Текст книги "Заповедник возможностей (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)

– Я вывез яйцо дзеттоида, – вдруг тихо сказал Павел и прошёл к столу.

Время будто замедлилось, и, замерев на месте, генерал немигающим взглядом смотрел, как медленно-медленно сын отодвигает стул и опускается на сидение.

– Повтори, – усилием воли стряхнув потрясение, глухо произнёс Самсонов старший.

– Нас с тобой не досматривали, поэтому я просто положил контейнер с яйцом дзеттоида в свою сумку и вывез на Землю, – начал Павел, глядя на поверхность стола. – Я сделал это по просьбе Кости, он сказал, что его эксперимент крайне важен, невероятно нужен и обеспечит такой прорыв в генетике и ксенобиологии, который никому и не снился, но добиться на него официального разрешения невозможно...

Павел говорил всё быстрее, захлёбываясь словами, торопясь выговорится, объяснить, освободиться от боли, мучившей его все эти долгие месяцы, вскрыть нарыв предательства, избавиться от подавлявшей свой значимостью информации и снять наконец с себя непосильную ответственность за судьбы мира, переложив её на подставленное плечо отца.

Генерал слушал, не шевелясь, вытянув руки по швам, не отрывая взгляда от низко опущенной головы сына. Когда Павел закончил, лицо Самсонова старшего походило на каменную маску, расчерченную резкими складками заметно углубившихся за последние десять минут морщин.

– Что теперь со мной будет? – Самсонов младший поднял голову и посмотрел в глаза отцу.

– Мне надо сделать ряд звонков, – ответил генерал. – Жди здесь, я скоро вернусь.

Он вышел из комнаты, оставив сына сидеть за столом, растерянно глядя на закрывшуюся дверь.

– Собирайся, ты летишь на Тэтатерру на три года, – спустя полчаса заявил вернувшийся в комнату генерал таким тоном, словно приглашал сына прогуляться по воздушному саду в соседнем квартале.

– Что?! – Павел вскочил. – Какая Тэтатерра, ты что, с ума сошёл, у меня скоро выпускные экза...

– Прямо сейчас ты едешь в клинику делать необходимые прививки и процедуры, – перебил его отец. – Завтра – на собеседование.

– Нет! Я не согласен! – Павел бросился к отцу. – Три года?! Это же настоящая дыра! Я... да что за бред?!

– Хватит причитать! – резко оборвал его генерал. – Натворил дел, а теперь думаешь, с рук сойдёт? Так вот – нет! Не сойдёт! Ни тебе не сойдёт, ни мне – понятно?! Когда возьмут Аркулова, и он даст показания, меня снимут – всё это только вопрос времени. Но пока я ещё тут и командую, ты будешь делать то, что я скажу! Радуйся, что сейчас открыта такая лазейка, как Тэтатерра, где есть реальный шанс избыть все свои грехи, ясно?

– Но...

– Но ты, видно, хочешь остаться здесь и посидеть в тюрьме! Чтобы потом не видать ксенобиологии как своих ушей, да и не только ксенобиологии – вообще любой нормальной работы! Чтобы вся учёба и вообще жизнь твоя пошла к дьяволу в... насмарку! Ты этого хочешь? – генерал грубо схватил сына за плечо и тряхнул. – А ну отвечай!

– Нет! – выкрикнул Павел. – Нет, не хочу! Пусти – больно!

Самсонов отпустил плечо сына и тут же, не обращая внимания на его попытки освободиться, притянул к себе, обнял, неуклюже прижимая к груди.

– Всё будет нормально, Паша, участок в хорошем месте, работа по специальности... ну... почти по специальности. – Он похлопал сына по спине – тот уже перестал вырываться, смирившись с отцовским объятием. – А через три года вернёшься как ни в чём не бывало и делай что хочешь.

Генерал разжал руки, и Павел отстранился. Самсонов старший аккуратно одёрнул на нём одежду, поправил сбившийся на бок медальон юнифона, заглянул в глаза.

– На Тэту страшный недобор, а средств вбухано столько, что теперь правительство идёт на многое, лишь бы вытянуть этот проект и получить в итоге своё. А я у тебя – фигура значимая и тоже могу многое, так что не будь дураком, сын, и воспользуйся, пока не поздно!

Павел опустил глаза и нахмурился, глядя в пол. Генерал отступил назад, давая ему возможность осознать сказанное.

Спустя минуту Павел поднял взгляд и, посмотрев на отца, кивнул.

– Ладно.

– Вот и отлично, контракт пришлют тебе с минуты на минуту.

– Спасибо...

– Пожалуйста. А теперь подписывай контракт, – сказал генерал, увидев, как мигнул узор на Пашином юнифоне, – собирай вещи, через час за тобой приедет мой человек. Он отвезёт тебя в клинику и расскажет, что делать дальше.

Самсонов старший развернулся и стремительной походкой направился к выходу из комнаты.

– Папа! Подожди...

Генерал остановился у отъехавшей в сторону двери.

– Я улечу, а ты? – Павел так и стоял посередине комнаты, там, где оставил его отец. – Как же ты?

– А я буду служить! – улыбнулся ему генерал, глядя назад через плечо. – Служить, пока есть такая возможность, а дальше уж как получится. Наступает трудное время, но, в любом случае, я-то своё уже пожил, Паша, теперь твоя очередь.

Он подмигнул сыну и стремительной походкой вышел из комнаты.

– Пока, папа, – сказал Павел скользнувшей на место двери.

Глава 3

После посещения Ильи Денис решил ехать домой и выспаться, но, проделав большую часть пути, понял, что слишком возбуждён, чтобы прямо сейчас завалиться в кровать, и свернул к знакомому бару. Пока ехал, позвонил Борьке, но тот не ответил.

Неужели так рано спать завалился? – удивился Денис, заходя в бар. Или слишком уж много срочной работы навалилось? Может быть, конечно, только всё равно это как-то странно, – думал Денис, протискиваясь к стойке. Он заказал водки и попытался припомнить хоть один случай, когда Боря не ответил на его вызов, но так и не смог.

Пятьдесят грамм горячей волной прокатились по пищеводу и приятным теплом растеклись в желудке. Денис оплатил ещё одну порцию и потянулся к вазе с бесплатными снеками – здесь, в отличие от других баров той же ценовой категории, они были на удивление хорошего качества: не липли к зубам и по вкусу походили на крекеры с добавлением разных приправ. Взяв несколько шариков, Денис бросил один в рот и удовлетворённо кивнул: снек с хрустом рассыпался и истаял во рту, оставив приятное послевкусие паприки.

Сидевший рядом пьяный покачнулся и, уронив голову на стойку, сбил свой недопитый стакан.

– Чёрт! – Денис отпрянул от стремительно растекавшейся в его направлении лужи.

Самоочищающийся пласткет поглощал жидкость, но не так быстро, как хотелось бы. Увернувшись от потёкших на брюки капель, Денис выпрыгнул из-за стойки и врезался в кого-то спиной.

– Да чтоб тебя! – раздалось сзади.

– Простите! – Он развернулся и увидел девушку со стаканом пива в вытянутой руке, на пальцах таяла расплескавшаяся пена.

– Салфетку дайте! – потребовала девушка, переложив стакан в другую руку.

Бар в это время был полон и мимо то и дело протискивались люди, задевая застрявшую в проходе пару.

– Проходите сюда! – Денис посторонился, уступая девушке своё место. Пласткет уже поглотил крошки от снеков и пролитую лужу, наведя подобие чистоты. В дальнем конце стойки стояла салфетница, но она была пуста. – А салфеток нет.

– Да ладно, высохло уже.

Девушка уселась на стул Дениса, он забрал со стойки свою стопку и встал рядом, аккуратно подвинув пьяного, от чего голова того повернулась, рот открылся и он смачно захрапел, заглушая даже музыку.

Девушка рассмеялась и, сделав несколько больших глотков из стакана, вызвала дежурных бара. Спустя минуту явились два крепких парня и унесли перебравшего клиента. Денис опустился на освободившийся табурет, пытаясь понять, отчего сидящая рядом любительница пива кажется ему знакомой.

– Мы с вами где-то встречались, – опустошив стопку, сказал он, не сводя с девушки глаз.

– О, как оригинально! – съязвила она.

– Да нет, я серьёзно. Ваше лицо мне знакомо, только я никак не могу вспомнить откуда.

Она отпила пива и с подозрением глянула на вазу со снеками.

– Рекомендую, – развеял её сомнения Денис.

Девушка взяла шарик и всё ещё с опаской положила в рот.

– Ммм, неплохо! – оценила она угощение, улыбнулась Денису и, поставив стакан, протянула ему руку: – Лариса.

– Денис, – он сжал её ладонь. – Вспомнил! Синтро. Я видел вас в синтро!

– Правда? – Лариса скептически подняла бровь. – Что-то не припоминаю.

– Правда, правда. У меня хорошая память. Профессия обязывает.

Девушка, фыркнув, допила стакан и заказала ещё пива.

– Синтро, где мне автомат попался дурной, на один заказ отставал. Ну, я ещё спрашивал, работает ли ваш, помните?..

– А-а... ну да! Да, что-то такое было, точно! – воскликнула Лариса, однако её радость показалась Денису фальшивой.

"Почему она не спросила, кто я? – внезапно подумал он. – Я сказал, что профессия обязывает меня иметь хорошую память, и она должна была поинтересоваться, кем я работаю, но не поинтересовалась".

– Выходит, мы уже второй раз сталкиваемся, – улыбнулся Денис. – Вы здесь живёте или работаете?

– Где, в баре? – удивилась Лариса.

– Да нет, в районе. Я вот тут неподалёку живу, например.

– А-а... Ну, я так, бываю здесь по делам... да... приезжаю временами.

"А дела – это следить за мной..." – Денис вспомнил показавшуюся знакомой девушку на лестнице в доме геолога Казырковского, и понял, что это была Лариса. В голове стремительно раскручивалась цепочка кадров, где она, возможно, мелькала на улице и в другие дни, просто он не обращал внимания, ему и в голову не приходило, что такая молоденькая девица может шпионить за ним.

– Ага, на тёмно-синем мобиле... – Денис, криво усмехнувшись, назвал номер.

– Любите фантазировать? – изобразила безразличие Лариса.

– Плохо играешь, – констатировал Денис, резко переходя на "ты". – И слежка вся твоя тоже курам на смех. Зачем ты вообще это затеяла?

– Вы меня с кем-то путаете, – Лариса попыталась встать.

– Сидеть! – Денис резко надавил ей на плечо, приземлив обратно на стул. – Рассказывай, кто ты и зачем за мной шпионила, – до боли сжав плечо девушки, он приблизился к ней и посмотрел в глаза, – а не то хуже будет.

– Отпустите! – Лариса старалась выглядеть крутой и храброй, но по зрачкам и участившемуся дыханию Денис видел: она испугалась. – Вы ничего мне не сделаете.

– Прямо здесь не сделаю, но потом... пробить по номеру машины твой адрес – пара пустяков.

– Что ж не пробили?

Сознаваться, что до этого у него просто не дошли руки, Денис не стал.

– А вот решил дать тебе шанс не усугублять ситуацию, так что пользуйся, пока я добрый. Или ты думаешь, я тут случайно с тобой столкнулся? – отпустив плечо Ларисы, вдохновенно соврал он и улыбнулся звериной улыбкой, которую за девять лет работы в "МаКстрахе" отточил на трудных клиентах до совершенства.

– Хватит! – прошипела Лариса, тоже переходя на "ты". – Я тебе тут не дурочка из переулочка, Денис Кулаков! Я – агент ФСБ и могу тебе такую сладкую жизнь устроить – мало не покажется!

Ноздри её трепетали, губа чуть заметно подёргивалась. Не дурнушка, но кое-что можно было бы и подкорректировать, однако Лариса довольствуется только тем, что дала ей природа, никакого тюнинга нет. Пока они болтали, закусывая снеками, Денис успел хорошо её разглядеть. Одета аккуратно, но недорого. Ни модного бести, ни блуждающего тату, юнифон – простой обруч на шее – не блещет ни ценными материалами, ни оригинальностью. Дешёвые пралиновые сапожки. Молоденькая девочка из бедной семьи с зарплатой явно меньше, чем у сотрудника спецслужбы. Никакой она не агент, хотя судя по реакции на его давление, не трусиха и потенциальный боец, к тому же знает его фамилию, знает, где и кем он работает. Значит, скорее всего, отношение к ФСБ всё же имеет, однако, угрожая ему, явно идёт ва-банк, потому что следила за ним Лариса точно по собственной инициативе. Интересно зачем? Выслужиться? Сделать карьеру? Хочет, чтобы её заметили? Студентка на практике?

– Попробуй. Только и-код свой сперва активируй, чтобы я убедился в твоих полномочиях, агент!

– Я сейчас не на службе и не обязана каждому козлу и-код светить.

– Отмазка детская! Никакой ты не агент, и слежка твоя была не санкционирована. А за козла ответишь!

– Да иди ты! – Лариса опрокинула остатки пива в рот и слезла со стула.

– Пойду, только сперва расскажу тебе, что думаю. – Денис упёрся одной рукой в стойку, другой в стул, перегораживая ей проход. – А думаю я, что ты или практикантка, или стажёр, а раз так, то самостоятельно производить какие-либо оперативно-розыскные мероприятия тебе не разрешено, и стоит мне нажаловаться твоему руководству на несанкционированные действия стажёра, как все твои старания выслужиться будут перечёркнуты.

Он убрал руку, но Лариса не ушла, и Денис понял, что попал в точку.

– Но есть и другой вариант, – продолжил он уже с вкрадчивой интонацией. – Ты рассказываешь мне, почему следила, отвечаешь на мои вопросы, и тогда твоя будущая карьера не пострадает. И никто о нашем разговоре не узнает.

Лариса снова забралась на стул и мрачно уставилась на стойку. Денис молча ждал, давая ей время собраться с мыслями.

– Это из-за Сагонина, – наконец неохотно проговорила Лариса. – Я думала, ты имеешь отношения к одному делу, с ним связанному.

– Да ладно тебе, расслабься! – улыбнулся Денис. – Ещё пивка хочешь?

Не дожидаясь ответа, он заказал и оплатил ещё порцию пива. Лариса молча взяла бокал и сразу отпила почти половину.

– До конца испытательного срока осталось всего три недели, и если будет скандал, меня не возьмут на должность. А я ведь не дура! Я просто хотела себя показать... инициативу проявила...

– Не инициативу, а самодеятельность! Но об этом никто не узнает, если скажешь, что за дело.

– Я не могу! Наставник не имел права посвящать меня в детали, пока я должность не получу.

"О-о-о! Да тут вообще полный букет, – развеселился про себя Денис. – Девочка влюбилась в наставника, а тот и рад воспользоваться..."

– А мне казалось: мы друг друга поняли, – сказал он вслух, придав лицу должную суровость.

Лариса отхлебнула пива и, чуть помолчав, ответила:

– Сагонин подозревается в незаконной торговле оружием, я предположила, что ты к этому можешь быть причастен.

– Я? Почему?

– Ты с ним встречался лично.

– А ты в курсе, что Сагонин – клиент "МаКстраха", где я работаю страховым следователем?

– Отмазка детская! – передразнила Дениса Лариса. – Лео с куда более важными людьми лично не встречается, а тут какой-то страховой следователь с дохлым чуждарём – смешно!

– Совсем не смешно, – хмуро буркнул Денис и заказал себе ещё водки.

Лариса безразлично пожала плечами, допивая пиво.

– Я доложила свои соображения наставнику, у него в тот момент ни времени, ни людей на твою разработку не было, но он намекнул, что, если я найду что-то стоящее, всё станет официально и пойдёт мне в зачёт, вот я и стала под тебя копать...

– И много накопала? – зажевав водку снеком, спросил Денис. В голове уже чувствовался приятный шумок.

– Может и накопала бы, да не дали! – скривив губы, процедила Лариса.

– Не понял, – Денис усилием воли сбросил хмель. – Что значит "не дали"? Ты ж сказала, наставник был не против.

– Да вот ему и не дали!

– Кто?

Лариса опустила голову, глядя в пустой бокал, – она тоже уже набралась.

– Кто? – повторил Денис, встряхивая её за плечи.

– Военные! – Лариса подняла голову и, усмехнувшись, посмотрела ему в глаза. Теперь она уже совсем не казалась пьяной. – Сегодня, когда ты был в магазине одежды, мне позвонил наставник и сказал, что я должна немедленно всё бросить и явиться в контору. Когда я приехала, оказалось, что ты и Сагонин уже под колпаком у военных! И мне опасно путаться у них под ногами.

– А что за военные?

– Уж не знаю, чем ты там, Дениска, занимаешься, – ухмылка Ларисы стала шире, – но вляпался ты мощно...

– Что за военные? – снова спросил Денис, сжав её за предплечье. – Какое ведомство?

– Контрразведка! – взвизгнула Лариса, пытаясь вырваться. – Одно из управлений контрразведки! Сунули наставнику в нос правительственное предписание и забрали дело, на которое он полгода жизни потратил и, возможно, был в одном шаге от цели! Да отпусти ты руку – больно же, б...ь!

– Контрразведка? – Денис разжал пальцы, ошарашенно глядя на Ларису. – А я-то здесь при чём?

– Ну вот только передо мной-то не надо тут невинность разыгрывать! – фыркнула она, растирая предплечье. – Ты и твои дела с Сагоном мне уже мимо фокуса. Скажи спасибо, что я тебя предупредила, и катись к чёртовой матери!

– Зачем же предупредила, если мимо фокуса?

– А чтоб тем большим дядям, – мстительно улыбнулась Лариса, – халява поперёк горла встала!

* * *

Охота принесла близнецам не только пищу, но и новое чувство единения, которое захотелось расширить, продлить и вывести на другой уровень – близнецы осознавали это интуитивно, они пока не умели складно думать, и это было стимулом искать способ наладить мышление.

Холод, ветер, впивавшиеся в ноги камни и корни больше не беспокоили братьев: их тела уже обросли шерстью, стопы ороговели, мышечная масса, а с ней и физическая сила увеличились, быстрота и ловкость возросли в несколько раз. Пора было что-то предпринять, но что именно, оставалось непонятным, в то время как желание чего-то странного с каждым часом одолевало всё сильнее, натягивая нервы и вынуждая искать то, что поможет успокоить поднимавшееся в голове безумие.

Близнецы без отдыха носились по лесу, чутко присматриваясь и прислушиваясь ко всему живому, стараясь уловить хоть какой-то знак, подсказку, указание, что делать дальше, и в какой-то момент их усилия были с лихвой вознаграждены: в овраге возле реки им попалось существо, которое сумело разъяснить непонятное. Существо именовало себя Шхахом – так назвал его Зрячий Чужак.

Некоторое время назад Шхах был обычным местным зверем. Он не раз видел чужаков, которые однажды появились на Дзетте, и все они были слепыми и закостенелыми, как движущиеся камни, поэтому Шхах никогда не обращал на них внимания, пока вдруг не встретил одного – по-настоящему живого и неожиданно интересного. Зрячий чужак отличался от своих собратьев способностью общаться и раскрывать многие вещи, отчего мир делался более понятным и приятным.

Шхах провёл с чужаком много времени, Зрячий научил его думать и выбирать, что делать, благодаря чему жизнь приобрела иной смысл, а привычная еда – странный вкус, и зверь принялся искать другую пищу, замечая, как его тело стало изменяться, приспосабливаясь к новым желаниям. А потом Зрячий исчез, бросив Шхаха на произвол судьбы.

Много раз зверь приходил сюда, в овраг, в надежде увидеться с тем чужаком снова, но тот так больше и не появился. Долгое время Шхах не переставал думать и выбирать, что делать, но без поддержки Зрячего привитые им навыки начали постепенно забываться. К тому времени, как Шхах повстречал близнецов, он уже перешёл на старую пищу, вернув тело в исходное состояние, но ясность мысли и взгляда у него ещё сохранялась, что позволило узнать в близнецах родичей Зрячего. Они выглядели взрослыми, но были растеряны и пусты, как только что вылупившиеся дети... Дети Зрячего Чужака! – осенило Шхаха, когда он ясно ощутил их связь и с родом чужаков, и со своим родом, а ещё тоску по оставленным где-то взаперти братьям.

Обрадовавшись близнецам, как старым друзьям, Шхах бросился навстречу, чтобы подарить свои воспоминания и радость общения. Он был готов поделиться с ними всем, чему научил его их отец, занимаясь и сегодня, и завтра, и неделю и две... но близнецы не разделили его планы. Они вовсе не собирались ждать ни день, ни два, ни уж тем более неделю! Если они чуяли, что где-то есть то, что им надо, то просто хватали это сразу и без разбора, действуя и правда как несмышлёные дети, только это были невероятно жадные и очень злые дети! Эйфория затмила остальные чувства, не дав Шхаху вовремя осознать поглотившее близнецов тёмное безумие. Он слишком открылся, и потому всего час спустя уже лежал, неподвижный и обескровленный, упёршись невидящим взглядом в спины бегущих к реке вампиров.

Но прежде чем свет навсегда потух, Шхах, собрав последние силы, стал звать подругу, которая так же, как и он, занималась со Зрячим. Она долго не откликалась, и Шхах почти отчаялся, когда вдруг почувствовал нить связи. Подруга уже почти позабыла навыки обмена информацией, но всё же откликнулась на призыв, слабо, но зато широко, так широко, что, возможно, услышали все, кто хоть как-то участвовал в общении со Зрячим. И это было Шхаху предсмертным утешением.

"Бойтесь детей Зрячего!!!" – посылая всем образы близнецов, сумел с предельной чёткостью передать Шхах и, облегчённо закрыв глаза, испустил дух.

* * *

"Я ухожу", – сказала Настя.

Аркулов молча кивнул и всё то время, пока она собиралась и одевалась, просидел на стуле не двигаясь и не говоря ни слова, – не потому что хотел показать невозмутимость, а из-за сердца. Оно так сильно колотилось, словно пыталось сломать рёбра и вырваться из грудной клетки наружу, поэтому Аркулов просто не мог ни говорить, ни шевелиться.

Только когда прошелестела, задвигаясь, входная дверь, его отпустило, причём как-то сразу и на удивление глубоко, будто и не было вовсе этого бешеного сердцебиения ещё минуту назад. Константин сразу встал и занялся делами, иногда краем сознания отмечая странное отсутствие эмоций и как-то вскользь, опасливо, радуясь такой своей реакции. Это продолжалось до позднего вечера, а потом боль всё-таки пришла. Шарахнула, как из гранатомёта, внезапно и мощно, ослепила, оглушила и, сжав горло, бросила на кровать, заставив свернуться в позу эмбриона...

– Папа, очнись, папа!

Аркулов вздрогнул, и открыл глаза: лицо Майи плавало, норовя улететь из поля зрения, в груди ныло, волосы прилипли к голове, влажно-стылые простыни неприятно тревожили ставшую слишком чувствительной кожу.

– Я что, кричал?

– Нет, но тебе же плохо! Снова кошмар, да? – Она взяла гостиничное полотенце и стала осторожно промокать пот с лица Аркулова. – Мне показалось, твой сон был о прошлом. Мне тоже снятся такие кошмары... о плохом прошлом... Почему?

– Ну...

Константин забрал у Майи полотенце, быстро вытер им шею и грудь и, бросив на пол, завозился на кровати. Слабость и боль в лёгких пока оставались, но температура явно спала – и сегодня, на второй день после процедур, он чувствовал себя значительно лучше. Девочка подсунула ему под спину подушку и помогла принять полусидячее положение.

– ...потому что, – уняв сбившееся дыхание, продолжил Аркулов, – мы боимся таких ужасно неприятных ситуаций, вот мозг и воспроизводит их снова и снова, чтобы, когда нечто подобное случится в реальности, мы были готовы. Потренировать, типа... заранее.

– Но зачем же тренировать, когда мы слабые?.. когда болеем и нам плохо?..

– Чтоб не увернулись, – улыбнулся Константин.

– Разве можно увернуться от собственного мозга?

– Иногда можно... но только на время, а потом... – Аркулов вздохнул и закрыл глаза.

Майя вскочила, бросилась к минисату и, коснувшись сенсора, выбрала из меню "вода" – единственный напиток, который в гостинице можно было получить бесплатно. Взяв выехавший из стены стаканчик, девочка осторожно поднесла его к губам отца.

– Спасибо, милая, – сказал он и открыл глаза.

– На здоровье, – серьёзно и с нажимом, словно это было заклинание, ответила Майя.

Аркулов осушил стакан и, отдав его девочке, откинулся на подушку.

– Эта женщина из сна, – бросив стакан в утилизатор, Майя присела рядом с отцом, – она сделала тебе очень больно... так больно! Кто она?

– ...Жена... – чуть помолчав, ответил Аркулов, – гражданская... в общем, мы жили вместе.

– А почему перестали?

– Она меня разлюбила... Ушла к другому мужчине.

– Почему?

– Так получилось, – пожал плечами Аркулов. – Бывает.

– Я бы хотела её убить! – заявила девочка.

– Не стоит, – Константин внимательно поглядел на Майю: губы её сжались, на лбу пролегла вертикальная складка, тёмные глаза смотрели совсем не по-детски жёстко и внимательно. – За такое не убивают. Люди расходятся, это случается, дело житейское...

– Но она долго врала тебе и ушла к плохому человеку. – Майя опустила голову, и теперь говорила, глядя на отца исподлобья.

– Послушай, детка, – Аркулов взял её за руку. – Люди часто делают друг другу больно, так устроена жизнь, к тому же это было тридцать пять лет назад.

– Но твоя боль не проходит!

– А ты что, думаешь, если убить, пройдёт? – поднял брови Константин. – Нет, милая, это не поможет, вернее, не помогло, – ведь её и так уже убили.

– А я знаю! – выкрикнула Майя.

– А раз знаешь, то какого чёрта мелешь чушь? – тоже повысил голос Аркулов. – Её зарезали! В парке! Потому что тот, к кому она ушла, был настоящим бандитом! Поэтому он сел в тюрьму, а Настю зарезали! Она и так уже наказана! Наказана, чего ещё тебе надо?!

– Убить её самой! Убить её самой, вот что мне надо!! – вдруг заорала Майя в лицо Аркулову, зрачки её стали стремительно расширяться, заполняя радужку. – Убить!! Надо! Самой!!! – Она попыталась вырвать руку и вскочить, но Аркулов уже был начеку и, невероятным напряжением всех сил удержал её. – Самой!!! Самой!! Са... – Майя замолкла, с удивлением глядя на прижатое к плечу дуло инъектора, потом медленно повалилась прямо на отца.

Аркулов подвинулся, осторожно укладывая Майю рядом с собой. Проступившая у неё на лбу яркая сетка сосудов постепенно бледнела. Отдышавшись, Константин вытер простынёй пот, сунул инъектор обратно под подушку, и, откинувшись назад, закрыл глаза.

Это, конечно, неправильно. Нельзя вот так тупо купировать её срывы с помощью химблокады. Их надо останавливать ментально, тогда организм Майи научится бороться с ними самостоятельно, точно так же, как уже научился контролировать и перерождать целый спектр других реакций. Надо-то, надо, да только не всегда всё получается, как планируешь! Не сделай он укол в прошлый раз, когда Майя вопила, что хочет вернуться, и она разбила бы себе голову о стену. А сегодня у него просто нет физической возможности остановить её ментально – сейчас он слишком слаб. Спасибо ещё, новый тюн действует, а то бы, наверное, даже руки не смог поднять. Аркулов вздохнул. Эти сбои в работе центральной нервной системы Майи, скорее всего, следствие почти полной потери связи и вынужденной инволюции, которую он устроил девочке, когда умирал. И по-хорошему, надо бы вернуться в работе назад и внимательнейшим образом исследовать данные по тому периоду, чтобы найти отправные точки, новые методы ментального воздействия, тщательно скорректировать эвопрод... но – время! Времени-то уже ни на что не остаётся!

Завтра собеседование!

Некогда возвращаться назад, подвергаясь риску потерять хоть что-то из достигнутого. До отлёта осталось всего ничего, и нужна максимальная стабилизация, максимальная во всех смыслах... Майя должна не только продержаться без связи с ним во время прыжка, она должна быть способна оставаться девочкой, даже если он спятит.

В памяти Аркулова всплыли записи случаев невыдержанного буферного срока среди больных ППГ: мелко трясущая головой женщина пытается идти, но не может сделать и шагу, чтобы тут же не завалиться на правый бок, пускающего слюни мужчину везут на каталке, юноша с лицом, залитым кровью из носа, дико кричит, сжимая виски руками... Ужасные кадры, от которых хотелось отвернуться и завыть, но Аркулов на них не зацикливался, всматриваясь в другие, казавшиеся почти нестрашными.

Кто знает, может быть, он окажется в числе тех, кто отделался лёгкой амнезией или временной потерей зрения и слуха, а то и того меньше? Никто не может предсказать, как невыдержанный срок скажется именно на его мозге, точно известно только, что реакция каждого больного ППГ индивидуальна, – так почему бы не верить в лучшее? Особенно, если иного выхода нет...

Стоит только промедлить, и кольцо вокруг них с Майей сожмётся, так, что не вырвешься, – Аркулов это ощущал, предвидел, знал! Возможно, из-за всё той же повышенной чувствительности мозга, но, скорее всего, благодаря обычному логическому мышлению и анализу обстановки.

Константин нежно отвёл упавшую на глаза девочки прядь волос. Кончик её изогнулся вверх, тычась ему в ладонь. Пора Майю постричь, подумал Аркулов, прощупывая чересчур уплотнившиеся волоски, из кончиков которых уже начали выглядывать наружу розовые сердцевинки.

"Ничего, милая, мы справимся..." Константин наклонился и поцеловал девочку в щёку. Ведь даже если он потеряет память, чувства или способность двигаться – ментальная связь с Майей не исчезнет! Она возобновится, как только с него снимут шлем, где бы он или девочка не оказались. Их связь преодолеет любое расстояние – после той переломной ночи, когда она нашла его в больнице, Аркулов в этом не сомневался. Майя поможет ему побороть любые последствия прыжка, став на время его глазами, ушами... вестибулярным аппаратом... даже разумом, если понадобится! Да, она сможет – Аркулов верил в это.