Текст книги "Серый ангел (СИ)"

Автор книги: Олег Трубецкой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

– Ну, это вряд ли, – Девилсон обнажил в улыбке ряд безупречных зубов. – Я же вам объяснял: режим чрезвычайного положения.

– Я иду, – сказал Борис, – и меня уже ничто не остановит.

И он решительно шагнул вперед. Борис даже не успел понять, что же произошло. Девилсон сделал какое-то движение рукой, и Бориса отшвырнуло назад. Он пролетел метра три и упал на спину. Как стойкий оловянный солдатик, он тут же вскочил на ноги и схватился за карабин. В ответ на клацанье затвора Девилсон стер с лица улыбку и сказал:

– Пора сбросить маски, господа. Элвис покинул здание.

Перевоплощение было моментальным и пугающим.

Не было больше Джона Девилсона, эсквайра, любителя игры в крокет и куратора от сенатской комиссии США. Вместо элегантного чиновника в добротном английском костюме перед Борисом стоял Темный Лорд – черный рыцарь в вороненых доспехах с тяжелым мечом на бедре. На голове его был украшенный перьями шлем с опущенным забралом. Борис смотрел на него снизу вверх и пытался унять распирающий грудь страх. В реальном, человеческом мире обыкновенная пуля пробивает рыцарский панцирь как бумагу, но что-то говорило Борису, что это не тот случай.

– Итак, вернемся к нашим баранам, – сказал Черный Рыцарь, – Предлагаю сделку.

Это было сказано таким будничным тоном, как будто он предлагал Борису купить пылесос. Из-под забрала его голос звучал глухо, но был узнаваем.

– Сделку с совестью? – спросил Борис.

– С самим собой, Борис. С самим собой, – сказал Черный Рыцарь. – Тебе всего-навсего надо определиться, кто ты есть на самом деле. Ты хочешь вернуть любовь своей женщины, и это понятно. Но у Бориса Ласаля это вряд ли получится. Он ей, в принципе, неинтересен.

– Что ты с ней сделал? – спросил Борис.

– Да ничего особенного, – небрежно сказал Рыцарь. – Я только сделал ее свободной.

– Свободной от чего? – спросил Борис.

– Например, от сострадания, сентиментальности, сочувствия – все это только мешает человеку на его пути к совершенству.

Голос Черного Рыцаря напомнил Борису Девилсона. Когда тот говорил о своем любимом детище – Институте – у него был такой же высокопарный тон. О чем я думаю, подумал Борис, этот парень в антикварном бронежилете и есть Девилсон.

– Боязнь одиночества – еще одна причина, по которой люди совершают нелогичные поступки, – продолжил Рыцарь. – Я помог ей от нее избавиться. А ложная женская стыдливость: сколько хорошеньких девушек она превратила в старых дев. Я ее избавил и от этого. Результат предвосхитил все ожидания. Ты себе представить не можешь, сколько в этой девчонке огня…

Послышался сухой щелчок спускового механизма: Борис нажал курок карабина, но тот почему-то не выстрелил, хотя магазин был полон. Черный Рыцарь, казалось, этого даже не заметил.

– Но ведь она и раньше не была девственницей. Ты не интересовался, кто был ее первым мужчиной? А зря. Это был ее двоюродный дядя: ей было пятнадцать, ему сорок семь. Нет, не было никакого совращения малолетних. На праздновании дня рождения мистера Мэйси, ее отца, ее дядя слегка перебрал спиртного. Когда все гости уснули, Николета пробралась в его спальню…

Послышался еще один щелчок – это Борис попытался выстрелить из пистолета, но с тем же результатом: выстрела не последовало. Обычно безотказный пистолет-пулемет тоже не работал. Вечер определенно не задался.

– Чего ты хочешь? – заикаясь, спросил он.

От бессилия и злости у него буквально сводило скулы.

– Всего лишь помочь тебе, – последовал незамедлительный ответ, – ты же хочешь вернуть Нику?

– И что я должен делать?

– Наплюй на все, – посоветовал Рыцарь. – Все рассосется само сабой. Ты же помнишь: чем меньше женщину мы любим…

– Тебе-то, что с этого? – спросил Борис.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал рыцарь. – Вспомни – кто ты есть, тогда ты сможешь получить все желаемое. Для Бориса Ласаля мир состоит из неразрешимых проблем, для серого ангела в нем не существует ничего невозможного.

– Странная логика, – сказал Борис, – чтобы получить желаемое, нужно от него отказаться. Чтобы не дать человеку утонуть, его нужно пристрелить.

– Жизнь вообще лишена логики, – сказал Черный Рыцарь. – Ты всегда хотел сделать этот мир лучше, только методы ты выбрал не те. Нужно найти другие способы, нежели давить на жалость, моральные принципы и человеколюбие.

– А для этого я должен повоевать на твоей стороне? – сказал Борис.

– Воевать не обязательно: будет достаточно твоего принципиального согласия.

– И где мне нужно расписаться своей кровью? – криво усмехаясь, спросил Борис.

Голос рыцаря потеплел: мысленно он уже праздновал победу.

– Это всего лишь литературный прием, фратер, – сказал он. – Просто скажи “да”.

Скажи “да”, отозвалось эхом в голове Бориса. Скажи “да”, шепнула ему луна. Скажи “да”, прошелестел ветер. Скажи “да”, взвопило небо. Скажи “да”, рявкнул гром и восклицательным знаком ударила молния.

И в этот момент Борис со всей ясностью увидел другой, новый мир. Мир, который создавал Девилсон, о котором так вдохновенно рассказывал Ночной Гость, и на страже которого стоял Черный Рыцарь. Нет, он не испугался. Он был изумлен, даже поражен. Хотя нет, не так. Это были ощущения закоренелого атеиста, который всю жизнь не верил ни в бога, ни в дьявола, но, однажды, пережив клиническую смерть, понял, что за гранью, кроме кладбищенского холода и копошащихся червей, есть что-то еще. Это было сложное чувство. Борис смотрел на этот мир и видел его целиком – все сразу и, вместе с тем, от него не ускользала ни одна мелочь. Это был мир без войн, насилия, зависти и обмана. В нем не было слез, горечи поражений, предательства и лжи. Но он также не знал ни материнской любви, ни сочувствия, ни радости первых побед, ни товарищества. Этот мир привораживал и отталкивал одновременно. Борис смотрел на него сверху, как бы паря над ним. Он пролетал над городами, видел чистые выхолощенные улицы, людей на них. Они никуда не спешили, шли по каким-то делам и ни о чем не думали. Для него эти люди были как открытая книга, но книга с чистыми страницами. Борис попытался влезть в их сознание, но обнаружил, что в их головах нет ни одной мысли. Как будто все они были в глубокой коме.

Когда Борис увидел Нику, он даже не удивился. Она сидела на берегу моря и смотрела на горизонт. Красивая картинка: юная дева в пене прибоя. Закат был прекрасен. Казалось, она любуется его красками. Борису захотелось подлететь поближе, что он и сделал. Когда он заглянул в ее глаза, то не увидел ничего, кроме безбрежной пустоты.

Черный Рыцарь врал. Эта была не та Ника. Сравнивать настоящую Нику с ней было то же самое, что сравнивать бездушного манекена с живым человеком. Это был мертвый мир: бездушные манекены на улице, бездушные манекены в автомобилях, бездушные манекены в постелях – делают бездушных целлулоидных пупсов.

Пора было возвращаться. Борис огляделся по сторонам. В синем небе зиял аккуратный черный квадрат. Видимо, через эту прореху, незаметно для себя самого, Борис и попал сюда.

Когда он полетел к выходу, вдруг из воздуха появилось огромное щупальце, очень похожее на щупальце гигантского кальмара. Оно схватило Бориса за лодыжку и дернуло его вниз. Борис повернулся, чтобы освободить ногу, но другое щупальце схватило его за руку. Он попытался его сбросить, но и другая рука тоже оказалась в крепком захвате. Через несколько секунд щупальца опутали Бориса с головы до ног. Этот мир упрямо не хотел его отпускать. Для его существования ему нужны были свежие соки, и вот, он их нашел. Этот мир хотел выпить Бориса досуха. Вдруг Борис почувствовал, что его потащили вниз. Он стал дергаться, извиваться, но освободиться не мог. Когда раздался громогласный рев, он посмотрел вниз и увидел, что щупальца были лишь продолжением длинного языка, который затягивал его в огромную алчущую пасть мерзкого чудовища. Его подтягивали вниз, все ближе к огромным клацающим зубам и до Бориса уже доносился трупный смрад его дыхания. Еще немного, и его сожрут. Борис напряг мышцы, собрался с силами и, срывая кожу, рванул вверх, да так, что потемнело в глазах. Раздался треск, несколько щупальцев оторвалось, хватка их ослабла, Борис рванулся еще раз, и пулей влетел в спасительный квадрат, ведущий его к свободе…

Когда на том месте, где стоял Борис, из пепельного марева стала проступать чья-то серая фигура, Черный Рыцарь отступил на шаг и достал из ножен свой тяжелый меч. Через минуту, когда мгла рассеялась, он увидел Его.

Отщепенец, изгнанный с небес, отверженный, изгой, пария – как еще можно назвать Серого Ангела. Диссидентов не любили везде и во все времена, даже если у них был ангельский характер. А сейчас меч в руках ангела не предвещал ничего хорошего.

– Значит, ты отказываешься от моего предложения? – спросил его Рыцарь.

– Верни все на свои места, – ответил ангел. – Сделай все, как было.

– Все – это что? – поинтересовался Рыцарь.

– Люди, – сказал Ангел. – Они изменились. Сделай их прежними.

– Это необратимый процесс, – сказал Черный Рыцарь. – Никто не может измениться против своей воли. Уж ты-то должен это знать, ангел.

– Так, значит, война? – спросил Ангел.

В ответ Черный Рыцарь ударил мечем по щиту.

– Заметь, что не я это первый предложил.

Лицо его было закрыто забралом, но Серый Ангел готов был поклясться, что он улыбается.

Бой был ожесточенный. Серый Ангел и Черный Рыцарь то сходились в жестокой сече, то кружили друг вокруг друга, выбирая нужный момент для решающего удара. Черный Рыцарь был опытным воином. За плечами у него был весь опыт и войны всех прошедших тысячелетий. В последние пять тысяч пятьсот лет на земле произошло более четырнадцати тысяч больших и малых войн, в том числе две мировые, и в каждой из них Черный Рыцарь участвовал лично. У Серого Ангела такого опыта не было, но его заменяла неудержимая решимость и холодная ярость.

За все время своего существования человек придумал массу хитроумных приспособлений для уничтожения себе подобных. Венцом его творения была, конечно, атомная бомба. Но и ей на смену уже готовили более мощное оружие – геофизическое. Вопреки инстинкту самосохранения человечество собственнолично желало присутствовать на конце света. И только ангелы, презрев все достижения прогресса, по старинке пользовались морально и технически устаревшими мечами. Да и устав, хоть и ветхозаветный, обязывал соблюдать определенные правила.

Другому оружию Черный Рыцарь предпочитал тяжелый нормандский меч, которым можно было наносить убийственные рубленые раны. В руках Серого Ангела был Gladius Hispanicus – визитная карточка римских легионеров, короткий легкий меч, больше предназначенный для колющих ударов. Собственно говоря, это были и не мечи вовсе: просто сгустки энергии, преобразованные в скопированную у людей форму.

Как пчела вокруг цветка, вился Серый Ангел вокруг неуязвимой груды железа, пытаясь найти брешь в сочленениях доспехов. Ангел наскакивал на него со всех сторон, налетал сверху, колол, рубил, но кроме царапин на его черном панцире, не нанес Рыцарю никакого убытка. Резкими взмахами меча Черный Рыцарь отмахивался от противника как от назойливой противной мухи. Когда их мечи с лязгом скрещивались, они вспыхивали как яркие неоновые лампы, озаряя поле битвы разноцветными вспышками. Все это напоминало бы плохую пародию на “Звездные войны”, если бы не было таким реалистичным.

Через какое-то время Серый Ангел почувствовал, что начал уставать. Нет, в нем были еще силы, но движения его стали не столь быстрыми, а реакция несколько притупилась. Понял это и Черный Рыцарь и незамедлительно перешел в наступление. Меч его стал вращаться как ветряная мельница, и теперь уворачиваться пришлось Ангелу. И один удар он все же пропустил. Когда Черный Рыцарь нанес прямой удар сверху, Ангел парировал его своим мечом, но удар был такой сокрушительной силы, что Серый Ангел упал на колено. Скользнув по лезвию клинка, тяжелый нормандский меч рассек бедро Ангела, глубоко войдя в его плоть. Кровь обагрила его серые одежды.

Зря говорят, что ангелы не чувствуют боли. Это не так. Серый Ангел с трудом увернулся от следующего удара и, проковыляв несколько шагов назад, рухнул на землю. Кровь хлестала из него, как из заколотой свиньи, и с каждой ее каплей Ангел терял последние остатки сил. У него кружилась голова, а между тем температура вокруг поднялась еще на несколько градусов. Стало жарко, как в аду. Небо полностью затянулось тучами и среди раскатов грома засверкали молнии. Черный Рыцарь уже праздновал победу и не спешил добивать противника. Ему хотелось продлить удовольствие и вдоволь насладиться этим упоительным чувством. Ведь за все время существования мира это был самый главный его противник, и эта победа эта была для него самой важной.

Между тем, в помутненном сознании Серого Ангела мелькали отрывочные образы и воспоминания. Вот пролетели кадры из его ангельской юности, вот небесный трибунал приговаривает его к изгнанию, а вот его первое рождение в человеческой ипостаси. Серый Ангел витал где-то в закоулках своего сознания, но где-то в них металась еще одна мысль: что надо встать и продолжать бороться, только вот сил нет и не от кого ждать помощи. И где они – его белые собратья? Неужели они не видят, что здесь творится? Может быть, они боятся испачкать свои белоснежные крылья? Хотя их чистоплюйные методы вряд ли были бы здесь уместны. В спину не бить, раненых не добивать, лежачих не трогать – по таким правилам Черного Рыцаря не победить. Не победить его даже ему, Серому Ангелу. Чтобы его одолеть, нужно самому быть черным, иначе никак. Надо стать таким же, как он.

О, грешная земля, напои меня злобой и ненавистью! Мой разум открыт для тьмы и мрака. Дай мне силу зверя и мощь первобытного естества! Мать всего сущего, черная бездна, не оставь своего сына в этот час! Одари меня своим благословением, сделай мою сущность твоим вместилищем, и моя душа вовеки веков будет принадлежать тебе!

Так молился Серый Ангел.

Черный Рыцарь смотрел на поверженного неприятеля, прикидывая, как поэффектней нанести ему последний удар. Такие моменты он любил особо. Почувствовать, как сталь входит в живую плоть врага, поймать его затухающий взгляд и принять в себя его последний выдох. Это подстегивало похлеще любого допинга. Его противник казался сломленным. Черный рыцарь сделал один шаг и тут…

Такого никогда еще не было, чтобы после его коронного удара человек или ангел смог встать на ноги. Но на этот раз его противник сумел подняться.

Перед Черным Рыцарем стоял – нет, не серый ангел: подрагивая вороненым крылом, чернее ночи, перед ним стоял ангел черный, порождение Тьмы. Не слуга, не раб, но равный ему. Равный по моще и силе духа. Впервые за многие-многие годы Черный Рыцарь ощутил что-то вроде беспокойства.

– Тебе не кажется, что мы зря теряем время, – сказал он Ангелу. – Ты же один из нас. Мы слуги одного господина.

– У меня нет господ, – сказал Ангел, глядя Черному Рыцарю прямо в глаза. – Я сам по себе.

Они стояли друг против друга, чернее черного, и казалось, что в раскаленном воздухе между ними проскакивают разряды взаимной ненависти. Несколько минут между ними шла дуэль взглядов, затем они схлестнулись вновь.

Бой был жестоким, силы равны, каждый нанес своему противнику болезненные, но не смертельные раны. С остервенением они сходились в рубке, производя оглушительный звон и лязг. Удача, попеременно склонялась то на одну, то на другую сторону, но потом она явно стала отдавать предпочтение Ангелу. Теперь Черный Рыцарь выглядел не столь устрашающе. Его доспехи имели плачевный вид: панцирь помят, на шлеме вмятина, меч в зазубринах. Окружающий его ореол померк и стал рваным.

Но и Ангел тоже выглядел не лучшим образом. Заряд энергии, который он получил, стал иссякать и его черные крылья поблекли, приобретя прежний темно-серый оттенок. Серый Ангел понимал, что таких темпов и такого натиска он долго не выдержит, поэтому в последней попытке он обрушил на рыцаря целый град оглушающих ударов. И Черный Рыцарь не выдержал. Он вдруг пошатнулся и опустил меч. Он был абсолютно открыт.

Его нужно было только добить. Но Ангел медлил. Прошло мгновение, другое. Серый Ангел почти уже собрался с духом, занес над Рыцарем свой меч и…

В небе сверкнула зеленая вспышка, в горячем воздухе пронесся железом по стеклу уже знакомый звук. Всего лишь на один миг Черного Рыцаря окутала мутная пелена, а когда она спала, он появился из тумана, сверкая, как только что отчеканенная монета. На вороненых доспехах не было ни одной царапины, а его меч был отполирован так, что отблескивал даже в темноте. За Черным Рыцарем стояли очень могущественные силы, в то время как Ангелу помощи ждать было неоткуда. Он смотрел на Рыцаря и понимал, что третьего раунда ему не выдержать. Смешно, но в этот момент Ангел вспомнил старый фантастический фильм, в котором два робота, два Терминатора мутузили друг друга что было сил. Причем первый из роботов был явно устаревшей моделью, и степень его износоустойчивости явно уступала техническому совершенству второго его собрата, который регенерировал свой механизм с поражающей воображение быстротой. И, если бы кто-то захотел бы сравнить Черного Рыцаря и Серого Ангела с этими двумя кусками компьютеризированного железа, то Ангел был бы роботом номер один. Сейчас Черный Рыцарь дезинтегрирует его на молекулы и, hasta la vista, одним нерадивым ангелом на свете будет меньше.

Видимо Черный Рыцарь подумал то же самое. Он не стал ждать, пока его противник переведет дух, и со свежими силами ринулся в бой. Черный Рыцарь махал своим мечом так, что тот почти слился в сплошной расплывчатый круг. Ангел едва успевал отражать удары и продолжал пятиться назад, теряя силы и оставляя за собой кровавый след. Один такой удар оказался для него слишком сильным.

Черный Рыцарь в мощном замахе опустил свое оружие на голову Ангела и когда тот прикрылся мечом – дзинь – в его руках остался только эфес с обломанным лезвием. Меч ангела сломался пополам. Ему, конечно, удалось ослабить удар, но не сильно. Меч Черного Рыцаря, не встретив больше никакой преграды, опустился плашмя на голову серого вестника. Заливаясь кровью, тот рухнул на колени. Жить ему оставалось не больше нескольких секунд. Ангел это понимал. Сквозь кровавую пелену он видел, как на него надвигается смерть. Это было, как смотреть фильм, отснятый рапидной съемкой. Люди говорят, что перед смертью у них перед глазами проходит вся жизнь. Но с ангелами ничего такого не происходит. Очень медленно Черный Рыцарь приближался к поверженному противнику и так же медленно его меч пополз вверх, набирая замах для последнего удара. Когда тяжелый нормандский клинок достиг своего апогея, он вдруг замер. Серый Ангел поднял голову и посмотрел, на того, от которого ему сейчас предстояло принять смерть. И тут он услышал смех. Это смеялся Черный Рыцарь, смеялся злорадно, издевательски, но еще в этом смехе чувствовалось удивление и изрядная доля облегчения. Казалось, он никак не мог поверить, что победа далась ему столь легко. Он еще смеялся, когда обломок гладиуса вонзился ему живот, чуть пониже кирасы, точно в щель между сверкающими доспехами. Обломок меча был коротким, но вместе с ударом Ангел вложил всю свою злость, отчаяние и огромное желание жить во что бы это не стало. Черный Рыцарь не издал не звука, но упал сразу. В небе сильно громыхнуло. У Ангела еще хватило сил подползти к поверженному врагу и убедиться, что тот окончательно и бесповоротно мертв. Ослабевшими руками он снял с него шлем. Сначала ему показалось, что он заглянул в зеркало. В мертвых глазах застыло удивление, на губах еще играла улыбка. На Серого Ангела смотрело его собственное лицо. Отвернувшись в сторону, он зло сплюнул кровавой слюной.

– Так вот какой ты, северный олень!

Серый Ангел перевернулся на спину и раскинул руки. Тяжелым ватным одеялом его накрыла усталость. Глаза закрывались, хотелось спать. Серый Ангел уже погружался в сон, который мог стать последним, когда его разбудили какие-то звуки. Сначала, ему показалось, что у него звенит в ушах, потом он узнал церковный хорал. Он звучал все громче и громче, и когда Ангел открыл глаза, то он увидел, как с неба к нему спускаются его белокрылые собратья. Ну вот, как всегда к шапочному разбору, подумал он и потерял сознание.

Очнулся он оттого, что кто-то пытался поднять его на руки. Три белых ангела пыхтели над ним, стараясь оторвать его от земли.

– Тяжелый какой! – сказал один из них.

– Он слишком долгое время провел среди людей, – ответил ему другой.

– Да он сам почти человек, – сказал третий.

– Какого черта?! – дернулся в их руках Серый Ангел.

– Ругается, – заметил первый ангел.

– Что с него взять, – сказал второй ангел, – серый, он серый и есть.

– Не волнуйся, братец, – громко и внятно, как глухому, сказал ему третий ангел. – Мы тебя должны доставить в канцелярию.

– Вы точно с неба свалились, – прохрипел Серый Ангел. – У меня же нет допуска. Я же – Серый Ангел.

– Ты реабилитирован, – сказал первый ангел. – Теперь тебя подлатают, почистят перышки, и ты будешь как новенький.

– За что такая милость? – спросил Серый Ангел.

– За твои боевые заслуги, – со всей серьезностью сказал второй ангел. – Ты встал на правильную сторону. Это очень хорошо – верный выбор.

– Я всю жизнь только на своей стороне, – сказал Серый Ангел.

– Можешь не скромничать.

Третий ангел со значением поднял указательный палец.

– Сам лично подписал указ. Теперь тебе присвоено звание “Ангел пятого класса”.

Ангел понизил голос.

– Это пока секрет, но ты произвел крайнее благоприятное впечатление на старика. Он суров, но отходчив. Так что вполне, может быть, через век-другой тебе присвоят четвертый класс. Конечно, нужно пройти испытательный срок…

– Да пошли вы к черту со своим испытательным сроком!

Серому Ангелу показалось, что эту фразу он выкрикнул, но у него хватило сил только на то, чтобы произнести ее негромким шепотом и выставить из сжатой в кулак руки средний палец.

– Я бы на твоем месте не очень привередничал, ангел, – сказа первый из белокрылых. – В тебе сейчас настолько мало от ангела, что у тебя даже утрачены способности к регенерации. Оставь мы тебя здесь – и ты истечешь кровью.

– Отвали! Я остаюсь.

Серый Ангел был очень плох. Казалось, что каждое слово он произносит на последнем дыхании. Его снова опустили на землю.

– Ну, и что будем делать? – спросил первый ангел остальных.

– Оставим его здесь, – сказал второй. – Все равно против его воли мы забрать его не сможем.

– Но нам может нагореть от старика, – сказал третий ангел. – Он может закрыть глаза на какие-то глобальные вещи: спасение мира или вселенский потоп, но что касается мелочей, он очень щепетилен.

– Да, ты прав, – сказал первый ангел. – Старик решил устроить показательное помилование. Это Гавриил ему посоветовал: мол, у черных перестройка, так и мы должны идти в ногу со временем – проявлять гибкость. Ох, уж эти политики.

– Да выключи ты эту музыку! – нервно сказал он третьему.

Видимо, он у них был за старшего. Третий ангел щелкнул пальцами, и музыка смолкла.

– Так что решаем? – спросил второй.

– Скажем, что опоздали, – сказал первый. – Постановление из канцелярии пришло слишком поздно, такое бывает. Ну, вы все поняли?

Ангелы согласно кивнули.

– Тогда поехали.

Взмахнув крыльями, два ангела плавно вознеслись в небо. Третий ангел немного задержался Он посмотрел на лежавшего на земле собрата и в его глазах мелькнуло что-то вроде сочувствия. Отогнав непрошенные мысли, он покачал головой.

– Безнадежен!

Вынеся этот приговор, он оттолкнулся от земли и взмыл в хмурое ночное небо. На земле остался лежать серый ангел. Он умирал.

Даже в смерти ангелы не похожи на людей. После смерти людей хоронят на кладбище, на могиле устанавливают надгробную плиту с трогательной надписью и еще к ней приносят цветы. Туда приходят родные и близкие, родственники и друзья. Сначала часто, потом все реже и реже. Некоторые из них перестают приходить вовсе.

У ангелов все не так. Когда они умирают, хоронить нечего. После смерти ангелы превращаются в звездную пыль, которая рассеивается по всему млечному пути. И оплакивать их некому. Нет у них ни родственников, ни друзей, как нет любимых женщин, детей, собак и кошек – настоящий ангел не должен иметь привязанностей.

Безнадежен, такой приговор вынесли Серому Ангелу. Безнадежен – как клеймо. Силы стремительно покидали это тело, но всем назло последнее слово он хотел оставить за собой. Серый Ангел приподнялся на локотях и с вызовом посмотрел в ночное небо.

– Никогда!

Это было последнее, что он успел сказать, но даже этим последним словом было только отрицание.

В тот момент, когда сердце ангела перестало биться, небо расколола молния, и оглушительным барабаном громыхнул гром. Откуда не возьмись, налетел порыв холодного ветра, и на его лицо упала одна капля. За этой каплей последовала вторая, третья, и вот с неба обрушились целые потоки холодной воды. Впервые за много дней на землю опустилась прохлада. Над городом шел дождь.