Текст книги "Междуглушь"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
Мэри ожидала этого вопроса и решила и здесь говорить без обиняков:
– Ты, безусловно, слышал о Шоколадном Огре.
– Я думал, что это враки...
– Нет, он и в самом деле очень даже существует. За один-единственный день он может опустошить весь Чикаго, так что у тебя не останется ни одного... подопечного.
– Пусть только попробует! – ощетинился Мопси.
– Не стоит его недооценивать – он до крайности хитёр! – предупредила Мэри. – Но если у меня будет достаточно послесветов, я одолею его.
Она отошла в дальний конец гондолы, давая своему оппоненту время подумать. Когда она проходила мимо трона, край её бархатного платья прошелестел по мягкой красной коже. Интересно, подумала она, – кресло действительно такое удобное, каким кажется?
– Вот оно что... – протянул Мопси. – Значит, ты намереваешься собрать армию?
– Ах, ну что ты! – Мэри повела рукой, как бы отметая его предположение. – Армия подразумевает войну. А я не хочу никакой войны. Я хочу лишь освободить Междумир от личностей, грозящих ввергнуть его в хаос, покончить с тем порядком, который мы с тобой установили. Нет, нам не армия нужна, нам нужны борцы за свободу!
Гондола достигла низа колеса и пустилась в новое путешествие наверх.
– Помоги мне справиться с Шоколадным Огром, – продолжала Мэри, – и я от всей души дам тебе своё благословение на владение Чикаго. И потом, смею заметить, заручившись моей поддержкой и одобрением, тебе будет не трудно распространить свою власть на весь остальной Междумир.
Открывшаяся перспектива ослепила и ошеломила Мопси:
– Я стану МеждуБоссом!
Мэри приложила все усилия, чтобы не поёжиться.
– Если таково будет твоё желание.
Гондола достигла верха и пошла вниз; оба собеседника взглянули на следующую за ними кабину, из которой выглядывали бывшие подопечные Мэри, безжалостно сдавленные и стиснутые в своём движущемся застенке.
– Итак, – спросила Мэри, – каков твой выбор? Тюремщик или... император?
Глава 18
Инкубатор для междусветов
Официальное заявление было сделано на следующее утро. С этой целью на Площадь Славы созвали всех чикагских послесветов, а также детишек Мэри, которых выпустили из их вращающейся тюрьмы, не удостоив даже извинением.
Мэри и Мопси стояли бок о бок на подиуме – Мопси пришлось подставить ящик, чтобы он казался одного роста с Мэри.
– Я счастлив сообщить, что между мною и Мэри Хайтауэр, правительницей Востока, заключён союз, – провозгласил Мопси. – Таким образом, в Междумире начинается новая эпоха.
И он приказал всем праздновать.
Был устроен пир на весь Чикаго, угощением на котором служила еда, перешедшая в Междумир. Правда, её было совсем немного, но ведь дело же не в этом! Так что сегодня среди послесветов не было никого, кто был бы не в духе —даже среди чикагских послесветов: в кои-то веки им выпал случай порадоваться, вместо того чтобы предаваться унынию.
Мэри разрешила своим детям смешаться с толпой обитателей Чикаго, зная, что после празднования они всё равно вернутся к спокойному рутинному существованию в уюте «Гинденбурга». Три «мушкетёра» Мопси обращались теперь с Мэри с невиданным почтением, всё время порываясь встать у неё за спиной и поддерживать под локотки, как они поступали с Мопси. Мэри отказывалась. В телохранителях она не нуждалась.
– Шли бы вы лучше упражняться в запугивании куда-нибудь в другое место, – говорила она.
– Конечно, мисс Мэри, – подобострастно лепетали те, как будто их назойливая вежливость могла обеспечить им её благоволение.
А вот девица-скинджекер – это было совсем другое дело. Она принадлежала к самому близкому кругу придворных Мопси, но всеобщие правила, казалось, на неё не распространялись. Фактически, Мэри отметила, что Мопси приказывал ей что-либо очень редко – наверно, боялся, что та откажется выполнять. А девица, словно кошка, гуляла сама по себе и делала что вздумается, зная, что ей за это ничего не будет.
Когда празднование подходило к концу, она бочком придвинулась к Мэри, и впервые за всё время между ними завязалось что-то вроде беседы.
– Надо же – и двух оборотов колеса не потребовалось, чтобы Мопси оказался у тебя в кармане! – сказала она. – Должно быть, ты и вправду ведьма.
– А я могла бы то же самое сказать о тебе, – парировала Мэри. – Вид у тебя, во всяком случае, подходящий.
Девушка-скинджекер взбила свои спутанные космы, но из них не выпала ни одна травинка.
– А разве это не ты писала: «Заведомо неправильно возлагать на послесвета ответственность за обстоятельства, в которых он скончался; никогда не стоит неудачную одежду или странные аксессуары делать предметом злых шуток»?
Мэри не очень-то понравилось, когда её ткнули носом в собственные слова, но что правда, то правда: Мэри сама нарушила ею же установленное правило этикета. Понадобилась секунда, чтобы она овладела собой.
– Прошу прощения, я не хотела тебя обидеть, – промолвила она. – Ты, конечно, знаешь, кто я такая, но, боюсь, нас так и не представили друг другу подобающим образом. Могу ли я узнать, как тебя зовут?
– Джил, – ответила её собеседница. – Друзья называют меня Оторва Джил.
– Ну что же, Джил, я полагаю, что скоро здесь произойдут большие перемены. Искренне надеюсь, что уж чем-чем, а переменами тебя не удивишь.
Джил кивнула, но ничего не ответила. И всё же Мэри нащупала теперь в их отношениях более твёрдую почву. Конечно, её мнение о скинджекерах не изменилось, но если уж речь идёт о создании нового мирового порядка, достойное применение найдётся дарованиям каждого.
* * *
Итак, Мэри могла свободно передвигаться по всей территории Выставки: ходить куда угодно, разговаривать с кем угодно, но в одно место ей вход был закрыт – в увенчанный стеклянным куполом павильон достижений сельского хозяйства. Все входы в здание были под постоянной надёжной охраной. Когда Мэри стала расспрашивать Мопси, тот отвечал лишь, что это его личное дело, и если она сунет в него свой нос, то ей не поздоровится.
На третий вечер после своего освобождения Мэри решила, что пришла пора раскрыть тайны чикагского двора. Она в одиночку отправилась к зданию со стеклянным куполом, обошла его со всех сторон и посчитала входы-выходы – их оказалось пять – в поисках стражника с самой глупой и самой недовольной физиономией. Таковой нашёлся у северо-восточного входа.
– Добрый вечер, – поприветствовала она и попыталась пройти мимо него в дверь, не замедляя шага. Однако страж выставил руку, и Мэри совершенно сознательно наткнулась прямо на неё. Это произвело нужный эффект – мальчишка смутился: ведь он коснулся самой мисс Мэри!
– Что ты себе позволяешь? – возмутилась она, стараясь вложить в свои интонации как можно больше негодования.
– Извините, мисс Мэри, – ответил страж, – но сюда нельзя!
– Ты что, не слышал? У нас с твоим хозяином равноправный союз, из чего следует, что у меня нет тайн от него, а у него – от меня. А теперь не был ли бы ты так любезен открыть дверь и разрешить мне пройти?
На лице стража нарисовалось сомнение. Ещё бы, вопросик не из лёгких.
– Извините, но без прямого указания от Владыки Смерти...
– Ну вот, нашему соглашению всего пара дней от роду, а оно уже нарушено, – с преувеличенным сокрушением промолвила Мэри. – Придётся обсудить этот вопрос с мистером Капоне. Как твоё имя?
Если поначалу ситуация была просто неловкой, теперь она переросла в нечто очень серьёзное. У стражника поджилки затряслись от страха.
– Зачем вам моё имя?
– Ладно, неважно, – сказала она, смерив его взглядом с ног до головы. – Думаю, я вполне смогу описать тебя мистеру Капоне.
– Но... нам запрещено пускать сюда без специального разрешения... – умолял бедняга, едва не плача.
Всего-то и нужно было, что гневный молчаливый взгляд – и страж сдался, отступил, и не только помог Мэри пройти, но и с поклоном открыл перед нею дверь, а потом закрыл её за спиной гостьи.
* * *
Мэри не знала, чего ей ожидать от этого места, но поскольку она навидалась всякого, её редко можно было чем-то удивить.
Однако это оказался один из таких случаев.
Под хрустальным куполом, там, где когда-то размещалась огромная коллекция самых разных растений, лежали и спали в позе зародыша дети – сотни детей! Мёртвые, но всё же не мёртвые. И ореол послесвечения вокруг них не сиял...
– Куда же это я попала?.. – поразилась Мэри, даже не поняв, что произнесла эти слова вслух.
– Мы называем это место инкубатором.
Мэри резко обернулась – к ней медленно приближалась Оторва Джил.
– Так и знала, что ты в конце концов найдёшь сюда дорогу, – сказала Джил и кивнула на спящих детей, аккуратно уложенных ровными рядами. – Это всё дети, которые не добрались до света.
У Мэри отнялся язык. Здесь спали послесветы, ещё не завершившие переход. Это были междусветы.
– Чтобы перейти из живого мира в Междумир, нужно девять месяцев, – сказала Джил. – Я думала, ты об этом знаешь.
– Конечно, знаю, – ответила Мэри, когда наконец обрела дар речи, – но я никогда не видела... то есть, никогда не находила кого-либо в этом состоянии...
– Вот как? – На лице Оторвы Джил появилась кривая усмешка. – А я вот нахожу их всё время. – Она принялась расхаживать между рядами мёртво-немёртвых междусветов, Мэри следовала за ней. – Нахожу и приношу сюда. Откуда, по твоему мнению, у Мопси такая куча верноподданных?
При этом откровении Мэри, обычно соображающая довольно быстро, почувствовала, что течение её мыслей замедлилось до черепашьего шага. Мопси не расставлял ловушек – он прибирал умерших детей к рукам ещё до того, как те просыпались в Междумире!
Мэри опустилась на колени около одного из ребятишек, мальчика не старше десяти, лежащего в состоянии совершенного покоя. На полу около него мелом значились какие-то цифры. Дата. Собственно, около каждого междусвета была написана дата.
– Это даты их смерти? – спросила Мэри.
– Какие ещё даты смерти, если все они – в будущем? – фыркнула Джил.
Мэри присмотрелась к некоторым из чисел, но они не имели для неё смысла: она не следила за течением времени в живом мире.
– Здесь обозначено, когда они дозреют, – разъяснила Джил.
Мэри сообразила, что под этим неделикатным выражением её собеседница подразумевает дату, когда каждый из этих детей очнётся и станет послесветом.
– Как же это получается, что ты нашла стольких спящих, тогда как я за всё время не наткнулась ни на одного?
– Должно быть, не там искала.
Мэри обожгла её холодным взором.
– Если ты собираешься со мной шутки шутить, тогда нам не о чем больше разговаривать.
С этими словами она повернулась к Джил спиной и пошла прочь между строгими рядами спящих мёртвым сном детей.
Джил пошла на попятную.
– Ну ладно, это всё амулет, – призналась она. – Он начинает светиться, когда назревает какое-нибудь крупное несчастье.
Мэри вновь повернулась к своей собеседнице и взглянула на голубой кулон, висящий на её шее. На вид это была ни дать ни взять дешёвая карнавальная побрякушка, но Мэри решила не судить поспешно. Она давно уже пришла к выводу, что несчастья, катастрофы и безвременные смерти, конечно же, должны создавать некую рябь – и не только на поверхности живого мира, но во всех слоях сущего. И вполне возможно, что есть предметы, которые откликаются на такие происшествия. Но вот вопрос: откуда Джил знает, какое именно происшествие приведёт к тому, что ребёнок покинет мир живых и перейдёт в Междумир?
И тут до Мэри дошло. Правда поразила её, словно молния – как поражает только правда.
– Это ты! Ты не даёшь им уйти в свет! —ахнула Мэри . —Ты знаешь, когда и где произойдёт несчастье и поджидаешь там, а когда они летят к свету, становишься на пути и не пускаешь! – Она окинула взглядом детей на полу, словно окутанных невидимым коконом перерождения. – Эти ребята не должны были попасть в Междумир – это ты направила их сюда!
Мэри достаточно было бросить лишь один взгляд на Оторву Джил, чтобы убедиться в своей правоте.
Вот теперь в душе Мэри всё перевернулось, задвигалось – цели и планы начали обретать свой истинный вид, открывшаяся перспектива потрясла всё её существо до самой глубины.
Наконец она нашла в себе силы произнести:
– Но это же изумительно! Чудесно!
Услышав такое, Джил, которую, казалось, ничто не могло удивить, опешила.
– Чудесно? – переспросила она. – Ну, я бы так не сказала, но, во всяком случае, благодаря этим находкам я очень полезна для Мопси.
Мэри смотрела на спящих междусветов – те ожидали своего рождения в мире вечности. Она вдруг прониклась мыслью, что это лишь начало; и то, что ещё пару минут назад так ошеломило её, сейчас казалось лишь крохотной каплей в море открывшихся возможностей.
– Да как же ты не видишь! – проговорила она. – Это и вправду чудесно! – Мэри широко раскинула руки, медленно повернулась вокруг, чувствуя себя так, будто стояла в центре величественно расширяющейся Вселенной. – Взгляни на всех этих детей, Джил! Ты же спасла их!
* * *
Всё кардинально изменилось в жизни Мэри после того, как она обнаружила таинственную способность Оторвы Джил задерживать детей на их пути к свету. С этим даром не могла идти в сравнение ни одна другая сила в Междумире, надо лишь, чтобы он попал в верные руки. И он попал – в её, Мэри, руки. Это, безусловно воля самого божественного провидения! Теперь всё вокруг виделось ей словно через призму голубого топаза из амулета Джил. Будущее, яркое и сверкающее, манило её, и чем выше она возносилась в своих мечтах, тем чаще её взор обращался в сторону западного горизонта.
Она поделилась своими планами со Спидо, но тот предпочёл зарывать голову в песок – до того его пугали открывавшиеся грандиозные перспективы.
– Если вас не устраивает Чикаго, мы могли бы отправиться в Новый Орлеан или на север, в Канаду, – говорил Спидо, меряя шагами променад правого борта. Дирижабль стоял без движения на привязи, так что Спидо всё равно нечем было заниматься, кроме как изводить себя всяческими тревогами. Пока, по крайней мере. – Мы даже могли бы вернуться в Нью-Йорк...
– Ты не ухватываешь сути! – сказала Мэри, призывая на помощь всё своё терпение. – Нам необходимо бросить вызов неизвестному, а запад – это и есть самая большая тайна Междумира.
– И это выговорите? – поразился Спидо. – Как это на вас непохоже! «Стабильность», «Ритуал» – вот какую Мэри Хайтауэр я знаю!
– Обещаю – каждый ребёнок, находящийся под моей опекой, найдёт свой душевный покой и счастливый Ритуал! – заверила она. – Но я обязана пожертвовать моим собственным Ритуалом ради блага других, ради того, чтобы построить новый, лучший Междумир!
– Да зачем его строить?! Междумир и так хорош! Не можете же вы строить то, что уже построено!
Мэри подумала об инкубаторе Джил и улыбнулась:
– Позволь с тобой не согласиться!
Спидо только руками всплеснул.
Нет, от него никакого толку. Он, конечно, её самый близкий соратник, но, к сожалению, не видит дальше своего носа. Ах, если бы появился кто-нибудь, с кем она могла бы поделиться своими планами, кто не только понял бы её, но и увидел ту же широкую картину! Будущее – её будущее... да нет, можно сказать, будущее всего Междумира разворачивалось сейчас перед нею – загадочное, обширное, неизведанное. Познать и покорить его – нет, это не только её прихоть, её надежда – это её предназначение! По какой ещё причине судьба свела её с Джил? По какой ещё причине в Мэри вдруг проснулась такая ненасытная жажда раздвинуть границы известного ей послесмертного мира?
– С помощью Джил и под моим руководством, мы спасём всех детей, кого только сможем, как здесь, так и на западе, – втолковывала Мэри непонятливому Спидо. – И таким образом объединим весь Междумир.
– А может быть, никакого «запада» вообще нет, – резонно возразил он.
– Да, я тоже слышала эти байки! – сказала Мэри, выразительно взмахнув рукой. – Гигантский обрыв, а за ним – ничего. Океан, который изливается с края Земли. Огненная стена, которую никто не в силах преодолеть. Знаю, знаю!
– А если хоть что-то из этого правда? А если всёэто правда?
– Да разве не ты сам мне рассказывал, что «Гинденбург» совершал регулярные полёты к Розвеллу в Нью-Мексико до того, как попал к тебе? Ведь это же прямо доказывает, что на запад от Миссисипи что-то есть!
– Это не я, это тот искатель, у которого я его купил, так говорил! Но какая может быть вера искателям? Знаю по себе – сам таким был! Он бы ещё и не такого понаплёл, лишь бы сбыть эту штуковину с рук!
Мэри вздохнула.
– Давай не будем ставить телегу впереди лошади, хорошо? Сначала займёмся Чикаго, а там посмотрим, куда провидение укажет нам путь. И, само собой разумеется, нам ни в коем случае нельзя забывать об угрозе, которую представляет собой Шоколадный Огр.
– Ник? Да он наверняка уже и думать забыл про вас!
Мэри вскинулась.
– А я уверена, что не забыл! И ещё: я бы предпочла, чтобы ты не упоминал его прижизненного имени. Он теперь Шоколадный Огр.
– Никакой он не огр и никогда им не был, и вы это прекрасно знаете.
– После того, что он натворил, он заслуживает этого звания.
Спидо не хотелось спорить и он буркнул:
– Как вам угодно.
Мэри пристально всмотрелась в его лицо.
– Да ты, похоже, раскаиваешься в том, что выбрал меня? И это после стольких совместных странствий?
– Конечно, нет! – ответил Спидо. – Просто иногда... иногда вы меня пугаете.
*** *** *** *** ***
В своей книге «Сперва выполняй приказ, вопросы задавай потом» Мэри Хайтауэр так отзывается о своих врагах:
«В Междумире, как и в мире живых, попадаются индивиды, которые ставят собственные глубоко эгоистические интересы выше того, что правильно и истинно. Относительно таких врагов всеобщего блага я занимаю следующую позицию: их надо предоставить самим себе – в конце концов, они сами поспособствуют собственному падению. Правда, иногда делу добра необходима некоторая помощь».
Глава 19
Зелёный кардинал
Если бы существовали посторонние наблюдатели – например, биографы, описывающие загробную жизнь Меган Мэри МакГилл, более известной как Мэри Хайтауэр – то они пришли бы в восторг от того, как основательно она внедрилась в аппарат управления, созданный Мопси Капоне. Как блестяще, как хитро это было проделано! Мэри, однако же, ни за что не признала бы, что прибегла к хитроумным уловкам. Она сказала бы: «Я возвысилась благодаря своему влиянию». Так всплывают сливки на молоке, так самые мудрые естественным путём поднимаются над тёмными массами. Мэри была пресловутым «серым кардиналом», стоящим за очень кратковременным «золотым веком» Мопси Капоне; и хотя Мопси ради достижения своих целей весьма неплохо манипулировал умами других людей, его собственному уму остроты не доставало. А потому он и не заметил, что его власти медленно, но верно приходит конец.
– Твоей организации нужна реформа, – сказала ему Мэри, когда они остались наедине.
– А по-моему, она и так отлично справляется! – ответил Мопси.
– О да, конечно, – поспешила согласиться Мэри, однако указала, что власть Мопси держится на страхе. Кстати, Мопси чрезвычайно этим гордился. Поэтому Мэри предложила небольшой тест. Она попросила Мопси вызвать кого-нибудь из его верных слуг и приказать ему выполнить простое задание, требующее, однако, довольно долгого времени. Любопытство Мопси было разбужено; он позвал одного паренька, имени которого не помнил, и приказал ему провести перепись всей доброй сотни послесветов, обитающих в административном здании. Затем мальчик должен был составить график с разъяснениями о том, каким образом каждый из них умер.
– Чтобы до заката всё было сделано! – гавкнул Мопси. – Не то!..
Мальчик послушно побежал выполнять задание и вернулся, когда день начал перетекать в сумерки. Он представил Мопси список и толково составленный график. Паренёк всё время трясся от страха, пока Мопси не удостоил его милостивым кивком.
Тогда Мэри попросила одного из своих детей – мальчика по имени Лохматик – сделать примерно то же самое: составить график о том, как умер каждый из находящихся на её попечении девяноста трёх детей. Мальчик справился за пару часов и вернулся со списком, и не с одним графиком, а с целыми тремя: в системе координат, с колонками и круговым, похожим на порезанный клиньями пирог.
– Это обман! – разорался Мопси. – Он знал ответы заранее!
– Ты в самом деле так думаешь? – спросила Мэри спокойным и снисходительным тоном. – Мои дети выполняют мои просьбы из желания помочь, а не из страха, чтó с ними случится, если они провалят задание. Поэтому они работают быстрее и эффективнее.
До Мопси так и не дошло, что честная Мэри, фактически, не отрицала, что Лохматику все ответы были таки известны заранее.
Мэри обнаружила также, что Мопси лично не занимался междусветами, ждущими перерождения в сельскохозяйственном павильоне. Он находил это ниже своего достоинства и возлагал задачу обучения и наставления новоявленных послесветов на плечи своих подчинённых. Мэри мгновенно разглядела тут широкие возможности.
Она отметила в своём календаре все даты, когда должен был проснуться каждый из междусветов, и неизменно в это время оказывалась в инкубаторе, чтобы лично приветствовать очнувшегося.
– Добро пожаловать в Междумир, – говорила она озадаченным и зачастую перепуганным ребятишкам. – Меня зовут мисс Мэри. Вы среди друзей.
Потом она наделяла каждого экземпляром своей книги «Советы послесветам», предназначенной для только что прибывших в Междумир. Каждая книга была аккуратно и красиво переписана её подопечными на бумаге, позаимствованной из запасов Мопси. В благодарность за её доброту новенькие прикипали душой к Мэри и ходили за нею как цыплята за наседкой, тем самым закрепляя их союз, тогда как Мопси становился для них всё более и более туманной фигурой, в лучшем случае – сноской в тексте книги междумирного бытия.
Мопси же, взирая на свои владения с вершины величественного колеса обозрения, не видел никаких изменений. Его подданные всё так же боялись его и подчинялись каждому его капризу, но теперь, заметьте, – только потому, что это позволяла Мэри. И только тогда, когда Мэри дала ему понять, что её амбиции простираются дальше Чикаго, Мопси забеспокоился. Что она задумала?
– Расскажи мне всё, что знаешь о западе, – как-то попросила она у Мопси. – Не о том, что слышал, а том, что точно знаешь.
– Нет никакого запада, – отрезал он. – Междумир кончается у Миссисипи.
– Ты там был?
– А тебе какое дело?
– Я просто полагаю, что лидер твоего масштаба не мог не убедиться в этом самолично, потому и спрашиваю.
Мопси принял лесть за чистую монету и сказал:
– Я и убедился. Один раз. С той стороны дует ужасный ветер. Я приказал десятку послесветов одному за другим перейти по Столетнему мосту [25]25
Столетний мост (Centennial Bridge) соединяет Рок-Айленд (шт. Иллинойс) и Давенпорт (шт. Айова) и пересекает Миссисипи.
[Закрыть], но ветер не пустил их. Все они провалились сквозь мост и упали в реку.
От мысли, что он вот так запросто послал множество послесветов навстречу ужасной судьбе, Мэри покоробило, но она постаралась скрыть своё негодование.
– А как насчёт того, чтобы найти мост, который перешёл в Междумир?..
– Через Миссисипи нет междумирных мостов, потому что на той стороне нет Междумира, так что прекрати задавать глупые вопросы. – Он с подозрением уставился на неё, и Мэри сообразила, что зашла слишком далеко.
– Возможно, ты мог бы помочь мне в написании моей следующей книги? – предложила она. – Уверена, тебе известно много такого, чего не знаю я.
– Вот пусть так и остаётся, – ответил Мопси, закрывая дверь в дальнейший разговор. Но, как говорится, когда закрывается дверь, открывается окно. А окно сознания Мэри было повёрнуто на запад.
Для Оторвы Джил постепенная смена власти не прошла незамеченной. Мопси погряз в роскоши и сумасбродстве и ничего не видел. Джил могла бы посеять в нём семена подозрения, но она этого не сделала.
Мопси до появления Мэри верно и целенаправленно катился под уклон, но её отличные администраторские способности привели к улучшению условий существования для всех чикагских послесветов, а в особенности – для Мопси. Даже кожаное кресло, служившее ему троном, исчезло, а вместо него появилась украшенная золотой вышивкой козетка – на такой не стыдно было бы восседать даже какому-нибудь фараону.
Это был подарок от Мэри в знак верности их союзническому договору. В обмен за козетку она отдала ряд самых лучших предметов из своей коллекции драгоценностей и, однако, уступила изысканную мебель Мопси, попросив взамен его кожаное кресло. Джил нашла эти действия Мэри весьма разумными – она догадалась, к чему все эти подарки. Удобства Мопси стоили любых затрат – ведь чем больше он был доволен своей жизнью, тем меньше присматривался к действиям Мэри. Джил мечтала о том, что следующий договор о сотрудничестве состоится между Мэри и ею самой. Вместе они станут самой мощной силой во всём Междумире.
* * *
В тот знаменательный день в инкубаторе появились два свеженьких междусвета – Джил принесла их, перекинув через плечо, словно охотничью добычу. Инкубатор больше не охранялся: Мэри объявила, что все послесветы имеют право посещать это замечательное место – как будто это была родильная палата в больнице. Разместив спящих междусветов, Джил отправилась к «Гинденбургу» доложить, что в инкубаторе теперь находится почти сто семьдесят душ. Она нашла Мэри на променаде правого борта – та разговаривала с каким-то послесветом. Да нет, не с каким-то. Это был красавец-скинджекер. Скинджекер по имени Милос.
Джил попыталась скрыть своё потрясение, но не получилось. Она оставила Милоса и двух его обормотов в руках разъярённой толпы и рассчитывала, что эта самая толпа послала её бывших сотоварищей в долгое и малоприятное путешествие к центру Земли. Она должна была предвидеть, что этот пройдоха Милос выкрутится из любого положения! Он такой скользкий... как змея. Даже сейчас он смотрел на Джил, и в глазах его светилось еле заметное злорадство, а за его улыбкой – Джил была в этом уверена – скрывалась ненависть. Ибо какие ещё чувства мог он испытывать к ней после того, как она с ним обошлась?
– Джил! – обратилась к ней Мэри. – Как я рада, что ты пришла!
Она либо ни о чём не догадывалась, либо очень хорошо притворялась. Ещё одна змея.
– Он всё врёт! – вырвалось у Джил. – Не слушай! Милос – враль каких поискать! На твоём месте я бы немедленно выгнала его с корабля!
До Мэри, похоже, смысл её слов не дошёл.
– Что ты такое говоришь? Я думала, что вы друзья. По крайней мере, так утверждает Милос...
Джил взглянула на Милоса – у того с лица не сходила улыбка.
– Мы расстались... при несколько... необычных обстоятельствах... – сказал он. – Но, Джил, я крайне удивлён твоей... как бы это сказать... ничем не спровоцированной враждебностью.
– Что бы ни произошло между тобой и Милосом, я уверена – ты достаточно разумна, чтобы оставить ваши распри позади, – промолвила Мэри. – Так же как я оказалась способна преодолеть своё предубеждение против скинджекеров, так и вы, я уверена, сможете преодолеть ваши разногласия. Ведь как бы там ни было, мы все сотрудничаем ради общего блага.
Джил не находила слов, однако попыталась спасти положение.
– Милос, – обратилась она к нему. – Я прошу прощения. Давай начнём всё с чистого листа.
Она протянула ему руку, и тот принял её и пожал – немножко слишком крепко, как бы давая понять, что ничего не забыл и ещё страшно отомстит. Джил ответила таким же сильным пожатием. Пусть только попробует что-нибудь сделать! Пожалеет!
– Я скучала по тебе Милос. Правда-правда! Где ты был?
– О, нам с Лосярой и Хомяком выпали замечательные приключения, но давай не будем об этом. Сейчас мы здесь, и надо нагнать упущенное время.
Джил взглянула на Мэри. Если та и видела, что между двумя её собеседниками не всё ладно, то ничем этого не выказала. Или, может, конфликт между бывшими партнёрами отвечал её планам.
– Итак, – продолжила Мэри, – я как раз рассказывала Милосу о твоём амулете и о том, как он помогает тебе спасать детей от света. Теперь у нас четверо скинджекеров вместо одного. Разве это не прекрасно?! Джил, ты в одиночку проделывала такую великолепную работу! А теперь вообрази, насколько эффективнее вы станете действовать единой командой!
– Представляю себе, – отозвался Милос.
Если бы у Джил был желудок, её бы сейчас стошнило.
Итак, Милос отыскал Оторву Джил. Но эта находка меркла в свете знакомства с Мэри Хайтауэр. Джил оказалась неспособна испортить ему, Милосу, жизнь, и это был хороший знак – за ним угадывалось блестящее будущее. Если успех можно рассматривать, как самую лучшую месть, то его успех у Мэри станет подлинным триумфом и очень горькой пилюлей для Оторвы Джил, которая использовала его, а потом выбросила, как ненужный мусор.
* * *
Лосяра и Хомяк всё ещё торчали у Мопси Капоне, так что у Милоса было время последовать за Джил в инкубатор, как только аудиенция у Мэри подошла к концу. Оставшись с Джил наедине, Милос тут же высказался:
– Хотелось собственными глазами увидеть, в какую новую авантюру ты пустилась. – Он окинул глазами спящих междусветов. – О, да ты зря времени не теряла.
– Это не авантюра, – процедила Джил, словно ядом плюнула. – И что бы ты ни задумал, имей в виду – не пройдёт. Катись-ка ты лучше куда подальше, пока не заработал!
Однако Милос не испугался: он знал, что её слова – лишь пустые угрозы. Пританцовывая, он подошёл к ней поближе и вдруг, схватившись за амулет, резко рванул его на себя. Цепочка не порвалась; вместо этого Джил была притянута к Милосу за шею.
– Эй, пусти! – завопила она.
– Помню как сейчас – я сам подарил тебе эту цепочку с подвеском. Отдал за неё целую коробку «Твинкис» [26]26
Маленькие пирожные. То есть это был королевский подарок.
[Закрыть]. Ты знаешь, какая это ценность – «Твинкис»?
– Я сказала – пусти!
На этот раз он её отпустил, и Джил поспешно сделала шаг назад от греха.
– А Мэри знает, что твой «волшебный амулет» – просто кусок стекла на цепочке из поддельного золота? – продолжал издеваться Милос.
Вот теперь Джил перепугалась.
– Ты же не расскажешь ей, правда?
Милос предпочёл не отвечать на вопрос.
– Что мне действительно очень хотелось бы узнать – так это как ты это проделываешь. Твой камень, предвидящий будущее – чушь собачья. Так откуда ты знаешь, когда случится какая-нибудь катастрофа?
Джил воззрилась на него с неприкрытой ненавистью.
– Сам догадайся!
– О, – сказал Милос, – я уже догадался.
Ненависть в глазах Джил сменилась отчаянием, а потом и оно поблекло. Она сдалась.
– Чего ты хочешь, Милос?
«Отлично, – подумал Милос. – А теперь приступим к торгу». Ничто не может сравниться в сладости с возможностью пошантажировать преступника.
– Я сохраню твою тайну, – пообещал он, – в обмен на то, что ты отступишь в тень. Я хочу занять первую позицию среди скинджекеров Мэри.
– Мэри сама выберет начальника группы!
– Мэри выберет меня, – уверенно сказал Милос. – И когда она это сделает, ты поддержишь её решение и признаешь меня лидером. – Тут он улыбнулся. – В точности как в старые добрые времена.
