Текст книги "Одержимый. Дилогия"

Автор книги: Николай Мещанкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

* * *

Империя содрогалась. Купцы разорялись, задавленные новыми налогами. Тем не менее казна пустела с устрашающей скоростью. Крестьяне бросали поля и целыми деревнями уходили в леса, скрываясь от сборов и реквизиций. В армию были призваны все мужчины от восемнадцати до шестидесяти; цеха и мануфактуры закрывались, не находя замены рекрутированным рабочим. По стране катилась волна голодных бунтов; в оккупированных автономиях шли настоящие партизанские войны. Империя корчилась, раздираемая на части истощением; мощная, ориентированная на ведение затяжной войны экономика разваливалась, сотрясаясь в конвульсиях, не выдерживая огромной нагрузки.

Но Зейенгольца это не волновало. Все это были мелочи, досадные неудобства, не имеющие никакого значения в сравнении с той грандиозной целью, которую он себе поставил. Наступление, величайшее из когдалибо предпринимаемых, которое сметет Федерацию, не оставит от нее даже воспоминания – вот суперзадача, достойная его внимания, оправдывающая все усилия и невзгоды, возвышающая его над страданиями людей. Его запомнят, он войдет в историю как человек, закончивший наконец многовековое противостояние, утвердивший Империю владычицей мира! Ради этого страна могла и потерпеть, должна была потерпеть.

И Зейенгольц брал, брал, брал, выжимая последние ресурсы из задыхающейся Империи, требуя, не принимая никаких оправданий. Его интересовал только результат. Каждую неделю должна была формироваться новая дивизия, любая задержка, любое препятствие вызывали его безудержный гнев. И дивизии формировались. Академии ввели ускоренные полуторамесячные курсы подготовки, принимая всех, обладающих маломальскими способностями, чтобы хоть както укомплектовать колдунами создающиеся части; интенданты полностью опустошили лишившиеся снабжения арсеналы и выдавали новобранцам заостренные колья и дубинки.

Но Зейенгольц об этом не знал. Он видел лишь цифры, и цифры впечатляли. Цифры говорили, что Федерация обречена. Двойное превосходство в живой силе, полуторное – в магическом потенциале. Мир еще не видел подобной армии, и ему, только ему принадлежит заслуга ее создания!

Зейенгольц отдал приказ начать наступление.

* * *

– Господа! – Фон Киц встал, слегка поклонился. – В первую очередь, на правах хозяина, позвольте поблагодарить всех вас за то, что вы откликнулись на мое приглашение и прибыли сюда. Надеюсь, это означает, что вам не безразлична судьба нашего государства.

Фон Киц снова поклонился, постоял, глядя на бывших канцлера фон Кайзека и казначея Френхеля.

– Я знаю, не всегда в прошлом мы разделяли взгляды друг друга. – Барон усмехнулся, – Но цель у нас была общей – благополучие Империи И я думаю, что сейчас ни один из нас не может относиться спокойно к тому, что происходит, к тому, что творит этот жрец. Потому что для страны это наступление – настоящее самоубийство. И мы не можем просто стоять в стороне и смотреть, как разрушают все то, чему мы посвятили свою жизнь!

Френхель неожиданно хихикнул.

– Господин Френхель, я сказал чтото смешное?

– Нетнет, прошу прощения. – Бывший казначей утер глаза. – Я просто вспомнил это относительно разногласий в прошлом. Вы, дорогой барон, оказывается, умеете быть не только грубым неотесанным воякой, но, при необходимости, вполне учтивым и обходительным Зря вы закапываете этот талант в землю.

– Господин Френхель, не думаю, что сейчас подходящее время веселиться. Фон Киц тяжело облокотился на стол.

– Я просто вспоминаю, какой погром был учинен, когда господину барону отказали в дополнительном финансировании на какието исследования наведенного рассеивания, что ли…

– Не надо, Брин, – мягко перебил Френхеля фон Кайзек. – Сейчас действительно не время считаться, оставим прошлое в прошлом. Господин барон. Фон Кайзек повернулся к фон Кицу, – Мы благодарны за приглашение и вполне понимаем вашу озабоченность происходящим. Нас оно тоже волнует. Нет, это слабо сказано – нас оно ужасает Но для того чтобы избежать недоразумений, я предлагаю определиться с терминами, так сказать, расставить точки над «и». Что вы понимаете под «самоубийством»? Ведь, насколько я знаю, наступление развивается достаточно успешно.

– Успешно? – Барон фыркнул, распушил усы. – За такой успех головы надо рубить. Господа, назначенные Зейенгольцем командовать армиями, представления не имеют ни о тактике, ни о стратегии. Да что там, они и слов таких, наверное, не знают. Тупо гонят солдат на укрепления федератов, не считаясь ни с какими потерями Да, они прорвали три оборонительные линии, но впереди еще пять. Еще пара таких успешных штурмов, и у нас просто не останется солдат. Демоны, я столько сил потратил, я… – Фон Киц нервно подергал ус. – Лучшие части бездарно губятся! Да я бы коекого своими руками!.. – Барон сжал кулаки так, что побелели костяшки. – Это настоящее преступление! Их надо остановить, пока не поздно!

Фон Киц посидел какоето время, злобно глядя в угол, повернулся к фон Кайзеку:

– Кроме того, они, похоже, даже и не догадываются, что армия – это не только солдаты. Сказать, что снабжение налажено из рук вон плохо. – сделать им комплимент. Его просто нет. Так что через месяц армия перестанет существовать даже без участия федератов. Это будет толпа ни на что не годных оборванцев и дезертиров. Вот это все я и понимаю под словом «самоубийство». Надеюсь, мое толкование не слишком отличается от вашего?

– В принципе нет, хотя я вижу проблему несколько с другой точки зрения. Фон Кайзек задумчиво покачал головой. – В частности, относительно снабжения армии я бы сказал, что его не существует потому, что просто нечем снабжать. Все системы воспроизводства ресурсов разрушены. Но в целом, думаю, наши взгляды лишь дополняют друг друга. Хорошо. – Бывший канцлер потер подбородок. – В таком случае давайте перейдем сразу к делу. Зная вас, могу предположить, что пригласили вы нас не для того, чтобы просто жаловаться и причитать. Итак, что вы хотите предложить?

– Надо спасать то, что еще можно спасти. – Фон Киц встал, прошелся по кабинету. – Еще не все потеряно, еще можно чтото сделать. Но для этого надо вернуть управление в руки тех, кто знает, как это делать. Дать под зад господам жрецам и отправить их заниматься своим делом. Вам я предлагаю снова стать канцлером и казначеем.

– Весьма лестно, – улыбнулся фон Кайзек. – Но не совсем понятно, как вы хотите это сделать. Вряд ли господа жрецы уйдут добровольно.

– Естественно. – Фон Киц стоял, заложив руки за спину. – Но я на это и не рассчитываю. Мои люди готовы сделать это силой. Мало кто в армии доволен новыми порядками, большая часть офицеров поддержит нас. Но мы должны оказаться в нужное время в нужном месте, а оружие, лошади, поездки – все стоит денег. Дайте мне денег, пусть даже в долг, и я гарантирую успех. Уверен, они у вас есть. Не может не быть. Через ваши руки проходило столько казенных средств, чтонибудь да прилипло.

– Господин барон, попрошу вас! – Френхель вскочил. – Мне эти ваши обвинения надоели уже давнымдавно! Ваша грубость!.. – Бывший казначей облизал губы, не находя слов. – Могли бы хотя бы сейчас воздержаться!

Фон Киц минуту мрачно смотрел на Френеля и вдруг упер руки в бока и оглушительно захохотал.

– Как в старые добрые времена Прошу прошения, – вздохнул барон. – Если долго носить маску, она прилипает Не обижайтесь, это я так, по старой памяти. Ну так что? Дадите? Ну же, соглашайтесь, внесите свой вклад в спасение Империи!

– Господин барон. – Фон Кайзек побарабанил пальцами по столешнице. – В этом деле меня смущает один момент. То, что вы предлагаете, – фактически вооруженный переворот. Нас могут обвинить в измене. Не сделаем ли мы еще хуже, не расколем ли Империю на два лагеря?

– Это не измена. – Фон Киц сел, спокойно взглянул на фон Кайзека. – Мы присягали Императору, а не Зейенгольцу. Думаю, у вас не возникает сомнения в том, что сам фон Штах к происходящему не имеет никакого отношения.

– У менято нет, но далеко не все так проницательны, это вопервых. А вовторых, вы говорите – офицеры нас поддержат. Но вы лучше меня знаете, что армия должна не рассуждать, а выполнять приказ независимо от того, нравится он ей или нет. И если Император объявит, что мы – изменники, офицеры подчинятся, даже если слова принадлежат Зейенгольцу.

– Я это прекрасно понимаю, – кивнул фон Киц, – и поэтому не собираюсь оставлять фон Штаха в руках жреца. В первую очередь мы освободим Императора.

– Позвольте, в таком случае, узнать, как вы собираетесь это сделать. Насколько я знаю, Зейенгольц никуда не выпускает Императора из дворца. Охрана дворца предана лично первожрецу. Не собираетесь же вы брать дворец штурмом? Сомневаюсь, что у вас хватит на это сил, не говоря уж о времени, которое на это потребуется.

– Конечно нет. Моих людей проведут мимо охраны.

– Кто? Вы собираетесь довериться жрецу? Фон Киц молчал.

– Господин барон. – Фон Кайзек поморщил лоб. – Прошу простить за любопытство, но, поверьте, оно не излишне. Вы же понимаете: согласившись, мы рискуем не только деньгами. И я хочу точно знать, в какую петлю сую голову.

– Дадно, – кивнул фон Киц. – Моих людей во дворец проведет сам начальник охраны.

– Гринхельд?! – Глаза у фон Кайзека округлились. – Этот предатель?

– Да, этот предатель. Большая часть ваших денег, если вы согласитесь, пойдет именно ему. Повисло молчание.

– Послушайте, – наконец заговорил фон Кайзек, – это же провокация. Зейенгольц будет счастлив окончательно покончить с нами, и это для него прекрасная возможность.

– Нет. Я говорил с Гринхельдом, и я ему верю.

– Я согласен, – неожиданно сказал Френхель.

– Брин, ты в своем уме? – Бывший канцлер от удивления закашлялся. – Ты понимаешь, что ты делаешь?

– Понимаю, – кивнул Френхель. – До сих пор ты думал и говорил за нас двоих, а я только считал. Но сейчас я скажу. Я согласен!

– Брин, Зейенгольц тебя четвертует!

– А что со мной сделают федераты? – весело спросил Френхель. – А с тобой? Кайзек, ведь они скоро будут здесь, если ничего не предпринять. А так у нас по крайней мере есть шанс, и если барон готов рискнуть жизнью, то и я ничем не хуже. В любом случае, даже если ты прав, то, умирая, я буду улыбаться от мысли, что хотя бы пытался чтото сделать.

– Хорошо. – Фон Кайзек покусал губу, нехотя повернулся к фон Кицу. – Так какая сумма вам нужна, барон?

* * *

Угенброк с отвращением оттолкнул недоеденную курицу, посмотрел на вытянувшегося адъютанта:

– Сколько можно? Какой день подряд курица, курица, курица! Я же велел найти чтонибудь другое.

– Сожалею, ваше превосходительство, но ничего другого нет. Солдаты вторую неделю один хлеб едят.

– Это ты что, попрекать меня вздумал?!

– Никак нет!

Угенброк приподнялся со стула, зло глядя на адъютанта. Глаза оловянные, смотрит в пространство. Издевается?

– Пшел вон!

– Есть! – Адъютант козырнул и выскочил из палатки.

Угенброк плюхнулся обратно на стул, потер виски. Как же ему надоела эта игра в солдатики! Эти вызывающие мигрень выкрики и бряцанье оружием ни свет ни заря, эта продуваемая со всех сторон сквозняками палатка. Тучи комаров, впивающаяся в бока кровать. Эти мерзкие, тряские дороги. Эта вонь. И вечное ожидание в глазах офицеров. Замечено перемещение противника там, концентрация противника здесь. Что делать? Как будто и так не ясно. Увидел противника атакуй! Ты для этого сюда и пришел!

Угенброк скрипнул зубами. Не в этом было дело, совсем не в этом. Он бы пережил все эти мелкие неудобства, имей они хоть какойнибудь смысл. Но его не было! Мерзавец Зейенгольц! Назначение Угенброка на высокую и почетную должность Верховного главнокомандующего на самом деле оказалось всего лишь способом удалить его из Столицы, лишить практически какого бы то ни было политического влияния. И он, первожрец Делизиоха, должен тратить силы на то, чтобы отпугивать мошкару и месить грязь. А все лавры получит Зейенгольц, Зейенгольц. этот сладкоречивый подлец! Ну нет!

Угенброк встал, решительно смахнул со стола кипу донесений. Хватит! Зейенгольц думает, что он самый хитрый, что всех обманул? Думает, сунул ему эту подачку – и все, Угенброка можно списывать со счетов? Ха! Что ж, пришло время его неприятно удивить. Он использует против Зейенгольца ту самую силу, которую тот неосмотрительно ему вручил. Главное – заполучить в свои руки фон Штаха, а уж дальше его жрецы справятся ничем не хуже, чем жрецы Фобса. Даже лучше.

* * *

Зейенгольц в отчаянии мерил комнату шагами. Что же делать, что делать? Неужели он ошибся? Недооценил силы федератов, переоценил свои? Но ведь нет же, нет. Все агенты в один голос давали одни и те же цифры, его превосходство было бесспорным. Так в чем же дело?

А какая сейчас разница? Зейенгольц сжал руками голову, скривился. Искать ошибки сейчас уже не имело смысла. Наступление захлебнулось – вот что сейчас было важно. А это означало одно – скорый неизбежный разгром. Первожрец застонал сквозь зубы. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, насколько перенапряг Империю, поставив все на один мощный удар, и если Федерация его выдержала… Ответная атака – и фронт развалится, словно карточный домик на ветру

Зейенгольц потер лоб Что же всетаки делать? Бежать? Но куда? В этом мире для бывшего первожреца нет безопасного места. А может, как Шеридар, в другой мир? Там затеряться, наверное, будет гораздо легче… А почему Шеридар тогда сбежал, неужели предвидел, что все так кончится? Первожрец тряхнул головой. О чем он вообще думает? Шеридар не мог ни знать, ни предчувствовать, слишком давно это случилось.

Так что, бежать? И отказаться от силы? Зейенгольц задумчиво поморщился. Связи с Фобсом оттуда нет, и силы, соответственно, тоже. А кем он будет без нее? Сереньким обывателем, таким же, как тысячи других, нудно коротающих свои никчемные жизни, разинув рот глядящих на сильных мира сего? Ни за что! Он не такой, как все. Он – Зейенгольц!

Первожрец выпрямился, глубоко вздохнул. Что ж, может, еще не все потеряно? Не сыграть ли в искренность?! Достойно признать поражение, склонить голову, если необходимо. В конце концов, благо Империи превыше всего. Да здравствует Империя!

Зейенгольц дернул колокольчик, вызывая секретаря.

– Карету, быстро! – Первожрец помолчал, задумчиво глядя на почтительно склонившегося секретаря. – И подготовь Софи. Она поедет со мной.

Зейенгольца почти мутило от страха. Сейчас, когда он смотрел на нависающие мрачные стены замка, идея встретиться с фон Кицем уже не казалась ни мудрой, ни тонкой, а выглядела скорее посещением клетки со львом. Выйдет ли он отсюда живым? Первожрец вытер выступивший на лбу холодный пот, взглянул на сжавшуюся в углу кареты Софи. Его надежда, его последний козырь. И от его изворотливости зависит, сумеет ли он верно его разыграть

Рещетка наконец поднялась, и карета через черную пасть привратных башен въехала во внутренний дворик странно безлюдного, словно вымершего замка. Отступать было поздно – теперь все в руках Фатума. Зейенгольц глубоко вздохнул, словно готовясь нырнуть, и, кряхтя, вылез из кареты.

Никакого караула на этот раз не было. Зейенгольца встретил лишь взлохмаченный сонный парень, чтото пробурчавший и тут же, не оглядываясь, размашисто зашагавший к двери во внутренние покои. Первожрец пожал плечами и двинулся следом Что ж. ему здесь не рады, но он на радость и не рассчитывал

Зейенгольц почти бежал по гулким лабиринтам коридоров и лестниц, пытаясь не отстать от своего неразговорчивого проводника. Сердце раскатистым молотом отдавалось в ушах, воздуха не хватало, но первожрец был даже рад этой физической нагрузке, помогающей прогнать нарастающий ужас, цепкими коготками вцепившийся в мозг Он должен быть спокойным, совершенно спокойным. На карту поставлена его жизнь, нельзя допустить ни единого промаха.

И вот наконец последняя дверь. Шаг – и Зейенгольц оказался в ярко освещенной, несмотря на узкие бойницы окон, комнате, пропитанной магией до такой степени, что у первожреш заныли зубы. Барон решил принять его в лаборатории. Малообнадеживающее начало.

– Дорогой Зейенгольц! Как мило! – Фон Киц, полуобнимая громадных размеров кувшин на столе, даже не приподнялся со скамьи. – Приехал проведать старого друга? Разделить одиночество несчастного отверженного, всеми покинутого и, это, топящего грусть в хмельном вине? – Иллюстрируя свои слова, фон Киц приподнял кувшин, забулькал вливаемой в горло жидкостью.

– Господин барон, я к вам по делу…

– Знаю, знаю. – Барон утер стекающий по усу ручеек вина. – Всеми этими, фибрами и, это, помыслами ты стремился сюда, чтобы прижаться своей худосочной грудью к моему пузу, но вот только незадача, эти, дела государственные, все как один неотложные. Но ничо, студиозик, не все потеряно, садись рядом. – Фон Киц хлопнул пятерней по скамье. – Будем это, пировать. Как его там, в песне, возрадуемся молодому вину, веселящему сердце и разгоняющему кровь!

– Господин барон. – Первожрец осторожно присел на край скамьи. – Я тем не менее прошу выслушать меня…

– Восславим щедрость лозы! – Последние слова барон проревел Зейенгольцу в самое ухо. заодно заплевав все лицо, но первожрец даже не поморщился. Мрачное выражение лица фон Кица составляло настолько зловещий контраст с веселостью слов, что первожрец опасался даже дышать.

– Господин барон, выслушайте меня. Империя сейчас находится в сложнейшем положении. Можно сказать, висит над пропастью…

– Да ты чо?! – Фон Киц смачно рыгнул, – Не мообыть! Эта в твоих надежных руках?

– И я прошу вас, не для себя, для Империи прошу, помогите Умоляю, не отказывайте.

Барон поглядел внутрь кувшина, неопределенно хмыкнул:

– Чего ты хочешь?

– Господин барон, я знаю, у вас есть контакт с федератами. Свяжитесь с ними, договоритесь о переговорах. Заключите мир.

– Скажи мне, Зейенгольц. – Барон отодвинул кувшин, повернулся к первожрецу. – Почему такие сумасшедшие говнюки, как ты, доведя страну до ручки, честь сдаться всегда предоставляют военным? Самому что, мужества не хватает?

– Почему – сдаться? – Зейенгольц удивленно поднял брови. – Я говорю о мире.

– Ты что, жрец, думаешь, в Федерации дураки сидят? – Фон Киц снова хмыкнул. – Они прекрасно знают, в каком месте мы все изза тебя оказались, и ни о чем, кроме капитуляции, сейчас говорить не будут.

Барон посидел, угрюмо глядя в пространство, снова придвинул кувшин, хлебнул:

– И демоны нам всем в затылок, и боги разом все в штаны!

– Так что же делать? – Зейенгольц сделал вид, что не слышал последних слов песни. За такое святотатство обычный житель Империи получил бы двадцать лет каторги, но первожрецу сейчас было не до чистоты нравов.

– Драться! Драться так, как никогда не дрались, так, чтобы каждый шаг вперед стоил федератам столько, что даже мысль об этом вызывала бы у них ужас! Вот что, жрец, надо делать.

– Барон, сделайте это! – Зейентольп вскочил, стараясь восторженно глядеть на барона. – Сделайте! Я верю, вы можете! Примите командование, ведите войска! Я заблуждался, я наделал много глупостей, но я знаю: сейчас я принимаю правильное решение. Спасите Империю, заклинаю вас!

Фон Киц поднял мутный взгляд на Зейенгольца, какоето время недоверчиво смотрел на первожреца, затем медленно кивнул:

– Хорошо. Но не так быстро, жрец. В этом случае мне от тебя еще коечто нужно.

– Все, что в моих силах. – Зейенгольц облегченно вздохнул про себя. Слава демонам, вывернулся, вывернулся и на этот раз вывернулся!

– Вопервых, сними управление с Императора. Вовторых, – барон сунул руку в карман камзола, вытащил листок бумаги, – вот список частей и людей, которые должны принять над ними командование. Они уже на месте, так что это можно сделать быстро. Только скажи своим жрецам, чтобы не трепыхались.

Зейенгольц задумчиво взглянул на барона.

– А ты думал, мы будем спокойно смотреть, как ты разрушаешь Империю? – На удивление быстро протрезвевший барон усмехнулся.

Первожрец вздохнул, перевел взгляд на список:

– Аа?..

– Прямо здесь. И сейчас. И помни: я тебе попрежнему не доверяю ни на грош.

– Ладно. – Зейенгольц сел, сосредоточился. Потянулся к сознаниям жрецов… Толчок… Боги его побери! Первожрец попробовал еще раз и еще… И опять неудача. Тончайшая, почти невидимая и совершенно непроницаемая стена отгораживала его со всех сторон, не давала ни с кем связаться.

– Я не могу…

– Что?! – Лицо барона начало наливаться краской.

– Я не могу. Мой канал блокирован…

– Господин барон, – в проеме открывшейся двери возникла всклокоченная голова давешнего провожатого, – у нас неприятности.

Зло кряхтя, барон прошел к двери, склонился к парню:

– Что?!! Ах ты гаденыш, ах ты ублюдок!! – Барон обернулся к первожрецу.

Зейенгольц почувствовал, как в нем вновь нарастает ужас, парализующий, неуправляемый. Взгляд барона, в котором погас последний огонек сочувствия, холодный и бешеный одновременно… А он совершенно беззащитен в этой комнате…

– Ах ты мразь! Прятаться сюда прибежал?

– Что случилось? – Губы не слушались, но Зейенгольц все же сумел выдавить вопрос.

– Что случилось?! – Фон Киц медленно подходил, кривясь. – А я тебе почти поверил, поверил, что тебя волнует Империя! От Угенброка своего сбежал?!! Про то, что он идет на Столицу, ты, конечно, не знал?!

– Нет, не знал. Не знал, клянусь Фобсом!

– Он снял части с фронта, фактически открыл федератам дорогу, а ты, ублюдок, вместо того чтобы освободить Императора, сюда прибежал?! Впустую два дня потратил, свою мерзкую шкуру спасая?! А ты думал, как он свой замок взорвал? Что это и есть решение проблем с наступающими федератами?!

– Нет! Я не…

– Побоялся фон Штаха, да, побоялся? А ты думаешь, я не смогу сделать с тобой того, что сделал бы фон Штах?! – Барон нависал над первожрецом. буравя взглядом. – Еще как смогу. Ох, как давно я мечтал до твоих потрохов добраться! Скажи, что мне помешает, назови хоть одну причину? На кой ляд ты мне теперь нужен?

– Я… Я… – Мир вращался, словно карусель, не оставляя в голове никаких мыслей – лишь страх и холод. – Я привез Софи, она беременна. От фон Штаха…

– Все никак не успокоишься, жрец, не наиграешься? – Фон Киц выпрямился, презрительно усмехнулся. – Взятку мне привез? Я, кстати, тебе не представил баронета фон Ритза. – Фон Киц кивнул в сторону все еще стоящего в дверях парня. – Ты должен помнить его отца. Десять лет назад ты его на плаху отправил, чтобы архидемоньяком стать. Баронет тоже давно хочет с тобой встретиться. Наверное, уступлю ему это удовольствие.

Зейенгольц взглянул на хищно скалящегося из угла фон Ритза, перевел взгляд обратно на барона и вдруг ощутил удивительный покой. Не было больше страха, не было ничего, трогавшего его неожиданно очистившееся сознание. Империя, федераты, поражение, интриги жрецов – все это было в прошлом, ничто из этого не имело больше значения. Да, это был конец, но конец лишь его существования в этом мире. Он видел свой приговор в бесстрастных, как у змеи, глазах фон Кица, и его это уже не волновало. Надежды больше нет, ну и что? Значит, Демоны уже отмерили нить его жизни, Демоны призывают его. Они примут его в свои нежные объятия, дадут отдохновение после тревог суетного мира… Как же он устал! Демоны знают, он старался для их величия, они воздадут ему по заслугам. Надо лишь сделать одно последнее усилие…

Фон Киц спокойно следил, как Зейенгольц закручивает заклятие. Крысеныш хочет помериться силами? Что ж, пожалуйста, он не против. Здесь, в лаборатории, в самом сердце замка, его защищали не только стены. Веками, из поколения в поколение ставились тут магические блоки, накладывались оборонительные заклинания, и мало существовало в мире сил, способных пробиться к нему, причинить ему вред, когда он здесь. Барон не зря выбрал именно ее для встречи с первожрецом, он предвидел возможность такого исхода, он был готов к любой атаке. И все же он ошибался.

Потому что первожрец не атаковал. Сплетенное заклятие сорвалось, и гудящий столб пламени взметнулся к потолку, взметнулся и опал, унося Зейенгольца прочь от забот и волнений, в вечный покой бесконечности…

– Ну надо же, – Барон задумчиво покачал головой, глядя на кучку белесого пепла – все, что осталось от первожреца. – Не ожидал, не ожидал.

– Доспехи и коня мне! – Барон повернулся к фон Ритзу. – Мы начинаем.

– Но мы еще не готовы, – Баронет оторвал разочарованный взгляд от обгоревшей скамьи. – Фон Шипран докладывает, Гринхельд еще не нейтрализовал жрецов при Императоре.

– Нет времени ждать. – Фон Киц двинулся к двери. – Вели здесь прибрать. Да, чуть не забыл! – Барон остановился, почесал лоб, посмотрел на баронета. Там, в карете, девушка, Софи. Отведи ее в лучшие покои в замке и оставайся при ней. Что бы ни случилось, ее будущий ребенок должен остаться в живых. Головой отвечаешь.

– Но господин барон, – Разочарование в глазах фон Ритза сменилось почти отчаянием. – Я не…

– Это великая честь, Ритз, – резко перебил фон Киц. – Этот ребенок наследник Императора. Я доверяю тебе будущее Империи. Выполняй! – Барон кивнул склонившемуся фон Ритзу и вышел.