расшифровал майор.

– Да, да! Но отчего она возникает? – вопросил Аркулов и тут же сам себе ответил: – От чувствительности! ППГ возникает у людей с повышенной чувствительностью мозга, и я думаю, это и есть причина, по которой я смог услышать Дзетту. Услышать и наладить связь – вот прямо так, без рецепта, чисто интуитивно, клянусь! Произошло это не сразу, первое время я только мучился от своей повышенной чувствительности, как от несварения, и сам ничего не понимал – даже к станционному врачу обращался, об этом есть соответствующая запись, можете проверить! – обратился он к полковнику.

– Проверили, – кивнул тот.

– Во-от! Так я мучился... – Аркулов умолк и, вдруг резко выпрямившись на стуле, потребовал: – Майя! Покажите мне её! Немедленно!!

– Сначала расскажите...

– Да что рассказывать-то, чёрт!.. Ну, была гроза и Шхах, и тогда, возможно, благодаря перенасыщенной влагой и электричеством атмосфере, рельефу оврага и, быть может, чему-то ещё, Бог знает чему, это моё несварение трансформировалось в способность слышать дзеттоидов... да покажите же Майю, чёрт вас подери!

– С ней полковник, он разберётся. Что ещё за Шхах? Это дзеттоид? Вы воздействовали на его мозг?

– Не разберётся! – завопил Аркулов. – Ни хрена он там не разберётся! У неё сейчас будет срыв и, если не остановим, случатся необратимые изменения, – тогда я ни скажу вам больше не слова, клянусь Богом!

Майор забормотал что-то в юнифон, Аркулов не слушал. "Майя!.. Майя!" – звал он, но чувствовал только тёмную волну горячего напряжения. Майор развернул виртэк, и Аркулов увидел лежащую на кровати девочку. Рядом с кроватью стоял Беркутов.

– Громкую связь, майор! – скомандовал Аркулов. – Громкую связь!

Майю выгнуло на кровати, потом бросило назад, пятки и кулаки неистово стукнули о матрас, поднялись в воздух и снова стукнули, тело опять встало дугой.

– Держите её! Держите! – крикнул Аркулов.

Беркутов попытался ухватить Майю, но тут же отлетел к стене.

– Она сильней, чем кажется! Прижмите её к кровати! Сверху!

Увернувшись от мелькавших в воздухе конечностей, Беркутов запрыгнул на кровать и, сумев коленями зафиксировать девочке ноги, поймал её за локти и навалился на грудь, придавив к матрасу.

"Майя! Майя!!"

– Мне нужно видеть её лицо! – потребовал вслух Аркулов.

Изображение мигнуло и, сменившись на план кровати сверху, укрупнилось: майор переключился на вид с юнифона Беркутова.

Голова девочки тряслась, зрачки расширились, почти заполнив радужку, лоб расчертила сетка сосудов. Срыв уже вошёл в острую стадию, будь они дома, Аркулов вкатил бы ей химблокаду, но сейчас это было невозможно: препарат отобрали при задержании, и даже если согласятся принести – будет уже поздно.

– Майя! Смотри на меня!! Смотри на меня!

"Пожалуйста, детка, смотри на меня!!!"

Собрав весь свой опыт, Аркулов выложился полностью, насыщая мысленный посыл максимально "белой" энергией, жёстко крепя ментальную нить и концентрируясь на точке связи так, что в голове даже раздался звонкий "Понг!", словно какая-то струна лопнула.

"Смотри на меня!!!"

Конвульсии стали спадать: сначала уменьшилась их амплитуда, потом частота, и вскоре девочка замерла на кровати. Беркутов ослабил хватку.

"Майя?"

Веки её закрылись, полковник отпустил девочку и слез с кровати, вытирая пот.

"Майя?.."

"Папа!" – Она открыла глаза. Зрачки заметно сузились, сетка сосудов на лбу посветлела.

"Слава Богу! Ты как, дочка?" – "Больно, папа! Внутри... так горит всё и больно". – "Я знаю, знаю, милая! Это пройдёт, верь мне. Ты... ты просто немножко потерпи".

В груди у Аркулова всё полыхало огнём, но он был рад, так рад, что мог даже обнять полковника, если б тот оказался рядом. Наконец-то! Наконец-то удалось то, что никак не получалось дома: срыв был купирован ментально! Под давлением обстоятельств и из-за отсутствия под рукой химблокады, Константин и Майя сделали гигантский шаг вперёд: в её (и его тоже, но в меньшей степени) мозгу сформировался очаг изменений, и сейчас у девочки с огромной скоростью продолжали возникать новые связи, закрепляя только что открывшийся путь не просто к преодолению срывов, но к полному от них избавлению! Теперь надо ещё больше закрепить достигнутый успех и влить в организм дополнительную энергию.

– Мне нужно дать ей эвопрод! – торопливо произнёс Аркулов, обращаясь к майору.

– Что это?

"Розовые сопли!" – беззвучно подсказала Майя.

Константин улыбнулся и подмигнул ей – мысленно, конечно.

– Эволюционный продукт, – с ничуть не неизменившимся, серьёзным выражением лица пояснил он майору.

"От которого становишься слабой занудой!"

"Стабильной! От которого становишься стабильной занудой!" – внутренне рассмеялся Аркулов, а вслух спокойно продолжил:

– Специальная пища для укрепления человеческого и подавления звериного. Питание заметно влияет на развитие дзеттоидов. Не так, как условия среды обитания, конечно, но тоже даёт свою лепту, особенно в сочетании с ментальным воздействием. Тем более что разработанный мной состав действует значительно сильнее всех встречающихся на Дзетте природных вариаций... Я достаточно подробно ответил?

"Стабильно занудно ты ответил!"

"Майя, уймись! Разговор уже очень серьёзный".

– Пожалуй, – согласился майор.

Майя обиженно фыркнула и затихла.

– Тогда можно мне срочно получить эвопрод? Для реализации подойдёт любой синтезатор класса А, я дам список составляющих.

– Мы предоставим вам такую возможность, – сказал майор, – сразу, как только проясним ещё ряд моментов. До её приступа вы упомянули некоего Шхаха. Кто это?

Аркулов сжал челюсти, но, быстро взяв себя в руки, спокойно ответил:

– Шхах – дикий дзеттоид. Из высших сухопутных.

– Это что, такой вид? – поинтересовался майор.

– Нет, Шхах – это просто придуманное мной имя. Что же касается вида... то... привычная нам таксономия на Дзетте не применима, – ответил Аркулов.

– У дзеттоидов, майор, нет деления на семейства, классы, отряды и так далее, – пояснил Беркутов по громкой связи.

– Правда? – на узком лице отразилось настоящее, прямо-таки детское удивление. – А почему?

– Да потому что все они – это один и тот же вид.

* * *

Утро началось с острого чувства дежавю, когда юнифон вдруг заговорил Лизиным голосом, высветив на виртэке знакомую дежурную улыбку.

– Привет, Деня, как дела?

Всё те же ужимки и повышенная жизнерадостность, всё те же вопросы.

– Привет, Лиза, никак, – ответил Денис. – Денег как не было, так и нет.

– Ну, зачем ты так? Я...

– Ты и правда хочешь узнать как мои дела, – кивнул Денис. – Я помню. Потому и говорю сразу: денег нет.

– Ты стал такой злой, вот как стал один жить, так и обозлился!

Лиза всплеснула руками, мягко сверкнув зеленовато-коричневой змеиной кожей – бести с последнего раза расширилось, захватив запястья и уходя к локтю постепенно сужающейся, витиеватой полосой. На груди, из глубины декольте, вырастал и раскрывался бутон белого тюльпана, разлетаясь по плечам и шее нежными, тающими лепестками – ультрамодная блуждающая тату максимальной подвижности, а соответственно, и цены. Всё как всегда!

– Зато ты совсем не меняешься, – усмехнулся Денис.

– Правда? – Она лукаво улыбнулась, приняв его замечание за комплемент. – Значит, у нас ещё есть шанс!

– "У нас" – это у кого?

– Да у нас же, у нас с тобой, День! Давай помиримся, а? Я серьёзно!

– Помиримся?

– Да... Я... в общем... – Лиза ненадолго умолкла, а потом вдруг выпалила: – А давай снова будем жить вместе, День! Пожалуйста, я хочу вернуться. Очень!

Слова прозвучали так искренне, а потом она, вопреки своей обычной манере, опустила глаза с такой нежной кротостью, что у Дениса в буквальном смысле слова челюсть отвисла. Пока он с открытым ртом смотрел в виртэк, собираясь с мыслями, Лиза так и стояла потупившись, с удивительным терпением ожидая ответа.

– Лиза... – Денис откашлялся, прогоняя откуда-то взявшуюся хрипоту. – Я... я не могу, понимаешь? Прошло столько времени, это уже... совсем другая жизнь...

– Да ничего не другая! Жизнь – она одна! – с напором сказала Лиза, подняв взгляд. – Да, я зря ушла от тебя, я ошиблась, но... ты ведь не совсем меня разлюбил, правда? – Теперь она смотрела ему прямо в глаза. – Ведь мы ещё можем, День!

Денис внезапно вспомнил, что юнифон прослушивается, и ему стало противно. Захотелось быстрее свернуть разговор, и он ответил резче, чем собирался:

– Нет, Лиза, не можем!

– Но хотя бы...

– Нет, извини. Мне надо на работу, пока!

Неужели она из-за денег? – думал Денис, вспомнив этот утренний разговор. – А может, просто к родителям возвращаться не хочет?.. И почему он ей не сказал про Миа? Надо было сразу сказать!

А-а, к чёрту! Он тряхнул головой. Уже всё равно не до этого. Денис вышел из мобиля и принялся медленно бродить вокруг, поглядывая на подъезд дома напротив – здесь жила Миа Микамото. Отчаявшись ей дозвониться, Денис приехал сюда и теперь дожидался, когда она придёт домой.

Сделав все рабочие дела, он даже не стал заезжать в контору, чтобы лишний раз не попадаться на глаза начальству: сегодня это было опасно для здоровья самого Марека. Поняв, что время истекло, дохлый паривчик так и не нашёлся, а Сагонин уже подал иск на "МаКстрах", Каховски визжал и бесился, как сумасшедший. Денис думал, Марека хватит инсульт: таким красным начальника отродясь не видел, и не знал, что он (да и вообще любой человек в принципе) способен так глаза выпучивать без риска, что они вывалятся и повиснут на нитках. Однако хоть Марек и напрасно так гробил свою нервную систему, суть дела он понимал правильно: адвокаты Лео – настоящие акулы и суд "МаКстрах" точно проиграет.

Стало быть, скоро у Дениса начнутся ровно те же проблемы, что и у Лизы – начальник ему все синапсы спалит, и уже следующей зарплаты ему не видать как своих ушей. Можно, конечно, уволиться к чёртовой матери, но ведь Каховски и тогда от него не отстанет: даже если и не удастся из Дениса полную сумму вытрясти, такую волну вони поднимет, что потом ни одна фирма Кулакова на работу не возьмёт... Чёрт!

Он мрачно уставился на залепившую все окна мобиля рекламу: сегодня Марек перестал оплачивать дворники-антиреки, и Денису, весь день мотавшемуся по страховым случаям, приходилось краснеть за такой позорный вид служебной машины. К вечеру он малость попривык и почти не обращал на это внимание, как, впрочем, и на прослушку, которая уже стала частью его повседневной жизни. Днём он звонил Илье, узнать, как у того дела, и парнишка сказал, что колпак спецслужб никуда не делся. Этот факт беспокоил: казалось, в воздухе конденсируется напряжение и скоро произойдёт взрыв. Было ощущение, что времени почти не осталось, и от этого дико хотелось увидеть Миа, объясниться, рассказать ей о своих чувствах, обнять, прижаться, зарыться лицом в волосы... Какая у неё чистая, нежная кожа, гладкая и белая, будто тонкий фарфор...

Денис так глубоко погрузился в воспоминания о Микамото, что, когда она появилась на ведущей к дому дорожке, не сразу среагировал, словно это был образ из его головы, а не настоящая, живая Миа. Увидев Дениса, она замедлила было шаг, но потом, вздрогнув, как от резкого озноба, вновь поспешила к подъезду.

– Миа! – Он бросился к ней. – Подожди!

– Денис Кулаков! – громко крикнул кто-то сзади, заставив обернуться.

Размашистым шагом к нему приближались двое мужчин. Денис отвернулся и побежал к Миа. Она остановилась возле самой двери подъезда и растерянно смотрела на приближающихся людей.

– Стойте! – раздалось за спиной у Дениса.

– Миа! – Он успел схватить её за руку, прежде чем его нагнали. – Миа, я... – он посмотрел ей прямо в глаза: – Я люблю тебя!

– Кулаков! – Один из мужчин, высокий брюнет, взял его за плечо.

Денис выпустил руку Миа.

– Вы должны немедленно проследовать с нами!

Второй мужчина, узколицый и сухопарый, активировал свой и-код, но Денис едва ли взглянул – он продолжал смотреть на Миа, он искал в её глазах ответ.

Книга вторая. Гамбиты на чужом поле

Часть I. Танцы в космосе

Глава 1

– Ну, здравствуйте, генерал! – покрытая очень короткой, светлой, блестящей шерстью морда придвинулась так близко, что Самсонов непроизвольно отшатнулся от своей доски.

– Кто вы и откуда у вас этот юнифон? – грозно спросил генерал, одновременно вызывая Беркутова.

– Вы действительно настолько тупы, что не знаете ответов на эти вопросы, или у вас принято спрашивать об очевидном? – Огромные жёлтые глаза смотрели, не мигая, прямо генералу в лицо.

Генерал, разумеется, знал, но предпочёл гнуть свою линию:

– У нас принято представляться, если собеседник с вами не знаком.

– Представляться – значит называть имя, а у меня его нет. Как нет и у остальных – нам они просто не нужны.

Мохнатый увеличил охват камеры, и генерал увидел один из залов станции на Дзетте, где за круглым столом расположились семеро: рядом с тем, который говорил, сидел его близнец, их окружали ещё пятеро похожих, но без шерсти и не столь крупных существ.

"Их стало больше, – констатировал про себя Самсонов. – Значит, они сумели добыть эмбрионы и задействовать ростовые мешки. Тут, за столом, наверняка, не все. Кто-то должен охранять пленных людей, дежурить в лаборатории, то есть, их, по меньшей мере, восемь, а по максимуму (шесть мешков минус один разорванный) – десять!" Генерал перевёл взгляд на большой контейнер возле дальней стены, и его охватила холодная ярость. Сзади раздались шаги, но Самсонов не обернулся.

– Собираете команду, генерал? – увидев вошедшего в кабинет Беркутова, усмехнулся Мохнатый. – Не поможет! Потому что никуда ваши команды не годятся – сами видите: группа захвата уничтожена, оружие и юнифоны теперь у нас. Замаскироваться под грузовой транспорт, а потом вместо продуктов и материалов запихнуть в челнок солдат – вот уж хитрость так хитрость! Сами придумали, или, может, эта ваша хреновина вам подсказала?

Сидевший рядом с Мохнатым близнец выхватил – генерал даже не успел заметить откуда, видимо, из-под стола, – и с силой шмякнул на белый пластан серебристый каплевидный предмет с нарисованной на нём чёрной краской буквой Z. Тонкие паучьи ножки звонко хлестнули по столу и безжизненно застыли, разметавшись вокруг неподвижного тела.

– Занятная игрушка! – продолжил предводитель ЧДФ. – Такая высокая пронырливость и отлично заточенный на выполнение разведывательных задач интеллект, насилу обнаружили и поймали! – Все семь тварей улыбнулись. – Надо же, как на редкость слабенькие природные данные заставляют вас создавать существ, значительно вас превосходящих, будь то роботы или биологические организмы, какая забавная диалектика! – ЧДФ вдруг все разом расхохотались с внушающей оторопь синхронностью.

– Где люди, работавшие на станции? – прервав поднявшееся за столом веселье, громовым голосом спросил Самсонов. – Они живы?

– Служба безопасности убита и пущена на протеин, как и солдаты, – предводитель махнул рукой в сторону контейнера. – Из остальных большинство пока живы, но! – мохнатый уменьшил охват камеры, так что всё окно теперь занимала его морда. – Если вы ещё раз попытаетесь зачистить от нас станцию, все ваши люди умрут. – Он больше не улыбался, жёлтые глаза жёстко упёрлись в лицо Самсонову.

– Приведите доказательство, что они ещё живы, тогда и поговорим! – сказал Беркутов. – Мы должны сейчас же их увидеть!

– А то что? – переведя взгляд на помощника генерала, спросил Мохнатый. – Накроете нас бомбой?

– Неплохой вариант, – согласился Беркутов.

– Да, если не учитывать, что и челнок, и корабль-матка на орбите уже в нашем подчинении.

Самсонов едва сдерживал бешенство. Если ЧДФ действительно захватили "Русский орёл" – то их активность уже не ограничивается одной только планетой с вышедшей из-под контроля станцией, а представляет угрозу ещё и в космосе.

– Это ничего не меняет, – ровно сказал генерал. – Если люди на Дзетте мертвы, вы все будете уничтожены.

– Да будет вам, генерал! Не надо себя переоценивать. Признайте уже факт, что мы вас умнее и совершеннее. Или вы всерьёз вообразили, что мы тут будем тихо сидеть и ждать, пока вы пришлёте ударный флот?

– Пока всё это – только пустая болтовня, предводитель! Покажите людей, или разговор окончен!

– Хорошо, генерал, пора и правда вернуться в конструктивное русло. Вот ваши живые люди, смотрите.

Предводитель переключил изображение, и на доске генерала появилась выстроенная в одном из залов шеренга из сотрудников станции: усталые, избитые люди мрачно смотрели в пол или перед собой, женщины выглядели не просто измученными и несчастными – они едва стояли на ногах, на лицах застыло выражение отчаяния. Многие мужчины были выбриты, на черепах запеклась кровь.

– Что вы с ними сделали? – спросил генерал, с трудом подавив желание нецензурно обложить Мохнатого.

– Ничего, что угрожало бы их жизни.

– Я хочу поговорить с ними!

– Зачем?

– Чтобы удостовериться, что вы показываете то, что происходит сейчас, а не запись от неизвестно какого числа, – пояснил Беркутов.

– Хорошо, можете выбрать любого и задать ему вопрос о времени. Громкая связь включена.

– Говорит генерал Самсонов! Мы вас скоро освободим!

В зале поднялся гул, люди задвигались.

– Я сказал: один человек и один определённый вопрос! – на доску вернулась морда ЧДФ. – Ещё раз понесёте отсебятину – и больше никого, кроме нас, не увидите, понятно?

– Да.

Жёлтый глаз гневно сверкнул, и морда исчезла с экрана, сменившись изображением людей.

– Доктор Кривочук! Который час? – спросил генерал.

Кривочук выступил вперёд и, нервно взмахнув руками, назвал время и дату.

– Нет никакой необходимости, Кривочук, показывать свои десять пальцев на руках, – усмехнулся ЧДФ. – Генерал не настолько туп, чтобы, зная количество пригодных ростовых мешков, не сообразить, сколько нас.

Доктор молча встал в строй.

– Итак, – ЧДФ вновь переключился на изображение из комнаты с круглым столом. – Доказательство, что ваши люди живы, вы получили. Теперь настало время огласить наши требования. Первое – это расходные материалы, список которых я уже передал вам отдельным инфокетом. Второе – транспорт должен быть гражданским грузовым судном, в противном случае он будет уничтожен, как и все находящиеся здесь люди. На борту никакого десанта, только экипаж. Экипаж без лишних людей, запомните! Замаскировать вам больше ничего не удастся, на границе системы Око вас будет ждать захваченный нами "Русский орёл", который или расстреляет вышедший из гипера борт, или, если он не покажется подозрительным, осуществит стыковку и проверит все внутренние помещения, только тогда транспортник будет допущен на орбиту Дзетты, откуда вы сможете забрать своих людей, после того, как мы закончим с разгрузкой.

Ещё раз повторяю: обмануть нас не получится, но если попытаетесь – пожалеете так сильно, как ещё никогда ни о чём не жалели. За сегодняшний сеанс мы усвоили из вашей сети много знаний, недобранных в прошлый раз, и теперь хорошо разбираемся в вашей технике.

* * *

– Снимите юнифон, – заметив мигнувший огонёк, потребовал сидевший слева высокий брюнет.

– С какой стати? – спокойно спросил Денис. – Я что, арестован?

– Вы задержаны для беседы. Юнифон! – Брюнет протянул руку.

– Предъявите ордер! – Денис увидел полыхнувший на тыльную сторону ладони автоскрин: звонил Илья. – В противном случае я не отдам вам свои личные вещи и вообще могу никуда с вами не ехать.

– Вы уже едете, потому что понимаете, что в конфликт с нами лучше не вступать, – ответил брюнет, однако руку убрал.

– Я еду, потому что как сознательный гражданин хочу помочь органам госбезопасности, а вовсе не из-за того, что обязан.

Сигнал юнифона продолжал мигать: абонент отличался завидным терпением.

– А пусть ответит, не освещая своего местонахождения, разумеется, – неожиданно предложил сидевший справа сухопарый, узколицый мужчина. – Вдруг что-то интересное?

– Только звук, громкая связь, – чуть подумав, согласился брюнет. – Ответьте, но ни слова о нас и поездке.

– Илья, привет!

– Денис! О! А я уж думал, ты не ответишь!

– Прости, было срочное дело. А как ты? С тобой всё в порядке?

– Я... – Илья запнулся. – Я не знаю.

– То есть как это – не знаешь? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Всё... как-то... странно... это, наверное, подготовка к процам. Они что-то сделали...

– Кто?

– Да врачи, эти уколы перед процами, может, из-за них?

– Что? Что из-за них? Ты можешь сказать толком, что случилось? – нахмурился Денис.

– Да эти! Из портала! Помнишь, я говорил? Тогда, возле больницы, мы ещё маму ждали?

– А! – Денис вспомнил, как Илья схватил его за руку и затрясся, выкрикивая, что во всемирную сеть "кто-то лезет, лезет, как ле-е-езет-то!"

– Так вот они снова пришли! – прервав разворачивавшуюся перед мысленным взором Дениса картину, воскликнул Илья. – Только на этот раз всё было по-другому! Они стали сильнее, и больше, а я... – у парнишки перехватило дыхание. – Я так ясно их почувствовал! Раньше я боялся сети, потому что голова раскалывалась, но теперь у меня получается с этим справляться, и я бы мог... ё-оооо, Денис, они были открыты, понимаешь? Они портал, как дверь, распахнули, заходи кто хочешь!

– Надеюсь, ты не зашёл?

– Нет, – Илья вздохнул. – Я не вошёл... Я струсил, Денис!

– Да не струсил, а проявил осторожность! И правильно сделал. Никогда не надо очертя голову бросаться куда ни попадя – это удел психов, а ты ж не псих?

– Не знаю.

– Самокритично, – рассмеялся Денис, – но...

Он хотел сказать "Ты совершенно нормальный", однако, взглянув на бесстрастное лицо брюнета, осёкся, не столько увидев, сколько почувствовав интерес сопровождающего к разговору. Денис посмотрел на сухопарого – тот моргал и водил глазами, явно отправлял кому-то сообщение.

– Держись подальше от этих твоих порталов, – велел Денис Илье, стараясь оградить парнишку от излишнего внимания спецслужбы. – И вообще от сети – тебе это вредно! Ты ведь так и не долечился!

– Ты чего, Денис? – растерялся Илья. – Прям как моя мамаша!

– Прости, дружок, но мне срочно надо идти, я потом, попозже тебе позвоню, ладно?

– Ну ладно, – в голосе парнишки слышалось разочарование.

– Пока! – Денис нажал отбой и сказал своим сопровождающим: – Парень болен, только из психушки, – он пожал плечами и улыбнулся.

Ни брюнет, ни сухопарый не ответили – один всё так же спокойно смотрел вперёд, а другой продолжал работать со скрином на контактные линзы и, возможно, это вообще было никак не связано с Ильёй: в самом деле, зачем обращать внимание на фантазии ненормального юноши?

Мобиль тем временем уже парковался возле неприметного здания, и Дениса охватило непонятное волнение, причём не столько психического, сколько чисто физиологического свойства. Он почувствовал, как ускоряется стук сердца, по шее и голове начинают бежать мурашки и в руках появляется дрожь, однако никакой объективной причины для этого не было: он вместе с сопровождающими просто вышел из машины и теперь направлялся к входу без опознавательных знаков.

Высокий брюнет достал ключ-карту и открыл дверь. Из подъезда повеяло прохладой, воздух пах чем-то знакомым, но Денис никак не мог вспомнить, чем именно.

В лифте его вдруг охватил озноб, а когда кабина поехала вниз – в ногах появилась странная слабость, и воздух словно сгустился, затрудняя дыхание. Денис покачнулся и рванул обруч юнифона.

– Что с вами? – сухопарый подхватил подопечного под локоть.

– Не знаю, – прохрипел Денис. – Спазм какой-то...

Двери лифта открылись, и в лицо словно ледяная волна ударила, а в памяти вдруг мгновенно всплыл мёртвый чуждарь Сагонина.

– Паривчик... – прошептал Денис, безуспешно пытаясь сбросить навалившуюся дурноту – сейчас она была гораздо, гораздо сильнее, чем тогда, в ксенопарке.

Кожа головы покрылась мурашками, в ушах зашуршало, будто сухие семена посыпались, и мурашки неожиданно проникли внутрь, разбегаясь острой колющей болью, а шорох превратился в шёпот, странный и страшный, словно заклинание на непонятном языке. Будто кто-то, чужой и тёмный, впившись когтями прямо в мозг, утягивал Дениса в мрачные глубины лабиринта, выхода из которого просто не существует.

– Потерял сознание, – констатировал сухопарый, вытаскивая подопечного из лифта. – Что будем делать?

Они осторожно положили Дениса на пол.

– Ты слышал, что он сказал? – спросил брюнет.

– "Паривчик", – откликнулся сухопарый, прощупывая шею Дениса. – Пульс нормальный вроде. Может, в больницу?