Текст книги "Наедине с собой (СИ)"

Автор книги: Николай Сухомозский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

завтрашних газетах. Так какие могут быть беседы? Это же сплошная профанация!

Но делать нечего: сажусь за телефон (инструктора на задании). Начинаю его накручивать. В

районах просят дать им хоть несколько часов, дабы они смогли собрать информацию на местах. И

они правы. Беда в том. Что этого самого времени у меня нет. В 14.00 я должен предоставить

обобщенные данные в ЦК КПТ, а они к 15.00 (в Москве – 17.00) – в ЦК КПСС.

Не исключено, я бы получил инфаркт, не вернись в сей момент в отдел инструктор Владимир

Чеботарев.

– Не волнуйтесь так, Николай Михайлович! – успокоил он меня. – Через пятнадцать минут все

передадим.

– !?

– Не торопитесь, сейчас все поймете.

Он полез в свой сейф и достал оттуда какие-то бумаги. Порылся.

– Так, – говорит мне, – пишите…

И начинает называть цифры.

– Постой, – возражаю я. – Причем здесь твои бумаги?

– Это не просто бумаги – возмущается Владимир, – а спички агитаторов, пропагандистов и

политинформаторов.

– Ну? – все еще не понимаю я, даже мысли не допуская о подтасовке.

– Что «ну», Николай Михайлович?! Записывайте – так все поступают. И опасность подстерегает

только одна: чтобы количество выступивших с разъяснением очередных тезисов, не превысило

количество населения области, как это один раз было в Ташаузе.

– А как же ЦК КПТ? – не сдаюсь я. – Вдруг проверят?

– Не смешите меня! Оно им надо?! Или других дел больше нет? Да и прекрасно там понимают, что физически сегодня «помаячить» перед народом не мог ни один активист. Но Москва требует.

Так мы и поступили – все прошло на «ура». Наши данные ушли в ЦК КПТ, оттуда – в ЦК КПСС и

к вечеру, видимо, Горбачев млел от восторга, как активно его речь повсеместно обсуждают. Тот

ли это путь к переменам?

***

На Украине один из соседей – мой годок – часто помогает матери. Чтобы как-то отблагодарить

парня, я, находясь в отпуске, спросил его, что ему нужно. Может, мол, я смогу организовать.

Смущаясь, он сказал, что ему уже давно пора на мотоцикле поменять резину, ездить на лысой. Да

вот никак не может достать. Точно так же, как и аккумулятора. Я его успокоил: постараюсь

положение исправить.

И по возвращению в Ашхабад уже несколько месяцев занимаюсь этой проблемой – и все без

толку. С какой стороны не пробую зайти – везде горят «стопы». А качать права – мол, работаю в

обкоме партии – не в моем характере. И вот как-то пожаловался на ситуацию, в которой очутился

(на Украине-то шины и аккумулятор ждали с нетерпением), своему близкому друг, собственному

корреспонденту «Комсомольской правды» Саше Бушеву. Тот, оценив все шансы «за» и ««, сориентировался мгновенно.

– Я тебя выручу!

– Правда?! – обрадовался я. – Каким образом? У тебя есть надежные знакомые, сидящие на

мотоциклетном дефиците?

– Нет! Да и не стал бы я к ним обращаться. Чтобы не попасть в зависимость. Все оформим

официально.

– Как?! – еще пуще удивился я.

– А так! Бери бумагу и ручку, будем сочинять черновик письма, которое я потом отправлю в верхи

на бланке «Комсомолки» и со своей подписью.

В письме мы написали, что газета «Комсомольская правда» проводит в Туркмении некий конкурс

на знание правил дорожного движения и просит для поощрения будущих победителей выделить

несколько шин для мотоцикла и пару аккумуляторов. Финт сработал. Уже через три недели я

отправил Толику на Украину обещанное. Благодаря находчивости Саши Бушева сохранив реноме

человека слова.

***

Человек, который дураку пытается доказать, что тот дурак, дурак в квадрате.

***

Первый секретарь обкома В. Чертищев взял меня – заместителя заведующего отделом пропаганды

и агитации – с собой в поездку по области. Пора горячая – уборка хлопка, вот и захотел, так

сказать, проверить очередного своего кадра (до этого он ездил с другими) в деле. Я же решил: это

прекрасный момент показать себя так, чтобы меня отправили назад в газету.

Куда бы мы ни приезжали, Владимир Сергеевич, несмотря на адскую жару, бросался в гущу

событий. А я… преспокойно отправлялся в ближайшую тень. И ни гу-гу. Так было в Каахка, Теджене, Серахсе.

Кстати, на последний харман мы приехали после 24.00. Я, несмотря на то, что весь день

откровенно сачковал, буквально валился от усталости с ног. И голоден был, как собака. Мы ведь

имели в желудках лишь то, что забросили туда ранним утром дома.

Народ, естественно, засуетился. Последовала команда резать барашка. К моему удивлению и

разочарованию, Чертищев делать это запретил:

– Не нужно никого будить! Люди устали, пусть спят.

– Но вы же голодны! – робко возразил бригадир.

– Не так уж и голодны! Правда, Николай?! – обратился ко мне за поддержкой первый секретарь.

– Да уж…, – неопределенно ответил я.

– Извините, – сказал бригадир, – но, как нарочно, у нас сегодня даже шурпы с пловом не

осталось….

– Не страшно! Чурек есть?

– Есть!

– Несите сюда. Надеюсь и арбузы на бахче имеются?

– А как же!

– Несите парочку!

Так мы и ужинали: хлеб с арбузом. Не знаю, но мне почему-то показалось, что подобный аскетизм

народу не понравился. У туркмен о башлыке (начальнике – Авт.) стереотип сложился

совершенной иной. И доброту Чертищева аульчане, скорее всего, восприняли за слабость. И в их

глазах первый секретарь остался как бы не совсем настоящим.

Что касается вашего покорного слуги, то и после этой поездки в обкоме меня оставили. Никак не

могу взять в толк: зачем партии нужен такой безынициативный работник?!

1987 год

Инструктор Володя Чеботарев, придя на работу в обком, с возмущением рассказывал, что возле

дома по утрам начали продавать молоко для номенклатуры. Подошла какая-то женщина и просила

отпустить и ей «чиновничьего продукта», поскольку у нее болен ребенок. Представьте себе, не

дали!

***

«Чиновник? Ату его!» – примерно так можно охарактеризовать отношение большинства к

персоналу присутственных мест, настойчиво формируемое средствами массовой информации.

«Расплодилось», «Зажрались», «Лопату в руки и на стройку» – далеко не самые сильные

выражения в адрес аппаратчиков всех уровней (добрались уже и до бригадиров).

Рискуя навлечь на себя не всегда праведный гнев оппонентов, встану на защиту последних.

Во-первых, ни одна страна мира (включая Ватикан) не обходится без управленческих структур, ибо государство – это, прежде всего, аппарат насилия. С полным, так сказать, набором

соответствующих «инструментов». Да, бывает, что кому до омерзения не нравится цвет

собственных глаз. Но вырвать их на этом основании – разве не верх идиотизма? И разве лучше

жить слепым?! Что касается сокращения количества «начальства», совершенствования его

деятельности, то никаких возражений быть не может.

Во-вторых, несколько слов о пресловутой «лопате в руки». Понимаю, к примеру, конструкторам

первые недели придется несладко. Лопата действительно – не авторучка и не рейсфедер. Однако

пройдет месяц и управленец не хуже других освоит нехитрый, в общем-то, прием: бери больше, кидай дальше, пока летит – отдыхай. А вот у кульманов ситуация будет совсем иная. Вчерашние

траншеекопатели такого напроектируют, что не только светлое, но и сумрачное будущее останется

под вопросом.

Или рядовой на командном пункте и генерал в цепи атакующих – разве не такой же нонсенс?

***

Врать, конечно, стыдно. Но не всегда грешно.

Первый секретарь обкома с утра всех предупредил: в комитет к обеду явится первый секретарь ЦК

КПТ С. Ниязов – будет инспектировать кадры. К означенному часу все собрались в зале

заседаний.

Естественно, в президиуме – высокий гость с сонмом своих помощников и наш шеф. Мы –

инспектируемые – в зале. Замечаю: некоторые из ребят потеют. Переживают. А вдруг на какой-то

вопрос не ответят и их выпрут с работы?

Мне же бояться в этом плане нечего – пришел в обком по распределению из ВПШ, работа не

нравится.

Каждому Ниязов задавал вопросы по его отделу. Дошла очередь и до меня.

– Сколько в области сельских клубов? – звучит голос хозяина республики.

А откуда мне знать? Если я, во-первых, работаю меньше полугода. А во-вторых, все это время

только и делаю, что, не разгибая головы, строчу никому не нужные бумаги. Это же полный

идиотизм, что у меня, заместителя заведующего отделом пропаганды и агитации, нет времени для

того, чтобы почитать газеты или посмотреть телепередачи! Так что вы, создав такие условия

работы, от меня хотите?! И еще. Ниязову данные готовят десятки помощников, сам он к встрече

принес кучу бумаг, а я должен все держать в башке. Несправедливо получается!

Так что вы, создав такие условия работы, от меня хотите?!

О вслух эту тираду я, конечно, не произношу. А вместо ее нагло говорю:

– Двести сорок три!

И уверенным тоном добавляю:

– Из них шесть – заняты посторонними организациями. Что требует немедленного вмешательства

партийных органов.

Экзаменатор утвердительно кивает головой: безусловно, требует. Звучит следующий вопрос. За

ним – еще один. На все я с такой же железной уверенностью отвечаю, хотя понимаю, чем рискую.

Если моя беспардонная ложь хотя бы по одному вопросу вплывет, мне хана. За обман не просто

товарища по партии, но первого секретаря ЦК, тут же погонят не только из обкома, но и из членов

КПСС. Что для журналиста равносильно запрету на профессию.

К счастью, все обходится благополучно. Я, как впоследствии, сообщил наш шеф, аттестован с

очень высокой оценкой.

***

В Ашхабадской области 80 процентов членов ВЛКСМ платят взносы по 2 копейки. То есть, они не

работают. А освобожденных секретарей комитетов комсомола, получающих немаленькие оклады, держим повсеместно. Где логика?

***

Собрав узкий круг журналистов, первый секретарь ЦК КПТ С. Ниязов обнародовал потрясающие

цифры. Только официально зарегистрированных наркоманов в крошечной республике 5000 и

ежегодно 500 человек врачи становят на учет. В числе осужденных – 54 члена и кандидата в

члены КПСС, 176 комсомольцев. В системе МВД каждый четвертый оборотень – коммунист.

В Дейнауской больнице (а остальные не проверяли) каждому пятому пациенту безосновательно

приписывали лекарства, содержащие наркотические вещества.

И квинтэссенция его выступления: из органов МВД вещественные доказательства (наркотики) не

поступают вообще, правоохранители повсеместно ограничиваются… актами об их изъятии.

Эксперты убеждены: чтобы получить настоящую картину, названные цифры надо умножить на

десять.

Что же тогда это за поколение мы воспитали? И кого принимаем в партию?! А у столь

сомнительного авангарда – сомнительны и перспективы.

***

У нас в обкоме дичайшее ЧП. Под суд идет инструктор отдела организационно-партийной работы

Ильхам З. Что произошло?

Ильхам по стажу – один из самых старых в аппарате. Знает всех не только в столице, но и на

местах. И вот он получил очередную командировку – в самый отдаленный Серахский район.

Ехать неохота, но справку о проделанной работе привезти нужно: именно она станет главным

документом при подготовке вопроса на бюро.

Инструктор, не будь дурак, решил совместить полезное с приятным. Позвонил первому секретарю

райкома, которого за столько лет знал, как облупленного и которому мог доверять, и попросил его

письменно подготовить исчерпывающие ответы на вопросы, которые тут же продиктовал. Дома, собрав вещи и сказав, что едет в командировку, сел в троллейбус и переехал на другой конец

города к своей многолетней любовнице (по-видимому, подобный трюк он совершал не впервые).

И, предаваясь плотским утехам, через три дня получил с нарочным из Серахса данные, используя

которые начал составлять справку.

Все бы так и обошлось, да в один из дней, когда любовница ушла на работу, инструктора обкома

потянуло на ее 13-летнюю дочь. Девочка сопротивлялась, как могла. В неравной борьбе

сексуальный маньяк с партбилетом сломал несчастной руку. На крики прибежала соседка и начала

колотить руками в дверь. Вызвала милицию. Пьяный Ильхам, скорее всего, в тот момент и не

понял, что произошло.

Защищать подонка, естественно, никто не собирался. Но и пятно нас вой мундир областная

партийная организация получить не хотела. В аппарате быстро собрали собрание и Ильхама

единогласно исключили из рядов КПСС. Так что на скамью подсудимых сел… очередной

беспартийный.

Что потрясло еще больше: на суде бывшего инструктора выгораживал лишь один человек. Мать

пострадавшей девочки.

Ашхабад. Возвращение в профессию (1987-1991)

1987 год

Был бы верующим, написал бы «Слава богу!». А поскольку – нет, то пишу «Слава Слушнику!»

Василий Владимирович – новый главный редактор газеты «Туркменская искра». У него нелады со

здоровьем и подходит местный климат. Вот и пришлось перебраться в Ашхабад из Минска. И то, что не удалось прежнему шефу, провернул он. Меня по его настоятельной просьбе все-таки

освободили от нелюбимых (мягко сказано!) обкомовских пут и вернули в газету. Собственно, после ВПШ меня и распределяли на эту должность, да кому-то удалось повернуть оглобли моего

воза в обком КПТ.

Гип-гип, ура, я снова на живой работе!

***

Сдали под ключ и закрыли на замок.

***

Впервые услышал на совещании в ЦК КПТ:

– Страна на пороге развала.

Прозвучали эти слова из уст секретаря по пропаганде М. Моллаевой (безусловно, без санкции из

ЦК КПСС заикнуться о подобном она не посмела бы).

Возникает вопрос: если в Москве сей прискорбный факт знают, то почему продолжают валить, а

не поднимать? И кому это выгодно? Невероятно, но вывод напрашивается один: самому ЦК КПСС

– выборному органу «руководящей и направляющей силы советского общества». Тех ли мы

избрали? Или еще горько пожалеем?!

***

Похоже, гласность людям начинает надоедать. При пустых прилавках она как-то не очень радует.

***

Время отпуска, который мы с супругой неизменно проводим в Пирятине, совпало с круглой датой

– 20-летием со дня окончания мною школы. Естественно, по этому поводу выпускники нашего

класса собрались в ресторане.

Просто удивительно, насколько мы стали чужими друг другу! Ну, кому интересно, у кого есть

авто, а у кого нет и кто замахнулся на кирпичный гараж, а у кого и металлическим не пахнет?

Правда, когда немного подвыпили, моя юношеская любовь Р. произнесла:

– А помнишь?!

– Конечно, помню! – ответил я. – И это чудесно, что оно было!

– Что-о? – голос у собеседницы неестественно дрогнул.

– Говорю, прекрасно, что мы пережили чувство юношеской влюбленности, – повторил я.

По всему ее виду было видно, что она так не считает. Ведь, по сути, жизнь у нее так и не

сложилась: все время – проблемы со здоровьем на нервной почве, кажется, третий раз замужем. И, наверняка, во многом, если не во всем, винит меня.

***

«А зори здесь тихие» – классный фильм с классной режиссурой. Но название! Объясните мне: разве «не тихими» звезды могут быть?!

***

В «Туркменскую искру» из Москвы для оказания помощи приехал заместитель главного

редактора журнала «Рабоче-крестьянский корреспондент» В. Пономарев. Мужик по всем

параметрам нормальный. Сделал ряд шаблонных замечаний: нет системы, рубрик много, а

материалов мало, нужно лучше освещать процесс очищения, проблемы самоуправления в

коллективах, борьбу с нетрудовыми доходами и т. п. А в остальном – жили душа в душу.

Как-то я дал ему почитать свой неопубликованный фантастический рассказ «Лента Мебиуса».

Возвращая его на следующий день, Пономарев сказал:

– Весьма и весьма неплохо! К слову, читал, регулярно посматривая на номер страницы – к концу

все ближе, а развязки не видно. Думал: как же автор выкрутится?! Но, молодец, получилось!

Однако по лицу я видел, что московский гость чего-то не договаривает.

– Мне комплименты не нужны, – решаю продолжить тему сам. – Если что хреново, говорите без

всякого стеснения!

– Да есть одно замечание, – мнется тот.

– Какое?

– Зачем ты в хороший, в общем-то, рассказ, вставил абзац о преимуществах социалистической

науки? Тем более что он в данном контексте не несет абсолютно никакой смысловой нагрузки.

– Совершенно с вами согласен!

– Тогда – зачем?

– Как странно, что вы не догадались. Да чтобы рассказ опубликовали! Ведь тот абзац –

своеобразная идеологическая взятка.

– Оно-то, с одной стороны, так. Но, с другой, рассказ уродует…

***

Каждый пятый в Туркмении не работает, а неукомплектованность кадрами в то же время

составляет 28000 мест.

«Воистину труд превратил обезьяну в человека, но и сделал его горбатым. А горбатые в

республике только верблюды. Вот пусть они и пашут!» – примерно так рассуждает население этой

южной республики.

***

Пришло письмо от однокурсницы А. Ярошинской. Ей в Житомире приходится очень несладко.

Воюет с партократами, отстаивая идеалы гласности перестройки. А те, естественно, прессуют по

всем направлениям: кое-какая информация доходит и до нас.

Так вот, все это так достало Аллу, что она готова уехать из Украины. И интересуется, нельзя ли ей

устроиться на работу в «Туркменскую искру». Я – к главному редактору В. Слушнику: есть, мол, сильная журналистка, активный боец, а еще неутомимый борец против партийной цензуры.

Просится в наш коллектив. Я за свою протеже ручаюсь.

– Но ей ведь нужно будет квартира, – потер кончик носа шеф. – Вряд ли специалист такого класса

да еще из Украины поедет в Среднюю Азию, если предварительно не будет решен жилищный

вопрос.

– Не знаю, но, может, и так, – отвечаю. – Но у нас есть редакционное общежитие

(четырехкомнатная квартира, в которую мы заселяли максимум трех журналистов – авт.). Могу я

гарантировать ей две смежные комнаты?

– О чем разговор?! Конечно!

Так я Алле и написал. Увы, она не ответила. Наверное, приняла нелегкое решение продолжать

свой «полесский бой».

***

Что-то перед Новым годом начала болеть голова – без видимых причин. Пошел в поликлинику.

Врач – молодой парень – после анализов предположил, что у меня могут барахлить почки. Почему

именно так, не знаю. И нет спросил. Ему виднее. Да и поликлиника-то Четвертого управления

Минздрава, абы кого сюда на работу не берут. А у этого – я знал – еще и родной брат (кстати, мой

лечащий доктор) здесь же стоматологом в поте лица трудится.

– Вы хотите, чтобы диагноз относительно почек был установлен со стопроцентной верностью? –

спросил врач.

– Ежу понятно! – отвечаю.

– Тогда я дам вам направление в Институт онкологии…

– Даже так? – перебил я его.

– Нет, нет, что вы! Это не то, о чем вы подумали. Просто они делают очень качественную

диагностику, используя радиоактивные изотопы. Не побоитесь?

– С какой стати?! – удивился я. – Нужно, так нужно!

В указанный день прибыл в Институт онкологии. Сотрудники возле меня суетятся, как возле

какой-то знаменитости. Все – с индикаторами на лацканах халатов. Подвели меня к некоему

подобию пушки о двух стволах. Посадили. Заставили закатать рукав и ввели в вену

радиоактивные изотопы. Сзади к почкам приставили те два ствола и сами сели наблюдать на

мониторах. В конце процедуры сказали, что почки у меня – высший класс.

По дороге обратно я задумался. Если «высший класс», то как врач в поликлинике мог так сильно

засомневаться в их «качестве»? Не превратил ли он меня – по дружбе или по другим причинам – в

подопытного кролика для специалистов-онкологов? Так я ведь вроде человек не при маленькой

должности. Неужели рискнул бы? Ведь так можно и престижной работы лишится.

Где-то спустя пару месяцев зубная боль снова привела меня в поликлинику. Направляют к

другому доктору.

– А мой – заболел или в отпуске? – интересуюсь в регистратуре.

– Нет! – отвечают. – Вместе с братом уехали в Израиль на ПМЖ.

Вот я теперь и думаю: так нужны ли, в самом деле, были моим почкам радиоактивные изотопы?

Или они – прощальная гастроль артиста от медицины?

1988 год

Напрасно «Огонек» и иже с ним так зло, словно какого-то недоумка, высмеивают главу КГБ СССР

Крючкова после его публичного заявления об «агентах влияния», активно действующих на

территории СССР. Ведь каждый, кто выступает против существующего строя, независимо

капитализм это, социализм или монархия, априори «агент влияния». Что же касается ситуация в

Союзе, то я более чем уверен: многие из нынешних «диссидентов», в отличие, к примеру, от

шестидесятников, хают существующий строй не в душевном порыве, а корыстно. Доказательства?

Докажет время.

***

Лучший психоаналитик для нас – сосед по даче и две-три, в зависимости от степени депрессии, бутылки водки. Если к утру вы обнаружите, что спиртное еще остается, – проблемы с психикой у

вас – причем обоих! – действительно существуют.

***

Кстати, о нашумевших компартийных привилегиях. Работая в обкоме КПТ, кроме «привилегии»

работать шесть дней в неделю по 16 часов (включая дорогу туда и обратно), имел еще две. Право

бесплатно отдохнуть в санатории, чем не воспользовался, и подписаться на приложение к

«Огоньку», чем, грешен, пользовался.

***

Отпуск, как обычно, проводим на Украине: три недели в Пирятине, неделю в Скребеличах.

Подошел к концу срок, отведенный на деревню, в которой родилась супруга. И ей захотелось

остаться там еще чуть-чуть. Так и порешили. Я уехал, а она прибудет дней через четыре-пять.

На следующий день, пардон, сижу в уборной. И вдруг дверь нагло открывается. Вскидываю глаза.

Передо мной стоит жена.

– Что случилось? – спрашиваю с тревогой. Ведь прошло меньше суток, как я укатил из села.

– Так это ведь у тебя случилось, – говорит супруга. – Что?!

Я ровным счетом ничего не понимаю.

– Но почему ты приехала так быстро?

– Так ведь ты дал телеграмму!

– Какую телеграмму?! – еще больше недоумеваю я.

– Вот эту! – жена протягивает прямоугольник документа почтового ведомства.

Беру, читаю: «Коля, срочно приезжай. Мама в тяжелом состоянии».

Вот те на! Я никакой телеграммы не давал. Да и мать чувствует себя, тьфу-тьфу, слава богу. Что за

чертовщина?

Идем прояснять ситуацию к матери. Та наотрез отказывается от авторства этого сомнительного

документа. Не остается ничего другого, как идти на телеграф и выяснить, кто заполнял

квитанцию. Ибо подобные «шуточки» нам не нравятся. И только когда мы уже оделись, чтобы

идти на почту, мать призналась: да, это она дала телеграмму. На вопрос «зачем», ответила, не

мудрствуя лукаво:

– Соскучилась!

А то, что у людей может быть инфаркт от подобного сообщения не подумала. Вообще, пусть

простит меня бог, в которого я не верю, иногда кажется, что во мне она видит не сына, а запасную

часть для себя.

***

Как далеки друг от друга Туркмения и Румыния! Однако…

Смотрю на географическую карту. Румыния – поселки Жебел, Фириза. Туркмения – поселки

Джебел, Фирюза.

***

Уродливое в своей необычности может быть прекрасным, равно как и прекрасное в своем

совершенстве – уродливым.

***

Эволюция жанра

Сказка о том, как старик поймал золотую рыбку, а друзья ему не поверили, и он в сердцах

выбросил улов обратно в море, чем сильно прогневил старуху, давно мечтавшую о разбитом

корыте взамен капризной и постоянно ломающейся стиральной машины.

Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем, директора двух

соседних заводов, стремясь завоевать расположение важного гуся из своего министерства.

Докладная о том, как одна рука мыла другую и продолжалось это до тех пор, пока не возник

вопрос: а откуда мыло, если лимиты исчерпаны еще в предыдущем квартала?

Анонимка о том, как молодой егерь В. Непьющий очень боялся волков и поэтому ходил в лес

только в сопровождении «зеленого змия».

***

Есть у меня товарищ из местных – Овез. Живет он в районном центре в сорока километрах от

Ашхабада. Имея машину, он почти каждый день приезжает в столицу. Ну и, само собой, частенько

заглядывает ко мне в редакцию. А в последнее время делал это исключительно в корыстных

целях. У него в Республиканском совете по туризму появилась пассия, вот и нужен был аэродром

в виде постели. Овез и брал днем у меня ключ от квартиры, где, как он уверял, на своих простынях

ублажал довольно-таки рослую азербайджанку. Супруге об этом я ничего не говорил, поскольку

знал, что она будет против. А отказать другу не мог, – думаю, мужики меня поймут, а женщины

простят.

И вот вчера мы возвращаемся с женой домой – в отличном настроении, ибо предвкушаем хороший

ужин под холодное пивко. Заходим в прихожую, зажигаем свет. Начинаем раздеваться, продолжая

приятный разговор. И вдруг я слышу искаженный голос половины:

– Что это такое?!

Честно говоря, я даже испугался: что случилось?! Оборачиваюсь и вижу супруге с… белым

пояском от женского платья в руке. Естественно, жена решила, что развлекался днем в нашей

квартире ее благоверный. Начались объяснения. Очень трудные. И я ее понимал: сам бы, наверное, заподозрил кого хочешь в измене. В конце концов, конфликт был улажен. Правда, я так

и не знаю, поверила мне до конца жена или нет.

1989 год

Подъезд учреждения в начале рабочего дня – огромнейший пылесос, всасывающий в себя

служащих-песчинок.

***

Дабы поднять уровень «Туркменской искры», полгода назад дали объявление о приглашении

опытных специалистов в «Журналист». Писем посыпалась уйма! Выбирали с главным редактором

самым тщательным образом. Среди трех человек, на которых пал выбор, первым номером шел

заведующий отделом ульяновской молодежки, член Союза писателей СССР Валерий Гордеев.

Именно в нем мы больше всего и ошиблись! Писать он совершенно не умел. А как же членство в

таком престижном Союзе, как писательский? Оказалось, Валерий вступал в него в Каракалпакии, где в свое время работал. А заслугой перед отечественной литературой считал тонюсенькую

книжечку поэзии. Естественно, по прибытию в Ашхабад, он не преминул оную презентовать

новому начальству, включая, естественно, меня. Боже, его лирическое программное

стихотворение начиналось – вы не поверите! – фразой: «Твои губы горячи, как трубы…».

Уже тогда я понял, что за «кадра» мы приобретаем. И, кажется, не ошибся. Пока у Валерия (а он

заведует отделом пропаганды) ничего не получается. Видимо, губы у агитаторов и

политинформаторов не так горячи. Да и лирики поменьше…

***

Конечно, запредельное количество чиновников – нонсенс. Но, во-первых, называя цифру 18

миллионов, СМИ почему-то включают в этот список даже бригадиров, которые пашут наравне с

простыми работягами. И, во-вторых, разве – в случае разделения СССР – разве количество

чиновников уменьшится? Наоборот, значительно возрастет. Однако об этом отчего-то никто не

говорит вслух. Значит, именно такая позиция кого-то устраивает.

***

Все остается по-прежнему, все остается по Брежневу.

***

В Ашхабад на гастроли приехал вечный «студент кулинарного техникума». Мы, конечно, не

удержались, чтобы не пригласить известного юмориста на встречу в редакцию. И нам интересно, и ему лишняя публикация не повредит.

Народу в редакторский кабинет набилось – яблоку негде упасть. Журналисты из других редакций

толпились в приемной, дверь в которую специально оставили распахнутой. Беседа получилась на

уровне. Присутствующие начали задавать вопросы. Были всякие – умные и не очень. Хазанов

безропотно отвечал на все. Но вот из приемной донесся голос:

– Расскажите свой любимый анекдот!

«Студент кулинарного техникума» вдруг неприятно изменился в лице:

– А вот смешное – у меня на концерте. Покупайте билеты и приходите – там все услышите!

Не знаю, как сам юморист-пародист, но мы все почувствовали себя не совсем ловко. Никто ведь

посягнуть на трудовую копейку артиста и в мыслях не держал. Просто очень интересно именно

вблизи, а не из энного ряда увидеть, как перевоплощается актер, входя в образ.

***

Есть «Сказки народов СССР». А есть – «Сказки для народов СССР». Последние – это «Программа

КПСС», принятая еще на XXII съезде.

***

Фамилии и имена туркмен для непосвященных славян – все равно, что лица китайцев. Разительно

похожи. И эта штука сыграла роковую роль в 1937 г.

Набрала оборотов вторая серия, похоже, бесконечного сериала по развенчиванию сталинизма. В

один из дней меня пригласили в ЦК ко второму секретарю С. М. Нестеренко. Явился пред светлы

очи – тем более, журналистов второй приглашает крайне редко. Тот поставил задачу: в очередном

номере «Туркменской искры» опубликовать статью по тем страшным дням. На не успевший

сорваться вопрос, нажал невидимую кнопку. В комнате появился помощник:

– Проведите Николая Михайловича и дайте ему материалы.

И повернувшись в мою сторону:

– Речь идет о не рассекреченных документах из архива КГБ – мы не вправе разрешить вам

вынести их за эти стены.

Полдня изучал сию – мороз по коже! – летопись. Но все ужасающие факты, творимые

неграмотными и полуграмотными тройками, померкли перед следующим воистину запредельным

случаем. Некоего Берды Кулиева расстреляли ошибочно (вот оно роковое – китайцы все на одно

лицо) вместо… Кули Бердыева. Объясняю для особо непонятливых: это если бы вместо Николая

Петрова к стене поставили Петра Николаева.

Наверняка несчастный сопротивлялся, пытался что-то объяснить. Но кто его слушал?!

***

Если царская Россия была тюрьмой народов, то СССР – камера предварительного заключения.

***

С главным редактором Василием Слушником рванули на пару дней на охоту, оставив на хозяйстве

второго зама. Больно уж в Тедженском районе до черта фазанов. Район «пиф-паф» – неблизкий.

Две сотни километров до райцентра и около сотни – до границы с Ираном: местные ребята

получили у «зеленых фуражек» разрешение поохотится в пограничной зоне.

Выехав с Ашхабада ранним утром, до места дислокации добрались лишь к обеду. Постреляли от

души (я – по деревьям и редко попадающимся столбам). А вечером по традиции, приготовив

охотничьи трофеи, под пару ящиков водки сели травить приличествующие моменту байки.

(Кстати, в темноте по ту сторону рядышком расположенной границы сотнями огней сиял

иранский город Серахс). Среди прочих прозвучала и легенда о человеке-призраке пустыни, которого якобы не раз видели именно в этих местах.

Спустя некоторое время (где-то в три часа ночи) у нас начали заканчиваться дрова для костра. На

одной из машин было решено проехать к зимней стоянке овцеводов, расположенной совсем

неподалеку. За руль вездехода сел один из туркмен, я – рядом с ним и двинулись по ночной

пустыне. Зрелище, я вам скажу, еще то! Усеянный миллионами звезд небосвод, казалось, лежит на

плечах. Еще мгновенье, и мы будем раздавлены между жерновами земли и космоса! А фары

вырывают из кромешной тьмы диковинной формы растения – словно пробираешься по

незнакомой планете.

Наконец автомобиль остановился. Водитель вылез из кабины. Я, признаюсь, на мгновенье

задержался, раздумывая, выбираться ли из нее вообще. Честно говоря, ночная пустыня чем-то

пугала. В том числе, и хищными зверьми.

Мои колебания были прерваны нечеловеческим криком (это посреди Каракумов в три часа ночи!).

Мороз, несмотря на изрядную духоту, буквально продрал мою кожу. И тут в кабину ворвался

водитель: цвет его смуглого лица напоминал мел.