Текст книги "Тайна Jardin des Plantes"
Автор книги: Николя Д’Этьен Д’Орв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
Но аркадийцы, осторожные и недоверчивые, были в то же время умны и терпимы. Они не хотели воевать с новыми соседями и предложили кельтам поселиться на берегах Сены, оставив для себя берега своей любимой Бьевры.
Кельты не нашли в этом предложении никакого злого умысла, хотя были немного удивлены тем, что им отдают территорию, более выгодную стратегически, и реку, более богатую рыбой. Тем не менее соглашение было заключено и не нарушалось ни одной из сторон на протяжении еще пяти веков…
– …пока не пришли римляне, – непроизвольно вырвалось у Сильвена.
– Совершенно верно, римляне, – кивнул Любен. – Для Аркадии это стало началом конца. Если совместное проживание с кельтами не вызывало никаких осложнений, то вторжение римлян для аркадийцев оказалось фатальным. Потому что легионам Цезаря нужно было все: территория, природные богатства, население. Не могло быть и речи о том, чтобы продолжать жить по своему укладу: весь мир должен был стать римским… или погибнуть…
Любен откинулся на подушки, устремив невидящий взгляд в потолок.
– Сражения были жестокими и кровопролитными… Преданные своими союзниками кельтами, которые за деньги перешли на сторону римлян, аркадийцы, тем не менее, продолжали сопротивляться еще полвека. Они проявляли чудеса изобретательности, чтобы защитить свой мир, свою расу, своих богов…
Что ни день, лес обагрялся новой кровью; что ни месяц, пожар уничтожал аркадийское святилище или римский лагерь…
Глаза старика сверкнули, и он с силой обрушил кулак на деревянное изголовье кровати.
– Пятьдесят лет непрерывных сражений, о которых римские историки и сам Юлий Цезарь предпочли не упоминать! Ну разумеется – из-за того, что жалкая горстка людей без помощи со стороны противостояла римским легионам! На протяжении ПОЛУВЕКА!
– Да, – прошептал Сильвен, – начиная с пятьдесят второго года до нашей эры и вплоть до рубежа тысячелетий… Знаменитое «белое пятно» в истории Парижа…
– Да, друг мой. О нем можно найти сведения только в архивах Аркадии. Но теперь они далеко… о, как далеко!..
– Где? – не выдержала Тринитэ, захваченная рассказом.
Старик лишь на мгновение повернулся к ней и, не отвечая, зачарованно глядя куда-то вдаль, продолжал свой рассказ:
– Побежденные и ослабленные, аркадийцы, не дожидаясь, пока объединенные галло-римские войска окончательно их уничтожат, решили… исчезнуть.
– Исчезнуть? – переспросила Тринитэ. – Вы хотите сказать – умереть?
Любен отрицательно покачал головой:
– Исчезнуть с поверхности земли.
Глаза Тринитэ стали круглыми от удивления.
– В поисках подходящих мест для захоронений аркадийцы давно обнаружили целую сеть подземных ходов и пещер, раскинувшуюся под Парижским бассейном. Много раз за всю свою долгую и безмятежную историю, в особенно холодные зимние или слишком жаркие летние периоды, они укрывались там. И вот теперь они решили скрыться там навсегда.
Однажды утром римляне, к своему немалому удивлению, смогли без всякого сопротивления разрушить не слишком прочные, но хитроумно сооруженные преграды, которые были возведены аркадийцами вокруг своих владений. Итак, они вошли в поселение аркадийцев, где стояли саманные домики с соломенными крышами. Тут римлянам пришлось удивиться еще больше: во всем поселении не было ни единого человека! Аркадийцы исчезли!..
Любен словно воочию наблюдал за происходящим, описывая его минута за минутой:
– Первоначальное удивление захватчиков сменилось страхом.
«Это какое-то колдовство! – вздрогнув, сказал кельтский военачальник при виде безмолвного поселения. – Нам не поздоровится!»
«Говорят, что аркадийцы могут делаться невидимыми. Ночью они могут вернуться и поубивать нас во сне!» – прибавил центурион, уже готовый обратиться в бегство.
«Ерунда! – заявил римский военачальник. – Не могли же они испариться! Они наверняка где-то спрятались! Десять тысяч римских сестерциев тому, кто найдет их убежище! И пять тысяч – за голову любого аркадийца! Ее доставят в Рим и торжественно преподнесут императору Тиберию!»
Услышав о такой награде, воины приободрились и бросились обыскивать лес. Они буквально перетряхнули все кусты и деревья. Кабаны и олени в ужасе попрятались – они никогда раньше не видели такого переполоха, не слышали таких громких воплей ярости и бессильной злобы.
«Это невозможно!»
«Они не могли исчезнуть!»
Заросли папоротников, переплетения корней, кусты, подлесок, поляны и прогалины – все было прочесано… Тщетно!
А в то время как будущие жители Лютеции ни с чем возвращались с охоты, в пятистах метрах у них под ногами аркадийцы начинали строить свою новую жизнь…
– В пятистах метрах? – недоверчиво переспросила Тринитэ.
Любен улыбнулся мягкой улыбкой. На его лице читалось умиротворение, как немногим ранее, когда он впервые упомянул об Аркадии. Словно сама мысль о ней успокаивала все его страхи.
– Да, в полукилометре под Парижем – гораздо глубже, чем нынешнее метро, канализация, пещеры, катакомбы, горизонт грунтовых вод, – всегда существовали громадные пространства земли и воды. В романе Жюля Верна «Путешествие к центру Земли» эти подземные каверны описаны удивительно точно – их стены так высоки, что невозможно разглядеть наверху свод, а озера глубже, чем иные моря. Однако вода в них пресная, чистая, словно в горных родниках, и прохладная… о, эта чудесная вода!..
– К этим озерам и ведут артезианские колодцы? – спросила Тринитэ.
Любен кивнул:
– Да. Это самые большие запасы пресной воды в Европе, и никто о них даже не знает…
– Кроме аркадийцев, – прибавил Сильвен.
Любен снова улыбнулся:
– Да, но я думаю, что, когда аркадийцы решили спуститься под землю, они в первую очередь заботились не о том, чтобы обеспечить себе резерв питьевой воды на сотни лет вперед, а просто о том, чтобы выжить. И вот они стали строить свою жизнь заново…
Любен слегка кашлянул, прочищая горло, и снова взглянул в окно – как если бы смотрел на часы.
– С самого начала своего существования аркадийцы делилась на две расы. Они никогда не смешивались друг с другом. Подобное смешение считалось наивысшим грехом. Представители первой расы – темные – были брюнетами с матово-бледной кожей. Эта раса была господствующей. Ее можно назвать кастой воинов. Именно они руководили грандиозными работами, которые потребовались для обустройства народа аркадийцев на новом месте.
– А кто были эти… рабочие? – спросила Тринитэ, удивленная существованием такой жесткой иерархии у народа, который, судя по всем предыдущим сведениям, жил столь гармонично.
– Другая раса: светлые.
– Светлые… – повторил Сильвен, заинтригованный этими новыми подробностями.
– На протяжении многих десятилетий – иными словами, с начала римского вторжения – светлые спускались под землю, чтобы постепенно обустраивать этот, в каком-то смысле параллельный мир, тогда как темные сражались на поверхности, чтобы не допустить врагов в свои владения, где те могли бы обнаружить вход в Новую Аркадию.
– Но… как же они видели в темноте, под землей?
Любен загадочно улыбнулся:
– В этом им помогло одно из величайших сокровищ аркадийского народа. На протяжении веков они создали на основе растительных соков, воды и смолы особое вещество, которое могло светиться. Вначале они смазывали им менгиры в местах захоронений, и те светились по ночам. Видя это, кельты и римляне верили, что в лесу живут духи, и опасались туда заходить.
– И они забрали это вещество с собой под землю, чтобы смазывать им стены пещер? – догадалась Тринитэ.
Любен с трудом перевел дыхание:
– Не совсем так. Точнее, сначала им действительно пришлось смазывать стены подземных коридоров, ведущих в Новую Аркадию. Это заняло много лет. Все эти годы светлые провели фактически в полной темноте, некоторые навсегда утратили зрение. Зато у всех развились невероятно тонкий слух и обоняние.
К тому же выяснилась удивительная вещь: растворенное в воде светящееся вещество начинало разрастаться, как живая материя. Через какое-то время светлые аркадийцы заметили, что потолок в кавернах тоже начинает светиться, отражая блики, появляющиеся на поверхности воды.
Тринитэ едва успевала схватывать эту необычную информацию.
– Но как такое возможно?!
– Ни один из ученых, посвященных в эту тайну, не смог объяснить такой феномен. И вот, несмотря на отсутствие солнечного света, отражение светящегося в воде вещества на потолках пещер позволило возродить под землей растительную жизнь…
– То есть они смогли выращивать под землей растения? Пшеницу, овощи?..
– Да что там овощи – деревья! – ответил Любен, торжествующе улыбаясь. – Деревья, растущие с огромной быстротой, словно сам воздух Новой Аркадии ускорял процесс развития… Сажая в землю семена, желуди, плоды каштанов, которые передавали им собратья, продолжавшие жить наверху, светлые аркадийцы вскоре вырастили под землей, на глубине пятисот метров, целый лес – такой же огромный и густо населенный живностью, как тот, в котором они жили прежде.
– Но это невозможно!.. – проговорил Сильвен в замешательстве. – Ведь под землей нет смены времен года… а деревья не могут всегда оставаться зелеными.
– Верно, нет, но подземные озера связаны с водоемами на поверхности земли. Эта связь, словно эхо, переносит воздействие смены времен года на все, что растет под землей.
Тринитэ едва могла поверить в такие небылицы.
– Бред! – заявила она. – Этого не может быть!
Любен кивнул на окно и иронически спросил:
– А вот это – может быть?
В свете луны все трое увидели, что вода начинает переливаться через ограду хижины.
Сильвен и Тринитэ вздрогнули, охваченные паникой. Тринитэ уже вскочила с места, но старик удержал ее за руку и сказал:
– Я еще не закончил!.. Потом вы сможете уйти… Но я должен вам все рассказать… потому что после меня вы будете последними…
Оба его слушателя невольно переглянулись, и каждый обнаружил во взгляде другого одно и то же: страх и непонимание.
Бежать? Остаться? Верить? Усомниться?
Но Любен уже заговорил снова:
– Сильвен, ты ведь уже догадался?..
– О чем?
– Кто такие светлые аркадийцы…
– Так кто же?
– Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.
Сильвен отрицательно покачал головой. На самом деле он догадывался, о ком говорит старик, но… как в это поверить?!
– А кого они тебе напоминают, судя по моему рассказу? – настойчиво спросил Любен.
– Белых обезьян… – пробормотал едва слышно профессор.
Глядя на него в упор, словно стремясь уловить малейшую из его реакций, старик произнес:
– Это не обезьяны… Это люди.
История Аркадии (2)
– Люди?!
– Да, Сильвен. Такие же человеческие существа, как мы. Они точно так же могли говорить, думать, размышлять об окружающем мире. У них был свой язык…
Сильвен был потрясен. Это не укладывалось у него в голове: белые обезьяны – люди!.. А ведь он и раньше спрашивал себя, почему их взгляд был таким осмысленным, а выражения их морд – почти человеческими… И эти мягкие, аккуратные движения, когда они ели… и эти обращенные к посетителям зоопарка взгляды, эта грусть, появлявшаяся в их глазах, когда дети над ними смеялись… Значит, они все понимали!..
«Это ведь было так очевидно!»
Сильвен пытался опереться на остатки здравого смысла. Но его увлекал этот фантастический вымысел, столь же хрупкий, как ограда за окном, грозившая обрушиться в любой момент.
Тут он заметил стекавшие по стене ограды струи воды, которые образовывали миниатюрный водопад. Вода все ближе подступала к хижине смотрителя зоопарка. Это зрелище вывело Сильвена из оцепенения. Он спросил:
– Если белые обезьяны – люди, какое отношение они имеют к моей матери?
– И какая связь между аркадийцами и нынешним наводнением? – прибавила Тринитэ.
– А Габриэлла? – внезапно вспомнил Сильвен. – Где она? Что с ней? Куда она собралась спускаться?
– Дайте мне закончить! – сказал Любен, повысив голос. – Это очень непростая история. История цивилизации, гораздо более древней, чем наша… Итак, обосновавшись под землей, аркадийцы, светлые и темные, жили в полной независимости от внешнего мира многие века…
На губах старика появилась восхищенная, почти восторженная улыбка.
«Всю свою жизнь он посвятил этим людям…» – подумала Тринитэ, глядя в лицо смотрителя.
– Их собственный, параллельный, мир был озарен волшебным светом в самых глубинах Земли… Это был светлый и радостный мир, без врагов, без внешних угроз – аркадийцы сделали все, чтобы предотвратить возникновение опасностей извне. Шли годы, и постепенно они стали забывать, что другой мир – варварский, кровавый, продажный, заурядный – вообще существует, всего в пятистах метрах у них над головой. Прежняя Аркадия, некогда также находившаяся на поверхности земли, сохранилась лишь в памяти ученых и древних стариков, а молодые считали ее вымыслом, сказкой. О древней Аркадии, римлянах, кельтах родители рассказывали своим детям истории на ночь. Постепенно эти истории всем наскучили. В нынешнем мире, где жили аркадийцы, они были единственным народом. Их вселенная представляла собой огромный лес и светящиеся озера, усеянные островками зелени. Ночь там никогда не наступала – те, кто хотел поспать в сумраке, уходили в густой подлесок. Дожди там также не выпадали – воды в озерах и без того было достаточно. Словом, это была настоящая идиллическая Аркадия, какой представляли ее себе философы Древней Греции.
Взгляд старика по-прежнему был мечтательным, но голос стал хриплым. Любен с измученным видом провел языком по сухим губам:
– Я… хочу пить…
Сильвен направился к колодцу. Когда он поднял крышку, в лицо ему ударил густой запах растений. Никогда прежде этот аромат не был таким сильным. Вода светилась, но это не были отблески света горящей в хижине свечи.
Зачерпнув воду в металлическую кружку, он принес ее Любену.
– Спасибо…
Пока старик утолял жажду, Тринитэ спросила:
– Вы сказали, что мир аркадийцев стал идеальным… Значит, у них больше не было разделения по расовому признаку?
Любен взглянул на нее с искренним удивлением:
– Нет, почему? Оно продолжало оставаться, как всегда, и это совсем не мешало гармоничной жизни. Светлые возделывали землю, темные охотились, воевали и защищали Аркадию. Светлые аркадийцы по натуре были мягкими и кроткими, темные – суровыми и властными. Но между двумя расами практически никогда не возникало конфликтов. Они уважали друг друга. У каждой были свои любимые места отдыха, свои развлечения, свои традиции. Между ними существовало разумное распределение обязанностей. Благодаря этому в обществе царило спокойствие и равновесие. Поэтому и светлые, и темные одобряли запрет на межрасовые браки.
– Но почему?
– Потому что это разрушило бы общественное равновесие… а вслед за тем могло погубить и всю цивилизацию.
– То есть аркадийцы, по сути, делились на господ и рабов? – продолжала расспрашивать Тринитэ, явно шокированная этим фактом.
– Не смеши меня! – фыркнул Любен. – У них даже и речи не было о господах и рабах! Просто темные по природе были более активными и сообразительными. Светлые были более мягкими и послушными. Поэтому разделение обязанностей между ними было абсолютно справедливым. На этом разделении и держалась аркадийская цивилизация многие тысячелетия. Это был их ключ к золотому веку…
Непроизвольно подняв руку, словно ученик в классе, Сильвен спросил:
– А межрасовые союзы… иногда все-таки были?
– Да, порой эти… противоестественные совокупления все же происходили. Но детей от таких союзов убивали при рождении, а родителей стерилизовали.
Тринитэ вздрогнула: взгляд старика на мгновение стал мрачным и жестким. Она не смогла его выдержать и отвела глаза. В окно она увидела, что вода продолжает прибывать: потоки, перетекавшие через ограду, становились все шире. Девочка заметила и собиравшуюся у порога хижины лужицу воды, пока что небольшую.
«Еще немного – и вода просочится внутрь! Надо что-то делать!»
Но прежде всего она хотела узнать как можно больше.
– Но если Аркадия была надежно скрыта и защищена, зачем нужна была каста воинов?
Лицо Любена вновь приняло спокойно-сосредоточенное выражение рассказчика.
– Официально Аркадия считалась закрытым подземным миром, прекратившим все контакты с другим, внешним. Официально темные лишь охраняли дороги, ведущие наверх. Официально другой мир как будто и не существовал…
– Но только официально?..
Любен кивнул и, слегка пожевав губами, продолжал:
– Тем временем внутри темной расы выделилась особая группа… или, если угодно, каста.
С того момента, как народ аркадийцев обосновался под землей, верховный жрец решил держать в секрете от большинства остальных путь наверх. Умирая, он передал этот секрет своему преемнику, а тот перед смертью сделал то же самое…
– Но… зачем это было нужно?
– Там, на поверхности, город Лютеция, позже принявший название Париж, рос и развивался. Лесное крошечное поселение стало портом, потом городом, потом столицей. Лес был вырублен. Зато становилось все больше домов, торговых лавок, дворцов, театров, церквей, кладбищ… Давно остались в прошлом глиняные домики, крытые соломой. Для того чтобы строить себе новые дома, жители столицы нуждались в камне, который они называли «известняк». Залежи этого известняка находились…
– Под Парижем, – договорил Сильвен. – В подземных карьерах!
– То есть аркадийцы боялись, – прибавила Тринитэ, – что парижане, все больше углубляясь в каменоломни, обнаружат дорогу, которая ведет в их подземный мир…
Любен удовлетворенно взглянул на профессора и девочку:
– Именно так. И с самых первых лет после того, как под землей возникла Новая Аркадия, особая каста темных, называемых теперь «наблюдателями», регулярно поднималась на поверхность земли, чтобы убедиться, что аркадийцам ничего не угрожает. Эти темные были уже не воины, а скорее разведчики…
Вначале они ограничивались лишь тем, что осматривали новое поселение, бродя по улицам наряду с местными жителями. Поскольку аркадийцы не знали их языка, они притворялись немыми или иностранцами. Для них стало настоящим испытанием – видеть столько новшеств и не иметь права рассказать о них всем остальным, живущим внизу. А ведь они столько могли бы рассказать своим собратьям – о гладиаторских боях в цирке, о каменных домах, об огромном форуме, о мощеных улицах на месте бывших звериных троп…
Затем наступила новая, христианская эра. Пала Римская империя, страну заполонили варвары. Новые боги, все больше и больше людей, все меньше и меньше деревьев…
Разведчикам становилось все труднее хранить в тайне те удивительные новшества, которые они наблюдали наверху. Порой собственная жизнь казалась им такой скучной! Размеренное, безмятежное существование Аркадии по контрасту с бурной, насыщенной жизнью людей наверху казалось им чем-то вроде равнодушного поцелуя старых супругов, которые давно не испытывают друг к другу прежних чувств и остаются вместе только из соображений комфорта, безопасности, привычки…
Тогда как наверху!.. О, наверху их былые инстинкты воинов и охотников вмиг пробуждались! Наверху постоянно что-то происходило! Верхний мир жил полной жизнью!
Но все же наблюдатели были достаточно мудры для того, чтобы не поддаваться своим страстям. Каждый раз они возвращались в свой привычный мир, дышали мягким подземным воздухом на берегах огромного озера, под кронами древнего леса…
Старик все сильнее впадал в лирическое настроение. Бросив взгляд в окно и увидев, что под дверью собралось уже небольшое озерцо воды, Тринитэ спросила:
– То есть наблюдатели просто поднимались наверх, обходили городские улицы, а потом спускались обратно под землю?
– Вначале так оно и было. Но потом возникла проблема подземных карьеров и каменоломен. Наблюдателям пришлось вливаться в среду рабочих, добывающих камень, и трудиться вместе с ними. Когда те слишком приближались к подземным ходам, ведущим в Аркадию, наблюдатели убеждали своих начальников, что эти направления опасны. Порой одних аргументов оказывалось недостаточно…
– То есть?..
– Иногда управляющие, несмотря на все предостережения, приказывали углублять тот или иной подземный коридор.
– И что тогда?..
– Тогда наблюдателям приходилось отвлекать их внимание другими средствами.
– Какими?
– О, самыми разнообразными. Для этого они использовали всю изобретательность, свойственную их расе. Порой они изображали призраков, отпугивая суеверных парижан. Именно из-за них появились россказни о вампирах, которые по ночам выходят из подземелий, чтобы пить кровь спящих людей. История о «дьяволе из Вовера» тоже возникла благодаря им. В результате аркадийцы были избавлены от непрошеных гостей на многие десятилетия.
В Средние века, во время строительства собора Нотр-Дам, убежище аркадийцев едва не было обнаружено. Тогда один из наблюдателей загримировался под страшного монстра, пробрался на колокольню Нотр-Дам во второе воскресенье после Пасхи и зазвонил в колокола, переполошив весь город. Сам того не зная, он создал легенду о Квазимодо…
– И этого оказалось достаточно? – недоверчиво спросила Тринитэ.
Любен, кажется, только сейчас заметил, что вода проникает снаружи в хижину и постепенно растекается по полу. Она уже подступала к кровати, на которой он лежал, и касалась мысков стоящих на полу старых ботинок.
– Если всего этого оказывалось недостаточно, у них оставалась вода, – ответил старик.
– Вода? – переспросил Сильвен.
– Аркадийцы довольно быстро научились регулировать уровень воды в самом большом подземном озере с помощью системы шлюзов и расположенных на разных уровнях пещер, которые могли играть роль каналов, соединяющих это озеро с другими водоемами. В том числе и на поверхности.
Любен сделал паузу, как хороший актер, наслаждающийся эффектом от удачной реплики.
– Таким образом, – прибавил он, – аркадийцы могли управлять и наземными реками…
Сильвен и Тринитэ в ужасе переглянулись.
– Наводнение! – сказали они в один голос.
Ну конечно же! Вот откуда пришло неожиданное половодье в самый разгар теплой, солнечной и сухой весны! Шлюзы Сены и Марны были тут ни при чем. Вода поднялась из подземных глубин, прошла через пещеры и соединяющие их коридоры, затопила карьеры, канализацию, метро… и выплеснулась на улицы Парижа!
– Да, дети мои, – подтвердил Любен. – С давних пор аркадийцы умели вызывать наводнения.
– И… часто они это делали? – спросила Тринитэ.
– Нет. Это было самое крайнее средство защиты. Потому что в этом случае им приходилось сильно опустошать свое главное озеро, а объем воды в нем не должен был существенно уменьшаться – чтобы сохранялось неизменное количество светящегося вещества, жизненно важного для Аркадии.
– Но все же они устраивали наводнения?
– Да, неоднократно. Даже самое первое по-прежнему остается знаменитым. Оно произошло в тысяча пятьсот семьдесят девятом году. Восьмого апреля. Аркадийцы были вынуждены устроить сильный паводок Бьевры, которая, разлившись, унесла жизни тридцати человек и опустошила весь квартал.
– «Потоп в Сен-Марсель», – уточнил Сильвен, который хорошо был осведомлен об этом трагическом эпизоде в истории Парижа.
– А наводнение тысяча девятьсот десятого года? – спросила Тринитэ.
– Конечно, это дело рук аркадийцев, – подтвердил Любен. – В тот период полным ходом шли работы по прокладке метро, и инженеры Фульжанса Бьенвеню, гениального разработчика идеи подземной железной дороги, были в двух шагах от подземного хода, ведущего в Аркадию…
Любен почти задыхался, так что на некоторое время он замолчал. Входная дверь слегка затрещала.
«Вода!» – ужаснулась Тринитэ. Сейчас мощный поток взломает дверь, словно устричную раковину…
Пространство внутри ограды продолжало заполняться. Сама же стена уже напоминала мини-плотину – вода с нее стекала сплошным потоком. Пол хижины был весь залит водой, но пока она поднялась только на полсантиметра.
– А… вот это? – спросил Сильвен, указывая на окно.
Любен беспомощно улыбнулся:
– Конечно, это снова они, друг мой. Но дай мне рассказать все по порядку…
«Он и правда верит, что ему на это хватит времени?» – подумала Тринитэ, глядя на прибывающую воду. Пламя в камине потухло – видимо, из-за слишком большой влажности воздуха.
– Теперь вы должны узнать, что возможное обнаружение пути в Аркадию было не единственной опасностью, грозящей подземному народу. – Любен печально взглянул на обоих слушателей. – Другая опасность была даже более гибельной: количество светящегося вещества аркадийцев понемногу сокращалось.
– То самое, которое они принесли с собой с поверхности земли, чтобы осветить свои подземные владения? – спросила Тринитэ. – Но вы же сказали, что, растворенное в воде, оно увеличивалось в объеме и развивалось само собой, как живая материя.
– Так было на протяжении полутора тысячелетий. Но мало-помалу энергия этого вещества начинала ослабевать. Вода в озере была уже не такой прозрачной, стены и своды пещер были не такими сияющими, деревья – не такими зелеными. Все как будто понемногу выцветало, блекло, как старая фотография или ткань, слишком долго пролежавшая на солнце. Этот процесс шел заметно быстрее после того, как жителям Аркадии приходилось устраивать наводнения. Словом, аркадийцы поняли, что им нужно оживить этот угасающий свет, влить в него новые силы.
– Но как?
– К тому моменту произошли радикальные перемены и в самом аркадийском обществе. В Европе в это время началась эпоха Возрождения, и наблюдатели наконец решили рассказать обо всем происходящем наверху остальным своим соплеменникам. Выслушав их, те пришли сначала в ужас, затем в ярость. Дело чуть было не дошло до гражданской войны.
«Как?! – возмущались темные. – Вы называли себя наблюдателями, а сами ничего нам не говорили о своих открытиях за последние полторы тысячи лет!»
«Это ради вашей же безопасности! – оправдывались наблюдатели. – Мы хотели избежать новых сражений. Оттого и действовали втайне от остальных!»
Любен мастерски передал гневные интонации спорящих.
– Что же касается светлых, – продолжал смотритель, – они, напуганные, как никогда, лишь слушали эти споры, не вмешиваясь в них.
После многочисленных и яростных дебатов аркадийцы приняли решение: каждый из наблюдателей будет по десять лет оставаться на поверхности земли и выведывать людские секреты…
Старику все труднее становилось говорить. Сильвен и Тринитэ чувствовали, до какой степени его волнуют события, о которых он рассказывает. Вода под ногами уже доходила до щиколоток. Снаружи она поднялась почти до уровня окна. Сколько еще времени они будут в безопасности, прежде чем дверь затрещит, оконное стекло лопнет и поток воды захлестнет их с головой?..
– И вот аркадийцы в очередной раз сумели сплотиться и все организовать. Самая главная задача заключалась в том, чтобы добраться до источника нужного им вещества на поверхности земли. Иными словами, до реки, которая по-прежнему протекала там, где некогда стояли их дома. И эта река была…
Сильвен и Тринитэ в один голос договорили:
– Бьевра!
История Аркадии (3)
– Да, дети мои, Бьевра… Это была, по сути, «матрица» аркадийцев, истинный источник всех благ для них. В те времена, когда они еще жили на поверхности земли, их дома стояли на берегу этой прекрасной реки, протекающей через лес. Аркадийцы еще тогда каким-то образом сумели извлечь из нее таинственное животворное вещество, рецепт которого знали только они. Но за тот период, что они провели под землей, полагая, что запасы светящегося вещества неисчерпаемы, Бьевра сильно изменилась. На ее берегах выросли человеческие дома, появился целый квартал кожевников, дубильщиков, красильщиков, ковроделов, шпалерных мастеров, обойщиков, белильщиков… Совершенно не догадываясь о магических свойствах реки, они вымачивали в ней кожи и ткани, отчего те становились просто превосходными – мягкими и в то же время очень прочными. Зато на саму реку было просто жалко смотреть! Туда швыряли отбросы, выливали нечистоты, вода кишела личинками… Но, несмотря на это, Бьевра сохранила всю свою древнюю силу. Вот почему аркадийцы принялись за осуществление, как сейчас сказали бы, операции под кодовым названием «Мануфактура гобеленов».
– Гобеленов? – удивленно переспросила Тринитэ.
– Эта знаменитая гобеленовая мануфактура возникла на берегах Бьевры. Во всем французском королевстве не было другой реки, вода которой придавала бы такую мягкость тканям и сочность краскам. И вот в начале семнадцатого века несколько светлых аркадийцев, выбранных темными, устроились рабочими на эту мануфактуру.
– Они стали шпалерными мастерами? – изумленно произнес Сильвен.
– Лучшими в мире! – с улыбкой сказал смотритель.
Затем, немного передохнув, продолжал:
– Именно светлые аркадийцы совершили чудо. Трудолюбивые и послушные, они как нельзя лучше подходили на роль рабочих, к которой специально подготовили их темные. Но настоящей их задачей было наполнять водой из реки большие стеклянные бутыли, а ночью тайно передавать их темным. Эту воду темные затем выливали в подземное озеро, надеясь на регенерацию светящегося вещества.
Тринитэ недоверчиво наморщила лоб:
– Неужели они без всяких проблем смешались с другими рабочими? Они ведь даже не говорили по-французски!
– О, это была долгая история. Сначала один из темных, в результате многолетних стараний, сумел стать одним из ближайших помощников владельца мануфактуры. Он и нанял светлых на работу, представив их хозяину как очень искусных мастеров с севера. Тот сначала отнесся к ним подозрительно, но вскоре выяснилось, что эти странные люди, бледные, медлительные и близорукие, говорящие между собой на необычном языке, были настоящими гениями своего ремесла.
Управляющие мануфактурой были в восторге: за весьма скромную плату эти рабочие создавали настоящие шедевры! Аркадийцы согласны были работать без денег, лишь бы им дали землю для проживания. По совету темного, о котором я уже упоминал, новым рабочим предоставили небольшой островок посередине Бьевры, недалеко от мельницы Крулебарб, на месте нынешнего сквера Рене Ле Галла.
Тринитэ, не переставая изумляться услышанному, постепенно складывала в единое целое детали этой фантастической головоломки.
– Прошло несколько месяцев, – продолжал тем временем Любен, – и светлые аркадийцы стали привычной деталью парижского пейзажа. Обитатели квартала, в котором располагалась гобеленовая мануфактура, глазели на этих странных существ, медлительных, вечно глядящих себе под ноги, которые каждый день приходили на работу, а вечером уходили, почти не разговаривая друг с другом и тем более – с остальными рабочими. Их походка, напоминавшая поступь животных, постоянно вызывала насмешки – до такой степени, что остров, на котором они жили, прозвали Островом обезьян.
– Белых обезьян, – тихо произнесла Тринитэ, у которой никак не укладывалось в голове, что существа, столько лет прожившие в клетке зоопарка, на самом деле были… людьми!
