Текст книги "Тайна лотоса (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)
Реза поднял глаза от планшета, и Сусанна поспешила сделать вид, что глядит на пирамиды.
– Хочешь ещё мороженого?
Она не ждала подобного вопроса и покраснела. Нет, она не хочет больше мороженого. Она ждёт от него хоть слова о прочитанном, но каирец молча протянул ей планшет.
– Я думаю, что они были во всём намного выносливее нас.
Сусанна схватила планшет и сунула в рюкзак. Она прекрасно его поняла. Никто не будет носиться с девицей, как с писаной торбой! Реза хлопнул в ладоши и, протянув вынутую из телефонного чехла кредитку подлетевшей официантке, начал что-то быстро говорить той по-арабски.
– Я попросил вызвать такси. Хочешь ещё лимонада?
Сусанна покачала головой. Реза спустил с шезлонга ноги и протянул ей руку.
– Мы можем, конечно, пойти обратно пешком.
Сусанна опустила глаза. Зачем она дала ему роман! Теперь он будет издеваться и над автором, и над героями, и над ситуацией. И всё это, вырванное из контекста, он переведёт на её дурацкое поведение. К счастью, такси не заставило себя ждать, избавив от возможного обсуждения отношений мужчины и женщины, и Сусанна надеялась, что Реза сядет вперёд, но он выбрал заднее сиденье. Даже когда он держал её за руку, она не была так близко от него, а тут он ещё закинул ей за спину руку, чтобы её не качало от постоянных торможений.
Сусанна пыталась не дышать. Вот уже и пальмы, а за ними и дом Резы. Значит, до Мемфиса рукой подать… Только таксист затормозил, и каирец, распрощавшись, открыл дверцу. Бесполезно было оставаться внутри машины.
– Я уже сказал, что писателю нужен опыт? – рука Резы вновь лежала на её плече, но теперь поверх рюкзака. – Ты не хочешь спускаться в гробницы, потому я покажу тебе винный погреб моего прадеда. Как все сумасшедшие египтологи, он не мог построить нормальный лондонский погребок, и оформил его в виде мастабы. Правда, лотосы там рисованные…
Сусанна закусила губу.
– А почему мы не подъехали к дому?
От высокого забора их отделяли пять одинаковых персиковых домика… Или они были цвета манго?
– Я не хочу, чтобы нас увидела мать. Мы, как воры, проникнем, ладно? Так романтичнее, не правда ли?
Сусанна кивнула и сжалась – у нас с вами уже была романтичная прогулка по пустыне, мистер Атертон, если не вспоминать ночной Каир. У нас с вами явно разные определения романтики, но куда Суслик может деться? И вновь ни души, а ведь ещё далеко не ночь.
Глава 13
Реза отворил в глухом каменном заборе калитку, и Сусанна уткнулась носом в куст жасмина.
– Мимо тех кустов налево.
Она прекрасно поняла заданное хозяином направление, но решила всё же дождаться, когда Реза прикроет калитку и пройдёт вперёд. Густые заросли кустарника мешали верно оценить размеры сада, а вот в доме было три этажа. Последний, впрочем, состоял из крыши второго с навесом, сделанным на манер древнеегипетских домов – по виду из соломы. Во всяком случае внешне он выглядел именно так, как изображали дома в учебниках истории древнего мира.
Реза повторил маршрут, зачем-то настаивая на том, чтобы гостья шла впереди. Заблудиться в саду оказалось невозможным – дорожка упёрлась в ступеньки, обсаженные пахучими цветами. От стены дома их отделяли не более десяти шагов.
– В лондонских домах хранилище вина находилось в двух шагах от кухни, – Реза словно прочитал её мысли. – Но пески диктовали иные условия. Или же Раймонд сделал это нарочно, чтобы пьяным труднее было вернуться в дом. Так что Маргарет не так часто видела мужа в совсем непотребном виде, а пил, как ты помнишь, он каждый вечер. Для большего комфорта прадед расширил погреб до размеров кабинета. Теперь здесь моя мастерская.
Когда Реза наконец ступил на первую ступеньку, Сусанна глянула вниз и не увидела конца лестницы.
– Дед во всем стремился к древнеегипетской аутентичности. Что встала, как вкопанная! Нен-Нуфер не боялась спускаться в настоящую гробницу, и её создательница не должна бояться, – он улыбнулся по-садистки мило. – Обещаю держать тебя за руку и отпущу только за дверью.
Нога не умещалась поперёк ступеньки, и Сусанна решила спускаться боком, уперев свободную руку в шершавый песчаник. Хотя Реза опережал её всего на пару ступеней, она уже смутно различала его лицо. И вот они уперлись в дверь. Судя по звуку, железную.
– Я поставил её от воров. В Гизе их слишком много. Потому я и забрал у тебя рюкзак, а то ты так погружаешься в древность, что не замечаешь ничего вокруг.
Да, да. Вернее сказать – никого, кроме него. Только он тоже вор. Он уже украл у неё два вечера и теперь строит какие-то планы на оставшиеся четыре. Потому и она может повторить выплюнутое им ругательство!
– Какого… ставить дверь, когда её не закрывают! Проходи! – Реза почти втолкнул её в кромешную тьму. – Вот именно такая темень встречала осквернителей гробниц, – усмехнулся он под щелчок закрывающейся двери, а потом выругался ещё сильнее. – Открой дверь. Что-то с выключателем. Я не могу включить свет.
Сусанна протянула руку, но не нащупала двери. Пришлось отступить на шаг. Вот и ручка, только сколько бы она ни нажимала на неё, дверь не поддавалась.
– I cannot open it!
Пальцы Резы легли поверх её руки, но ручка всё равно не опустилась. И когда он налёг на дверь плечом, Сусанна в дополнение к английским узнала и арабские ругательства, если, конечно, те не принадлежали к древнеегипетскому наследию – хотя подобное вряд ли писали на папирусах.
– You cannot open it too?
Сусанна не знала, зачем спрашивала очевидное. Впрочем, двери она не видела, как и стоящего подле неё хозяина – глаза отказывались привыкать к темноте. Реза вместо ответа ударил по двери ногой, хотя оба прекрасно понимали, что пострадает скорее ботинок, чем железо. Или туфли, или сандалии. Сусанна поняла, что не помнит, во что обут Реза. Она смотрела либо ему в рот, либо на свои занесённые песком ноги. Темнота была ледяной и обволакивающе-густой.
– Я жду от тебя следующего вопроса: что мы будем теперь делать? – в тишине шёпот Резы прозвучал зловеще. – Ничего. Мы не будем делать ничего. До самого утра, когда сюда, может быть, решит заглянуть мой брат.
На мгновение Сусанна обрадовалась темноте – она скроет перекошенное страхом лицо, но через секунду здесь, по мановению волшебной палочки, зажжётся свет, и что тогда? Ничего… Сусанна отказывалась понимать, что на самом деле означает запертая дверь. Может, всё же Реза действительно не может, а не не хочет её открывать? И как ответ, разрушающий последнюю надежду, послышался его тихий смешок. В кого, Суслик, ты уродилась такой дурой? В мать, которая отправила меня сюда одну!
– Замёрзла? – его тёплые ладони растирали её ледяные плечи. – Я не уверен, что отыщу здесь, чем тебя согреть. И с себя снять мне нечего…
Она хотела крикнуть, чтобы он не думал ничего с себя снимать, но страх вытеснил из головы чужой язык. Да и что её слова против его силы… В тишине слишком громко щёлкнули пуговицы и зашуршала ткань. Разыграно, как по нотам… Вот какая у него тёмная романтика… Первая слезинка скатилась по щеке молча и упала на прикрывшую плечи рубашку. От неё пахло дикой смесью хвойного одеколона и крепкого мужского пота. Они оба две мокрые мыши. Только он вспотел явно не от страха.
Сусанна закрыла глаза, хотя в обступившей их кромешной тьме этого можно было и не делать.
– Простоим до утра? – в его голос окончательно вернулся смех. – Или присядем? Прилечь здесь, увы, негде…
Увы… Вы, мистер Атертон, вряд ли когда-нибудь пользуетесь этим междометием… Увы… Он вёл её сквозь тьму слишком уверенно. Один шаг, второй… Чему удивляешься, Суслик?! Если это действительно его мастерская, он должен знать здесь каждый дюйм! Для этого ему свет не нужен, как и для другого…
– Чёрт! Где кресло?
Сейчас в голосе Резы прозвучало неподдельное удивление, которое заставило сердце Сусанны выбить барабанную дробь, а когда он отпустил её руку со словами «Shut up!» и скользнул в сторону, оно вовсе перестало биться, помня, что прошлым вечером последовало за таким же приказом. В темноте что-то грохнулось, звякнуло, покатилось, но через мгновение все звуки перекрылись отборной бранью, и грязные слова вылетали из чужого рта.
– You fucking idiot! Look what you’ve done! Damn it!
В ответ послышалась возня и скрежет пластика.
– Ты ещё не знаешь, что я сделал, – голос Резы звучал глухо, будто из-за стены.
– Мне не пять лет. Меня подробности твоих романов не интересуют, оставь их при себе, идиот…
– Да заткнись ты! Девчонка здесь.
– Другого места не нашёл, придурок?
– Заткнись и дослушай. Я дверь захлопнул.
– Мать твою!
– Без тебя знаю! Матери позвони. Пусть спустится с ключом. А то у меня телефон разряжен.
Дальше вновь пришлось затыкать уши!
– Следи за языком! Мы здесь не одни! Придурок…
– Я сюда с проводами, а не мобильником пришёл. Один раз в жизни решил сделать что-то по-человечески в твоё отсутствие, припёрся ведь… Как мёдом тебе здесь намазано!
– Как ты мог нас не услышать…
– Что услышишь за этими стенами! И я с электричеством возился! Да и ты всё равно дверь давно захлопнул. А, судя по тому, что ты уже без рубашки, ты мне бы не обрадовался. Я и сейчас могу не выходить
– Заткнись, придурок! Давай сюда куртку!
Вновь зашуршала ткань, и через секунду на плечи Сусанны легко что-то мягкое и тёплое.
– Хоть какая-то польза от брата. Иди уже сюда, идиот! Я вас познакомлю. И захвати для дамы кресло. Можешь не отряхиваться, здесь всё равно выколи глаз!
– Кто просил фонарь разбивать! И мне чуть шею не свернул… Последний вор, который был в этой гробнице, твой прадед!
– Аббас, заткнись, пожалуйста, – протянул Реза по слогам. – Я тебе потом всё объясню. Его Аббас зовут, а это Сусанна… Подай голос, чтобы знать, куда кресло ставить.
Сусанна вцепилась в куртку и выдавила из себя: «Nice to meet you». Через секунду деревянное кресло опустилось за ней и чужие руки усадили её в него.
– Ничего, что я до неё дотронулся? – вопрос был задан совершенно серьёзным тоном.
– Первый и последний раз, понял? Хотя уверен, что когда ты увидишь её при свете, подобного желания у тебя больше не появится.
Сусанна даже ноги подтянула к груди. Подобный ответ не походил на комплимент. Она не считала себя неотразимой красавицей и понимала, что привлекла Резу лишь своей видимой доступностью, но чтобы вот так – до того, как его брат увидел её собственными глазами, назвать уродиной… Тогда чего он вообще тратит на неё время? Или ему без разницы, с кем спать? Главное, чтобы платка на голове не было!
– Что мать готовит на ужин? – спросил Аббас где-то совсем рядом.
– Понятия не имею. Она не знает, что мы здесь…
Аббас вновь выругался, но тут же извинился.
– Я думал здесь час просидеть, а теперь она спустится за мной, когда потеряет всякую надежду дождаться тебя… Чёрт! Какого хрена ты притащил свою подружку сюда?
– Росписи на стенах показать, для чего ещё, дурак! Сусанна, я сам всё восстанавливал. И лотосы тоже…
– Да, особенно лотосы… – голос Аббаса шёл из дальнего угла. – И надо было припереться именно сейчас. Мне полчаса оставалось, чтобы закончить проводку. Чёрт!
– У тебя шоколадка есть?
– Сладкое на ночь вредно.
– Кроме лепёшек мы сегодня ничего не ели, а когда нас отопрут неизвестно. У меня ребёнок с голода помрёт.
Сусанна подтянула ноги уже к подбородку – второй комплимент за пять минут. Благодарствую, мистер Атертон!
– Есть пиво. Будете? Тот же хлеб, только мокрый.
– Аббас, ей шестнадцать!
– Я уж испугался, что десять, когда ты её ребёнком назвал… Ничего другого нет. Ну так что с пивом? Не думаю, что оно шибко крепкое. Только через трубочки придётся пить, я не процедил ещё…
– Пиво оставь себе! Она с утра ничего не ела! А, впрочем, тащи! – Реза опустился у кресла и получше запахнул на груди гостьи куртку брата – Это пиво должны пить твои герои. Давай, Аббас, расскажи, как ты его делаешь. И с подробностями, моя гостья пишет роман о Древнем Египте. Я знаю, что ты там в темноте улыбаешься, но у неё всё очень серьёзно там…
Сусанна сжалась ещё сильнее. Дура ты, Суслик! Дура! Как говорится, родные стены раскрывают человека. Вот мистер Атертон и скинул маску джентльмена и теперь нахально издевается над ней, а брат вообще без обиняков подтвердил все её опасения. Не она первая, понятное дело… Сейчас они тебя напоят, Суслик, чтобы ты не особо плакала…
– Хорошее место для лекции! Романтик чёртов…
– Заткнись, я сам расскажу, – ладонь Резы нащупала её колено и отвело ногу от лица. – Начнём с того, что на египетском этот напиток называется «та-хэнкет», что означает «хлебное пиво».
– Сделай глоток. Осторожней, чтобы я трубочкой не выколол тебе глаз. – Сусанна почувствовала на коленях тяжёлый глиняный сосуд. Аббас тоже сидел у её ног. Только бы эти двое не поделили её между собой. – Когда здесь будет свет, ты увидишь рисунок группы людей, сидящих на корточках: один человек перемалывает муку, второй просеивает, третий замешивает тесто, четвёртый выпекает хлеба, а пятый тянет через соломинку пивную кашицу, – Сусанна стиснула зубы, чтобы только сделать вид, что пьёт. – Так работают что пекари, что пивовары, потому что пиво тот же хлеб, только жидкий. В шумерской клинописи, кстати, глагол «есть» обозначается тандемом открытого рта и куска хлеба. Ну как? Богиня Нинкаси, довольна?
Сусанна молчала, чувствуя на бедре руку Резы.
– Нинкаси – это египетская богиня пива, – его чарующий голос звучал у самого уха. – До нас дошёл папирус с гимном в её честь, потому мы и знаем, как египтяне варили пиво. Ты только много не пей. Здесь живые бактерии. Пару глотков и достаточно, а то с непривычки может стать плохо.
И Реза действительно потянул сосуд прочь так быстро, Сусанна еле успела сделать единственный глоток – то ли кисло, то ли сладко, то ли пиво, то ли квас…
– Раньше дрожжей как таковых не существовало. Они просто смешивали муку с водой и оставляли на улице ловить дикие бактерии, – усталый голос Аббаса звучал всё тише и тише. – Дрожжи – это, можно сказать, работа мух, а мух привлекает сладость, которая бралась от фиников. Так что без мух не было бы у нас пива. Это хорошо, что ты уже забрал горшок, а то бы она перевернула его на меня.
– Зря переживаешь! Она понимает, что историю и природу не перепишешь, так ведь, моя девочка?
Сусанна сжалась ещё сильнее, хотя рука Резы давно исчезла с её колен.
– Не называйте меня так, пожалуйста, мистер Атертон. У меня есть имя.
Да, имя есть, но какое ему дело до имени! Они все у него девочки…
– Чёрт, Сусанна! Я разговариваю с кошкой! Оказывается, мы заперты здесь вчетвером! Санура, познакомься с нашей гостьей.
И он действительно опустил ей на колени кошку, только Сусанна не успела даже дотронуться до шерсти – Санура оттолкнулась от неё, казалось, всеми четырьмя лапами одновременно и взмыла в воздух.
– Ревнует, – расхохотался Аббас и видно пополз прочь.
– Давай, давай, ищи чёрную кошку в чёрной комнате, – подтрунил над братом Реза.
– Она бронзовая, не чёрная. И я вижу её глаза.
– Сейчас мы все здесь чёрные, как мумии. И глаза светятся…
Сусанна непроизвольно вздрогнула от ледяного голоса Резы.
– Надеюсь, нас не заперли здесь на целую вечность, – послышался уже издалека голос Аббаса.
– Ну, у нас есть пиво и руки не спелёнуты, и три тысячи лет не надо дожидаться прихода Раймонда Атертона, чтобы выпить хотя бы пинту, когда строителям гробницы давали аж десять, а тут фараон… Слышишь, приятель? Но тебе я не дам сейчас и одной! – Реза слишком сильно повысил голос, хотя Аббас не мог уползти далеко. – Ты и так, кажется, голову потерял, если она вообще у тебя когда-то была…
– Реза, прекрати! – огрызнулся Аббас из тёмного угла. – Тебя что, так от одного глотка развезло?
– Я абсолютно трезв, болван, и имею полное право на него злиться, – Реза выстукивал дробь на подлокотнике кресла, и Сусанна попыталась отодвинуться к другому краю. – Сначала он залезает к ней в постель, потом запирает в своей гробнице! Я должен пасть перед ним ниц и благодарно биться головой о сгнившие сандалии?
– Реза, прекрати… У него давно нет никаких сандалий… Он прах… Прекрати разговаривать с ним! Реза, не смей! – Аббас повысил голос, услышав, что брат отошёл от кресла.
– А я не могу успокоиться! Я ненавижу его! Ты слышишь, фараон?! Я тебя ненавижу!
– Реза, угомонись! Что подумает твоя гостья? Что она попала в гости к сумасшедшему, который разговаривает со статуями?
– К двум сумасшедшим! Ты забыл про себя. Эта дубина не понимает английский. Когда он помер этого языка ещё не существовало. Он понимает только свой египетский. А я с ним по-египетски больше говорить не стану, потому что он поступил, как последняя свинья, а не фараон, и тем более не как друг. Я привёл сюда Сусанну, чтобы показать, как выглядит мастаба, потому что она побоялась лезть в настоящую. Ты что, не понимаешь абсурдности всей ситуации?
– Понимаю, девочка фильмов пересмотрела… А ты её в чёрной комнате запер, но ведь не одну и с пивом. Вон, пусть кошку обнимет, теплее станет. А утром будет свет. Сказал же, что там на полчаса работы. Всё покажешь и расскажешь, профессор! Чего ты злишься, как маленький?
Сусанна не видела лиц. Ей хватало слов. Утром… Она поджала под себя ноги.
– Я впервые не могу дождаться ужина… – Реза вернулся к креслу. – Никаких соображений, что мать приготовила?
– Слушай, я есть хочу и без разговоров. Мне не надо подогревать аппетит… Какая разница, что мать готовит?
– Я хочу понять, сможет ли моя гостья это есть?
– Уверен, сейчас она съест всё! – расхохотался Аббас. – Раз ты её голодом моришь. Найди кошку, чтобы ей стало теплее, или сам обними. Я смотреть не буду.
Сусанна вскинула руку, чтобы оттолкнуть Резу, но только скинула с головы кепку. А тот, злившись, с такой силой дёрнул её за волосы, что голова откинулась назад. Только вместо чёрных глаз, она увидела горящие зелёные. Она не знала, кричала ли вообще – вокруг горла от боли сжималось кольцо, забирая последний воздух.
– Я не могу отцепить её от волос. Да прекрати визжать! Аббас, отыщи нож или ножницы… Не знаю где! – ответил он на заданный по-арабски вопрос.
Сусанна мотала головой, чувствуя, как кошачьи когти всё сильнее и сильнее врезаются в кожу.
– Я отрежу прядь, пока это чудовище не исцарапало тебя в кровь.
Сусанна уткнулась в его голую грудь, и через секунду тишину пронзил дикий кошачий вопль.
– Выбрось эту кошку!
– Мы заперты, дурак!
– Тогда держи идиотку за шкирку, пока мать не придёт!
Сусанна продолжала прижиматься к голой груди. Боль в волосах не стихала.
– Только не плачь! – Реза кожей, видать, почувствовал её слёзы. – Волосы отрастут. А пока сделаем модную причёску. Намного лучше твоих зелёных волос будет!
– Мы их под хиджаб спрячем! Никто ничего не увидит, – с прежним смехом продолжал Аббас. – Верно, Реза? Ты даже мне не желаешь её показывать…
– Заткнись и крепче держи эту дрянь!
– Это твоя кошка, братик! – Аббас зашевелился в своём углу. – Кажется, мать идёт. Что ж ты сразу не попросил свою подружку завизжать! Ты бы это, оделся, а? А то объясняться придётся.
– Я не в том возрасте, чтобы отчитываться перед матерью.
Реза шагнул к двери и заговорил по-арабски. Женский голос что-то ответил ему, и шаги удалились.
– Она вернётся с ключом.
Реза поднял Сусанну из кресла и, приобнимая за плечи, подвёл к двери, за которой уже раздавались торопливые шаги. Сусанна не знала, что принесёт ей скорое освобождение. Ну хотя бы женщина будет рядом… Хотя какой в ней прок, ведь мать точно не станет отбирать у сына игрушку…
Ночная тьма показалась слишком светлой, и Сусанна зажмурилась, продолжая слышать бурный поток арабской речи, в которой несколько раз проскальзывало её имя. Наверное, он объясняет матери, кто она такая… Она бы и сама хотела знать, кто она! Есть ли у неё ещё какая-то сущность – или она до мозга костей дура!
Длинный подол подмёл им лестницу.
– Мать позаботится о тебе, пока мы с Аббасом заберём машину. Латифа очень плохо говорит по-английски, но понимает. Всё будет хорошо, слышишь?
Сусанна кивнула и, вцепившись в протянутую руку, принялась старательно нащупывать ступеньки. Почти на самом верху она обернулась на грохот – мимо пронеслась кошка.
– Я и за тобой сейчас спущусь!
Слава Резы перекрыл протестующий возглас брата:
– Я уже встал. Мог бы предупредить…
– А я тебя предупредил.
– Как такое возможно!
– Вылезай уже из гробницы, ты мне живой нужен, – и обернулся к Сусанне: – Горячая ванна и тёплый чай с корицей. Без этого никакого ужина. Мать уже воду набирает. Моя спальня через кухню вторая комната налево. Поняла?
Она кивнула и пошла в указанном направлении, оставив братьев вдвоём. Аббас так и не вышел на свет фонаря, и она не увидела его лица. Ей достаточно было довольного лица Резы, когда он произнёс слово «спальня».
Глава 14
На кухне нос закладывало от густых восточных ароматов и щипало глаза от поднимающегося над плитой чада. Сусанна приподняла крышку и отшатнулась от обжигающего пара. Лучше не лезть! Хозяйке видней, что можно, а что нельзя оставлять на огне без присмотра, а ей только ожога для полного счастья не хватало! Нет, ей не хватало хотя бы малюсенького кусочка хлеба, и можно без масла. На языке оставался кисловатый привкус бурды, именуемой пивом. Сусанна безошибочно нашла источник хлебного аромата: на кухонном столике под яркой салфеткой пряталась гора лепёшек. Если отломить кусочек, никто ж не заметит… Или вообще взять целую – их тут так много!
Обернувшись на обе двери, словно воришка, Сусанна схватила верхнюю лепёшку, ещё тёплую, и проглотила, пожалуй, вовсе не жуя. Теперь главное – не начать икать, потому что хоть на столе и стоял кувшин с водой, в котором из шкафчиков искать стакан, она не знала. Все они были одинаковыми, цвета корицы, с увесистыми ручками, но без стеклянных вставок. На кухне можно было не только есть, но даже танцевать. Однако обеденный стол выглядывал из соседней комнаты, вернее его угол, накрытый бордовой скатертью с золотыми кистями. Набрав полные лёгкие дурманящих ароматов, Сусанна задержала дыхание, чтобы справиться с подступающей икотой, и шагнула к двери.
Вторая комната налево… Надо успеть выскочить оттуда до возвращения братьев. Пожалуй, прошла уже целая вечность с того момента, как стих звук отъезжающего мотоцикла. Рубашка и куртка остались на ней. В чём же Реза уехал?
Сандалии звонко шлёпали по напольным плиткам – надо было разуться на пороге, чтобы не пылить. Но и сейчас не поздно. Сусанна взяла сандалии в руку, прежде чем ступила на мягкий ковёр, застилающий пол в спальне Резы. Вернее ковров здесь было аж три – два других лежали по обе стороны от кровати, низкой и слишком просторной для одного человека. Только времени разглядеть резное с золотой инкрустацией изголовье не хватило – на пороге ванны стояла хозяйка. Сусанна тихо выдала злосчастное «хэллоу», не в силах вспомнить арабское имя. Чёрное на улице, при электрическом свете платье оказалось тёмно-бордовым, а вот платок на голове остался чёрным. Женщина не улыбалась, но и осуждения в её тёмном взгляде при виде куртки одного и рубашки другого сына, не читалось – даже лишённое эмоций, лицо оставалось добрым. Доброта залегла в прорезавших лоб и уголки глаз глубоких морщинах – ей точно нет шестидесяти. В общем, какое это имеет значение…
Хозяйка жестом пригласила гостью пройти в ванную, и Сусанна с ужасом обнаружила, что дверью служила лишь плотная занавеска. Сколько у неё осталось минут до возвращения братьев? Одна? Две? А хозяйка всё не уходила, хотя Сусанна и без неё отыскала бы и полотенце, и… С ней поделились платьем. Оно было абсолютно чёрным. Наверное, хозяйка боялась предложить гостье нелюбимый цвет… Да она сейчас серо-буро-малиновый наденет, только уйдите уже наконец! И женщина ушла, продолжая подметать пол неимоверно длинным подолом. Чтобы лишний раз не пылесосить. Реза же сказал, что в дом постоянно наметает песок!
Только прежде чем залезть в огромную угловую ванну, Сусанна на мгновение выглянула в спальню в поисках зарядки для телефона. И, о счастье, нашла её на прикроватной тумбочке. Она уже глянула на время в планшете – сестра прибьёт её за очередное послание в час ночи! И за волосы… Сусанна решила повременить с зеркалом – вода остывала, и минуты одиночества таяли слишком быстро. От одного взгляда на колышущуюся от кондиционера занавеску она согрелась, оставалось лишь ополоснуть тело от песка и страха. Только погрузившись по нос в пену, Сусанна поняла, что ванна не отпустит её так быстро. Хотелось не думать ни о предстоящей встрече с братьями, ни об ужине, ни о том, что может последовать за ним. Но мысли дрожью бежали по скрюченному позвоночнику вниз. Не думай, не думай, не думай… Думать уже поздно. Сусанна откинула голову на подушку и поняла, что если только закроет глаза, сразу же уснёт…
Ага, уснёшь тут под звуки мотора и хлопающих дверей. Сусанна хотела выскочить из ванны и вытереть пену полотенцем, но в спешке поскользнулась, рухнула обратно в воду и намочила волосы, которые до того придерживала рукой. Наплевав на боль, Сусанна схватила с полочки шампунь и за тридцать секунд вымыла голову, ополоснув под краном ледяной водой – не время разбираться с горячей, и вообще перед школой бы такие рекорды ставить! Прислушиваясь к шуму в доме, она с остервенением стирала с себя остатки пены и глядела на занавеску. Нет, он обязан быть джентльменом, когда мать на кухне в трёх шагах отсюда!
Платье мешком висело на ней и отлично скрывало отсутствие нижнего белья, и благодаря небольшому росту хозяйки, Сусанна почти не наступала на подол. Она вытерла волосы и опустилась на корточки перед ванной – проще вымыть весь пол, чем протереть набрызганную ей лужу. Кое-как она расправила подле ванны полотенце и потопталась на нём, приподняв подол. Как они в этом ходят! Свою одежду она скомкала и сунула в рюкзак, придавив планшетом. Теперь чуть подтянуть рукава, чтобы отыскать пальцы, и откинуть занавеску. Но лучше бы она этого не делала!
Реза сидел на кровати, держа в руках её телефон. Он успел ополоснуться, но, наверное, забыл вытереться – по свободной футболке с длинными рукавами расползлись влажные пятна.
– Я подключил тебя к сети на случай, если ты хочешь написать родителям, что с тобой всё в порядке.
Из телефона торчал провод, и ей предлагалось присесть рядом с хозяином – только куда – на подушку, до другого края кровати провод не дотянётся. Реза, наверное, тоже оценил его длину и подвинулся. Теперь подушка была в безопасности, но не она. Так близко к нему она не сидела даже в такси – платью пришлось лечь на его тонкие слаксы. Какое счастье, что ткань плотная!
– Санура натворила делов, – пальцы Резы гребнем прошлись по мокрым спутанным волосам. – Но если бы ты иногда расчёсывала волосы, она бы в них не запуталась.
Сусанна решила промолчать. Она взяла платье его матери, но чужую расчёску брать не собирается!
– Может, хочешь позвонить родителям? Я принесу телефон.
– Нет, они не поймут звонка. Я обычно пишу…
Обычно… Обычно она сидит дома в это время, а сейчас если сестра решит вызвать видео-чат, что ей делать? Встать у плотной портьеры – она не могла запомнить цвет занавесок в номере. Сестра, конечно же, оказалась онлайн, и Сусанна быстро набрала три слова: «Я хочу спать», и это были слова правды, и сестра тут же ответила: «Не снашивай ноги. Другие не купишь. И пришли фотки». «Окай», набила Сусанна и, прикрепив одну фотку из Мемфиса, другую на лошади, вопрошающе взглянула на фотографа.
– Не буду мешать.
Правда, что ли? Вы, мистер Атертон, думаете, что способны не мешать?
Реза подошёл к столику под зеркалом – там оказался поднос с жестяным чайником, и через секунду в её руках была стеклянная чашечка – обещанный чай с корицей. Сусанна проводила Резу взглядом до самой двери, которую тот предусмотрительно оставил открытой. К счастью! За закрытой дверью она уже с ним сидела. С неё довольно! Только и с сестрой общаться не хотелось. Сусанна вернула телефон на тумбочку и принялась малюсенькими глоточками тянуть чай, а потом подошла к окну, из которого по всему должны быть видны пирамиды. Но, увы, за тяжёлыми коричневыми портьерами чернели только кусты.
– Пирамиды видны с крыши, – Недолго же он сумел не мешать. – Хочешь подняться?
Она кивнула. Куда угодно, только вон из вашей спальни, мистер Атертон!
– Вот. Последствия кошачьей работы.
Он протянул ей блокнот с её портретом, сделанным ручкой. Когда успел! Только теперь у неё была плотная чёлка, а волосы едва доставали до плеч.
– Вылитая Нен-Нуфер, верно?
На его губах играла прежняя наглая усмешка.
– Да, причёска египетская. Но с чего вы взяли, что Нен-Нуфер похожа на меня?
– А то нет? – Реза улыбался в открытую. – Все девочки в нежном возрасте пишут романы про себя. Не думай, что мальчики чем-то отличаются в этом от девочек. Только девочки чаще оставляют все свои фантазии бумаге, а мальчики могут пожертвовать и телом, – и он коснулся дырки в мочке. – Так и не заросли. Правда, порой девочки делают ещё большие глупости ради правдоподобного описания, верно?
Сусанна не могла понять, что струится у неё по спине: вода с волос или же ледяной страх.
– Идём смотреть на пирамиды?
Реза вновь улыбался и приглашающе протягивал руку. Желает проверить, насколько мокрая у неё ладонь? А то не знает! И всё же она пошла с ним в коридор и вверх по лестнице. На втором этаже он, извинившись, шагнул в комнату за углом, и до Сусанны тотчас донёсся его повышенный голос – кто же собеседник: брат или мать. Мать… Она вышла за ним, опустив голову, и начала молча спускаться по лестнице, а Реза толкнул дверь в другую почти что с криком.
– Я тебе сказал не лезть! – с братом он отчего-то перешёл на английский – такая привычка у них или же фраза предназначалась и ей.
Реза вновь взял её за руку и поднял ещё на пролёт до очередной двери, которая вывела их на крышу. На улице оставалось душно, но мокрые волосы и присутствие Резы холодили лучше всякого бриза. Они находились выше крыш остальных домов, но громады пирамид всё равно едва проступали из темноты.
– По правде сказать, их лазерное шоу пустая трата времени…
Это намёк про завтрашний вечер? Нет, мистер Атертон, если есть хоть какая-то возможность сбежать от вас, грех ей не воспользоваться.
– Я не могу пропустить все экскурсии, – Сусанна побоялась добавить «из-за вас», но Реза явно понял и облокотился на перила в двух шагах от неё. И что дальше? Может, прямо в лоб спросить, когда он отвезёт её обратно в Каир?
– Этот дурак велел матери приготовить тебе комнату, но я думаю, ты предпочитаешь, чтобы я отвёз тебя в отель, так ведь?
Пауза слишком многозначительная, но и её не довольно, чтобы восстановить дыхание, потерянное за время произнесения им фразы.
