Текст книги "Афоризмы"
Автор книги: Олег Ермишин
Жанр:
Энциклопедии
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 117 страниц) [доступный отрывок для чтения: 42 страниц]
(1494—1553 гг.)
писатель-гуманист,
монах, врач и ботаник
Аппетит приходит во время еды.
Всякий вступающий в брак должен быть судьей собственных намерений и советоваться только с собой.
Каждый человек стоит ровно столько, во сколько он сам себя оценивает.
Кто обладает терпением, может достичь всего.
Писать лучше смеясь, чем со слезами, ибо смех – особенная примета человека.
Разум человека сильнее его кулаков.
Смех – сущность человека.
Дело не в том, чтобы быстро бегать, а в том, чтобы выбежать пораньше.
Старых пьяниц встречаешь чаще, чем старых врачей.
Я пью не больше, чем губка.
Пьер де ла Раме (Рамус)(1515—1572 гг.)
философ-гуманист,
логик и математик
Никакой авторитет не должен господствовать над разумом; разум, напротив, должен господствовать над авторитетом и управлять им.
Пьер де Ронсар(1524—1585 гг.)
поэт
А что такое смерть? Такое ль это зло,
Как всем нам кажется? Быть может, умирая,
В последний горький час, дошедшему до края,
Как в первый час пути – совсем не тяжело?
Бессмертно вещество, одни лишь формы тленны.
Господний мир – театр. В него бесплатный вход,
И купола навис вверху небесный свод.
Блажен, стократ блажен, кто соблюдает меру,
Кто мудро следует лишь доброму примеру
И верен сам себе в любые времена.
Величие души, закон и правый суд –
Все добродетели – в глуши лесов живут,
Но редко им сродни роскошная порфира.
Весь мир – театр мы все – актеры поневоле,
Всесильная Судьба распределяет роли,
И небеса следят за нашею игрой!
…Достоинствам живого
Толпа бросает вслед язвительное слово,
Но богом, лишь умрет, становится певец.
Друзья, обманем смерть и выпьем за любовь.
Быть может, завтра нам уж не собраться вновь,
Сегодня мы живем, а завтра – кто предскажет!
Земное счастье так неверно!
И завтра прахом станет тот,
Кто королевских ждал щедрот
И пресмыкался лицемерно.
Как плотью, жилами, и кровью, и костями,
Так от рожденья мы наделены страстями.
…Красота – непрочный материал,
И как бы ярко день нам не сиял,
Он минет, как минует все на свете.
Кто жив, напрасно ждет похвал толпы
надменной.
Лишь преданность друзей – сокровище владык,
Оно прекраснее, чем все богатства мира.
Любил лишь тот, кто ввек с дороги не свернул,
Кто счастлив был, одну любовь предпочитая.
Любовь напастью звать я не могу покуда,
А если и напасть – попасть любви во власть,
Всю жизнь готов терпеть подобную напасть.
Найдется ли еще на свете существо,
Что ищет гибели для рода своего?
И только человек при случае удобном
Охотно нанесет ущерб себе подобным.
Нальем! Пускай нас валит хмель!
Поверьте, пьяным лечь в постель
Верней, чем трезвым лечь в могилу!
Не кончился еще срок золотого века:
Невольно в наши дни в груди у человека
При виде золота захватывает дух.
Несчастен властелин, приблизивший льстеца.
Ни ум, ни сердце, ни душа
В любви не стоят ни гроша.
Но ни один из всех, какого б ни был роду,
Не властен сам свою переменить природу,
Прожить чужую жизнь, сыграть чужую роль.
Но такова любовь и так устроен свет:
Кто счастье заслужил, тому ни в чем удачи,
А дураку зато ни в чем отказа нет.
Но, чтобы обрести признанье в наше время,
Потребно честь и стыд отбросить, словно бремя.
Бесстыдство – вот кумир, кому подчинены
Все сверху донизу сословья и чины.
Один лишь человек счастливым быть не может:
Нас вечно что-нибудь снедает, мучит, гложет.
От наслаждения неотделима боль.
Пред женской красотой мы все бессильны стали.
Она сильней богов, людей, огня и стали.
Пускай бы сдох он, бос и гол,
Кто первым золото нашел,
Из-за него ничто не свято.
Из-за него и мать не мать,
И сын в отца готов стрелять,
И брат войной идет на брата.
Рассудком воевать с любовью – безрассудно.
Чтоб сладить с божеством, потребно божество.
Сон любит девушек, он не в ладу с часами!
Так стоит ли мечтать о жизни беспорочной
На свете, где, как дым, все зыбко и непрочно,
Все переменчиво, как ветер и волна!
Ты без богатства век протопчешься на месте,
Но хуже, если есть оно – и нету чести!
Увы, не время проходит, проходим мы.
Пьер Шаррон
Ах, если б смерть могли купить
И дни продлить мы златом,
Так был бы смысл и жизнь убить
На то, чтоб сделаться богатым.
(1541—1603 гг.)
философ и теолог
Все религии чужды природе и страшны для здравого смысла; сколько-нибудь сильный разум смеется над ними и испытывает к ним отвращение.
Разум, опутанный страстями, оказывает нам такую же пользу, какую крылья оказывают птице со склеенными ногами.
16-17 века
Великобритания
Роберт Бертон(1577—1640 гг.)
священнослужитель и теолог
Англия – рай для женщин и ад для лошадей; Италия – рай для лошадей и ад для женщин.
Бедность – наследница Музы.
Без отчаянья нет монаха.
Берегись смирившегося врага.
Боги любят наблюдать за тем, как великий человек борется с лишениями.
Болезни и печали приходят и уходят, но суеверная душа не знает покоя.
Болезнь, мать скромности, напоминает нам о том, что мы смертны. Когда мы находимся на вершине славы и благополучия, она легонько дергает нас за ухо – дескать, одумайтесь.
Величайший враг человека – человек, который по наущению нечистой силы становится волком, дьяволом для себя и для других.
Влюбленные ссорятся – любовь возгорается.
В одиночестве человек – либо святой, либо дьявол.
Все грехи сопряжены с удовольствием и признают свою вину, только зависть не знает ни вины, ни удовольствия.
Все поэты – безумцы.
Дураки и безумцы обыкновенно говорят правду.
Если есть ад на земле, то он в сердце меланхолика.
Если у нее вздернут нос – она прелестна; если нос крючковатый – очаровательна; если она мала ростом и сутула – бесподобна; если высока и мужеподобна – нет ее краше; если тронулась рассудком – мудра; если пребывает в постоянной злобе – добра и покорна… Все ее недостатки суть сплошные достоинства.
Есть гордость в унижении, когда гордишься тем, что гордиться нечем.
Каждая ворона считает своего птенца самым прекрасным на свете.
Каждый из нас для себя – человек, для остальных – дьявол.
Когда сын выругался, Диоген ударил отца.
Чистая совесть – постоянный праздник.
Любовь… объединяла земли, строила города, рожала детей… но если ее ущемить, она опрокидывает троны, разрушает города, сносит дома, губит целые семьи…
Мельник не видит всей воды, что течет через его мельницу.
Мы, как лодочник, гребем в одну сторону, а смотрим в другую.
Мы не способны изречь ничего такого, что бы уже не было сказано… Наши поэты крадут у Гомера… Последнее ведь всегда лучше первого.
Надежда и терпение… две самые мягкие подушки, на которые мы можем в лишениях преклонить голову.
Насколько же перо более жестоко, чем меч!
Не будь одиноким, не будь праздным…
Не делай из себя дурака ради того, чтобы развеселить других.
Никакой канат, никакая, даже самая толстая проволока не способны так сильно тянуть и так прочно удерживать, как любовная сеть.
Одна религия так же правдива, как любая другая.
Он готов подняться на виселицу, если петлей будет ее подвязка…
От неба все места далеки одинаково.
Плачущая женщина вызывает не больше жалости, чем хромающий гусь.
Почему зевота одного вызывает зевоту другого?
При виде убийцы мертвецы обливаются кровью.
…Приводить в данном случае пример – все равно что зажигать на солнце свечу.
Свои постные книги они нашпиговывают салом из других книг.
Страх перед высшими силами удерживает в повиновении.
Тот, кто обращается к судье, держит волка за уши.
Тот, кто тачает башмаки, сам ходит босиком.
Тщеславие, эта нестерпимая, мучительная жажда успеха, есть великая пытка для ума и состоит из зависти, гордости и алчности. Это высокое безумие, сладкий яд.
У всего на свете… есть две ручки; за одну следует держаться, за другую – нет.
У желаний нет выходных.
У каждого человека есть хороший и плохой ангел, которые сопровождают его по жизни.
Умереть – чтобы сократить расходы.
Холостая жизнь – ад, женатая – чума.
Хороший совет может дать всякий. Он обходится дешево.
Что может быть глупее, чем жить по-собачьи, а умереть по-королевски.
Томас Браун(1605—1682 гг.)
медик, философ, литератор, богослов,
выпускник Падуанского и Лейденского университетов
Беды набивают мозоли… несчастья скользят под ногами, либо падают на наши головы, как снег.
Вереница удовольствий коротка… у радости изменчивый лик.
Во мне скрывается еще один человек, который постоянно сердится на меня.
Все мы стараемся изо всех сил, чтобы не выздороветь, – ведь выздоровление от всех болезней есть смерть.
Все мы чудовища, то бишь, люди и звери одновременно.
Все наше тщеславие в прошлом. Все великие перемены уже произошли, и времени на выполнение давних замыслов может не хватить.
В этот мир мы приходим в муках, но ведь и покидаем его не без труда…
Дабы испытать истинное счастье, мы должны отправиться в очень далекую страну, подальше от нас самих…
Давняя привычка жить восстанавливает нас против смерти.
Если бы вещи воспринимались такими, какие они есть в действительности, телесная красота значительно бы поблекла.
Жизнь – это чистое пламя, мы живем с невидимым солнцем внутри нас.
Мир для меня не более чем сон или кукольный театр… Все мы, если вдуматься, фигляры и скоморохи.
Многие старятся значительно раньше своих лет.
На свете найдется немало людей, для которых мертвый враг испускает благовоние и которые в мести находят мускус и янтарь.
На сотворение мира ушло шесть дней, на разрушение же придется потратить никак не меньше шести тысяч лет.
Недостатки, в которых мы обвиняем других, смеются нам же в лицо.
Не думаю, чтобы нашелся хотя бы один человек, который попал в рай со страху.
Под миром я разумею не трактир, а лечебницу, то место, где не живут, но умирают…
Покуда мы не разлучены со смертью, нам не страшны никакие беды.
Привязанность не должна обладать слишком острым зрением, а любовь не должна изготавливаться при помощи увеличительных стекол.
Природа ничего не делает просто так.
Сердце человеческое – это то место, где затаился дьявол.
Ступайте с осторожностью и с оглядкой по узкой и извилистой тропе Добра.
То, что для одного – Вера, для другого – безумие.
Человек – благородное животное, изысканное в прахе своем, несравненное в могиле… с равным блеском и помпой отмечающее дни рождения и смерти, не гнушающееся и ратного подвига, достойного низменной природы своей.
Человек, доживший до семидесяти или восьмидесяти лет, может вдруг испытать живой интерес к миру, ибо только теперь ему стало известно, что есть мир, что мир может дать и что такое быть человеком.
Человек может владеть истиной, как владеют крепостью, и все же будет вынужден эту истину, как крепость, сдать.
Не Фортуна слепа, а мы.
Фрэнсис Бэкон(1561—1626 гг.)
философ, родоначальник английского материализма,
политический деятель и писатель
…Афоризмы служат отнюдь не только для развлечения или украшения речи, они, безусловно, важны и полезны в деловой жизни и в гражданской практике.
Бессмертие животных – в потомстве, человека же – в славе, заслугах и деяниях.
Благоденствие не обходится без страхов и неприятностей, а тяготы не лишены радостей и надежд.
Богатства существуют, чтобы их тратить, а траты – чтобы делать добро и этим снискать честь.
Богатство не может быть достойной целью человеческого существования.
Богатство не назовешь иначе, чем образом добродетели, ибо оно и необходимо ей и тягостно.
Богатство – хорошая служанка, но негодная любовница.
Больше всех мы льстим сами себе.
Будь хотя бы сам честен настолько, чтобы не лгать другим.
Ветхий Завет считает благом процветание. Новый Завет – напасти.
В гневе глупцы остры на язык, но богаче от этого не становятся.
В истинной красоте всегда есть изъян.
В мире мало дружбы – и меньше всего среди равных.
В мирное время сыновья хоронят отцов, в военное – отцы сыновей.
Возможность украсть создает вора.
Возрасту вызов не бросишь.
Время есть величайший из новаторов.
Все люди делятся на две категории: одним легче подмечать различия, другим – сходство.
Все остальные пороки противоположны достоинствам, одна лишь гордость соприкасается сними.
Всякая насильственная мера чревата новым злом.
Всякий, кто любит одиночество, либо – дикий зверь, либо – Господь Бог.
Вся наша нравственная философия – не более чем прислужница религии.
В темноте все цвета одинаковы.
В тяжелые времена от деловых людей толку больше, чем от добродетельных.
Выбрать время – значит сберечь время, а что сделано несвоевременно, сделано понапрасну.
Вылечить болезнь и извести больного.
Гений, дух, характер народа проявляются в его пословицах.
Геройство – понятие искусственное, ведь смелость относительна.
Гордость лишена лучшего качества пороков – она не способна скрываться.
Дело судьи – истолковать закон, а не даровать его.
Деньги – как навоз: если их не разбрасывать, от них будет мало толку.
Дети приумножают наши житейские заботы и тревоги, но в то же время благодаря им смерть не кажется нам такой страшной.
Для молодых людей жены – любовницы; для людей средний лет – спутницы жизни, для стариков – сиделки.
Добродетель есть не что иное, как внутренняя красота, красота же – не что иное, как внешняя добродетель.
Добродетель с помощью богатства становится всеобщим благом.
Доброе дело тем меньше заслуживает благодарности, что не известна его цена.
Долгая жизнь лучше короткой во всех отношениях, в том числе и для добродетели.
Дружба достигает того же результата, что и храбрость, но только более приятным путем.
Дружба удваивает радости и сокращает наполовину горести.
Друзья – воры времени.
Если бы наука сама по себе не приносила никакой практической пользы, то и тогда нельзя было бы назвать ее бесполезной, лишь бы только она изощряла ум и заводила в нем порядок.
Если гордость от презрения к другим поднимется до презрения к самой себе, она станет философией.
Если у человека есть преданный друг – у него есть как бы две жизни для осуществления своих желаний.
Жалок тот, у кого мало желаний и много страхов, а ведь такова участь монархов.
Жена и дети учат человечности; холостяки же мрачны и суровы.
Женитьба – умная вещь для дурака и глупая для умного.
Зависть не знает выходных.
Законы подобны паутине: мелкие насекомые в ней запутываются, большие – никогда.
Заметьте… как мало действует приближение смерти на сильных духом, ибо каждый из них до конца остается самим собой.
Знание есть сила, сила есть знание.
Знатность редко является результатом доблести; доблесть же результатом знатности еще реже.
Избегать суеверий – суеверие.
Имеющий жену и детей – заложник судьбы.
Истина есть дочь времени, а не авторитета.
Истинная и законная цель всех наук состоит в том, чтоб наделять жизнь человеческую новыми изобретениями и богатствами.
Каждый человек, по моему разумению, является должником своей профессии.
Как в природе, так и в государстве, легче изменить сразу многое, чем что-то одно.
Ковыляющий по прямой дороге опередит бегущего, который сбился с пути.
Когда имеешь дело с постоянно хитрящими людьми, надо всегда не упускать из виду их целей. С такими лучше говорить мало и говорить такое, чего они менее всего ожидают.
К памяти предшественника будь справедлив и почтителен, ибо иначе этот долг наверняка отдадут ему после тебя.
Красивое лицо является безмолвной рекомендацией.
Краска стыда – ливрея добродетели.
Красота заставляет сверкать добродетели и краснеть пороки.
Красота – как драгоценный камень: чем она проще, тем драгоценнее.
Кто ведает лишь свои дела, мало находит пищи для зависти.
Кто проявляет жалость к врагу, безжалостен к самому себе.
Кто чрезмерно чтит старину, становится в новое время посмешищем.
Легковерный человек – обманщик.
Лекарство бывает хуже болезни.
Лесть есть род дудки, которой приманивают птиц, подражая их голосу.
Лесть – порождение скорее характера человека, чем злой воли.
Лесть – это стиль рабов.
Ложь обличает слабую душу, беспомощный ум, порочный характер.
Любить и быть мудрым – невозможно.
Любовь к родине начинается с семьи.
Люди должны знать: в театре жизни только Богу и ангелам позволено быть зрителями.
Люди, у которых весьма много недостатков, прежде всего замечают их в других.
Манеры выказывают нравы подобно тому, как платье обнаруживает талию.
…Милосердие… не бывает чрезмерным…
Мир – мыльный пузырь, а жизнь человеческая меньше пяди.
Многие, думая, что они смогут все купить за свои богатства, сами прежде всего продали себя.
Многие идиоты и слабоумные появляются на свет от родителей, предававшихся пьянству.
Молчание – добродетель дураков.
Мысли, подобно людям, имеют свою юность.
Мысли философа – как звезды, они не дают света, потому что слишком возвышенны.
На высокую башню можно подняться лишь по винтовой лестнице.
Надежда – хороший завтрак, но плохой ужин.
Надо не выдумывать, не измышлять, а искать, что творит и приносит природа.
Настоящая смелость редко обходится без глупости.
Наслаждаться счастьем – величайшее благо, обладать возможностью давать его другим – еще большее.
Наука есть не что иное, как отображение действительности.
Начавший уверенно кончит сомнениями; тот же, кто начинает свой путь в сомнениях, закончит его в уверенности.
Наше поведение сродни заразной болезни: хорошие люди перенимают дурные привычки, подобно тому как здоровые заражаются от больных.
Невежды презирают науку, необразованные люди восхищаются ею, тогда как мудрецы пользуются ею.
Нет ничего страшнее самого страха.
Нет более удачного сочетания, чем немного глупости и не слишком много честности.
Нет большего вреда для державы, чем принимать хитрость за мудрость.
Нет никого, кто делал бы зло ради него самого, но все творят его ради выгоды, или удовольствия, или чести, или тому подобного…
Никакая страсть не околдовывает человека, как любовь или зависть.
Ничто, кроме смерти, не может примирить зависть с добродетелью.
Нововведения подобны новорожденным: на первых порах они необычайно нехороши собой.
Осторожность в словах выше красноречия.
Опасность требует, чтобы ей платили удовольствиями.
Отвага всегда слепа, ибо не видит опасностей и неудобств, – а стало быть, дурна советом и хороша исполнением.
Отвага не держит слова.
Первое впечатление всегда бывает несовершенно: оно представляет тень, поверхность или профиль.
Плох тот путешественник, который, выйдя в открытое море, считает, что земли нет нигде.
Поверхностность в философии склоняет человеческий ум к атеизму, глубина – к религии.
Подобно тому как деньгами определяется стоимость товара, словами определяется цена чванства.
Поистине, совершая месть, человек становится вровень со своим врагом, а прощая врага, он превосходит его.
Пока философы спорят, что является главным – добродетель или наслаждение, ищи средства обладать и тем, и другим.
Похвалы – это отраженные лучи добродетели.
Правила поведения – это перевод добродетели на общедоступный язык.
Привычка всего прочнее, когда берет начало в юные годы; это и называется воспитанием, которое есть, в сущности, не что иное, как рано сложившиеся привычки.
Природу побеждают только повинуясь ее законам.
Процветание раскрывает наши пороки, а бедствия – наши добродетели.
Самое лучшее из всех доказательств есть опыт.
Самое страшное одиночество – не иметь истинных друзей.
Сам по себе муравей – существо мудрое, но саду он враг.
Семейные интересы почти всегда губят интересы общественные.
Скромность по отношению к душе есть то же самое, что стыдливость по отношению к телу.
Скромный человек усваивает даже чужие пороки, гордый обладает лишь собственными.
Скрытность – прибежище слабых.
Созерцание – это благопристойное безделье.
Строгость рождает страх, но грубость рождает ненависть.
Судьи должны помнить, что их дело – истолковать закон, а не даровать его.
Только гнев и страх заставляют применять насилие.
Только то наслаждение естественно, которое не знает пресыщения.
Тот, кто замышляет месть, растравляет свои раны, которые иначе уже давно бы исцелились и зажили.
Тот, кто лишен искренних друзей, поистине одинок.
Тот, кто не имеет детей, приносит жертву смерти.
Тот, кто не хочет прибегать к новым средствам, должен ожидать новых бед.
Увы! Многие в бытность женихом и невестой не знали ничего, кроме поэзии, а после женитьбы жили всегда в прозе.
Умеющий молчать слышит много признаний; ибо кто же откроется болтуну и сплетнику.
Управлять природой можно лишь подчиняясь ей.
Ученость сама по себе дает указания чересчур общие, если их не уточнить опытом.
Хотя справедливость и не может уничтожить пороков, она не дает им наносить вред.
Человек и впрямь похож на обезьяну: чем выше он залезает, тем больше он демонстрирует свою задницу.
Человек слишком трезвый для того, чтобы заботиться о чужих делах, и общественные дела считает себе чуждыми.
Человек часто скрывает свою сущность, иногда ее преодолевает и очень редко подавляет.
…Чем достойнее человек, тем большему числу людей он сочувствует.
Чем легче добыча, тем тяжелей кошелек.
Чем менее история правдива, тем больше она доставляет удовольствия.
Чем меньше заслуга, тем громче похвала.
Чрезмерная откровенность столько же неблагоприлична, как совершенная нагота.
Чтение делает человека знающим, беседа – находчивым, а привычка записывать – точным.
Чтение – это беседа с мудрецами, действие же – это встреча с глупцами.
Что, в сущности, дурного в том, что себя мой друг любит больше, чем меня?
Что есть суеверие как не упрек небес?
Что самое главное в государственных делах? – Смелость. Что на втором и третьем месте? – Тоже смелость. И вместе с тем смелость – дитя невежества и подлости.
Этика ставит своей целью пропитать и наполнить душу внутренней порядочностью, тогда как гражданская наука не требует ничего, кроме внешней порядочности…
Я знавал одного мудрого человека, который при виде чрезмерной неспешности любил говорить: «Повременим, чтобы скорее кончить».
Я много думал о смерти и нахожу, что это – наименьшее из зол.
В жизни – как в пути: самая короткая дорога обычно самая грязная, да и длинная не многим чище.
Бывает, что человек отлично тасует карты, а играть толком не умеет.
Чрезмерная жажда власти привела к падению ангелов; чрезмерная жажда знания приводит к падению человека; но милосердие не может быть чрезмерным и не причинит вреда ни ангелу, ни человеку.
Счастье продает нетерпеливым людям великое множество таких вещей, которые даром отдает терпеливым.
В каждом человеке природа всходит либо злаками, либо сорной травою; пусть же он своевременно поливает первое и истребляет второе.
Умение легко перейти от шутки к серьезному и от серьезного к шутке требует большего таланта, чем обыкновенно думают. Нередко шутка служит проводником такой истины, которая не достигла бы цели без ее помощи.
Гений, ум и дух нации обнаруживаются в ее пословицах.
Книги – корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению.
Читай не затем, чтобы противоречить и опровергать, не затем, чтобы принимать на веру; и не затем, чтобы найти предмет для беседы; но чтобы мыслить и рассуждать.
Три вещи делают нацию великой и благоденствующей: плодоносная почва, деятельная промышленность и легкость передвижения людей и товаров.
Есть книги, которые надо только прочитать, есть такие, которые лучше всего проглотить, и лишь немногие стоит разжевать и переварить.
Длинные речи способствуют делу настолько же, насколько платье со шлейфом помогает ходьбе.
Жаден человеческий разум. Он не может ни остановиться, ни пребывать в покое, а порывается все дальше.
Кто стремится занять почетное место среди людей способных, ставит себе трудную задачу, но всегда это на благо обществу; а вот кто замышляет быть единственной фигурой среди пешек, тот позор для своего времени.
Супружеская любовь размножает человеческий род, дружеская – совершенствует его, а безнравственная развращает и унижает.
Дети делают труд радостным, но неудачи кажутся из-за них более огорчительными; благодаря детям жизнь кажется более приятной, а смерть – менее страшной.
Из всех добродетелей и достоинств души величайшее достоинство – доброта.
Один несправедливый приговор влечет больше бедствия, чем многие преступления, совершенные частными людьми; последние портят только ручьи, только одинокие струи воды, тогда как несправедливый судья портит самый источник.
Чрезмерная откровенность столь же неблагоприлична, как совершенная нагота.
Должно стремиться к знанию не ради споров, не для презрения других, не ради выгоды, славы, власти или других целей, а ради того, чтобы быть полезным в жизни.
Сдержанность и уместность в разговорах стоят больше красноречия.
