Текст книги "Одержимый. Дилогия"

Автор книги: Николай Мещанкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 37 страниц)

* * *

– Они уже рядом. Приготовься.

– Где?

– Рядом. – Маг дернул поводья коня, направляя его обратно к группе своих держащихся особняком товарищей.

Фройм с неприязнью посмотрел в спину мага, сплюнул. Какого черта? Какого черта он должен терпеть все это? Он отдал двадцать лет жизни Белому Братству, дослужился до рыцарясотника, а теперь должен терпеть высокомерных выскочек, сообщающих ему то, что он и так знал благодаря отточенному за годы службы охотничьему инстинкту. Он и так чувствовал, что орки гдето совсем рядом, но где? И почему они остановились, почему не удирают? Готовят засаду?

Фройм придержал коня, внимательно посмотрел по сторонам, глянул на хмурые, напряженные лица проезжающих братьев Да, похоже, этот поход не нравился не только ему. Насколько было проще и понятней в сумрачных лесах гоблинов, где все, что тебе угрожало, – это лишь вылетающие вдруг из чащи стрелы да ловчие ямы, без всякой чертовщины с разверзающейся голодными ртами землей. вырывающимся неизвестно откуда огнем и крадущимися в ночи кошмарами, неподвластными честному оружию, оставляющими после себя искромсанные, разодранные трупы… Фройм поежился Он видел то, что осталось от Братьев предыдущего отряда, поймавших на свое несчастье неизвестно что. Спаси его Всевысшие от такой судьбы!

Фройм снова перевел взгляд на неловко держащихся в седлах магов, раздраженно вздохнул. Вот они, его защитники от колдовских напастей в этом походе за черт знает чем! Вот на кого он должен полагаться! Себя хотя бы смогли защитить. Ну почему его сотня оказалась ближе всех к тому проклятому месту, куда им понадобилось? И зачем им понадобилось то, за что ополоумевшие натуане рвут людей в клочья? Хотя бы понимать, какой во всем этом смысл, за что его сотня рискует головой. Но разве утонченные господа маги снизойдут до объяснений? Ему, глупому солдафону? Тьфу!

Фройм тронул коня, продолжая настороженно озираться. Да, это место с подступающим к дороге кустарником прекрасно подходило для засады. Если бы пришлось выбирать ему, он бы устроил ее именно здесь.

Чтото ярко вспыхнуло, ослепляя, мигнуло раз, другой…

– К бою! – Сквозь мерцающие зайчики в глазах проступал погрузившийся в странные синие сумерки мир. Сотник крутнулся в седле, готовясь встретить противника.

– Ахм! – Громадный натуанин опускал занесенный над головой Фрейма меч.

Фройм резко толкнул коня в прыжок, одновременно отмахом кинув руку с мечом в горло натуанину. Сзади послышалось бульканье, и сотник краем глаза заметил валящееся с коня тело. Ага, гады, не такие уж вы и непобедимые… Почти по наитию встретил щитом удар сбоку, оттолкнул нападающего, разворачиваясь. Где же Братья его сотни? Вокруг кипели беспорядочные схватки, но разобрать лица в сумраке было невозможно. Фройм парировал еще один выпад, сам перешел в атаку, обрушив на натуанина град ударов, с удовлетворением чувствуя, как слабеет защита противника. Внизу проскользнул маг, и конь вдруг брыкнул, встал на дыбы, разматывая из распоротого брюха кишки, повалился набок. Заученным кувырком Фройм соскочил с падающего тела, но полностью увернуться не успел, щит рвануло в сторону, выворачивая руку из плеча.

– Стойте!

Сотник вскочил, придерживая плетью висящую вывихнутую руку. Боли пока не было, но он знал, что это только пока. Фройм обернулся, выискивая врага. Мир вдруг опять посветлел, расцвел всеми красками.

– Остановитесь, это наваждение! – С трудом удерживающийся на всхрапывающем коне маг судорожно сжимал одной рукой поводья, вторую воздел вверх, словно факел. – Мы бьемся сами с собой!

Фройм зарычал. Этот маг убил его коня! Так вот в чем дело! Маги заодно с натуанами!

– Натуане не сражаются мечами и не ездят на лошадях! – На бледном лице мага не осталось и следа былого самодовольства, лишь страх. – Посмотрите, это иллюзии!

Сотник оглянулся и похолодел от увиденного. Братья ожесточенно рубились друг с другом, между ними мелькали орки, и лишь вокруг замерших с поднятыми вверх руками магов, в островках относительного порядка, Братья стояли, ошеломленно глядя на побоище.

– Прекратить!! – Фройм умудрился перекрыть голосом шум боя. – Здесь нет натуан! Все ко мне!

Мимо метнулся орк, Фройм ткнул мечом и тут же почувствовал, как чужое лезвие входит в несчастное левое плечо. Нырок к земле, сотник катнулся, уходя от смертельного удара, одновременно пытаясь выдернуть застрявший меч. Мир снова замерцал, наливаясь синевой. Фройм глянул на мага. Его рука все еще тянулась к небу, но сам маг клонился в сторону, сползал с коня. Над седлом проплыл хлещущий кровью обрубок ноги…

– А, свой. – Поднявшийся сотник кивнул выглядящему натуанином воину. Прикрой мне спину, надо к магам пробиваться.

Фройм повернулся, сжимая меч. Руку бы подвязать… Чтото тяжелое вдруг врезалось сотнику в затылок, все вокруг закружилось каруселью, оплывая и растворяясь в темноте, вытянулось уходящими вдаль шипящими линиями и потухло.

* * *

– А потом вернулся Рон с остатками своего легиона. – Алина задумчиво поворошила палкой костер.

– Рон жив? – Крайт улыбнулся. Гунга наконец замолчал, удовлетворенный жизнями захваченных в бою пленных, и нудная боль уступила место удивительной легкости, почти восторгу.

– Да. Он тогда смогтаки прорваться, когда понял, что сражение проиграно и ничего уже не сделаешь.

Крайт кивнул.

– Так вот, вернулся Рон, и потом началось. В смысле началось, конечно, раньше, но мы этого не понимали, что ли. Знаете, почет, все такое, Кен нас героями объявил. – Алина покусала губу. – Но все равно все было не так. както неправильно, что ли. Как будто весь мир поменялся. Идешь по улице, а от тебя люди шарахаются, словно от чумной. Словно от собаки бешеной. Словно у тебя на лице написано, что ты уже не человек, а монстр какойто, детей пугать. Ну и этот мир с Кифтом и Белыми Братьями, конечно. Отдали землю Кифту, Братьям свободный проход дали, замки эти их строить разрешили да еще сказали, что это все для нас, что, мол, они нам только добра хотят. Обидно! За что тогда мы сражались, за что умирали? Получается, что все зря и ничего не нужно было? Алина выпрямилась, взглянула на Крайта, – Добра хотят! Знаем мы это добро, видели – на кольях по дорогам развешанное! – Алина опять сникла, помолчала, мрачно глядя в огонь. – Когда Рон пришел, Кен вышел его встречать со всеми вождями. Но Рон на него даже не взглянул. Прошел молча мимо, и все. Ну, Кен постоял, пробурчал чтото и ушел к себе. А через неделю праздник объявили. Народ пришел, и Кен, разряженный, заявляет, что вы вернулись к себе, на небо, где вам положено быть, и завешали ему быть Гунгой, и кивает на Йолю – вот, мол. свидетельница. И, значит, теперь, поскольку он – Гунга, он назначает Рона джаху, так как тот опытный военачальник и вообще знает что почем. – Алина бросила быстрый взгляд на Крайта, ожидая его реакции

Крайт молчал.

– Мне потом говорили, что Рон всю неделю пил. Но по нему этого не было заметно. На ногах ровно стоял, и язык не заплетался, только бледный да круги под глазами. Но мало ли от чего круги – могут появиться? Так вот, подошел Рон к Кену, тот, наверное, думал, что Рон ему спасибо скажет или чтонибудь такое, подвинулся, ему место давая, а Рон плюнул ему под ноги и говорит, что не знает другого Гунги, кроме вас, а Кен – трус и предатель, которого он знать не хочет, и он не брат ему больше. Кен затопал ногами, закричал, что он не предатель, а наоборот, спас народ, так как заключил договор с Кифтом и закончил войну. Он потребовал, чтобы Рон взял свои слова обратно, иначе его объявят Безродным и изгонят из племени, а Рон засмеялся, вытащил меч и сказал, что этот договор достоин лежать там, где он испражняется, что его война не закончится до тех пор, пока хотя бы один чужой солдат будет по нашей земле ходить. И что Кен сам стал Безродным, когда этот договор заключил, потому как все племена продал.

Алина посмотрела на Крайта, в глазах у нее плясали отблески пламени:

– Знаете, я думаю, Рон все же был пьян, но то, что он сказал… Это было именно то. что мы чувствовали. Просто он первый выразил это словами. И поэтому, когда Кен велел страже схватить Рона, мы все к нему бросились. Защищать. Все. в смысле те, кто ходил с вами, кто остался в живых из Малышей, из Учебных легионов. Кого Рон привел. Нас было меньше и у нас почти не было оружия, но мы были злые, такие злые… Мы стояли и смотрели на них. а они на нас, а Рон хохотал, как сумасшедший, и орал, что война не закончена и он еще покажет всем, кто так не думает, и мы тоже стали как сумасшедшие. Мы скалились и рычали на них, плевались и тоже кричали всякое…

И они отступили. Они нас испугались и отошли, оставили нас в покое.

Алина подбросила еще несколько веток в костер, покачала головой:

– Вот тогда я поняла, что казалось неправильным, почему казалось, что мир изменился. Это не мир изменился, это изменились мы сами. Знаете, Гунга Крайт, почему они испугались? Потому что мы были готовы убивать, а они – нет. Вот чего они испугались! Смерти в наших глазах! Господи. Гунга Крайт! – Алина обхватила голову руками, – Ведь они были нашими отцами и братьями! А мы, мы готовы были их убить, умереть сами, но и убить! Ведь они – не кифтяне и не Белые Братья, они… Гунга Крайт, что случилось с нами? Неужели так и должно было произойти?

Крайт смотрел на раскачивающуюся в отчаянии девочку и чувствовал, как растет в нем жалость к ней, видевшей так много за свои недолгие годы, и к остальным, кого он так рано втянул в жестокий мир, показал изнанку жизни. А еще он почувствовал, как одновременно поднимается в душе отвращение к себе за то, что он лишил их всех детства, как лишили когдато детства его самого.

– Алина, девочка моя! – Крайт обнял девушку за плечи, притянул к себе, и она доверчиво прижалась, лишь изредка вздрагивая, как испуганная лань. Прости меня, прости, если сможешь. – Крайт погладил девушку по голове, с удивлением прислушиваясь к своим ощущениям. Подступающий к горлу комок… Что с ним? Сейчас он был готов ради нее на все, ради того, чтобы спасти, защитить от всех невзгод, не так. как для Йоли. подругому, и тем не менее…

– И мы ушли из Изарона, – тихо заговорила Алина, словно в забытьи, – ушли продолжать нашу войну. Нам не мешали. Мы взяли все, что нужно, все, что смогли, и ушли в горы. Мы укрепили склоны, и теперь никакой чужак не рискует туда сунуться. Мы нападали на Белых Братьев, жгли их форты, мешали, как могли. Мы ждали вас. И вы вернулись. Вы вернулись! – Алина повернула лицо к Крайту, счастливо улыбнулась. – Я знаю, теперь все будет не так, теперь все будет хорошо. Ведь правда, скажите, правда? Как мы сегодня этих Белых…

– Да. – Крайт улыбнулся в ответ. – Теперь все будет хорошо.

Костер медленно догорал, потрескивая россыпью углей.

– Так, значит, Йоля там, с вами?

– Нет! – Алина откинула руки Крайта, села прямо.

– А где?

– Я вам уже говорила. – Девушка скривилась, словно от кислого. – В Изароне она осталась.

– Но почему? Ты же утверждала – все Малыши ушли.

– Кроме нее. С Кеном она снюхалась, не захотела хахаля своего бросать…

– Врешь! – Крайт вскочил. – Не может этого быть!

– Я не вру! – Алина исподлобья смотрела на Крайта. – А почему иначе она осталась?

– Не знаю. Не дали ей уйти, задержали както. Но с Кеном… Не верю, не верю!

– Ага, задержали. Оно, конечно, дело ваше, верить или нет. – Алина тоже поднялась, отряхнула штаны. – Да только… Аа, да ну вас! – Девушка резко повернулась и зашагала прочь от костра.

– Этому пора положить конец, и, клянусь, я это сделаю! – Кен нервно мерил шагами кабинет. – Мое терпение кончилось! До сих пор, пока они сидели в горах и больше говорили, чем делали, я смотрел на это сквозь пальцы, но что творят эти, хмм, Безродные теперь!.. Я все надеялся, что они образумятся! Побалуются, выпустят пар и образумятся. Но это уже слишком! Это уже переходит всяческие границы! За последнюю неделю на Юге ими уничтожено несколько отрядов Братьев, взяты два замка. Братство в ярости и грозится принять собственные меры! Вы понимаете, что это значит?

Кен взглянул на вытянувшегося у двери Айно Нанта, капитана наемников, заменившего погибшего под ДжинЮром Гута Абиса.

– Это значит, что трехсторонний мирный договор под угрозой! – Кен взмахнул руками. – Новая война! Мы не можем этого допустить! – Кен остановился перед Нантом, скорбно покачал головой. – Дорогой Нант, я поручаю вам остановить это безумие. Вы должны отправиться туда со своими людьми, арестовать этого самозваного Гущу, а юнцов вернуть домой к их семьям.

– А если они не пойдут?

– Что значит – не пойдут? – Кен пристально посмотрел на Нанта, пытаясь проникнуть сквозь маску безразличия на лице капитана. – Должны пойти. Для этого я вас и отправляю.

– Гунга Кен, вы говорите так, словно я должен сходить и привести к ужину заигравшихся в саду детишек. Но если эти ребятки взяли штурмом два замка Белых Братьев, то это уже отнюдь не малыши. Поэтому я хочу получить от вас полные и подробные инструкции относительно того, что я на самом деле должен делать.

– Ну… – Кен помолчал. То, что надо было сказать… Нет, он не мог, просто не мог произнести это, – Послушайте, Нант, тут я полагаюсь на вас и ваш здравый смысл. Вы должны прекратить нападения на Братьев, а решать, как это сделать, я предоставляю вам. Отправляйтесь на место и действуйте, исходя из обстановки. В конце концов у вас под началом шесть тысяч против их двух и равное с ними количество колдунов. Вполне достаточно для любой ситуации.

– А вы наш поход, конечно, возглавить не сможете? – Капитан скорее утверждал, чем спрашивал.

– Конечно нет. У меня слишком много дел здесь, и бросить их я не могу. Ну что, все понятно?

Нант помолчал, затем медленно кивнул. Ему действительно было все понятно, даже слишком хорошо понятно. Его собирались сделать мальчиком для битья. Было совершенно ясно, что никто из этих так называемых Безродных не сдастся и домой не вернется, даже если Нант его об этом попросит, и, следовательно, предполагалась карательная операция. В ее успехе, несмотря на численное преимущество, капитан отнюдь не был уверен, однако вне зависимости от того, удастся ли ему сделать то, на что у самого Кена когдато не хватило духу, или нет, никому из орков такая междоусобица точно не понравится. И когда станет жарко, мудрый Кен окажется в стороне, тут же переложив всю ответственность на чужаковнаемников. А дальше в лучшем случае – изгнание в страны Лиги, где все они объявлены преступниками, а в худшем… Про худший даже думать не хотелось.

– Хорошо. – Кен взглянул на задумчиво наблюдавшую за разговором Йолкх Пожалуйста, отбери колдунов, которых мы придадим господину капитану. – Снова повернулся к Нанту. – Выходите завтра утром. Все, свободны.

* * *

– Бесполезно, – печально произнесла Йоля. – Все бесполезно.

– Почему? – Кен оторвался от доклада начальника углекопов, поднял удивленный взгляд на девушку. – Что бесполезно?

– Это. – Йоля кивнула на закрывшуюся за капитаном дверь. – Ничего не получится.

– Почему? Это же была твоя идея. Ты передумала?

– Я не передумала. – Йоля покачала головой. – Это он, капитан. Не будет он ничего делать.

– Откуда ты знаешь?

– Почувствовала. Он все для себя уже решил. Он туда пойдет, но вмешиваться не будет. Кен молча смотрел на Йолю.

– Хотя, наверное, пусть все равно выходит. Покажем Братьям, что пытаемся чтото сделать. Кен попрежнему молчал.

– Не веришь?

– Верю. Верю, но не понимаю! – Кен выпрямился, с грохотом опустив кулак на стол. – Почему, почему? Почему я не могу ни на кого положиться?! Почему никто не выполняет моих приказов, как надо?! Что я делаю не так? Я продолжаю все, что начал Крайт, я стараюсь, чтобы всем было хорошо, я действительно стараюсь, и что? Никто не относится ко мне серьезно, все так и ждут, когда я споткнусь! Кивают, соглашаясь, а в душе хихикают или презирают. Словно я неудачник, словно я проклятый! Даже этот капитан, которого я спас от виселицы и теперь еще плачу серебром, и тот туда же! Почему? Что во мне не так? Ну скажи, что, что?! – Ты проиграл войну, – тихо произнесла Йоля.

– Что?

– Ты проиграл войну, – повторила Йоля громче.

– Но это же не я! Крайт ее проиграл, я лишь признал очевидное.

– Для Крайта это очевидным не было.

Взгляд Кена потяжелел.

– Слушай, Йоля, объясни мне одну вещь. Почему ты не ушла со своими? Ты единственная, кто остался со мной. Зачем? Чтобы шпионить?

– А ты не понимаешь? Нет? – Йоля грустно улыбнулась. – Я осталась, потому что согласна с тобой. Я не хочу больше убивать. Я не хочу смотреть, как умирают мои друзья, а я не могу им помочь. И я не хочу умирать сама. Я хочу просто жить, спокойно и счастливо, хочу детей, дом. Это все так просто, понимаешь, обычная жизнь. И так сложно. Потому что почти невозможно.

– И это все? – Кен недоверчиво хмыкнул.

– Ты думаешь, этого мало? – Йоля покачала головой. – Вы, мужчины, постоянно хотите чегото грандиозного, несбыточного. А ведь на самом деле надо так мало.

Кен продолжал сверлить Йолю взглядом.

– Но ты прав, это не все. – Йоля нерешительно взглянула на Кена. – Я осталась с тобой, потому что я люблю тебя.

Кен тяжело опустился на стул.

– Я это от тебя уже слышал, – голос звучал хрипло, – и верил. А потом ты ушла к Крайту. Ему ты то же самое говорила?

– Да.

– И теперь я снова должен тебе поверить?

– Да.

– Почему?

– Потому что это правда.

– Правда?! – Кен сорвался на крик, закашлялся. – Что – правда? Что ты любишь Крайта? Или что ты любишь меня? Или по очереди?

– Все – правда. Я люблю Крайта и люблю тебя.

– Какая ты разносторонняя. – Кен не смог скрыть горечи. – И почему же ты попрежнему со мной? Ты же говорила, что Крайт, скорее всего, действительно вернулся. Что же ты из нас двоих выбрала меня?

– Потому что я нужна тебе. Крайт сильный, а ты…

– А я – слабый. Спасибо.

– Нет, ты не понял. – Йоля покусала губу. – Я не это имела в виду. Крайт, он… Понимаешь, он обойдется без меня, я ему не нужна. – Девушка вздохнула, потерла лоб. – На самом деле ему никто не нужен, кроме него самого. Его не мучают сомнения, и когда он идет, он не оглядывается и не смотрит по сторонам. Ему не важно, что о нем думают другие или чего они хотят, и это делает его сильным, но рядом с ним нет ни для кого места. Его сила – сила одиночки. Йоля помолчала. – А ты не такой. Не стал таким. Ты смотришь, по чему идешь, по грязи, по крови, – Йоля подошла к Кену, осторожно положила ему руку на плечо, – и страдаешь от этого. Ты волнуешься не только за себя. И тебе тяжело от этого, тебе тяжелее всех. Вот поэтому я осталась с тобой и буду рядом, даже если ты начнешь гнать меня прочь, потому что точно знаю, что я нужна тебе, что ты не сможешь без меня. Останусь, чтобы тебе было хотя бы чутьчуть легче.

Кен медленно повернул голову, посмотрел Иоле в глаза.

– Спасибо. – Кен сжал ладонь Йоли руками, поднес к губам. – Спасибо.

* * *

Великий Гроссмейстер Белого Братства улыбался. Прекрасный повод, просто прекрасный повод. Сколько можно оглядываться на Баниши? Сколько можно нянчиться с этими орками? У магистра были свои цели. Хотя до сих пор они совпадали с целями Братства, всегда приходит время разойтись. Похоже, этот момент настал. Великий Гроссмейстер прекрасно отдавал себе отчет в рискованности такого шага, но, но… Но Баниши слишком много на себя берет. Это не будет окончательным разрывом, они попрежнему останутся союзниками, но необходимо показать магистру, что их союз – равноправный, что магистру не удастся подмять Братство под себя так, как он это сделал с Девяткой. Щелчок по носу.

Гроссмейстер улыбался. Непрекращающиеся нападения орков на Юге – он просто вынужден отправить туда войска, чтобы защитить своих людей и имущество. Не может же он спокойно смотреть на то, как один за другим гибнут отряды Братьев и горят недавно возведенные замки. Прекрасный повод! И не только для демонстрации независимости. Он пожил на свете и был достаточно мудр, чтобы считать лишь одну эту причину достаточной. Нет, причин несколько. И главная деньги. Серебро, найденное в горах Облачного Хребта. Конечно, там же находятся и пещеры натуан, и, значит, золото, которое тоже не стоит скидывать со счета, но вряд ли его осталось много, а серебряные рудники… Сказочно богатые, почти неисчерпаемые… Орки хотят их разрабатывать? Да пожалуйста! Но только в качестве рабов – единственное положение, в котором он согласен терпеть их живыми, и серебро пойдет не в этот их Езерон, или как его там, а на возрождение Братства, вливаясь в его организм живительной силой. А новые силы Братству нужны, ох как нужны! Слишком серьезные потери были понесены за последний год, во время этих ненормальных магических войн, слишком значительные ресурсы истрачены, чтобы можно было просто отмахнуться, пренебречь. Братство, конечно, восстанавливает потерянное, но медленно, слишком медленно. В конце концов можно просто опоздать, превратиться в придаток Девятки. А такого Гроссмейстер допускать не собирался. Уж лучше наоборот. Это, конечно, вопрос отдаленного будущего, но иметь в виду стоит.

А пока… Гроссмейстер встал, покрутил руками, разминая запястья. А пока нужна победа, быстрая и бесспорная. Семь тысяч братьев и пять тысяч рыцарей почти все, что было сейчас у Братства. Конечно, не слишком много, еще недавно орден мог выставить почти в три раза больше, но и имеющихся сил должно было вполне хватить. Тем более что орки тоже весьма пострадали. Гроссмейстер поднял меч, сделал несколько быстрых выпадов. Несмотря на годы, ни сила, ни ловкость его еще не оставили. Поворот, удар, блок, удар… Меч со звоном вонзился в деревянный пол. Решено. Он сам поведет Братьев в этой кампании. Слишком много зависит от ее успеха.

Девушка в лучах лунного света… Нет, не девушка. Не могла она иметь ничего общего с реальностью, не могла грубая материя создать столь совершенные формы, вложить столько чувственности в каждое грациозное движение… Это была мечта. Это был недостижимый идеал женственности, неземной дух, неожиданно явленный взгляду игрой теней призрачного света, чудесное видение, превосходившее все, что можно было хотя бы вообразить себе…

– Иди ко мне…

Нежное журчание ручья, ветерок, наполненный благоуханием лесных цветов детства.

– Иди… – Девушка чуть склонила голову, поманила рукой. – Иди. Нет! Он сделал шаг.

– Не бойся. Иди ко мне. Нет, нет! Он не должен, он не должен! Потому что…

– Иди.

Ноги сами несли его вперед. Нет, нельзя, он должен остановиться, нельзя подходить к ней! Нельзя, потому что, потому что…

– Приди ко мне! – Девушка протянула руки. – Я подарю тебе блаженство.

Она уже совсем рядом, ее губы раздвигаются в улыбке… Назад, развернуться, бежать прочь, потому что… Потому что дальше… Нет!!!

Нант резко сел, слепо шаря взглядом по сторонам. Походный стол, два стула. Сваленное в углу оружие… Нант выдохнул, постепенно успокаиваясь. Сон, опять этот сон. Опять зовущая его прекрасная девушка, за которой прячется кошмар.

Капитан расслабил все еще сжатые руки, вытер выступившую на лбу испарину. Что это все значит? Снами Всевысшие разговаривают с душами смертных. Что же они хотят ему сказать? Опасаться женщин, не верить обманчивой внешности? Чьей?

Нант глянул на смятую кровать. Ее вид вызывал у него сейчас только отвращение. Нет, заснуть не удастся. Может, прогуляться?

Нант натянул куртку, выбрался из шатра в спящий лагерь. Ночная прохлада приятно коснулась разгоряченного лица, мягко взъерошила волосы. Да, пожалуй, пройтись сейчас будет неплохо.

Капитан медленно пошел вдоль палаток солдат, с удивлением глядя по сторонам. Почему он раньше никогда не замечал этого? Такие простые, привычные днем вещи при свете луны вдруг преобразились, наполнились таинственным, какимто мистическим смыслом.

– Не спится? Нант обернулся.

– А, Гас. – Нант кивнул, узнав одного из своих лейтенантов. – Душно в палатке. Вот вышел подышать. А ты что не спишь?

– Полнолуние. – Гас задумчиво покачал головой. – Этот свет… Он словно танцующая девушка.

– Девушка? Какая девушка?

– Не знаю. – Гас неопределенно пожал плечами. – Просто мне так кажется. Вроде как слово само на ум пришло.

Нант вздохнул, перевел взгляд на луну. Действительно полнолуние.

– Ну что, ты решил? – нарушил тишину Гас.

– Что?

– Что дальше делать будем. Ждать больше нельзя.

– Ты о чем? – Нант непонимающе взглянул на лейтенанта.

– Как о чем? О Братьях, конечно.

– А что – Братья?

– Как – что? – Теперь удивился Гас, – Ты же знаешь, их видели уже у входа в ущелье.

– Ну и что? Мы с ними не ссорились.

– Такто оно так. – Лейтенант потер подбородок. – Да только они могут об этом не знать. Ну, или забыть. Мы ведь тут так ничего и не сделали. – Гас помолчал. – Я вот подумал, – лейтенант нерешительно помялся. – Нам сейчас надо или быстро уходить отсюда, пока выход не перекрыли, или… Ну и ребята не против…

– Что – или? – Нант пристально смотрел на лейтенанта. – Что – или, Гас?

– Ну, или присоединиться к Гуграйту. Тогда он точно Братьям всыплет. И серебро сейчас у него. Неужели не заплатит? Обязательно заплатит. А то Кен нам когда последнее жалованье платил? Вот и получается, что и то приятно, и это хорошо.

… Девушка в лучах лунного света… При чем здесь девушка? Нант мотнул головой.

– Серебро, говоришь? И приятно, говоришь, и хорошо? А про присягу забыл, а, лейтенант? Ты что, Кену не присягал?!

– Подожди, подожди, капитан, не кипятись. – Гас успокаивающе развел руками. – Присягал и не забыл я о том. Но я и другое помню. Присягали мы Гунге, а не Кену, и если этот Гуграйт – тот самый, который тогда пропал, то выходит, что это он Гунга, а не Кен, и это ему мы присягу давали. А то, что он – тот самый, а не самозванец… Посмотри, капитан, какой бы самозванец так лихо с замками Белых Братьев справился? Разве ктонибудь другой так бы смог? Нант молчал.

– Ну так что, капитан? Нант задумчиво потер лоб.

– Решайся, капитан. Ведь я же знаю, ты сам этих Братьев терпеть не можешь. Неужели сбежишь в Изарон прятаться?

… Девушка умоляюще кивала…

– Хорошо. Ты прав. Завтра отправь гонцов к Гуграйту с предложением. И будем готовиться к выступлению. Не думаю, что он откажется.