Текст книги "Переворот.ru (СИ)"

Автор книги: Олег Маркеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 36 страниц)

Абонент «А»: – Три секунды.

Абонент «Б»: – Стойте!! Я звоню в технический центр.

Абонент «А»: – Правильное решение, Эдуард Викторович! Приятно иметь дело с профессионалом. Да, о своих сотрудниках на башне не беспокойтесь. Я гарантирую им жизнь и высоко оплачиваемую работу. До момента штурма, естественно. Как вы, кстати, смотрите на перспективу штурма башни?

Абонент «Б»: – Я не военный… Но – это безумие.

Абонент «А»: – Вот и постарайтесь донести эту простую мысль до самых горячих голов в правительстве. Я не прощаюсь. До связи!

* * *

15:47 (в.м.)

Серый Ангел

Злобин делал беглые пометки на четвертушке листа. Привычку автоматически фиксировать фразы, именно фразы, а не отдельные факты из показаний, выработал у себя в первый же год работы следователем. Сейчас, выводя скорописью одному ему понятные знаки, он точно определил для себя свою роль в происходящем. Не случайный свидетель, не соучастник, а следователь – лицо нейтральное и процессуально независимое. Пусть все идёт, как идёт, всё равно не хватит сил остановить лавину событий. Остаётся только честно фиксировать происходящее, устанавливая роль, мотивы и вину каждого. Придёт время, пригодится.

В какой-то момент он почувствовал, что Дубравин подстраивается под его темп письма, словно адресатом его речи был не хозяин кабинета, а Злобин.

– Как же вы такие умные, стратегически мыслящие, а Махди проворонили? – Злобин нащупал болевую точку и решил бить в неё прицельно.

Дубравин впервые за встречу стал мрачным. Но не как слабак, загнанный в угол, а как тяжеловес, стоящий в углу ринга.

– Мы его не проворонили, а пригласили, – отчётливо произнёс он.

Злобин сдержался, чтобы не бросить взгляд на Игоря Дмитриевича. Боялся увидеть торжество царедворца, наблюдающего, как смутьян сам сует голову в петлю. Решил, что государственной глупости насмотрелся достаточно.

Дубравин своим заявлением, конечно, сам себе подписал приговор. Но из его уст это прозвучало не как явка с повинной, а неприкрытый вызов на бой.

– Подробнее. Когда, с какой целью? – Злобин приготовился делать пометки.

– Три года назад. Цель очевидна: силовые акции по дестабилизации режима. Готовить их своими силами было чересчур опасно. А необходимость уже назрела. Наши данные неопровержимо говорят о том, что планета вошла в зону глобального кризиса, а власть ни о чем, кроме как о «вертикали» думать не желает. Все наши официальные обращения и неформальные подходы оставлены без ответа.

Злобин сделал пометку задать уточняющий вопрос чуть позже.

– Кто такой Махди? – не теряя темпа, спросил он.

– Руководитель разведывательной сети с базой на Ближнем Востоке. Частной сети, – уточнил Дубравин.

– Вы, блядь, нам Бен Ладена притащили? – встрял Игорь Дмитриевич.

– Да кому это Старик Хоттабыч нужен? – отмахнулся Дубравин. – Нет, Махди – русский. Бывший офицер российских спецслужб. В девяносто шестом предложил свои услуги разведке БААС[80]80
  – «Баас» – возрождение (арабск.) Партия арабского социалистического возрождения, основана в 1947 году в Дамаске. Идеология – объединение арабов, построение социализма. Пришла к власти в Ираке и Сирии в 1963 году, после государственного переворота окончательно утвердилась в Ираке в 1968 году. В блоке с коммунистами сирийская и иракская ветви БААС установили тесные связи с КПСС. Генеральным секретарём сирийского регионального отделении БААС являлся президент страны Башар-аль-Асад. В Ираке генеральным секретарём регионального отделения БАСС был Садам Хусейн, вступивший в партию в 1956 году в возрасте 19 лет, принимавший активное участие в террористической деятельности БААС до прихода к власти. БААС являлась мощным и эффективным механизмом диктатуры Саддама Хусейна. В настоящее время в Ираке БААС объявлена вне закона. Региональные отделения БААС действуют во многих арабских странах, в том числе в Йемене, Ливане, Палестине.


[Закрыть]. Провёл ряд успешных спецопераций. Предложил создать формально независимый разведцентр, к которому бы обращались за услугами все желающие. Идею поддержали арабы. Они, наверное, не забыли Старца Горы с его легендарными асассинами. Махди создал нечто подобное, только вместо гашиша для обработки агентов использовал самые современные методики «контроля за сознанием». Имея идеальных исполнителей, неограниченное финансировании и полное отсутствия бюрократических препонов, он быстро создал достаточно мощную и разветвлённую сеть. Практически по всему миру.

– Вы сами служили в разведке. Скажите, разве такое возможно, создать частную спецслужбу? – Злобин постарался вложить максимум иронии.

– А вы послушайте Баха, Андрей Ильич. Не вериться, что такую музыку мог написать человек. Особенно, если слушать одну попсу. – Дубравин тяжело вздохнул. – Я – попсушник в разведке, каковых большинство. Исполнительная серятина, добросовестная посредственность. А он – гений. Сотворить свою структуру рано или поздно мечтает каждый. Но сделать это… Как симфонию написать, имея три класса музыкальной школы. Я тоже мечтал, особенно, когда тупицы в руководстве доставали окончательно. Но лишь мечтал. Так сказать, занимался психотерапией. А Махди взял – и сделал. С нуля. На голом энтузиазме, как и полагается гению.

– Вы с таким пиететом о нем говорите… Сильное впечатление произвёл при личном общении?

Дубравин улыбкой дал понять, что ловушку он почувствовал, но, так и быть, подыграет.

– Лично не знаком. На контакте с ним был генерал-майор Фролов. Коркин привлекался для дистантной психоаналитической экспертизы, не более того.

– И по её результатам насмерть испугался?

– Если вы намекаете на смерть Коркина, то она произошла абсолютно случайно и по вполне естественным причинам. Труп вам предоставят для экспертизы. Место происшествия укажем.

– Проверим обязательно. – Злобин поставил галочку на листке. – А Фролов погиб тоже от естественных причин?

– Его ликвидировал Махди.

– Уверены?

– Абсолютно. Произошло то, о чем меня предупреждал Коркин. – Дубравин вяло пошевелил пальцами. – Выражусь в заумных терминах Коркина, чтобы не пороть отсебятину. Коркин считал, что Махди – это уникальная, искусственно созданная псиматрица. С собственным паролем развития, намного превосходящим уровень нашей организации. Подготовить сотню «биороботов», закупить снаряжение и сходу захватить Останкинскую башню для Махди – проще простого. Гению все просто. Увы, а он – гений.

– И это все, что вы можете сказать о нем? Бывший офицер российских спецслужб, агент БААС, владелец частной разведконторы. Вы же профессионал, Дубравин. Как можно было доверять человеку, зная о нем так мало? Преступно мало, я бы сказал.

– Больше, увы, узнать не удалось.

– А вы пытались?

– Естественно. Вопреки предупреждению Махди, мы попытались бросить его в разработку. – Дубравин опустил взгляд. – Аналитическая группа, работавшая с архивами и донесениями оперативников, самоликвидировалась. Два эпилептических припадка, попытка суицида с катастрофическими последствиями для здоровья, несчастный случай и бытовое убийство. Все – в течение недели. Последний сотрудник за три дня свалился в остром алкогольном психозе. Оперативная группа… Фотографии их трупов мы получили по почте.

– И, несмотря на это, вы не прервали контакт?

– Мы сами виноваты. Он нас предупреждал: либо человек, либо его досье. Мы же, дураки, по старинке решили иметь досье для самоуспокоения, а не для дела. Вот он нас и щёлкнул по носу. До кровавой юшки.

– И вы утёрлись?

– Дело важнее разбитых носов.

Злобин сделал пометку на листке.

– К этому эпизоду мы ещё вернёмся. Ответьте, почему вы не планировали захват башни?

– В этом не было никакой необходимости. По нашим расчётам, «лимоновой революции» вполне достаточно, чтобы запустить механизм системного кризиса.

– Но это же авантюра! Из этого старого гомика такой же Че Гевара, как из меня Папа Римский, – воскликнул Игорь Дмитриевич.

Дубравин повернулся к нему и с иронией произнёс:

– Лишь с последней частью вашей фразы я готов согласиться целиком и полностью. Вы – не Папа Римский. Хотя со свечкой в храмах появляетесь по христовым праздникам и власть у вас почти абсолютная.

Игорь Дмитриевич вспыхнул, на языке явно крутилось что-то из арго дворовой шпаны, но он с видимым усилием сдержался.

– Не обижайтесь, я не ставлю под сомнение вашу веру, – примирительным тоном продолжил Дубравин. – Прежде всего, потому что она вводит понятие кары за грехи. Кары неминуемой и неумолимой. При жизни и после смерти. А вы, хоть и веруете, сделали все возможное, чтобы при жизни вас даже с должности снять было невозможно, а что будет после вашей смерти – вам плевать.

– Не читайте мне нотаций! Вы… Вы устроили этот бардак, чтобы влезть сюда, да? – Игорь Дмитриевич хлопнул по подлокотникам кресла. – В этом вся причина?

– О, нет, на ваше место я не спешу. Равно как и мои соратники. Причина же бардака в том, что Махди перехватил у нас инициативу, а у вас выбил главный козырь – информационное оружие. В результате сложилась стратегически патовая ситуация. Вы не можете победить, а он не может проиграть. Победа ему не нужна, а для вас недостижима.

– Уточните! – потребовал Игорь Дмитриевич.

– Останкинская башня – единственный объект в городе, который невозможно взять штурмом. Альпинистами вы будете его штурмовать, что ли? Или попробуете высадить десант с дельтапланов? – Дубравин, наверно, по выражению лица Игоря Дмитриевича, угадал, что тому пришло на ум. – Ага, захватите цокольные пять этажей и накачаете газ в башню, как в трубу! Или, что ещё проще, подлетите на вертолётах и НУРСами[81]81
  – неуправляемые ракетные снаряды.


[Закрыть] с химическими боеголовками жахнете по окнам.

– Что-то типа этого. – Игорь Дмитриевич скромно потупился, на его губах играла улыбочка школьного отличника, первым в классе нашедшего верное решение.

– Можете даже не мечтать. Импульсом СВЧ он собьёт любой воздушный объект в радиусе десяти километров. А потом применит СВЧ-генератор по прямому назначению[82]82
  – СВЧ – сверхвысокочастотное, в том числе и неионизирующее излучение – сантиметровые волны, частоты от 3 ГГц используется в несущей или рабочей частоты психотронного оружия.
  Направленное облучение СВЧ обычно проявляется в подёргивании ног, жжении в подошвах, боли в ушах, рези в глазах, щелчках в «гудящей голове», ударах в носоглотку от 1 см до 1 мм. Незначительно проникает сквозь ткани организма человека. Очень сильно влияет на центральную нервную систему человека, головной мозг и приводит к неблагоприятным патологическим отклонениям в работе внутренних органов. Очень значительное влияние оказывает на психику человека, по существу является сигналами управления человеком. После данной спецобработки у человеческого материала появляются отклонения в психике, наблюдается расстройство нервной системы и работы всего организма человека в целом. Умственная работа на определённый период становится невозможной. Человеку становится трудно себя контролировать (появляется раздражительность) и ориентироваться в окружающем пространстве, усталость и тошнота и головная боль. Возможна полная стерилизация инстинктивной сферы, а также повреждения сердца, мозга и центральной нервной системы. Волны, активно модулируемые в частотах альфа – ритма мозга, способны вызвать неотвратимые «заскоки» в поведении. СВЧ излучения внедряют информацию прямо в мозг, и в их полях заметно ускоряется любая психообработка подсознания. В качестве антенных передатчиков таких волн вполне используемы телефонные и радиорелейные проводки, трубы канализации и отопления, а также телевизор, телефон и противопожарная сигнализация, радиосеть, электрическая проводка жилого здания.


[Закрыть]. Я вижу, вы не до конца осознали ситуацию. У вас на господствующей высоте находится противник, имеющий психотронное, биологическое и информационное оружие. Ему нечего терять и некуда отступать.

– Хватит кошмарить! – брезгливо бросил Игорь Дмитриевич.

Злобин метнул в него презрительный взгляд.

«Как достали ваши приблатнённые манеры! Думаешь, это круто, по фене ботать? Эх, шпаной были, шпаной и остались».

Дубравин укоризненно покачал головой.

– Игорь Дмитриевич, вам, наверное, не стали докладывать аналитические записки цэрэушных психолингвистов. Поберегли ваше самолюбие. Видите ли, использование в речи частотного слэнга маргинальных социальных слоёв есть признак патологии мышления и серьёзных психологических комплексов. Ладно перед нашим убогим народом пиариться. А передо мной зачем щеголять своим воровским словарным запасом? – Он повернулся к Злобину. – Есть синоним «кошмарить», употребимый в приличном обществе?

– Угрожать, запугивать, внушать ужас, страхом подавлять волю, – без запинки выдал Злобин.

– Спасибо, Андрей Ильич. Остановимся на «внушать ужас». – Дубравин удовлетворённо кивнул. – Я не пытаюсь внушить ужас, Игорь Дмитриевич, и, уж тем более, не собираюсь подавлять вашу волю. Вам ещё работать и принимать решения. Ведь вас президент оставил «на хозяйстве» на время своего отпуска?

Игорь Дмитриевич вновь принял «позу льва». Глаза при этом, почему-то, сделались, как у кошки, пойманной на воровстве. Полагающаяся по должности солидность давалась ему с трудом.

Злобин углубился в изучение своих пометок, чтобы не выдать себя. Внутри клокотал нервный, злой смех.

– Значит, вам принимать решения в стопроцентно проигрышной обстановке, – продолжил Дубравин. – Не тратьте время на обдумывание сильного хода, способного перевернуть ситуацию в вашу пользу. Вы попытаетесь сохранить или восстановить баланс сил и тайных договорённостей, а он на них плевать хотел. И в этом его главное преимущество. Поверьте, Махди не оставил вам ни единого шанса. Вам у него не выиграть. Да и мы не позволим. Нам тоже терять нечего. Сконцентрируйтесь на том, как достойнее капитулировать.

– Этого не будет никогда! – почти по слогам произнёс Игорь Дмитриевич.

Повисла такая напряжённая пауза, что Злобин отчётливо почувствовал, как густеет воздух в кабинете. Дубравин с непроницаемым лицом смотрел в глаза Игорю Дмитриевичу. А тот, не отводил глаз, смотрел в ответ с явным вызовом.

Злобину показалось, что Дубравин сдался. Вдруг как-то обмяк, на лице проступило выражение, с каким русский мужик берётся за неопрятную, но необходимую работу.

Дубравин из внутреннего кармана достал два конверта. Один придвинул к Игорю Дмитриевичу, другой положил перед Злобиным.

– Вас содержание письма непосредственно не касается, Андрей Ильич. Вручите конверт тому, кому посчитаете нужным. – Дубравин повернулся к Игорю Дмитриевичу. – А вот вас содержание касается самым непосредственным образом.

Злобин открыл не заклеенный конверт. Вытащил открытку из плотного картона.

На листе густым черным шрифтом было напечатано:

«Государство бессильно перед слугами Антихриста. Отныне мы, дети Иисуса Христа, Великая Тайная Инквизиция Российская, будем судить, карать и миловать.

Приговоры уже вынесены, но время покаяться ещё есть.

Зверь проник в наш дом. Но в наших руках – Огненный меч Веры».

Вместо печати была пририсована оскаленная морда пса.

«А вот теперь будет истерика», – затаившись, подумал Злобин.

Глава двадцать третья
«Последний парад наступает…»

16:00 (в.м.)

Волкодав

Сидеть на толстом стеклопакете, зная, что под ним триста метров пустоты, ощущение не передаваемое. Громов положил ладони на стекло, а показалось, что оперся в заледеневший слой холодного воздуха. Внизу все выглядело маленьким и каким-то не настоящим.

Он и сам себя казался не настоящим, искусственным существом, только что вытащенным из пробирки. Гомункулус ещё не освоился в новом для себя мире и взирал вокруг с искренним детским любопытством.

Сидящий рядом хмурый дядька с подозрением покосился на Громова.

– Что смотришь, дядя? – глупо усмехнулся Громов.

– Ты не под кайфом? Глаза чумные.

– Типа того. Эйфория у меня. Если культурно выражаться. Вас Василий Васильевич зовут, я слышал?

– Да. А тебя как?

– Раньше – Гром. А, как сейчас, ещё не придумал. Не знаете, как звали самого последнего человека?

Василий Васильевич с недоверием посмотрел в глаза Громову.

– Первого звали Адам. А последнего… Фиг его знает.

– Мент его звали! Ха-ха-ха…

Громова просто распирало от смеха. Весёлые пузырьки вспенились в крови и ударили в голову. Он ничего не мог с собой поделать. Знал, что это начало безумия. Но ни сил, ни желания удерживать сознание от погружения в искрящуюся пену веселья у него не было.

Резкий тычок под ребра заставил охнуть от боли. Вслед за мутной теменью болевого шока пришла полная, кристальной чистоты ясность сознания.

– Смеялку завали, урод, – зло процедил Василий Васильевич. – Я был ментом.

Громов отдышался.

– Верю, Василий Васильевич, ох, по-ментовски бьёте. Я тоже – был ментом. Сутки назад ещё – был.

– А к этим архаровцем как прибился?

Громов через силу улыбнулся.

– Примерно, как вы, Василий Васильевич. Жертва собственного благородства. Девочка-каратистка кем вам доводится?

– Дочка друга, – помедлив, ответил Василий Васильевич.

– У девочки, как я понял, шило в одном месте.

– Есть такое дело, – тяжко вздохнул Василий Васильевич.

– И на чем её взяли?

– Не твоё дело!

– Значит, на большой любви, – заключил Громов.

Василий Васильевич зло зыркнул на него и отвернулся.

Громов оглянулся через плечо. Останкинский центр и прилегающие к нему окрестности были, как на ладони. Но тёмный тропинкам дорог к Останкину тянулись игрушечные зелёные грузовички, расталкивая на обочины крохотных цветных букашек.

– О, нас, по ходу, обкладывать начинают, – протянул он. – Васили Васильевич, если дёргать решили, самое время.

– Я без Карины никуда не уйду. Отца не сберёг, так хоть его дочке погибнуть не дам.

– Хорошо вам. Хоть какая-то цель. А мне даже и помирать не за что.

Василий Васильевич повернулся к нему, тяжело засопел в лицо.

– Ты меня, пацан, не разводи. Я внутрикамерной агентурой рулил, когда ты на горшке сидел!

– Охотно верю. – Громов рывком встал на ноги. – Только на этот раз развели вас, как лоха.

Он успел отступить, и лягнувшая нога Василия Василевича, прошла мимо цели.

На верхнем ярусе галереи отрылись двери лифта. Послышались мерные шаги и бравурный мотивчик «Варяга». Пел человек с чувством, но дико фальшивя.

Хартман спустился по лесенке, продолжая напевать.

– Парам-пам-парам-па… Наш верный «Варяг», последний парад… Па-ру-рару…

Он с усмешкой осмотрел сидящего на полу Василия Васильевича и стоявшего напротив него в оборонительной стойке Громова.

– Уже передрались, сидельцы? На минуту нельзя оставить.

Он подошёл ближе. Посмотрел на панораму Москвы.

– Вавилон, епона мать… И другому не бывать.

Василий Васильевич, кряхтя, поднялся на ноги.

– Послушайте, вы…, – начал он.

– Не хочу, – поморщившись, оборвал его Хартман.

Заложил руки за спину. По распахнувшимся пиджаком Громов увидел кобуру. Пистолет был массивный, не пукалка-«макаров».

Хартман пару раз покачался с пятки на носок. Резко развернулся.

– Пошли, – бросил он, не оглядываясь.

Ни у лифта, ни внутри кабины охранников не было.

«Божественная беспечность», – мелькнуло в голове Громова.

Хартман, беззаботно мурлыча «Варяга», вошёл первым. Встал, прижавшись спиной к зеркальной стене.

Василий Васильевич вошёл за ним, Громов последним.

Едва стукнули, сомкнувшись, створки дверей и пол надавил в ступни, Василий Васильевич качнулся вперёд, выбросил руку и выхватил из-под мышки Хартмана пистолет.

Хартман даже не вздрогнул, когда ствол оперся ему в живот.

Щёлкнул предохранитель.

– Стреляй, – прошептал Хартман, спокойно глядя в глаза Василию Васильевичу.

В зеркало Громову было видно, как от ненависти судорога корёжит лицо бывшего мента.

– Ещё успею, – прошипел Василий Васильевич.

– Зря. Шанс я тебя дал. Извини.

Хартман неуловимым движением перехватил руку, сжимавшую пистолет. Указательный палец заклинил курок.

Ребром правой ударил в сгиб локтя, кисть Василия Васильевича сама собой взлетела вверх. Ствол оперся в горло. Хартман вывернул ему кисть, зафиксировав в нужном положении. И убрал указательный палец с курка.

– Стреляй. – В темных глазах Хартмана вспыхнул огонь.

Василий Васильевич глухо застонал от боли. Скрюченный палец отлепился от спускового крючка.

– И сейчас не хочешь? – усмехнулся Хартман. – Так зачем же ты живёшь? Ни в себя, ни в меня кишка тонка выстрелить.

Пол под ногами Громова мягко ударил в ступни. Кабина замерла. Распахнулись створки дверей.

Хартман лишь чуть повёл плечами. Мощный импульс сорвал Василия Васильевича с места, швырнул в воздух и выбросил из лифта в почти горизонтальный полет.

Он упал тяжко, грузно ударившись телом об пол.

Хартман протянул пистолет Громову.

– Может, ты хочешь выстрелить?

Громов с трудом оторвал взгляд от рифлёной рукоятки «Магнума». Пистолет был красив и страшен, как породистый бойцовский пёс. Но никакого желания выхватить ствол и загнать пулю в цель Громов в себе не ощутил. Полная пустота и безразличие.

– Я знаю, что это ничего не изменит.

Хартман пробуравил его глаза пристальным взглядом.

– Правильно.

Он убрал ствол в кобуру. Вытолкнул Громова их лифта.

Двое боевиков уже подняли Василия Васильевича на ноги. Кисти ему вывернули в болевом захвате, заставив стоять, вытянувшись в струнку. Третий боевик на всякий случай держал жертву на прицеле короткоствольного автомата.

– Отпустите, – распорядился Хартман.

Не говоря ни слова, свернул налево. На распахнутой створке дверей Громов успел прочитать: «Резервная студия». На косяке болталась грубо сорванная печать.

В узком коридоре трое боевиков сноровисто доставали оборудование и бухты проводов из хромированных ящиков. Замерли, увидев вошедших.

Хартман отдал короткую команду на незнакомом Громову языке, и работа закипела с прежней силой.

* * *

16:08 (в.м.)

Огнепоклонник

Хартман вошёл в крохотный кабинет, сел за стол, молча указал Громову и Василию Васильевичу на свободные кресла напротив стола.

Кабинет после знаменитого пожара явно подвергли капитальному ремонту, но с тех пор так и не использовали. С мебели не сорвали защитную плёнку, стеллаж был пуст. На полу стоял распахнутый стальной ящик. Громов со своего места разглядел в нем плотные ряды видеокассет и пару толстых папок.

У себя на столе Хартман успел создать деловой беспорядок. Два монитора, закрытый ноутбук и раскрытый кейс, из которого к антенне на подоконнике, распахнувшей сетчатый зонтик, тянулся плетёный кабель.

Хартман сдвинул в сторону кипу бумаг. Посмотрел сначала на Васиия Васильевича, с тупым остервенением растирающего правую кисть, затем на Громова.

– Так, други мои, – с саркастической улыбкой начал Хартман. – Чтобы вы больше не бросались на меня тузиками, ввожу в курс дела. Вы находитесь на особо важном государственном объекте, захваченном ударной группой международной террористической организации.

– Ты кто такой, гадёныш? – процедил Василий Васильевич. Лицо его налилось багровой краской, на висках вздулись синие жилки.

Хартман согнал с лица улыбку.

– Мои люди называют меня Махди.

– Манда ты лысая! – Василий Васильевич ещё что-то хотел добавить, но сдержался.

В кейсе загудел зуммер. Махди поднёс к уху телефонную трубку. Легко и бегло заговорил на непонятном языке. Голос его звучал жизнерадостно, на губах играла ребячливая улыбка.

– Иншалла! – закончил он и положил трубку. Вмиг стал серьёзным.

– Итак, на чем я остановился? – обратился он к Громову.

– На том, что вы первый после Аллаха.

– Ошибаешься, Гром. Здесь я – Бог.

Громов с демонстративным равнодушием пожал плечами.

– Псих, – отчётливо прошептал Василий Васильевич.

Губы Хартмана дрогнули в улыбке, но взгляд остался пронзительно холодным.

– Передо мной сидят два бывших работника правоохранительной системы страны. Один робингудствовал на коммерческой основе, второй весь свой опыт вложил в охрану секретов концерна «Союз-Атлант» и обанкротился. Проворонил утечку информации и не сберёг жизнь своего патрона. Вы – два полных ничтожества, братцы. Мне вы интересны только как лабораторно чистые образцы тотального маразма правоохранительной системы. Здесь вы исключительно потому, что я этого захотел. И уйдёте тогда, когда я посчитаю нужным. Смотрите и запоминайте. Надеюсь, хоть что-нибудь поймёте. И эти знания сделают вас если не счастливыми, то тотально свободными. А это уже, поверьте, не мало.

Он снял трубку спутникового телефона.

– Учитесь, как надо общаться с высоким начальством, – сказал он, дожидаясь соединения.

– Алло, Игорь Дмитриевич? – Хартман вальяжно откинулся в кресле. – Вас беспокоит некто Махди. Тот самый, поверьте на слово. У вас ручка под рукой? Запишите, пожалуйста… – Хартман сверился с бумажкой. – Пятьдесят шесть градусов северной широты, восемнадцать градусов восточной долготы. И ещё один объект: пятьдесят пять градусов северной широты, пятнадцать градусов восточной долготы. Поинтересуйтесь в штабе ВМФ, что находится на дне Балтике в районах с этими координатами. И запросите данные космической и аэрофотосъемки за прошедшие сутки. Примерно в пять тридцать в пятидесяти милях юго-западнее Лиепае прошло судно «Рампайя». По секрету скажу, с его борта были сброшены самодельные глубинные мины. По сто грамм пластита в каждой и радиодетонатор. Короче, Игорь Дмитриевич, Латвия и Литва будут вам по гроб жизни благодарны, если вы оставите меня в покое.

Хартман развернул кресло.

– Я тут в окошко вижу, что вы стягиваете к Останкино ОМОН. Демонстрируйте электорату свою крутизну сколько душе угодно, я не против. Только учтите, малейшая попытка воздействовать на меня силой оружия, и мои боевые товарищи подорвут мины. Двенадцать тысяч тонн иприта залповым выбросом, Игорь Дмитриевич, это не шуточки. А там сейчас шторм в четыре балла, ветер к берегу, между прочим.

Я, конечно, прибалтов пока уведомлять не буду. Информация конфиденциальная, касается только нас с вами. И все будет зависеть, найдём ли мы общий язык. Да, чуть не забыл! В вашем кабинете находится мой приятель. Он должен выйти из вашего кабинета в целости и сохранности. И в дальнейшем его жизнь и безопасность находится целиком и полностью на вашей совести. Договорились?

* * *

Оперативная обстановка

Международный Социально-экологический Союз

КОЛИЧЕСТВА ГЕРМАНСКИХ ОВ (отравляющих веществ),

ЗАТОПЛЕННЫХ СОВЕТСКИМ СОЮЗОМ В 1947 ГОДУ В БАЛТИЙСКОМ МОРЕ

Количества ОВ, в тоннах Итого, т.

Иприт As-содержащие ОВ Адамсит ХАФ Другие ОВ

Химические

боеприпасы

Первый район (Ш-56 13', Д-18 54')

Авиабомбы 512 78 51 41 – 682

Артснаряды 58 – 5 3 – 66

Фугасы 27 – 27

Мины 4 – 4

Ёмкости 7 18 60 – 6 91

Дымшашки – 6 – 6

Контейнеры – 80 – 80

Барабаны – 2 – 2

Итого 608 176 124 44 6 958

Второй район (Ш-55 20', Д-15 37')

Авиабомбы 5920 906 591 479 – 7896

Артснаряды 671 – 61 36 – 768

Фугасы 314 – 314

Мины 42 – 42

Ёмкости 80 203 693 – 74 1050

Дымшашки 65

Контейнеры – 924 – 924

Барабаны – 18 – 18

Итого 7027 2033 1428 515 74 11077

Общий итог 7635 2209 1552 559 80 12035

Бюллетень Союза «За химическую Безопасность» (http://www.seu.ru)

Редактор и издатель Лев А. Фёдоров. «UCS-PRESS» 2005 г.

* * *

Хартман развернулся, отключил связь. Бросил трубку на рычаги.

– Вы хоть что-нибудь поняли, коллега? – Он уставился на тяжело сопящего Василия Васильевича. – Вижу, ни черта вы не поняли. После войны в Балтике затопили трофейное немецкое химическое оружие. Почти триста тысяч тонн боеприпасов. Лежат на грунте, ржавеют, и никому до них нет дела[83]83
  – В настоящее время в Балтийском море и проливе Скагеррак выделены три основных типа захоронения (затопления): неконцентрированный россыпной (Литва-Латвия), смешанный концентрированно-россыпной (судовые объекты и россыпи в районе острова Борнхольм) и концентрированный судовой (южная часть пролива Скагеррак). При затоплении хим. оружия СССР использовал грузовые суда, которые должен был вернуть союзникам, этим и объясняется россыпной характер захоронения. Конвой союзников, перевозивший более двухсот тысяч тонн боеприпасов в проливе Скагеррак попал в жестокий шторм, и командир конвоя принял решение торпедировать грузовые суда. Как показали последние исследования, боеприпасы складированы на верхних палубах, в результате коррозии возникла угроза обрушения палуб, при этом высока вероятность залпового выброса боевых отравляющих веществ из проржавевших ёмкостей.


[Закрыть]. Жареный петух в одно место не клюнул! Меня, наверное, ждали. Ну что ж, дождались!

Лицо Василия Васильевича сделалось синюшным. Он судорожно схватил ртом воздух.

– Вы… Вы, бля, точно псих, – прошептал он.

Хартман покачал головой. Достал из-под вороха бумаг плотный конверт, подтолкнул к Василию Васильевичу.

– На этих фотографиях я с вашим покойным шефом Матоянцем на объектах концерна в Ираке. А он, как вы знаете, с психами не работал. Ашот был умным человеком. Наверное, самым умным из всех, кого я знал. У него была сталинская способность не питать абсолютно никаких иллюзий. Ни в отношении людей, ни в отношении себя самого.

Василий Васильевич трясущимися пальцами стал перебирать фотографии.

– Как бывшему сотрудник СБ вам, наверное известно, что уникальные технологии, которые пытался внедрить Матоянц, работают в строго определённой социальной среде. Такая у них особенность. Ну не предназначена техника, основанная на тонких энергоинформационных взаимодействиях, создавать прибавочный продукт, предназначенный к «распилу» между своими. Особенность у неё такая! А Ашот Матоянц не питал иллюзий, ни в отношении нашего народа, ни в отношении его правителей. Первые не способны восстать, а вторые не могут не казнокрадствовать. Народ привык мыкаться и голодать, а правители не могут жрать меньше, чем в три горла. Это я, кстати, Матоянца цитирую. – Хартман сжал кулаки так, что хрустнули суставы. – Вот он и предложил промыть народу мозги, а на это время заблокировать правителей, которым такой народ выгоден и удобен. И всего-то надо, до смерти напугать правителей и выключить на пару дней «дебилятор». Матоянц предложил, а я согласился. Поэтому я здесь. Ещё есть вопросы?

От голоса Хартмана руки Василия Васильевича дрогнули и фотографии просыпались на стол.

Громов успел разглядеть на нескольких снимках двух крепких, явно знающих себе цену мужиков, стоящих в обнимку на фоне какого-то промышленного оборудования. Один из них был Хартман, только с гривой густых вьющихся волос и бородкой скобочкой. Тогда он был похож на мятежного графа Бакунина.

– Ещё сохранилось желание меня убить? – спросил Хартман, уставившись давящим взглядом в Василия Васильевича.

Тот молча понурил голову.

* * *

Оперативная обстановка

Аналитическая группа отдела информации

концерна «Союз-Атлант»

Совершенно секретно

Согласно списку

Аналитическая записка

…Массовые протесты и акции гражданского неповиновения не могут быть признаны реальной угрозой существующему режиму. Как показал опыт локальных акций протеста, вызванных ухудшением условий жизни, так и массовые всероссийские акции, вызванные отменой социальных льгот и реформой ЖКХ, подобные выступления легко профилактировать в рамках существующих административных и информационных ресурсов, не выходя за рамки правового поля. Постоянно существующее недовольство сложившейся социально-экономической ситуацией канализируются в контролируемые ниши, чьи маргинальность и узость социальной базы исключает массовую поддержку. Искусственное разделение производится по возрастному критерию, по профессиональной принадлежности, по политической ориентации. Фасеточность оппозиционного поля – гарантия защиты от объединения и выступления единым фронтом. Так, молодёжные группировки левого толка, выступающие против призыва в армию, никогда не смогут объединиться с Союзом офицеров. Союз КПРФ, полностью ангажированной в официальной политическое поле, с объединениями типа НБП и АКМ реальных перспектив не имеет и может быть легко разорван. «Права оппозиция» существует только как политический клуб бывших функционеров эпохи Ельцина, все претензии на создание массового движения иллюзорны, а объединение с политическим противниками другой части оппозиции невозможно.

Подобный расклад сил в оппозиции позволяет осуществлять текущее манипулирование, а при первых реальных признаках выхода процесса из-под контроля нанести прицельный удар по наиболее опасному объекту, при полной гарантии невмешательства со стороны других.

…Наиболее реальной угрозой нынешнему режиму представляется заговор внутри правящей элиты. Локализация центра заговора очевидна – государственные спецслужбы и инфраструктура служб безопасности бизнеса (в нашей терминологии – «Контора»), давно представляющие из себя успешно функционирующий закрытый контур управления обществом и государством. Не удивительно, что вся внешняя и по большей части – внутренняя политика РФ является по существу серией спецопераций, потому что система управления неизбежно несёт на себе печать способа мышления её руководителей и функционеров.

Становление «Конторы» как специфической системы управления страной мы относим к концу 80-х годов. В этот период параллельно с откачкой «партийно-государственных» фондов в сферу частного капитала шёл процесс, по многим признакам являющийся запланированной операцией, «перекачки» кадров спецорганов в зарождающиеся структуры бизнеса и «демократической» политики.

В период Ельцина внутри «Конторы» шли мощнейшие конкурентные процессы, что, в частности, вылилось в известный конфликт между СБП (Коржаков) и СБ банковской группы «Мост» Гусинского (бывший зампред КГБ Бобков). Как известно, в ходе демонстративной атаки СБП на службу охраны «Моста» было выявлено, что оперативное прикрытие банка осуществляется Управлением ФСБ по Москве и области, а банк имеет тесные связи с коммерческой группировкой мэра столицы.

Само вытеснение Ельцина с политической арены многие склонны считать результатом многоходовой спецоперации. Что не лишено основания, с учётом «залпового вброса» в западные СМИ информации о счетах Семьи в «Бэнк оф Нью-Йорк», информации, которую без специальных возможностей добыть просто невозможно, а сама информационная атака требовала как оперативных позиций в отечественных и зарубежных СМИ, так и профессиональных координаторов. И безусловно, акция по компрометации главы страны с перспективой вытеснения его с политического поля не могла быть осуществлена без негласной договорённости с политическими кругами Запада, что, в свою очередь, требует отлаженной и действенной системы оперативных контактов в высших политических сферах.