Текст книги "Междуглушь"

Автор книги: Нил Шустерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

Эпилог
Реквием по живым

На перроне станции Литтл-Рок, штат Арканзас, на скамье сидела девушка. Её вид нервировал кассира, продающего билеты.

Девушка появилась на станции Литтл-Рок Юнион сегодня ранним утром – кассир предположил, что она кого-то ждёт, хотя вообще-то вокзал в наше время служит по большей части офисным зданием, и пассажирских поездов здесь проходит мало. Кассир вызвал охрану. Теперь двое охранников издали наблюдали за непонятной девицей.

– Чокнутая какая-то, – заключил тот, что постарше.

Младший не был так уверен. Ему только что исполнилось двадцать, работал он ещё не так давно и видел пока в людях в основном только хорошее.

– Может, она ждёт прибытия «Техасского орла» [53]53
  «Техасский орёл» (Texas Eagle) – пассажирский железнодорожный маршрут в центральных и западных штатах длиной более четырёх тысяч километров.


[Закрыть]?

– Да до него ещё несколько часов! – возразил старший. – Говорю тебе – у неё не все дома. Рано или поздно оно вылезет, вот увидишь!

Девица однако не походила на представительницу многочисленной и разнообразной братии всевозможных придурков и бродяг, наводняющую все вокзалы мира. Она была хорошо одета – фактически, слишком хорошо: изумрудно-зелёное атласное платье отличалось элегантностью и явно стоило массу денег. Правда, её роскошные рыжие волосы были в некотором беспорядке, но тем не менее девица не говорила сама с собой и не занималась ничем из ряда вон выходящим – если не считать того, что она уже несколько часов торчала на станции, а это, как ни крути, само по себе подозрительно.

Девушка просто бросалась в глаза. Её блестящее нарядное платье составляло резкий контраст с серой и непритязательной обстановкой станции и всё утро притягивало к себе взоры молодого охранника. Наконец, он решился и приблизился к девушке. Она была так же прекрасна вблизи, как и издали... если не принимать во внимание несколько нездоровый цвет кожи вокруг одного глаза. Девушка, кажется, побывала в переделке.

– С вами всё в порядке, мисс? – спросил охранник. – Вам не нужна помощь?

– Нет, – с готовностью отозвалась она. – Я просто жду друга.

– Следующий поезд придёт только через шесть часов. К тому же из-за этого моста в Мемфисе все поезда направляются в объезд, так что и этот наверняка опоздает. Может, вы бы пошли домой, а потом вернётесь, попозже?

– Мой друг может приехать и не на поезде.

– А... ну да...

Парень смешался, оставил непонятную девицу в покое и уговорил второго охранника не задерживать её за подозрительное поведение в общественном месте. Ему пришло на ум, что незнакомка довольно точно подходит под описание молодой женщины, которую власти хотели бы допросить в связи с подрывом моста, но это точно не она, этого просто быть не может. Эта девушка, такая юная, такая невинная и чистая, не могла быть замешана в столь ужасном деле.

Пробило полдень, а она по-прежнему сидела на скамейке, правда, начала заметно волноваться. Молодой охранник вдруг осознал, что она ничего не ела. Да что там – у неё не было ни сумочки, ни, похоже, кошелька, поэтому он купил в кафе большой бутерброд и принёс ей.

– За счёт заведения, – сказал он.

– О, благодарю вас!

– Вы уверены, что вам не нужна помощь? – снова поинтересовался он. – Мы могли бы, например, позвонить вашему другу.

– Боюсь, у него нет телефона.

Совершенно очевидно, что у неё телефона тоже не было.

Она ела бутерброд медленно – не ела, а вкушала с грацией, невиданной в наше время фаст-фуда, когда всё проглатывается на ходу. Если она всё ещё будет здесь, когда закончится его смена, он, наверно, отважится пригласить её на обед – хотя бы ради того, чтобы опять полюбоваться на то, как красиво она ест.

День клонился к вечеру, девушка тревожилась всё сильнее. Она вела себя так беспокойно, что старший охранник скрестил на груди руки и провозгласил: «Ну, что я говорил?» Но молодой опять упросил его не трогать девушку.

– Присмотри за ней, – бросил старший, уходя со смены.

Часа в четыре пополудни девушка принялась мерить шагами перрон. Она становилась всё нетерпеливее и пристально вглядывалась в каждого, кто слишком долго задерживался на станции. Охранник начал испытывать к ней жалость.

– Это ты? – спросила девушка у мужчины, который стоял и читал газету.

– Прошу извинить, я думала, вы кто-то другой, – сказала она работнику, ремонтировавшему киоск-автомат. – Вы, случайно, не кто-то другой?

Пожалуй, старший охранник был прав – с девушкой явно творилось неладное. К тому же молодой страж порядка заметил и ещё кое-что, ясно говорящее о том же. Её платье. Оно было прекрасно, оно было изящно, и сзади на нём болталась этикетка.

* * *

Мэри Хайтауэр провела в живом мире неделю, и за это время он показал ей своё безжалостное лицо во всей красе. Несмотря на всю свою гибкость и приспособляемость, Мэри несколько раз попала в ситуации, к которым не была готова. Дело не только в том, что её образ мышления и поведения больше соответствовал временам, когда мир был добрее. Просто Мэри позабыла о бесконечных неудобствах, связанных с живым человеческим телом.

Первое: голод и жажда. Мэри несколько раз в течение первых дней едва не падала в голодный обморок. Постоянная потребность в пище – как же это неприятно! Мысль о краже любого рода претила Мэри, поэтому она возложила надежды на человеческое участие. Представьте себе её отчаяние, когда она обнаружила, насколько неохотно люди делятся своей пищей, даже когда их вежливо просишь! В конце концов Мэри была принуждена питаться объедками, оставшимися на тарелках, но и тогда бессердечные официанты гоняли её, как бездомную собаку.

Само тело, его функции тоже выводили Мэри из себя. Правда, она быстро сообразила, что игнорировать их – не выход. К тому же это тело так ужасно воняет! В Междумире от Мэри еле заметно веяло ароматами сирени и полевых цветов – именно так пахли луга вокруг неё в тот день, когда она умерла. А вот её живое тело благоухало отнюдь не фиалками! Так что зелёное бархатное платье, которое она носила уже больше ста лет, за какие-то несколько дней истрепалось, запачкалось и приобрело такой запашок, что люди стали сторониться Мэри.

За ту неделю, что она провела в пути на запад, ей попалось несколько мужчин – с виду весьма обходительных и готовых прийти на помощь – как тот, например, что купил для неё это чудесное новое платье. Однако, как выяснилось, они вовсе не были джентльменами. Совсем наоборот – когда она не ответила на их чувства, они все показали себя с очень даже неприглядной стороны.

«Что ж, – думала Мэри, – во всяком случае, я сохранила своё достоинство, и к тому же у меня теперь новое платье».

Вечером накануне своего прихода в Литтл-Рок она искупалась в городском фонтане, кое-как смыв с себя присущую живым вонь, и расчесала волосы найденной в сточной канаве щёткой.

«Мы встретимся через неделю, – вот что прошептал ей на ухо Милос тогда, в Грейсленде. – Ровно через неделю жди меня на станции Литтл-Рок».

Вот она и старалась – какие бы горести ни выпали на её долю в эти ужасные семь дней, ради Милоса она должна выглядеть как можно лучше.

Мэри понимала, что Милос придёт к ней в чужом теле, так что она его не узнает, пока он сам себя не обнаружит. Значит, остаётся только ждать. Вот она и ждала. Ждала всё утро, потом весь день до вечера. Но на закате, когда так ничего и не случилось, Мэри уже не находила себе места. А если Милос вообще не придёт? А вдруг он передумал? Неужели она навсегда теперь останется в этом страшном мире живых?! И теперь кошмар её первой недели здесь растянется на целую жизнь? Она содрогнулась при мысли о том, как старится, разрушается её тело... Какой грех она совершила, чтобы заслужить такую невыносимую кару?!

Прибыл поезд, одни пассажиры вышли, другие вошли, и поезд отправился. Уже давно спустилась ночь, а Милос так и не появился. Мэри обхватила голову ладонями и заплакала.

– Послушайте, мисс... Мне очень жаль, что ваш друг не пришёл...

Она взглянула на этого прилипчивого молодого охранника, сделала над собой усилие, постаралась взять себя в руки и убрала с лица пару выбившихся прядок.

– Это ничего, – ответила она. – Правда, всё хорошо.

Она посмотрела на большие станционные часы – те показывали половину десятого. Теперь на станции не было ни одной живой души, кроме неё и охранника.

– Я прошу прощения, – сказал он, – но станция закрывается.

Мэри вытерла глаза. Парень присел с ней рядом.

– Должно быть, у вас очень длинная смена, – заметила она. – Вы тут с самого утра.

Он пожал плечами, как бы извиняясь.

– Вообще-то моя смена уже давно закончилась. Я просто беспокоился за вас, вот и остался.

Он протянул руку к её затылку.

– Вы в курсе, что не сняли этикетку с платья?

– Правда? Я не заметила.

– Такие вещи надо замечать. Есть шутники, которые цепляют людям бумажки с надписью «Пни меня в зад». Вы позволите?

– Да, пожалуйста.

Он сунул руку в карман.

– Я позавчера отнял это у одного хулигана – он пытался стянуть пару пачек сигарет. – С этими словами он выудил из кармана нож-финку и срезал этикетку со спины Мэри.

– Благодарю вас.

Парень протянул ей руку.

– Моё имя Роберто, но друзья называют меня Бето.

– Приятно познакомиться, Бето. Меня зовут... – Она чуть замешкалась. – Меня зовут Меган. Меган МакГилл.

– Знаете что, – сказал Бето, – раз тут всё закрывается, может, вы составите мне компанию за обедом?

Мэри вздохнула. Ну, вот опять: молодой человек выдаёт себя за джентльмена. Будет ли с её стороны разумно надеяться, что он искренен?

– Да, – ответила Мэри. – С удовольствием. С огромным удовольствием.

Она смахнула последние слёзы, и встала со скамейки. Но прежде чем они дошли до двери, охранник остановился, словно передумал.

– Что... что-то случилось? – спросила Мэри.

– Э... Я подумал, что забыл ключи, но вот они, здесь. – Он позвенел ключами в кармане.

– О... значит, мы поедем на машине...

– Придётся, – ответил он со смешком. – Следующего поезда ждать долго и грустно...

Мэри раздумывала: а не будет ли с её стороны опрометчиво сесть в чужой автомобиль? Но какой у неё выбор? Бродить по тёмным улицам в одиночестве?

– Ночной город – место опасное, – сказал Бето, когда они вышли в прохладную темень. – Правда, этот район выглядит хуже, чем есть на самом деле. – И добавил: – К тому же с вами рядом личный охранник!

Мэри засмеялась – хотя бы только для того, чтобы скрыть смущение.

– Сюда, пожалуйста, – сказал он, показывая на проулок. – Парковка с задней стороны здания.

Он взял её за руку, и она не стала вырываться.

– Итак, чего бы вам хотелось, Мэри? Может, чего-нибудь китайского? Или бургер?

– Какая разница, – отозвалась она. – Еда есть еда.

И только когда они дошли до середины проулка, она вдруг кое-что осознала и резко остановилась.

«Я сказала ему, что меня зовут Меган... не Мэри!»

Далёкий уличный фонарь в конце проулка бросал тусклый свет на лицо её провожатого, так что Мэри не могла рассмотреть его глаз и потому не была уверена.

– Милос?

Он улыбнулся.

– Я всё гадал, сколько же времени тебе понадобится, чтобы меня раскусить!

– И... и сколько же?

– Помнишь, когда он замешкался с ключами?

Милос рассмеялся, и Мэри кинулась ему в объятия. Она не могла себя сдержать, и он крепко сжал её в своих сильных, надёжных руках.

– Ты пришёл за мной! Ты пришёл!

– Как же я мог не прийти? Ты нужна своим детям. Ты нужна мне.

Милос принялся рассказывать ей о неделе, которую они провели на западном берегу Миссисипи. Поезд шёл медленно, останавливаясь в каждом встречном городишке, но нигде они не нашли ни единого послесвета. Изредка детишкам казалось, что они видят какие-то странные фигуры – полулюдей-полуживотных, но что возьмёшь с мелкоты – вечно навоображают себе всякого...

– Я думал о том, что ты сказала, – продолжал Милос. – Ты помнишь – про то, что ты могла бы работать с этой стороны? Трудновато, конечно, но возможно. Даже будучи живой, ты будешь приносить надежду и утешение своим детям. Ты не можешь видеть их, но ведь они могут видеть тебя.

– А сейчас – ты взял кого-нибудь из них с собой? – спросила Мэри.

Милос покачал головой.

– Нет. Мы одни в обоих мирах.

– Прекрасно!

И тогда она сделала то, чего никогда не делала в Междумире. Она поцеловала его. Поцелуй получился таким долгим и страстным, что Милос вынужден был отстраниться, чтобы перевести дыхание. Мэри понимала – частично в этом взрыве чувств виновата её слабая плоть, но, с другой стороны, связь между нею и Милосом нужно было закрепить. Он вернулся за ней, а ведь вполне мог бы этого и не делать. Стал бы сам править её детьми. Но нет, он вернулся. У Мэри не было сомнений в том, чего он добивается: он хочет занять в её сердце место Ника. Самое меньшее, что она могла сделать для Милоса – это дать ему понять, что он достиг своей цели; и кто знает, может быть, когда-нибудь... Но сейчас она скажет ему то, что он хочет слышать.

– Ты очень дорог мне, Милос, – сказала она. – В тебе я нашла равного себе. Какое счастье, что мы встретились!

Даже в этом тусклом свете было видно, как он вспыхнул.

– Так значит... мне можно... провести с тобой некоторое время в этом теле?..

– Нет, – ответила Мэри. – Я провела достаточно времени в этом теле!

Да нет, не «достаточно»! Она провела в нём слишком многовремени! Она не желала больше ни единого дня мучиться в этом ужасном месте, называемом «живым миром». Эта неделя была сплошным кошмаром... хотя, с другой стороны, её можно было, пожалуй, назвать и драгоценным подарком. Время, проведённое в живом мире, как нельзя лучше показало Мэри, как отчаянно люди, страдающие от тягот жизни, нуждаются в том, чтобы освободиться от её пут. Ах, если бы ей, Мэри, было под силу освободить их всех! Но скоро ей представится такая возможность. Она освободит от жизни не сотню, не тысячу, а всех! Она не остановится до тех пор, пока на планете не останется ни одного живого человека!

Само собой, как и в случае с подрывом моста, раз и навсегда покончить с миром плоти и позволить Междумиру занять его место будет не так-то просто. Это потребует тщательного планирования. Но если этому суждено когда-либо случиться, начинать нужно уже сегодня. Не с тысячи потерянных душ, но с одной-единственной души.

– Я попрошу тебя кое-что сделать для меня, Милос, – сказала Мэри. – В твоём кармане пружинный нож...

Милос сунул руку в карман Бето, вытащил нож и раскрыл его. На лезвии сверкнул отблеск фонаря в конце проулка, а на кирпичной стене возникла длинная острая тень.

– Этот мир – не мой мир, Милос. Моё место в Междумире. Моё место – рядом с тобой.

Когда Милос понял, на что она намекает, его рука задрожала. Мэри ласково положила на неё свои пальчики.

– Ты... ты уверена, что хочешь этого?

– Больше всего на свете.

– Но ты же уйдёшь в свет!

– Нет. Ты остановишь меня и не пустишь.

– Но ты уснёшь. И будешь спать целых девять месяцев...

– Ты станешь охранять мой сон, Милос.

Он медленно, глубоко втянул в себя воздух. А потом кивнул.

– Да, я стану охранять твой сон, – сказал он наконец. – А когда ты проснёшься, я буду рядом.

– Я верю тебе. Я отдаю себя в твои руки.

Но тут её поразила некая тревожная мысль.

Милос, должно быть, прочитал её в глазах Мэри.

– Не беспокойся об этой тушке. Он был к тебе добр, поэтому я сделаю так, чтобы твоё тело никогда не было найдено, а сам парень ничего не будет знать о том, что сделал.

Мэри улыбнулась.

– Какой ты предусмотрительный.

– Этому я научился у тебя.

Милос бросил взгляд в оба конца проулка, убедился, что их никто не видит, и поднёс нож к её груди. Рука его по-прежнему дрожала, поэтому он сжал рукоятку покрепче и подождал, пока дрожь не успокоится. Вот так это и свершилось: в тёмном, неприглядном проулке живого мира Меган Мэри МакГилл обвила руками плечи Милоса; она чувствовала, как кончик ножа проколол её новое атласное платье и слегка коснулся кожи над самым её сердцем. Она смотрела молодому охраннику в лицо, пока не увидела за ним Милоса, и повелительно, страстно прошептала:

– Унеси меня домой, любовь моя...