Текст книги "Одержимый. Дилогия"

Автор книги: Николай Мещанкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 37 страниц)

* * *

– Учитель, учитель, вы живы? Учитель! Учитель, очнитесь!

Крайт медленно поднимался из ласкового прохладного забытья вверх, к пронзительной красной боли, пронизывающей все тело.

– Учитель, очнитесь, учитель! Да что же это?! Учитель!!

Крайт разлепил глаза.

– Учитель, вы живы?! Слава Гунге, вы живы! А я уже думал…

Фрин. Крайт попытался сесть. Мир закружился, желудок стянуло сухими спазмами. Крайт, кашляя, согнулся, и его вырвало комочками слизи с кровавыми прожилками.

– Вы весь в крови, Йорик лежит, не встает… Я уже думал… Учитель, как же это, а? Что же это? Йорик…

Крайт привычно сунул в рот травяной шарик, шипя от боли, потрогал голову. Чтото липкое. Кровь. Ладно, бывало и похуже. Череп вроде цел.

– Что с Йориком?

– Он… Он… – Фрин всхлипнул.

– Что – он? – Крайт, опираясь на Фрина, встал. Мир попытался опять закружиться, перед глазами поплыли красные круги, но Крайт усилием воли удержался, не дал себе провалиться в беспамятство. – Где он?

– Вон. – Фрин снова всхлипнул.

– Веди.

Крайт, все так же поддерживаемый Фрином, проковылял вдоль склона. Посмотрел, сплюнул сгусток крови. Не самое приятное зрелище.

– Что с ним, а? Что?

Крайт присел, на всякий случай пощупал пульс. Мертв. Бесповоротно и безнадежно.

– Ну что, а? Что с ним? – Тонкий, срывающийся голос.

– Что, что! – Крайт взглянул на Фрина и взорвался. Этот молящий взгляд, нервно кривящийся рот. Чего он от него ждет? Чуда? Все хорошо, Фрин, все нормально? – Сам не видишь? Ну так посмотри! – Крайт поднялся с колен. Смотри! – Он махнул рукой на тело.

Йорик лежал неопрятной кучей, раскинув руки со скрюченными пальцами, изломанный, ободранный, выставив исцарапанные коленки. И еще у него не было лица. Черная спекшаяся маска, оскалившись, смотрела пустыми глазницами в темное небо, на безразличные звезды.

– Где был твой экран, Фрин? Ты должен был нас прикрыть!

– Я не удержал, Учитель. Удар был слишком сильным, и я не удержал. Не удержал, не удержал! – Фрин вдруг захихикал. – А у нее ничего не получится!

– В чем дело, Фрин? У кого не получится?

– У матери. Он, – Фрин, хихикая, кивнул на лежащего Йорика, – порвал штаны и говорил, что мать его выпорет. У нее ничего не получится! – Фрин залился хохотом.

– А нука прекрати истерику! – Крайт влепил Фрину пощечину. Фрин замолчал, лишь продолжал глупо открывать и закрывать рот, – Мы на войне, колдун. Привыкай.

Крайт глянул в последний раз на заваленный обрушившимся сводом вход в пещеру. Свечения сознания оттуда не чувствовалось. Но какой ценой! Его ошибка. Не слишком аккуратный, но это не важно. Оказалось, важно. Скольких обожженных, не успевших вовремя остановить поток силы, он видел за время учебы в мрачных стенах Академии! Выжившим – лечение, а потом двадцать плетей и неделя карцера. От этого воспоминания Крайта передернуло.

– Пошли, надо поесть и устраиваться на ночлег. За ним утром придем, с носилками. Ничего ему за ночь не сделается. – Крайт развернулся и медленно побрел вниз, к недалекой кромке леса.

* * *

– Что произошло?

Крайт отвел взгляд от тренирующихся Малышей и посмотрел на запыхавшегося Кена.

– А, джаху Кен. Давно вернулся? Как дела на севере?

Кен упрямо мотнул головой:

– Что происходит, Крайт?

– Ну, если тебе интересно… – Крайт снова повернулся к Малышам. – Мы сейчас занимаемся в тройках. Учимся действовать согласованно. Один формирует фокус, второй производит накачку, третий защищает. Результаты ты видишь. Крайт махнул рукой на вздувающиеся шары огня. – У Хива, Алины и Ронера получается хорошо, у тройки Фрина – похуже. Но и у них явный прогресс.

– Не морочь мне голову, Крайт. Ты прекрасно знаешь, о чем я. – Кен угрожающе придвинулся.

– Да? – Крайт обернулся, и Кен невольно отступил на шаг. Этот взгляд буравящий, пронзительный. Огромные, во весь глаз, зрачки. У Кена мурашки пошли по телу. – Ты забываешься, джаху. – Крайт медленно цедил слова. – Ты со мной в таком тоне не говори. А то может чтонибудь скверное произойти. Гунга, между прочим, голоден, очень голоден.

Кен побледнел:

– Простите, Гунга Крайт, простите. Я не хотел… Я…

– Ладно. – Крайт отвернулся. – Давай попробуем еще раз, сначала.

– Да, Гунга Крайт, – Кен часто закивал. – Простите, Гунга Крайт.

– Так что ты хотел у меня узнать? Кен вздохнул. Он вдруг понял, что до сих пор непроизвольно задерживал дыхание.

– Гунга Крайт, я должен был встретиться с Безродными, но никого не нашел. Они пропали. А потом, когда я вернулся сюда, мне сказали, что вы кудато уходили, и Йорик погиб. Ну, я и подумал…

– Правильно подумал. – Крайт усмехнулся.

– Но вы же обещали… Договаривались…

– Договаривались? – Крайт оскалился. – А про вождя, твоего отца, договаривались? А с Хогеном как же? Тоже планировали? Чтото сорвалось?

– Нет, Гунга Крайт, нет! – Кен чуть не плакал. – Простите, Гунга Крайт! Так случайно вышло!

– Случайно? – Крайт вдруг улыбнулся, и уже совершенно спокойно добавил: Ну считай, что и я случайно.

– Гунга Крайт! Но там был мой друг. Хотя бы его…

– А там был вождь. Ты что, Кен, не понимаешь?

– Нет, Гунга Крайт, – жалобно проговорил Кен. – Не понимаю.

– Люди говорят, Кен.

– Не понимаю. И что?

– А то, что ктонибудь в конце концов сказал бы, кто убил вождя Каменной Собаки. Как ты думаешь, что было бы дальше?

– Но мы могли бы поселить их гденибудь очень далеко, отдельно. – Голос Кена был печален, он почти смирился.

– Не могли, Кен. Нет такого места, из которого не слышно. Кроме одного. Крайт похлопал Кена по плечу. – Улыбнись, Кен, улыбнись. Ты же джаху, воин. Забудь о вчера, подумай о завтра. Скоро Зеленые Медведи будут плакать от одного звука твоего имени.

– Да, – мрачно согласился Кен. – Они заплачут.

– Заплачут. – Крайт посмотрел на лопающиеся пузыри пламени. – Йорик мертв, так что возьмешь с собой Фрина, Харега и Йолю.

– Но Гунга Крайт…

– Все, Кен. – Взгляд Крайта снова стал жестким. – Мы об этом уже говорили, и я тебя слышал. Действовать будешь, как я сказал. Тебе надо торопиться и вернуться до того, как начнутся снегопады. И никакой самодеятельности. Эта невидимость, которую ты просил, она и на меня действует, так что помочь я тебе не смогу.

– Может, хотя бы девчонку не надо? – Кен смогтаки выдавить из себя улыбку. – Женщина на войне – дурная примета.

– Чушь, – както бесцветно ответил Крайт, разом потеряв интерес к разговору. – У Йоли очень вязкий и долгий экран. Это пригодится. – Крайт полез в карман, вытащил зеленый шарик, покатал в пальцах. – И еще. Малышам в охранение возьмешь сто человек из Учебного легиона. С Роном. Понял?

– Да. – Кен начал медленно отодвигаться.

– Если с Малышами или с Роном чтонибудь случится, ответишь головой. Понял?

– Да, да! Конечно! – Кен энергично закивал, отступая. Он лучше сам умрет, но ни с Роном, ни с этими Малышами ничего не произойдет. То, что на него глянуло… Это был не Крайт. Белое, совершенно белое лицо, черные впадины глаз… Что, Гунга побери, это было?

* * *

Эккер вскрикнул и проснулся. Опять все тот же кошмар. Хриплый, скрипучий голос, нашептывающий ему о смерти. Живописующий смерть, разложение, тлен…

Эккер скинул покрывало, сел. Рядом нервно заворочался Император, изпод задравшейся ночной рубашки торчали его худые со вздувшимися венами ноги. Эккер вытер выступивший на лбу пот. Ну почему, за что? Почему с ним? Что он такого сделал, чем прогневил Демонов? Почему вот уже неделю ему снится этот кошмар, в котором он гниет заживо?

Эккер вздохнул и сунул руки под мышки, осторожно пощупал. Во сне всегда все начиналось именно оттуда. Да, вот они. вот они, эти желваки, шишки, которые потом потемнеют, лопнут… Эккер судорожно всхлипнул. Нет, показалось. Он слишком молод, слишком красив, чтобы умереть, чтобы вот так…

Эккер дрожащей рукой налил себе воды, глотнул. Что с ним происходит? Еще неделю назад жизнь блистала и переливалась для него всеми красками, и он брал от нее все, беззаботный и счастливый. Казалось, он добился всего. Никому не известный семинарист из обедневшего дворянского рода, вдруг вознесшийся на самую вершину власти. Секретарь и личный друг Императора! Вельможи трепетали и заискивали, совали деньги и лепетали свои жалкие просьбы. А он смотрел на этих гордых аристократов, еще год назад презрительно морщивших носы в его присутствии, а теперь пресмыкающихся перед ним, и смеялся, смеялся! Племянника в гвардию? Дочку во фрейлины? Почему же, можно. Если хорошо попросите. Ну же, попросите, попросите как следует. И дочка пусть попросит.

Эккер улыбнулся было воспоминаниям, но тут же снова нахмурился. Этот кошмар… Почему ему кажется, что это не просто сон? Что действительно чтото ворочается в нем, готовое в любой момент лопнуть зловонным гноем, пожрать его язвами? Эккер сжал голову руками. Чтото надо делать, чтото надо делать. Сказать Императору? Эккер взглянул на обнявшего подушку Императора. Нет! Одно подозрение, что он болен, и Император, так заботящийся о своем здоровье, не захочет больше его видеть, отошлет его, и конец карьере, коней этой замечательной жизни. Конец всему! Нет, Императору говорить нельзя.

Но что же делать? Эккер встал. Да, конечно! Голос во сне, он же говорил, объяснял. На Эккера нахлынуло полнейшее спокойствие. Именно так. Просто надо коечто сделать, и сделать сейчас. Надо открыть дверь, и все кончится, все пройдет, его кошмар унесет сквозняком…

Эккер быстро прошел к двери, принялся снимать запоры. Колдуном он не был, но как снимать защиту знал. Разъять плетение здесь, передвинуть два гематита, вынуть из центра черный алмаз. Готово. Эккер распахнул дверь.

Сильный удар в грудь сбил Эккера с ног, отбросил назад, в сторону от прохода. Что он наделал! В открытую дверь входили закутанные фигуры. Три, четыре, пять… Эккер, хватая воздух ртом, с ужасом смотрел на безмолвных людей в масках.

– Стража… Стража! – На кровати, поджав коленки и прижимая к себе подушку, сидел Император.

– Проснулся. – Одна из фигур с неодобрением покачала головой. – Не кричи. Стражи не будет.

Эккер похолодел. Этот голос, хриплый, царапающий… Эккер внезапно все вспомнил. Вспомнил, откуда взялся его кошмар. Он шел по улице после обсуждения очередного назначения, карман приятно оттягивал полученный в обмен на обещание помощи кошель, и вдруг рядом остановилась черная карета, его окружили какието люди, удар по голове… Очнулся он прикованным к каменному постаменту в темном промозглом зале, скудно освещенном редкими факелами. И там был этот человек, выговаривающий странные скрипящие фразы, и его, Эккера, прекрасное тело в ответ послушно гнило, разлагалось на глазах, вздувалось и опадало, темные, сочащиеся жидкостью пятна расползались, сливались, мясо гнусной жижей сползало с костей…

– Кто вы такие? Что вам надо? – Император вскочил на ноги. – Денег? Забирайте, берите все, что хотите…

– Нам не нужны деньги, – перебил высокий плотный человек. – Мы пришли за тобой.

– За мной? – Император судорожно сглотнул. Почему? Что я вам сделал? Люди надвигались.

– А, я знаю, – Император вдруг распрямился, расправил плечи, – Предатели! Гамишен, Зейенгольц, Шеридар… – Тень позади Императора заколыхалась, расползаясь, налилась чернотой. – Именем Орадиса, Некротоса, Фобса… Простерший руку Император в развевающейся ночной рубашке уже не выглядел жалким. Он выглядел страшным.

Зейенгольц взвизгнул. Вылетевшая из его руки струя огня, не пролетев и половины расстояния, бесследно исчезла. Рядом забулькал, складываясь пополам, первожрец Орадиса Гамишен.

– Именем Нахитохана… – Император не договорил. Сбоку вдруг возник невысокий толстенький человек и с силой опустил ему на голову вазу. Император всхлипнул и осел.

– Быстрее, помогите мне. – Человек накрыл лицо Императора подушкой, прижал. – Руки, ноги держите! Он сейчас очнется!

– Спасибо, Угенброк! – Надсадно кашляющий Зейенгольц доковылял до начинающего брыкаться Императора, навалился.

– Не за что. – Угенброк крутил головой, пытаясь избежать рук Императора.

Шатаясь, подошел, вцепился в Императора Шеридар Подполз Соренсен. И только Гамишен лежал и все булькал, булькал.

Удерживаемый четырьмя первожрецами Император дернулся еще несколько раз и наконец затих. Угенброк подержал подушку еще какоето время, затем убрал, пощупал пульс.

– Все.

– Уф, я думал, нам конец. – Зейенгольц тяжело поднялся на ноги.

– Иногда простые средства оказываются самыми действенными. – Угенброк вытер исцарапанное лицо. – Ладно, пошли, пока стража в себя не пришла. Как там Гамишен?

Зейенгольц пожал плечами, взял скрюченного Гамишена под руки.

– Помогите ктонибудь. А с этим что будем делать? – Зейенгольц показал на забившегося в угол Эккера. – Нельзя в живых свидетелей оставлять.

– А он и так уже мертв. – Шеридар растянул губы в ухмылке, – Он уже принадлежит Некротосу. – Выкинем его гденибудь по дороге. – Шеридар повернулся к Эккеру. – Пошли.

Эккер с ужасом почувствовал, как тело против его воли поднялось и двинулось вслед за первожрецами. Он послушно шел мимо застывших бессмысленными статуями гвардейцев охраны, и мысли гасли одна за другой. А в подмышках пульсировали, набухая, синюшные желваки.

* * *

– Привез?

– Да. – Джука плюхнул на стол сверток пергаментов, с нежностью провел по нему

Головой рисковал. Мечи – это ладно, это все знают. Можно сказать, законная контрабанда. Сунул часовым – и все, все довольны. Даже на самом верху довольны. Ведь этим, на Пограничном Рубеже, тоже есть хочется А на их жалованье, извиняюсь, ноги протянуть можно. Так что не было бы контрабанды не было бы и Рубежа. Но это это другое дело. Кто заметил бы – все б конфисковали, на взятках разорили б. Так что не поскупись, шаман. Может, и премию…

Шаман нетерпеливо мотнул головой:

– Показывай. Если то, что надо, привез, будет и оплата, и премия.

– Конечно. Смотри. – Джука развернул пергаменты. – Это – общая карта известного мира. От Облачного Хребта до Клыка Сирены и от Леса гоблинов до южных степей. Следующая карта. Независимые нобильства…

– Подожди. – Шаман перехватил откладываемый Джукой пергамент, развернул снова. – А дальше? За Клыком Сирены? За Облачным Хребтом? Южные степи, а дальше?

– Говорю же – известного мира! – Джука пожал плечами, усмехнулся, – Что дальше – неизвестно. За Клыком Сирены – море. На много дней плавания, и конца не видно. За Облачным Хребтом – пустыня. Тоже на много дней, и совершенно без воды. В Южных степях кочевники живут, а в Лесу гоблинов – эти самые гоблины. Ни те, ни другие путешественников не жалуют, и что у них там дальше – не рассказывают. Так что этим все и кончается. – Контрабандист замолчал, посмотрел на шамана. – Ладно, – Джука принялся перебирать карты. – Независимые нобильства – Вальпия, Сардиг. Нагир, Кифт Все, как договаривались.

Шаман разложил карты, заползал пальцем, внимательно вглядываясь в вязь линий. Джука спокойно ждал. Карты были не самыми лучшими, но и не самыми плохими. Он, конечно, мог привезти намалеванные спивающимися бродягами подделки, продаваемые за гроши на сельских ярмарках. (Что знал какойто шаман о картах?) Другие вольные торговцы, Джука был уверен, так бы и поступили. Но не он. Остатки чести, так веселившие его коллег, не позволяли ему обманывать заказчика настолько откровенно.

Заказчик… Мысли контрабандиста приняли новое направление. Странный заказчик, странный заказ. Этот новый шаман… Совершенно он не походил не только на дикарей, но и вообще ни на одну известную Джуке расу. Белая кожа, прямой нос необычной формы, стального цвета глаза. Откуда он взялся? И зачем ему карты? Происходящие в роду Каменной Собаки изменения, незаметные в его прошлый приезд сюда, сейчас просто бросались в глаза. Кругом – вооруженные дикари, кругом – стройка. Вместо частокола вокруг Изарона возводилась стена, правда деревянная, но по всем правилам фортификации, со рвом и башнями. Она охватывала куда большую, чем последние, территорию. А возведенные здания уж очень напоминали казармы. Неужели…

– Не будет тебе премии.

– Что?

– Не будет премии, – шаман оторвался от изучения карт и смотрел на Джуку.

– Почему?

– Почему? А потому, что карты плохие. Где детали? Почему нет деревень? Здесь – одни города. Где реки, озера, болота, где дороги? Что, на страну – две дороги и одна река? Где рудники? Каковы их запасы, производство?

– Ну, какие смог достать, такие и привез, – Изумленный Джука попытался изобразить обиду. – Ты что, думаешь, карты под ногами валяются? Такие карты, как ты просишь, только у королей и есть. Эти – лучшие из тех, которые можно купить так, чтобы тобой не заинтересовались. А мне, знаешь, этого интереса очень избежать хочется. Специалисты они. Был человек – раз, и нету человека. И никто не знает, куда девался.

– Ладно. – Голос шамана смягчился. – Верю. По крайней мере, эти настоящие. А то были тут хитрецы… – Глаза шамана жестко блеснули, и похолодевший Джука вдруг понял, куда пропали Иса и Канаг, Спрашивать, зачем шаману карты, контрабандисту расхотелось.

– Есть у меня еще заказ. – Шаман вытащил кусок пергамента, толкнул к Джуке. – Посмотри.

Джука взял листок, осторожно разгладил. По задней стороне листа шла толстая синяя линия, раньше, видимо, изображавшая реку. Что это, предупреждение? Или шаману действительно не на чем было больше писать?

Джука слегка улыбнулся. Какая в принципе разница? Обманывать он не собирался, и если это намек, то зря. Он привезет все, что закажут. Лишь бы о цене договориться. Джука спокойно взглянул на шамана и принялся читать.

Однако по мере того, как взгляд его двигался вдоль ровных строчек списка, спокойствие из его души улетучивалось. Как и решение ничему не удивляться. Этот список… Он понял в нем далеко не все, но и того, что понял, было достаточно. Каждый пункт этого списка означал смерть. Причем каждый пункт в отдельности. Кто, черт побери, такой этот новый шаман?

– Нет. – Джука аккуратно сложил листок, положил на стол. – Этот заказ я выполнить не могу.

– Почему? – Шаман так и сверлил его взглядом.

– Ты, вообще, понимаешь, о чем просишь? – Джука всплеснул руками. Понимаешь? Это же смертная казнь! По законам любой страны! Смертная казнь, а перед ней пытки, такие, что смерть становится долгожданной избавительницей… – Джука скривился, покачал головой. – Нет. Я не возьмусь.

– Смертная казнь? – Шаман, казалось, был удивлен. – За что? Это же в принципе обычные вещи. Тебе что, заказы не нужны? Послушай, Джука, я тебе выплачу премию за карты, и за этот заказ не обижу. Сколько ты хочешь?

– Нет, ты не понимаешь. – Джука тяжело вздохнул, пожал плечами. – Я не цену набиваю. И заказы мне нужны. Чтонибудь другое – пожалуйста. Но не это. Сколько бы ты ни предлагал. Говорю же – смертная казнь. Никакие взятки не помогут.

– Джука, я действительно не понимаю. Почему за это – смертная казнь? Что в этом такого?

Контрабандист подозрительно посмотрел на шамана. Неужели не знает?

– Только одно – это магические ингредиенты. По закону Кринигара вот уже триста лет как частные занятия магией запрещены. Уличенные в занятиях магией без лицензии Девятки или в пособничестве таковым подлежат уничтожению. Точка.

– Джука, мне нужны эти материалы. – Шаман медленно, один за другим, столбиком выложил на стол десять золотых кружков со странной чеканкой. Ложась одна на другую, монеты нежно позвякивали. Если золото той чистоты, на которую выглядит… Джука сглотнул.

Шаман посмотрел на Джуку и поставил рядом с первым столбиком второй.

– Мертвым деньги не нужны, – хрипло сказал Джука.

Шаман молча добавил еще три столбика.

– Ладно! – Джука почти кричал. – Хорошо! Ладно!

Господи, неужели это он сказал? Что он делает? На что соглашается?

– Замечательно. Сколько тебе понадобится времени? Мне они нужны как можно скорее.

– Времени, времени… – Джука прижал руки к лицу. Во что он вляпался! Он так и видел ухмыляющиеся физиономии палачей, вставляющих ему раскаленные иголки под ногти.

– Не переживай ты так! – Шаман хлопнул Джуку по плечу. – Перед тем как пытать, им надо еще тебя поймать. А тут все от тебя зависит.

Джука удивленно посмотрел на шамана. Он что, мысли читает?

– Нет. – Шаман улыбнулся. – Мысли я не читаю. Просто догадываюсь, о чем человек думает

Опыт большой.

Джука вздохнул. Чего он так разволновался? В принципе есть ведь еще один выход.

– Мне нужен будет аванс. – Джука взглянул на столбики монет. – То, что ты просишь, слишком дорогое. Собственных денег мне не хватит.

– Конечно! – Жестом фокусника шаман смахнул со стола четыре столбика, оставив один, – Вот твой аванс. И еще пять таких получишь по выполнении заказа. Устраивает?

– Да, – выдохнул Джука, не веря в свою удачу.

– Кстати, а что это за Девятка, которую ты упоминал?

– Девятка? – Джука все никак не мог прийти в себя. – Ну, это организация магов такая, вроде гильдии, что ли. Создали ее, говорят, девять магов лет пятьсот назад – для контроля за использованием чародейства. Чтобы народ от темного колдовства защищать, чтобы магия во зло не использовалась. Для всеобщего благоденствия, в общем.

– Ну и как, установили они всеобщее благоденствие?

– А как же! – Джука хмыкнул. – Полнейшее счастье и довольство. Аж дух захватывает.

– Чтото не слышу в твоем голосе искренней благодарности. – Шаман усмехнулся. – Что же, все довольны, а ты – нет?

– Да какое там – все довольны! – Джука махнул рукой. – В большую силу эта Девятка вошла с тех пор, ну и понимание того, кого и от чего защищать, у нее как бы расширилось, что ли. Стало им лучше твоего известно, что тебе надо, чтобы у тебя это самое счастье было, а что тебе лишнее. Вроде как тебя от тебя самого защищают. И причем, если не согласен, значит, не осознал, поддался темному влиянию, ну и на казенные работы тебя – Для формирования правильного понимания и созревания к счастью. Ну а если все равно несчастлив, значит, неисправим, значит, на костер, чтобы общей картины не нарушал.

– И что, много вот таких вот, несчастливых?

– Да хватает. – Джука почесал голову. – Только деватьсято все равно некуда. Вот и ходят, улыбаются, зубами скрипя.

– А Девятка об этом знает?

– Знает. – Джука скривился. – У них даже объяснение есть специальное. Мол, если будешь долго изображать счастье, то в конце концов таким и станешь. Счастливым, то есть.

– Интересная теория! – шаман хихикнул. – Послушай, торговец, есть у меня по этому поводу задание. Встретишь таких недовольных – отправляй их сюда. За каждого присланного получишь комиссионные. Мне тут люди нужны, особенно мастера. Безопасность я им гарантирую. Хорошая оплата. Не понравится – могут уйти в любой момент. И никакого счастья.

– Ты что же? – Лицо Джуки вытянулось. – Ты же меня куска хлеба лишаешь! Что же я возить буду, если они тебе все здесь изготовят?

– Куска хлеба? – Шаман вдруг запрокинул голову и захохотал радостно, беззаботно. – Куска хлеба! Ну, ты меня развеселил, Джука! Куска хлеба! Скажи, торговец, то, что я тебе сейчас дал, это твой доход за сколько, лет за пять?

Джука прикусил губу. Шаман ошибся совсем не намного.

– Торговец! – Шаман опять стал серьезным, очень серьезным. – Да, я отбираю у тебя кусок хлеба. Но даю тебе взамен другой, с мясом. И еще вина – горло промочить. Я присматривался к тебе, и ты мне понравился. И поэтому я предлагаю тебе работать на меня. Ты будешь выполнять мои задания и за это получать плату. Не те жалкие гроши, которые ты зарабатывал вольным торговцем, а полновесное золото. Ты будешь моими глазами, ушами и руками на западе. – Шаман встал, прошелся по комнате. – Я знаю, ты хотел спросить, зачем мне карты. Уверяю, не для того, о чем ты подумал. Нападать я не собираюсь. Я хочу торговать. – Шаман остановился спиной к Джуке, покачался на носках. – Скоро здесь, – он повел рукой, – не останется диких племен. Здесь будет одно единое государство. Так что вольным торговцам в том виде, в котором они существуют, все равно конец. И у них сейчас есть выбор. – Шаман обернулся. – Либо они со мной, либо ищут другое занятие. Так что выбирай, Джука. Джука молчал.

– Ну?

– Прости, шаман, мне надо подумать.

– Понимаю, – шаман качнул головой. – Но учти, Джука, тот, кто приходит раньше, получает больше.

– Или теряет больше.

– Верно, – согласился шаман. – Кстати, надеюсь, ты не обидишься, если я немного подстрахуюсь от возможной потери?

Шаман вдруг резко нагнулся, и Джука почувствовал укол в палец. На секунду палец сдавило…

– Вот. – Шаман показал Джуке тряпицу с каплей его крови. – Это будет гарантией того, что ты не пропадешь с моими деньгами. Если эта глупая идея вдруг придет тебе в голову, имей в виду, я тебя и на краю света достану. Шаман нехорошо улыбнулся.

Мир вокруг Джуки качнулся. Он помнил рассказы о том, что могут сделать с человеком колдуны по капле его крови.

– Не волнуйся, торговец. – Шаман попрежнему улыбался. – Привези заказ, и я верну тебе твой заклад, – шаман еще раз махнул тряпицей. Кровь на ней засветилась.