Текст книги "Переворот.ru (СИ)"

Автор книги: Олег Маркеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)

– Ну и пасли бы себе баранов в горах Курдистана, что в Москву привёрлись?

Махди захохотал.

Рация у него на поясе ожила и закричала срывающимся голосом:

«Сайиди! Север-северо-восток, тридцать, дальность полтора километра. Цель – беспилотный самолёт-разведчик. Цель уничтожена направленным импульсом СВЧ. Цель выпустила два НУРСа. Выставить силовой барьер не успеваем. Недобор мощности».

Махди устремил взгляд поверх головы Карины. Зарычал. Бросился тигром, сгрёб её за плечи, зашвырнул себе за спину.

Карина, падая, успела лягнуть его под колено. Но Махди не обратил внимания.

Он, замерев, смотрел на две чёрные точки, стремительно приближающиеся к башне. За каждой точкой тянулась спиралька серого дыма.

Махди взревел, раскинул руки крестом. Низкий, утробный рёв заполнил галерею, сделав воздух тугим и вязким. Карина ойкнула от боли и зажала уши.

В метрах двухстах от цели точки распустились огненными астрами. Стекла дрогнули от ударной волны.

Махди сорвал с пояса рацию:

– Внимание на КП! Цель – гостиница «Космос». Уничтожить!

– Есть – «уничтожить». Время набора мощности – три секунды.

Он завёл руки за спину. Стал раскачиваться с пятки на носок, постукивая рацией по ладони.

Карина приподнялась с пола. В панорамное окно увидела, как синий кристалл гостиницы вспыхнул миллиардом яркий звёздочек. Они брызнули фейерверком и посыпались вниз водопадом бенгальского огня, обнажая тёмные соты строительных конструкций. Лишённое стеклянной отделки здание вмиг сделалось убогим и отталкивающе неопрятным. Из «сот» на верхних этажах полыхнуло пламя и полезли хлопья густого серого дыма.

– Вы страшный человек, – прошептала Карина.

Он оглянулся. И она отпрянула, невольно закрывшись ладонью от его взгляда

– А кто тебе сказал, что я вообще человек?!

* * *

Оперативная обстановка

Информационная лента ИТАР-ТАСС

В 17:53 (в.м.) мощный взрыв потряс гостиницу «Космос». Здание устояло, но по фасаду выбиты все стекла. Начался пожар. Сообщений о жертвах в гостинице пока не поступало, но среди прохожих, на которых обрушились потоки битого стекла, имеются раненные и убитые. Движение на Проспекте Мира в районе гостиницы полностью парализовано.

По информации из дежурной части ГУВД никаких звонков об угрозе теракта не поступало. На место происшествия выехали наряды ОВД «Алексеевский».

Глава двадцать седьмая
Казни египетские

18:15 (в.м.)

Серый Ангел

Даже сквозь броню и пуленепробиваемые стекла проникала какофония звуков, исторгаемых впавшим в истерику городом. В затемнённом салоне «гелендвагена» Злобину сделалось неуютно и, откровенно говоря, страшно.

«Чего доброго перевернут, к чертям собачьим, «членовоз» вверх колёсами. Просто за мигалку, ревун и номера с правительственным флажком. Сейчас это флажок на номере хуже красной тряпки».

Головной джип резко затормозил, полыхнув в глаза алым огнём стоп-сигнала.

Старший группы охраны прижал к уху бубочку наушника.

– Принял. Работаю «рубеж-три». Готовьте встречу, – хриплым от волнения голосом ответил он в микрофон, спрятанный в рукаве.

Он покрутил пальцем, дав сигнал водителю развернуться.

Машина резко рванула назад, задом вкатилась на тротуар, уступив дорогу джипу.

Джип прокатил мимо них и так же резко, почти на месте развернулся, задним бампером смяв припаркованную у бордюра крохотную дамскую иномарочку.

Боковым зрением Злобин успел заметить плотную массу тел накатывающих в переулок со стороны Садового. Кто-то успел предупредить старшего группы, иначе через несколько секунд они бы на полном ходу врезались в толпу.

– Первым! – скомандовал старший водителю.

Машина сразу же сорвалась с места, завалилась в поворот, выровнялась и рванула по переулку.

Сзади хлопнули одиночные выстрелы. И сразу же гулким треском зашёлся автомат.

«Два раза за день под пули – уже перебор», – мелькнуло в голове Злобина.

Старший группы развернулся. Через плечо Злобина посмотрел в заднее стекло. В салон били фары, прикрывавшего тыл джипа.

– Не по нам, и слава Богу! – Он перевёл взгляд на Злобина. – Толпа взбесилась. К Старой площади нам не пробиться.

Они проскочили мимо особняка фонда «Новая политика», водитель не сбавил скорость. Только рявкнул ревуном, предупреждая спецназовцев, стоявших за чугунными воротами.

«А Салин ещё морду кривил. Зато сейчас обрадуется, что охрану вокруг его лисьей норы выставили!» – подумал Злобин.

– Здесь не далеко, – пояснил старший. – Должен предупредить, все, что вы сейчас увидите, является государственной тайной.

– Я вам не мальчик.

Старший группы, одного возраста со Злобиным, явно не вписывался в «голливудский стандарт» телохранителя, которому пытались подражать его подчинённые. Был простоват лицом и вовсе не накачан, как американский морской пехотинец. Службу нёс исправно, но скорее всего, просто дотягивал до пенсии.

– Андрей Ильич, я же сказал «должен». – Он примиряюще улыбнулся, мол, служба, что поделать. – Я не уверен, что у вас нужный уровень допуска. Поэтому, ни при каких обстоятельствах не покидайте машину. Игорь Дмитриевич приказал доставить вас срочно, а там… на объекте… У них свои правила. Могут возникнуть проблемы.

Злобин не смог ничего ответить. Едва успел ухватиться за поручень.

На крутом вираже «гелендваген» пролетел перекрёсток, вписываясь в поворот, смазал по фарам встречную машину, судя по скрежету сминаемого металла, раздавшегося за спиной, ей ещё больше досталось от джипа. Переулок оказался слишком тесным. «Гелендваген» тараном попёр вперёд, бампером нещадно вспарывая борта всем припаркованным по обе стороны обочины машинам.

«Сергею понравилось бы», – отрешённо подумал Злобин. Все происходящее уже казалось ему дурным сном, навеянным американским боевиком.

Метров через двести, не сбавляя скорости, водитель, заложил вираж влево. Бросил машину в чёрный зев распахнутых ворот.

Злобин не успел разглядеть ни дома, в арку которого они нырнули, ни внутреннего двора, только мелькнули какие-то утлые хозяйственные постройки и штабеля гнилых ящиков. «Гелендваген» накатом подкатил к крытому взъезду в подвал. И ухнул вниз.

По наклонному пандусу, как сани с горы, скатились в темень. Гулко, как в трубе, стал слышен рёв раскалённой выхлопной трубы. Салон дрогнул, выровнялся и плавно закачался на рессорах. Злобин мёртвой хваткой вцепился в поручень двери.

Впереди вспыхнула вертикальная полоса света. Стала быстро расти, превращаясь в светящийся прямоугольник. На бетонный пол под колеса легла яркая дорожка

Машина, рыкнув мотором, покатила прямо в створ разъезжающихся бетонных плит.

«Гелендваген», описав полукруг, замер посреди площадки подземной автостоянки. Так для себя определил это место Злобин.

Бетонные столбы с жёлто-черными полосами, резкий свет люминесцентных ламп, гулкая тишина. И никого.

Подумалось, что вот-вот из-за столбов вынырнут роботообразные спецназовцы или распахнутся стальные двери и, как горох из мешка, посыплются боевики триады в черных костюмчиках и белых рубашечках. В гонконгских фильмах, почему-то боевиков всегда до бессмысленности много. Две сотни клоунов на одного героя. Вместо драматического эффекта получается комический. Возможно, там у них так принято, или перенаселение сказывается на изобразительных средствах.

– М-да, кино, – пробормотал Злобин.

Старший обернулся.

– Андрей Ильич, не волнуйтесь, здесь вы в полной безопасности.

– Верю на слово.

Злобин догадался, что находится в одном из «отстойников», созданных на маршрутах движения особо важных персон. В считанные секунды оказаться в зоне полной безопасности – одна из привилегий лиц, причастных к власти. Злобин об «отстойниках» слышал краем уха, но, не поверил. Тогда ему, командированному в столицу из провинции, это показалось одним из мифов, который в изобилии слагают подданные о своих властителях. Личная безопасность для тех, кто её пожизненно лишён, очевидно, является составной частью неведомого им могущества.

Пакет от Салина, возможно, представлял определённую ценность, но за что лично ему такая честь, Злобин не понимал. И честно говоря, никакой радости от того, что ставки его растут быстрее, чем оформляются соответствующие допуски к государственным тайнам, он не испытывал.

У старшего группы в глазах вдруг проступила такая тоска, что весь он, со своим помятым временем лицом и потерявшим свежеть служебном костюме, вдруг стал похож на сторожевого пса, оставленного по осени сторожить дачу.

– Вы слышали о гостинице «Космос»? – тихо спросил он, покосившись на водителя.

– Даже успел увидеть по телевизору. Башня дала репортаж. Ни одного целого стекла по фасаду. И пожары сразу на нескольких этажах.

– А соседние дома зацепило?

– Кажется, нет. У вас там родственники живут?

– Мать. – Старший сморгнул. – Сволочи…

– Разве нельзя связаться и узнать, что с ней?

Старший укоризненно посмотрел на Злобина, – «взрослый мужик, сам служилый, а простых вещей не понимаешь», – и тяжело вздохнул.

Встрепенулся, прижал пальцем бубочку наушника.

– На приёме, «база»! Так…»Проспект»? Повторите, база! Принял. Выполняю!

Он, не скрывая удивления, посмотрел на Злобина.

– Нам открыли «Проспект». Без допуска.

– Моего или вашего?

– В том то и дело, что моего.

Справа, на глухой стене замигал зелёный глаз светофора. Раздался призывный зуммер.

Водитель развернул машину и осторожно покатил меж частокола столбов. Колеса разбрызгивали неизвестно откуда взявшиеся лужи.

Стена дрогнула и разломилась надвое. Половинки медленно поползли в стороны.

Свет фар, растекавшийся по шершавой стене, попав в открывшуюся темноту, провалился и где-то вдалеке выхватил из сумрака ячеистый потолок тоннеля.

* * *

18:57 (в.м.)

Злобин дал себе слово ничему не удивляться. Иначе просто голова пойдёт кругом. Мир, в который он попал, оказался ещё более вымороченным, чем представлялся ему по скудным сведениям, попадавшихся в уголовных делах, слухам и сплетням, которыми пронизана атмосфера столицы.

Он слышал и кое-что читал о «втором метро», но ему даже в голову не приходило, что есть подземные автострады. «Проспектом» оказался тоннель, фактически, двухрядная бетонка. С разграничительной полосой и даже настоящими перекрёстками. Отвилки-тоннели уходили влево и вправо с основной трассы, о чем предупреждали жёлтые стрелы, ярко вспыхивающие в свете фар.

Очевидно, какое-то «подземное ГАИ» регулировало движение. Несущийся по тоннелю «гелендваген» был остановлен красным огнём светофора и мигающей стрелкой направлен в тупик. Там уже горел свет и на высоком пандусе Злобина ждал встречающий от Игоря Дмитриевича, молодой человек с совершенно непроницаемым лицом. Одет он был в строгий офисный костюм, что никак не вязалось с обстановкой подземелья. Зато охранявший стальную дверь спецназовец был одет «по погоде»: в утеплённый мышиного цвета комбинезон и чёрную вязанную маску. На шее болтались очки с инфракрасными линзами.

Пять секунд на скоростном лифте – и Злобин оказался в крохотном тамбуре. Стены обшиты красным деревом, надраенная до блеска медь, красная ковровая дорожка.

Сопровождающий открыл перед ним дверь. Сам остался в тамбуре.

«И у тебя, бедняга, допуск не того уровня? – подумал Злобин, скользнув взглядом по раз и навсегда замершему, как у манекена, лицу молодого человека.

Он шагнул через порог и оказался в небольшом кабинете. Горела настольная лампа. Отблески её скупого света искорками вспыхивали в хрусталиках люстры.

За столом сидел Игорь Дмитриевич, держа телефонную трубку у уха. Приветственно помахал Злобину, указал на кресло у стола.

Этот кабинет Злобину ещё не был знаком. Явно не тот, на Старой площади.

– Слушаешь меня? Нет, никаких активных действий! – Игорь Дмитриевич продолжил прерванный разговор. – Будем выжидать, пока обстановка не прояснится. Черт возьми, в сорок первом тоже, не разобравшись, дали команду контратаковать немцев, а потом отступали до Москвы! Нет, уходим в глухую оборону и ждём. Ждём, я сказал!! Да? Да и хрен с ним! Главное, чтобы на провинцию не перебросилось. А в Москве и в Питере к утру все самой собой утихнет. Дай, блин, людям до дома добраться! Большинство же только и мечтают, чтобы запереться и уткнуться башкой в «ящик». Ну и пусть смотрят! Никто не подпишется, я тебе говорю. Мы канализируем протест в погромы кавказцев, это отпугнёт большинство обывателей. И развяжет руки милиции, кстати. Как, кто? А кто у нас главный борец с незаконными мигрантами? Вот-вот… Все, работай! У меня тут люди… Бывай!

Он бросил трубку на рычаги. Отдышался, тщательно промокнул лицо белым платочком. Устало отвалился в кресле.

– Ну что там у вас, Андрей Ильич?

– Вот. – Злобин положил на стол запечатанный конверт.

– Сами ознакомились? – Игорь Дмитриевич не сделал даже попытки дотянуться до конверта. Теребил в пальцах платочек.

– Со слов Салина.

– Ваше мнение?

– Юридической силы такие материалы не имеют. Вскрытие могилы Подседерцева произведено с нарушением закона. Тут просто уголовное дело надо возбуждать. Экспертиза аудиофайлов… – Злобин пожал плечами. – Ещё надо доказать их происхождение. Идентификация по фотографии из личного дела и кадрам оперативной съёмки… Уже кое-что. Но мало. Как оперативную информацию ещё принять можно. Но как улику, увы. Работать ещё и работать. Вот моё мнение.

– А ваше мнение о Салине и Решетникове? По их поведению можно решить, что они нам «фальшак» впаривают?

– Они, безусловно, интригуют. Но не так примитивно. – Злобин указал на конверт. – Я бы засчитал это как оперативную информацию, требующую проверки. Переданную в рамках доверительных отношений.

– Даже так?

– Они не меньше вашего желают канализировать, – Злобин не без тайного удовольствия ввернул мудрёное словечко, – этот бардак хоть в какое-то русло. Никому не хочется жить в Средневековье, а все идёт к тому.

Игорь Дмитриевич скомкал платочек, сжал в кулаке.

– Если удастся остановить откат страны хотя бы на уровне «военного коммунизма», это будет счастьем.

Он резко подался вперёд, вспорол конверт. Вытряс из него фотографии. Веером разложил перед собой на столе.

Злобин заметил, как мелко подрагивают пальцы Игоря Дмитриевича.

– Подседерцев в СБП курировал парапсихологию и всякую чертовщину. Говорят, успешно. А я его помню по Ясенево. Он в ближневосточном отделе служил. По сравнению с западноевропейским, отстой полный. Но такому «безродному» – за глаза хватило.

Игорь Дмитриевич вдруг разразился брызгающим смешком.

– Хе-хе-хе! Разведка, да… А знаете, Андрей Ильич, за что я свой первый орден в разведке получил? За говно.

– Простите, не понял? – Злобину вдруг сделалось неловко. От Игоря Дмитриевича вдруг пахнуло болезнью.

– За секретное говно! – Игорь Дмитриевич глумливо усмехнулся. – Было это в семьдесят пятом. Моя первая командировка за кордон. Парижская резидентура. Мечта любого! Выехали, значит, на массовую вербовку. Какая-то международная выставка, уж не помню, чему посвящена была. Обычная выставка, Запад показывает, чего достиг в загнивании, а наши демонстрируют, что мы у них стырили и до какой степени у себя изуродовали. Был шанс отличиться и взять хоть кого-то на кукан, записав в зачёт первую в жизни вербовку. Я вокруг одного бундоса уже круги начал нарезать, как вдруг появился замрезака и семафорит мне: «Бегом в бар!» Ну, делать нечего, с замом резидента не поспоришь. Прихожу, а он там с одним мужиком из советской делегации быстро-быстро так нарезаются вискарем. Мне не предлагают. Стою, как дурак.

Замрезака делает вид, что по пьяни меня облобызать хочет и шепчет на ухо: «Выручай, молодой! Нас обложили, ни присесть, ни пёрнуть. А операция горит синим пламенем. Завтра на нем всем яйца поджарят. Сейчас мы с Васей напьёмся в дугу, а ты нас отвезёшь в гостиницу. Выбросишь у центрального входа. Машину погонишь в подземный гараж. Наружка за тобой не сунется, гарантию даю. Быстро перепрыгиваешь в бордовый «Пежо», ключи будут в замке зажигания. И на всех парах рвёшь на тридцать второй километр. Три километра по отвилке, увидишь ферму. Перемахиваешь через забор и бежишь в теплицу. Там будут стоять три бетонные ванны. Из любой хватаешь горсть того, что в ванной найдёшь и рысью к кафе «Дагмар». Кремово-белый «фолькс», за рулём – твой кореш Тимохин. Он тебя «обеспечивает». Передаёшь добычу ему, сам – в гостиницу. Ставишь машину в паркинге и на лифте едешь к нам. Там и нальём. Или убьём, если провалишь дело».

Игорь Дмитриевич судорожным движением быстро промокнул виски.

– Как видите, я остался в живых. Но натерпелся, хуже не придумаешь. Ворвался в теплицу… А там три ванны, полные поросячьего дерьма. Клянусь, с минуту думал, что замрезака меня разыграл. Потом решил, приказ есть приказ. Черпанул в пакет и повёз на «передачу». Знаешь, как передают «обеспечивающему»?

Злобин отрицательно помотал головой.

– Тормозишь на секунду, «посылку» – в приоткрытое окно. И с места оба – в разные стороны. – Новая порция испарины выступила на бледном лице Игоря Дмитриевича. Он прошёлся платочком по щекам. – Век не забуду лицо Тимохина, когда пакет ему на колени плюхнулся! И самое обидное, что мне за выполнение особо важного задания дали «звёздочку», а ему, за то, что секретные образцы размазал по всему салону – выговор.

– А в чем секрет был?

– Какие-то микроорганизмы, что поросячье дерьмо превращают в гранулированные удобрения. – Игорь Дмитриевич захихикал. На губах блеснула плёнка слюны. – Колоссальная проблема в советском Агропроме – свинарники от дерьма очищать. Сами не додумались, пришлось у французского профессора воровать. Вот вам смешно, а я за поросячье дерьмо мог на двадцать лет в тюрьму сесть как шпион!

Злобину было не до смеха. Он был совершенно убеждён, что перед ним сидит либо психически больной, либо вдрызг пьяный человек. Стоило только заглянуть в стеклянные глаза Игоря Дмитриевича, как любые сомнения отпадали сами собой.

Игорь Дмитриевич судорожно, рывками втянул воздух через сжатые зубы.

– Это война. Самая настоящая война, Злобин, неужели вы ещё не поняли? – Шёпот у него вышел свистящий, и, показалось, горячий, как у бьющегося в бреду больного. – Войны без убитых не бывает.

Злобин оторвал взгляд от лица Игоря Дмитриевича, мельком взглянул на часы. Догадка ошпарила, как крутой кипяток.

– Да, Андрей Ильич, да… Семь часов вечера. Уже час как идёт война. При вас же Дубравин сказал: «В восемнадцать ноль-ноль начнём без предупреждения». Вот и начали!

– Гостиница – это их работа?

Игорь Дмитриевич небрежно отмахнулся.

– Какая, нахрен, разница… У меня температура под сорок. Вы понимаете, что это значит?

– Есть же антибиотики. Вся Кремнёвка к вашим услугам. Что вы паникуете, ей богу?!

– Кремнёвка?! Там уже палат не хватает, чтобы вы знали. У меня прямо на КП трое упали. Что-то у них с печенью неладно было, наверно, с детства. Умерли за минуту. В страшных судорогах. Заблевав все кровью.

Он отвалился в кресле. Спрятался в тень. Злобину остался виден только сухой кулак, тискающий комок платка.

– Одно отрадно… Дубравин уже даёт показания архангелу Гавриилу. А что вы хотели, Андрей Ильич? Война – так война. И на…на-на-ах-х-хр…

Игорь Дмитриевич разразился сухим, мучительным кашлем.

Кулак, сжимающий платочек, нырнул в тень. Появился вновь на столе. Сжат был так, что на костяшках от напряжения выступили белые пятна.

– Проклятие Дубравина на вас, почему-то не распространяется. Мне до сих пор не понятно, почему.

– Мне тоже.

– Слушайте и не перебивайте! – Голос Игоря Дмитриевича вновь сделался прежним, сильным и холодным, напрочь лишённым эмоциональной окраски. – Во Внуково вас ждёт самолёт. Отправляйтесь немедленно. Тем же способом, что прибыли сюда. Здесь вас никто вас не должен видеть. В аэропорту никому себя не называть. Документы не показывать. – Он толкнул по столешнице пластиковую карточку. – Предъявите вот это. Невыполнение распоряжений предъявителя этой карточки карается… – Он глухо кашлянул. – Можете сами расстрелять на месте, война все спишет. Это не шутка, Злобин.

– И куда я лечу?

– В Сочи, – с неожиданным сарказмом произнёс Игорь Дмитриевич. – Да, в Сочи, черт возьми! Неужели трудно догадаться, к кому я вас направляю?!

– Я понял.

Из темноты послышался свистящий, натужный вдох. Как всхлип.

– Так уж получилось, Андрей Ильич, лучше вас никто в этом деле не информирован. Из тех, кому я могу доверять. Но кроме вас, к-ха, к-ха, вряд ли кто долетит живым. Так уж получилось…

– Я выполню ваш приказ. Можете не сомневаться.

– Конечно… Не из личной преданности, вы же мне ничем не обязаны. И не из корысти. Какое там! Вы опоздали к раздаче самых жирных кусков. Да и быть сейчас близким к власти – опасно. Крысы уже побежали… Получается для вас верность – дело личной чести, так?

– Что я должен сделать, Игорь Дмитриевич?

– Доложить. Просто доложить. Без утайки и обиняков. Все, что увидели, и все, что узнали. Ввести в курс дела. – Он черкнул на клочке бумаги короткую строчку. – А это вы передадите от меня. Слово в слово. Только ему. Даже если вас будут живьём пилой пилить, вы никому другому не произнесёте этого пароля. Вам ясно, Андрей Ильич?

Злобину пришлось приподняться, чтобы прочитать то, что было написано на листке. Игорь Дмитриевич сразу же чиркнул настолько зажигалкой. Тонкая бумага вмиг превратилась в пепел.

– Не знаю, чем вы лучше меня… – Он держался из последний сил. Голос опять просел до хриплого шёпота. – Просто не представляю. Не знаю, проклятие это или счастье, но вам, Злобин, выпал шанс узнать, чем все это кончится. Все, уходите! Да уходите же, вы!! Дайте мне прийти в себя. Мне же ещё этими мудаками командовать.

– Прощайте.

Злобин встал, одёрнул пиджак. В неярком свете лампы, заляпанное густыми тенями, лицо Игоря Дмитриевича показалось ему вылепленным из грязно-серого воска, с грубо, наспех прорезанными чертами.

В тамбуре, когда за ним захлопнулись дверцы лифта, Злобин спохватился и вспомнил, что не задал последний и самый главный вопрос:

«Сколько осталось жить тому, к кому он направлен тайным курьером?»

* * *

Оперативная обстановка

Срочно

Особой важности

Шифрограмма ОВ/ КР № 0007239

Сообщаю, что в результате перевода частей РВСН и объектов стратегического назначения в режим повышенной боеготовности, согласно полученному приказу войскового оповещения «Тайфун», сложилась катастрофическая ситуация с энергоснабжением регионов Дальнего Востока, Среднего Урала и Центрального региона страны.

Действия воинских частей РВСН и подразделений обеспечения стратегических объектов выполнялись строго по регламенту. Забор мощности из энергосистемы, предшествующий переходу в автономный режим энергоснабжения объектов, производился в автоматическом режиме.

Причиной катастрофического падения нагрузок в энергетических сетях РАО ЕЭС стала их полная неготовность к действиям по регламенту «угрожающего периода» и отсутствие резерва мощностей на случай одномоментного забора энергии на нужды объектов и средств стратегического назначения.

Во избежание каскадного перепада нагрузок через Главный пульт управления РАО ЕЭС произведено веерное отключение Хабаровского края, Красноярского края, республики Татарстан, Свердловской, Воронежской, Владимирской, Тульской и Тверской областей. Временное ограничение потребления электроэнергии введено в Московской области и городе Москве. Произошёл каскадный выход из строя энергооборудования в Самарской области и Краснодарском крае.

В вышеперечисленных регионах сложилась крайне неблагоприятная социальная обстановка, требующая введения режима чрезвычайного положения.