Текст книги "Афоризмы"

Автор книги: Олег Ермишин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 117 страниц) [доступный отрывок для чтения: 42 страниц]

Человек с большими достоинствами и большим умом, которые признаны всеми, не безобразен, если имеет даже уродливые черты лица: безобразие, хотя бы оно и было, не производит впечатления.

Самое изысканное удовольствие состоит в том, чтобы доставлять удовольствие другим.

Нам следует искать расположения тех, кому мы хотим помочь, а не тех, от кого ждешь помощи.

Не столько ум, сколько сердце помогает человеку сближаться с людьми и быть им приятным.

Чем больше наши ближние похожи на нас, тем больше они нам нравятся; уважать кого-то – это, по-видимому, то же самое, что приравнивать его к себе.

С теми хитрецами, которые прилежно слушают и мало говорят, говорите еще меньше, а если уж вам приходится говорить много, старайтесь ничего не сказать.

Люди в большинстве случаев сперва гневаются, потом наносят обиду; некоторые же поступают наоборот: сначала оскорбляют, потом сердятся.

Приятно бывать в обществе людей, когда к этому побуждают нас лишь дружеская склонность и уважение; тягостно искать с ними встречи, когда ждешь от них услуг: это значит набиваться на дружбу.

Если две женщины, к которым мы равно питаем дружеские чувства, рассорились, то, даже не имея никакого касательства к причине их ссоры, нам все же не удается сохранить одинаково добрые отношения с той и другой: чаще всего приходится выбирать между ними или терять обеих.

Мнение мужчин о достоинствах какой-нибудь женщины редко совпадает с мнением женщин: их интересы слишком различны. Те милые повадки, те бесчисленные ужимки, которые так нравятся мужчинам и зажигают в них страсть, отталкивают женщин, рождая в них неприязнь и отвращение.

Когда женщина перестает любить мужчину, она забывает все – даже милости, которыми его дарила.

Непостоянная женщина та, которая уже не любит; легкомысленная та, которая любит уже другого; ветреная та, которая не знает, любит ли она и кого любит; равнодушная та, которая никого не любит.

Мужчина громко негодует на женщину, которая его разлюбила, – и быстро утешается; женщина не столь бурно выражает свои чувства, но долго остается безутешной.

Если женщина ждет возлюбленного, она наряжается к его приходу, но если он нагрянет внезапно, она забывает о своей внешности и не думает о том, как она выглядит. Другое дело, когда к ней приходят люди, ей безразличные: тут она помнит о малейшей небрежности в своем уборе, сразу начинает прихорашиваться или же исчезает на минуту, чтобы вскоре появиться в полном блеске.

Неужели нельзя изобрести средство, которое заставило бы женщин любить своих мужей?

Как мало на свете таких безупречных женщин, которые хотя бы раз на дню не давали своим мужьям повода пожалеть о том, что они женаты, и позавидовать холостякам.

Тот, кто влюбляется в дурнушку, влюбляется со всей силой страсти, потому что такая любовь свидетельствует или о странной прихоти его вкуса, или о тайных чарах любимой, более сильных, чем чары красоты.

Давнишний любовник так мало значит для женщины, что его легко меняют на нового мужа, а новый муж так быстро теряет новизну, что почти сразу уступает место новому любовнику.

Самый сладкий из всех голосов – это голос женщины, которую мы любим.

Любовь возникает внезапно и безотчетно. Довольно одной привлекательной черты, чтобы поразить сердце и решить нашу судьбу.

Угасание любви – вот неопровержимое доказательство того, что человек ограничен и у сердца есть пределы.

Время укрепляет дружбу, но ослабляет любовь.

Мы хотим быть источником всех радостей или, если это невозможно, всех несчастий того, кого любим.

И при зарождении и на закате любви люди всегда испытывают замешательство, оставаясь наедине друг с другом.

Источник ревности нередко кроется не в сильной любви, а в свойствах нашего характера; однако невозможно себе представить сильную страсть, которую не омрачала бы неуверенность.

В устах настоящего француза слова «жениться на вдове» означают «составить себе состояние»; однако частенько слова эти оказываются ловушкой.

Страсть без труда берет верх над рассудком, но она одерживает великую победу, когда ей удается одолеть своекорыстие.

От хитрости до плутовства – один шаг, переход от первой ко второму очень легок: стоит прибавить к хитрости ложь, и получится плутовство.

Человек, высокомерный и спесивый в обществе, обычно добивается результата, прямо противоположного тому, на который рассчитывает, – если, конечно, он рассчитывает на уважение.

Нельзя судить о человеке с первого взгляда, как мы судим о картине или статуе, а нужно проникнуть в глубины его души. Достоинства обычно окутаны покровом скромности, недостатки прикрыты маской лицемерия; только немногие сердцеведы умеют сразу постичь характер ближнего, ибо и совершенная добродетель, и закоренелый порок обнаруживают себя лишь постепенно, да и то под давлением обстоятельств.

В любом самом мелком, самом незначительном, самом неприметном нашем поступке уже сказывается весь наш характер: дурак и входит, и выходит, и садится, и встает с места, и молчит, и двигается иначе, нежели умный человек.

Часто гораздо короче и полезнее приноровиться самому к другим, чем заставить других приноравливаться к себе.

Назойлив только глупец: умный человек сразу чувствует, приятно его общество или наскучило, и уходит за секунду до того, как станет ясно, что он – лишний.

Учтивые манеры не всегда говорят о справедливости, доброте, но они хотя бы создают видимость этих свойств, и человек по внешности кажется таким, каким ему следует быть по сути.

Одни ценят в собеседнике учтивость, другие – большие дарования и неколебимую добродетель; однако в любом случае учтивые манеры оттеняют достоинства и придают им приятность.

Нахальство – это самовлюбленность, доведенная до предела: человек самовлюбленный утомляет, докучает, надоедает; нахал отталкивает, ожесточает, раздражает, оскорбляет.

Большинство людей, стремящихся к цели, способны скорее сделать одно большое усилие, чем упорно идти избранной дорогой; из-за лени и непостоянства они часто утрачивают плоды лучших своих начинаний и дают обогнать себя тем, кто отправился в путь поздней, чем они, и шел медленней, но зато безостановочно.

Наглость – это не умышленный образ действий, а свойство характера; порок, но порок врожденный. Кто не родился наглецом, тот скромен и нелегко впадает в другую крайность. Бесполезно поучать его: «Будьте наглы, и вы преуспеете», – неуклюжее подражание не пойдет такому человеку впрок и неминуемо приведет его к неудаче.

Богатству иных людей не стоит завидовать: они приобрели его такой ценой, которая нам не по карману, – они пожертвовали ради него покоем, здоровьем, честью, совестью. Это слишком дорого – сделка принесла бы нам лишь убытки.

Неучтивость – не особый порок, а следствие многих пороков: пустого тщеславия, отсутствия чувства долга, лености, глупости, рассеянности, высокомерия, зависти.

Раб зависит только от своего господина, честолюбец – от всех, кто способен помочь его возвышению.

Склонность к осмеиванию говорит иногда о скудости ума.

Пренебрежительно отвергая любую похвалу, мы проявляем своего рода грубость: нам следует благодарить за нее, если она исходит от достойного человека, который чистосердечно хвалит то, что заслуживает похвалы.

С точки зрения милосердия смерть хороша тем, что кладет конец старости. Смерть, упреждающая одряхление, более своевременна, чем смерть, завершающая его.

Богат тот, кто получает больше, чем тратит; беден тот, чьи траты превышают доходы.

Невоздержание превращает в смертельный яд пищу, назначенную для сохранения жизни.

Стремление некоторых стариков любить молодых женщин неразумно еще и потому, что они требуют к себе ответную любовь и питаются иллюзией, что они еще вправе на это рассчитывать. Впрочем, вина здесь не только самих стариков, а и тех молодых женщин, которые поддерживают в них это неразумие.

Если мужчину мучит вопрос, не изменился ли он, не начал ли стареть, ему следует заглянуть в глаза молодой женщине и обратить внимание на то, как она с ним разговаривает: он сразу узнает, что так боится узнать. Суровый урок!

Если бы одни умирали, а другие нет, умирать было бы крайне досадно.

То, что людям известно о смерти, немножко смягчается для них тем, чего они не знают о ней; неопределенность времени прихода ее несколько походит на бесконечность.

Кто не умеет с толком употребить свое время, тот первый жалуется на его нехватку: он убивает дни на одевание, еду, сон, пустые разговоры, на размышления о том, что следует сделать, и просто на ничегонеделанье.

Неизбежность смерти отчасти смягчается тем, что мы не знаем, когда она настигнет нас; в этой неопределенности есть нечто от бесконечности и того, что мы называем вечностью.

Для светских женщин садовник – просто садовник, каменщик – просто каменщик. Для других, живущих более замкнутой жизнью, и садовник, и каменщик – мужчины. Не спастись от искушения тому, кто его боится.

Чем ближе мы соприкасаемся с великими людьми, тем более ясно видим, что они всего лишь люди. Они редко кажутся великими своим слугам.

Кто постоянно скрывает свои лета, тот, наконец, и сам начинает думать, что он так молод, как хочет казаться.

Шарлатан – это лжеврач, отправляющий вас на тот свет, тогда как настоящий врач дает вам умереть своей смертью.

Женщина, у которой один любовник, считает, что она совсем не кокетка; женщина, у которой несколько любовников, – что она всего лишь кокетка.

Женщины с легкостью лгут, говоря о своих чувствах, а мужчины с еще большей легкостью говорят правду.

Ненависть – столь длительное и неискоренимое чувство, что самый верный признак близкой смерти больного – это примирение его с недругом.

Скупец после смерти тратит за один день больше, чем проживал в десять лет.

Нинон де Ланкло

(1616—1706 гг.)

куртизанка,

хозяйка литературного салона

Боже, позволь мне стать добродетельным человеком – но не добродетельной женщиной!

В любви, как и во всем, опыт – врач, являющийся после болезни.

Выбирайте: либо любить женщин, либо понимать их.

Если уж Богу было угодно дать женщине морщины, он мог бы, по крайней мере, часть из них разместить на подошвах ног.

Желание нравиться рождается у женщин прежде желания любить.

Женщины чаще отдаются по капризу, чем по любви.

Искренняя сердечная связь – это пьеса, где акты самые краткие, а антракты самые длинные.

Когда женщине исполнится тридцать, первое, что она начинает забывать, это свой возраст; а в сорок он уже совершенно изглаживается из ее памяти.

Любовь – изменница; она царапает вас до крови, как кошка, даже если вы хотели всего лишь с ней поиграться.

Любовь – самая рискованная торговля, оттого-то банкротства в ней столь часты.

Нас любят скорее за привлекательные недостатки, чем за существенные достоинства.

Нет в природе ничего более разнообразного, чем любовные похождения, хотя кажется, будто они всегда одинаковы.

Никогда мужчина не бывает так нежен, как после того, как его простили за минутную неверность.

Одерживать победы мужчинам чаще мешает их неловкость, нежели добродетельность женщин.

Поэты безумны, коль скоро они вручили Амуру лук, колчан и светильник. Могущество этого бога заключено в повязке на глазах.

При дворе надо быть двуличной и иметь раздвоенный язык.

Привязанность начинается там, где кончается любовь; неверность начинается там, где кончается привязанность.

Приписываемые Нинон предсмертные слова: Если б я знала, что все так кончится, я бы повесилась.

Самые лестные признания не те, что делаются намеренно, а те, что вырываются помимо воли.

Сердце – это крепость, которую легче завоевать, чем удержать.

Сопротивление, которое оказывает женщина, доказывает не столько ее добродетельность, сколько ее опытность.

Женщина никогда не должна избирать любовника без согласия ее сердца и мужа – без согласия рассудка.

Любовь без желаний – химера: она не существует в природе.

Любовь никогда не умирает от нужды, но часто – от несварения желудка.

Франсуа де Ларошфуко

(1613—1680 гг.)

писатель-моралист

Безрассудство сопутствует нам всю жизнь; если кто-нибудь и кажется нам мудрым, то это значит лишь, что его безрассудства соответствуют его возрасту и положению.

Бесхарактерность еще дальше от добродетели, чем порок.

Благоразумие и любовь не созданы друг для друга: по мере того, как растет любовь, уменьшается благоразумие.

Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает.

Больше всего оживляет беседы не ум, а взаимное доверие.

Большинство женщин сдается не потому, что сильна их страсть, а потому, что велика их слабость. Вот почему обычно имеют такой успех предприимчивые мужчины, хотя они отнюдь не самые привлекательные.

Большинство честных женщин – это закрытые клады, которые целы только потому, что их никто еще не искал.

Будучи обмануты друзьями, мы можем равнодушно принимать проявления их дружбы, но должны сочувствовать им в их несчастьях.

Бывает такая любовь, которая в высшем своем проявлении не оставляет места для ревности.

Бывают в жизни положения, выпутаться их которых можно только с помощью изрядной доли безрассудства.

В великих делах нужно стараться не столько создавать события, сколько пользоваться теми, которые представляются.

В волокитстве есть все, что угодно, кроме любви.

В дружбе, как и в любви, чаще доставляет счастье то, чего мы не знаем, нежели то, что нам известно.

Вежливость – это желание всегда встречать вежливое обращение и слыть обходительным человеком.

Великодушие всем пренебрегает, чтобы всем завладеть.

Великодушие – это благородное усилие гордости, с помощью которого человек овладевает собой, тем самым овладевая и окружающим.

Величавость – это непостижимая уловка тела, изобретенная для того, чтобы скрыть недостатки ума.

Величайший подвиг дружбы не в том, чтобы показать другу наши недостатки, а в том, чтобы открыть ему глаза на его собственные.

Величайшее чудо любви в том, что она излечивает от кокетства.

Величайший из всех льстецов – самолюбие.

Величайший подвиг дружбы не в том, чтобы показать другу наши недостатки, а в том, чтобы открыть ему глаза на его собственные.

Вернейший признак высоких добродетелей от самого рождения не знать зависти.

Вернейший способ быть обманутым – это считать себя хитрее других.

Верность, которую удается сохранить только ценой больших усилий, ничуть не лучше измены.

В звуке голоса, в глазах и во всём облике говорящего заключено не меньше красноречия, чем в выборе слов.

Вкусы меняются столь же часто, сколь редко меняются склонности.

В любви обман почти всегда заходит дальше недоверия.

Влюбленная женщина скорее простит большую нескромность, нежели маленькую неверность.

В любовных приключениях есть все, что угодно, кроме любви.

В людях не так смешны те качества, которыми они обладают, как те, на которые они претендуют.

Воздавать должное своим достоинствам наедине с собою столь же разумно, сколь смехотворно превозносить их в присутствии других.

Воздержанность в еде рождена или заботой о здоровье, или неспособностью много съесть.

В основе так называемой щедрости обычно лежит тщеславие, которое нам дороже всего, что мы дарим.

В повседневной жизни наши недостатки кажутся порою более привлекательными, чем наши достоинства.

В ревности больше себялюбия, чем любви.

Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум.

Всем достаточно известно, что не подобает человеку говорить о своей жене, но недостаточно известно, что еще меньше ему подобает говорить о себе.

Все любят разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным.

В серьезных делах следует заботиться не столько о том, чтобы создавать благоприятные возможности, сколько о том, чтобы их не упускать.

Все страсти вообще заставляют нас делать ошибки, но самые смешные из них заставляет нас делать любовь.

Все хотят снискать славу, но никто не хочет лишиться жизни; поэтому храбрецы проявляют не меньше находчивости и ума, чтобы избежать смерти, чем крючкотворцы – чтобы приумножить состояние.

Всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь то, что у нас их несколько.

Всякий хвалит свое сердце, но никто не решится дать хороший отзыв о своем уме.

В то время как люди умные умеют выразить многое в немногих словах, люди ограниченные, напротив, обладают способностью много говорить – и ничего не сказать.

В характере человека больше изъянов, чем в его уме.

Высшая доблесть состоит в том, чтобы совершать в одиночестве то, на что люди отваживаются лишь в присутствии многих свидетелей.

Высшая ловкость состоит в том, чтобы всему знать истинную цену.

Где надежда, там и боязнь: боязнь всегда полна надежды, надежда всегда полна боязни.

Гений лет не имеет – он преодолевает все, что останавливает обыкновенные умы.

Глупец не может быть добрым: для этого у него слишком мало мозгов.

Говорить всего труднее как раз тогда, когда стыдно молчать.

Гораздо легче узнать человека вообще, чем какого-либо человека в частности.

Гордость не хочет быть в долгу, а самолюбие не желает расплачиваться.

Гордость свойственна всем людям: разница лишь в том, где и когда они ее проявляют.

Гордость часто разжигает в нас зависть, и та же самая гордость нередко помогает нам с ней справиться.

Горячность, которая с годами все возрастает, уже граничит с безрассудством.

Громкое имя не возвеличивает, а лишь унижает того, кто не умеет носить его с честью.

Для того, чтобы воспользоваться хорошим советом со стороны, подчас требуется не меньше ума, чем для того, чтобы подать хороший совет самому себе.

Долговечность наших страстей не более зависит от нас, чем долговечность жизни.

Достойно вести себя, когда судьба благоприятствует, труднее, чем когда она враждебна.

Если бы мы не льстили себе сами, нас не портила бы чужая лесть.

Если бы нас не одолевала гордость, мы не жаловались бы на гордость других.

Если кто-нибудь сделает нам добро, мы обязаны терпеливо сносить и причиняемое этим человеком зло.

Если судить о любви по обычным ее проявлениям, она больше похожа на вражду, чем на дружбу.

Если хотите нравиться другим, надо говорить о том, что они любят и что их трогает, избегать споров о вещах, им безразличных, редко задавать вопросы и никогда не давать повода думать, что вы умнее.

Есть люди, которым на роду написано быть глупцами: они делают глупости не только по собственному желанию, но и по воле судьбы.

Есть люди столь ветреные и легковесные, что у них не может быть ни крупных недостатков, ни подлинных достоинств.

Есть люди, столь поглощенные, собой, что, влюбившись, они ухитряются больше думать о собственной любви, чем о предмете своей страсти.

Желание вызвать жалость или восхищение – вот что нередко составляет основу нашей откровенности.

Женщина долго хранит верность первому своему любовнику, если только она не берет второго.

Женщине легче преодолеть свою страсть, нежели свое кокетство.

Женщины не сознают всей беспредельности своего кокетства.

Зависть всегда продолжается долее, нежели счастье тех, которым завидуют.

Зло, как и добро, имеет своих героев.

Злоупотребление хитростью говорит об ограниченности ума; люди, пытающиеся прикрыть таким способом свою наготу в одном месте, неизбежно разоблачают себя в другом.

Изысканность ума сказывается в умении тонко льстить.

Изящество для тела – это то же, что здравый смысл для ума.

Иногда людям кажется, что они ненавидят лесть, в то время как им ненавистна лишь та или иная ее форма.

Иной раз нам не так мучительно покориться принуждению окружающих, как самим к чему-то себя принудить.

Иные достоинства подобны зрению или слуху: люди, лишенные этих достоинств, не способны увидеть и оценить их в окружающих.

Иные люди отталкивают, невзирая на все их достоинства, а другие привлекают при всех их недостатках.

Иные люди похожи на банковые билеты, которые принимаются по курсу, а не по нарицательной их цене.

Иные недостатки, если ими умело пользоваться, сверкают ярче любых достоинств.

Иные упреки звучат как похвала, зато иные похвалы хуже злословия.

Искренность – это чистосердечие. Мало кто обладает этим качеством.

Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел.

Истинно благородные люди никогда ничем не кичатся.

Истинное красноречие – это умение сказать все, что нужно, и не больше, чем нужно.

Истинно ловкие люди всю жизнь делают вид, что гнушаются хитростью, а на самом деле они просто приберегают ее для исключительных случаев, обещающих исключительную выгоду.

Истинно мягкими могут быть только люди с твердым характером; у остальных же кажущаяся мягкость – это чаще всего просто слабость, которая легко превращается в озлобленность.

Истинность – вот первооснова и суть красоты и совершенства; прекрасно и совершенно лишь то, что, обладая всем, чем должно обладать, поистине таково, каким должно быть.

Истинный друг есть величайшее из благ и вместе с тем то благо, о приобретении которого думают меньше всего.

Как бы ни была редка истинная любовь, истинная дружба встречается еще реже.

Как бы ни был проницателен человек, ему не постигнуть всего зла, которое он творит.

Как бы ни кичились люди величием своих деяний, последние часто бывают следствием не великих замыслов, а простой случайности.

Как естественна и вместе с тем как обманчива вера человека в то, что он любим!

Какие бы похвалы нам ни расточали, мы не находим в них ничего для себя нового.

Как мало на свете стариков, владеющих искусством быть стариками!

Как раз те люди, которые во что бы то ни стало хотят всегда быть правыми, чаще всего бывают неправы.

Как только дурак похвалит нас, он уже не кажется нам так глуп.

Как часто люди пользуются своим умом для совершения глупостей.

Когда женщина влюбляется впервые, она любит своего любовника; в дальнейшем она любит уже только любовь.

Когда люди уже не любят друг друга, им трудно найти повод для того, чтобы разойтись.

Когда нам удается надуть других, они редко кажутся нам такими дураками, какими кажемся мы самим себе, когда другим удается надуть нас.

Когда пороки покидают нас, мы стараемся уверить себя, что это мы покинули их.

Когда человек любит, он часто сомневается в том, во что больше всего верит.

Короли поступают с людьми, как с монетами: они придают им цену по своему произволу, и их приходится расценивать по курсу, а не по действительной цене.

Крушение всех надежд человека приятно и его друзьям и недругам.

К старости люди становятся безрассуднее – и мудрее.

К старости недостатки ума становятся все заметнее, как и недостатки внешности.

Кто никогда не совершал безрассудств, тот не так мудр, как ему кажется.

Кто очень сильно любит, тот долго не замечает, что он-то уже не любим.

Кто слишком усерден в малом, тот обычно становится неспособен к великому.

Куда несчастнее тот, кому никто не нравится, чем тот, кто не нравится никому.

Куда полезнее изучать не книги, а людей.

Легкое поведение – это наименьший недостаток женщин легкого поведения.

Легче пренебречь выгодой, чем отказаться от прихоти.

Лесть – это фальшивая монета, которая имеет хождение только из-за нашего тщеславия.

Лицемерие есть та дань, которую порок принужден платить добродетели.

Лишены прозорливости не те люди, которые не достигают цели, а те, которые проходят мимо нее.

Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь.

Любовники только потому никогда не скучают друг с другом, что они все время говорят о себе.

Любовь одна, но подделок под нее – тысячи.

Любовь, подобно огню, не знает покоя: она перестает жить, как только перестает надеяться или бояться.

Любовь правильнее всего сравнить с горячкой: тяжесть и длительность той и другой нимало не зависят от нашей воли.

Любой наш недостаток более простителен, чем уловки, на которые мы идем, чтобы его скрыть.

Люди кокетничают, когда делают вид, будто им чуждо любое кокетство.

Люди, которых мы любим, почти всегда более властны над нашей душой, нежели мы сами.

Люди мелкого ума чувствительны к мелким обидам; люди большого ума все замечают и ни на что не обижаются.

Люди мнимо благородные скрывают свои недостатки и от других и от себя, а люди истинно благородные прекрасно их осознают и открыто о них заявляют.

Люди недалекие обычно осуждают все, что выходит за пределы их понимания.

Люди независтливые встречаются еще реже, чем бескорыстные.

Люди не могут утешаться, когда их обманут враги или изменят им друзья; но когда они обманывают сами себя, они бывают порой довольны.

Люди не только забывают благодеяния и обиды, но даже склонны ненавидеть своих благодетелей и прощать обидчиков. Необходимость отблагодарить за добро и отомстить за зло кажется им рабством, которому они не желают покоряться.

Люди никогда не бывают ни безмерно хороши, ни безмерно плохи.

Люди обычно называют дружбой совместное времяпрепровождение, взаимную помощь в делах, обмен услугами, одним словом, такие отношения, где себялюбие надеется что-нибудь выгадать.

Люди охотно молчат, если тщеславие не побуждает их говорить.

Люди редко бывают достаточно разумны, чтобы предпочесть полезное порицание опасной похвале.

Люди скорее согласятся себя чернить, нежели молчать о себе.

Люди слабохарактерные не способны быть искренними.

Люди упрямо не соглашаются с самыми здравыми суждениями не по недостатку проницательности, а из-за избытка гордости: они видят, что первые ряды в правом деле разобраны, а последние им не хочется занимать.

Люди часто похваляются самыми преступными страстями, но в зависти, страсти робкой и стыдливой, никто не смеет признаться.

Люди, чересчур предавшиеся маленьким делам, обыкновенно становятся неспособными совершать большие.

Люди, чуждые зависти, встречаются еще реже, чем бескорыстные.

Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне.

Мало найдется людей настолько мудрых, чтобы предпочесть полезное порицание вредной похвале.

Мало на свете женщин, достоинства которых пережили бы их красоту.

Мало обладать выдающимися качествами, надо еще уметь ими пользоваться.

Мелкие умы слишком оскорбляются мелочами, великие умы также замечают все эти мелочи, но никогда ими не оскорбляются.

Миром правят судьба и прихоть.

Многие презирают жизненные блага, но почти никто не способен ими поделиться.

Может ли человек с уверенностью сказать, чего он захочет в будущем, если он не способен понять, чего ему хочется сейчас.

Можно быть хитрее другого, но нельзя быть хитрее всех.

Можно дать другому разумный совет, но нельзя научить его разумному поведению.

Можно найти женщин, которые никогда не имели любовников; но трудно найти таких, которые имели бы только одного.

Можно обладать достоинствами и не достигнуть высокого положения в обществе, но нельзя его достигнуть, не имея хоть каких-нибудь достоинств.

Можно излечить от безрассудства, но нельзя исправить кривой ум.

Мудрец счастлив, довольствуясь немногим, а глупцу всего мало; вот почему почти все люди несчастны.

Мудрость для души – то же, что здоровье для тела.

Мудрый человек понимает, что проще воспретить себе увлечение, чем потом с ним бороться.

Мы во многом остаемся новичками, независимо от возраста, и нам часто не хватает опытности, несмотря на количество прожитых лет.

Мы всегда любим тех, кто восхищается нами, но не всегда любим тех, кем восхищаемся мы.

Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием.

Мы вступаем в различные возрасты нашей жизни, точно новорожденные, не имея за плечами никакого опыта, сколько бы нам ни было лет.

Мы выиграли бы в глазах людей, если бы являлись им такими, какими мы всегда были и есть, а не прикидывались такими, какими никогда не были и не будем.

Мы легко забываем свои ошибки, когда они известны лишь нам одним.

Мы менее стараемся быть счастливыми, чем казаться такими.

Мы не можем вторично полюбить тех, кого однажды действительно разлюбили.

Мы не предаемся всецело одному пороку чаще всего потому, что у вас их несколько.

Мы нередко относимся снисходительно к тем, кто тяготит нас, но никогда не бываем снисходительны к тем, кто тяготится нами.

Мы ничего не раздаем с такой щедростью, как советы.

Мы охотно прощаем нашим друзьям недостатки, которые нас не задевают.

Мы охотно сознаемся в маленьких недостатках, желая этим сказать, что более важных у нас нет.

Мы помогаем людям, чтобы они, в свою очередь, помогли нам; таким образом, наши услуги сводятся просто к благодеяниям, которые мы загодя оказываем самим себе.

Мы потому возмущаемся людьми, которые с нами лукавят, что они считают себя умнее нас.

Мы потому так непостоянны в дружбе, что трудно познать свойства души человека и легко познать свойства ума.

Мы презираем не тех, у кого есть пороки, а тех, у кого нет никаких добродетелей.

Мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим.

Мы сопротивляемся нашим страстям не потому, что мы сильны, а потому, что они слабы.

Мы стараемся вменить себе в заслугу те недостатки, которых не желаем исправлять.

Мы считаем здравомыслящими лишь тех людей, которые во всем с нами согласны.

Мы так нетерпимы к чужому тщеславию, что оно уязвляет наше собственное.

Мы так привыкли притворяться перед другими, что под конец начинаем притворяться перед собой.

Мы хвалим других обычно лишь для того, чтобы услышать похвалу себе.

Мы часто выискиваем отравленные похвалы, косвенно открывающие в тех, кого мы хвалим, такие недостатки, на которые мы не осмеливаемся указать прямо.

Мы часто клеймим чужие недостатки, но редко, пользуясь их примером, исправляем свои.

Надежда, как она ни обманчива, все же служит и тому, чтобы довести нашу жизнь до конца по приятной стезе.

На каждого человека, как и на каждый поступок, следует смотреть с определенного расстояния.

Иных можно понять, рассматривая их вблизи, другие же становятся понятными только издали.

Нам дарует радость не то, что нас окружает, а наше отношение к окружающему, и мы бываем счастливы, обладая тем, что любим, а не тем, что другие считают достойным любви.

Нам легче полюбить тех, кто нас ненавидит, нежели тех, кто любит сильнее, чем нам желательно.

Нам нравится наделять себя недостатками, противоположными тем, которые у нас есть в действительности; слабохарактерные люди, например, любят хвастаться упрямством.

Нам почти всегда скучно с теми людьми, с которыми не полагается скучать.

Нам почти всегда скучно с теми, кому скучно с нами.

Нам следовало бы удивляться только нашей способности чему-нибудь еще удивляться.

На свете мало недостижимых вещей; будь у нас больше настойчивости, мы могли бы отыскать путь почти к любой цели.

Насмешка бывает часто признаком скудности ума: она является на помощь, когда недостает хороших доводов.

На старости любви, как и на старости лет, люди еще живут для скорбей, но уже не живут для наслаждений.