Текст книги "Запад-81 (СИ)"

Автор книги: Николай Лозицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)

   Тут из БТРа высунулся радист и закричал:

   – Товарищ лейтенант! Слазьте скорей, "Гвоздика" вызывает! Спустившись вниз, и взяв у радиста шлемофон, сказал ему: – Запомни боец! Слазят с ..., а со столба всегда либо спускаются, либо падают! После вставленного пистона, я связался с Амбросимовым и доложил полученную информацию. Поблагодарив, он приказал следовать дальше на север и выяснять обстановку.

   Часть 10

   Лейтенант Осташев.

   Получив приказ от командира дивизиона на проведение разведки в направлении на восток: я задумался, исполнять приказ согласно его букве или, как говорится согласно духу. При первом варианте я должен буду вести свой БТР по грунтовым дорогам и бездорожью, при втором можно воспользоваться дорогой Владимир-Волынский – Луцк, которая проходила почти строго с запада на восток, но до неё было около 8 км на север. К исполнению был принят промежуточный вариант: пройдя на север несколько километров вместе с БТРом Денисенко, не доходя до грунтовки я свернул на восток, осторожно продвигаясь вдоль опушки леса. Перед мной на восток расстилалась холмистая равнина с довольно частыми островками рощ и небольших лесков. Избегая находиться на открытой местности, я старался вести бронетранспортер лощинами, от ориентира к ориентиру. Монотонно гудели движки, БТР шел мягко, я свесив ноги в командирский люк, постоянно сравнивал местность с картой, и то что я видел меня абсолютно не радовало. В мелочах, а порой и в более серьезных вещах, карты которые были у нас врали. Например по нашим картам, берега реки Луга были в районе расположения дивизиона нормальными, а в реальности – сильно заболоченными, или другое: в реальности большое количество домов на холмах, а на нашей карте их нет, указано поле. Из-за этого пришлось уклоняться немного на юг, ближе к Луге, там плотность хуторов была меньше.

   Предварительно оповещенные "Оводом", два раза на востоке наблюдали одиночные самолеты. Генерал посмотрев на них через бинокль, уверенно заявил, что это немецкие разведчики. Слыша, что какой-то "Овод" предупреждает нас о немецких самолетах поинтересовался:

   – У вас, что свой ВНОС?

   Я, предупрежденный Амбросимовым, включил "тумблер дурака", и что-то ему сморозил, по моему он обиделся.

   Пройдя большую часть пути до Луцка, мы уперлись в неширокую, но достаточно бурную речку под названием Черногузка, переправляться решил через брод. До середины русла преодолели без проблем, но как только глубина стала приближаться к метру, колеса машины стали отрываться от грунта, и БТР начало немного сносить течением влево, приказал водителю включить водомет и прибавить обороты, БТР перестало сносить, и через минуту мы выскочили на берег. Пока в бинокль осматривал местность, бойцы открыли десантый люк и слили воду, которая набралась за время переправы.

   Перед тем как убыть в штаб дивизиона, я поставил задачу водителю нашего БТР-70 ? 306 младшему сержанту Фархаду Файзулину, которого все в группе, включая командира, звали просто Федя, подготовить машину к возможной переправе: проверить герметичность люков, а места прилегания боковых десантных люков промазать техническим вазелином во избежание протечки воды. После переправы, чтобы не выносить, как говориться сор из избы, я тихонько пообещал Феде, когда вернемся в расположение, он лично оборудует два капонира для БТР: основной и запасной.

   Через некоторое время, показались окраины города. Сверившись с картой, приказал достать из большого ящика зенитную командирскую трубу, и установить её прямо на БТРе. Отрегулировав окуляр под себя, я навел трубу на город. Десятикратное увеличение позволило великолепно все рассмотреть. Первое, что бросалось в глаза, это многочисленные костелы и небольшие магазинчики, лавки, какие-то палатки, судя по чистоте вокруг них явно не государственные. Высокая, стройная, ажурная конструкция совершенно не гармонировала с общим видом городка, это была антенна луцкой радиовещательной станции. Почему радиовещательной, спросите вы? Так в это время телевидения ещё не было! А я за свою жизнь насмотрелся на всякие телевизионные антенны. Была отлично видна, замощенная булыжником улица, сплошь застроенная двух – и трехэтажными домами с непривычной для нас архитектурой, с остроконечными черепичными крышами, и выглядела совсем по-иноземному в отличие от извилистых улиц окраин с одноэтажными домиками, стоящими в зелени небольших садиков.

   Транспорта, в современном понимании, там не было. По улицам тащились волы, впряженные в дроги, першероны и битюги тянули высоко нагруженные возы, проносились открытые пролетки с седоками. Но больше всего было велосипедистов различных возрастов – от мальчишек до мужчин и женщин почтенного возраста. Особенно меня поразили грузовые велосипеды с толстыми покрышками и проволочными багажными сетками у руля, в которых перевозились различные пакеты. Велосипед по моему был наиболее распространенным средством передвижения по городу.

   Штаб авиадивизии находился на окраине Луцка, к нему можно было незаметно подъехать вдоль болотистой поймы рек Стырь и Стырец. Почти доехав до штаба, вдруг сзади услышал гудок автомобиля, обернувшись увидел, что черная легковая машина требует уступить дорогу. Наклонившись в люк, обратился к Лакееву:

   – Товарищ генерал! Гляньте, может машина знакомая?

   Генерал вылез через десантный люк, глянул на машину и обернувшись сказал:

   – Это наша штабная машина, все нормально.

   Из машины вышел военный, хотел что-то сказать, но увидев генерала, снял фуражку и удивленно спросил:

   – Иван Алексеевич! Какими судьбами? Я сейчас возвращаюсь из Млынува, мне Молодов доложил, что Вы вылетели на задание и не вернулись. Летчики видели как Вас и Вашего ведомого сбили!

   – Вот! Живой! И ведомый мой живой и здоровый! Архипенко! Выходи! А то полковник Герасимов не верит генералу! И предваряя вопрос полковника, продолжил: – Вот, разведчики – молодцы, рядом оказались, и потом помогли до места добраться. Архипенко! Чего копаешься!

   Давай в машину! Времени нет!

   Пока майор Архипенко выбирался из БТРа, который был похож на передвижную оранжерею, полковник внимательным взглядом изучал нашу машину.

   – Товарищ генерал! Негромко полковник обратился к Лакееву. – Это что, новый танк, типа БТ? Первый раз такой вижу! А какая скорость?

   – Николай Семенович! Поехали в штаб скорее! Я в машине тебе расскажу! Новая техника, специально для разведчиков, сам мало знаю! Ювелирно уводил разговор в сторону генерал.

   Наконец летчики уселись в свою машину. Мы пропустив их легковушку, в несколько приемов развернулись и медленно покатили назад. Проезжая мимо старого, заброшенного сада мы неожиданно услышали перезвон курантов и такие знакомые позывные Москвы. Приказав водителю остановится, я с одним из бойцов прошел через сад и выйдя к забору, через густые кусты сирени увидел небольшую площадь, в центре которой стоял столб с тарелкой громкоговорителя. Перед репродуктором толпились люди, они с нетерпением смотрели на его черную тарелку. Началась передача последних известий, собравшиеся люди ловили каждое слово. Слушали о трудовых успехах страны, о зреющем урожае, о досрочном выполнении планов, о торжествах в Марийской АССР, вот сейчас, сейчас...

   – Германское информационное агентство сообщает... – начал диктор. Нигде, никогда позже я не слышал такой тишины, как в там площади. Но диктор говорил о потоплении английских судов. О бомбардировке немецкой авиацией шотландских городов, о войне в Сирии – еще о чем-то, только не о начале войны.

   От всей этой обстановки – от ясного неба над головой, от голоса диктора рассказывающего о мирных делах, от запаха зеленых еще яблок, которые еще только начали наливаться, я подумал, что может все мне приснилось? И тут, как специально, подбежал солдат и шепотом доложил:

   – "Овод" сообщил, что к городу с северо-запада приближаются три девятки самолетов, скорее всего бомбардировщики! Может людей как-то предупредить?

   – Действительно как предупредить людей? Как там генерал спрашивал? ВНОС? – Точно! ВНОС!

   Сделав рожу кирпичем, я вышел из за кустов сирени и громко сказал:

   – Товарищи! Приказываю всем разойтись по домам! На границе сложилась серьезная ситуация, возможны крупные провокации в виде воздушных налетов, поэтому всем немедленно разойтись и желательно переждать какое то время в подвалах и погребах. И словно в подтверждение моих слов где то в стороне грохнули взрывы.

   – У вокзала! Охнула, какая то женщина, прижав к груди руки.

   Толпа заволновалась, все разом загомонили, ещё немного и поднялась бы паника. Подняв руку верх, крикнул:

   – Внимание! Ещё раз повторяю! Всем разойтись по домам и переждать воздушный налет в подвалах, погребах и других укрытиях! О дальнейших действиях вас оповестят!

   Потихоньку, громко переговариваясь между собой люди начали расходиться, постоянно оборачиваясь в сторону вокзала, где продолжали рваться бомбы. Взглянув на небо, я увидел как одинокий тупоносый самолетик атаковал немецкие бомбардировщики. Неожиданно из кустов неподалеку хлопнул выстрел, и в небо с шипением взметнулась красная ракета, затем еще выстрел ракетницы – и в небе поплыл второй клубок красного огня. Оставляя за собой дымные следы, ракеты описали дугу и сгорели прямо над штабом.

   – Огонь по кустам на том берегу! Огонь по сигнальщику! Сорвавшись на фальцет, крикнул я.

   Мои бойцы, растерявшись припозднились с открытием огня, что позволило неизвестным немного оторваться, но выручил наводчик-оператор, он развернув башню, начал длинными очередями из ПКТ прочесывать кусты.

   А тем временем, не обращая на наш истребитель ни какого внимания девятка бомбардировщиков идеальным пеленгом шла прямо на штаб, куда мы доставили генерала Лакеева. С нашего места было хорошо видно как из здания штаба выскакивают военные, и через дорогу по которой мы ехали минут пятнадцать назад, через кювет, бегут в какой-то сад. Мы бросились на землю, и вовремя. Как в немом кино, я увидел, окутывать дымом и пылью здание штаба авиадивизии. А бомбардировщики все прибывали. Взрывы рвали и рвали землю, повеяло гарью, в небо поднимался черный дым... Оставив на шляху несколько чадящих костров и усеяв трупами обочины, они с облегченным гулом потянулись на запад. Враг бомбил беззащитный город около часа. Когда бомбежка закончилась, я послал бойцов прочесать место, откуда неизвестные подавали сигналы. На месте обстрела они нашли четыре трупа в нашей форме, рядом с ними валялось наше оружие и за оврагом, в лесочке пару бесхозных мотоциклов с колясками. В одной коляске была радиостанция с каким то имуществом, а другая была набита взрывчаткой по самый верх, и самое ценное на мой взгляд, это карты. Бегло посмотрев на них, я понял, что смогу с ними работать, самое главное они должны быть более верными чем наши. По следам около мотоциклов, мы все вместе определили, что неизвестных было четверо, стало быть, из под пулеметного огня ни кто не ушел.

   Выбрав двух ребят, которые ещё до армии научились ездить на мотоцикле, мы начали потихоньку выбираться из пригорода. Вид нашей небольшой колонны спокойно едущей на запад, ни у кого не вызывал вопросов. Заехав в небольшую рощу, и выбрав подходящее дерево, приказал развернуть "наклонный луч" в сторону расположения дивизиона, т.к. на штатный "штырь" рация уже не брала, хотя сигнал более мощной радостанции дивизиона мы уверенно принимали, и внимательно слушали их.

   Связавшись с командиром, доложил обо всем что было, особо подчеркнув, что имею на руках четыре комплекта самых подробных карт. Пока докладывал командиру, бойцы разгрузили коляски мотоциклов, аккуратно сложив обнаруженное имущество в десантный отсек. Потом они дозаправили мотоциклы из бака БТРа. Когда получиться заправить мотоциклы "родным" бензином не ясно, и чтобы не "посадить" моторы, лучше смешать наш 76-й с остатками "родного".Получив дальнейшие указания и оговорив расписание выхода на связь, мы оперативно свернулись и поехали на север. Я посадив в коляски по второму бойцу и выдав каждому экипажу по 108-й станции, приказал мотоциклистам держаться на флангах, и мы пошли широким гребнем прочесывать местность.

   Часть 11

   Лейтенант Штода.

   Раннее утро, солнышко еще за горизонтом. Только начинает светать, а небо уже голубое – голубое. Безветренно, поют цикады, чирикают птички. Слабый утренний прохладный ветерок, на траве обильная роса. Мирная, благодатная обстановка. Все как-то по-домашнему. Не хочется думать о тяготах наступающего дня.

   А ведь где-то близко идет война. Солдаты проверяют оружие, полученное имущество связи, водитель возится с двигателями. Он тоже все проверяет-ехать километров 20-25, а может быть и больше. В БТР-70 установлена коротковолновая приемопередающая телефонная с частотной модуляцией радиостанция Р-123. Радиус ее действия на среднепересеченной местности при выключенном подавителе шумов и отсутствии помех – до 23 километров, а при включенном подавителе шумов – до 13 километров. В пределах зоны уверенной связи, как я понимаю нам и приказано произвести разведку.

   Выехав на большую опушку, замечаю над кромкой леса облако пыли, приказываю заглушить БТР и вслушиваюсь. Постепенно начинаю различать звуки множества моторов, они натружено ревут, скорее всего впереди колонна большегрузных машин. На сотни метров тянутся от них шлейфы поднятой пыли. Земля вся в трещинах, засуха, дождя не было давно. Принимаю решение: подобраться ближе и посмотреть что за колонна.

   У нас на пути оказалась небольшая речушка, метров двадцать – двадцать пять шириной. На вид обычная, безобидная, речушка, с пологими песчаными берегами, неглубокая. Моста поблизости не видно. Подъехав к берегу вижу, что машина или колонна машин переправились в этом месте вброд. Следы шин на нашей стороне уходят в воду, на другой стороне выходят из воды. Кто-то раньше нас перешел речушку вброд. Дорога на той стороне повторяла изгибы реки, и была разбита вдрызг. Вся растительность вдоль дороги была покрыта толстым слоем пыли. На обочине лежал труп лошади и было видно несколько небольших воронок, скорее всего от бомб.

   Наш БТР на малой скорости смело въезжает в реку, вода чуть выше ступицы. И тут беда – на середине реки заглохли. С нескольких попыток водитель его завел. Тыр-пыр, а броник ни с места. Вылезли, попробовали толкать – ничего не получается, зарываются колеса в песок все глубже и глубже. Пытаемся откапывать песок лопатами, но безуспешно. Машина садится все глубже и глубже, и вот-вот сядет на "брюхо". Глупо говорить сколько воды в сапогах, когда практически все мокрые по грудь. Водитель, пулеметчик и я еще сухие. Отметил интересный момент: если бы такое случилось на учениях, то водитель уже выслушал бы очень много о себе и всех своих родственниках, особенно по женской линии. Сейчас же, все молча и быстро старались сделать общее дело. Увидев, что с ходу БТР не вытянуть, бойцы быстро размотали трос лебедки, но зацепиться было невозможно, даже нарастив трос лебедки десятиметровым штатным тросом,не хватило буквально пары метров до ближайшей сосны. Хоть плачь. Тем временем солнышко поднимается над горизонтом. Нервы наши напряжены. Обидно, что застряли, как говорится на "ровном месте". Тем временем к нам с ревом и лязгом приближается туча пыли, а в ней танк . Я таких и не видел никогда, но самое главное, у него на башне нарисована красная звезда с симпатичной такой белой кайомочкой. В такое счастье трудно поверить!

   Подхожу к танкиста, говорю:

   – Ребята, помогите, дайте трос, вытянуть нашу машину, нашего не хватает!. Они видят наше бедственное положение, сочувствуют какое-то время, колеблются. Один из танкистов высунув голову из башни и, проигнорировав просьбу, как тот еврей из анекдота, ответил вопросом на вопрос:

   – А вы кто, собственно говоря, такие будете?

   Чувство-как будто натолкнулся на невидимую стену:

   – Э-э... лейтенант Штода. Командир экипажа нового секретного ... э-э, – подбираю нужные слова – Бронеавтомобиля.

   – А на документы Ваши взглянуть можно? А то вдруг Вы шпион? – пользуясь моментом, давит танкист.

   Но я уже взял себя в руки – Наше подразделение центрального подчинения. Так что предъявлять Вам документы товарищ ...

   – Лейтенант Игнатенко, – Представился танкист.

   На его комбинезоне знаков различия не было, он был застегнут на все пуговицы и пришлось поверить на слово.

   – Так вот, товарищ лейтенант, предъявлять вам какие-либо документы я при всем желании не имею права. Теперь позвольте узнать, где находится Ваше подразделение, и что Вы тут делаете в тот момент, когда должны громить фашистских захватчиков?

   Воистину, наглость – второе счастье. Было видно что, Игнатенко несколько оторопел от такой отповеди, в его глазах читалось сомнение: "Черт его знает, что это за странные типы, вдруг и вправду какие-то секретные испытания проводят".

   – Троса у нас нет, а вот цепь для такого случая имеется. А вообще опаздываем мы, от своих отстали из-за поломки. Нужно прибыть на место, а с вами тут возится минимум полчаса.

   Помочь они конечно могут, но видно их насторожил наш внешний вид, неизвестное для них оружие и БТР, они же такого не видели. И тут на наше счастье, один из солдат перенося вещи из БТРа на берег, не смог удержаться и сел в воду. Отплевавшись от воды, он загнул так, что один из танкистов сказал:

   – Не-е-е...! Немцы так не сумеют! и сразу спросил: – Ребята! Откуда будете? Рязанские есть?

   – Нет! Здесь почти все москвичи.

   Все же танкисты пожалели нас, решили помочь – если налетят самолеты, то наверняка разбомбят, а если "дернуть" может и получится, что и уцелеете.. и начали подгонять свой танк к берегу, к застрявшей машине. Подъехав ближе и рассмотрев наш БТР вблизи Игнатенко мотнул головой:

   – Но вот вытащить, пожалуй, Вашу машину не сможем. Не потянет "двадцать шестой". Слабоват.

   – Сами выберемся. Главное, чтобы трос выдержал.

   Попросил танкистов зацепиться за сосну, объяснив им, что наша машина тяжелей танка, да еще и села на топкое дно, а мы уже за танк своей лебедкой. Сильно они удивились, когда им объяснил, как собираюсь вытащить машину из реки, но что делать, другого выхода нет. Когда было все готово, мы на всякий случай отошли в сторону, трос может лопнуть и зацепить. Водитель БТРа включил лебедку, трос натянулся, как струна и вдруг раздался звук, похожий на выстрел из пушки. Мелькнула мысль – неужели лопнул трос? Нет цел. Это наша "ласточка" стронулась с места и начала помалу двигаться к берегу. Наконец она вышла на берег, и первым делом я загнал БТР под клен с густой, широкой кроной-как говорится: "береженного бог бережет...".

   Командир танка был достаточно умным человеком и, поняв, что прямой опасности от нас не исходит, решил познакомиться с нами, а главное рассмотреть нашу форму, оружие и бронеавтомобиль поближе, предварительно освободив танк от сосны. Закрепив цепь на серьги, он скрылся на несколько секунд в танке и было слышно, как он проинструктировал своих подчиненных:

   – Василий, остаешься за старшего. Если что вдруг не так, прорывайтесь к нашим. Расскажите все, что тут видели. Я пойду, посмотрю на них поближе.

   – Да как же без Вас, товарищ командир? Мы Вас не бросим.

   – Я сказал, если вдруг что случится! – рыкнул он на подчиненных – Это приказ. Важнее предупредить своих! Это я вам как командир и как комсорг говорю. Все ясно.

   – Да, – нехотя ответил другой голос.

   – Тогда все. Я пошел.

   Он начал осматривать невиданную для него машину с огромным любопытством. Посыпалось много вопросов. Отговорившись тем, что это новая секретная техника перевожу разговор на другую тему. Пытаюсь выяснить, кто они, откуда. Но он делает вид, что не понимает. Тут на мое счастье, наша рация переключенная на громкую связь, приняла предупреждение "Овода" о возможном нахождении в нашем районе немецкого воздушного разведчика. Экипаж танк не глушил, и находился внутри, поэтому танкист, без лишних напоминаний побежал отдавать приказ загнать танк под деревья. И так, они в этой речке как на ладони. А вдруг еще немцы прилетят, бомбить начнут. И вообще, надо выбираться отсюда побыстрее. При упоминании о немцах разговор оживился.

   – Вы, товарищ лейтенант, уж слишком боитесь немцев, – прокинул как бы невзначай Игнатенко – Немцев не надо бояться, немцев надо бить. Вон японцам по зубам дали, и белофиннам дали, теперь сидят, как мыши под веником. И немцам дадим. Сейчас, наверное, наши соколы их на аэродромах жгут. А наши танки их в землю вкатывают. Видел я этих немцев. Не умеют они воевать. Точнее, могут, но только против прогнивших буржуазных армий. А наша, рабоче-крестьянская, им быстро по сусалам надает. А там и немецкий пролетариат поднимется на борьбу.

   Я посмотрел на Игнатенко как на маленького ребенка, который несет какую-то глупость и в нее искренне верит. А взрослые не хотят или не могут ему сказать об этом.

   – Ох, – сколько же горечи было в этом тяжком вздохе – Война началась, лейтенант, понимаешь ВОЙНА!. Будет она долгой и тяжелой. И немецкий пролетариат на борьбу не подымится! Но мы победим, обязательно победим.

   Еще раз горячо и искренне благодарю за оказанную помощь. Танкисты слушают, они торопятся уехать с этого негостеприимного места. Мишени лучше, чем техника, застрявшая на переправе, не найти. Мы тоже последуем их примеру, только немного позже.

   – Эй, – позвал я танкиста, когда он уже подходил к своему танку. Он обернулся. Между нами было десяток метров.

   – Лейтенант, ты береги себя. И еще, если куда-то отправлять будут, всегда с собой бери, побольше горючки, боеприпасов и еды. Сколько сможешь увезти, столько и бери.

   Сказал, повернулся и пошел к своим пацанам, уже подойдя к БТРу обернулся и увидел как танкист забрался в башню своего маленького танка, махнул рукой своему экипажу и легкий, быстрый Т-26 преодолел подъем на дорогу почти мгновенно. Правда, подняв при этом огромную тучу пыли. Танкисту надо было спешить. Ему во что бы то не стало, надо нагнать ушедшую вперед колонну.

   Не знал я, что этого танкиста на самом деле зовут Сергей Вавилов, и звание его – старший сержант. Не знал я, что на протяжении всей войны вспоминал он эту странную встречу у брода, странного лейтенанта на странном бронеавтомобилеи и был благодарен этому за этот нехитрый совет. Эта чрезмерная запасливость, над которой так часто смеялись и подшучивали однополчане, не раз спасала сначала его экипаж, потом его взвод, потом и роту, а под конец войны и батальон, которой командовал гвардии капитан Вавилов.

   Тем временем рассвело. Солнце светило все ярче и ярче. Необыкновенная красота природы меня радуют. Лирическое настроение прервало появление в небе немецкого самолета-разведчика. Когда-то в детстве, дед рассказывал, что у немцев было два типа самолетов-разведчиков: "рама" и "костыль". Прозвище они получили за свой внешний вид. "Рама" – двухмоторный, двухфюзеляжный самолет, "костыль" – одномоторный, имеет хвост, отличающийся какой-то деталью, высоко поднятой над фюзеляжем. Ненавидели они обоих люто – больше, чем любые другие немецкие самолеты. Когда они висели над траншеями, некуда было деться от точного артиллерийского огня. И просьбы командиров сухопутных частей в это время сводились чаще всего к одной: "Сбейте!.." Самолеты эти напичканы разным разведывательным оборудованием и имеют броневую защиту брюха. Зенитного огня не очень боятся. Появление их ничего хорошего не сулило. По рассказам деда, обычно они или наводили бомбардировщики на цели, или корректировали огонь артиллерии. Судя по объяснениям деда, над нами сейчас кружил "костыль"Это свидетельствовало о том, что передовые части немцев не так уж далеко.

   Направление куда ушли выручившие нас танкисты, практически совпадало с нашим. Запросив "Овод" о воздушной обстановке, и получив информацию о нахождении самолетов, пришлось скорректировать маршрут движения. Вдоль дороги рос редкий мелкий лес и кустарники.

   Отъехав немного от брода и оглянувшись назад, отметил густой шлеф пыли, которая поднявшись, практически не опускалась на землю. Со стороны пыль наверное смотрелась как стена или специально поставленная дымовая завеса, которая здорово демаскировала нас. БТР натужно ревел, глубоко увязая в песок дороги. Водителю пришлось понизить давление в шинах, иначе мы рисковали застрчть еще раз. По моим расчетам, где-то здесь должна находиться колонна техники, моторы которой я слышал перед речкой, в которой мы застряли. Опять появился немецкий самолет-разведчик, похожий на У-2, стал кружить немного в стороне. Наведя на него бинокль, увидел в низу у самолета два оптических прибора. С той стороны где кружил разведчик кто-то выстрелил из винтовки. Потом еще, – и пошла трескотня. По самолету палили из сотен винтовок. А он продолжал кружить, и закончив разведку, ушел на запад Тем временем лесная дорожка вывела нас из редкого лесочка на довольно широкую дорогу, мощенную камнем. По ней двигалась небольшая колонна техники, из нескольких бронемашин с двумя танками. Как назло, отступать было уже поздно, нас определенно заметили. Да и вообще, трудно не заметить подъезжающий БТР. К нам направилась одна из бронемашин с пулеметом винтовочного калибра в башенке. По ТПУ отдал приказ:

   – Водила! БТР не глушить, воткни заднюю передачу, если что отходим задним ходом за гребень, там разворачиваемся и обходим колонну. Наводчик! Держи на прицеле танки – они для нас самые опасные! Нашего калибра для них хватит. Десант! Наблюдает через бойницы за местностью! Все!

   Тем временем бронеавтомобиль подъехал и из него выскочил военный и не представившись попытался взять на "горло":

   – Кто такие? Из какой части? Где ваши документы? Куда следуете?

   Имея уже небольшой опыт общения, нисколько не смутившись, спокойно задал встречный вопрос:

   – С кем говорю?

   Пришлось ему представиться:

   – Лейтенант Фомин.

   – Лейтенант Штода.

   – Из какой части? Где ваши документы? Куда следуете?

   – Отдельный дивизион особого назначения. Документы имею приказ не предъявлять. Согласно приказа командира дивизиона веду разведку.

   Теперь Вы лейтенант! Как говориться: "кто, откуда, куда, зачем?".

   Немного подумав, лейтенант важно заявил:

   – Минуточку! И отойдя к броневику, кому-то докладывал:

   – Товарищ генерал-майор! Это наверное, те самые, о ком докладывал старший сержант Вавилов.

   Еще о чем-то поговорив, Фомин возвращается и говорит:

   – Генерал-майор приказывает Вам доложить лично!

   Да! Придется идти на доклад. Генерал, он и в Африке – генерал. Они шутить не любят! Спрыгнув с БТРа и поправив на поясе пистолет, я двинулся вслед за Фоминым. Когда мы уже подходили к машине, из неё вышел военный в комбинезоне. Ворот был расстегнут, и были видны по две звезды на черных бархатных петлицах. Я уже знал, что у генерал-майоров почему-то по две звезды. Отбив положенные по уставу три строевых шага, я бодро доложил:

   – Товарищ генерал-майор! Лейтенант Штода по Вашему приказанию прибыл!

   – Товарищ лейтенант! Объясните мне, что за форма на вас, что за оружие и техника у вас!

   – Товарищ генерал-майор! Наш дивизион проводит комплексные испытания новой техники, нового оружия, новой формы и амуниции. Больше я не имею права ничего Вам рассказывать!

   Генерал хотел задать еще какой-то вопрос, но его прервал мой сержант, прямо с БТРа крикнувший:

   – Товарищ лейтенант! "Овод" передает, что в наш квадрат следует восемь целей. ОВП две-две с половиной минуты! И скрылся в люке БТРа.

   Тут генерал не на шутку обиделся.

   – Лейтенант! Что себе позволяет ваш подчиненный! Ему, что УСТАВ не писан!

   – Товарищ генерал! Мой сержант поступил абсолютно правильно! Только что, он доложил, что сюда летят восемь немецких самолетов, вероятнее всего, что бы бомбить Вашу колонну. Прошу Вас дать приказ Вашим людям рассредоточится. Самолеты будут здесь через две минуты!

   Не думая ни минуты, он кивнул Фомину, и тот побежал к дороге крича: "Воздух, воздух!"

   С запада приближались самолеты. Загнав БТР под густую крону необхватного дуба, в стороне от дороги, садимся на землю под прикрытием брони. Самолеты вываливаются из-за облаков прямо над колонной, стремительно входят в полупике. Ясно вижу, что они одномоторные – наверное "мессершмитты". Бомбы отрываются, описывают короткую медленную дугу. Неслышные разрывы, и только потом вздрагивает земля. Бомбы летят теперь куда попало. Одна ухает в лесу. Воют моторы на форсаже. "Мессершмитты" разлетаются в разные стороны. Уйдя на высоту, они становятся в круг и став в правый крен, как на полигоне заходят на штурмовку. Слышится тягучий звук, и сразу разрывы: один, другой, третий... Выходя из пике, мессеры обстреливают обочины из пулеметов, одна из таких очередей попала по БТРу. Звук был, как будто быстро провели арматурой по металлической решетке. Недалеко за деревьями кто-то вскрикнул. Оглядев своих, спросил:

   – Все целы?

   В ответ мне закивали девять пар глаз, размером с чайное блюдце.

   Где-то слышится команда:

   – Рассредоточься... Ложись!

   На этот раз бомбы падают далеко, метров двести впереди... После того как стихли разрывы, какой-то живой болезненный звук повисает в воздухе. Не сразу даже понимаю, что это дерево. Недалеко от нас надломленная сосна клонится медленно к земле, со стоном рвутся связывающие ее с землей нити. Потом появился наш истребитель. Бой идет у нас над самой головой. Вздрагивает, будто надламывается по длинному фюзеляжу немецкая машина и валится, дымя, куда-то за деревья. Все от радости закричали, запрыгали. Мне тоже хотелось кричать, но я, стараясь выглядеть солидным, бывалым, сдерживал себя. Завалили еще одного "немца", но вслед за этим над нами пронесся горящий истребитель со звездочками. Кто-то рядом из колонны сказал: "Наши храбрые, но беззащитные. Пойдем...". Налет прекратился внезапно, как и начался. Мы встаем отряхиваемся, осматриваем друг друга, потом оружие и БТР.

   – Ну как БТР? – спросил я водителя.

   – В командирское окно пуля попала, на своем-то я успел щиток захлопнуть, а в остальном, все нормально.

   Тут к нам подошел красноармеец и спросил:

   – Мужики! Санитара средь вас нет? Наш тяжелораненого перевязывает!

   – А что случилось?

   – Да, Антипову пуля с самолета в задницу попала, рекошетом от вашего бронеавтомобиля, неглубоко сидит, перевязать надо, а то кровью истечет!

   Я встал, залез в БТР, там у нас в аптечке лежали в том числе и медицинские щипчики с загнутыми концами похожие на ножницы, я не знаю, как они там у медиков называются, но их все называли щипцы. Их специально возили их с собой, на случай если придется вытаскивать пулю или осколки из тела.