Текст книги "Переворот.ru (СИ)"

Автор книги: Олег Маркеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

– У меня сегодня что-то с «кирилломефодикой», буквы вижу, а смысл не доходит. Ты уж, братец, поясни на словах, сделай одолжение.

Владислав во время докладов всегда держался подчёркнуто бесстрастно. Эмоции, грязь и кровь оставлял там, где добывалась информация.

– Сначала мы идентифицировали человека, позвонившего нам на коммутатор с Ордынки. Совпадение голосовых характеристик с аудиофайлом из нашего архива стопроцентное. Параллельно я просматривал видеоматериалы группы, «ведшей» Карину Дымову к Останкино. Случайно в кадр попали два человека. Условно «лысый» и «спортсмен». Они поднялись на эстакаду у башни спустя две минуты, как наверх поднялась экскурсия. Эти двое были последними, кто поднялся на башню после захвата. Я решил сличить фото «лысого» с имеющимися у нас фотографиями обладателя идентифицированного голоса. Совпадение полное.

– Интуиция?

– Скорее, поисковый рефлекс, – ответил Владислав.

Салин достал из папки две фотокарточки. Рассматривая их, выпятил нижнюю губу.

– Что, не особо похожи, тебе не кажется, Виктор Степанович?

– Вот я поэтому и пытаю нашего эксперта, – отозвался Решетников. – Влад, разве можно так изменить внешность?

– Внешность, да. Антропометрические характеристики черепа – нет. На следующей странице есть фото с наложением основных линий черепа. Совпадение полное.

– Да, аргумент, – протянул Решетников. – Один череп на разных шеях не бывает. Или диалектика и такой вариант не исключает, а, Виктор Николаевич?

Салин поджал губы и отложил фотографии.

– Стопроцентную уверенность даст только вскрытие могилы. Как его похоронили, кстати, Владислав?

– В закрытом гробу. При падении с двенадцатого этажа мало что осталось. На протоколе опознания подпись жены и сослуживца по СБП.

Решетников прикрыл рот ладонью, но не сдержался и спросил:

– Жена-то понятно, по какой примете могла опознать. А сослуживец-то куда лез?

– Контролировал процесс, – обронил Салин, перебирая бумаги в папке. – Почему жена опознала, то же ясно. Пенсия и пристойный повод остаться одной. Она себе нового нашла?

– Дважды, – ответил Владислав. – В девяносто шестом и двухтысячном. Сейчас опять в поиске.

– В девяносто шестом? – сыграл удивление Решетников. – Молодец, баба. Получается, и года вдовой не побыла.

Салин отодвинул папку.

– Мало. Очень мало для полной уверенности. Жаль, такой фактик можно было бы неплохо обыграть.

Владислав провёл ладонью по седому бобрику волос.

– Виктор Николаевич, я не стал бы докладывать, не будучи абсолютно уверенным. Чтобы получить доказательства, мне пришлось пойти на нарушение закона. – Он сделал паузу. – Вас интересуют детали?

Салин с Решетниковым переглянулись.

– В общих чертах, – за двоих ответил Салин.

– Идентифицировав звонившего по голосу, я сразу выслал оперативную группу на Востряковское кладбище. Поддельные удостоверения, поддельное постановление об эксгумации. Мои люди сработали чисто и быстро. Могила Подседерцева Бориса Михайловича пуста. В гробу – битый кирпич. Ещё до получения фотографий из Останкино, я имел эту информацию. Остальное – везение и поисковый рефлекс.

Решетников громко крякнул. Салин прикрыл глаза, пережав пальцами переносицу.

– Ты утверждаешь, что на башне находится бывший офицер СБП Подседерцев? – Голос Салина был едва слышен.

– Да.

– Кто-то кого-то поимел, – с усмешкой констатировал Решетников.

Салин поджал губы.

Многоходовая игра против СПБ, приведшая к краху «личного КГБ» Ельцина, была предметом тайной гордости Салина.

* * *

Ретроспектива

Москва. 1996 год

Старые львы

Шеф СБП в своём шикарном спортивном костюме и полотенцем на шее напоминал сейчас тренера сборной, в сухую проигравшую финал. Он ещё держался, на чистом самолюбии, но по всему было видно – уже осознал, случилось невероятное: его команда, укомплектованная лучшими профессионалами с треском проиграла. И главное кому! Каким-то молью побитым ветеранам.

Крепкие, крестьянские пальцы шефа СБП терзали край полотенца.

Салин почувствовал, что пора наносить последний удар.

– Я обещал, что наш разговор займёт не более пяти минут, – нарушил он тягостное молчание. – И собираюсь сдержать слово. Я понимаю и в чем-то сочувствую вам, Александр Васильевич, вы оказались заложником личной преданности полностью разложившейся личности и вашим пониманием патриотизма. Но поверьте, это бес вам нашептал, что родина нуждается в вашей любви. Примите отставку как должное и тихо уйдите в тень. Иначе я вытащу вас под телекамеры и навешу историю с ядерными фугасами, планом введения в стране чрезвычайного положения ради сохранения власти полутрупа Ельцина и идей создания зондеркоманд «Русского легиона».

– Лично вы навесите? – криво усмехнулся шеф СПБ.

– Александр Васильевич, вы же мните себя политиком, так ведите себя, как политик, а не как заплечных дел мастер. – Салин поморщился. – Неужели вы не понимаете, что такие требования могут исходить только от достаточно мощной группы, способной провоцировать принятие нужных ей решений в любых эшелонах власти.

– Группы патриотов?

– Несомненно, – ответил Салин. – Моё время вышло. Позвольте на прощание совет старого политика. Идите в Думу, это ваш страховой полис. С Дона, как говорят, выдачи нету. И берегите компромат, который вы собрали на своём посту. Это ваш единственный капитал. Профукаете, нового не заработаете. Кстати, а почему вы не спрашиваете, откуда у меня информация?

– А разве ответите?

– Почему бы и нет? – Салин, приготовившись встать, опустился в кресло. – Задержусь на секундочку… Видите ли, Александр Васильевич, ваш сотрудник, некто Подседерцев имел неосторожность заподозрить мой фонд «Новая политика» в причастности к ядерному шантажу. Оправдываться не в моих правилах, пришлось начать контригру. Она и привела меня сюда. Если мы с вами нашли общий язык, то имейте в виду, с Подседерцевым я дело иметь не желаю.

– В каком смысле?

– Вам решать. – Салин пожал плечами. – Лично я провалов не прощаю.

Он достал из кармана микрокассету, положил на подлокотник кресла.

– Ох, опять компромат. – Шеф СБП промокнул лысину полотенцем. – Как вы не оригинальны!

– Так ведь в политике ничего нового нет, – мягко улыбнулся Салин. Принялся полировать уголком галстука стекла очков. Демонстративно не обращал внимания на микрокассету, лежащую под локтём. – На микрокассете, которую кто-то случайно обронил в вашем закрытом спортклубе, содержится запись показаний молодого сотрудника СПБ об операции «Мираж». Так, кажется, Подседерцев назвал план создания ударных отрядов «Русского легиона». Ещё сотрудник говорит о том, как начальник управления СПБ принуждал его к сокрытию информации о четырёх ядерных фугасах, размещённых в подземных коммуникациях Москвы. И о том, что ваша группировка решила использовать ЧС в городе для отмены выборов.

– Врёт, конечно, – ехидно улыбнувшись, вставил шеф СПБ.

– Врёт, – кивнул Салин. – Потому что никакого Подседерцева в СПБ нет и никогда не было, не так ли, Александр Васильевич?

* * *

16:45 (в.м.)

Старые львы

– Тогда стояла задача уничтожить СБП. Либо они нас, либо мы их. А погибнет или нет Подседерцев под обломками СБП, меня меньше всего интересовало. Другое дело, что надо было проконтролировать, но ты сам помнишь, просто не до того было. Салин водрузил на нос очки, что на его языке жестов означало – «дискуссия закрыта». – О том, как Подседерцев вывернулся, и кто ему помог, подумаем позже. Сейчас надо решить, передавать эту информации. Кремлю или нет.

– Конечно, передавать. Пусть у Игоря Дмитриевича голова и болит. Только из вредности надо передать. – Решетников поднял обе руки. – Голосую «за».

– Владислав, у тебя есть особое мнение? – обратился к помощнику Салин.

– Поддерживаю. Чем больше склок в «Конторе», тем нам спокойнее.

Салин потянулся к телефону.

– По Карине Дымовой вопрос ставить будешь? – спросил Решетников.

– В порядке очереди, – ответил Салин, набирая номер.

* * *

Оперативная обстановка

Контроль ВЧ-связи

Абонент «А» – 202-1111 (фонд «Новая политика», Салин Н.В.)

Абонент «В» – 201-7007 (Администрация Президента РФ)

Примечание: звонок переадресован

на № 201-14-14 (Резервный центр управления)

А. – Здравствуйте, Игорь Дмитриевич. Салин Виктор Николаевич. Посмел вас побеспокоить по очень важному делу. У вас найдётся для меня минутка?

В. – А-а, Виктор Николаевич… Здравствуйте ещё раз. Ровно минута у меня для вас есть. Слушаю.

А. – Как я знаю, с Останкинской башни освобождена группа заложников. Скажите, по их показаниям, руководитель террористов мужчина крупного телосложения, выше среднего роста, лысый, так?

В. – Вы, как всегда, информированы лучше всех. Откуда данные?

А. – Стараемся быть в курсе событий. Игорь Дмитриевич, думаю, вам будет небезынтересны установочные данные на этого человека.

В. (Пауза 30 сек.) – Что ж, поделитесь, если не жалко.

А. – Считаю своим долгом. Особенно, в сложившихся обстоятельствах. Итак, Подседерцев Борис Михайлович, бывший офицер Службы Безопасности Президента.

В. – Занятно… Сведения точные?

А. – Оцените сами. Все материалы могу передать вам по первому требованию. Могу выслать к вам своего курьера. Но мне кажется, что переслать с вашим фельдъегерем будет надёжнее.

В. – Фельдъегерем. Что хотите в обмен за информацию?

А. – Взаимопонимания.

В. – Приятно слышать. А состав участников?

А. – Только вы и мы.

В. – Остальные – по боку?

А. – Я бы сказал – «лишние».

В. (пауза 20 сек.) – Согласен. Условия?

А. – Прежние. Нам нужны позиции в производственном комплексе страны.

В. – Передаёте список предприятий. Они будут национализированы указом президента. Что ещё?

А. – Правительственная программа.

В. – Считайте, что принята.

А. – Кандидатура куратора?

В. – На ваше усмотрение.

А. – Куратора мы выдвинем. Но мы бы предпочли личный контроль.

В. – Я не ослышался?

А. – Да. Коней на переправе не меняют.

В. – Надо отдать должное, вы разумный человек.

А. – Я всего лишь представитель группы лиц, заинтересованных в сохранении стабильности. Кстати, о стабильности… У меня есть данные, что на башне в заложниках находится наследница владельца известного вам концерна.

В. – Сведения точные?

А. – Ручаюсь. Материалы вам передам. Барышня ничего ценного собой не представляет, но блокирующий пакет акций принадлежит ей. Могут возникнуть проблемы с нашими партнёрами. Мы, конечно, их уговорим, но это же время… Вы понимаете меня, Игорь Дмитриевич?

В. – Не представляю, как можно сохранить ей жизнь.

А. – Другого выхода у нас и у вас нет. Не хотелось бы иметь в компании какого-то ублюдка, которому она перед смертью передала свой пакет акций.

В. – Я понял. Но… Ладно, порешаем эту проблему.

А. – Очень хорошо! А то у меня уж возникло подозрение, что вы хотите поджечь башню и списать на террористов.

В. – Ха-ха-ха! Вы просто читаете мои мысли, Виктор Николаевич. Согласитесь, это лучший способ закрыть проблему.

А. – А деньги на ремонт выделите из Стабфонда. Если честно, то ещё подумаете, ремонтировать башню, или развернуть кабельную систему по всей стране. Ибо давно пора переходить на современный тип связи. Так?

В. – Вот видите…

А. – Если мыслить только сиюминутными интересами, то вы правы.

В. (пауза 20 сек.) – Жизнь девчонки – одно из пунктов соглашения?

А. – Я бы сказал, одно из условий, благоприятствующих его реализации.

В. – Хорошо… Я сделаю все возможное. Но не требуйте от меня невозможного.

А. – Мы же с вами реалисты, Игорь Дмитриевич.

В. – Приготовьте материалы. Считайте, что курьер к вам уже выехал. До свидания, Виктор Николаевич.

А. – До свидания, Игорь Дмитриевич.

* * *

16:46 (в.м.)

Серый Ангел

Игорь Дмитриевич аккуратно положил трубку на рычаги.

– Мы их сделали!

Он едва сдерживал рвущееся наружу торжество.

Обвёл рукой зал оперативного управления. Обстановка напоминала Центр управления полётами, не раз виденный Злобиным в репортажах по ТВ. Чем занимались люди у мониторов, не ясно. Но судя по насупленным лицам, чем-то очень важным и таинственным.

– Вот вам ещё одна иллюстрация фундаментально разницы между нами и командой Дубравина. Они думают, что управлять страной – это тыкать в клавиши и с умным видом пялиться в мониторы. А управление, реальное управление – это вот. – Он ткнул пальцем в телефон. – Один звонок нужному человеку – и дело в шляпе. Главное, знать, что ему нужно от тебя и что ты можешь взять у него.

– Вечное «ты мне – я тебе»? – вставил Злобин.

– А как же! Причём, все варианты предложений сводятся к классическим «жизнь или кошелёк». Все хотят жить, Злобин. И все хотят жить хорошо.

Злобин решил играть отведённую ему роль «ничейного плохиша» до конца.

– Знаете, Игорь Дмитриевич, в моей практике был один случай. Работал с руководителем крупного предприятия. Типичный «старый директор»: счёт в швейцарском банке, домик в Испании, дочка банком владеет, внук учится в Англии, но железный авторитет в трудовом коллективе. Хотя прибыль делит в пропорции восемьдесят к двадцати. Восемьдесят себе и своей команде – остальное работягам. С задержкой на три месяца.

– И в КПРФ, наверное, состоит? – подкинул Игорь Дмитриевич.

– Формально нет, но на его деньги протащили депутата КПРФ в Думу. Умный, короче говоря, дядька. Тёртый калач, двумя ногами на земле стоит и обеими руками под себя гребёт. Так вот, он мне показал шкаф в своём кабинете. Костюмы от Кардена, все, как полагается. А среди них в пластиковом чехле – ватник, спецовка и кепочка-лужковка. И сапоги кирзовые. Я подумал, что держит, чтобы по цехам ходить. Ан, нет. Политический расчёт, оказывается.

– И в чем он? – Игорь Дмитриевич вскинул острый подбородок.

– Как мне сказал «красный директор», цитирую дословно: «Думаете, если вы там, в Москве, обосрётесь, я за вас тут задницу рвать буду? Нет, дудки! Я ватник накину и первым встану в колонну своих работяг, когда они местную мэрию пойдут громить. И знаешь, почему? Потому что я хорошо жить люблю, но просто жить я люблю больше».

– Занятно… И что с этим политической проституткой стало?

– А разве у нас запрещена проституция? У нас содержание притонов запрещено.

– Намёк на Думу?

Игорь Дмитриевич разразился крякающим смехом.

Отсмеявшись, поднял на Злобина холодный взгляд.

– Сейчас у вас будет шанс познакомиться с двумя политическими бандершами, коих свет ещё не видывал. Салин и Решетников, фонд «Новая политика». Не доводилось сталкиваться?

– Ещё не дорос до такого уровня, наверное, – легко соврал Злобин.

– Считайте, что уже доросли.

Игорь Дмитриевич вплотную приблизился к Злобину.

– Немедленно поезжайте к ним в адрес. Возьмите то, что они передадут для меня. И возвращайтесь назад.

– Как мне им представиться?

– Сотрудником Генеральной прокуратуры, временно находящимся в моем распоряжении. – Он перешёл на свистящий шёпот. – А для большей убедительности с вами поедет взвод ФСО. Здание взять под охрану по всему периметру. До особого распоряжения никого не выпускать. Ясно?

– Это арест?

– Нет, охрана. – Игорь Дмитриевич холодно усмехнулся. – В виду особого положения в городе. И в качестве личной просьбы, Андрей Ильич. Постарайтесь своим появлением в этом публичном доме произвести максимально жёсткое впечатление. Максимально жёсткое! Дайте им почувствовать, что мы все ещё – власть. «Маски-шоу» устраивать не надо. Просто дайте понять, что при желании мы сровняем их бардак с землёй. Вместе с обитателями. Вы отправляетесь туда не курьером, а моим личным представителем. Вам ясно? Поэтому и ведите себя соответственно.

– Приказ есть приказ… Но за что мне такое доверие?

– Так уж сложилось, Андрей Ильич, что вы наиболее осведомлённый человек в данной проблеме из всех, на кого я могу положиться. Как я понял, не имеете никакого желания переметнуться на чью-либо сторону. Вы – нейтральны. И это меня полностью устраивает.

* * *

Оперативная обстановка

Сайт радиостанции «Эхо Москвы» www.echo.msk.ru

Стенограмма прямого эфира.

Ведущий. Шестнадцать часов, пятьдесят минут в Москве. Всем, кто слушает нас на частоте 91.2 FM или находится на нашем сайте www.echo.msk.ru. Последние новости часа.

В ситуации с массовыми беспорядками в районе Ордынки произошёл коренной перелом. Власти бросили против демонстрантов личный состав академии имени Петра Первого (бывшая – имени Дзержинского).

Очевидно, решение задействовать офицеров и рядовых академии объясняется тем, что малочисленные подразделения милиции, сосредоточенные в районе, оказались не в состоянии противостоять демонстрантам. А колонны оперативного резерва ГУВД застряли в пробках, парализовавших движение в городе. Академия находится на Москворецкой набережной, это единственная воинская часть, за исключением Кремлёвского полка, дислоцированная в непосредственной близости от места массовых беспорядков.

До пяти сотен человек офицеров и солдат академии по Каменному и Большому Устьинскому мостам совершили марш-бросок в Зарядье. Как сообщает наш корреспондент, военнослужащие вооружены автоматическим оружием.

В настоящий момент в Зарядье слышны выстрелы. Сразу в нескольких местах в небо поднялся чёрный дым. Демонстранты выполнили свою угрозу и применили против правительственных частей «коктейль Молотова».

Российские телеканалы все ещё не возобновили вещание. Зарубежные телеканалы, в частности CNN, ведут прямую трансляцию с места событий. Если вы имеете возможность их смотреть, то видите, что беспорядки превратились в настоящие бои в городе. По демонстрантам открыт огонь. Имеются раненные и убитые.

Из захваченного посольства Израиля, оказавшегося в эпицентре событий, никакой информации до сих пор не поступало. Мы не знаем, что случилось с работниками посольства. Террористы не выходят на связь, требований не выдвинули. Из-за беспорядков в районе посольства силовики не в состоянии приступить к контртеррористической операции.

Нам удалось связаться по телефону с министром иностранных дел Израиля. Сейчас вы услышите официальную точку зрения правительства Израиля на события в Москве.

Глава двадцать пятая
«…пощады никто не желает!»

17: 01:48 (в.м.)

Странник

Надсадный, животный вой толпы распороли трескучие очереди.

«Ну, наконец-то, раскачались! – Максимов машинально взглянул на часы. – Пять часов на принятие решения. Пять часов, епонамать! А они ещё к ядерной войне готовятся!»

Сканер, настроенные на волну спецназа, издал три щелчка. Первый сигнал с тех пор, как пять минут назад по команде «Штиль» группы перешли в режим радиомолчания.

Максимов вскочил на ноги. Схватил со стола автомат. Плотно захлестнул липучку на ремешке, теперь воздух под маску поступал только через защитный фильтр.

В долю секунды расслабленное тело и сознание вошли в боевой режим.

«К бою!» – Он не успел дать сигнал по рации, как по лестницам прокатился топот ног. Боевики, повинуясь мысленному приказу командира, занимали огневые позиции.

«Перестраивайся, Макс. Тут вам не здесь, тут вам – армия. Высшего, блин, типа». – Он хищно усмехнулся собственной шутке.

– Ибрагим, где они?

– Крыша по фронту. Трое у забора с тыла. Сработал датчик в канализационном колодце. Группа в шесть человек. – Ибрагим ещё раз сверился с картинкой на мониторе. – Снайпер слева. Взял на прицел чёрное крыльцо.

– Ясно.

«Через канализацию – в гараж. Рывком – к крыльцу. Сносят двери «Мухой». Трое подрывают пролёт забора и открывают путь второй группе захвата. Дальше – как в кино. С крыши по фронту ведут отвлекающий огонь. И, возможно, имитируют атаку по фронту. Что ж, не дурно. Главное – быстро и нагло. Пока «лимоновцев» армия гасит, они посольство под шумок освободят. Молодцы! Ладно… Теперь мой ход».

– Ибрагим, снайпера снимешь по моей команде.

– Да, сайиди!

– И выключи на время свою мозгоёбку.

– Не понял, сайиди?

– На две минуты отключить излучатель! Это – приказ!!

Максимов пнул дверь и вышел в коридор. На ходу потёр висок. От электромагнитного поля, созданного аппаратурой Ибрагима, уже нещадно раскалывалась голова.

* * *

Дар-аль-харб

17:02:02

В чёрный зев канализационного люка упала связка картонных цилиндров.

Внутри запала пружинка выдавила первый шарик. Боек на два миллиметра приблизился к заряду бертолетовой соли. Второй шарик. Третий, последний.

Ухнул взрыв, расплескав по удушливой тьме фейерверк слепящих искр. Второй взрыв оглушил ослеплённых людей пронзительной, рвущей барабанные перепонки, частотой. Свербящая боль пронзила внутренности, и многие выплеснули рвоту внутрь стальных шлемов-капсул. Парализованные звуковым ударом, контуженные вспышкой люди, валились в липкую слизь. А слепящие светлячки с визгом прошивали густой воздух, рикошетили от стен трубы, вонзали в бьющиеся в судорогах тела…

17:02:03

Низкий гул подземного взрыва заставил снайпера невольно вздрогнуть. Он чертыхнулся. Долгим выдохом выдавил из себя нервное напряжение.

Плавно поднял ствол. В оптический прицел сквозь прореху в полотнище, натянутом над двором посольства была чётко видна дверь чёрного входа.

Он увидел, что бронзовая ручка на двери дрогнула и поползла вниз.

Палец мягко надавил на кнопочку на цевье винтовки, и в прицеле загорелась красная точка лазера.

Вдруг она сделалась размером с ягоду. Запульсировала, грозя вот-вот лопнуть и залить алым объектив прицела.

В носу у снайпера больно щёлкнула перегородка. Следом в висках взорвалась дикая боль. Он закашлялся, судорожно ловя ртом воздух.

Винтовка выскользнула из ослабевших пальцев.

Давя рвущийся из горла крик, он сверну калачиком, стиснул ладонями готовую расколоться от боли голову. Краем глаза успел разглядеть, что второй номер безжизненно уткнулся лицом в пол. А потом боль взорвалась в голове, и глаза залило красная муть…

17:02:04

Из арки, где сосредоточилась их группа, в нужный пролёт забора было не попасть.

Пришлось подбираться на прямой выстрел через захламлённый палисадничек.

Он уже изготовился, снял гранатомёт с предохранителя. Последний раз переглянулся с прикрывающими. Вскинул указательный палец.

«Готов!»

Положил палец на спусковой крючок. Выровнял прицел. Сделал глубокой вдох.

Земля вдруг дрогнула от взрыва.

Он рефлекторно сжался. Кровь сразу же застучала в висках, выдавив из кожи нервную испарину. Под шлемом-капсулой загудело его шумное, прерывистое дыхание.

Палец на спусковом крючке сделался непослушно твёрдым.

«Спокойно, – сказал он себе. – Считай до трёх. Ра-а-з, два-а-а… Сейчас наши рванут от гаража к дверям. Ты услышишь стрельбу. И на счёт три…»

Над забором взвилась ракета и по пологой траектории, роняя искры, полетела прямо на него.

Ноги сами собой спружинили, и тело ушло в кувырок.

Справа в капсулу врезался тугой удар. В голове сразу же помутнело. Но он успел сообразить, что палец все-таки нажал на спусковой крючок.

Взрывной волной от близкого разрыва гранаты его швырнуло вверх, перевернуло в воздухе.

Он летел, словно парил во сне, неестественно медленно. Мимо пролетали яркие светлячки. Они трещали белыми огненными крылышками, не больно тюкали в него, рикошетили, рассерженно гудя.

«Свето-шумовая граната… До кучи», – заторможено подумал он, тягуче улыбаясь.

И рухнул в темноту, как в густую смолу…

17:02:06

В тылу посольства взметнулся грязный султан взрыва и сразу же полыхнуло слепящее пламя свето-шумовой гранаты.

Он успел отпрянуть за кладку вентиляционной трубы.

Внизу раскатисто прокатились очереди. Лупили из «Узи». Неприцельно. Во весь рожок. Просто демонстрируя силу.

Треснули и с жалобным перезвоном посыпались оконные стекла. Несколько пуль цокнули по крыше.

Он жестом приказал своим не высовываться.

«Твою мать… Напланировали, козлы в лампасах! «Сходу, сходу»! Вот вам, бля, и с ходу».

В шлеме-капсуле сухо треснул наушник.

«Не спеши исполнять, дождись команды отбой», – зло усмехнулся он, приготовившись выслушать командный лепет начальства.

– Вызываю старшего группы захвата. Вызываю старшего группы захвата. – ворвался незнакомый голос. – Прекратите атаку. Посольство заминировано. Посольство заминировано. Отведите своих людей. Мы даём две минуты собрать раненных. Две минуты. Приём?

Он нажал тангенту. Услышал свой хриплый голос в эфире.

– Слышь, урод, ты кто такой, бля?!

– Я обращаюсь к старшему группы захвата. Посольство заминировано. Соберите раненых и отведите своих людей.

– Слышь, говорилка! Когда я тебя достану, ты у меня собственный язык сожрёшь, понял?

– Понял. До связи.

Он ещё хотел что-то сказать, чтобы хотя бы словами достать спокойного, уверенного в своей силе противника.

Но сначала в носоглотке щёлкнула резкая боль, потом словно сверло прошило затылок и врезалось в горячий мозг. Он закинул голову, хрипло вопя от дикой боли. Ноги сами собой подломились, и он грузно рухнул навзничь. Автомат отлетел в сторону, накрученный на кисть ремень обручем стиснул кожу.

Эта боль была легче и понятней. А та, что взорвала голову и исчезла, оставив после себя сосущую пустоту, откуда она взялась, он не представлял. Даже не думал, что боль может быть такой а д с к о й.

Угасающим сознанием он попытался просчитать, откуда его мог достать снайпер.

«Нет… Не могли. Даже свои… Не могли. Жаль, что все так…»

* * *

Оперативная обстановка

Москва, Центр

Рапорт

Докладываю, что в 17.01. (в.м.) террористы открыли огонь по группам, вышедшим на рубеж атаки, применив свето-шумовые гранаты и автоматическое оружие. На нашей радиочастоте террористами передано сообщение о минировании посольства.

Потери личного состава: 12 чел., из них: лёгкая контузия – 9 чел, 3 пострадавших, со слов майора мед. службы Зотова, имеют признаки последствий эпилептического припадка.

Принял решение отвести группы захвата на исходный рубеж, вступить во взаимодействие с подразделениями милиции и РА, находящимися в районе, в целях создания полосы отчуждения вокруг объекта, организации боевого охранения и зачистки территории внутри кольца от посторонних лиц.

* * *

17:10 (в.м.)

Странник

В кабинет втолкнули Барона. Сорвали с глаз повязку.

Лишь долю секунды его взгляд был затравленным. Потом сделался цепким. Прошёлся по личному кабинету, схватывая все изменения, произошедшие после захвата.

«Мастерство не пропьёшь», – констатировал Максимов, наблюдая за израильтянином.

За несколько часов лицо израильтянина налилось восковой, нездоровой тяжестью. Складки под веками отвисли, приобрели неестественный пепельный цвет. Воротник голубой рубашки промок от пота. Сквозь слипшиеся волосы проступили раннее тщательно скрываемые проплешины. Сцепленные пальцы мелко подрагивали. На бледной коже отчётливо проступили веснушки и темно-рыжие волоски.

Он с явным усилием давил в себе страх. Но держался, хотя и через силу, с достоинством, максимально возможным в его положении.

– Садитесь, господин Барон. – Максимов указал на кресло.

– Предпочитаю с вами разговаривать стоя.

Израильтянин демонстративно завёл руки за спину.

«Гордый – это хорошо. Только почки у тебя ни к черту, полдня на полу просидел, уже, наверное, отвалилось все, давление под двести, а выёживаешься!» – Максимов ногой толкнул к нему кресло.

Колёсики прошуршали по ковру. Ребро подлокотника мягко стукнуло израильтянина в бедро.

– Садитесь, господин Барон. И придвигайтесь ближе к столу. Нам надо поговорить.

– Моё правительство не ведёт переговоры с террористами. И я, тем более, не…

– Да все ведут переговоры! – отмахнулся Максимов.

– До поры, до времени.

– Пора настала, а времени у нас – полно. Минимум трое суток. Только что мы отбили попытку штурма. Чуть-чуть показали зубы. Сами понимаете, второй раз без подготовки они не сунутся. У нас есть время наладить отношения.

– Рассчитываете вызвать у меня «стокгольмский синдром»? – Барон с трудом оторвал взгляд от «Узи», лежавшем на столе по правую руку от Максимова.

От автомата ещё шёл непередаваемо возбуждающий горячий запах порохового нагара.

– Для этого вы и многие заложники слишком профессиональны. Садитесь, господин Барон, садитесь. Вы провели сидя на полу столько времени, что, наверняка, подскочило давление.

Израильтян помедлив, опустился в кресло.

– Хорошо, я выполнил вашу просьбу. Почему бы вам не снять маску? Мне трудно разговаривать, не видя вашего лица.

– Если вы увидите моё лицо, мне придётся вас убить.

Израильтянин сморгнул.

– Кстати, вы сейчас точно напротив окна, господин Барон. Если придвинетесь к столу, то снайпер не сможет вас зацепить. Они сейчас злые, как собаки. Пальнут, не подумав, и спишут все на нас.

Израильтян засучил ногами и подкатил на кресле вплотную к столу. Бросил настороженный взгляд на окно. И сместился чуть влево.

– Вот и отлично. – Максимов плеснул виски в стакан. – Я воспользовался вашими запасами, уж извините.

Он придвинул стакан к израильтянину.

Барон, помедлив, взял стакан подрагивающими пальцами. Прозрачно-золотистая жидкость заплескалась о стенки.

– Не стоит извиняться. Шахиду все прощено. И употребление алкоголя, и воровство.

Он не мог считывать реакцию противника по лицу, поэтому не отрывал взгляда от кончиков пальцев Максимова.

«Подыграть или нет? – подумал Максимов. – Нафиг, обойдётся»

Его пальцы, спрятавшиеся в нитяных перчатках, остались неподвижными.

– Вы уже отгадали, почему в качестве контактёра я выбрал именно вас, господин Барон?

– Не дурите мне мозги! Это обычный приём психологического давления.

– Оставляю вас в блаженном неведении. Среди заложников, наверняка, есть люди, нуждающиеся в регулярном приёме лекарств?

– Поразительная забота о смертниках! Просто поразительная… – В голосе израильтянина проскользнули истеричные нотки. Чтобы взять себя в руки, он сконцентрировал внимание на виски. Сделал два крохотных, тягучих глотка.

– Вы, что, хотите, чтобы мы вели себя адекватно статусу террористов? Насиловали женщин, отрезали пальцы мужчинам, каждый час убивали одного заложника, этого вы хотите?

Барон поперхнулся и затряс головой.

– Нет, не хочу. – Он облизнул дряблые губы. – Но отдаю себе отчёт, что умолять вас о снисхождении бессмысленно.

– И никакой нужды нет. Вы вернётесь к своим людям, составите список, кому и что требуется. После этого пройдёте, под конвоем, естественно, по кабинетам и соберёте из столов нужные лекарства.

Барон поставил стакан на стол. Пристально, словно пытаясь разглядеть глаза противника за темными светофильтрами, посмотрел ему в лицо.

– Слово офицера? – спросил он.

«Не дурно, – отметил Максимов. – На краю могилы, а все крутит. Рассчитывает остаться в живых и передаст информацию. Надежды ноль, но я на его месте тоже качал бы информашку до последнего. Чем и занимаюсь, между прочим».

– Господин Барон, в данном случае – это бизнес. Услуга за услугу.

– Хорошо. Что от меня требуется?

– Сейчас я наберу номер, а вы поговорите по телефону.

– Что я должен буду сказать?

– Только то, чему стали свидетелем. Ничего более.

Дверь бесшумно отворилась. Но Барон, словно почувствовал движение, нервно вздрогнул и оглянулся.