Текст книги "Намбату"
Автор книги: Оксана Стадник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)
– Я еще раз говорю, каждый запуск машины стоит слишком дорого, чтоб вот так просто устраивать его на потеху публике!
– А если деньги будут? – ухмыльнулся дворянин.
– Ты что? – прошипел Гудрон. – Правда, собираешь потратить всё, что у нас есть на этот… этот?..
– С чего ты взял, что платить будем мы?
– А кто тогда? – не понял кузнец.
– Ну, так что? Вы согласны? – снова обратился к «скромному гению» гендевец, отворачиваясь от растерянного друга. – Мы предоставляем зрителей и хотя бы частично компенсируем затраты. Вы отправляете нас в Ульму и тем самым зарабатываете славу величайшего изобретателя всех времен и народов, мировое признание и толпы инвесторов, осаждающих двери вашей лаборатории и дерущихся за право финансировать дальнейшие исследования. Что скажете?
Человек обомлел. Описанная картина манила и пленяла, несмотря на то, что разум уверял, что она крайне маловероятно. Ладони потели, сердце гулко стучало, колени подгибались, и вообще хотелось пойти полежать, чтоб справиться с охватившим волнением.
– Хорошо, – прохрипел ученый, вяло оглядываясь в поисках стула.
– Где ты возьмешь деньги? – иролец оттащил вельможу в сторону, когда путники спешились.
– Увидишь.
– А как приманишь зрителей? – хмыкнула Эрлада. – Вряд ли многие здесь присутствующие интересуются наукой.
– Подожди, – отмахнулся Ральдерик. – Всё продумано. Да. Мы ничего не будем делать, пока не убедимся, что машина безопасна и работает.
– Мы не разбираемся! Еще раз говорю! – Филара правильно поняла, что последняя фраза была обращена к волшебницам.
– Просто посмотреть вы можете? Вдруг что-то поймете.
Девушка обреченно вздохнула и пошла к агрегату.
– И? Что-нибудь ясно? – мрачно поинтересовалась она у подруги, когда изобретатель объяснял им принцип действия аппарата.
– Сама как думаешь?
Обернувшись на шорох за спиной, они увидели, что Макела Вантазий таки оторвался от своей книги, вынырнул во внешний мир и теперь стоит и с любопытством рассматривает изобретение.
– Интересно, – пояснил он, заметив обращенные на него девичьи взгляды. – Я слушал. Смотрел. Работать может.
– Ого! – восхитилась блондинка. – Вы уже неплохо разговариваете!
– Плохо. Будет лучше. Читаю и слушаю. Научусь.
– А это вообще реально? – Эрлада недоверчиво склонила голову на бок. – Меньше, чем за день, осмысленно заговорить чуть ли не на новом языке…
Филара пожала плечами, давая понять, что в гениях плохо разбирается, а легенда науки принялся щупать и дальше изучать аппарат для телепортации. На встревоженного изобретателя, бегавшего кругами и пытавшегося оттащить от своего детища странного, одетого под древность старика, он внимания не обращал.
– Может работать, – заявил Вантазий гендевцу, слегка пораженному способностью ученого к языкам. – Думаю, да. Я… ээ… счита. ю, что риск…
– Можно рискнуть? – предположил юноша, заметив, что собеседнику трудно подобрать слова.
Тот уверенно кивнул.
– Отлично. Тогда дело за малым.
Дворянин смотрел на лица собравшихся вокруг него торговцев, хозяев лотков и артистов. Всех их объединяло то, что они пытались торговать и выступать неподалеку от места, где находилось творение изобретателя, чьим именем товарищи так и не поинтересовались.
– Сколько вы готовы заплатить за то, чтобы посетители, собравшиеся в противоположном конце ярмарки, перешли сюда? – спросил он, объясняя, наконец, повод, для которого их позвал.
– Там театр. И бои на подушках. И прочие забавы, – протянул продавец леденцов. – Все основные увеселения. Я не представляю, что нужно сделать, чтоб люди оттуда ушли.
– Согласен. А здесь вы. Как этот человек верно заметил, – вельможа широким жестом указал на смутившегося торговца. – Почти все покупатели, зрители и клиенты собрались там и сюда практически не заходят. Вы не можете продать свой товар. Не сможете накормить детей и зря потратите этот день, не заработав ни гроша.
– Всё не настолько плохо, – неуверенно возразил размалеванный жонглер.
– Так сколько вы готовы мне заплатить за то, чтобы люди решили, что театр и бои на подушках не стоят их внимания? Я думаю, что смогу это устроить.
Люди переглянулись и задумались. Спутники Ральдерика молча стояли в сторонке и хмуро наблюдали за происходившим, гадая, что он мог такого придумать.
– Филара, – позвал девушку герцог, когда вопрос цены был решен. – А сейчас ты берешь свою гитару, идешь в тот конец ярмарки, выбираешь самое людное место и начинаешь петь.
– Что? – обиделась та.
– Что хочешь, – не правильно истолковал вопрос юноша. – Желательно эту свою балладу про «Заря кровавыми лучами». Эрлада, иди с ней. Проследи, чтоб ее там не убили.
– Ну, знаешь! – разозлилась светловолосая волшебница. – Я, конечно, не питала иллюзий относительно твоего отношения к моему пению, но чтоб…
– Извини. Обещаю потом послушать какую-нибудь сагу в твоем исполнении, – мысленно содрогнулся от обещания дворянин. – На любую тему, любого количества куплетов и всё такое. А сейчас сделай, как я прошу.
Филара тяжело вздохнула, борясь с обидой, подумала несколько секунд, а потом развернулась на каблуках и решительно зашагала среди палаток к незнавшему пока о надвигавшейся угрозе передвижному театру. Верная лиро-балалайка, потрепанная и подпорченная морской водой, висела у нее за спиной на ремне.
– Пока готовьте машину к запуску, – велел изобретателю гендевец. – А вы займитесь оформлением места, – обернулся он к кузнецу с котом, терзаемым угрызениями совести, что не успел ничего сказать в защиту хозяйки. – Найдите где-нибудь ненужную карту, плакатик, если сможете, нарисуйте…
– У меня есть карта! – Гудрон извлек откуда-то старый замызганный сложенный в несколько раз лист.
– И ты молчал?
– А зачем говорить? – пожал он плечами. – Твой атлас куда подробней.
– Ладно. В общем, вы поняли. Приступайте.
– А я-то что делать могу?! – поразился Шун. – Хвостом рисовать что ли?
– Наплюй, – посоветовал иролец. – Просто рядом посидишь. А то ведь специально придумает для тебя дело, что сам не рад будешь.
Эрлада ушла вместе с Филарой. Судя по тому, что вскоре издалека донесся негромкий звук взрыва, кто-то уже попытался наступить песне на горло. Макела Вантазий снова углубился в чтение. Ральдерик ходил и контролировал всех и вся. Изобретатель ковырялся в своей машине, что-то подкручивал и каким-то одному ему известным способом настраивал координаты Ульмы. Плакат рисовать было нечем и негде, поэтому кузнец ограничился лишь закреплением карты на ближайшей палатке.
Через некоторое время, приток посетителей в эту часть ярмарки стал возрастать. Люди, послушав о трагичной судьбе погибших бунтарей, думали: «Что я, театр что ли никогда не видел?», – и шли туда, где балладу слышно не было. Так что скоро здесь началась бойкая торговля, а взрывы и вопли на другой стороне поля стали чаще и громче.
– Думаю, хватит, – дворянин оценивающе оглядел толпу. – Ты, – окликнул он вздрогнувшего от неожиданности изобретателя. – Всё готово?
– Да, – у мужчины явно чесались руки поскорее начать демонстрацию возможностей своего шедевра.
– Тогда начинайте объявление. Что сказать, вы и так знаете.
Ученый кивнул и схватился за рупор.
– Беги за нашими, – обратился вельможа к болтавшемуся без дела коту. – Пусть закругляются и идут сюда. Скоро отбываем.
Шун рыжей молнией скользнул среди ног толпы, со всех лап торопясь к хозяйке.
У Филары тем временем настроение было паршивое. Ей угрожали, ее обзывали, пытались сломать инструмент, не слушали, уходили. Девушка на всё это внимания старалась не обращать, потому что благодаря Эрладе очень быстро закончились желающие демонстрировать свое неудовольствие от пения. Но радости это почти не добавляло. Была, правда, парочка каких-то странных людей, плакавших от избытка чувств, пытавшихся подпевать и покачивавшихся в такт мелодии. Фанаты навалили перед бардом целую кучу мелких монет и попросили спеть на бис. Но в этот момент прибежал кот.
– Ну, наконец-то, – бурчала певица, раздраженно шагая вперед и стараясь не замечать обращенные на нее полные ненависти взгляды прохожих и лоточников.
– Как всё прошло? – поинтересовался Шун, сворачиваясь на ее плечах.
– Ужасно, хуже не бывает. Чего я только не наслушалась.
Зверь смолчал, не зная, чем утешить. Претендентка на саварахский престол была вполне довольна собой и жизнью, глядя, как с ее пути спешно исчезали всякие недоброжелатели и просто лицезревшие ее способности обыватели.
– …открытие века! – доносилось издалека. – Пять человек, четыре лошади и кот перенесутся отсюда к самой границе нашего государства прямо на ваших глазах!
– Нехилая такая толпа собралась, – поразился кот, когда они подошли вплотную. – Вот не ожидал. Интересно, почему столько женщин?
Ральдерик эффектно стоял у «тыщ-тыщ-тыщ-бамц» кающей машины, привлекая к себе больше внимания, чем она сама. Эрлада фыркнула и рассмеялась.
– Ну? Как прошло? – поинтересовался кузнец у вернувшихся девушек.
– Не спрашивай, – огрызнулась Филара, пряча свой музыкальный инструмент за ближайшим шатром и быстро заплетая волосы в косу в надежде, что зрители ее не узнают. – Когда?
– Вас только ждем.
– Такого вы никогда прежде не видели! – продолжал надрываться изобретатель. Фантазия его уже истощилась, но он не знал, можно ли начинать демонстрацию.
– Всё, – дворянин заметил, что волшебницы вернулись. – Что нам делать?
– А, – обрадовался ученый. – Соберитесь все здесь, – указал он на место перед машиной.
Гендевец обернулся к спутникам и приглашающе махнул рукой. Те подошли. Потом ирольцу пришлось подвести коней и поглощенного чтением Миколу Вантазия. Блондинка, скрепя сердце, оставила свой музыкальный инструмент в укрытии, обоснованно опасаясь, что ее разорвет толпа, если увидит его у нее в руках.
– Я тебе новую подарю, – заверил ее Шун, правильно истолковав выражение лица хозяйки.
– Ну что? Готовы? – с нетерпением потирал вспотевшие ладони изобретатель, пытливо глядя на подопытных и косясь на притихшую толпу.
– Нуууу… – неуверенно протянул кузнец, с сомнением рассматривая потрескивавшую и гремевшую машину.
– Тогда приступим!
Ученый держал в руках колбу с булькающей зеленой жижей.
– Вы уверены, что всё сделали правильно? – на всякий случай уточнил Ральдерик, когда мужчина уверенным движением плеснул ее содержимое на какую-то деталь аппарата.
– Я несколько раз проверил координаты, – заверил тот. – Ошибки быть не должно.
Груда железа дрогнула и под восторженные «ахи» и «охи» зрителей разъехалась, образовав достаточно широкий проход между половинками. Еще какое-то время сквозь него можно было видеть продолжение поля и палатку гадалки, а потом воздух там помутнел и сгустился.
– Уникальный эксперимент! – снова завопил изобретатель, не сводя взгляда с молочной пелены, затянувшей все пространство между разделившимися частями машины. – Сейчас на ваших глазах пятеро добровольцев, не считая животных и багажа, шагнет через расстояние! Они…
– Я вот подумал, – шепнул жене кузнец. – Разве это не то, что ты регулярно делаешь?
– Нет, – в полный голос ответила та. – Похожие, но совсем разные вещи.
– … совершенно безопасно!
Ученый вглядывался в белое марево, явно чего-то ожидая.
– А теперь шагайте туда! – велел он, когда по нему пошла легкая рябь. – Быстрее! Не задерживайтесь! Прежде я не пытался пересылать объекты такой массы и объема на столь дальнее расстояние! Да шагайте же!
– Постарайся потом не родить котят, – с милой улыбкой шепнул Шуну Ральдерик, когда пущенные вперед навьюченные кони скрылись из вида в густом тумане. – Сам с ними возиться будешь.
Зверь поперхнулся и лишился дара речи. Но прежде чем он придумал, что сказать в ответ, вокруг него забурлили белесые всполохи, и он почувствовал, что земля уходит из-под лап. А потом было падение. Впрочем, недолгое.
– Все тут? – излишне бодро поинтересовался придавленный гендевец.
– Понятия не имею, – сверху хмуро отозвалась Филара, всё еще скорбевшая по оставленному музыкальному инструменту. – Мне не видно.
– А давайте вы все с меня слезете! – буркнул кузнец с самого низа кучи.
Всё-таки хорошо, что кони перенеслись первыми, а не последними. Они же радовались, что им хватило ума отойти в сторону с места приземления. Макела Вантазий снова читал, сидя на земле. Судя по обложке, он уже добрался до «Путевых заметок гнома, открывающего для себя мир».
– Интересно, мы попали, куда нужно? – кот выбрался из завала и отряхнулся. – Ну, по крайней мере, это город.
Об этом легко было догадаться, глядя на дома, брусчатку, фонтан, вывески магазинов и горожан. Местные жители, бледные и испуганные, держались в стороне от не понятно откуда взявшихся людей и лошадей, не зная, как реагировать на их появление. Молчание затягивалось. Вступать в общение с подозрительными незнакомцами они явно не торопились.
– Прошу прощения! – Эрлада поднялась, отряхнулась и, старательно моргая, обратилась к стоявшему ближе всех мужчине. – Вы не подскажете хрупкой девушке, куда мы попали? Где это мы? А? Вы меня слышите, молодой человек?! Вы глухой?
– Ульма, – пробормотал тот, шарахаясь от волшебницы.
– Чудно, – заключил Гудрон. – Зря я сомневался, что эта штука работает.
Хорошо, что товарищи не узнали, что сразу же после их перемещения великое изобретение взорвалось и его раскидало по всей округе.
– Куда нам теперь? – поинтересовалась Филара.
– Посмотрим, – дворянин раскрыл на мостовой атлас и запустил компас. – Так. Тут страница заканчивается, поэтому не понятно. Пока что просто идем вперед. И вообще, я хочу нормальную карту, где можно проследить весь путь с начала и до конца, а не шарить по… Вы что-то хотели? – недовольно обратился он к схватившему его за руку и с ужасом уставившемуся на зеленый символ Макеле Вантазию.
Ученый, даже отложивший книгу в сторону, не ответил, а недоуменно перевел взгляд на вторую руку.
– Вы знаете, что это значит? – осенило Филару.
Светило науки отстраненно кивнул, снова концентрируясь на знаке, который он прежде не замечал, увлекшись чтением.
Местные жители всё так же стояли в отдалении, наблюдали за подозрительными гостями города, шушукаясь и ропща. А потом явилась вызванная каким-то сознательным горожанином стража.
18
Путники, как личности, вызывающие подозрение, были задержаны и куда-то доставлены «для выяснения обстоятельств». Ральдерик честно представился, но это не помогло. Доказательств, кроме фамильного перстня, у него не было, а начальник местной стражи заявил, что не обязан разбираться в украшениях.
– Давненько мы не оказывались за решеткой, – вздохнул кузнец, закрывая глаза и прислоняясь к стене.
– Зато сэкономили два месяца, – Эрлада, уверенная, что сможет выйти отсюда в любой момент, взорвав здание, не переживала, а «получала ценный жизненный опыт».
– Ну почему? – гендевец мерил комнату шагами. – Почему они увели на допрос именно Вантазия? Почему не кого-нибудь другого? Именно тогда, когда так нужно с ним поговорить…
– Потому что он выглядит подозрительнее всех, – предположил Шун. – Надо было его, всё-таки переодеть…
– Кстати, – Гудрон обернулся к сидевшей в молчании девушке. – Филара, у тебя с собой есть какое-нибудь платье или юбка пышная? А то мало ли как они тут относятся к женщинам в штанах.
Волшебница буркнула что-то отрицательное.
– О. Я понял, – дворянин перестал слоняться из одного конца камеры в другой и остановился напротив подруги. – Ты со мной не разговариваешь. Да? Обиделась?
– Сам-то как думаешь? – грубо ответил вместо нее кот.
– Я не к тебе обращался. Не лезь. Это из-за твоего инструмента?
Колдунья устало вздохнула.
– Послушай, – проговорила она. – У меня паршивое настроение и нет ни малейшего желания беседовать…
– Значит, обиделась. Извини. Это нужно было.
Девушка горько усмехнулась и, обхватив колени руками, уткнулась в них лицом.
– Ну, прости-прости. Совсем плохо пришлось, да? Я куплю тебе гитару получше…
– Я уже обещал подарить, – Шун потерся головой о ногу хозяйки. – Ты опоздал.
– Ты же сама говорила, что та от воды испортилась. Хочешь, я организую тебе концерт в Мэвбе? Тебе где больше нравится: в опере или во дворце?
– Не хочу, – всхлипнула Филара. – Ничего не хочу. И гитара мне не нужна! Я вообще больше никогда играть не буду!
– Ну зачем же?.. – слегка растерялся вельможа, только настроившийся в подробностях расписывать грядущее выступление.
– Затем! Всё! И вообще, отойди от меня! Дай одной посидеть! – колдунья крепче стиснула колени и закусила губу, чтоб не разреветься в голос от обиды. По лицу текли слезы.
Кот угрожающе зашипел на герцога, сидевшего перед волшебницей на корточках.
– Ну ла-а-адно тебе, – зверь демонстративно отвернулся от юноши, гневно перед этим на него зыркнув, и принялся тормошить хозяйку лапами за плечо. – Я люблю, как ты поешь. Ты же знаешь. Какая разница, что говорят другие? Ну не пла-а-ачь…
Девушка всхлипнула, подхватила Шуна на руки и, крепко его обняв, громко разрыдалась.
– Ну-ну, – хрипел тот, серьезно опасаясь за сохранность своих костей. – Всё хорошо. Я с тобой. Колени только опусти, а то ты меня раздавишь… А ты брысь отсюда! – рявкнул он Ральдерику. – Чего расселся?! Отвали!
Гендевец еще пару секунд посомневался, ища слова, которыми можно загладить вину, ничего не придумал и отошел.
– Наверное, я перегнул палку, – смущенно буркнул он, усаживаясь на пол возле супругов.
– Заметил что ли? – Эрлада, по-видимому, говорить шепотом не умела. – Ты повел себя, как последняя свинья! Неблагодарная к тому же! Я бы на ее месте…
– Я смотрю, у вас тут весело.
Обернувшись на голос, товарищи увидели наблюдателя, гордо восседавшего в своем кресле-качалке посреди помещения.
– Тебя только здесь не хватало, – огрызнулся дворянин. – Уйди, не мозоль глаза. Потом как-нибудь поговорим. Не до тебя сейчас.
– Как грубо, – шут откинулся на спинку, и кресло со скрипом отклонилось назад. – Такие слова ранят моё сердце.
– Здравствуйте, – единственным проявил вежливость иролец.
Кажется, уродец такого не ожидал и слегка удивился. Какое-то время он раскачивался молча. Остальным тоже сказать было нечего.
– Между прочим, – вздохнул наблюдатель, когда ему стало скучно. – Предполагается, что мы должны обсуждать игру. Вы – в идеале смотреть на меня преданными глазами и ловить каждое слово о Намбату, счастье от участия в которой трудно передать словами. Хотя в вашем случае – орать, угрожать, хамить и пытаться иначе обидеть меня, простого скромного посланника.
– Как вы стали наблюдателем? – неожиданно для всех спросила Филара, поднимая на человечка заплаканные глаза.
– Долгая и неинтересная история, – показательно равнодушно протянул тот, подбрасывая в воздух фиолетовый леденец.
– А я бы послушала, – девушка выпустила полузадушенного кота и стерла слезы рукавом.
– А я бы не рассказал, – в тон ей отозвался шут, чавкая конфетой.
– Ты убедился, что я жив. Можешь уходить.
– А как там у других игроков дела? – кузнец счел неприличным прогонять «скромного посланника» сразу же после прихода.
– Нормально, – пожал плечами тот, мерно раскачиваясь в своем кресле. – Есть первые победители. Многие погибли. Другие еще идут. Ничего интересного.
Видимо, у шута в этот день было странное настроение и желание поговорить, потому что уходить он явно не торопился, несмотря на отсутствие тем для беседы.
– Всё еще здесь? – недовольно покосился на него Шун, приводя языком шерсть в порядок. – Настолько по нам соскучился?
– Я сегодня хандрю. У меня сегодня меланхолия. Скучно.
– Да уж, – фыркнула Эрлада. – Заболел, наверное. Сам не свой.
– У всех свои маленькие причуды, – флегматично отозвался наблюдатель, роясь в кармане в поисках губной гармошки. – Я работаю на благо Намбату круглосуточно без перерывов на обед и сон с самого ее начала. Да, они мне не нужны, но важен сам факт. Имею я право на короткий отдых? Думаю, да.
– И ты решил провести его в тюремной камере в обществе не переваривающих тебя людей? – саркастично вскинула бровь брюнетка.
– И кота, – добавил Шун.
– Можете считать это проявлением душевной слабости, но общение с вами – бальзам на моё сердце, – наблюдатель дунул в губную гармошку. От получившегося звука у присутствовавших по коже пробежали мурашки. – Поговорить нормально вообще больше не с кем, – шут тоже пришел к выводу, что от музицирования пока лучше воздержаться, и спрятал музыкальный инструмент туда же, откуда взял.
– Что-то случилось? – поинтересовалась Филара, пристально глядя в расслабленное лицо медленно раскачивавшегося уродца. – Что-то, что вас настолько выбило из колеи, что…
– Говорю же, устал, – прервал ее коротышка. – Больше ничего. Скоро отдохну.
– А что ж мы-то бальзам? – кот к трудоголику жалости не испытывал. – Болтал бы себе с другими участниками да наблюдателями. А нас не трогал.
– Он – единственный игрок, который сохранил себя, – «скромный посланник», не глядя, указал пальцем на Ральдерика. – Все остальные уже давно стали счастливыми и гордыми своей участью фанатиками, способными лишь маниакально стремиться к финалу и чуть ли не припадать предо мной на колени от радости лицезреть. Тупой безмозглый скот. Знаю, они не по своей воле стали такими. Да, моя работа – за ними приглядывать. Но эти горящие восторгом глаза меня бесят. А другие наблюдатели заняты. Хотя вру. Участники мрут, дел становится меньше. Они мне просто надоели. Слишком много времени провели рядом. Говорить не о чем. А вы хотя бы забавные.
– А по шапке тебе не настучат за такие откровения? – поинтересовался гендевец.
– Кто? – хохотнул шут. – Да и чего такого я сказал?
– Руководство, – пожал плечами кузнец. – Слова крамольные.
– Ха-ха, – невесело усмехнулся уродец. – Ты ничего не знаешь об игре. К тому же я верен Намбату. Она – моя жизнь, и смерть, и судьба. Сомнений в этом ни у кого нет и быть не может.
– Уже появились первые победители, – Филара повторила слова коротышки. – Значит, скоро турнир закончится.
– Ну да, – кивнул тот. – Недолго осталось.
Девушка обратила внимание, что на этот раз наблюдатель еще пока ни разу не промолчал в ответ на ее высказывания.
– А прошлая кахоли умрет? – спросила она, вспоминая, как маленькая невидимая ладошка успокоительно гладила ее по голове несколько минут назад. – Или исчезнет? Что произойдет?
– Та женщина… – задумчиво протянул шут, вынимая новый леденец. – Мне всё равно, что с ней случится.
– А с тобой? – Эрлада с любопытством склонила голову на бок. – Что будет с тобой, когда всё закончится?
Уродец молча спрыгнул с кресла и убрал его в карман.
– Ты ее ненавидишь, – незаметно для себя перешла на «ты» Филара. – А она тебя боялась. Даже не так. Она была в ужасе. Ей было больно на тебя смотреть.
– Не такой уж я и страшный, – огрызнулся наблюдатель, явно собираясь уходить.
– Подожди! – девушка внезапно побледнела. – Она почти шестьсот лет провела в одиночестве, но вы явно знакомы. Значит, вы встретились раньше.
– ПОЧТИ в одиночестве, насколько я помню, – поправил ее Гудрон.
– Когда Намбату закончится, ты тоже умрешь? – торопилась сказать волшебница, опасаясь, что шут не станет ее дослушивать и исчезнет.
– Тогда кто будет наблюдать за следующей игрой? – Шун задумчиво почесал ухо.
Коротышка почему-то всё еще был тут. Стоял и со снисходительной усмешкой наблюдал за взволнованной блондинкой.
– Победители, – прошептала та внезапно озарившую ее догадку.
– У девушки богатое воображение, – усмехнулся уродец, старательно «не замечая» обращенные на него взгляды окружающих.
– Победители обязательно должны быть, – Филара обхватила голову руками и уперлась лбом в колени. – Ставшие безусловно преданными игре, для которых она была бы «и жизнью, и смертью, и судьбой». К тому моменту, как они добираются до кахоли, билет как раз доводит их до такого состояния. Ты же говорил так о себе.
Теперь уже присутствовавшим стало не до уродца. Стремительно бледнея, они во все глаза смотрели на бормотавшую колдунью. Ее слова раздавались в абсолютной тишине, слушатели даже забыли дышать.
– Никто не сомневается в верности наблюдателя, потому что он сам зарождается в «тупом, безмозглом скоте», как ты назвал игроков. Ты ненавидишь кахоли, потому что она разрушила и твою жизнь в том числе. Не объяви она Намбату…
– Это правда? – резко повернулся к шуту гендевец.
Того нигде не было.
– Полагаю, это значит «да», – тихо произнесла Эрлада.
Товарищи молчали. Они были оглушены свалившейся на голову информацией и совершенно растеряны.
– А вдруг ты ошибаешься? – осторожно обратился кот к неподвижно сидевшей хозяйке, устраиваясь рядом. – А он исчез просто так? Он же давно хотел уйти. Еще до того, как ты всё это сказала. Стало скучно или вспомнил о важных делах. А?
Девушка ничего не ответила.
– Но ведь это возможно? – настаивал Шун. – Скажите же! – обернулся он к остальным.
– Теоретически… – кузнец понял, что не в состоянии ни о чем думать.
– Думаю, она угадала, – подала голос его жена. – Похоже на правду.
– Но ведь возможно?! – рявкнул зверь, вскакивая на лапы.
– Значит так, – потер переносицу Ральдерик, мысленно веля себе собраться. – Пока будем считать, что это правда. Что мы можем сделать в этом случае?
– Ты можешь погибнуть или стать наблюдателем, – к Эрладе быстро вернулось хладнокровие. – Надо выяснить, где победители коротали всё время до начала новой игры.
– Она могла ошибиться! – не сдавался кот.
– Могла, – согласился дворянин. – А могла и угадать. Поэтому обдумать этот вариант тоже надо.
– Помните, я предполагала, что шут делает всё, чтоб ты не выиграл? – подняла голову Филара. – Что если так и есть?
– Под определенной точкой зрения это выглядело бы так, будто он пытается тебя спасти, – предположил кузнец. – Что-то из разряда «лучше смерть, чем такая жизнь».
– Не-не, – помахала рукой черноволосая волшебница. – Он же предан Намбату. Он бы не стал. Это у вас воображение разыгралось.
– Может быть, – гендевец с ненавистью потер зеленый символ. – Я уже готов поверить чему угодно.
– Да и с какой стати он стал бы помогать? – не унималась Эрлада. – Почему именно тебе?
– Мы ничего не знаем о его отношениях с другими игроками, – напомнил Гудрон. – Вдруг он со всеми так?
– Да перестаньте вы обсуждать всякую недоказанную чушь так, будто уже абсолютно точно известно, что это правда! – окончательно взбеленился Шун.
– Потому что он отличается от других участников, – вздохнула Филара. – Те были обречены с самого начала. Как только получили полный билет. А ты… Он мог подумать, что у тебя есть шанс. К тому же, одно дело победить с промытыми мозгами и установкой на то, как это здорово, и совсем другое – будучи в полном сознании и здравом уме. Возможно, пожалел.
– Так. Ищем выход, – дворянин обхватил голову руками и задумался. – Во-первых, я НЕ иду дальше. Игра для меня не закончится, пока я не приду к кахоли, так? Что ж, придется его или ее огорчить, но наше свидание не состоится никогда. Значит, мне придется найти какое-нибудь место, где никто никогда не умирал, и там поселиться.
– Призраки сами явятся, – светловолосая волшебница неподвижно сидела и глядела в пространство пустым взглядом. – Их к тебе тянет. Они чувствуют притяжение твоего знака. Не удивлюсь, если окажется, что они толпами идут за нами, пытаются догнать, но мы быстрее. Если ты остановишься, они тебя найдут.
– Я понял, – Ральдерик медленно кивнул, отчаянно пытаясь что-нибудь придумать.
– Но это всего лишь предположения!
– Да, мы знаем.
– А вообще, что такого? – поерзал на месте иролец. – Что, если дело обстоит так. Приходишь к кахоли. Тебе говорят: «О, молодец, что выиграл! Теперь иди домой, через шестьсот лет мы тебя позовем». И ты потом проживаешь нормальную жизнь. Как вам?
– Намбату не должна пересекаться с обычными людьми, – снова подала голос Филара, глубоко вздыхая и закрывая глаза. – Участники переходят из реального мира во временный слой игры. Место, где находится кахоли, так же не доступно непосвященным даже после ее окончания. Им просто в голову не приходит, что туда можно пойти. А теперь представь победителей турнира. Неадекватных, с фанатичным блеском в глазах. Думаешь, их выпустят в общество при таких мерах предосторожности?
– Вдруг эффект временный и исчезает после победы?
– Сомневаюсь.
– Почему наблюдатели выглядят почти одинаково? – поинтересовался кузнец.
– Кто знает?..
– В принципе, призраки же тебе не сильно мешают, – Эрлада задумчиво теребила нижнюю губу. – Ты к ним привык уже.
– Ага, особенно последний, – огрызнулся Ральдерик. – Если ты хочешь сказать, что я могу провести рядом с ними всю жизнь без особых проблем, то спешу уверить, что это не так. Не собираюсь жить в доме, где, кроме меня, ошивается еще несколько десятков, или сколько их там будет, полупрозрачных существ.
– Я неоднократно предлагала тебе отрубить эту руку, – пожала плечами брюнетка, тут же с удивлением замечая, что собеседник вдруг серьезно задумался над ее предложением.
– Эй! Ты брось! – от Гудрона это тоже не укрылось. – Всё не настолько плохо, чтоб себя резать! Вот если бы тебе ежеминутно приходилось сражаться за свою жизнь и рисковать погибнуть, тогда я еще понимаю. Пока что же…
– Рано или поздно я всё равно умру, – прервал его гендевец. – Вспомните Кайварда. Что-то меня не тянет так вести себя по ночам. Из Намбату надо выходить. Мне придется избавиться от руки перед смертью. Я не хочу умирать игроком.
– Это не поможет, – раздался по другую сторону запертой двери голос шута, как оказалось, не уходившего далеко. – Отрубишь эту – проявится на другой. Потом, если не остановишься, – на какой-нибудь ноге. И так до тех пор, пока останется хоть кусок плоти достаточного размера для того, чтоб поместился билет.
– Ну-ка иди сюда! Разговор есть! – Шун был оптимистом.
– Я же сказал. От знака можно избавиться всего одним способом, – наблюдатель звучал устало. – Пройти Намбату. Других не существует.
Повисло молчание.
– Почему ты всё еще здесь? – выдавил из себя Ральдерик. – Почему не ушел?
– Я предан Намбату. Она моя и жизнь, и смерть, и судьба…
– Ты в ней участвовал? – напрямую спросила его Эрлада. – Ты в ней победил?
– Быть ее частью – величайшая честь, – слова сочились горечью и сарказмом, будто тот, кто их произносил, сам не верил в сказанное.
– Ты там крышей поехал что ли? – уточнил кот.
За дверью расхохотались.
– Уже давно. Уже давно, животное, – отозвался наблюдатель. – Нормальных среди нас нет. Игра всех меняет под свои нужды. И мертвых, и живых.
– Можно ли считать это ответом на мой вопрос?
– Который из двух?
– Они взаимосвязаны, – черноволосая волшебница замолчала в ожидании.
Шут тоже не говорил. Все сидели, напряженно замерев, и вслушивались в тишину в коридоре, отчаянно надеясь, что в этот раз наблюдатель изменит себе, и они дождутся от него правды.
