Текст книги "Переворот.ru (СИ)"

Автор книги: Олег Маркеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)

По совокупности признаков, явно демонстрируемых, тщательно скрываемых и случайно засвеченных, Злобин сделал вывод, что Максим Владимирович убийца.

Они бывают разные: аффективные, идейные и прирождённые.

Аффективных большинство. Просто в какой-то момент в определённых обстоятельствах голову может снести у любого. В каждом сидит зверь, способный убить за добычу, самку или защищая себя. Как говаривал шеф ВЧК Дзержинский: «Если вас не посадили, то это не ваша заслуга, а наша недоработка». Развивая мысль теоретика и практика «чекизма», можно сказать, что, если вы не убили, то это не ваша заслуга, просто вас не допрессовали: люди или обстоятельства.

С идейными всё просто. Как точно заметил Иван Бунин: «Возьмите человека, изымите из него божью душу, вложите на её место динамит – и вы получите террориста». Идей, разрешающих убивать, человечество наплодило множество. И прекрасно научилось осиновым колом засаживать их в головы и сердца человеческие. Стоит только изъять идею, как потоком идут гной и сопли раскаяния. Взять того же Раскольникова.

Прирождённых убийц мало, катастрофически мало. Из них большую часть составляют просто двуногие звери, так и не обрётшие божьи души. Дегенераты, короче. Существа опасные и социально вредные.

Особую группу прирождённых убийц составляют элитные особи с повышенной хищностью. Они умны, обладают тонким чутьём и по-особому жестоки, интеллигентно жестоки, безо всякого аффекта и червоточинки. Как в меру и умно жестоки хирурги. Такие не мучают, не истязают, не наслаждаются насилием и не захлёбываются от безнаказанности. Они просто убивают. Быстро, чётко и без раскаяния. Такие «убийцы божьей милостью» на вес золота во всех спецслужбах мира.

Вычислив прирождённого убийцу элитного класса, Злобин остался совершенно спокоен. Такие типы совершенно не опасны, если ты не их очередная жертва. И можно чувствовать себя, как у Бога за пазухой, если они приняли тебя в свой «внутренний круг».

Максим Владимирович придвинул стакан, над которым поднимался ароматный пар. Стекло тонко постукивало о края подстаканника.

– Пейте, пока не остыл. Этот сорт надо пить непременно горячим, почти кипяток.

Андрей Ильич с подозрением покосился на банку. Таких он ещё не видал, а аромат чая был абсолютно незнакомым.

– И что это за сорт?

– Редкий. – Максим Владимирович первым сделал короткий глоток. – Уникальное сочетание вкуса красного чая и всех свойств зелёного. Название на арабском вам ничего не скажет. Да я правильно и не произнесу.

– Были на Ближнем Востоке?

Максим Владимирович бросил в рот кусочек лукума, посмаковал и лишь потом кивнул.

– Только вернулся. Работал по контракту в одной консалтинговой фирме. Сначала в Иордании, потом в Ираке. Когда запахло войной, перебрался в Иран, потом опять в Иорданию. Затем в Сирию. И под конец – в Судан.

– А почему в Судан?

– Отпуск решил провести с пользой, – пожал плечами Максим Владимирович. – Мечта идиота: проплыть по всем великим рекам. Из Хартума проплыл по Нилу до Каира. Потом ненадолго в Париж. И паромом через Швецию – в Питер.

– Завидую. – Злобин по прокурорской привычке всё уточнять не сдержался и спросил: – А почему такой крюк? В Питер можно из Каира напрямую самолётом попасть. А уж из Парижа и подавно.

– А акклиматизация? – Излишнее любопытство случайного попутчика никак не растревожило Максима Владимировича. Он по-прежнему держал на губах вежливую улыбку. – К нашему, прости господи, лету только в Скандинавии и привыкать.

– Да уж… Вот я после каждого отпуска на юге с неделю маюсь насморком. Улетаешь из Крыма – бабье лето, прилетаешь – в Москве уже снег с дождём. Кстати, как вам Питер?

Максим Владимирович иронично улыбнулся.

– Ну, на пару саммитов «семёрки» ещё хватит. Потом придётся декорации реставрировать тщательнее.

– Ох, какой вы едкий!

– Я же жил не в «Прибалтийской», а у старого знакомого в обычном питерском «колодце». И видел то, что из кортежа не увидишь.

– Недели хватило, чтобы осмотреть все потайные уголки?

Улыбка сошла с лица Максима Владимировича.

– Две. Две недели, Андрей Ильич. Ровно столько, сколько требуется, чтобы восстановить старые связи в узком мирке археологов.

«Две недели для организации выстрела в Гошу вполне достаточно, – мысленно отметил Злобин. – В сети розыска ты, мил человек, не попал по чистому недосмотру. Ну, ничего, завтра Колосов закинет невод пошире. Тогда и тебя «пробьют» как находившегося в городе в момент совершения преступления. Надеюсь, что ты абсолютно не при делах».

Андрей Ильич стал пить чай, он оказался вкусным, с особенной вяжущей горчинкой. Именно такого вкуса и хотелось, чтобы избавиться от сивушной тошноты. А сочетание с тягучей сладостью лукума добавляло вкусу новые, неожиданные нотки. В теле разлилась приятная истома, но мысли от этого медленнее не стали. Так и сновали вспугнутыми мышками.

Собеседник явно и неожиданно раскрылся для любых вопросов. Андрей Ильич стал спешно выстраивать стратегию беседы. Главное было не вспугнуть собеседника.

– Знаете, пока вас не было, я обдумал ваши слова. Признаюсь, вы меня положили на обе лопатки. Спорить без толку, правда ваша: неотвратимость наказания и обязательность покаяния. Только так! – Андрей Ильич свободной рукой сделал рубящее движение. – Вор не только должен сидеть в тюрьме и страдать. Перед выходом он обязан покаяться. Искренне и прилюдно. Иначе пусть сидит, пока не сгниёт.

Максим Владимирович согласно закивал.

– Только мне не понятно… Кто вы по профессии, Максим Владимирович? Чувствуется широкая эрудиция, а специализации я не уловил.

– Историк. Если точнее – археолог. У арабов работал на раскопках. Ну и консультировал в меру познаний. Они же трепетно относятся к своей культуре и прекрасно осведомлены о ценах на всякие полезные культурные ископаемые.

– Простите за чисто русский вопрос, платят хорошо?

– Если вы о зарплате, то у них это вопрос не сумм, а личных отношений. Там ещё не забыли, что деньги есть единый эквивалент обмена. А не фетиш и полубог, как у нас. Счёт деньгам знают, но обожают осыпать подарками. Причём, сами при этом счастливы, как дети. Корысти в этом нету, вот что важно.

– А что же они Багдад за деньги сдали? – ввернул Андрей Ильич.

Максим Владимирович пожал плечами.

– Пиррова победа. Багдад никогда не был символом арабского духа. Во-первых, потому что Ирак официально считался светским государством, во-вторых, правило им суннитское меньшинство. Америка оккупировала не страну, а половину района расселения шиитов. Вторая их часть живёт в Иране. Вот пусть попробуют теперь сунуться в Тегеран с таким партизанским контингентом в тылу. А в Иране их ждёт семьдесят процентов населения страны в призывном возрасте, вполне приличная армия, оружие массового поражения, жёсткая идеократия, война с неверными как государственная доктрина и явная или скрытая поддержка газавата против «новых крестоносцев» со стороны всего арабского мира. Пусть идут, мало не покажется!

– Анализ, скорее, военного, чем историка, – безо всякой надежды на поклёвку закинул удочку Андрей Ильич.

– А я был военным, – спокойно, будто и не осознавая, что сдаёт слишком важную информацию ответил Максим Владимирович.

– Офицером?

– Да, – коротко ответил Максим Владимирович.

И тут Андрей Ильич понял, что настал его черед вещать «под микрофон».

– Офицер бывшим не бывает, запомните это! – назидательным тоном изрёк он. – Или он есть всегда, или его никогда не было.

Максим Владимирович скосил глаза в окно, помолчал, словно взвешивая свинцовую тяжесть истины, прежде чем взвалить себе на плечи.

Он передёрнул плечами и тихо произнёс:

– Увы, не катит. Как выражались в годы моей армейской юности, как в водосточную трубу… Не к столу будет сказано. Звук есть, а смысла – нету.

Злобин крякнул в кулак.

– Как у всякого лозунга, логика хромает. – В глазах Максима Владимировича прыгали весёлые бесенята. – Стоит немного подумать, как формулировка рассыпается в словесную труху. Как бывший офицер Советской Армии не могу согласиться. Хотя и отдаю себе отчёт, что лозунг чрезвычайно для вас важен, и явно имеет прямое отношение к структуре вашей личности. Разрешаете покуситься на святое?

Андрей Ильич хмыкнул и кивнул.

– В девяносто первом офицерский корпус в массовом порядке изменил присяге. Это же очевидная истина, как не стыдно это признать. – Максим Владимирович вскинул раскрытую ладонь, упреждая поток возражений. – Как можно присягать стране, клясться с оружием в руках до последней капли крови защищать её территориальную целостность, а утром проснуться целым и невредимым в раздробленной и поруганной стране? И пойти в кадры оформляться в новую армию? Обратите внимание, что я не спрашиваю, что лично вы делали в том августе. Мне достаточно знать, кем были и чем занимались нынешние «ура-государственники». Все были на государственных должностях, а многие и при погонах. На каком, скажите, основании они до сих пор считают себя офицерами?

Андрей Ильич почувствовал, как кровь приливает к лицу. Но вслух возражать не стал.

– В том-то и дело, Андрей Ильич, что жить-то надо, – подхватил невысказанную мысль собеседник. – И товарищей офицеров, кстати, вместе со всем народом голосовавших за сохранение Союза, на утро поставили перед выбором: или голодная смерть, или служба новой власти. Беспрекословная, как того требует устав. Думаете, если бы у армейских был выбор: служить или благополучно устроиться «на гражданке», кто-то бы долго раздумывал? Дайте офицерам реальную альтернативу армейской лямке: жильём, трудоустройством, земельными наделами, в конце концов, казармы в миг опустеют! – Максим Владимирович отхлебнул чай и с улыбкой закончил:

– Именно поэтому власть никакой альтернативы военным и не даёт. Не только не может, а просто не хочет. В результате мы имеем рабоче-крестьянскую армию в капиталистическом государстве. Для обороны страны она не годится по определению, но по составу, менталитету и уровню нищеты вполне пригодна для успешной и длительной гражданской войны.

– Занятно вы рассуждаете…

– Не занятно, а честно. Я честно говорю, что я бывший офицер, бывшей великой армии, которая пальцем не пошевелила, когда её страна потерпела сокрушительное поражение. В сорок первом была массовая сдача в плен, но по вполне объективным обстоятельствам. Но не было массового перехода на сторону врага, как в девяносто первом… Такого ещё в истории не было. – Максим Владимирович расслабленно отвалился к стене. – А теперь я лишь историк. И глазами историка смотрю на всё происходящее.

Он уставился в окно, за которым замелькали тусклые огоньки какого-то городка.

– И что же вы видите?

– Уверен, то же, что и вы. Смертельно больную страну, которую надо либо спасать экстренными мерами, либо добить из милосердия. Антибиотики инвестиций и нефтяные компрессы не спасут, а только продлят агонию. Вы же видели людей на улицах. Серые лица, изнурённые позы, усталость в каждом движении. Не надо быть врачом, чтобы с уверенностью сказать, что большинство протянет ещё лет десять, максимум. А на другом полюсе – полная расторможённость, «безбашенность», как сейчас выражаются. Эти, молодые, умрут быстрой смертью от передоза или по неосторожности, так и не успев ничего понять.

Максим Владимирович повернулся. Глаза его, до этого живые и лучистые, вдруг сделались непроницаемыми и холодными, как темень за окном.

– А вбрасывать в коллективное подсознание лозунги типа «Бывшим офицер не бывает», значит провоцировать офицерский корпус на участие в военном перевороте, – понизив голос, произнёс он. – Не играйте с огнём.

Он скрестил руки на груди. На безымянном пальце правой руки тускло блеснуло серебряное кольцо с черным крестом.

Андрей Ильич, борясь с вдруг накатившей дремотой, пробормотал:

– Интересно, интересно… Интересное колечко у вас.

Максим Владимирович протянул руку, позволив лучше рассмотреть широкое кольцо. Оказалось, что рядом с крестом в соседнем сегменте помещаются три дырочки, одна над другой.

– Это кольцо Иштар. Богини Луны, смерти и возрождения, – пояснил он.

Уронил руку на колено. Давящая усталость сразу же навалилась на плечи Андрея Ильича. Он, прикрыв рот, смачно зевнул.

– А мы засиделись. Беседа беседой, но пора и поспать. – Максим Владимирович встал. – Я отнесу стаканы, чтобы не звенели всю ночь над ухом.

Он вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

* * *

Снился Злобину сон сладострастный до неприличия. Каким-то уголком не погрузившегося в жаркое забытьё сознания, он отдавал себе отчёт, что образы, вихрем обрушившиеся на него, стоило уронить голову на подушку, имеют прямую связь с реальностью и, скорее всего, навеяны сценой в ресторане, где Колосов организовал «отвальную». Там между сменами блюд подавали стриптиз. Особенно запомнился номер с укротительницей ягуара.

Девица с точёной фигуркой, постепенно освобождаясь от лоскутов ткани, заигрывала с ягуаром, накрепко прикованным к стальному першу. Ягуар хищно щерился и пытался смазать когтями по гибкому телу, когда оно приближалось на опасное расстояние.

Во сне женщина была другой. Крутобёдрой, с осиной талией, чётко обозначенным выпуклым животом и гордо выставленной грудью, формой подобной двум крупным плодам граната. Та, ресторанная, была крашеной блондинкой, а эта, из сна, запускала растопыренные пальцы, унизанные перстнями с крупными самоцветами, в иссиня-чёрную гриву, густую и непокорную, тугими прядями хлещущую по плечам. А глаза…

Глаза Иштар манили, влекли, отталкивали и пронзали насквозь. То лёд, то огонь, то густой чёрный мёд, то горячая смола, то могильный мрак, всё было в них. Губы, цвета лепестков розы, разлеплялись в манящей улыбке, и тогда было видно, как между жемчужными зубами хищной змейкой бьётся кончик алого языка. Она была женщиной, царицей, способной стать рабой, и рабыней, одного движения мизинца которой достаточно, чтобы опрокинуть к своим ногам все царства мира.

Зверь, кошачий хищник неизвестной породы, ластился к её ногами, нервно подрагивающих в танце, как у стреноженной кобылицы, заваливался на спину, когтями цеплялся за звенящие браслеты, рассыпавшие золотые искорки и нежный перезвон, алым языком воровал выступивший на смуглой коже пот, терпкий от благовоний.

Неожиданно, униженный и растоптанный собственной же похотью хищник стал расти, наливаться густо-красным свечением. Он вскинулся на задних лапах. В миг вымахал метров на десять в высоту, обрёл крылья орла, распахнул пасть, обнажив страшные клыки. Он на секунду завис на упавшей на пол женщиной, а потом всей тяжестью исполинского тела рухнул на неё.

По напрягшим буграм мышц покатились тугие волны, тело хищника ритмичными ударами стало сотрясать землю. Андрей Ильич с ужасом осознал, что крылатый лев насилует царицу. Между разведёнными передними лапами проклюнулась её закинутая от боли голова. Но на искусанных в кровь губах плясала улыбка победительницы…

Андрей Ильич отчаянным усилием попытался вынырнуть из кипящей смолы сна. Широко распахнул глаза и сипло втянул ртом густой воздух.

Чья-то ладонь проплыла над лицом, закрыв ворвавшийся в окно свет фонаря. Тускло блеснуло серебряное кольцо.

Вдруг сделалось оглушительно тихо, волна невесомости подхватила Андрея Ильича, качнула и плавно погрузила в прохладную глубину.

* * *

Проснулся он моментально, безо всякой хмари в голове и ставшей уже привычной ломоты во всем теле. Прислушался к своим ощущениям. Кроме странной, какой-то совсем уж молодецкой бодрости, проявилось ещё нечто. Эрекция была просто мучительной.

Андрей Ильич приподнял голову и с удивлением уставился на стоявшее колом одеяло.

«Нифига себе! Как в казарме перед подъёмом».

Со времён срочной службы подобного сухостоя у Андрея Ильича не было. Уже начал подзабывать, каково это, просыпаться от гудящей силы в члене.

Он рукой проверил своё мужское хозяйство. Удостоверился, что это не розыгрыш, всё своё и всё готово к бою, как ракетный комплекс С-300.

Смущённо покосился, соседа, слава богу, рядом не оказалось, только на аккуратно застеленной постели лежало влажное полотенце, источающее аромат хорошего одеколона и пены для бритья.

Андрей Ильич вскочил на ноги, суетясь, оделся. Выглянул в коридор.

Максим Владимирович у соседнего окна о чем-то оживлённо беседовал с питерской дамой лет тридцати на вид. Дама уже не отрывала глаз от лица собеседника.

«Вот же гад. Наш пострел везде успел!», – беззлобно ругнулся Андрей Ильич.

Максим Владимирович оглянулся на звук открывшейся двери их купе.

– Доброе утро! А я уже хотел будить. Полчаса до санитарной зоны. Успеете?

– Постараюсь, – буркнул Андрей Ильич и бочком протиснулся в тамбур.

В туалете из зеркала на него взглянул мужчина в полном расцвете сил. Никаких следов вагонной помятости и служебной нервотрёпки на лице. Андрей Ильич удивлённо дёрнул бровями.

Очевидно, что такие перевёртыши с организмом случайными не бывают.

– Чем расплачиваться будем, господин Мефистофель? – спросил он вслух.

Ответа не последовало.

Злобин и без подсказки знал, если в его жизни вновь появился Странник, конец привычному, рутинному течению дел. Начинается магия.

А ему, Злобину, из обычного чиновника от юриспруденции придётся вновь на время превратиться в Серого Ангела – того, на кого Посвящением возложено право и бремя вершить суд по Высшему Закону в мире – Закону Баланса Добра и Зла.

* * *

Когти Орла

Срочно

Навигатору

Прибыл в Москву. Располагаю достоверной информацией об угрозе масштабных терактов в столице.

Операция поддерживается по линии фундаменталистских кругов Ближнего Востока. Личность руководителя, скрывающегося под псевдонимом «Саид эль Махди», установить не удалось. Известно, что финальный этап операции он возглавит лично.

С учётом развития событий, предполагаю его присутствие в Москве либо прибытие в самое ближайшее время.

Работаю под плотным контролем. Личный контакт исключён.

Мной инициирован объект Аметист. Обеспечьте поддержку его действий.

Странник

Глава третья
«Чума на оба ваших дома…»

«Д» – 1

9:32 (в.м.)

Москва, Россия

Серый Ангел

Перрон быстро опустел. В дополнительном поезде, пришедшим из Питера вне расписания, оказалось на редкость мало пассажиров. Встречающих почти не было.

Вопреки анекдоту, никто партикулярного вида по перрону не сновал и не предлагал питерским «поработать в правительстве». Шутка времён первых лет правления Путина так и осталась шуткой.

Если кто и рассчитывал, что кадровый резерв нового президента, сделанного из чиновника среднего звена, окажется недостаточным для проведения самостоятельной политики, тот глубоко заблуждался. Питерская мэрия, конечно же, не Газпром, там не обрастёшь минимумом десятью тысячами лично преданных тебе исполнителей, которых ты рассадишь на ключевые посты по всей стране. А без многочисленной «команды» нечего делать в Большой политике. Так считали те, кто рассчитывал из преемника сделать марионетку.

Ошибка Березовского была в том, что кадровый резерв КГБ, оперативный и агентурный, не шёл ни в какое сравнение ни с одним отраслевым лобби. Им, чекистам, штатным, выведенным за штат, трудоустроенным в многочисленные службы безопасности, ЧОПы, поднявшимся до второго эшелона управления в финансах и бизнесе, нужен был только лидер и символ. А дальше структурирование системы управления под «своего президента» прошло, как кристаллизируется насыщенный раствор, когда в него бросишь затравку. Моментально и необратимо.

Что касается Андрея Ильича, то он в приглашениях «поработать в правительстве» не нуждался. Уж чем, а работой на благо державы его завалили.

«И сейчас ещё добавят», – заключил он по виду подошедшего к вагону Сергея.

Парня он приблизил к себе за немногословность, повышенную сообразительность и беспрекословную исполнительность. И язык за зубами держать умел. Сложной кадровой комбинацией молодого опера закрепили за управлением Генпрокуратуры, в котором служил Злобин. Длинное название конторы Сергей свёл до лаконичного «гестапо». А как ещё назвать службу внутренней контрразведки?

Сергей расплылся в улыбке.

– Ну вы, Андрей Ильич, даёте! С поезда «Адлер – Москва» люди мрачнее выходят. А вы так вообще – солнышком светитесь. Чем вас питерские опоили?

– Будто сам не знаешь, чем, – пробурчал Злобин, сунув помощнику баул.

– На меня так водка не действует, – вздохнул Сергей.

Впереди по перрону, неся чемоданчик дамы, шёл Максим Владимирович. Дама влиться в московскую толчею явно не спешила. Спутник интересовал её больше, чем вся Москва вместе взятая.

«Артист!» – покачал головой Злобин.

Сергей по-своему истолковал его жест и тихо спросил:

– Проблемы?

– Причём такие, что нужна пауза, – ответил Злобин. – Ты позавтракать успел? – Дождавшись утвердительного кивка, добавил: – А я нет. Здесь есть что-нибудь приличное, где глаза не будем мозолить?

– На «трёх вокзалах» ничего приличного нет, Андрей Ильич. По дороге, разве что…

Но Андрей Ильич для себя ещё в вагоне решил, что не сделает ни шагу по московской земле, пока не разложит по полочкам информацию, до отказа заполнившую голову. А они уже дошли по края эстакады, у которой парковались служебные машины.

– Ну, включай свою соображалку! За десять лет реформ должны же были в этом гадюшнике хоть одно приличное место организовать.

Сергей на секунду задумался. Потом кивнул влево.

– «Белые ночи». Подвальчик с ресторанчиком. Кормят вкусно и не дорого. В это время там тихо.

– Ну, можешь же, если хочешь! Пошли, поможешь начальнику догулять командировочные.

Андрей Ильич добродушно шлёпнул охранника по широкой спине.

* * *

Вслед за невесть откуда взявшейся бодростью, пришёл зверский аппетит. Варварский просто какой-то. Захотелось свиного шашлычка, с горой травок и овощей, кислого сыра и, почему-то, лимона. И не дольками, а просто кусать, как яблоко, упиваясь жгучим соком.

– И лимон. – Официантка поставила точку в блокнотике. – Что ещё?

– Лимон сейчас… – Андрей Ильич для конспирации добавил: – Ну и кофе, само собой.

Он проводил взглядом пышный зад официантки. В брюках сразу же ожила тугая сила.

– Еть твою… – Андрей Ильич заелозил задом, усаживаясь поудобнее. – Что улыбаешься?

– Жизнь налаживается, вопреки диагнозу врача. Шутка!

– Интуиция подсказывает мне, что это твоя последняя шутка на этой неделе.

– Не дождётесь! – Ещё шире улыбнулся Сергей.

Злобин осмотрелся. Подвальчик был вполне приличный, чистый и без лишнего пафоса. Чтобы клиенты не забывали, где находятся, на стенах висели цветные фотографии с видами Питера.

«Кстати, не мешает из вежливости отзвонить», – решил Андрей Ильич.

Достал мобильный, набрал питерский номер Колосова.

– Доброе утро, Алексей Дмитриевич! Злобин докладывает о прибытии.

Сергей навострил уши. Злобин заговорщицки ему подмигнул. В ухо булькал бодрый голос Колосова.

– Да, всё остаётся в силе. И ещё раз спасибо. Как «за что»? За всё сразу.

Злобин отключил связь. Поморщился.

– А теперь проверка на вшивость, – объявил он, набрав ещё один номер.

Ждать пришлось семь гудков. Когда соединили, из трубки хлынул гул запруженной улицы.

– Пётр? – Молодого питерского следака звали иначе, но Злобин для конспирации «перекрестил» его в Петра, в честь основателя города на Неве. – Привет из Москвы. Новости для меня есть? Так… И сколько? Вообще, ни один?! А что голос такой убитый? Радоваться надо! – Услышав новость, Злобин поджал губы. – Когда? Значит, сегодня с утра… Ладно, не переживай. Отстранили, ещё не уволили. Держись, парень! Я тебя запомнил.

Он положил мобильный на стол. Из пачки Сергея достал сигарету, прикурил, сделал несколько затяжек и расплющил в пепельнице. Сергей курил свою сигарету с абсолютно равнодушным видом.

– Серёжа, когда следака, взявшего след, вдруг исключают из следственной бригады, о чем это говорит?

– Говорит, что скоро по чью-то душу придёт «гестапо». – Сергей стряхнул пепел. – В курс дела вводить будете?

– Дела пока нет. Команды «фас» ещё не поступало.

– Ну, с этим у нас не заржавеет, – усмехнулся Сергей. – О, вот и кофеёк!

Официантка расставила на столе чашки и блюдце с мелко нарезанным лимоном.

– Может, коньяк? – спросила она.

– Я – за рулём. – Сергей вопросительно посмотрел на Злобина.

– А я месячную норму уже перебрал. – Злобин не сдержался и сразу же сунул в рот лимонную дольку.

Официантка понимающе улыбнулась.

– Шашлычок будет через пятнадцать минут. Вам повезло, как раз повар по мясу пришёл.

– А у вас они разные? – спросил Злобин.

– Женщина на гарнирах, салатах и первых блюдах. А мясо готовит мужчина. – Официантка почему-то смутилась. – У кавказцев свои понятия…

«Лет тридцать с чем-то. Разведёнка с ребёнком. Скорее всего, не москвичка. Блондинка к тому же. Вот и трудоустроили. – Злобин проводил взглядом удаляющуюся официантку. – «Понятия»… У всех своё понимание счастья. Дай бог, что ты своё нашла».

Сергей, словно прочитав мысли Злобина, покосился на двух мужчин-кавказцев, о чем-то тихо переговаривающихся за крайним столиком.

Злобин посмотрел на часы, сделал поправку на часовые пояса, взял мобильный. Щурясь на мелкие буковки на дисплее, набрал sms-ку.

«Проверь наличие новых нательных крестиков в вещдоках. Сразу же перезвони».

Через три секунды мобильный заурчал, получив подтверждение о прочтении. В Новокузнецке такой же «смотрящий» за следствием, каким был в Питере Андрей Ильич, принял вводную к исполнению, ещё через минуту пришло сообщение лично от него.

«Не понял, но сделаю. Включи телик. Любой выпуск новостей. Подробности получишь по нашим каналам».

Андрей Ильич сунул в рот дольку лимона, прожевал, щурясь от едкой кислоты, жгущей язык. Запил глотком кофе.

– Серёжа, телевизор можно громче сделать? Хочу новости послушать. Не дай бог, войну объявили, пока я в поезде спал.

Сергей стрельнул глазами на мобильник Злобина, быстро встал из-за стола. Прошёл к стойке, где, скучая полировал стаканы, молодой бармен. Двигался Сергей так решительно, что Злобину подумалось, если трансляции новостей сейчас нет, то помощник их, черт знает, как, но организует. Потому что начальнику и старшему товарищу очень надо. А когда для дела надо, удержу Сергею нет. Это Злобин уже знал. И в драку полезет, и сутками напролёт головой работать сможет.

Попсовая музыка, плюхающая в динамиках, резко стихла. На широком экране телевизора замелькали переключаемые каналы. Новости шли на втором. Сергей увеличил громкость и вернул пульт бармену. Кавказцы повернули головы к стойке, но оценив рост и боевые качества Сергея, опять окунулись в беседу.

– Кого-то опять завалили без нашего ведома и согласия? – поинтересовался Сергей, садясь за стол.

– Типа того.

Кукольной внешности дикторша отчитала новости с биржи. Переложила листок. На заднем фоне высветилась карта России с тремя красными кружочками.

– Вспышка острой инфекционной болезни зарегистрирована в Орске и Новокузнецке. В этих городах уже госпитализировано около двухсот человек. Состояние некоторых – тяжёлое. Эпидемиологи затрудняются поставить диагноз. Пока это – пищевое отравление. А наш корреспондент из Питера сообщает, что в северной столице так же зарегистрирована вспышка инфекции. Здесь госпитализировано сто двадцать три человека. – Девушка на экране согнала с лица озабоченную мину, выдала рекламную улыбку и продолжила: – А теперь – новости культуры.

– Мойте руки перед едой, – сделал вывод Сергей.

Злобин помассировал глубокую складку над переносицей.

– Серёжа, мы сейчас очень быстро едим. Потом быстро встаём. И очень быстро едем на «базу».

Сергей сразу же подобрался.

– Андрей Ильич, может, отменим банкет?

Злобин покачал головой.

– Из-за того, что наши клиенты мрут, как мухи, я не собираюсь лишать себя аппетита.

Из дверей кухни вышла официантка с подносом в руках.

* * *

Оперативная обстановка

Срочно

Секретно

Генеральная Прокуратура Российской Федерации

Управление по надзору за законностью в органах

дознания и следствия прокуратуры

г-ну Зарайскому Игнатию Леонидовичу

Шифрограмма

Сообщаю, что все госпитализированные с острой кишечной инфекцией неустановленного генезиса (общее число на настоящее время – 92 человека) имеют прямое отношение к организованным преступным группировкам города Новокузнецка. Пострадавшие входили в число гостей, участвовавших в поминках по убитому неделю назад Дмитруку С.Г. («вор в законе» по кличке «Семён»).

Зафиксировано три летальных исхода, состояние большинства больных резко ухудшается. Возбудитель инфекции на настоящий момент не выявлен. Токсикологическая экспертиза погибших дала отрицательный результат.

В связи с происшедшим резко ухудшилась криминогенная обстановка в городе. Бандитскому нападению подвергся ресторан, в котором проходили поминки. Персонал избит, владелец увезён в неизвестном направлении. Предприняты меры по розыску и задержанию нападавших.

В ответ на Ваш запрос № 221 от 03.10. сообщаю, что в материал дела по факту убийства гр. Ложкина, Думова, Жукова, Пантелеева и Шамакина, находящимся в производстве районных прокуратур г. Новокузнецка действительно в качестве вещественных доказательств имеются новые нательные кресты, обнаруженные на телах погибших.

На настоящий момент с родственников и близких знакомых Ложкина и Шамакина сняты показания, исключающие возможность прохождения обряда крещения погибшими. Мною даны указания о проведении следственных действий по данному направлению в отношении остальных погибших.

ст. следователь УНОДС Генпрокуратуры РФ

Пархоменко Э.В.

* * *

Генеральная Прокуратура Российской Федерации

Управление по надзору за законностью в органах

дознания и следствия прокуратуры

г-ну Зарайскому Игнатию Леонидовичу

Шифрограмма

Сообщаю, что среди госпитализированных в больницы г. Орска (общее число на 17 часов местного времени – 144 чел.) большинство составляют лица, причастные к местным ОПГ и присутствовавшие на поминках убитого девять дней назад гр-на Жумбаева Х.М. (кличка – «Казах»).

В ответ на Ваш запрос от 03.10 сообщаю, что в материалах уголовных дел, возбуждённых прокуратурой г. Орска по факту убийства гр. Цыганюк, Павлова, Эркмана, Хорькина, Довлатова, Юрова и Гаджиева в качестве вещдоков, имеются новые нательные кресты, снятые с тел погибших.

Проводится снятие показаний с родственников и близких друзей потерпевших. На настоящий момент располагаю данными, что Юров, Эркман и Довлатов обряда крещения не проходили.

ст. следователь УНОДС Генпрокуратуры

Коробейников В.И.

* * *

ИТАР-ТАСС

14:00 (в.м.)

Первые жертвы неизвестной инфекции

По сообщению наших корреспондентов, вспышка неустановленной инфекции уже унесла первые жизни. В Орске скончалось 8 заболевших, в Новокузнецке 11, в Санкт-Петербурге – 3. Всего на настоящее время госпитализировано 351 человек в различной степени тяжести. Болезнь сопровождается высокой температурой, рвотой и сильной головной болью.