Текст книги "Переворот.ru (СИ)"

Автор книги: Олег Маркеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

Глава пятнадцатая
«Доброе утро, страна, доброе утро, великий город…»

День «Д», время «Ч – 2 часа 20 минут»

Серый Ангел

За ночь ветер разметал тучи, и над Москвой сияло голубое, словно отмытое «Ванишем», небо. Ни облачка, ни пятнышка. Яркое солнце заливало улицы потоками прозрачно холодного света.

По основным магистралям со скоростью пешехода полз густой поток машин. Подрезали и оттесняли друг друга, стараясь выиграть лишний метр, приближающий к вожделенному концу маршрута. Где ждала муторная офисная сутолока и труд дрессированных мартышек за зарплату в «конвертике». Работяги-фургоны и пикапчики с пролетарским напором таранили поток, боясь опоздать доставить свой груз заказчикам. Троллейбусы и автобусы вели себя, как рослые доги в стае шавок, опасливо и нервно двигали телами, стараясь доставить минимум неудобств холеным и шустрым иномаркам. Но, тем не менее, только мешали и вызывали бурю гневных гудков.

Сергей круто ушёл вправо.

– Не дай Бог, сейчас кое-кто на работу в Кремль заспешит. Три часа, минимум, на Кутузовском простоим, – пояснил он. – Я вас через набережные доброшу. К Новому Арбату с тыла подъедем, так удобнее.

– Может, на метро быстрее? – спросил Злобин.

– Андрей Ильич, на метро вы ещё накатаетесь, – мрачно отшутился Сергей.

После бессонной ночи лицо у него побледнело, под глазами залегли серые тени. Он успел немного вздремнуть, пока Злобин был в кабинет Игнатия Леонидовича. Новость о неожиданной отставке шефа, Сергей воспринял так, будто давно её ожидал. Только головой покачал.

Разговор о дальнейшем трудоустройстве Сергея Злобин решил оставить на потом. У самого не было полной ясности, где и кем он закончит начавшийся день. Список фамилий, всплывших при первой проверке бумаг Коркина, ушёл в администрацию президента. Копия легла в сейф Игнатия Леонидовича. Никаких новых вводных не последовало, и Злобин решил, что должен действовать по ранее полученным указаниям. «Сливать» информацию куда только можно.

Злобин повернулся к Петру Токареву, забившегося в угол заднего сиденья.

– Петь, они могут задержаться с эфиром?

– Не желательно. Венедиктов насчёт этого жуть как строг. До одиннадцати у них Серёжа Доренко в прямом эфире рычит, есть возможность вклиниться.

– Что делает?

– Ну рычит. Не слышал? «Добр-р-рое утр-р-ро, великий гор-р-род», – спародировал Токарев. – Фишка у него такая. Визитная карточка в эфире.

– Рычит, как мотоцикл на холостых[56]56
  – имеется в виду наезд Доренко, катавшегося на мотоцикле, на капитана первого ранга запаса, гулявшего с семьёй в районе гребного канала в Крылатском; само происшествие и последующий суд, вынесший условный двухлетний срок за хулиганские действия, Доренко интерпретировал как происки «кремлёвской команды», зачищавшей ОРТ от ставленников Бориса Березовского. Очевидно, испытанный при «наезде» Кремля шок, привёл к смене политических убеждений Доренко, позже примкнувшего к КПРФ Зюганова.


[Закрыть], – обронил Сергей, сверкнув бедовым глазом.

Злобин незаметно подмигнул ему. То, что парень способен шутить в таких обстоятельствах, показалось ему добрым знаком. Сергей многого не знал, но вполне мог догадываться. Во всяком случае, суть интриги он улавливал всего по нескольким второстепенным признакам. В этом Злобин не раз убеждался.

«Если не обманут державники, потяну парня за собой на Старую Площадь», – решил он.

– Ильич, Доренке условно дали, а тебя безусловно под каток бросят, – тоже попробовал сострить Токарев.

Получилось плохо. Голос бренчал. Душевного покоя Токарева лишила не побудка раньше привычного и не новость об отставке Злобина, а то, что вся его умозрительная писанина обрела вдруг плоть и кровь. И в воздухе ощутимо запахло кровью.

– Петь, если сложить все награды, что моя родня на войнах заработала, начиная с «Георгиев» дедов и прадедов и заканчивая «Красной звездой», что племяш из Афгана привёз, то на полк хватит. Грех мне поджилками трясти с такой родословной.

– Поня-атно, – протянул Токарев. – Родовая честь, значит, в тебе говорит.

– А как иначе! Ты, кстати, тоже подписываешься, или в сторонке посидишь?

Токарев потёр плохо пробритую щеку.

– У меня, между прочим, тоже свои понятия имеются. И я не на помойке родился. После моих книг мне отступать некуда.

– Тогда повоюем.

Сергей вдруг ударил по тормозам и кулаком влепил по клаксону.

От громкого воя сирены бабка, вынырнувшая из-за троллейбуса прямо перед бампером, подпрыгнула и шустро припустила наутёк. Прямо в поток машин. Следом за ней бросился бюрократического вида мужчина. А в хвост к нему пристроилась обнявшаяся парочка малолеток. С тротуара за первопроходцами сразу же потянулся муравьиный поток пешеходов.

– Ну куда, ну куда, бараны?!! Ещё по крыше у меня попрыгайте! – взвился Сергей. – Ну что за народ? Денег на лечение нет, а под колеса так и прут.

Сзади рявкнул гудок, требуя двигаться вперёд.

– Иди нафиг! Ты за меня в тюрьму сядешь? Надо, сам их дави! – огрызнулся по его адресу Сергей. – Это же какие нервы надо иметь, Андрей Ильич, чтобы в этом дурдоме жить? Нет, ухожу в участковые города Мухосранска-Залесского. Там меня бабы любить будут, мужики уважать и малолетки бояться. И главное, чтобы три тачки на весь город было. Мой «уазик», «волга» мэра и «бумер» с помойки местного авторитета. И все!

Он достал из кармана салфетку, протёр взмокшее лицо.

Вспугнув ревуном нерешительную дамочку, едва вступившую на проезжую часть, Сергей плавно послал машину вперёд.

– Андрей Ильич, может, мигалку включим? – подал голос Токарев.

Сергей коротко гоготнул. Покачал головой.

– Товарищ не понимает…

– Ах, да… Слушай, а как ты теперь без удостоверения?

– Как все нормальные люди, – ответил Злобин.

– Как нормальные – это очень плохо, – вздохнул Токарев. – Кстати, я в интернет успел залезть. Новость знаешь? Померли все заболевшие! А самая главная новость в том, что ни «Страна. ру», ни «Газета. ру» об этом не сообщают. Сайты официозных газет, вообще, ни гу-гу.

– Как же ты эту новость выловил? Иностранцы опять с гласностью и свободой слова помогают?

– Не. В блоге[57]57
  – личные страницы в Интернете, часто, в виде дневника; некоторые блоги по популярности и посещаемости перекрывают сайты мировых новостных агентств; роль блогов в свободном обмене информацией чрезвычайно высока. Так, например, информация об атаке на Торговый центр 11 сентября 2001 года и о катастрофическом цунами в Юго-восточной Азии была оперативно вброшена в информационное пространство через неформальную систему блогов.


[Закрыть] у одного парня отловил. Он типа новостной странички по эпидемии ведёт. У него свои источники в Питере, Орске и Новокузнецке. А наши герои невидимого фронта, заметь, опять по кустам отсиживаются!

* * *

Оперативная обстановка

Администрация Президента РФ

личным шифром

Шифрограмма

(фрагмент)

Докладываю, что на 07.00 (местного времени) в Санкт-Петербурге, Орске и Новокузнецке скончались 349 пострадавших из 361, госпитализированных по подозрению на инфекцию неустановленного генезиса. В отношении 12, находящихся в крайней степени тяжести, прогноз на ближайшие часы негативный.

Несмотря на все усилия местных и прикомандированных специалистов санэпиднадзора, возбудитель болезни не выявлен.

Местными органами здравоохранения на настоящий момент не зафиксировано ни одного случая болезни со сходными признаками течения болезни. Проводились обычные санитарно-эпидемиологические мероприятия, которые, в виду короткого срока, никоим образом не могли привести к резкому спаду эпидемии.

Узкая локализация очага поражения, короткий срок от появления выраженных симптомов и летальным исходом позволяет предполагать использование биологического оружия неизвестных нам характеристик.

В целях снижения уровня социальной напряжённости допущена циркуляция слухов о вероятном пищевом отравлении в результате употребления недоброкачественных спиртных напитков. Для поддержания данной версии органам прокуратуры на местах дано указание на возбуждение уголовных дел по признакам статьи «преступная халатность, повлёкшая смерть двух и более человек».

Учитывая криминальный характер социальных связей пострадавших, в целях профилактики возможных противоправных проявлений органам правопорядка на местах дано указание быть в готовности к проведению выборочных задержаний для установления причастности к уголовным делам, находящимся в производстве, и возбуждении уголовных и административных дел в отношении лиц, допускающих нарушение общественного порядка.

В криминальные круги вышеназванных городов с использованием оперативных возможностей органов ФСБ, МВД и Прокуратуры внедрена информация о том, что любая попытка осложнить криминогенную обстановку будет беспощадно подавлена органами правопорядка с использованием всех имеющихся силовых возможностей.

Главам местных администраций даны указания, используя административные возможности и региональные СМИ, принять все меры по снижению социальной напряжённости и противодействовать циркуляции слухов, способных усугубить ситуацию самопроизвольными акциями протеста.

До активистов оппозиционных общественных организаций доведена информация о том, что любая попытка использовать ситуацию для нагнетания социальной напряжённости незамедлительно повлечёт за собой жёсткие административные меры к зачинщикам и участникам антиобщественных действий вплоть до возбуждения уголовных дел.

* * *

День «Д», время «Ч – 2 часа 05 минут»

Серый Ангел

– Андрей Ильич, они и мою информацию зажмут, вот увидишь. Подумаешь, пустили в эфир на сорок секунд! Это же сенсационная новость! Вся страна должна на дыбы встать, ёлки зелёные! А ты вокруг глянь. Идут бараны баранами, и даже не почешутся, пока не шарахнет под самым носом. Ну что у нас за народ! Я для того к Венедиктову и еду, чтобы не дать замолчать…

– А я еду родину спасать, – отрезал Злобин.

Сергей покосился на него и тихо спросил:

– «Эхо Москвы»?

– Больше некуда.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, Андрей Ильич.

Он свернул с Садового у МГИМО. Бросил взгляд в зеркальце заднего вида.

– От самой «конторы» пасут, – Ещё тише пробормотал он. – Ладно, пусть пока поболтаются. На Кропоткинской левого поворота нет. Я метров через триста, один черт, под знак переулками проскочу на Арбат. Если они рванут за нами, ещё полбеды. Если отстанут, значит, ведут нас по-умному. И это очень плохо.

У Злобина давно холодок ворочался под сердцем.

– Думаешь, ночные аресты нам припомнить решили? Глупо.

– В людей стрелять, вообще-то, не умно. Но очень многим нравится.

– Ребята, вы о чём там шушукаетесь? – встрял Токарев.

– Держись крепче, Петя! – Злобин кивнул Сергею.

Сергей включил поворотный огонёк, увеличив скорость, пошёл на обгон выжимавшего из себя остатки сил подержанного «москвича». Поравнявшись с «москвичом», круто вывернул руль влево. Машина, не сбавив скорости, нырнула в переулок. Выписав ломаный зигзаг по дворику, выскочила на параллельную улицу, прямо перед бампером иномарки проскочила в переулок. Сзади раздался визг тормозов и отчаянный рёв клаксона.

Сергей сбросил скорость, посмотрел на Злобина, как цирковой артист после исполнения трюка.

– Аплодисментов не будет. – Злобин с трудом разжал пальцы, вцепившиеся в кожаную петлю над дверцей.

– Ильич, он у тебя не на лётчика учился? – просипел Токарев, принимая вертикальное положение. – Я же чуть не обосрался.

– На юриста я учился, товарищ журналист, – ответил Сергей. – Долго, но, как выяснилось, напрасно.

Машина прошуршала шинами по мостовой Арбата и въехала в Серебряный переулок.

– По лесенке можно выйти на Новый Арбат, в девичестве – Калининский проспект. Минута – и вы в студии.

Сергей взглядом указал на тылы белой высотки, запиравшие переулок.

– Ох, бля!

Он вдруг весь напрягся. Вдавил педаль в пол и резко вывернул руль. Машина шарахнулась влево, подпрыгнула, под капотом утробно взвыл двигатель. Передний бампер чиркнул по припаркованной у обочины «шкоде». Сергей бросил машину вправо, продрав бок «японке». Срикошетил влево, раскрошив фары «форду».

– Понаставили, твою… – прохрипел он.

Что-то чиркнуло по крыше, вспоров металл.

– Пригнись!! – заорал Сергей.

Выхватил пистолет.

Злобину показалось, что он ныряет вниз лицом неестественно медленно, словно во сне. Краем глаза успел ухватить, что их несёт прямо на чёрный «фольксваген». Правое заднее стекло у него приспущено. В щель высунулся тупорылый ствол.

Над головой грохнул выстрел. Всхлипнуло вышибленное стекло на дверце. Отстрелянная гильза зарикошетила по салону.

Злобин боковым зрением успел заметить, что на пробитое пулей тёмное стекло «фольксвагена» изнутри плеснуло красным. Уткнулся лицом в колени.

Грохнул второй выстрел. На Злобина посыпалось искристое крошево стекла.

Сергей уронил руку на спину Злобину, заставил вжать голову в колени. Горячий от выстрелов ствол обжёг шею Злобину. Он видел только ноги Сергея в «бронебойных» ботинках, прессующие педали.

Мотор взревел на предельных оборотах. Машина, петляя от бордюра к бордюру, понеслась по переулку. Вдруг её завертело на месте, протяжно взвыли покрышки. Злобина швырнуло на дверь. В ней что-то щёлкнуло, и она широко распахнулась от удара.

– Выходим, живо! – рявкнул Сергей и подтолкнул Злобина наружу.

Злобин выкатился из салона. Распластался на асфальте. Поднял голову и осмотрелся.

Машина, развёрнутая боком к переулку, защищала его от выстрелов. В глубине переулка трещали очереди и гулко били одиночные выстрелы. Между припаркованными машинами сновали тёмные силуэты людей с оружием. Кто против кого, угадать было невозможно. Шёл жёсткий огневой контакт.

Сергей кувырком перевалился через кресло, упал рядом со Злобиным.

– Цел? – выдохнул он.

– Вроде.

Сергей резко перекатился на спину, сложился пополам. Вскинул руки, сжимающие пистолет.

– Мордой в землю! Мордой в землю, я сказал!! – крикнул он кому-то.

Пистолет выплюнул струю огня. Звонко цокнула пуля.

– Следующий в башку! Мордой в землю!!

Злобин оглянулся. Трое мужчин и одна женщина, замершие на верхней площадке лестницы, заторможено рухнули лицом вниз.

Сергей рывком вскочил на ноги. Пригнувшись, заглянул в салон.

– Этот живой.

Он вскинул пистолет и через стекло послал две пули в переулок. Злобин услышал, как лопнула стальная обшивка чей-то машины. Следом донёсся сдавленный стон.

– А этот уже нет, – обронил Сергей.

Повернулся и рванул за шиворот Злобина.

– Бегом по лестнице! Только бегом, любой ценой – бегом!! – проорал он в лицо Злобину.

Толкнул к ступеням.

Злобин слышал, как за спиной, в такт его шагам грохочут тяжёлые бутсы Сергея. Прерывистое, жаркое дыхание било прямо в затылок.

* * *

Оперативная обстановка

сайт www.echo.msk.ru

Стенограмма беседы

Андрея Доренко с прокурором Злобиным и журналистом Петром Токаревым

(фрагмент)

Прямой эфир. 10.32. (в.м.)

С. Доренко. Итак, ещё раз здравствуй страна, здравствуй великий город! Мы вернулись в студию после рекламы. И сейчас у нас в гостях прокурор. Да, самый настоящий прокурор! Андрей Ильич Злобин. С какой-то экстраординарной новостью. Сейчас будет редкий случай в моей профессиональной биографии, когда я узнаю новость вместе со своими радиослушателями. Итак, прокурор Злобин, прошу!

А. Злобин. Следует сразу уточнить. Я бывший следователь по особо важным делам Управления Генеральной прокуратуры по надзору за законностью в органах дознания и следствия. Час назад я подал рапорт об отставке. И она была принята.

С. Доренко. У Скуратова, насколько мне известно, отставку принимали в час ночи. Вам ещё повезло. Из-за чего Скуратову пришлось уйти, мы знаем. А что вас, Андрей Ильич, подвигло на такой поступок?

А. Злобин. Только в таком качестве я не связан обязанностью хранить тайну следствия. И как гражданин своей страны в праве и обязан обнародовать информацию, ставшую мне известной в ходе расследования. Информация имеет прямое касательство к безопасности нашей страны и её населения. Считаю, что граждане обязаны быть проинформированы об угрозе чрезвычайной ситуации в стране. Любой ценой. Моя карьера – ничто по сравнению с жизнями миллионов моих соотечественников.

С. Доренко. Даже так? И ваша позиция не нашла поддержки у руководства Генпрокуратуры?

А. Злобин. Иначе бы я здесь не оказался

С. Доренко. Вы слышите шум в студии. Дорогие москвичи, граждане великого города, это не спецназ, успокойтесь. Это так к нам присоединился Пётр Токарев. Известный своими апокалипсическими прогнозами Третьей мировой войны. Привет, Пётр. Уймись, наконец, и займи место перед микрофоном. Осторожнее, там провод!

П. Токарев. Я в эфире? Андрей Ильич, ты не сказал, что в нас сейчас стреляли?! Да, да, Доренко, стреляли! Выгляни в переулок, там до сих пор идёт пальба.

А. Злобин. Что говорит, в пользу того, что стреляли не в нас, а мы попали под выстрелы.

С. Доренко. Вы всегда так хладнокровны?

А. Злобин. Стараюсь… И хочу, чтобы радиослушатели выслушали меня так же спокойно. Излишние эмоции способны только усугубить ситуацию.

С. Доренко. Так начинайте! Вы уже достаточно нас заинтриговали.

П. Токарев. Можно я первый! Вчера я выдал в телеэфир московского телеканала сенсационную новость. По информации нашего источника в Москве находится диверсионная группа моджахедов! И до сих пор никакой реакции. Ждём нового «Норд-Оста»?!

С. Доренко. Андрей Ильич, прокомментируйте.

А. Злобин. Заявитель погиб, причину смерти устанавливает следствие. Информация о террористах не подтвердилась. Но полным ходом идут профилактические мероприятия. Это все, что мне известно по данному эпизоду. Но угроза безопасности жителей Москвы, тем не менее, сохранилась. Более того, по моему убеждению, она стала вполне реальной.

Сегодня ночью в ходе неотложных следственных действий я получил данные о том, что некими группировками в силовых структурах начата форсированная атака на основы конституционного строя с применением методов психологической войны.

С. Доренко. Новый путч?! Помилуй меня, Господи…

А. Злобин. Если под путчем вы понимаете создание ситуации управляемой нестабильности в целях извлечь политические дивиденды, то я с вами соглашусь. Мною выявлен круг лиц, причастных к разработке плана данной операции. Безусловно, виновными их можно признать только по суду. Но ждать совершения преступления – преступно вдвойне.

П. Токарев. Андрей Ильич говорил мне, что массовая гибель людей в Питере, Орске и Новокузнецке – это звенья одной цепи. Это один из эпизодов операции.

А. Злобин. Да, это так. Более того, есть угроза, что следующая вспышка неустановленной инфекции произойдёт в Москве. Так её окрестили СМИ – «неустановленная инфекция». На самом деле будет применено биологическое оружие избирательного действия против ограниченного круга лиц, входящих в криминальное сообщество. Ожидается, что криминал ответит волной немотивированного насилия, сбить которую можно будет только чрезвычайными мерами.

С. Доренко. Нифига себе… Простите. О, сейчас в студии будет тесно и жарко! К нам присоединился Венедиктов…

* * *

День «Д», время «Ч – 1 час 31 минута»

Старые львы

От шума городской суеты особняк фонда «Новая политика» надёжно защищал густой палисадник. От вторжения незваных гостей защищал высокий чугунный частокол, массивные бронированные ворота и многое ещё чего, о чем любопытный прохожий мог только догадываться, разглядев рыльца камер видеонаблюдения под козырьком крыши.

Согласно последней моде на флагштоке рядом с российским триколором был поднят собственный флаг. Когда полотнище расправлял слабый ветерок, прохожие, случайно забредшие в тихий переулок, могли увидеть две ладони, сцепившиеся в рукопожатии на фоне стилизованного земного шара в виньетке из лавровых листьев. Случайным зевакам по ассоциации думалось, что фонд имеет отношение к партнёрству, дружбе, добрососедству и прочим гуманным ценностям.

В какой-то мере, это было так. Ровно настолько, насколько не мешало политике. Которая была, есть и будет дракой в темной подворотне, схваткой бульдогов под ковром, лисьим налётом на курятник и гипнотическими танцами удава Ка перед обалдевшими бандерлогами.

Рабочий день у Салина с Решетниковым по традиции начался с лёгкого завтрака и чтения сводок новостей. Хороших новостей они не ждали, поэтому в кабинет вызвали Владислава – на тот случай, если новости потребуют экстренных мер.

Салин отложил распечатку стенограммы. Снял очки и, задумавшись, стал полировать стекла уголком галстука.

Решетников все ещё шелестел листками и покрякивал. Протянул руку к столику, сервированному для завтрака, взял печенье, макнул в розетку с мёдом. Громко захрумчал.

– Там в самом деле была пальба? – спросил он у Владислава.

Владислав, неподвижно сидевший на краешке кресла, ожил, как робот, подключённый к сети. Не меняя выражение лица, чётко доложил:

– Да. Спецназ ФСО и группа неустановленных лиц, численностью до десяти человек. Есть убитые и раненные с обеих сторон. Задержано трое нападавших с ранениями различной степени тяжести. Пятеро убиты в перестрелке. Двое покончили с собой.

– Семь трупов? Не похоже на инсценировку, – промолвил Салин.

Владислав чуть дрогнул выцветшими до пшеничного цвета бровями. На его языке мимики это означало: «А кто его знает? Для достоверности и сотни не жалко».

Решетников листками стряхнул крошки, упавшие на колени.

– Эх, ма… Федеральная служба охраны, говоришь, в казаки-разбойники поиграла? Ну, думаю, за дальнейшую карьеру Злобина можно не беспокоиться. Если в ближайшие сутки не добьют, конечно.

– Павел Степанович! – осадил его Салин.

Решетников умиротворяющее замахал рукой.

– Тихо, тихо, друг мой. Я в том смысле, что буду только рад, если ему дадут пожить долго и на пользу родине. Злобин – вымирающий вид. Скоро таких, как он, в «Красную книгу» заносить придётся. И разводить, как этих… Зубров в Беловежской пуще! Методом перекрёстного опыления.

Он бросил листы на стол. Налил себе кофе.

– Санкционированная утечка, – заключил он и отхлебнул кофе.

– Думаешь?

Решетников кивнул.

– Лопухнулись только в одном – недооценили противника. Чуть не угробили беднягу Злобина. Представляешь Игнатия Леонидовича в студии «Эха»?

– Откровенно говоря, нет.

– А пришлось бы старому лису выползать с покаянием. Больше некому, а время не терпит. Вот была бы умора. Игнатий – и вдруг в отставку просится! – Он поставил чашку на стол. – Владислав, друг мой, ты, надеюсь, выставил пост у сервера? Мода сейчас такая пошла, вламываться и сразу же из компьютера файлы выдёргивать.

Владислав молча кивнул.

В моменты кризисных ситуаций в штаб-квартире фонда «Новая политика» у сервера выставлялся отдельный пост. После включения сигнала тревоги выйти из помещения, запертого бронированной дверью, постовой мог, только изъяв жёсткий диск из головного сервера и бросив его в щель лотка на стене. Только после этого размыкались контакты электрозамка, и дверь можно было открыть изнутри. Снаружи дверь открыть было невозможно, даже используя вместо ключа гранатомёт.

Дальнейший путь жёсткого диска знал только Владислав и те особо доверенные люди, которых он отобрал лично.

Салин выбрался из-за стола, прошёлся по кабинету. Тяжело опустился на диван напротив Решетникова. Налил себе минеральной воды. Из кармана достал флакончик с лекарством, вытряхнул на ладонь крохотные белые горошинки. Бросил в рот, морщась, запил водой.

– Фу… Начало завтрака, будь оно не ладно, – пробормотал он. – Кстати, Павел Степанович, ты обратил внимание, что Злобин дважды упомянул некий список лиц, причастных ко всей этой свистопляске?

– Ага. – Решетников усмехнулся. – Хочешь знать, под какими номерами мы в нем значимся? Потерпи, скоро узнаешь.

Салин медленно опустил стакан.

– Типун тебе на язык, Павел Степанович!

* * *

День – «Д», время «Ч – 1 час 15 минут»

Волкодав

Громов потянул носом, удивлённо распахнул глаза и уставился на поднос, уставленный крохотными тарелочками со всяческими вкусностями и кофейным сервизом на две персоны.

Мандарин, разложенный на дольки, был похож на оранжевый цветок. И источал он аромат, родом из детства.

В ещё не очистившемся от сна сознании вдруг отчётливо всплыла картинка: отец, вломившийся в двери с последними ударами курантов. От его лёгкого пальто и шапки пахло снегом. Квартирка сразу же сделалась тесной от шума и суеты. Больше всего галдел и суетился он, семилетний Вовка, почему-то решил, что как старший просто обязан помочь отцу успеть к праздничному столу. Сестрёнка просто зашлась счастливым визгом и только зря путалась под ногами. Мать, обомлевшая от неожиданности, прислонилась плечом к дверному косяку. Отец распахнул туго набитый портфель, и на пол хлынули оранжевые шарики, восхитительно пахнущие праздником. Вовка Громов бросился их собирать, сгрёб полными пригоршнями, прижал к груди. Захлебнулся от щекочущего, оранжевого запаха. Он понял, что будет праздник, как у всех, и даже лучше. Потому что его папка самый лучший на свете. Только он может появиться, когда уже не ждут. Слезы сами собой хлынули из глаз…

Громов плотно сжал веки.

– Если женщина принесла вам завтрак в постель, это ещё ничего не значит. Или значит, что вам нужно вскочить и бежать без оглядки, – произнесла Ира мягким грудным голосом.

Громов вспомнил, что бежать ему некуда. Куда ни кинь, всюду клин. Уткнулся лицом в подушку, чтобы спрятать глаза. Ни видеть ничего вокруг себя, ни, тем более, чтобы разглядывали его, не хотел.

За окнами и в доме стояла давящая, совершенно не городская тишина. Ночью у него так и не сложилось жилище Ирины. Сейчас он, почему-то был уверен, что находится не в квартире, а в загородном доме.

«Значит, где-то по близости есть охрана. Если не в самом доме, то по периметру. Живым отсюда не выпустят, это совершенно ясно. Попытаться можно, а чего добьюсь? На воле меня ждут мои соратники и родственники Исмаила. Черт, как же меня сыграли! Чтобы так себе все козыри сдать, не один день готовиться надо. Если не месяц… Что говорит о том, что тебе, братишка, лучше не дёргаться».

Он вдруг нутром понял, что чувствует зверь, когда лапа зажата капканом. Не так страшна боль, как сосущее все соки отчаяние.

Громов едва сдержал стон.

Ирина молча опустилась рядом.

– Какие были указания на мой счёт? – пробубнил он в подушку.

– Накормить завтраком. Привести в порядок. Успокоить.

– Считай, успокоила.

Громов развернулся, оперся на локоть.

– У тебя самой на душе не погано?

Она грустно улыбнулась. Лицо было свежим, на коже ещё не высох прозрачный гель. Пахло от неё утренним парфюмом: жимолостью с лёгким оттенком лимона.

«Повезло ей с наследственностью, – машинально отметил Громов. – После тридцати бабы начинают бороться со старостью, а ей нужно просто продолжать ухаживать за собой. Выглядит, как картинка».

– Мне, Володенька, с тобой очень хорошо было. И на душе в том числе. Ну что ты дуешься! Кончилась одна жизнь, ты живой, значит, началась другая.

Она намазала джемом тостик, вложила в его полураскрытую ладонь.

– Ты когда-нибудь видел закат над Южно-китайским морем?

– Нет.

– Если смотреть с берега, то солнце всегда только восходит. Надо заплыть вечером в море, далеко-далеко, чтобы берег растаял. Тогда увидишь, как солнце окунается в воду. И вода из молочно-голубой постепенно делается малиновой. – Она налила кофе в чашечку. – Видишь, сколько есть мест, где ещё надо побывать.

– Ты там была?

– Пока нет. Но обязательно буду.

– А я знаю одно место, где меня с собаками ищут. Там, куда не глянь, кругом – решётки. Вот такая география!

Она посмотрела на него долгим взглядом. Отвела глаза. Занялась бутербродами.

Громов осмотрел спальню. Прикинул в уме, во сколько обошёлся дизайн и мебель. По его непрофессиональным прикидкам, получилось так много, что лучше даже не заморачиваться. До таких денег ему просто не дожить.

«Если бы я так жил, я бы преступников ловил, как Шерлок Холмс, чисто от скуки», – невольно подумал он.

И сразу же осадил себя. По оперовскому опыту знал, просто так такие деньги даром не достаются. Неизвестно, как там насчёт слезинки ребёнка, но хоть капелька крови да уплачена. И надо иметь крепкие когти, чтобы не выпустить добычу, здравый ум, чтобы не пустить по ветру, и готовность пойти на все, чтобы отстоять своё, кровно нажитое.

– Нафига тебе все это? Или нет, не так… На чем тебя взяли?

Она вскинула на него взгляд. Губы дрогнули в улыбке.

– Почему ты решил, что меня обязательно надо брать силой?

– Ясно. Скучно жить стало. Жизнь прошла, а ничего интересного не было. А что было, то как у всех. Разве что чуть пошикарнее. – Он намеренно провоцировал её на эмоциональный ответ. В нем, как раз и содержится то единственное словечко, которое, коли вылетит, уже не поймаешь.

– Глупый. Или баба тебе дура попалась.

Она встала, оправила халатик.

– Ешь, не стесняйся. Туалет, ванная – прямо по коридору. За зеркальной дверью. Через полчаса нам выходить. Ситуация изменилась, Гром. Похоже, алиби тебе не понадобится.

Сказала мягко, без нажима, но он почувствовал себя псом, в горло которого впился жёсткий ошейник. Хрипи, давись злобой, а никуда от руки хозяина не денешься. Взяли на короткий поводок, так ходи у ноги и не тявкай.

В ванной его дожидалась новая одежда. От нижнего белья до кожаной куртки. Все по размеру, выбрано со вкусом, неброско и удобно. Его старая одежда куда-то пропала. Вместе с мобильным и документами.

Из правого кармана куртки, так, чтобы сразу заметил, торчал краешек красных корочек удостоверения.

Громов развернул книжечку.

«Федеральная служба безопасности Российской Федерации. Калинин Владимир Григорьевич. Старший оперуполномоченный». Печать, подписи, спецотметки, все выглядело вполне правдоподобно. Если бы не фотография.

Его собственная фотография.

«А это для тебя достаточно круто?» – спросил он сам себя.

Из зеркала на него смотрело лицо человека, только что пропустившего нокаутирующий удар.