Текст книги "Междуглушь"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
– На северо-запад пошли, – доложил Чарли. – Ну что, опять за ними?
– Где мы сейчас? – спросил Ник.
Чарли взглянул на карту.
– Где-то в Вирджинии. К востоку от Ричмонда.
Так далеко на юг они ещё никогда не забирались; но здесь им встретились послесветы, рассказавшие о том, что происходит ещё дальше к югу. Слухи, слухи... Им довелось услышать такое, чему в живом мире никто бы не поверил; но здесь, в Междумире, всё было возможно...
Итак, Мэри не желает встретиться с ним, и, как он подозревал, не пожелает до тех пор, пока между ними не разразится открытая война. Ник не сомневался: все её ловушки имели одну цель: собрать армию.
«Отлично, Мэри, – думал Ник. – Если это то, чего тебе хочется, я принимаю вызов».
– Давай на юг, – скомандовал он.
Чарли покачал головой:
– Не-а, не могу. Моя карта южнее Вирджинии не идёт. Да и зачем нам на юг? Там же ничего, там Междуглушь!
Ник возмущённо фыркнул:
– Вот вечно слышу одно и то же! Междуглушь на севере, Междуглушь на юге, Междуглушь там, Междуглушь сям...
– Ну ты чего? Я, по-твоему, виноват, что никто не знает, что там такое?
– А для тех, кто обитает там, мы сами – Междуглушь!
Мир живых, по-видимому, исследован вдоль и поперёк, в нём не осталось белых пятен, но что касается Междумира – здесь всё было иначе. Он был одним большим белым пятном, как Америка сразу после её открытия, и никто не знал, какие захватывающие дух просторы и неизведанные опасности подстерегают за следующим холмом. Возможно, ребята не так страшились бы неизвестности, если бы их команда насчитывала больше участников, но, в отличие от Мэри, Ник не стремился заполучить последователей. Его задача была как раз обратной – избавиться от них, а потому набрать большую команду было довольно затруднительно. Их всего трое: Ник, Джонни-О да Чарли. Экипаж явно маловат. Пора изменить это положение.
– Чарли, не трусь! Давай приручим Междуглушь! А по дороге будем рисовать карты, наносить на них уже не существующие железные дороги и мёртвые пятна.
И хотя Чарли опасался путешествовать по незнакомым местам, Ник знал – тот не сможет противостоять соблазну узнать новые пути. Было что-то чрезвычайно притягательное в том, чтобы выломиться из привычного существования и нарушить старые рутины.
– Тогда надо найти искателя, который мог бы продать нам бумаги на карты, – сказал Чарли, – а до тех пор я буду царапать карту прямо здесь, на стенке.
Ник дружески шлёпнул юного машиниста по спине, оставив на ней шоколадную пятерню.
– Вот и отлично! Вперёд, к южным послесветам, пока до них не добралась Мэри!
И с пылающей в топке памятью об угле, паровоз помчался на юг – в неизведанное.
ГЛАВА 4
Изгнанница
В тёплый июньский день в один маленький городишко наведалось двое искателей. Они зашли в дайнер [2]2
Дайнер – дешёвое кафе, как правило, построенное в виде вагона-ресторана, очень популярная в Америке форма «общепита».
[Закрыть], который сгорел много лет назад. В живом мире место, где он когда-то стоял, замостили и устроили автостоянку для посетителей банка, но в Междумире кафешка по-прежнему сверкала своими хромированными боками в лучах послеполуденного солнца. Это было единственное строение в городке, удостоившееся вечности, и потому оно стало пристанищем для десятка послесветов.
Искатели, юноша и девушка, приехали верхом на лошади – дело абсолютно неслыханное. Хотя нет, не абсолютно. Живущие в городке послесветы слышали о некоей искательнице, которая разъезжает на лошади – единственно доподлинно известной лошади, перешедшей в Междумир. Поговаривали, что искательница ездит не одна, а с компаньоном, но тот ничем в особенности не прославился, и рассказывать о нём было нечего.
Местные послесветы высыпали из дайнера, но предпочитали держаться поблизости от дверей: им было и радостно, и боязно – неужели к ним заявилась та самая искательница – героиня легенд? Большинство из живущих в дайнере ребятишек были совсем ещё малыши. Ими заправляла самая старшая девочка, которая (как, наверно, и следовало бы ожидать) называла себя Дайной. Ей было десять лет, когда она умерла, и она сохранила о своей земной жизни только одно чёткое воспоминание: роскошные длинные волосы. Так что теперь волосы волочились за Дайной по земле, словно блестящий шлейф чудесного янтарного цвета.
Последний раз искатели заглядывали в городишко довольно давно. Надо сказать, что все их визиты начинались с надежд, а заканчивались разочарованием. Искатели постоянно рыскали повсюду в поисках вещей, перешедших в Междумир, а также занимались своеобразной торговлей, обменивая свои товары на другие ценные вещи. Но здесь, в этом захудалом местечке, мало что переходило в вечность. Искатели убирались отсюда, как правило, не солоно хлебавши и никогда не возвращались.
– Извините, – сказала Дайна новоприбывшим, когда те сошли с лошади. – У нас ничего такого особенного нет на обмен. Вот, только это, – и она протянула им обувной шнурок.
Юноша засмеялся:
– Как так? Шнурок, значит, перешёл, а ботинок, к которому он прилагался – нет?
Дайна пожала плечами – примерно такой реакции она и ожидала.
– Это всё, что у нас есть. Хотите – берите и дайте что-нибудь взамен. Не хотите – как хотите. – Она взглянула на гостью и задала вопрос, на который её маленькие подопечные никогда бы не решились: – У тебя есть имя?
Девушка улыбнулась.
– Хочешь узнать моё имя – отдай мне шнурок.
Но Дайна спрятала свою драгоценность в карман.
– Имя того не стоит. Во всяком случае, не здесь. Всё равно оно наверняка выдуманное, как и все наши имена.
Искательница опять улыбнулась:
– Думаю, у меня есть кое-что в обмен на твой шнурок.
Она покопалась в седельной сумке и вынула оттуда сверкающий ёлочный шар, на котором было написано: «Первое Рождество нашего сынули».
Малыши заохали и заахали, но Дайна сохранила каменное спокойствие.
– Оно стоит гораздо больше, чем несчастный шнурок. А искатели никогда ничего не дают просто так.
– Можешь считать это даром в знак дружбы... от Алли-Изгнанницы.
Этот момент Алли любила больше всего – изумлённые возгласы, ошеломлённое выражение на лицах. Некоторые сразу верили, что она та, за кого себя выдаёт, другие сомневались, но к тому времени, как искательница покидала их, ей верили уже все – потому что это была подлинная правда, а правда, как известно, сама себя защищает.
Малыши, которые ещё минуту назад робко жались к дверям дайнера, теперь окружили Алли и забросали вопросами:
– Ты правда Алли-Изгнанница?
– А правда, что ты умеешь скинджекить?
– А правда, что ты плюнула в морду Небесной Ведьме?
– А правда, что ты зачаровала МакГилла, как змея – одним взглядом?
Алли метнула взор на Майки – тому вовсе не было весело.
– Никаких комментариев, – сказала Алли с хитрой улыбкой, которая лишь убедила детвору, что она и есть та самая легендарная личность.
Однако Дайна, казалось, поверила только наполовину.
– Ну хорошо, если ты – Алли-Изгнанница, покажи, как ты умеешь скинджекить.
Детишки возбуждённо загомонили: мол, да, покажи!
– Ну, что же ты? – настаивала Дайна. – Здесь кругом хватает «тушек».
Алли оглянулась – действительно, по улице мимо них и сквозь них двигалось немало живых людей. Об их присутствии очень легко забыть, если не присматриваться специально.
– Я вам не клоун в цирке, – отрезала Алли, – и командам не подчиняюсь.
Дайна не стала спорить. Она обратила взгляд на второго члена команды искателей:
– Если она – Алли-Изгнанница, то кто тогда ты?
– Меня зовут Майки.
Дайна рассмеялась:
– Какое-то у тебя имя несолидное для искателя.
– Хорошо, – сказал он, уперев руки в бока. – Может, этоимя понравится тебе больше: я МакГилл.
Тут уже вся ребятня покатилась со смеху. Майки, у которого никогда не хватало выдержки, чтобы стойко сносить насмешки, поспешил сбежать подальше.
Алли по-прежнему протягивала Дайне шар, но та отказывалась его принять. Какой-то малыш, прятавшийся в длиннющих волосах Дайны, высунул мордашку из-за её спины:
– Дайна, пожалуйста, Дайна... можно, мы оставим это себе?
Но та шикнула на него.
– Другие искатели здесь бывают? – спросила Алли.
Дайна нарочно не ответила сразу, желая показать, что полностью контролирует течение беседы.
– Иногда.
– Ну хорошо, – сказала Алли. – Я отдам тебе этот шар в обмен на обещание, что если тебе попадётся что-нибудь по-настоящему ценное, ты прибережёшь это для меня. Идёт?
– Да! Мы обещаем! – зашумела малышня. – Обещаем!
Дайна кивнула, неохотно соглашаясь с желаниями других, и приняла украшение из рук Алли.
– Обещай мне ещё одну вещь.
Лицо Дайны застыло. Алли присмотрелась к девочке внимательней, и заключила, что хотя на вид её собеседнице не больше десяти, на самом деле она куда старше. Она очень, очень стара.
– Чего ты хочешь? – спросила Дайна.
– Обещай, что если когда-либо Мэри Небесная Ведьма осквернит здешнее небо своим воздушным шариком-переростком, вы все спрячетесь, и ты не позволишь ей никого из вас забрать с собой.
Малыши уставились на свою предводительницу – что она на это скажет?
– А кто тогда защитит нас от Шоколадного Огра? – спросила Дайна. – Кто защитит нас от МакГилла?
– Мне кажется, ты вполне способна справиться с этой задачей сама, – ответила ей Алли. – К тому же нет никаких оснований опасаться ни МакГилла, ни Шоколадного Огра. Мэри – вот кого вы должны бояться.
Все кивнули, но непохоже было, чтобы её речь их убедила – как-никак она была изгнанницей, парией. Конечно, можно преклоняться перед ней как перед героиней легенд, но к её советам всё же следовало относиться с осторожностью.
Дайна отдала блестящий шар одному из ребят:
– Повесь-ка его на вешалку – будет нам вместо рождественской ёлки, всё равно ничего лучше у нас нет. – Затем она вновь обернулась к Алли. – Мы сдержим обещание – если нам попадётся что-нибудь ценное, мы сохраним это для тебя.
Ну что ж, неплохой деловой договор. Алли уже удалось обеспечить лояльность многих групп послесветов. Ах да, не групп, а «облаков», подумала она, с лёгкой горечью покачав головой. В одной из противных Мэриных книжонок, толкующих о том, как себя вести, авторша настаивала на том, что любое собрание послесветов надлежит называть «облаком». У птиц – стая, у гусей – стадо, а у послесветов – облако. Больше всего Алли раздражало то, насколько эффективно Мэри формировала их междумирный сленг, можно сказать, создавала собственный язык, и весьма успешно. Алли не удивилась бы, если бы узнала, что и название «Междумир» изобрела тоже Мэри.
Алли нашла Майки на соседней улице – тот стоял на обширном газоне и развлекался тем, что крепко топал по нему ногой, а потом любовался рябью в живом мире, которую создавало его топанье. Он явно смутился, застигнутый за этим ребяческим занятием. Алли постаралась скрыть улыбку: зачем смущать беднягу ещё больше?
– Ну что, с делами покончено? – спросил Майки.
– Да. Куда теперь?
Алли потеснилась, давая ему место на спине лошади – Майки всегда сидел впереди неё, держа поводья. Он и так почти всё время держался на заднем плане, так что пусть уж тешит самолюбие тем, что ему принадлежит честь выбора пути.
– У меня есть кое-какие соображения на этот счёт, – ответил Майки. – Здесь недалеко.
Алли уже давно сделала вывод, что в профессии искателя многое определяет слепая удача и острая наблюдательность. Были, впрочем, искатели, которых называли «гробовщиками»: они околачивались около умирающих в надежде, что те обронят что-нибудь по дороге на тот свет. Но лучшие находки почти всегда случались неожиданно, а лучшие обмены – когда искатель проявлял ловкость и остроту ума, оставаясь при этом честным. Вот и сейчас их седельная сумка была полна всякого добра: здесь были хрустальная дверная ручка, пустая фоторамка, старый плюшевый мишка... Все эти вещи считались в Междумире настоящими сокровищами.
Но поиски и обмен – это лишь часть работы искателя. Этот народ был окутан мистическим ореолом благодаря рассказываемым ими историям. Ведь тогда как все послесветы по большей части держались одного и того же насиженного места, искатели всё время двигались, странствовали. Они видели и слышали больше остальных, и именно они разносили вести и слухи. Поэтому Алли и решила стать одним из представителей этой славной гильдии.
Когда Алли только-только прибыла в Междумир, она услышала рассказы о чудесах, монстрах и всяких прочих ужасах. Однако сейчас у неё появилась некоторая возможность самой влиять на слухи и россказни. Теперь она сама могла разносить весть о том, кто на самом деле является истинным монстром Междумира – Мэри, конечно – а заодно влиять на людей так, чтобы у них создавалось верное представление о деятельности Ника. Шоколадный Огр? Ха-ха! Тоже мне монстр нашёлся! Да у него ни единой монстровской косточки в теле нет – если можно так выразиться о том, у кого вообще нет тела.
Вот только Мэри вела свою «дезинформационную» войну куда более умело, чем Алли. Послесветам (как, впрочем, и живым людям) было гораздо легче поверить в то, что красота и порядочность всегда идут рука об руку.
Но если уж на то пошло, то легенды об Алли-Изгнаннице тоже распространились чрезвычайно широко. Конечно, в них не всё было правдой, но не в этом дело. Главное – Алли заработала себе весьма солидную репутацию, хотя и несколько негативного свойства – репутацию возмутителя спокойствия и источника повышенной опасности. Но зато её знали и уважали. Ну что ж, с этим можно жить.
Впрочем, эта репутация Алли вполне устраивала.
* * *
Кейп-Мэй. Население: 4034 зимой и по крайней мере в десять раз больше летом. Самая южная точка Нью-Джерси. За ней – только вода.
Алли застыла перед затейливым дорожным знаком с надписью «Добро пожаловать!», обозначающим границу городка.
– Ты тонешь, – предупредил её Майки, не сходя с лошади. Шилох, постепенно привыкнув к живому миру, постоянно перебирала копытами, вытаскивая их из почвы с громким, чмокающим звуком. Со стороны казалось, что лошадь просто гарцует на месте. А вот Алли, забывшись, ушла в землю по колени.
Она протянула Майки руку, и тот вытащил спутницу из земли.
– Ну вот, – сказал он. – Это здесь, да? Помнится, ты говорила, что жила в Кейп-Мэй.
– Да.
Из-за всех этих передвижений Алли совсем потеряла ориентацию. Она и не догадывалась, что находится так близко от дома.
– Ведь ты же этого хотела – попасть домой?
– Да... всегда хотела...
Майки соскочил с лошади.
– Там, на моём корабле, я часто видел, как ты стоишь у борта и смотришь в сторону берега. Ты так тосковала по дому... Ты даже не представляешь себе – я ведь чуть было не решился отвезти тебя домой. Уже тогда.
Алли улыбнулась:
– И ты ещё называл себя монстром!
Майки оскорбился до глубины души:
– Я был великолепным монстром! Единственным Истинным Монстром Междумира!
– «Внемли моему имени и трепещи!»
Майки отвёл глаза и потупился.
– Никто больше не трепещет...
Алли рассердилась на себя за то, что дразнит его – Майки не заслуживал такого обращения. Она нежно погладила его по щеке. Кто бы мог подумать, глядя на этого синеглазого юношу с гладкой кожей, что ещё недавно он был МакГиллом – мерзким, наводящим ужас монстром! Но время от времени Алли всё-таки замечала в нём остатки прежнего чудовища: они проявлялись в приступах раздражительности, в неуклюжести его рук – словно они по-прежнему были клешнями; в том, как он держал себя – будто владыка мира. Да, монстр ещё таился в нём, но лицо... Оно было лицом юноши – привлекательного с любой точки зрения, хотя и несколько склонного к меланхолии.
– Такты мне нравишься гораздо больше, – сказала Алли.
– А мне какое дело, нравлюсь я тебе или нет!
Но он улыбался. Ему было дело, и они оба это знали.
«Научи меня быть человеком» – попросил он её сразу после того, как сбросил свою личину чудовища. С тех пор Алли изо всех сил старалась ему помочь. Вот в такие моменты, как этот, она замечала, как далеко ему удалось продвинуться по пути обретения человечности. Сколько времени прошло с того разговора? Как всегда в Междумире, дни перетекали один в другой, сливались в одну полосу, пока счёт не терялся совсем. Недели? Месяцы? Годы? Нет, ну уж не годы, нет!
– Как ты думаешь, – спросил он, – то, что я привёл тебя домой – это прибавляет мне человечности?
– Конечно, да!
Он старался даже собственную самоотверженность обрядить в одежды своекорыстия. Это раздражало бы Алли, если бы она не знала, что он готов всё сделать ради неё, даже если бы ему самому не было от того никакой пользы. В этом и было кардинальное отличие Майки от его сестры: Мэри только прикидывалась, что посвящает себя служению другим, тогда как на самом деле служила исключительно себе любимой.
– Только помни: я не смогу больше помогать тебе, если ты утонешь в земле, – сказал Майки. – Знаешь, как бывает, когда возвращаешься домой: ты можешь погрузиться так быстро, что даже я не успею тебя подхватить.
– Знаю.
Алли ясно отдавала себе отчёт в том, какие опасности её подстерегают; и почерпнула она свои знания не столько из Мэриных брошюрок серии «Междумир-для-идиотов», сколько из уст самого Майки.
Он рассказал ей, что в родном доме послесвета сила тяжести многократно возрастает. По мере приближения к дому земля всё больше и больше начинает вести себя как зыбучий песок. Майки поведал, как они с сестрой вернулись домой больше ста лет назад – почти сразу после того, как проснулись в Междумире. Когда Майки увидел, что произошло дома после их смерти, он утонул в земле за считанные секунды. Мэри повезло – каким-то образом ей удалось избежать страшной участи; ей не пришлось пережить этого невыносимого, медленного падения в центр Земли.
Зато Майки открыл у себя способность – наверно, самую редкую в Междумире. Он обладал такой могучей, всесокрушающей волей, что смог изменить самого себя: его руки превратились в когтистые клешни, способные загребать землю; плоть, вернее, память о плоти, стала твёрдой и жёсткой, кожа покрылась вмятинами, как Луна кратерами. Он сделал из себя монстра и в таком виде сумел подняться из недр, борясь с безжалостной гравитацией долгие-долгие годы – пока, наконец, не выбрался на поверхность Земли.
Но всё это было позади. Он теперь снова Майки и медленно, но верно привыкал к своему старому «я» – так же, как Алли привыкала к существованию в Междумире.
Они уже долго путешествовали вместе, но всё это время в потаённых закоулках мозга Алли жила мысль: есть, есть кое-что невыполненное... Когда она только-только прибыла в этот мир, для неё не было дела важнее, чем попасть домой. Но где-то в течении дней, ночей, недель, это дело всё отодвигалось – вот наступит завтра, тогда... и опять завтра... и снова... Однако, не в пример другим послесветам, Алли не забыла о своей жизни на Земле, не забыла родителей, сестру, не потеряла своего имени.
Она не могла понять, почему так сильно отличается от других обитателей Междумира. Даже Мэри ничего не написала об этом в своих многочисленных подборках сомнительных сведений. Опять же, Алли обладала способностями, не встречающимися у остальных послесветов. Почему именно она и больше никто? Это тоже оставалось для неё загадкой. Алли умела вселяться в чужие тела. Живые люди называли это «одержимостью», но Алли предпочитала междумирный термин «скинджекинг». Она же не демон, чтобы захватывать контроль над людьми ради служения Злу. Она лишь «брала тело взаймы», на короткое время и только тогда, когда это было абсолютно необходимо.
Путники ехали по нарядной главной улице городка. Расплывчатые живые люди торопились по своим расплывчатым делам, туманные автомобили проносились сквозь Алли и Майки, но они уже настолько привыкли к тому, как течёт сквозь них и мимо них живой мир, что редко когда замечали всю эту суету. Даже их лошадь ни на что не обращала внимания.
– Поверни здесь налево, – сказала Алли. Они свернули в её родную улицу, и она вдруг почувствовала: неудержимый страх заполз туда, где должна была бы сейчас подняться волна радостного ожидания.
А что если её отец не выжил в том ужасном лобовом столкновении?
Что если он прошёл до конца страшный чёрный туннель, оставив маму и сестрёнку скорбеть по ним обоим?
– С тобой всё в порядке?
Майки понял – что-то не так. То ли потому, что почувствовал, как она вся внезапно напряглась, то ли потому, что их души шли в такт, но он мог ощущать то же, что ощущала она.
– Всё в порядке.
У неё имелась и другая причина для волнений. Монета. Та никак не желала нагреваться в руке Алли, что означало: она ещё не готова покинуть Междумир. Не готова двигаться дальше. Поразмыслив, она поняла, почему. Она не будет готова к этому последнему странствию до тех пор, пока не посетит родной дом и лично не убедится, что с её родными всё в порядке. Или не в порядке. Всё, что до сих пор происходило с нею в Междумире, вело сюда, домой, и однако она оттягивала момент встречи с родными стенами так долго, как только возможно.
Потому что тогда её существование подойдёт к завершению.
Как только она узнает, как дела у её родителей и сестры, больше ничто не будет держать её в Междумире. Монета нагреется, и сколько бы Алли ни сопротивлялась, в конце концов долго она не выдержит – зажмёт медяк в руке и... завершит своё странствие.
И тогда она навсегда потеряет Майки.
Именно по этой причине возвращение в Кейп-Мэй, которого она так жаждала, наполняло её страхом. Но Алли ни за что не стала бы делиться со своим спутником такими глубоко личными переживаниями.
Когда, немного проехав по улице, они остановились, Алли почувствовала, как что-то заныло в груди. Она знала, что ничего подобного чувствовать не может, но все бушующие в ней эмоции претворились в фантомную боль, которая ничем не уступала боли физической.
– Вот, это здесь, – вымолвила она. – Третий дом справа.
Дом. Родной дом. Даже в блеклых красках Междумира он выглядел точно таким, каким она его помнила: скромный домик в викторианском стиле, белый с голубой отделкой. Её родители переехали в Кейп-Мэй, потому что им хотелось найти в современном мире хоть немного пасторального очарования. Вот они и купили старый дом – с гудящими водопроводными трубами, с хрупкой электропроводкой, которая никак не выдерживала нагрузок, связанных с внедрением в дом множества компьютеров и прочей высокомудрой и громкоголосой техники. Подобные новомодные концепции были проводке совершенно чужды; пробки постоянно выбивало, и живая Алли без конца надоедала родителям своими жалобами. А теперь – с какой радостью она врубила бы фен, тем самым погрузив весь дом в темноту!
– Жди здесь, – велела она Майки. – Я должна пойти туда одна.
– Само собой.
Она соскочила с лошади и тут же ощутила, как зыбка, как податлива почва под её ногами – похожа уже не на вязкий битум, а скорее на желе перед тем, как оно окончательно застынет. Ей надо постоянно двигаться, и двигаться быстро.
– Удачи! – пожелал Майки.
Алли пошла к дому, ни разу не оглянувшись на своего друга. Она боялась, что сделай она это – и от её решимости не останется и следа. Но лететь сломя голову ко входу тоже неразумно. Реальная угроза утонуть требовала, чтобы Алли нашла какое-нибудь надёжное транспортное средство, которое доставило бы её к родному порогу без риска.
Ну, например, такое, как работник службы UPS.
На улицу вывернул коричневый фургончик фирмы почтовых доставок UPS и остановился перед соседним домом. Работник вытащил из кузова посылку и понёс её ко входу. Алли последовала за парнем – ей необходимо было выполнить задуманное до того, как тот позвонит у двери.
Скинджекинг – не такое уж приятное дело. Ощущения не ах. Всё равно что ныряешь в слишком холодную воду или наоборот – влезаешь в слишком горячую ванну. Хотя у Алли уже имелся некоторый опыт, но внезапное ощущение плоти, тока крови и всего прочего всегда повергало её в шок. Она напряглась, вступила в тело работника UPS, и —
– ещё три часа – надо бы бросить эту работу – не могу хотя очень бы хотелось – ещё три часа – не могу бросить – жена жизни не даст – но можно же найти другую работу – я вообще не должен был за это браться – ещё три часа таскаться —
Прохладное дуновение ветерка, биение сердца, внезапная твёрдость, прочность живого мира... Она внутри человека! Как он громко думает! Словно выкрикивает свои мысли в мегафон!
– ещё три часа – постой-постой – что-то мне не по себе – что это? кто – а – что за —
Алли быстро взяла контроль над его телом, одновременно загнав ничего не подозревающую личность парня глубоко в лимбическую систему – ту первобытную часть мозга, куда наше сознание отправляется во время самого глубокого сна. С этим молодым человеком особых хлопот не возникло – его мыслительный процесс и до вмешательства Алли, похоже, был весьма близок к первобытному.
Она обернулась к Майки, но тот стал невидим: Алли смотрела теперь живыми глазами и видела лишь то, что могли видеть живые люди. До тех пор, пока она остаётся в теле этого парня из UPS, Междумир будет для неё оставаться незримым. Как только улёгся первоначальный шок после вселения в чужое тело, Алли на короткий миг позволила себе насладиться новым состоянием, окунувшись в ласковое тепло июньского дня. Даже тяжесть посылки в её руках была приятна – ведь это чувство доступно только живым.
Она чуть помедлила у соседской двери, а затем развернулась и, не выпуская из рук посылки, направилась ко входу в собственный дом.
И вот она застыла на родном пороге – в точности как там, перед дорожным знаком с надписью «Добро пожаловать!». Она так долго ждала этого момента! Всё, что нужно сделать – это нажать на кнопку звонка. Всего лишь поднять руку, вытянуть палец – её палец! – и нажать. Никогда ещё живая рука не казалась ей такой тяжёлой.
Но тут, к изумлению Алли, дверь распахнулась сама по себе, и из неё выглянула женщина.
– Привет! Эта посылка – для нас?
Женщина, открывшая дверь, не была её мамой! Совершенно чужой человек. Ей было немного за двадцать, и на руках она держала ребёнка, которого очень заинтересовала большая яркая коробка.
– Занесите в дом и положите у лестницы, – пригласила женщина. – Мне расписаться?
– Э... а... Это не для вас.
Алли прочистила горло – до того её поразил «собственный» голос. Наверно, она никогда не привыкнет к мужскому тембру при вселении в тело представителя противоположного пола. Впрочем, это лишь самая незначительная из множества чисто мужских проблем. Трудно быть мужчиной.
– О-кей, если это не для нас, то для кого?
– Для Джонсонов.
– Для кого? – нахмурилась женщина, но тут же вспомнила: – А! Ну да, конечно. Время от времени к нам приходит их почта. Должно быть, время договора о пересылке истекло.
Значит, они переехали! Но кто из них? Это могут быть мама с сестрой. А что с папой? Алли по-прежнему не знала, выжил ли её отец в катастрофе.
– Не знаете, куда они переехали?
– Понятия не имею.
– Я слышал, у них случилось несчастье, – продолжала допытываться Алли. – Говорят, они потеряли дочь.
– Сожалею, но мне ничего об этом не известно.
И только сейчас Алли решилась задать самый главный вопрос:
– Сколько времени вы живёте здесь?
– Почти три года.
Алли прикрыла глаза, пытаясь осмыслить услышанное. Значит, она провела в Междумире три года. Неизменная, нестареющая. Ей всё те же четырнадцать. Как могло случиться, что прошло столько времени, а она и не заметила?
– Ой, погодите-ка! – воскликнула женщина. – Кажется, я припоминаю! Я, конечно, не уверена, но, по-моему, они уехали в Мемфис.
Это вполне могло быть – мама Алли была родом из Мемфиса. Но значило ли это, что папа погиб, и мама продала дом? Как много вопросов, как мало ответов...
Женщина переместила ребёнка на другую руку, давая понять, что ей некогда разговоры разговаривать.
– Может, соседи знают больше, но они, в основном, просто снимают дома на лето.
– Спасибо. Извините за беспокойство.
Женщина закрыла дверь – несмотря на яростные протесты её сына, обнаружившего, что красивая большая коробка предназначается не ему. Алли обошла другие дома на своей улице, но без толку: многих соседей не было дома, а те, кто был, ничего не знали.
Алли вернулась к фирменному фургончику, последний раз втянула в себя ароматный воздух июня и вышла из тела работника. Конец процесса скинджекинга был столь же неприятен, как и его начало, а временами «тушка» так хорошо подходила своему «захватчику», что из неё очень трудно было вырваться, особенно если в чужом теле приходилось задерживаться надолго. К счастью, парень из UPS к таким не относился. Алли без особого труда выбралась из него, словно выскользнув из слишком большого комбинезона. На мгновение у неё закружилась голова, и девушку охватил небольшой приступ паники – так всегда происходит, когда дух отделяется от тела. Когда Алли открыла глаза, мир живых снова поблёк, будто вылинял – она вернулась в Междумир. Парня из UPS слегка шатнуло, он встряхнул головой, не понимая, что с ним произошло, и пошёл доставлять посылку куда положено. Он так и не узнал, что его тело на время «брали взаймы».
К Алли подошёл Майки.
– Ну что? – спросил он. – Ты их видела? Разговаривала с ними?
– Они переехали в Мемфис, – сообщила она, ещё не совсем оправившись.
Майки вздохнул.
– Да... Я так понимаю, это значит, что мы отправляемся в Теннесси?
Она улыбнулась ему извиняющейся улыбкой. Хотя, если честно, она не так уж и сожалела о случившемся. Конечно, то, что её дом больше не её дом, очень опечалило Алли. К тому же, если она хочет увидеть своих родных, придётся отправиться в долгий путь. Однако одновременно она ощутила облегчение и радость: до Мемфиса далеко, очень далеко, а это значит – она ещё какое-то время побудет с Майки! Она смотрела на него, и он казался ей выше, чем раньше, как-то величественнее, что ли...
Неудивительно.
– Ты уходишь в землю! – поставил её в известность Майки.
Алли засмеялась и протянула ему руку. Майки взял её бережно, но крепко, и вытянул подругу из зыбкой почвы.
Уходя, Алли не смогла удержаться и оглянулась на парня из UPS – тот направлялся обратно к своему фургону. Она не могла лгать самой себе и отрицать, что наслаждалась ощущением живой плоти, пусть и недолго. Скинджекинг – ужасно засасывающая штука: чем больше делаешь, тем больше хочется.
