Текст книги "Солдаты мира"
Автор книги: Николай Иванов
Соавторы: Владимир Возовиков,Виктор Степанов,Евгений Мельников,Борис Леонов,Валерий Куплевахский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)
ГЛАВА ПЯТАЯ
Воин!
Родина доверила тебе благородную и почетную миссию – помочь трудящимся Афганистана отстоять завоевания революции, обеспечить мирное строительство новой жизни.
Будь всегда и во всем достоин этого доверия. Высоко неси честь и достоинство советского воина-интернационалиста.
Из обращения «Воину-интернационалисту, находящемуся в ДРА»
Первое, что увидел Спирин после выстрела, – бегущую из кишлака к дороге женщину в парандже.
Миша Евсеев, не дожидаясь команды, бросил БТР с насыпи, выжал до конца газ.
– Прикрой ее броней! – крикнул лейтенант, пробираясь к боковому люку.
Бронетранспортер, не успевая перерабатывать в скорость всю вкладываемую в него мощь, ревел и дрожал. Наконец, описав полукруг, он встал точно между кишлаком и женщиной. Крышка люка, распахнутая ногой, упала вниз, впустив облако пыли. Спирин, задержав дыхание, нырнул в люк, выскочил на ветер и сразу же увидел замершую афганку.
И в этот момент раздался выстрел. По испуганно отпрянувшей женщине, по наткнувшемуся на что-то сзади него звуку выстрела Спирин мгновенно понял, что стреляли из гранатомета в БТР. Он резко обернулся.
Дмитриев, наполовину вылезший из люка, пытался вытащить кого-то из машины. Раздались еще винтовочные выстрелы, и Спирин бросился к машине. Из люка показались нащупывающие землю ноги Евсеева, и лейтенант обрадовался: жив! Он подхватил водителя под колени, стал помогать сержанту вытаскивать окровавленного, с прожженной на груди курткой Евсеева.
Сержант, передав Евсеева лейтенанту, залег под передние колеса.
– Миша, жив? – спросил Спирин, срывая пришитый к рукаву индивидуальный пакет.
– Жив… кажется, – не открывая глаз, еле слышно прошептал Евсеев.
– Новичков, как ты? – крикнул лейтенант в люк дымящейся машины, но сержант перебил:
– Товарищ лейтенант, душманы обходят.
– Новичков! – снова позвал лейтенант, и связист тотчас вынырнул, кашляя от дыма, из люка.
– Передал, товарищ лейтенант… Успел. Сейчас им будет цирк на проволоке.
Спирин, сунув ему конец бинта, выглянул из-за бронетранспортера.
Из широких ворот крайнего дома выбегали душманы, строились в цепь. Лейтенант прикинул: человек тридцать. Много. Дорога была пустынна. Колонна автомашин, которую они сопровождали, уже скрылась за горным поворотом. Итак, вперед путь заказан, БТР подбит. Что сзади?
Шагах в десяти от них безучастно сидела на корточках женщина. Что с ней-то делать? Новичков бинтовал голову Евсееву. Держись, Миша. Самое главное – позади горы и ущелье.
– Не дрейфить, не дрейфить, – шептал лейтенант, оценивая положение. Потом решительно приказал: – Отходить в горы! Быстрее. Я догоню.
Его остановил было взгляд Евсеева сквозь щелку в торопливо накрученных бинтах, но времени подбодрить, успокоить того не оставалось.
Сержант ящерицей выполз из-под колес, набрасывая руку водителя себе на плечо. Новичков подбежал к афганке, торопливо начал что-то объяснять ей, показывая на горы, БТР и кишлак.
– Быстрее! – ныряя в дым горящей машины, опять крикнул лейтенант.
В дыму он на ощупь отыскал радиостанцию, столкнул ее к искореженному рулевому управлению. Увидел белый бок бочонка с водой, но тянуться к нему не было времени, и Алексей, выдернув кольца, бросил к рации и пулемету две «лимонки»: душманам оставлять их не стоило.
Словно надсадный, разрывающий нутро кашель, глухо раздались один за другим стиснутые броней взрывы. И еще не перестало кататься в седловинах, биться о выступы скал эхо, как в БТР снова впились винтовочные выстрелы.
Испугавшись, споткнулась и упала женщина, через нее, не увернувшись, перелетел Новичков. Пока они поднимались, Спирин успел добежать, помог подняться запутавшейся в парандже афганке.
Бронетранспортер уже не прикрывал. Душманы, потрясая в воздухе оружием и что-то выкрикивая, расползались в кольцо. Их отделяло метров четыреста голого поля, уже можно было вести прицельный огонь, но по редкому и несколько отдаленному посвисту пуль лейтенант догадался, что их рассчитывают взять живыми. Поняв это, Алексей успокоился, бежал теперь свободнее, меньше пригибаясь.
Однако чем ближе они подбегали к ущелью, тем чаще и явственнее свистели пули.
– Еще рывок! – прохрипел лейтенант.
Женщина опять упала, и Алексей, заслоняя ее, встал лицом к бандитам. Поднял, словно защищаясь, автомат. Руки дрожали от напряжения, сил не хватало вдохнуть, раздвинуть грудь воздухом, саднил сбитый где-то в спешке локоть, и Спирин впервые неожиданно для самого себя вдруг подумал: «Неужели все? Жалко».
Несколько бандитов припали на колени, прицеливаясь. Лейтенант дал длинную, веером, очередь, отметив, что при его выстрелах душманы попадали на землю, поползли к укрытиям.
«Боитесь, однако, – словно удивляясь, подумал Спирин, пятясь за товарищами. Мелькнувшая было мысль о гибели показалась нелепой. – Я еще у Зарифы и «пятнашки» не забрал», – вспомнил он и выпустил из автомата еще одну длинную очередь.
И в это время он почувствовал слабый удар в спину, чьи-то руки потянулись к его автомату. Спирин только успел снять палец со спускового крючка, как афганка схватилась за оружие, что-то забормотала под паранджой, показывая на душманов. Новичков растерянно стоял рядом, а сержант с Евсеевым уже скрывались за первыми валунами.
– Душман, душман, – указывал вперед Спирин, стараясь заслонить плачущую женщину.
– Нис, нис, – замотала головой женщина. – Али.
– Новичков, что она хочет? – испугался лейтенант, мгновенно представив невероятное: может, это не душманы, а один из отрядов самообороны?
Но тут же рядом прошла еще одна очередь.
– Новичков, возьми женщину. – Лейтенант выдернул автомат из ее рук, дал несколько очередей, не целясь, как и прежде, в наступающих. Женщина заплакала, вновь бросилась к Спирину, но Новичков подхватил ее на руки и побежал к ущелью. Лейтенант, прикрывая их, побежал следом.
За первыми валунами он упал рядом с десантниками, пропустив очередь как раз над головой. Рванул на груди куртку.
– Как Миша?
– О броню сильно ударился, – ответил сержант, наматывая новый пакет на алые пятна крови, пропитавшие старые бинты.
– Надо отходить… Идут… цепью. Если возьмут вершины – будем в кольце… Только что-то женщина волнуется…
– Во-ды, – еле слышно, почти не шевеля обожженными губами, попросил Евсеев, и лейтенант на мгновение представил, как огненная струя из гранатомета прошла прямо перед лицом водителя. Какая же это сволочь стреляла? Как посмели стрелять по женщине? Нет, тут, без сомнений, душманы, их тактика, их методы.
– Пить… – повторил Миша.
Сержант посмотрел на Спирина, тот кивнул, и Дмитриев, сорвав с пояса флягу, склонился над Евсеевым. Новичков, поглядывая на залегших душманов, передал свою флягу женщине. Та вцепилась в нее двумя руками, отвернулась. Приподняв паранджу, припала к воде.
– Нельзя много, – стыдясь своих слов, осторожно коснулся ее плеча связист. – Это последняя, надо беречь.
Спирин, набрав полный рот воды, ждал, пока она освежит язык, горло, губы. Наконец, с блаженством глотнул, заторопился:
– Все, уходите вглубь.
Сержант перекатился к нему под валун: увидев поднявшихся бандитов, нажал на спусковой крючок и под звуки выстрелов прошептал:
– Миша не сможет больше идти. Авось продержимся.
– Вряд ли, – Спирин взглянул на нависающие над ущельем скалы.
– Но мы далеко не уйдем, – вновь под выстрелы предупредил сержант. Однако, оставив лейтенанту одну свою гранату, перекатился обратно к раненому: – Давай, Миша, еще маленько… Надо… Идти…
Вначале Новичков с афганкой, потом Дмитриев с Евсеевым под огневым прикрытием лейтенанта перебрались к другим валунам, потом за карликовые айвы. Спирин стрелял теперь выборочно, отсекая душманов в первую очередь от гор. Те как-то вяло, словно смертельно уставшие, начав преследование, теперь под огнем тем более не спешили, хотя расстояние постепенно сокращалось. Долетали уже отрывки команд. И тогда Спирин стрелял на голос.
«Теперь просто так не возьмете, – успокоился Алексей, одной рукой постреливая, а второй снаряжая магазины патронами из подвешенного к поясу мешочка. – Только бы шальная какая не залетела», – подумал он, словно не шальная пуля убивает легче или ранит не так опасно.
Он услышал сзади шорох и резко обернулся с автоматом на изготовку. Однако это пробирался Новичков.
– Товарищ лейтенант, там пещеры. Штук пять. Евсеев потерял сознание. Серега тащит его. Афганка тоже больше идти не может. Лучше переждать в них, товарищ лейтенант. «Вертушки» минут через десять будут здесь, вот тогда им устроят цирк на проволоке. Продержимся. А иначе и не знаю как.
«Пещеры, пещеры… Неплохо, – обрадовался лейтенант, но вдруг вспомнил: – Но у них же гранатомет!»
– У них гранатомет, – повторил он вслух.
– Точно, упустил… Но Миша и афганка идти не могут.
– А ну-ка заставь душманов носом пыль пособирать, – качнул головой лейтенант вслед за посланной в душманов очередью. – Посматривай наверх, может, уже обходят. Дам команду, отходи.
Новичков кивнул, и лейтенант пополз назад.
Дмитриев окликнул его уже из пещеры, среди других наиболее удачно прикрытой скалами.
– Сережа, останешься здесь. – Откинувшись на выступ скалы, Спирин позволил себе несколько мгновений отдохнуть, – Минут через пятнадцать будут вертолеты, обозначишь себя. Мы с Новичковым поведем их за собой. Боеприпасы?
– Пять гранат, восемь магазинов, сигнальные ракеты.
– Если они за нами не пойдут, мы не уйдем, знай об этом. Все.
Лейтенант хотел еще сказать, что для него самое страшное – оставлять людей одних, он хотел пройти еще в черный узкий зев пещеры, но тут зачастил автомат Новичкова, и он, хлопнув сержанта по плечу, поспешил на выстрелы.
– Только осторожнее, товарищ лейтенант.
Не оглядываясь, Спирин махнул рукой. Поблизости от Новичкова прогремел гранатный взрыв.
– Олег, отходи! – крикнул ему Спирин, и связист, лавируя между валунами, подбежал к нему.
– Справа обошли, человек десять.
– Уходим.
Прикрывая друг друга, побежали в глубь ущелья. Спирин взглядом отыскал приютившую людей пещеру, махнул рукой – Дмитриев наверняка смотрит сейчас на них.
– Давай вверх! – крикнул замполит связисту.
По тактике, в горах занявший вершину дирижирует боем, а сейчас лейтенант хотел, чтобы их в первую очередь видели душманы, чтобы по ним стреляли и их преследовали. И когда вновь просвистели рядом пули, он успокоился.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Дружба предполагает взаимное содействие и, исходя из нашего желания, по мере возможности способствование развитию и процветанию дружественного Афганского государства. Мы готовы оказывать ему содействие, какое в наших силах…
Из «Инструкции полномочному представителю РСФСР в Афганистане». Июнь 1921 г.
Слисарь, заложив руки за спину, ходил вдоль карты. Горели лампочки, обозначавшие путь автомобильных колонн с грузами. Одна из лампочек тревожно мигала.
Слисарь подошел к тумблеру, выключил ее.
– Через пять-семь минут вертолеты будут на месте, – опережая вопрос командира, доложил державший связь с вертолетом молоденький лейтенант с красными от бессонницы глазами.
– Дежурное подразделение?
– Ждет команды на выход, – отозвался от телефонной трубки дежурный.
– Данные о людях?
Ему подали мелко исписанный листок бумаги. Слисарь подошел к окну, внимательно прочитал написанное.
– Внимание… Тихо, вы… «Вертушки» видят подбитый «бэтээр», – торопливо повторил лейтенант доклад с вертолетов. – При снижении были обстреляны… Людей не обнаружено… С севера идет грозовая туча, усиливается ветер. Ждут указаний.
– Дежурное подразделение – на выход. Вертолетам барражировать над районом, внимательно осмотреть ближайшее ущелье. Поднять еще одну пару.
Слисарь опять подошел к окну. «Афганец» до самой земли гнул посаженный этой весной вдоль дорожек кустарник, сорвал и трепал маскировочную сеть с домика. Изредка пробегали солдаты, укрывшись, как от пурги, с головой в куртки. В закрытую дверь первой от линии палатки царапался высокий черный пес, неизвестно когда и как появившийся в лагере.
«Гроза – это плохо. Это очень плохо», – думал Слисарь, стараясь казаться спокойным, чтобы не вносить нервозность в работу подчиненных. Все, что он мог сделать в этой обстановке, он уже сделал.
– «Санитарка» ушла?
– Уже на аэродроме.
– В ХАД сообщили?
– Да, их представитель уже выехал к нам.
«Плохо, что гроза, – опять подумал Слисарь, посмотрев в окно. – Что же молчат вертолеты?»
– «Вертушки» видят в ущелье оранжевый дым, – сообщил лейтенант.
– Где? – Слисарь повернулся к карте.
– В начале ущелья, квадрат тридцать четыре – пятьдесят семь, по «улитке» два. «Первый» снижается… Сильный ветер… Слышны выстрелы… Видят трех человек, среди них женщина.
Командир слушал молча, хотя тянуло самому склониться над рацией.
– Ну почему же молчат? – не выдержал все же он.
– Снижаются, – отозвался связист, вслушиваясь в эфир.
Слисарь, устыдившись своей несдержанности, прошелся по «дежурке». Достал пачку «Беломора», закурил.
– Один идти не может, – вдруг тихо сказал лейтенант. Связист прижал руками трубку, повторяя за «Первым» сообщение: – Без сознания. Ожоги головы, рук, груди… Больше никого не видят. Начинается гроза, из кишлака усиливается обстрел.
– Немедленно возвращаться! – приказал командир. Отдавая распоряжение, он почувствовал себя увереннее. – Вернуть вторую пару. Немедленно на аэродром переводчика. Дежурному подразделению увеличить скорость до предельного. Врачам приготовиться к приему пострадавшего. И одного врача сюда, к рации.
Настойчивый телефонный зуммер на мгновение отвлек Слисаря. Дежурный доложил, что на КПП приехал полковник Кадыр.
Встретив Кадыра, Слисарь понял, что тот сильно чем-то озабочен. Пока они шли по темному гулкому коридору штаба в кабинет, он пытался предугадать, что привело представителя генерального штаба народных вооруженных сил ДРА в этот пыльный предвечерний час к ним.
– На севере Кабула готовится крупная провокация мятежников. – Кадыр говорил по-русски почти без акцента. В кабинете он сразу же прошел к карте, стал рассматривать ее. Протерев пыльный стул, Слисарь пригласил полковника сесть. – Но не это самое страшное. – Кадыр покрутил, разминая, в пальцах сигарету, задержался взглядом на семейной фотографии командира шурави под стеклом: у него от семьи не осталось никого. – Товарищи из ХАД просили передать, что несколько отрядов мятежников хотят овладеть формой советских солдат и в ней творить бесчинства среди населения. Представляешь?
Он поднял взгляд на Слисаря, и тот словно впервые увидел его лицо, осунувшееся, с темными кругами под глазами. Левая рука, через которую аминовские палачи пытали его током в тюрьме Пули-Хумри, мелко подрагивала на столе.
– Одним словом, мы ждем вооруженных провокаций в Кабуле, – закончил Кадыр. – Генштаб попытается их пресечь, но и вам надо бы предупредить посты и колонны, идущие с севера. Я согласен с тобой, что нужно внешние посты охраны Кабула вывести как можно дальше. Врага надо бить дальше от дома, ты прав. Нет, чай не буду, некогда. – Он выставил ладони навстречу вошедшему в кабинет с чайником в руках посыльному, встал. – Все, Валентин Евгеньевич. Судя по обстановке, я, кажется, не попаду к тебе на прощальный ужин. Если не буду, не обижайся.
Он приблизился к вышедшему из-за стола Слисарю, и они обнялись посреди кабинета.
– Спасибо тебе, Кадыр, за помощь. Будь жив.
– Ташакор [16]16
Спасибо (афг.).
[Закрыть]и тебе, Валентин Евгеньевич.
Кадыр направился было к двери, но вдруг остановился:
– Ты знаешь, я вот о чем думаю: если бы наши люди сумели побывать у вас в стране и посмотреть, что такое социализм, война бы прекратилась. Извини, что у нас есть еще такие, кто стреляет в революцию, в вас. Они поймут, необходимо только время. А ты не сердись, что тебе у нас трудно.
– Мой дед, Кадыр, был революционером, так что это у меня в крови, – полушутливо ответил Слисарь. Но тут же посерьезнел: – Нет у меня обиды на вашу страну. Более того, я горжусь, что помогал вашей революции.
За окном вначале тихо, потом раскованно прогремел гром. Слисарь и Кадыр еще раз обнялись, заспешили к машине.
Сам того не зная, Кадыр затронул запретную для Слисаря тему. Он ждал встречи с семьей и возвращения на Родину. Но от того, что он уезжает, а подчиненные остаются здесь, возникало чувство вины. И хотя, как выразился один из его заместителей, он «был на посту до тех пор, пока не пропела труба», легче было отпускать самых опытных офицеров, чем уезжать самому.
А может, это боязнь доверить людей новому командиру? Но ведь он сам когда-то впервые ступил на землю Афганистана, и самоходка тащила севший на мосты «уазик» по раскисшему весеннему полю к палаточному городку. И он растерялся, когда в первый раз доложили о подрыве сразу трех автомашин и ждали его решения… Если бы можно было передать новому командиру весь свой опыт!
А может, им было под его началом тоже нелегко? Сумел ли он как командир поднять сознание людей до того уровня, какой требуется здесь? Сумел ли настроить личный состав на бескорыстие и полную самоотдачу в оказании интернациональной помощи? Все ли до конца поняли великое значение этих слов? А сумел ли смягчить разлуку с семьями, родными и близкими? Все ли сделал для того, чтобы сохранить людей? Борьба ведь становится все более изощренной и жестокой. Как сбить новую волну провокаций? Здесь будут не просто жертвы. Она задумана, чтобы опорочить советских воинов, зачеркнуть все то, что сделано доброго за эти годы. Кадыр согласился, что надо бить врага как можно дальше он столицы, от сердца революции. Чем спокойнее в Кабуле, тем увереннее чувствует себя вся страна. Но что выставить в противовес готовящейся провокации? Усилить посты? Душманы не дураки, сильного обходят, на рожон не лезут. Значит, надо придумать другие ходы… Скажем, так: идет машина…
Слисарь вернулся в свой кабинет. Чистого бумажного листа на столе не было, и он развернул еженедельник, быстро сделал кое-какие наброски. Закурил, успокаиваясь и тщательно их обдумывая. «Черт, это же можно было использовать и раньше…»
Потянулся было позвонить Кадыру, но тот, видимо, еще не доехал до места. Тогда он постучал по дощатой стене в соседний кабинет. Через минуту вошел начальник штаба.
– Анатолий Иванович, приезжал полковник Кадыр, обстановка такова… – Слисарь рассказал о разговоре с афганцем. – Я вот здесь набросал небольшое мероприятие, взгляни.
– Вы думаете, получится? – спросил начштаба, просмотрев расчеты.
– Здесь никакой гарантии, только проценты надежды. Бандиты наверняка будут останавливать, кроме автобусов, и фургоны с продовольствием. И если афганские товарищи обложат их внутри мешками с песком, сделают бойницы, поставят пулеметы – это будет уже бронефургон, крепость на колесах. На каждую дорогу надо пустить пять-шесть штук, и пусть они курсируют на малых скоростях вблизи вот этих мест. – Слисарь указал на синенькие крестики на карте. – Повторяю еще раз: твердой гарантии, что остановят именно здесь, нет, но проценты надежды есть. И афганским товарищам их надо использовать. Берите «бэтээр», езжайте к полковнику Кадыру и расскажите ему замысел. Если согласится, останетесь, поможете с расчетами. Главное, чтобы их бронегруппы и вертолеты пришли через три-четыре минуты в расчетный квадрат. Все, Анатолий Иванович, езжайте. Полковнику Кадыру я еще позвоню лично.
– Есть! – ответил начштаба.
Слисарь вышел из штаба вслед за ним.
Удастся ли обмануть? Впрочем, сейчас главное – удержать волну провокаций, насколько это возможно. Нелегко будет находящимся в фургоне, но Слисарь знал, что в афганской армии есть преданнейшие революции люди, готовые на любой риск ради великого дела.
«А водитель? Его же расстреляют в упор, – подумал он. – Нужно из кабины сделать лаз в фургон, чтобы водитель тоже мог укрыться за мешками».
Его окликнули из «дежурки», и Слисарь поднял голову навстречу несущейся пыли. Из «окна» выглядывал связист:
– Водитель пришел в себя. Сержант говорит, что Спирин и Новичков увели банду за собой в ущелье. Дежурное подразделение приступило к их поиску.
Слисарь не знал, радоваться или нет сообщению. Но оно вносило некоторую ясность и давало нить для поисков. А вообще-то здесь он научился обходиться без мыслей «а вот если бы»: обстановка требовала только конкретности и оперативности.
В «дежурке» он сел за стол, четким, уверенным движением тактика срисовал с карты ущелье, проставил километраж. Подумав, нарисовал сетку дождя.
– Надолго гроза? Что сообщают из аэропорта?
– Часа на три-два, – ответил дежурный.
– Запишите распоряжения. Первое: оповестить все соседние подразделения, посты и колонны о возможных провокациях. Второе: с девятнадцати часов форма одежды для всех, от солдат до офицеров, – комбинезон: в иной форме афганские посты будут всех задерживать до выяснения личности. Третье: ограничить выход машин из расположения лагеря. Дежурным подразделениям до особого распоряжения находиться рядом с боевыми машинами. Четвертое: офицеров штаба и командиров подразделения через пятнадцать минут ко мне на совещание.
По крыше, подоконнику, стеклам крупно и сильно забарабанил дождь. Слисарь подошел к окну. На асфальтовых дорожках лагеря уже рябились от ветра лужи, и только кустарники и деревца, посаженные этой весной на совместном советско-афганском субботнике, словно ожили, умыто сверкая зеленью.
