Текст книги "Междуглушь"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)
Глава 35
Алли, Алли, тебя застучали!
Мост на Юнион-авеню – узкий, постоянно забитый автомобилями – не мог и близко сравниться по пропускной способности с двумя другими городскими мостами, по которым на другой берег Миссисипи, в Арканзас, двигался основной транспортный поток. Самый старый в Мемфисе мост, он был выстроен специально для межконтинентальной железной дороги, но много лет назад его модифицировали и добавили полосы для движения автомобилей – по обе стороны от железнодорожного полотна.
Время от времени где-то на средних страницах «Мемфис Дейли Ньюс» появлялись заметки о том, что мост приходит в негодность, ещё чуть-чуть – и развалится, но у живых всё время находились дела поважнее старого моста: например, кто пристукнул королеву крастоты или кто сделал рок-звезде ребёнка.
Так что мост на Юнион-авеню был бомбой замедленного действия – того и гляди, произойдёт несчастье. А если несчастью ещё и слегка помочь...
Пока Милос «вызволял» Алли из тела Дэнни Розелли, Оторва Джил и Лосяра ждали на мосту – подвиг, совершенно немыслимый для большинства послесветов: ветер из-за реки сдул бы их в воду. Но эта парочка была надёжно упакована в две тушки. Может, они бы и выглядели подозрительно – стоят на мосту, ничего не делают – если бы приютившие их носители не были дорожными рабочими, а дорожные рабочие, как всем известно, только тем из занимаются, что стоят и ничего не делают.
– А что, если Милос с Хомяком не придут? – спросил Лосяра.
– Вообще-то мы и сами справимся, – ответила Джил. Её раздражало отсутствие Милоса, а ещё противнее были плохие зубы её тушки и то, как из её рта несло жевательным табаком.
Товарный состав дал гудок и загрохотал по центральной части моста, расположенной между перегруженными автомобильными полосами. Джил вздрогнула и подавилась жвачкой, вернее, её тушка подавилась. У неё возникло жуткое желание сбросить своего вонючего хозяина с моста и найти другого носителя– если б только это не привлекло к себе нежелательного внимания.
Рядом с ними остановился полицейский автомобиль, офицер опустил окно. Лосяра было запаниковал, но Джил отослала его расставить дорожные конусы.
– Тут всё нормально? – спросил полисмен. – Движение перекрыть не надо?
Джил поправила каску.
– Не-е, просто дырку латаем. Скоро закончим.
Полицейский уехал. Джил бросила взгляд на большую спортивную сумку у своих ног. Лосяра, этот кретин, не удосужился застегнуть молнию. Чистое везение, что блюститель закона не заметил взрывчатки. Столько усилий, чтобы её раздобыть: найти инженера-подрывника, скинджекить, увести у него заряды – и всё ради того, чтобы их «тушек» поймали с поличным на мосту? Им нельзя допускать ошибок! А с каждой проходящей минутой риск быть пойманными возрастал.
– Забудь про Милоса с Хомяком, – решила наконец Джил. – Без них обойдёмся.
Джил сама управится с делами на мосту, и Мэри узнает, что Милос, этот гад, прижавший её, Джил, к ногтю, не изволил появиться. Может, тогда ей удастся выбраться из-под этого самого ногтя.
* * *
А в нескольких милях оттуда Алли удирала от двора семейства Розелли. Кругом не было никого, подходящего для скинджекинга, поэтому ей приходилось рассчитывать только на собственные ноги, надеясь, что её воля окажется сильнее Милосовой и ей удастся оторваться от него. Дважды она чувствовала, как он почти схватил её, и оба раза сумела вывернуться. Наконец она выскочила на людную улицу. Был «час пик», народу и машин здесь хватало с избытком – можешь скинджекить, сколько твоей душе угодно. Сейчас она устроит Гранд Оул Опри по новой! Будет прыгать от тушки к тушке, играть в прятки – и всё с такой скоростью, как Милосу, её учителю, и не снилось! Она побьёт его в его собственной игре!
Алли заскочила в первую попавшуюся машину, пересекающую перекрёсток, налетела на водителя, оттолкнулась, развернулась и прыгнула в другую машину, едущую в обратном направлении. Посидев пару секунд в пассажире, снова взмыла в воздух – и угодила прямо в шофёра проезжающей мимо фуры. Она металась туда-сюда, словно напёрсток в руках опытного шулера. Девушка была уверена – Хомяку за нею не поспеть, но вот Милос... Он был опытным сёрфером, ловким и быстрым, как она сама. Поэтому Алли прыгала как придётся, не разбирая направлений, пока не очутилась на пассажирском сиденье какого-то внедорожника, глубоко внедрившись в очередную тушку.
– опаздываем – опаздываем – вечно мы опаздываем – а я причём – это всё он – это всегда по его милости – и почему мы вечно опаздываем —
Алли юркнула в уголок сознания женщины и закопалась поглубже, уверенная, что стряхнула Милоса ещё три тушки назад. Она будет прятаться здесь, пока не отъедет подальше, туда, где она сможет безопасно счиститься и никто её не заметит.
И тут водитель, лысый мужчина с плохой кожей, повернулся к ней и сказал:
– Будь же разумной, Алли! Сколько бы ты ни носилась, от меня не уйдёшь!
Он бросил руль и вцепился в Алли обеими руками. Алли вырывалась, машина начала выписывать зигзаги.
– Осторожнее!
Завыли клаксоны; их машина запрыгнула на поребрик и снесла почтовый ящик, после чего ударилась об угол ресторана. Со всех сторон выскочили надувшиеся воздушные подушки, сохранив жизнь людям, но Милоса и Алли выкинуло из «тушек» прямо в переполненный ресторан – тот самый, куда врезался их внедорожник.
Теперь всё зависело от быстроты рефлексов Алли. Ещё не успев приземлиться, она вытянула руку и схватила кого-то – это оказался официант, всё ещё закрывающий лицо от осколков падающего стекла. Парень был в панике и думал очень громко.
– что за – кто это – как к чертям – эй да это же машина – я живой – да – но меня ранило – нет – о-кей спокойствие только спокойствие – спокойно – спокойно —
Алли спряталась в пареньке и затихла. Все повскакали на ноги и бросились вглубь ресторана подальше от места аварии – все, кроме одной женщины. Та стояла и оглядывала помещение взором стервятника. Милос!
– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, – сказала женщина. – Алли, Алли, тебя заскучали!
«Застучали, а не заскучали!» Но Алли не дурочка, чтобы поддаться на такую простую уловку – поправить Милосов английский и выдать себя. Она не забирала контроль над своим носителем, иначе Милос бы это заметил, лишь пряталась за мыслями официанта, пока тот пытался вывести гостей из обеденного зала.
– Сюда, сюда, выходите! Никакой паники, всё будет хорошо. Никто не ранен? – приговаривал официант.
Милос прошёл мимо. Алли улучила момент, когда хищные глаза его тушки смотрели в другую сторону, и, вылетев из официанта, вскочила в одного из возбуждённых посетителей, который и вынес её в проулок. Оказавшись на другой улице, она перепрыгнула в несущийся по дороге «мустанг» – водитель возился с автомобильным стерео...
– терпеть не могу эту песню – а эту ещё больше – вечно нормальной станции не поймаешь – а эта гадостьь ещё хуже —
Она захватила над ним контроль, вдавила педаль газа в пол и понеслась по направлению к скоростному шоссе. Как только Алли уверилась, что оторвалась от Милоса, девушка начала обдумывать свой следующий ход. Собственно, выбор был невелик – она могла ехать только в одно место. Ник в Мемфисе, и ему грозит опасность! Она должна ему помочь. Алли чуть ослабила контроль – так, чтобы можно было прочитать в мозгу водителя, как проехать в Грейсленд.
– что что такое – что происходит – кто – кто ты —
«Да заткнись!»
Алли нашла всё, что ей было нужно и послала водителя обратно в страну снов.
Оказывается, она ехала как раз туда, куда надо. Поток машин шёл довольно живо, и съезд на Грейсленд показался уже через несколько минут. На бульваре Элвиса Пресли движение застопорилось, так что лучше воспользоваться сёрфингом – быстрее будет. Алли выскочила из мистера Мустанга, перелетела к другому водителю, потом к следующему, перескакивая, по возможности, через две-три машины. Милос, бузусловно, догадался, куда она направилась, но если ей улыбнётся удача, она, может быть, успеет туда первой. Алли пролетела в конец бульвара, и там... В окружении бензоколонок и продуктовых лавчонок стоял на склоне холма особняк, абсолютно неуместный на этой безобразной городской улице. Алли сразу почувствовала – это очень-очень странное место. Оно пульсировало – становилось то чётким, то размытытм, мерцало, словно мираж, двоилось – Алли как будто наблюдала два Грейсленда: один в Междумире, а другой – в мире живых; и оба словно боролись за право называться «доминирующей реальностью».
Что это? Междуворот? Алли слышала о них, но собственными глазами не видела никогда.
И в эту секунду она заметила, что перед Грейслендом собралась небольшая группа посвесветов. Если это дети Мэри, то Алли опоздала.
Она никак не могла проникнуть в особняк, не обнаружив себя перед этими послесветами, а это значит – ей придётся проложить себе дорогу в дом в чужом теле. Она поспешила в центр для посетителей – за подходящей тушкой. Кругом слонялись туристы, перебирали безделушки в сувенирных киосках... Было без четверти пять, и последний туристский микроавтобус уже трогался, чтобы везти поклонников Элвиса к особняку – туда вела недлинная подъездная аллея. Алли выстрелилась вперёд и полетела, отталкиваясь от каждой попавшейся на пути тушки, чтобы набрать скорость. Двери автобуса были закрыты, но это не имеет значения – она запросто проскочит сквозь них и влетит прямо в водителя. Вот и последний человек между нею и автобусом. Алли оттолкнулась и взмыла в воздух, описывая высокую дугу... И вдруг на половине пути она врезалась в другого послесвета. Оба упали на землю.
Это, конечно, Милос – кто же ещё!
Однако это был не Милос. Кто-то совсем другой. Вернее, что-то совсем другое.
– Попалась! – крикнуло оно.
Этот пацан представлял собой нечто неописуемое. Всё в нём было не так, как у людей. Там, где должен располагаться глаз – у него было ухо, а глаз сидел на месте носа. Щёки были разной величины, а рот – так и вообще вверх ногами. Словом, он был похож на игрушку «Мистер Картофельная Голова [49]49
Мистер Картофельная голова (англ. Mr. Potato Head) – американская игрушка, которая представляет собой пластиковую картофелину, к которой прилагается множество аксессуаров. В произвольном порядке они могут прикрепляться к «телу». В классический комплект Мистера Картофеля всегда входят глаза, уши, руки, ботинки, кепка, зубы, язык и усы, которые могут также превращаться в брови.
[Закрыть]», только поигрался с нею кто-то очень злой.
– Ты кто?! Пусти!
Но теперь их окружал добрый десяток странного вида послесветов. Они накинулись на Алли и не давали ей двинуть ни рукой, ни ногой. Лица у всех были какие-то скошенные-перекорёженные, правда, среди них не нашлось бы и двух одинаковых. «Пикассоиды какие-то!» – подумала Алли. И действительно, эти послесветы выглядели так, как будто их нарисовал Пабло Пикассо, когда у него было убийственное настроение.
– Не давайте ей скинджекить! – проорал главный Пикассоид. У него были голубые волосы. Хм, странно, где-то она их уже видела...
– Да какое вы имеете право меня задерживать! Немедленно пустите!
Автобус с посетителями двинулся к особняку.
– Как бы не так! – отрезал предводитель. – Мы тут с ног сбились, ища вас, мисс Алли!
Так, надо попробовать их уговорить. Ага, есть – это должно сработать.
– Вы – дети Мэри? Я пришла, чтобы помочь ей. Я осознала свои ошибки и теперь хочу стать на её сторону, помогать ей. Я пришла, чтобы попросить прощения. А теперь дайте дорогу!
Пикассоиды переглянулись, а затем уставились на Алли.
– Мы работаем вовсе не на Небесную Ведьму, – сказал урод с голубыми волосами. – Мы служим монстру. Единственному Истинному Монстру Междумира.
Ничего себе!
– Кому-кому?!
Предводитель Пикассоидов одарил её улыбкой – впрочем, поскольку рот у него располагался вверх ногами, улыбочка вышла довольно неприятная.
– Мы служим МакГиллу.
* * *
Майки МакГилл был страшно невезуч во всём, что касалось времени. Он умудрялся всё делать не вовремя.
При жизни он ходил с вечно распухшими костяшками пальцев – за то, что постоянно заглядывал в тетрадь соседа как раз в ту секунду, когда на него вскидывал глаза учитель. Он оказался перед мчащимся на полной скорости поездом тоже в очень неподходящий момент – тогда-то они с сестрой и попали в Междумир. А уже в Междумире надо же было так случиться, что он вздумал шпионить за Алли именно в тот вечер, когда она поцеловала Милоса!
Ну и, само собой, хуже момента для поимки Алли трудно было бы подгадать – как в этой, так и в любой другой вселенной.
Его новые холуи – послесветы, захваченные им в Нэшвилле – дрожали перед ним и подчинялись каждому мановению его пальца, но этого было мало. Он взял с них клятву верности, но этого тоже было мало. Он перекрутил и перекорёжил их лица, пользуясь своим даром, чтобы изменить своих подчинённых – и всё равно: ничто не могло заполнить царящую в его душе пустоту. Это могла сделать только Алли, она одна. И потому он последовал за нею в Мемфис. А поскольку он был уверен, что навсегда потерял её любовь, то решил удовлетвориться меньшим – попросту похитить её.
Пикассоиды доставили Алли к Майки в допотопной клетке на колёсах, в которой когда-то перевозили преступников. В какие времена это чудо техники сподобилось перейти в Междумир – одному Богу известно.
Когда Майки увидел, что они возвращаются с Алли в клетке, сердце в его груди разбухло, угрожая превратить всё тело в окровавленный, пульсирующий орган. Но МакГилл позволил своим злым чувствам одержать верх над добрыми, затолкал сердце куда-то поглубже и двинулся вперёд. Он по-прежнему был закован в панцирь, который нарастил на себе в тот день, когда оставил Алли. От каждого его шага содрогалась земля. Подойдя вплотную к клетке, он открыл рот и вывернулся наизнанку, являя миру свою ужасную внутреннюю сущность.
– Посмотри на меня! – потребовал он. – Посмотри на меня!
Он мог бы этого не говорить – она и так смотрела на него во все глаза. Он хотел, чтобы она кричала, чтобы она плакала, чтобы мучилась сознанием того, что она с ним сотворила... Но Алли отреагировала совсем не так, как он ожидал. МакГилл даже выпустил лишний глаз, чтобы точнее прочитать чувства Алли по её лицу.
– Майки! – Она схватилась за прутья и вглядывалась в него сквозь решётку – без отвращения, пристально, не отводя глаз. – Майки! Ты не ушёл! Ты всё ещё здесь!
Нет, даже с лишним глазом Майки был не в состоянии читать в душе Алли. И на это имелась веская причина. Эмоции девушки представляли собой такую странную смесь, они так переплелись и сплавились в единый клубок, что разобраться в них было невозможно. Алли невероятно обрадовалась, узнав, что Майки не покинул Междумир, и пришла в недоумение, увидев, во что он превратился. Однако новая внешность Майки не произвела на неё отталкивающего впечатления, совсем даже наоборот! Однако Алли глубоко опечалилась. Она ведь знала его настолько хорошо, что понимала: этот его панцирь – маска, которую он натянул, потому что ему не хватает слов для выражения своих чувств. Значит, этим ужасным ликом он хочет что-то ей сказать? Алли не могла отрицать – Майки в его человеческой форме был постоянно мрачен и угнетён; и хотя ей никогда не хотелось вновь увидеть своего друга в чудовищном обличье, ей остро не хватало в нём чего-то такого... монструозного. Сказать по правде, Майки-красавчик нагонял скуку.
Стоп, о чём это она думает? Всё это чушь, не об этом надо думать! Ник в опасности! Надо его спасать!
– Майки, послушай...
– Нет, это ты меня послушай! – МакГиллу не было дела до того, чтó она собиралась сказать. Он не позволит ей украсть у него это мгновение! Майки запустил руку в складку своего безобразного тела, которая когда-то была карманом, и вытащил оттуда монетку. – Ты предпочла мне Милоса!– Он схватил руку Алли. – Если ты не будешь моей, то не будешь ничьей!– выкрикнул он, впечатал монетку в ладонь Алли и сомкнул её пальцы вокруг старого дайма. Он заранее твёрдо решил, что не проронит ни звука, пока девушка будет возноситься к свету, но обет пошёл побоку – он не мог не сказать ей слов, произнести которые до этого момента не решался:
– Я люблю тебя, Алли...
И теперь он ждал, когда же она уйдёт.
Ждал.
И ждал.
Но глаза Алли не расширились при виде запредельного, космического чуда. Отсвет вечности не лёг на её лицо. Она не исчезла в звенящем радужном мерцании. Она стояла, словно загипнотизированная, ослеплённая и оглушённая исповедью его сердца – но она никуда не ушла. Затем, очнувшись, Алли сжала его руку – крепко, но нежно – и сказала:
– Майки, нам надо поговорить.
Он отпустил её руку, не зная, что предпринять – его воображение не шло дальше этого мгновения. Он представлял себе, что Алли уйдёт, а он навечно останется скорбеть и убиваться по ней – вот так всё красиво кончалось. Но Алли сунула ему монету обратно.
– Для скинджекеров эта штука не срабатывает, – сказала она. – Мне столько нужно тебе рассказать, но сейчас не время. Пожалуйста, отпусти! Мне нужно помочь Нику.
Майки вернул своей извращённой клешне вид нормальной человеческой руки и бережно принял монетку.
– Для меня тоже не срабатывает. Значит, ни ты, ни я пока не готовы.
Алли с изумлением уставилась на его преобразившуюся руку.
– Как ты это сделал?
– Я много чего умею, – буркнул Майки и в доказательство надел своё обычное красивое лицо. Всё остальное, правда, пока осталось телом монстра. Алли пришла в восторг.
– Ты можешь меняться по желанию?
– У тебя свой талант, – сказал Майки, – у меня – свой.
– А почему ты мне об этом не говорил?
– Я думал, ты ненавидишь монстров.
– Да ты никогда не был монстром, Майки! Ни тогда, ни теперь!
– Я то, чем хочу быть. Я могу стать всем, чем мнеугодно.
Алли покачала головой и улыбнулась.
– Тогда – я буду любить тебя, чем бы ты ни стал, потому что под всеми этими личинами ты всё тот же Майки МакГилл.
Майки сделал шаг назад. Неужели она пытается провести его, что бы он её отпустил?
– Но... но ты же любишь Милоса...
Алли рассмеялась.
– Так вот что ты себе вообразил! Потому ты и бросил меня?
– Я видел, как ты его поцеловала...
Алли ахнула про себя – так вот оно что! Он видел их поцелуй!
– Майки, – сказала она, – ты такой дурачок! – А затем посмотрела ему прямо в глаза. – Ты – единственный. Я люблю только тебя.
Майки почувствовал, что его уши сами собой увеличиваются в размерах – как будто чем лучше он будет слышать, тем легче ему будет понять, что происходит.
– Докажи! – потребовал он.
– Идёт! – согласилась Алли. – Ну-ка, сделай из себя такое страшилище, на которое и взглянуть было бы противно, такое, чтобы хуже уже ничего не могло быть. Но давай побыстрей, мне некогда!
Майки углубился в себя, чтобы отыскать самое ужасающее из того, что таилось в его душе: самое гадостное из своих чувств, самый кошмарный из своих страхов – и вытащил на поверхность такой чудовищный, отвратительный лик, что его холуи в омерзении отвернулись. Лик, при одном взгляде на который живой человек превратился бы в камень. Лик настолько богопротивный, что ни в одном языке не нашлось бы слов, чтобы его описать.
Однако Алли не только не отвернулась, она просунула руки между прутьями, притянула ужасную голову к себе и поцеловала.
Поцелуй был само совершенство. Конечно, ему не хватало пыла, страсти, зашедшегося дыхания – всего того, что вложила Алли в тот поцелуй, что подарила Милосу, – зато здесь было нечто большее. Огонь преходящ: вспыхнет – и нет его, но поцелуй Майки и Алли знаменовал неразрывную, возможно, даже вечную связь между ними. Под конец поцелуя Майки снова вернулся в своё обычное, миловидное обличье; и в момент, когда их губы разомкнулись, он понял то, что должен был понять уже очень-очень давно: ни Милос, ни любой другой послесвет, да вообще никто ни в одном из миров – никогда не сможет встать между ним и Алли, отныне и до того дня, когда они оба встретятся с Создателем.
– А теперь, пожалуйста, Майки... Будь добр, отпусти меня! Мне нужно пойти помочь Нику!
Внезапно Майки почувствовал себя таким нагим и беззащитным перед ней, что отступил на шаг и схлопнулся, снова одеваясь в панцирь; но тут же опомнился, поднатужился и заставил свою защитную броню рассосаться. Это оказалось сложнее, чем просто изменять свои черты, сложнее, чем отрастить руку, или щупальце, или глаз, но он справился и поклялся себе, что никогда больше не будет прятаться в панцирь.
Он повернулся к своим последователям, потрясённо таращившим на него глаза.
– Постой-ка... – сказал один из них. – Но ты же не МакГилл!
Майки хотел было превратиться во что-нибудь поуродливее – приструнить подчинённых, – но передумал. Да, он может стать чем угодно, но ведь роль монстра – не единственная, а он не прочь попробовать себя в каком-нибудь другом амплуа. Поэтому вместо грозных клыков он отрастил парочку длинных белых ушей.
– Нет, я Пасхальный Кролик! – рявкнул он. – А теперь выпустите Алли из клетки!
Холуи были настолько ошарашены и сбиты с толку, что со всех ног бросились выполнять приказ начальства.
