Текст книги "Запад-81 (СИ)"

Автор книги: Николай Лозицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

   Часть 18

   Подполковник Абросимов.

   Когда все разведгруппы ушли на задание, я очень четко для себя понял, какая непомерно тяжелая задача свалилась на меня. Особенно на меня повлиял разговор с генералом Лакеевым. Из него я узнал о положении в ВВС этого времени, и меня это положение вещей и дел совершенно не радовало. Командуя по меркам 41-го года, элитным подразделением, обладающего огромной разрушительной силой, я трезво отдавал себе отчет, что при совершении даже одной, хоть и не большой ошибки, мы все можем сгореть как маленькая соломенка во время огромного лесного пожара – мгновенно!

   Подойдя к штабу, обратил внимание, что майор Васильев, о чем то крепко задумался, он даже не услышал, как я приблизился.

   – О чём думаешь, Александр свет Сергеевич?

   – Честно? Не о войне! Своих вот вспомнил, аж сердце защемило, увижу ли еще? Совсем как то, не по военному ответил он.

   – Если будем живы – обязательно! А будем живы, если немца побьем, одолеем!

   – Ты думаешь, сможем назад вернуться? Что-то не вериться мне!

   – Ты веришь, что мы сюда попали? Вот и верь, что назад вернемся! Ладно, давай о делах наших насущных.

   И рассказал я ему о том, что услышал от Лакеева: – Участие в двух войнах: в Испании и в Монголии твердо убедили его в том, что авиация, причем именно истребительная должна играть первостепенную роль и иметь огромное значение в сражениях и войнах. Боевые действия ещё в Монголии однозначно и убедительно показали, что активной фазе наземных боевых действий предшествует фаза завоевания господства в воздухе. Обе противоборствующие стороны смогли достигнуть успехов в наземном сражении, только тогда, когда имели полное господство в воздухе своих ВВС. Сначала это продемонстрировали японцы, а затем наши войска.

   – Ты представляешь, дальше он обоснованно предположил, что первым, кто попадет под удар при внезапном нападении противника, будут аэродромы ВВС, которые попадут в зону действия самолетов противника, и в первую очередь это будут аэродромы истребительной авиации. Неплохо зная историю Великой Отечественной Войны, я с ним полностью согласен, ты наверное тоже?

   – Да! В этом вопросе с ним трудно не согласиться.

   – И еще один фактор крепко играет на руку немцев – наши аэродромы не прикрыты зенитными частями. И хотя в полосе нашей 5-й армии развернут целый батальон ВНОС, но он использует проводные линии связи, которые проложены по столбам, и с началом войны регулярно выводятся из строя. Этот генерал – наш предок, мне аргументировано доказал, что для ведения успешных боевых действий необходимо обязательно превратить собственные аэродромы в непреступные цитадели для авиации противника. И соответственно приложить все усилия для завоевания господства в воздухе. И получается, что нам с тобой, надо придумать, как завоевать это самое господство в воздухе!

   – Это точно! Поддержал мой вывод Васильев. – Слушайте, товарищ подполковник? А не покушать ли нам борщика? А? Может на сытый желудок и что-то умное в голову вступит?

   – А, может и правда? Давай!

   Через несколько минут перед нами стояли котелки с дымящимся борщем и свежим, еще теплым хлебом. С чувством, проглотив несколько ложек наваристого борща, майор, глядя в котелок, задумчиво сказал:

   – Противник должен лишиться господства в воздухе. Так?

   – Так! Ответил я.

   – Как думаешь, почему это важно?

   – Ну... Собираясь с мыслями, замялсял я.

   – Я готовясь в академию, прочитал много умных книжек, и в одной, один немецкий генерал писал, что по теории блицкрига, без господства в воздухе вообще наступательные операции невозможны.

   – Почему?

   – Он писал, что господство в воздухе это не столько бомбардировки, сколько информация. И я с ним согласен, при всём уважении к агентам и разведчикам, основную тактическую информацию во время Отечественной войны, наиболее полно и своевременно приносила именно авиаразведка! Вспомни, прорыв немецких танков к Москве обнаружила авиация, ни агенты, ни войсковые разведчики не сработали.

   – Ты знаешь, по моему ты прав! Но! Обнаружить авиаразведку мы допустим можем, а как сбить этого разведчика? Не обязательно же, он будет в зоне поражения 'Шилок' или ПЗРК! Если мы еще придумаем, как гарантированно их сбивать!

   – Я думаю, без летчиков Лакеева нам не обойтись, а для этого нужна постоянная и качественная связь с ним. Ответил майор. – Я думаю, что мы нащупали ахиллесову пяту немцев, и это дело нам вполне по силам! Лишим их глаз, уже легче будет.

   – А за связь, мне не надо объяснять, то что это основа основ современной армии, я знаю! Запаздывание в получении и обработке информации было основной причиной поражений 41-го. Получается, без решения этих двух вопросов, решение всех остальных просто бессмысленно.

   – Ну вот, теперь можно и за второе спокойно приниматься! Пошутил начальник штаба.

   – Заварил ты кашу, и сразу на покой! В ответ пошутил я. – Интересно, что немцы думают по поводу потери целой группы бомбардировщиков? Думаю, минимум свои репы чешут! Шутка ли, за двадцать минут потерять считай авиаполк! Ты знаешь, мне даже понравилось так воевать!

   – Пока ты беседовал с генералом, 'Овод' доложил, что над местом падения самолетов, постоянно барражируют несколько немецких истребителей и один разведчик. Ответил майор.

   – Как у нас дела с маскировкой? Разведчик сейчас, наши места со всех ракурсов фоткает!

   – Боюсь сглазить, но мальчишки наши не зря фильмы про войну смотрели, курят в кулак, по расположению зря не мотаются, да вообще какие-то повзрослевшие, даже курсанты и те намного серьезнее стали. Хлопцы из их фотограммерического взвода дали несколько ценных советов и помогли устранить огрехи в маскировке. Так что нормально. Уверенно ответил Васильев.

   Я никак не мог успокоиться, от того что, нашелся способ как задержать наступление немцев. Что бы прийти в себя, я стал медленно обдумывать какие приемы мы состоянии использовать, что бы заставить противника замедлить свое продвижение. Нужно придумать какой-то простой и надежный прием, которым мы могли сломать немцам их планы. Но в голову, ни чего путного не приходило, и решил немного отпустить ситуацию и поговорить о проведенном бое наших 'Шилок'.

   – Надо использовать 'Шилки' в ПВОшных засадах: провоцировать налеты немецкой авиации и сбивать! Сбивать! Сбивать!

   – Командир! Ты путаешь причину и следствие, смотри: налет бомбардировщиков противника это реакция немецкого штаба на информацию добытую разведчиком! Так?

   – Так! Согласился я.

   – А если сбить разведчика, то немецкий штаб ослепнет на какое-то время. Так?

   -Так! Еще раз согласился я, понимая, что мы подходим к решению проблемы. Дальше что?

   – А дальше вот, что: нам надо расположить свои РЛС так, чтобы создать сплошное радиолокационное поле в полосе нашей армии и регулировать воздушное движение. Возле каждой 'Шилки' должна быть своя взлетная полоска, достаточно одного, максимум для двух самолетов. Увидели на радаре одиночную цель, выпустили воздушного бойца, он свое дело сделал, и на основной аэродром, обслужился, если надо починился, отдохнул и назад в засаду. А что бы, не столкнулся со своим напарником, хвост свой закинул на грузовик и притянули его назад и сидим ждем следующего разведчика.

   – Вот оно! Радостно воскликнул я. – А если это пара истребителей, то он выводит их на засаду, если их больше наводим на них эскадрилью или две, или полк! Надо это с Лакеевым отработать!

   В этот момент на связь вышел лейтенант Лучик и доложил о том, что на опушке леса, до которой он дошел, следы нашей колонны исчезли, т.е. их нет абсолютно! Мы с Васильевым пару минут обсуждали эту новость и пришли к выводу, что ему необходимо продолжить разведку в соответствии с приказом. Выйдя на связь, я приказал ему:

   – Продолжайте движение до станции Сенкевичевка. По прибытию на станцию, доложить обстановку. Маршрут теперь выбирайте из условий соблюдения максимальной скрытности передвижения. При возникновении сложных ситуаций, докладывать немедленно. Задача ясна?

   – Так точно!

   – Выполняйте!

   Помолчав пару минут, Васильев продолжил развивать тему:

   – Слушай, для уничтожения авиаразведчиков, наверное, надо сформировать отдельную группу истребителей?

   – Это все будем решать с Лакеевым, а с ним нужна бесперебойная и качественная связь! Из двух проблем, одну мы решили, осталось решить вторую – как и чем наладить связь! Пока лучше вспомни, какие самолеты немцы использовали для разведки, мне в голову приходит только всем известная 'Рама', тебе?

   – Мне тоже только она, надо Суховею поручить, чтобы он пленных потряс... А вон он, и сам идет сюда, сказал Васильев, ткнув ложкой в его сторону.

   – Ну вот! На ловца, как говориться и зверь бежит! Поприветствовал я начальника разведки. – Завтракал?

   – Нет, не успел.

   – Присаживайся, в ногах сам знаешь... Рассказывай, что выпытал, что сами сказали...

   Пока солдат бегал на кухню за борщом для капитана, Суховей начал докладывать, что удалось узнать, допросив оставшихся трех членов экипажа Хенкеля и пилота сбитого истребителя.

   Внимательно выслушав капитана, мы с Василевым начали прикидывать, чем располагает люфтваффе на нашем направлении. Получалось не слабо. В состав 5-го авиакорпуса, действующего непосредственно против нас, которым командует генерал фон Грайм, входят три бомбардировочные эскадры, одна истребительная и одна дальних разведчиков. Две бомбардировочные эскадры вооружены 'Юнкерсами-88', одна 'Хенкелями-111'. Истребительная эскадра – 'Мессершмидт-109', а вот с вооружением авиаразведчиков было не все ясно. Это примерно 250 бомбардировщиков, около 100 истребителей и приблизительно с полсотни авиаразведчиков. Помимо этого, непосредственно сухопутным войскам приданы т.н. авиационные отряды войсковой или как они еще называют ближней разведки. Получалось, что на вооружении этих частей в основном были достаточно тихоходные самолеты, правда снабженные первоклассной радио и фотоаппаратурой. Обсуждение полученных данных прервал звонок полевого телефона. Взяв трубку, я услышал, как солдат-телефонист скороговоркой докладывает:

   – 'тащ пытполковник вас взывает буссоль'.

   – Передай 'Буссоли', что 'Первый' через пять минут выйдет на связь! Отдав распоряжение, я сказал Суховею:

   – Вот, что капитан, попробуйте еще раз опросить всех пленных на предмет, что они могут сказать об организации, вооружении, тактике и применении этих вот отрядов авиационной разведки. Интересно все, буквально все, даже какого цвета трусы у командира! Вам все ясно?

   – Так точно все! Вскочил Суховей. – Разрешите выполнять?

   – Выполняйте!

   Только Суховей отошел от штаба, как я приказал соединить меня с 'Буссолью'. Гелеверя в первую очередь доложил о том, что сегодня 22 июня 1941 года, потом он кратко доложил о складе, и предполагаемых местах нахождения других складов. Отметив полученные данные на карте, я выслушал его выводы, и дал команду ждать дальнейших распоряжений.

   – Гелеверя склад нашел со стрелковым вооружением, вот здесь, и дал координаты других складов. Вот они. Свяжись с остальными группами, и дай указание проверить, а к Гелевере немедленно отправь машины, пусть загрузят стрелковое вооружение, патроны– надо первым делом перевооружить дивизион, обе батареи и курсантов.

   Васильев получив приказ, с головой ушел в так любимую им штабную работу. Через полчаса он доложил, что всем группам, кроме Осташева, он передал приказ о проверке информации о складах. С Осташевым нет связи из-за большой дальности, но он должен выйти на связь по плану через минут пять. Практически секунда в секунду от радистов раздался звонок, и дежурный радист доложил: вызывает 'Пион'.

   – Соединяй!

   Осташев доложил, что удачно добрались до места, передали 'груз', при этом в городе попали под бомбежку, уничтожили группу диверсантов. Особо отметил, что захватил четыре комплекта подробнейших карт. Поставив ему дальнейшую задачу, я отключился.

   Тут ко мне обратился командир курсантской батареи майор Агранович:

   – Товарищ подполковник, дайте указание выдать один комплект карт!

   – А вот с картами у меня напряженка, так что не взыщите!

   – Да мне не надолго, я понимаю что не хватает, мне на час. В первом взводе сделают фотопланшет и я верну!

   – Вот с этого места поподробней, майор!

   – Первый взвод у меня фотограмметрический. Комплекс соответствующий имеется. Мои орлы карту сфотографируют и сделают отпечатки, всё лучше, чем совсем без карты.

   – Понятно. Но карты я тебе не дам майор. Увидев, что он обиделся, я добавил: – Наши карты не совсем соответствуют этому времени, но сейчас мне доложили, что у диверсантов захватили несколько комплектов подробнейших карт. Вот их ты получишь и сделаешь в нужном количестве. Ясно?

   – Так точно, ясно!

   – Расскажи поподробнее чем располагает батарея.

   – Батарея состоит из четырех учебных взводов: первый – фотограмметрический, личного состава 24 человека, на вооружении комплекс на АКФР, второй – звукометрический, 36 человек, на вооружении комплекс АЗК, третий взвод – радиолокационный 51 человек, на вооружении комплексы АРК-1, СНАР-10, четвертый – метеорологический, 18 человек, на вооружении комплексы МРК-1 и РПМК-1. На время учений придали два бензовоза – один под солярку, второй под бензин, 10 "Уралов" бортовых, 2 летучки – одна "колесная", вторая "гусенечная", 'Шишига' с кухней, медпункт на 'таблетке', 'Чайка'. Вот вроде и всё, хотя нет, перед самой отправкой нам всунули пять капитанов с ЦАОКА, с ними один ПРП. Зачем сам не знаю, начальник курса сказал, что они, что там разработали и это надо проверить на реальной стрельбе.

   – Богато живешь майор! Это же, готовый разведдивизион. А если серьезно, какие мысли?

   – Мысли есть! Первая – развернуть АЗК фронтом к польской границе, будем засекать огневые позиции и разрывы, плюс сможем указывать нашим разведгруппам очаги боев. Вторая мысль – поскольку у меня огневых подразделений нет, а у вас есть, и уже есть два ПРП, предлагаю ЦАОКовцев с ПРП передать Вам. Пока все.

   – Добро, позиции 'звукачей' согласуйте с начальником штаба.

   Опять зазвонил телефон, на этот раз на связь вышел Денисенко. Из его доклада я понял, что ведя разведку он наткнулся на поврежденную линию связи Луцк-Владимир-Волынский, устранил повреждение, связался с Владимиром -Волынским и от тамошней телефонистки получил сведения о переправе немецких войск через Буг. Такое получение информации меня удивило, но как говориться, дело сделано. Больше меня заинтересовало то, что в процессе ремонта он несколько раз связывался с Луцком. А в Луцке сейчас был Лакеев и соответственно штаб его дивизии. А у штаба есть свой коммутатор, на который можно..., правильно позвонить, если протянуть к столбам полевку, но можно и не протягивать, а использовать...

   Я прошел к Васильеву и увидел рядом с ним Агроновича. О! это то что мне надо!

   – Согласовываете позиции 'звукачей'?

   – Так точно! Почти хором ответили майоры.

   – Ну ка! Разрешите полюбопытствовать! Где вы решили разместить базные пункты?

   – Левую базу здесь, карандаш Аграновича уперся в точку на карте приблизительно пять километров южнее расположения дивизиона, центральная база и система С-2 будут развернуты практически в расположении дивизиона, правая база развернется севернее практически около самого шоссе Луцк – Владимир-Волынский. Связь левой и правой базой будет по радиоканалу, с центральной базой по полевому кабелю. С системы С-2 развернем прямую линию или прямо вам на стол или на штабной коммутатор.

   – Добро майор, еще вот что: Возьмите на фланговые базы прикрытие, отройте на позиции окопы и капониры, все это очень тщательно замаскируйте. С правой базой пойдет пара моих телефонистов, они от столбов до базного пункта кинут полевку и будут за неё отвечать, а вы этот кабель подключите к своему радиоканалу. И ещё, Вы не боитесь, что немцы крайние базы запеленгуют?

   – Нет, товарищ подполковник! Мои курсанты ещё пару лет назад, рассчитали, изготовили и проверили работу по радиоканалу с использованием узконаправленной антенны. Это что бы по лужскому полигону, с катушками не бегать. Работает отлично!

   – Ну что же ... Сколько вам надо времени на развертывание?

   – Двадцать минут!

   – Отлично!

   Через двадцать минут, я имел уже несколько засечек очагов боев и подключение к линии. Выйдя на телефонистку междугородней станции Луцка, я попросил дать 'Черепаху'. Когда меня соединили с 'Черепахой', я назвал личный позывной Лакеева и практически мгновенно услышал его голос. Обменявшись приветствиями, я сообщил ему данные о воздушной обстановке и основные очаги боев, где идет артиллеристская стрельба. Горячо поблагодарил за сведения, спросил, чем может помочь. Я ему напомнил о вагонах с 23мм снарядами, и предложил выделить несколько самолетов для уничтожения разведывательной авиации противника. Лакеев мою мысль понял с полуслова и обещал прислать два звена во главе с майором Архипенко, а также наземных специалистов. Договорились, что сначала подъедет майор вместе со снарядами и согласует, где будут размещены точки подскока. Удивившись как он без проволочек решает эти вопросы, в ответ услышал, что при налете на штаб дивизии командир тяжело ранен, эвакуирован в тыл и он сейчас исполняет его обязанности.

   У меня возникло чувство, что дело пошло, в отличии от первых минут, когда только, только осознал, что мы оказались в 41-м.

   Уже необходимо было думать над тем, как правильно организовать наше сборное воинство. Пока Васильев распоряжался насчет стрелкового оружия, я позвал телефониста и приказал собрать медиков всех подразделений: самоходчиков, зенитчиков и курсантов, на полянке недалеко от штаба. Через несколько минут перед мной стоял строй из тех человек. Первым был молодой парень – кровь с молоком. За ним стояли два мужика лет тридцати пяти. Одному точно, потому что это был фельдшер нашего дивизиона. Привычно кинув руку к пилотке, принял доклад:

   – Товарищ подполковник! Начальники медицинских пунктов по вашему приказанию прибыли! Доложил, лейтенант Соболевский.

   – Здравствуйте товарищи!

   – Здравия желаем, товарищ подполковник. Негромко, но четко ответил строй.

   – Лейтенант Соболевский, почему командуете медицинским пунктом, ведь это фельдшерская должность?

   – В отпуске наш фельдшер, вот начальник санчасти училища и приказал мне отправиться на полигон, товарищ подполковник.

   – Понятно, что заканчивали товарищ лейтенант?

   – Ленинградскую военно-медицинскую академию, товарищ подполковник!

   – Как я понимаю, вы старший по званию?

   – Так точно, остальные прапорщики.

   – Я долго говорить не буду, поэтому приказываю на базе трех медицинских пунктов, сформировать медвзвод под командой лейтенанта Соболевского, и быть готовым к оказанию медицинской помощи. Все предложения по организации медицинской службы через час в штаб. Вольно!

   Развернувшись, я направился к штабу, уже подходя, услышал как Васильев принимает доклад от Мисюры, Подождав пока майор примет доклад, вопросительно посмотрел на начальника штаба.

   – Мисюра доложил, что наблюдает массированный налет немецкой авиации в районе между Владимиром-Волынским и Когильным, а также сообщил, что огнем из КПВТ сбил авиаразведчика. Фотооборудование очевидно цело – внешних повреждений нет.

   – Там может быть ценная информация для нас. Пошли фотограмметриста с курсантами на их машине, пусть привезут это все сюда и попробуют разобраться. Да! Машину пусть возьмут – "Шишигу" кухонную, она не такая заметная, да и жрет меньше, у нас теперь снабжения нет, экономить надо!

   – Сейчас распоряжусь! Я вот что подумал: – Отец вспоминал, что в первый день, с утра их бомбили немцы нещадно, как раз на дороге от лагерей в Когильно на Владимир-Волынский. Получается, что его дивизия выдвигается к границе, а немцы этому всячески мешают...

   – Скорей всего – именно так...

   – Может поможем предкам, хотя бы одной "Шилкой"?

   – А что одна "Шилка"сделает? Попугает? Ну собьет она с десяток, так остальные её прикончат! Посылай пару "Шилок", комбата три Пленгея, и один ПРП из приданного отделения.

   Вмиг повеселевший Васильев бодро спросил:

   – Разрешите выполнять?

   – Выполняй!

   Пока Васильев отдавал распоряжения и готовил к выходу небольшую колонну, я думал над докладом лейтенанта Лучика о пропавших следах нашего дивизиона на поляне. Какой все-таки произошел катаклизм в природе, что нас так незаметно перенесло на сорок лет назад? Пока я размышлял над этим вопросом, Васильев подсел ко мне за раскладной стол, и с довольным видом доложил:

   – Товарищ подполковник, колонна сформирована, задача поставлена, позывные, частоты оговорены, и пять минут над отправлены для выполнения задачи.

   – Понятно. А чего ты такой довольный? Словно в параде на Красной площади лично участвуешь?

   Улыбка мгновенно слетела с лица Васильева, и он не задумываясь

   ответил :

   – А я почти уверен в том, что не состоится тот самый кровавый бой у моего отца, после которого он в двадцать лет стал белый как лунь, и вспоминая его даже через сорок лет, он говорить не может – только мычит. Он мне как-то сказал, что за всю войну не было больше такого страшного боя.

   – Извини, я таких подробностей не знал! Давай-ка лучше подумаем над тем кого, и на чем мы отправим на ту поляну, где Лучик заметил исчезновение наших следов. Может, что интересное удастся выяснить?

   – Наших комбатов-огневиков нельзя, вдруг придется огонь вести, у зенитчиков все свободные офицеры в разведгруппах, среди курсантов я никого не знаю.

   – И на чем послать? Последний, 9-й БТР с Шполянским. Можно на разведку периметра аномалии послать Котова.

   – Это который, исполняет обязанности камандира ьатареи управления?

   – Да, из танкового полка.

   – Мы его три дня назад, первый раз увидели. Давай еще подумаем.

   Довольно долго мы перебирали, кого назначить командиром этой разведгруппы, и наконец решили послать тех самых офицеров с ЦАОКА, о которых докладывал командир курсантской батареи.

   Приказав по телефону Агроновичу собрать у себя офицеров с ЦАОКА, мы решили немного размяться, двинувшись к ним.

   Перед самым выходом, вышел на связь Денисенко и доложил о

   том, что в отличии от нашего времени, когда практически все дороги имеют асфальтовое покрытие, дорога, скорее всего Владимир-Волынский -Луцк, вымощена булыжником и имеет меньшую ширину, чем было принято у нас. Приняв доклад, и уже уходя приказл телефонисту переключать все звонки на курсантскую батарею.

   Уже подходя к их расположению, нас окликнул голос из кустов:

   – Товарищи офицеры, не выходите на открытое пространство!

   Приняв в сторону, мы зашли под крону дерева, и я не выдержав сказа:

   – Ты смотри, яйцо курицу учит!

   – Обрати внимание на, можно сказать образцовый порядок несения службы.

   Так бурча под нос, мы дошли до "Чайки" Аграновича.

   – Мимо твоих орлов пройти нельзя! Загоняют под деревья, слушать ни кого не хотят!

   – Товарищ подполковник! Не знаю точно, как у предков, а у нас,

   летает разведчик, тысячах на десяти, и снимает все подряд, а потом, по тому, что ходят отдельные военнослужащие по лесочкам -вскрывают дислокацию. Зря вы так! Ребята стараются.

   – Не обращайте внимания, майор, это наверное нервное. Где офицеры?

   – Рядом, в курилке. Позвать?

   – Не надо, давайте сами пройдем. Показывайте!

   Мы прошли за капонир, в котором стояла "Чайка", там под густым буком-гигантом двухметровой толщины, с гладкой, светло-серой, будто бронированной, стальной корой, закрывающей своей кроной солнце курили пятеро офицеров...

   В самый последний момент, когда я уже хотел открыть рот, внезапно понял, что лучше сейчас обойтись без формальностей:

   – Ну вот что, мужики! Все вы далеко не солдаты первогодки и прекрасно понимаете, где мы сейчас. Но попытаться найти ответ "почему", я думаю, все хотят. Не так ли?

   – Да, уж не помешало бы! ответил один из капитанов.

   – Одна из разведгрупп, обратила внимание на то что, след колонны оставленный дивизионом имеет границу. До неё след есть, после – нет. Вашей группе необходимо: попытаться пройти вдоль этой границы и попытаться выяснить все, что только можно. Пойдете на своем ПРП. Вооружиться по максимуму – начальник штаба дивизиона выделит вам автоматы, гранатометы и т.д. Можете сами подсказать что еще необходимо. Простите за избитую фразу: "надежда только на вас". Вопросы?

   – Пока никаких. Опять ответил за всех тот же капитан.

   Согласование всех деталей поиска взял на себя Васильев, а я отошел на несколько шагов и закурил. Когда мы уже заканчивали, от "Чайки" подошел связист и доложил, что на связи "Стержень". Васильев отойдя к телефону, пршел через пару минут и дождавшись окончания инстуктажа, доложил:

   – Это опять Денисенко, докладывает, что нашел склад, информация Лучика подтверждается, надо думать, что другие группы также подтвердят это.

   Собираясь уже возвращаться в штаб, поступил доклад от Лучика о том, что он на станции обнаружены снаряды. Есть наш калибр, а также 152 мм, и 76 мм.

   – Александр Сергеевич, надо срочно вывозить! Наших запасов хватит на пару часов хорошего боя, поэтому давай организуй автотранспорт!

   – Сколько их!

   – Лучик докладывает, что наших пятьсот ящиков, и других приблизительно столько же.

   – В нашем дивизионе все машины и так под снарядами, у зенитчиков я три машины отправил на склад, который обнаружил Гелеверя, у нас машин свободных нет, только у Аграновича десять "Уралов", а еще надо людей на погрузку.

   – Вот у Агроновича, людей и технику возьми!

   – Есть!

   Развернувшись, я пошел в штаб дивизиона, а Васильев остался в батарее. Через пять минут я услышал как начали заводится моторы, и машины с курсантами в кузовах потянулись за "Шилкой", которая шла в голове колонны.

   Подойдя к штабу через четверть часа, Васильев сняв с головы полевую фуражку, вытер платком вспотевшую голову. При этом мелькнула начинающая лысина – профессиональная примета офицеров служивших в войсках после войны. Сколько уже было говорено о том, что полевую форму для офицерского состава надо менять. И что? Воз поныне там! Те офицеры, кто побывал в ДРА, рассказывали, что по слухам – что-то делается, но реально, никаких сдвижек нет.

   – Николай Макарович, как хорошо, что есть у нас в ЗИПе моей КШМки сменный модуль с таблицами стрельб для снарядов военного и послевоенного выпуска, а то сосали бы лапу со всей своей техникой!

   – Ну не со всей Александр Сергеевич! Кое что бы работало по прежнему, но твоя КШМка с вычислительным устройством и все САУ с закрытых позиций эффективно стрелять бы не смогли. Наши заряды ведь начинены другими порохами, которые, кстати сделаны на основе немецких баллистных порохов.

   – Да... А как я плевался в душе, когда во время твоего отпуска, с третьей батареей сидел неделю на полигоне и проверял модуль на соответствие таблицам. Ведь тогда я просто использовал эту возможность для того, чтобы подтянуть отстающую батарею. Кстати капитан Пленгей – очень грамотный офицер, я думаю, что он за год сделал бы свою батарею лучшей в округе...

   – Согласен. Ведь мы в училище были одновзводниками. Не побоюсь сказать, что в училище он был первым по успеваемости, вот только характер сильно ершистый. Из-за него и страдал все время, если бы он был хоть немного уравновешенней, был бы давно генералом или на генеральской должности, поверь мне...

   -Мне кажется, что в условиях ведения боевых действий, такие характеры наиболее востребованы. Ведь сейчас исход любого боя зависит от таких людей, которые в первую очередь стремятся его выиграть, сохранить своих людей и технику и в последнюю очередь думают, что подумает о них начальство!

   – Николай Макарович, давай-ка подумаем о техническом обеспечении нашего войска. Тылов у нас здесь пока не предвидится, поэтому, как я понимаю нам надо надеяться только на себя.

   – Александр Сергеевич, а не забегаешь ли ты немного вперед?

   – Как сказать, как сказать...

   – Пойми правильно, мы еще толком не знаем где мы находимся, что вокруг, а ты о техобеспечении уже печешься.

   – А как же не печься, когда жаренный петух в ж...у клюнет, надо будет на ходу что-то придумывать, импровизировать,

   голову ломать...

   – Ну и что, ты предлагаешь?

   – Для начала собрать под одной рукой все "летучки", которые у нас есть.

   – И для этого ты так издалека начинал?

   – Нет, я предлагаю, кроме "летучек" в ремонтное подразделение включить отделение ОРиР наших зенитчиков и артмастерскую которую нам придали из ремроты.

   – А её за каким хреном в общий котел отдавать, она же кроме как ремонтировать орудия ни к чему не приспособлена!

   – Не скажи, Николай Макарович, там такое оборудование стоит, которого нет в нашей "летучке".

   – То есть, ты предлагаешь сформировать ремонтный взвод, наподобие ремроты в полку?

   – Да, более того, нам необходимо собрать всех солдат, которые до призыва работали слесарями, токарями, фрезеровщиками и перевести их в этот взвод.

   – Добро, а кого ты предлагаешь на взвод?

   – Мошанова.

   – Кого? Капитана на взвод?

   – А почему нет? Командует же он сейчас отделением регламента!

   – Так у него в отделении тонкая электроника, солдаты и те с высшим или неоконченным высшим образованием, а нам нужен спец, который разбирается в железе!

   – А мы ему в замы прапорщика с "летучки" дадим.

   – Хорошо, и что у нас получается?

   – Получается неплохо: одна "летучка" наша, одна летучка "шилочников", одна "летучка" ракетчиков, две курсантские – итого пять "летучек", плюс одна артмастерская, и две машины из ОРиР.

   – Да, и в правду неплохо! Медвзвод сформирован, ремвзвод тоже фактически уже есть, тыл потихоньку прорисовывается. Нам еще необходимо автомобильное подразделение и хозяйственное сформировать, как ты думаешь, а начштаба?

   – Поддерживаю, и предлагаю чтобы всеми тыловыми подразделениями руководил начальник тыла, а мы занимались бы боевой работой и разведкой!

   – Правильно, а то начнешь все эти дебеты с кредитами складывать, а на службу времени и нет. Наши рассуждения прервал вызов от прапорщика Мисюры. Он кратко доложил своих действия, а также о том, что отправил сбитых немецких летчиков с фотогамметристами.

   Пока мы с начштаба говорили за 'жисть', поступил доклад от нашего связиста о выходе на связь 'Паруса'. Взяв трубку 'пятьдесят седьмого', привычно буркнул:

   – Я 'Гвоздика', слушаю Вас!

   – 'Гвоздика', 'Гвоздика' я 'Парус'...