355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ольга Горышина » Тайна лотоса (СИ) » Текст книги (страница 25)
Тайна лотоса (СИ)
  • Текст добавлен: 25 ноября 2020, 09:00

Текст книги "Тайна лотоса (СИ)"


Автор книги: Ольга Горышина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Взгляд Ти прожигал и через покрывало,  и фараон отвернулся,  притворившись,  что прислушивается к несуществующим шагам.

– Ты должен сам жениться на Асенат, – в голос ливийки вернулась прежняя твёрдость, пусть он и оставался тихим.  – Потерпи пару лет, и она даст тебе самого законного наследника. И,  молю, оставь мою дочь Хатор. Боги никогда не отдают своего и жестоко карают покусившегося на чужое!

– Нен-Нуфер не принадлежит Хатор!  Тирия даже не знает о её существовании! – фараон из последних сил сдерживался,  чтобы не перейти на крик.  – Отец привёл твою дочь ко мне,  потому что решил,  что это во благо Кемета,  и жрецы Пта сказали мне,  что Асенат не верный выбор. Я отказался от новой женитьбы,  не имея другой невесты, , но теперь она у меня есть!  И это твоя дочь!

– Ты всё решил,  как я вижу, – в голосе Ти послышалась злость. – Так чего тебе нужно от меня,  повелитель?

Фараон навис над ней и схватил за запястье.

– От тебя я хочу того же,  что просил мой отец, – прорычал он приглушённо. – Молчания!  Что бы я ни сделал,  что бы ни сказал,  ты не открываешь рта. Храни свою правду и впредь так же хорошо,  как ты хранила все эти годы от других своё лицо!

Ти не успела согласно поклониться фараону,  потому что за ним пришли,  и сегодня,  сжимая фигурку Маат,  он просил Богиню дать ему силы сделать то,  что ныне во благо Кемета. Иногда человеческая правда сродни божественному хаосу, и для порядка стоит её изменить, и потому Великие Боги должны остаться им довольны.

Он чувствовал необъяснимое спокойствие, которого не помнил с восхождения на престол: доклады писцов не казались нудными, и просители сегодня, как один, принесли на его суд простые проблемы. Он так и не отнёс на отцовский алтарь завтрак, потому не позволил себе притронуться к обеду. Отдав приказ погодить с обедом и приготовить всё необходимое для приношения, фараон сбежал в сад с твёрдым намерением совершить обряд вместе с Нен-Нуфер.

Стража и без приказа остановилась в отдалении от стены, и чтобы не смущать повелителя, за миг до того, как тот перемахнул за стену, юноши отвернулись. У пруда было пусто, но из дома доносились тягучие звуки флейты. Фараон прибавил шагу. Слуги склонились перед ним и поспешили оповестить хозяина о приходе Его Святейшества. Сети в короткой юбке и голой грудью, блестящей от недавнего купания, выбежал к брату и замер под горящим взглядом повелителя двух земель.

– Мир вам, – фараон прошёл мимо Сети в комнату и сделал знак сыну оставаться на месте. Он явно прервал игру, потому что в руках Нен-Нуфер осталась фишка, и только Асенат продолжала играть на флейте. – Я пришёл за Нен-Нуфер, – Та вскочила и вытянулась в струнку, полная решимости не сделать к нему и шага. – Я пообещал с утра отцу, что мы вместе,  как прежде,  принесём ему дары.

Теперь она не посмеет отказать ему,  и даже Сети ничего не скажет,  если брат вообще успеет произнести нынче хоть слово,  ведь он уже протянул Нен-Нуфер руку,  и она безропотно приняла её.

– А вас всех я жду к обеду. Я велел задержать его, , но сейчас отдам распоряжение накрыть стол на пятерых у пруда. Оденьтесь, как на праздник,  потому что я сообщу вам то,  что уже возрадовало моё сердце и не оставит спокойным ваше. Сети,  пошли вестника к Амени. Пусть задержится в храме. Мы прибудем туда после обеда.

Асенат давно перестала играть,  и сейчас тишина была удивительно глубокой, будто все разом затаили дыхание.

– Скажи нам сейчас,  – проговорил Сети глухо.  – К чему столько таинственности! Словно мы дети.

– Всему своё время,  брат,  – не смог сдержать улыбки фараон.  – Я жду всех вас за своим столом. Вели приготовить колесницу.

– Будет ли с нами царица?

Сети успел бросить вопрос в спину брата. Фараон сжал горячие пальцы Нен-Нуфер и,  не оборачиваясь,  ответил:

– Никотрисы с нами не будет.

Он захлебнулся слюной,  произнося имя пока единственной жены,  не в силах назвать её царицей. Своей царицей. Его царица стояла рядом,  прижимая к колышущейся от волнения груди надетый несчастной матерью амулет. Вечером,  вечером он при всех впервые назовёт Нен-Нуфер царицей. Выйдя от отца,  он велит приготовить кольца и доставить в храм. Пусть Амени справится с волнением прежде, чем он сведёт с золотых носилок свою невесту. А сейчас он держал её руку так крепко,  если бы Нен-Нуфер и вправду вырывалась, и еле разжал пальцы, чтобы сомкнуть их вокруг её талии. Нен-Нуфер дрожала в его руках так же,  как в ту минуту, когда он впервые поставил её на свою колесницу. Слова не шли, в горле пересохло,  живот окончательно свело от голода и от нетерпеливого ожидания ночи. Пусть молчит и она. Единственное слово,  которое он желает нынче услышать из её уст – „согласна“. Она не может не согласиться. Она не может пойти против воли своего повелителя.

Царские стражники поклонились,  и фараон, заметив в глазах Нен-Нуфер смущение, порадовался, что среди юношей нет Кекемура. Она попыталась высвободить руку, , но он не отпустил. Ему нечего больше скрываться перед придворными. Он привёл Нен-Нуфер во дворец как жену и не отпустит более её дрожащей руки. Полная робости,  в простом платье,  без единого украшения, она сияла подле него, как сияет в благодатных лучах солнца гранатовое вино.

Фараон отдал распоряжение об обеде и поднял приготовленные приношения. Слуги исполнили всё верно – две плетёные корзины: для него и для неё. И славно,  что Нен-Нуфер предстанет под отцовские очи в своём прежнем бедном обличье – именно такой она пришла к нему, и теперь во власти его сына украсить её лучшими самоцветами, , но начнёт он с простого кольца, в которое вложит всю свою любовь.

Нен-Нуфер не могла больше держать очи долу. Она с нескрываемым восторгом глядела на яркие краски стен,  на уносящиеся ввысь колонны,  на склоненные головы придворных. Фараон улыбался себе – теперь это станет её ежедневной картиной.

Фараон не позволил никому последовать за ними. Они вдвоём замерли подле статуи фараона Менеса,  и Нен-Нуфер первая опустила к подножию корзину и коснулась лбом золотых сандалий. Фараон преклонил колени так близко от неё, чтобы коснуться дрожащего плеча. Перед отцовским взором она не посмеет отстраниться,  и они долго пролежали так в полной тишине,  стараясь не думать о мыслях друг друга,  полностью отдавшись умиротворению единения с вечностью. Наконец фараон выпрямился,  и Нен-Нуфер осторожно,  чтобы не потревожить платья,  поднялась с колен.

– Я привёл к тебе Нен-Нуфер,  отец, чтобы получить твоё благословение.

Фараон осёкся и уже беззвучно попросил у отца позволения изменить правде. Голос не дрожал,  на плечи вновь опустилось спокойствие. Он повернулся к Нен-Нуфер, чтобы прижать её запястья к своей груди.

– Сказал ли тебе Райя,  кто привёл его к тебе утром?

Нен-Нуфер кивнула и впервые разомкнула уста:

– Это была царица Ти, , но она не говорила со мной,  и я не видела её лица.

– Райя тоже не видел его. Несчастная Ти прячет от всех следы оспы, , но ты знаешь, как она выглядит. Ты каждый день видишь её лицо,  когда глядишься в зеркало,  – и насладившись мгновение замешательством Нен-Нуфер, фараон поспешил продолжить: – Ты похожа на неё, как может только дочь походить на мать.  Тебя младенцем выкрали у неё, , но отец, – фараон склонил голову перед статуей родителя,  – он отыскал тебя и привёл ко мне, чтобы через пятнадцать лет я сумел восстановить справедливость и вернуть тебя туда,  где надлежит быть тебе по праву рождения.  Подле меня,  своего брата.

Он сжал тонкие запястья, но Нен-Нуфер даже не дёрнулась. Не дёрнулась,  потому что испугалась за его разум.

– Отец покарал твоего похитителя, , но в твоё спасение никто не верил. Видно,  Великому Пта было угодно скрыть тебя от нас,  чтобы явить мне,  как спасение,  когда отчаяние полностью поглотит мою смятённую душу,  разуверившуюся в благосклонности нашего Бога. Но вчера,  вчера,  слышишь меня,  я вновь в тайне от всего дворца,  мучимый бессонницей, слушал пение лягушек,  и Пта призвал к пруду царицу Ти. Твой образ следует за мной непрестанно,  и я обознался,  с радостным криком бросившись к жене моего отца, , но Пта нарочно застлал мне глаза, чтобы дать возможность заглянуть под покрывало. Я вызвал Ти на откровенность, и всё, всё совпадало… Амулет,  – фараон коснулся сердолика, , но тотчас отдёрнул руку, чтобы вновь найти пульсирующее запястье. – Я послал её нынче взглянуть на амулет, который она надела на шею дочери, и всё утро утирал её счастливые слёзы, едва сдерживая свои. Ты явилась ответом на мои молитвы, и я вновь готов усыпать храм лотосами,  потому что самый прекрасный из них возвратил мне веру в благосклонность Богов. Я теперь знаю,  отчего Хатор не даёт Никотрисе сына, оттого что другой моей сестре надлежит дать Кемету наследника. Тебе!

И вот теперь Нен-Нуфер дёрнулась, , но лишь на мгновение. Сейчас она стояла на ногах как нельзя твёрдо, и голос звучал так же безжалостно, как когда она отчитывала его у пруда за кнут, опустившийся на руки сына.

– Я исполню то,  что велят Великие Боги.

И вместо блестящих глаз фараон увидел светлую макушку, к которой тут же припал губами,  не позволяя Нен-Нуфер подняться из поклона. Он прижал хрупкое тело к груди, в которой спокойствие уступило место безумному томлению. Она его. Теперь она его!  Он опустился вместе с ней на колени, и пальцы тотчас отыскали её мокрые щёки.

– Не надо плакать,  мой прекрасный лотос. Наш сын родится не из твоих слёз, а из любви,  переполняющей моё сердце с нашей первой встречи. Утри слёзы, нынче радостный день.  Я слишком долго ждал,  чтобы медлить ещё хоть одну ночь,  чтобы назвать тебя своей женой и царицей Кемета. Я сейчас же пошлю кольца в храм, и Амени благословит наш брак в присутствии лишь самой ближайшей семьи.

Нен-Нуфер вскинула голову, и глаза её были настолько красны, что фараон не посмел коснуться поцелуем дрожащих губ.

– Будет ли мне дозволено увидеть царицу Ти?  – прерывисто выдохнула Нен-Нуфер.

Фараон секунду помедлил с ответом.

– Она не хочет,  чтобы ты видела её лицо, , но верь,  со временем она успокоится и придёт к тебе. А сейчас мне надо отдать необходимые распоряжения, и нас ждёт Сети.

– Бедная Асенат…

Он не дал ей договорить,  приложив палец к дрожащим губам.

– Она ребёнок и не будет злиться,  как отвергнутая женщина,  и со временем поймёт, что Боги распоряжаются так,  как лучше для всеобщего блага.

– О,  да,  – выдохнула Нен-Нуфер,  – Асенат очень скоро поймёт причину твоего выбора и будет тебе благодарна.

Она осеклась и вновь спрятала от него глаза, а он вновь прижался губами к мягким волосам.

– Я надеюсь, что Бастет и Хатор взрастят в ней чувства к Райе, , а наш сын возьмёт в жёны её младшую сестру,  если Сети к тому времени не произведёт на свет ещё одну дочь. А ты,  я знаю,  сумеешь воспитать для Кемета мудрого правителя,  я вижу по Райе…

И тут Нен-Нуфер приложила к его губам палец, который фараон поспешил поцеловать.

– Не говори больше ни слова. Великие Боги не любят подобных излияний,  и я без лишних слов принимаю их выбор.

Фараон почувствовал её желание подняться и чуть ли не со стоном выпустил из крепких объятий.

– Нас ждут,  – кивнул он и сжал запястье Нен-Нуфер,  чтобы вывести её из молельни.

Распоряжения были короткими,  и слуги молча исчезали один за другим,  чтобы чётко исполнить наказанное. Фараона не заботили расползающиеся по дворцу слухи. Он делает то,  что должен,  и те,  кому положено, получат его объяснения в положенное для того время. Не в силах расстаться с Нен-Нуфер,  он решил отдать её в руки прислужниц лишь после обеда,  да и он сам вдруг почувствовал зверский аппетит, который желал утолить немедленно.

Сети ждал их у пруда и поднялся из кресла после того,  как дети вскочили с циновки. Он явно оставался в неведении отданных распоряжений, и его сильно встревожило заплаканное лицо Нен-Нуфер, , но та позволила себе опередить фараона, произнеся тихо, , но твёрдо:

– Это слёзы счастья,  благородный Сети, ибо я не мыслила,  что Боги ниспошлют мне такую милость.

Но тут она замолчала,  не в силах сдержать новый поток слёз. Фараон осторожно усадил её в кресло и промокнул глаза краем своего платка, , а потом тут же хлопнул в ладоши и попросил всех есть, прекрасно понимая,  что Нен-Нуфер от волнения не сумеет проглотить даже финик.

– Сделай глоток,  – он протянул ей полупустой фиал,  чтобы она не расплескала вино.

Райя с Асенат, полные нетерпения, казалось, позабыли,  что пищу следует жевать. Сети ел спокойно, , но мало,  не в силах оторвать взгляда от брата,  единственно спокойно чувствующего себя за столом. Наконец,  насытившись, фараон решил утолить любопытство собравшихся,  только кратко,  ограничившись короткой фразой:

– Мы отправляемся в храм, чтобы Амени назвал Нен-Нуфер новой царицей. Нынче я не скажу более, , но завтра я соберу всех в тронном зале и дам говорить другим,  ибо сейчас Пта напрочь лишил меня красноречия.

Сети остался неподвижен лишь на долю секунды, , а потом резко поднялся,  чуть не опрокинув стул.

– Колесница будет готова через полчаса,  если ты не желаешь отсрочки?

Фараон глянул на явившихся за Нен-Нуфер девушек, и те в согласии склонили перед повелителем головы.

– Нам будет довольно времени. Выбери лучшего возницу,  ибо я хочу видеть Райю и Асенат в одной колеснице.

– Будет исполнено,  мой повелитель,  – поклонился Сети и удалился прочь размашистым шагом,  поманив за собой притихших детей,  рванувших за ним со скоростью загоняемой охотником антилопы.

Фараон отослал прочь и жреца Маат, и визиря без каких-либо объяснений,  велев приготовить на завтра достойную встречу новой царицы и жреца Пта, воспитавшего её. Оба с поклоном удалились, и фараон, отдав себя на пять минут прислужникам, вскочил, лишь почувствовал на голове корону. Вторая уже ждала Нен-Нуфер в храме. Никогда ещё нубийцы не двигались так медленно. Хотелось разогнать их и,  вырвав у Сети кнут,  хлестнуть лошадей, , но лишь понимание того,  что носилки с Нен-Нуфер не опередят его,  сдерживали нетерпение жениха.

Амени встречал их в конце аллеи,  и фараону казалось,  что каждый сфинкс поворачивает ему вслед голову. Он сошёл с колесницы и подал руку Нен-Нуфер. Пентаура нигде не было видно и пришлось спросить о нём Верховного жреца.

– Ему не здоровиться нынче,  – ответил старик сухо,  не поворачивая головы в сторону бывшей воспитанницы и ныне царской невесты.

– Позаботься о нём нынешней ночью,  чтобы завтра он смог свидетельствовать во дворце о чудесном спасении дочери фараона Менеса и ливийской царевны Ти. Нен-Нуфер сестра мне,  и нынче ты даришь Кемету новую Великую Царицу.

От его взгляда не укрылось,  как дрогнул в руках старика посох, , но не время открывать ему успокоительной правды. Он сам узнает её, когда Нен-Нуфер,  опровергнув его пророчество, благополучно даст жизнь наследнику.

Фараон медленно повёл невесту следом за жрецом. За ними молча следовали Сети,  Райя и Асенат. Слуги внесли корзины с приношениями и удалились.  Ещё мгновение, и кольцо с именем новой жены украсит его руку, , а царская кобра ляжет поверх чёрного парика,  украсив чистый лоб Нен-Нуфер.  Голос Амени даже утратил стариковскую скрипучесть и замирал высоко под сводами храма Великого Пта. Обряд был совершён. Рядом с ним стояла теперь Великая Царица, и сейчас он возведёт её на золотую колесницу и,  взяв в руки кнут,  велит лошадям доставить их во дворец. Асенат пересядет в носилки. Райя взойдёт на вторую колесницу вместе с Сети. Возница вернётся во дворец вместе с нубийцами.

Фараон протянул Нен-Нуфер руку и помог занять законное место в царской колесницы. Лицо её не хранило больше следов слёз, но и радость не окрасила его румянцем. Оно было безмятежно-спокойным,  как и надлежит быть лицу царицы.

Фараон принял протянутый Сети кнут и едва-едва хлестнул лошадей,  чтобы колесница не подняла столб пыли.

Во дворце их ждала украшенная лотосами дорожка,  и они прошли по ней к накрытому на двоих столу для первого семейного ужина. Фараон велел жене есть,  и Нен-Нуфер подчинилась. Она сидела ровно, гордо вскинув украшенную короной голову. О,  да, Пта выбрал для него настоящую царицу, , но с ним наедине она перестанет быть такой холодной. Он подал жене руку,  чтобы провести новым украшенным коридором в царскую опочивальню,  где тоже всё было украшено цветами. Всё,  кроме ложа. Оно и так сияло белизной свежих простыней.

Фараон отстегнул бороду и опустил на столик корону. Царица сняла свою и положила рядом.  Прислужницы молча ждали её у ступеней купальни,  чтобы раздеть и умыть. Фараон, заслышав шум льющейся воды, почувствовал в коленях дрожь и поспешил опуститься в кресло. Руки вновь безотчетно искали на уже свободном от корон столе невидимый сенет. Слова ливийки о гневе Хатор не давали покоя, , но фараон гнал их прочь. Если Великая Богиня не лишит его нынче мужской силы,  то другого гнева ждать не придётся. Если же эти простыни так и останутся чистыми,  то он всего лишь горделивый безумец,  посчитавший себя равным Богам.

Прислужницы молча подвели царицу к постели и уложили под простынь. Теперь настало его время спуститься в купальню,  чтобы смыть краску и волнения дня. Он выйдет к Нен-Нуфер полный сил стать ей по-настоящему мужем.

Фараон дождался у выхода из купальни,  когда из спальни исчезнет последняя прислужница и,  отбросив полотенце, шагнул к ложу. Нен-Нуфер молча ждала его приближения. Он сорвал простыню с желанного тела, и на нём заиграл отсвет непотушенного светильника. Нен-Нуфер поднялась,  увлекаемая вверх сильными руками. Пальцы фараона заскользили по щекам,  ледяным от воды,  пока не нашли губы, готовые встретить его поцелуй.

– Обними меня,  моя царица,  и подари поцелуй, о котором я грезил,  вырывая его силой.

Тонкие руки сомкнулись за его спиной, и он удержал робкий поцелуй, прикусив её дрожащую губу.

– Как же я люблю тебя,  моя царица.

– И я люблю тебя,  мой Божественный супруг,  – едва сумела прошептать сквозь его неистовый поцелуй Нен-Нуфер. Теперь за неё говорили губы,  покрывающие поцелуями блестящую макушку фараона,  чтобы удержать рвущиеся из груди под натиском его губ стоны,  и вскрик её, когда он наконец сделал её до конца своей женой,  был едва различим за его тяжёлым дыханием…»

Сусанна откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Кровь стучала в висках,  и она пожалела об опущенном пологе.  Спасибо, мистер Атертон, что обошлись без подробностей.  Выдохнув,  Сусанна вновь придвинулась к столу и закричала явно громче Нен-Нуфер,  когда перевернула страницу. Дальше листы были исписаны иероглифами. Один,  второй, третий… Ну что ж,  достойное мистера Атертона продолжение!  За подобное издевательство хочется швырнуть кольцо в его улыбающееся лицо или демонстративно выкинуть в реку. И он будто догадался об её намерении и,  чуть откинув полог,  проскользнул под навес.

– Что-то случилось?

Да,  мистер Атертон,  что-то случилось!  Терпение закончилось!  И всё же Сусанна сказала достаточно спокойно:

– Просто я дочитала до иероглифов. Так что напугать меня изначальным объёмом у тебя прекрасно получилось!

– Отбрось страх и читай дальше,  – улыбнулся Реза,  занимая привычное место напротив неё.

– Только вот выучу египетский для начала. Когда у нас первый урок?  Прямо сейчас?

Суслик,  ты хамишь,  кажется!  Вот именно,  что кажется. Я только поддерживаю его игру!

– Урок уже был.  На крыше,  когда мы встречали солнце.  Другого урока тебе не потребовалось. Гляди!

Реза приподнял рукопись и отлистал на пару листов назад – ни одного английского слова,  одни иероглифы. Сусанна вырвала рукопись и принялась судорожно потрошить её лист за листом. Он обдурил её в музее с мумиями,  и сейчас тоже за секунду перепутал все листы – иллюзионист чёртов! Но стол и оставшийся диван уже скрылся под листами, , а английского текста она так и не нашла.

Реза сидел прямо,  будто мачту проглотил. Рука его на автомате схватила лист и сунула под нос Сусанны.

– Читай!

Она отпрянула,  чтобы не пялится на дурацкие немые значки,  вдруг поняв,  что её просто-напросто от выпитого вина сморил сон,  и это дурацкое продолжение ей приснилось. Сон выветрил опьянение и точно не навеял желания вступать в очередную сумасшедшую игру мистера Атертона. Хватит!

– Мне без разницы,  что здесь написано,  – выпалила Сусанна. – Я довольна своим сном. Не зря говорят,  что вдохновение приходит во сне. Я напишу,  что фараон дождался возвращения царицы Ти и решил пойти ещё дальше…

– Решил соврать Нен-Нуфер, что она ему сестра,  чтобы та согласилась стать ему женой.

– Да,  да,  – закивала Сусанна.  – Не спорю,  что банально, , но достаточно логично,  ведь так?  – Реза кивнул.  – Нен-Нуфер поразится жестокости фараона,  так спокойно посылающего её на смерть ради наследника, но примет выбор Богов и в душе не станет особо злиться,  ведь фараон подневольный, и наследник превыше любой любви, , но у неё будет с ним хотя бы девять месяцев счастья, , а потом они всё равно встретятся в загробном мире,  ведь она ему жена.

Сусанна не заметила,  как замахала перед носом Резы собственным кольцом,  и теперь, вспыхнув,  спрятала руку под стол.

– Допустим,  – усмехнулся Реза.  – А дальше?

– Потом,  конечно же,  Ти всё расскажет дочери,  – продолжила Сусанна с запалом,  чтобы сгладить неловкость с кольцом,  – и Нен-Нуфер успокоится и,  скорее всего, поверит в любовь фараона, решившегося на обман,  чтобы заполучить её. Ведь он взял её не просто в любовницы, , а в жёны!  – выпалила Сусанна и чуть не прикусила губу из-за собственной глупости.

Суслик,  прекрати уже проецировать отношения выдуманных героев на собственные реальные,  потому что мистер Атертон над тобой просто издевается!

– Интересно,  интересно,  – протянул Реза и принялся собирать разбросанные Сусанной листы в только ему одному известном порядке. – Позволь мне всё же прочитать тебе настоящее продолжение истории самому,  раз ты вдруг резко разучилась читать по-египетски.

Сусанна согласно махнула рукой. С сумасшедшими,  особенно в день рождения,  спорить бесполезно. Тем более посередине Нила.


Глава 35

«Давно таким спокойствием не веяло с Великой Реки. Фараон выходил на террасу и вдыхал прохладу, прежде чем погрузиться в пропитанную благовонными маслами темноту спальни. Он не отпускал Нен-Нуфер от себя ни на одну ночь,  и она почти не ступала на женскую половину дворца,  хотя ей отвели лучшие покои вдалеке от запершейся у себя Никотрисы. Та лишь однажды предстала под очи новой царицы, в первое же утро её супружеской жизни,  когда фараон собрал всех в тронном зале. Всех,  за исключением Хемет и Ти,  которых Никотриса тоже давно не видела,  хотя обе нынче играли при дворе роли куда значительней её собственной. Рассказ фараона и жреца Пта казался слишком неправдоподобным, , но никто не смел усомниться в их словах. Да и вокруг слышались одобрительные перешептывания старых придворных,  помнивших ещё лицо ливийской царевны.

Пентаур сравнялся лицом с тиной,  и палка в его руках служила не столько символом жреческой власти,  сколько поддержкой. Однако голос в вялом теле оставался твёрд и взгляд пронзителен,  и от Никотрисы не укрылось,  как несколько раз фараон опускал глаза долу,  не вынеся его. Одна лишь новая Великая Царица сидела на троне величественно и безучастно,  будто говорили вовсе не о ней, , а о какой-нибудь простой прислужнице. Сестра,  она не пожелала встретиться с Никотрисой,  и та, решив,  что таков её нрав или же приказ фараона,  целые дни проводила неубранной в своих покоях,  лишь изредка выходя в сад,  зная,  что не встретит там Нен-Нуфер,  потому что после завтрака с фараоном та,  не пропуская и дня,  отправлялась в дом Сети к Райе и Асенат,  чтобы продолжить их обучение. Никотриса задумчиво глядела на лотосы в пруду на женской половине дворца,  гадая станет ли царица так же рьяно заниматься чужими детьми,  когда появятся свои собственные. И если да,  то дозволено ли ей будет нянчиться с наследником,  пока Нен-Нуфер открывает храмовые тайны сыну Хемет?  Никотриса даже пару раз подходила к покоям царицы Ти,  надеясь заручиться поддержкой будущей бабушки, , но та не выходила к ней,  и Хемет, однажды застав Никотрису в саду,  бросила,  что мать с дочерью ещё даже не виделись. Никотриса отвернулась и поспешила покинуть сад,  не желая впускать в сердце съедающую Хемет ревность. Той Хатор и Таверет даровали счастье прижать к груди ребёнка, , а ей остаётся лишь уповать на милость Нен-Нуфер. Только, сколько бы она не вслушивалась,  в перешептывания служанок,  весть о беременности царицы так и не приходила. Никотриса прижимала руки к пустому животу и валилась на ложе,  чувствуя,  как прежние слёзы возвращаются к ней,  и она готова была лить их за двоих.

Один фараон оставался спокоен и заботливо утирал щёки Нен-Нуфер,  когда та находила утром на простынях кровь,  вестницу ещё одного бесплодного месяца.

– Всему своё время,  – говорил он,  пряча от жены собственный бешеный пульс.  – Это Бастет,  сладострастная жена Пта,  вымолила у супруга для нас время насладиться друг другом.

Нен-Нуфер улыбалась сквозь слёзы и спешила в купальню, , а он продолжал неподвижно лежать на мятом ложе,  невидящим взглядом уставившись в потолок,  вспоминая недавние слова Сети, поймавшего его в одинокий закатный час на террасе.

– Я боюсь подумать,  Райя,  что истинная причина в тебе, , а не в наших сёстрах?  – начал Сети осторожно. – Уверен ли ты в верности Хемет?

Фараон не обиделся на слова брата. Райя слишком похож на него и на деда,  чтобы сомневаться в отцовстве, , а другого ответа он не мог дать Сети.  Возможно,  Боги подарили ему Нен-Нуфер,  чтобы утолить печаль души и тела,  и вся ложь его была напрасна,  ибо брак Райи с Асенат предрешён,  и теперь остаётся лишь молить их дать  Нен-Нуфер силы продолжать обучение детей.

– Пустые тревоги,  Сети,  – сказал фараон,  отходя от террасы.  – У Кемета остаётся Асенат и мой Райя,  и я смирюсь,  коль на них пал выбор Великого Пта. А ты,  ты поддержишь выбор любой дочери,  когда придёт время.

Братья разошлись,  не сказав друг другу больше ни слова. От них уже ничего не зависело. Однако разлив Великой Реки принёс не только плодородный ил, , но и наградил царицу утренней слабостью. Фараон теперь поднимался на крышу один,  пока прислужницы приводили Нен-Нуфер в чувства. Завтрак его стал скромен,  потому что пустующее кресло царицы дарило горечь самому сладкому финику. Он и сам начал испытывать приступы тошноты  и спешил запить водой вставший в горле горький ком.

Теперь Райя и Асенат приходили к царскому пруду, когда у Нен-Нуфер были силы говорить.  Днём она всё чаще удалялась в свои покои, и Никотриса являлась туда с опахалом,  отослав прислужниц. Они почти не говорили, , но молчание не тяготило двух цариц,  и Никотриса второй после фараона прикоснулась к округлившемуся животу Нен-Нуфер,  с таким же нетерпением ожидая первых толчков,  как и будущая мать.  А Асенат теперь чувствовала превосходство над наставницей, рассказывая ей про беременности матери,  и в эти минуты Райя брал самый тяжёлый камень и швырял в пруд,  желая вернуть внимание Нен-Нуфер к уроку.

Ти часто стояла подле покоев дочери,  боясь войти,  хотя Никотриса пару раз хватала её за руку и чуть ли не силой тащила за собой. Но Ти не шла,  пока однажды Нен-Нуфер сама не вышла к ней навстречу. Ливийка не сумела отвернуться. Она простёрла руки,  и Нен-Нуфер тотчас бросилась к ней на грудь. И кто плакал громче,  мать с дочерью,  или стоящая позади них Никотриса, знала одна лишь чуткая Хатор. Теперь мать и сестра сидели по обе стороны от кресла царицы,  пытаясь нащупать сквозь истончившуюся кожу живота ручки и ножки наследника.

– А если это будет дочь?  – внесла сомнение в уверенность обеих цариц Ти.

– Тогда,  – поспешила ответить Никотриса,  – Нен-Нуфер отдаст девочку мне и родит сына.

– Я отдам тебе и сына,  – вдруг глухо ответила Нен-Нуфер.

– Прекрати!  – вскочила Никотриса.  – Жена Сети,  поговаривают,  уже беременна пятым,  хотя не знаю,  когда он успевает навещать её с детьми,  он ведь не отходит от Асенат и на минуту, словно он не отец, а ревнивый любовник!

Нен-Нуфер опустила ладонь поверх проступившего через тонкий лён пупка:

– Но если так будет угодно Хатор,  ты ведь полюбишь моего сына,  как своего?

– Прекрати! – уже кричала Никотриса.  – Прекрати говорить глупости!

– Это не глупости,  – послышался тихий голос Ти.  – Это обычные страхи женщины, , но я верю,  что всё будет хорошо.

– Всё будет так,  как пожелают Боги,  – прошептала Нен-Нуфер и пожелала остаться одна,  чтобы подремать. Однако только лишь мать с сестрой ушли,  Нен-Нуфер сразу покинула покои с желанием отыскать Рамери, , но вместо него ей попался Кекемур.

Он склонился перед ней,  и она тихо сказала:

– Мир тебе,  мой спаситель!

Она впервые виделась с ним наедине после встречи на рыночной площади.

– Я к твоим услугам,  царица.

Он не поднимал глаз.

– Свободен ли ты покинуть дворец,  чтобы исполнить мою просьбу?

– Как будет угодно царице.

– Передай это Пентауру,  – Нен-Нуфер протянула стражнику ожерелье с лотосами,  подаренное женой Амени.  – И ничего говорить не надо.

Кекемур снова поклонился.

– Должен ли я сообщить тебе,  что исполнил просьбу?

Теперь он поднял глаза,  на мгновение задержав взгляд на большом животе.

– Не надо. Я знаю,  что ты ревностно исполнишь просьбу,  и так же знаю,  что Пентаур ничего не передаст тебе для меня. Ступай с миром!

Нен-Нуфер вернулась к себе и,  опустившись в кресло,  склонилась к окаменевшему животу. Схватки с каждым разом становились всё болезненнее и болезненнее,  хотя у неё оставалось ещё целых два месяца радости единения с Божественным супругом, а потом долгое ожидание его нисхождения в загробный мир. Быть может, фараон Менес не оставит её одну в эти годы,  и они вместе будут следить за подрастающим наследником Кемета – Никотриса подарит ему нерастраченную материнскую любовь, , а Пентаур даст необходимые знания, чтобы будущий фараон не ввергнул Кемет в хаос.

Она так и уснула в кресле,  и прислужницам пришлось растирать затёкшее тело прежде,  чем облачить царицу к ужину. На стол подавали мало,  потому что царица к вечеру едва прикасалась к еде, а фараон после целого дня разлуки готов был пожертвовать трапезой, чтобы скорее припасть ухом к огромному животу. Они могли часами лежать в полной тишине,  ловя каждое движение ребёнка. Фараон без устали целовал живот жены,  забывая про потемневшие соски и высушенные ожиданием поцелуев губы, , а потом,  спохватившись,  зарывался носом между лопаток жены и прижимался к трепещущему телу,  чтобы утолить взаимную страсть.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю