Текст книги "Запад-81 (СИ)"

Автор книги: Николай Лозицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

   Параллельно с этими действиями батареи, по указанию комдива, начальник разведки дивизиона с парой солдат разведчиков взвода управления дивизиона, зная местонахождение цели, определяет отклонение разрыва от цели.

   И горе тому комбату, если после, какого-то ЧП в батарее, он не сможет уложиться по времени открытия и точности огня, – вывод один: значит случившееся ЧП не случайное, а закономерное.

   Как видите, довольно эффективный метод воспитания и учёбы.

   Ответив на мой вопрос, комбат сказал:

   – Покажи всё, что доложил, на местности. Где НП?

   После чего он оглянулся, и приказал:

   – Товарищи командиры! Прошу всех со мной! И персонально ко мне:

   – Давай показывай!

   Пройдя всей группой к капониру, откуда открывался отличный обзор, я еще раз повторил свой доклад, но уже показывая все на местности и для всех офицеров: капитана Пленгея, старшего лейтенанта-зенитчика с "Шилки", с которым познокомился в эшелоне и еще офицера с ПРП, которого я вообще не знал. Я только догадывался что он с Ленинградского училища, ни звания, ни фамилии я не знал. Все мы были в маскхалатах и шлемофонах – так что ни званий, ни чего нельзя было определить.

   После моего доклада, комбат нас всех представил друг другу. Незнакомый мне офицер оказался старшим лейтенантом Недзвецким, только оказался он не с ленинградского ВАКУ, а с ЦАОКа – центральных артиллерийских офицерских курсов. Надо же, я о таких и не слышал, как оказалось, что они также престижны как курсы "Выстрел".

   После этого Пленгей начал ставить всем боевую задачу. Только он начал, как сам себя прервал:

   – Стоп! А где у нас этот старшина?!

   Я отойдя несколько шагов в сторону позвал:

   – Старшина Хильчук! Ко мне!

   Через несколько секунд, ветки кустарника затрещали, и перед мной появился старшина. Не дав ему доложить, я сказал:

   – Идем со мной!

   Увидев нас, Комбат сказал:

   – Ну вот, можно начинать! Товарищи! Ситуация очень сложная. Я так понимаю, что этом направлении немцы еще не вводили в бой танки, а это как вы понимаете – основная ударная сила вермахта. Следовательно, что бы не допустить применения немецким командованием танков на нашем направлении, необходимо создать у них впечатление о крупном узле обороны. Для этого считаю нужным сделать следующее:

   Первое: Не допустить ведение воздушной разведки в полосе нашей обороны. Это на твоей совести Чижиков! Понятно?

   – Понятно! Товарищ капитан!

   – Второе: Используя наше техническое преимущество в средствах артиллерийской разведки будем вскрывать и наносить упреждающие артиллерийские удары, не давая противнику скапливаться для нанесения удара. Они могут дать результат если

   координаты объектов для ударов артиллерии определены с высокой степенью точности. Это в основном твоя задача Недзвецкий и соответственно моя. У тебя на ПРП стоит РЛС, выбери позицию и приступай немедленно!

   – Есть!

   Козырнув, Недзвецкий побежал к своему ПРП и крикнув "Заводи", начал показывать куда загнать машину.

   – Омельченко на тебе – связь!

   – Есть!

   Старшина, на тебе подготовка линии окопов! Понятно?

   – Да, товарищ капитан!

   Теперь, у кого, какие предложения?

   Первым внес предложение старшина:

   – Хорошо бы на флангах ДЗОТы соорудить, и дорогу заминировать.

   – Для ДЗОТов надо хотя бы бревна для перекрытия, пока с ними что-то придумаем, ройте ячейки полного профиля, а минированием – по дороге сюда, в километре за железнодорожным полотном, на обочине два расстрелянных грузовика со сто пятидесяти двух миллиметровыми снарядами. Их можно использовать для фугасов, но нет нужных взрывателей.

   Хильчук тут же предложил:

   – Можно использовать запалы для гранат...

   – А взрывать как? Смертником?

   – Зачем смертником? Провода со столбов снимем, окопчик выроем, гядишь и выживет...

   – Понятно. Значит так Омельченко, давай дуй на своем аппарате за снарядами, только с моей машины возьми жесткую сцепку – вдруг тормоза откажут, а там не бублики, а мы тут дальше совет держать будем.

   – Мне бы, красноармейцев на броню?

   – Хильчук, выдели пять бойцов!

   – Да, товарищ капитан.

   Пока старшина отдавал распоряжения, передвижной разведывательный пункт заехал в капонир, который выкопали мои ребята и заглушил двигатель. Тут же механик водитель вылез из своего люка и побежал заводить автономный бензоагрегат для питания аппаратуры. Потом открылся лючек и из него начала выползать антенна радиолокационной станции. Зная не по наслышке, что такое электромагнитное излучение, поспешил отйти в сторону. Буквально через пару минут из ПРП вылез Недзвецкий и доложил Пленгею:

   – Товарищ капитан, обнаружил цель. Скорее всего группа танков, в лесу напротив!

   – Так старлей, чтобы не сорить в эфире, сейчас кинем полевку и приступаем к работе. Омельченко, придет Хильчук, отправишь его ко мне!

   И вот, я уже еду на БТРе назад, за железнодорожную насыпь, по пути обогнав три обозные повозки. Они стояли рядом со свежей могилой, а возницы вместе с остальными солдатами быстро рвали траву для раненных. Жаль, что нас послали за этими снарядами, а то мы этих раненых намного быстрее довезли до медсанбата. Водитель разогнался километров до шестидесяти. Нашли мы эти машины минут через пять. Они стояли в кювете, уткнувшись радиаторами в кусты.

   Зацепив первую машину десятиметровым тросом начали помалу вытаскивать на дорогу. Сдавая из кювета на дорогу механик-водитель газанул, при этом резко дернул грузовик и ящики со снарядами проломили задний борт. При виде этого меня чуть кондратий не обнял.

   – Ты чего резко дергаешь баран! Вскипел я.

   – Товарищ лейтенант! Да ни идет она! А тут еще из кювета надо выезжать! В ответ оправдывается водитель БТРа.

   – А ты посмотрел, может машина на передаче стояла!

   – Товарищ лейтенант, боюсь я, там в кабине мертвяк!

   – Е... в ...! Боец! Бегом! Залез в машину и выключил передачу! Убитого в кузов, приедем в расположение, там похороним по человечески. Сейчас каждая минута дорога. Понятно!

   – Так точно!

   – Выполняйте!

   Тут я конечно воспользовался своим званием и не вытаскивал убитых из машин. Их оказалось трое – двое водителей и наверное старший, у него в петлицах было по одному эмалевому квадратику.

   Вытащив на дорогу первую машину и перецепив её на жесткую сцепку и посадив за руль одного из моих солдат и мы двинулись в обратную сторону. Проехав метров тридцать неожиданно услышал как грузовичок пару раз фыркнул и довольно ощутимо стал подталкивать БТР сзади.

   – С передачи сними! Передача! Нейтралка! Начал орать ему я.

   Наконец, он понял что ему надо сделать, и мы остановились.

   – Ты что сделал? Забыл что у тебя в кузове?

   Солдат потупился, а затем подняв голову со сбитой на бок пилоткой ответил:

   – Я подумал, если она заведется, то нам два раза не нужно будет ехать, товарищ лейтенант!

   Только тут до меня дошло, какую неоценимую услугу нам всем сделал этот пацан.

   – Тогда так: проверь бензин в баке, а мы пока вторую зацепим...

   Со второй машиной дело пошло намного веселей. Никому ни чего не надо было приказывать. Эти, по сути еще мальчишки, все прекрасно сделали сами. Даже за руль второй машины сел один из ребят. Правда попутка завести эту машину с толкача не удалась.

   Вот, мы уже небольшой колонной, на скорости около двадцати километров в час, двигаемся обратно к высоте "Гребень". Перед железнодорожным переездом на нас, с дороги, которая шла вдоль рельс, выскочили два всадника. Увидев машины со снарядами, они с криками: "Стой!", "Куда?" кинулись нам на перерез. Один из всадников, подскочив к первой машине, которая ехала впереди,

   Перегнулся через седло и дернул за дверцу.

   Дав команду водителю БТРа посигналить и остановиться, я спрыгнул с БТРа и пошел к грузовику. Всадник не слезая с коня,

   отчитывал моего солдата, подойдя ближе до меня донеслось:

   – Как Вы посмели товарищ красноармеец присвоить чужое имущество? Куда делись водитель и старший колонны? Эти машины принадлежат нашему дивизиону, что ясно видно по номерам, нанесенных на транспортное средство!

   А парень то – формалист! Ишь, как шпарит! Небось все уставы

   наизусть знает. Ну и мы тогда тем же. Подойдя ближе, козырнув, я начал разговор:

   – Здравствуйте товарищ командир!

   – Здравствуйте... Он запнулся, разыскивая мои знаки различия.

   – Лейтенант, предельно вежливо подсказал я.

   – Здравствуйте... товарищ лейтенант.

   – Почему Вы задаете так много вопросов моему подчиненному, вместо того, чтобы приказать найти старшего и задать все вопросы ему? К Вашему сведению, он выполняет приказ своего прямого начальника и не обязан отвечать на Ваши вопросы!

   – А по какому праву, Вы присвоили чужую технику, товарищ лейтенант?

   – Получил приказ от своего командира дивизиона, доставить эти грузовики со стапятидесятидвухмиллиметровыми снарядами на позиции.

   – Как со стапятидесятидвухмиллиметровыми? Ахнул лейтенант.

   – А чему Вы так удивились?

   – У нас калибр сто семь миллиметров!

   Тут уже вскипел я:

   – Так тебе просто машины нужны, парень?

   – Вы меня не так поняли, товарищ лейтенант! Начал объяснять он.

   – Грузовики действительно мои, в смысле нашего дивизиона. Наш начальник штаба послал на склады двух водителей освободившихся машин за снарядами.

   – Опять Вы врете лейтенант! Когда мы нашли эти машины, в них было трое убитых!

   – Не понимаю! А кто был третьим?

   – Можете взглянуть. Сказал я, и указал на кузов, где под брезентом лежало два тела убитых солдат.

   Привстав в стременах, лейтенант перегнулся через шею лошади и откинул брезент. Пару минут он смотрел на трупы, и спрыгнув с седла сказал:

   – Я кажется, понимаю в чем дело: Один из них действительно наш шофер, а второй – интендант из соседнего артдивизиона. Я его знаю, т.е. знал. Кого хочешь уговорит. Видимо, когда машины пришли на артсклады, он уговорил водителей отвести снаряды сначала ему, а потом второй ходкой уже к нам.

   Пока он это всё рассказывал, я уже знал, что я сделаю.

   – Товарищ лейтенант! Хорошо, что мы во всем разобрались, сейчас мы проедем в наше расположение, тут не более трех километров, разгрузим машины, и вы сможете их забрать. Все вопросы Вы сможете задать моему командиру. А у меня приказ!

   Отойдя на середину дороги, я гаркнул:

   – По маши-инам!

   Пока мы ехали назад, я успел доложить Пленгею о том, что снаряды я везу, что одну машину удалось завести и что нашелся хозяин машин – какой-то артдивизион. В ответ услышал сакраментальное:

   – Посмотрим! У тебя все? Конец связи!

   Небо над нами было чистое. Одна наша радиостанция была постоянно включена в радиосеть "Овода" и мы постоянно были в курсе, где активна немецкая авиация, плюс "Овод" постоянно выходил на связь и предупреждал тех, кто был в квадрате дейсвий люфтваффе.

   Когда мы подъезжали к высоте, нас уже ждала команда красноармейцев из роты Хильчука, которая как только мы отцепили трос, сразу замаскировала всю технику и только после этого начала разгрузку. Убитых сразу переложили в повозку, которая успела обернуться и привезти лопаты, несколько пил и топоров. Я обратился к лейтенанту:

   – Товарищ лейтенант, без Вашей помощи не обойтись! Фамилии, имена, отчества, года рождения... чтобы похоронить по человечески...

   – Да, да, конечно...

   Он отошел к повозке, и стал говорить со старшим похоронной команды.

   Тем временем пехотинцы разгружали ящики со снарядами.

   Случайно бросив взгляд на поле, которое разделяло нас и немцев, я увидел, что там догорает самолет. Увидев рядом Недзвецкого, я спросил:

   – Кто это его приголубил?

   – Чижиков постарался. Отъехал от нас подальше, к передовому взводу поближе и когда этот товарищ начал над ними кружить, ссадил его пятью снарядами. Немец, по-моему даже обидеться не успел! Пленгей отправил к самолету погранцов пошустрить.

   – Каких погранцов?

   – А! Ты, как раз отъезжал! Вышла на нас тут застава, почти в полном составе. Только один человек погиб, так они его от самой границы вынесли, уже мертвого! Представляешь? Теперь всей пехотой командует их лейтенант, а Хильчук у него замом.

   – А эти что? Махнул я на лес за полем.

   – Ваш капитан, рыба еще та! С восхищением продолжал старлей. – Он дал "добро" Чижикову только после того, как вся наша "инструменталка" подготовилась к засечке целей. Когда немцы стали обстреливать позиции передового взвода, наши "звукачи" и "эрелесники" позасекали у немцев огневые.

   – Много вскрыли?

   – Четыре дивизиона – штатный артполк пехотной дивизии.

   – Бл... и это все на нас!!!

   – Так один дивизион уже подавили, всё таки восемнадцать орудий больше чем двенадцать, да и калибр мощнее! Второй просто не достать, слишком далеко, остается реально – два дивизиона.

   – А чего их не подавили, ведь засекли?

   – Сам не знаю, но у комбата что-то на уме! Пока что, мне приказано внимательно следить за "железом".

   – Понятно.

   Тут, как раз подошел лейтенант со своим спутником и наш комбат. Поприветствовав друг друга, начался неспешный разговор. Первый начал капитан Пленгей:

   – Мне лейтенант, кивнул он в мою сторону, -доложил, что снаряды другого дивизиона, машины ваши. Можете их сейчас забрать кстати. Они уже разгружены.

   – Как же я их заберу, товарищ капитан? Водители убиты!

   – Это уже твоя головная боль лейтенант! Вас что в училище не учили водить?

   – Только ознакомительный факультатив, и полчаса практического вождения, тихим голосом ответил лейтенант.

   – Вот заодно и получите ознакомительную практику лейтенант! Как далеко позиции вашего дивизиона?

   – Я не имею права разглашать военную тайну, товарищ капитан! Звонким голосом отчеканил летеха.

   – Не имеешь права, говоришь? Взревел своим командирским голосом наш комбат. – Военную тайну, говоришь? Взяв своей лапищей лейтенанта за плечо, он развернул его в направлении леса, где скапливалась немецкая бронетехника и перейдя на чистый командирский язык начал просто и доходчиво объяснять ситуацию, завершив вопросом:

   – Понял?

   – Да... Понял...

   – Ну раз понял, тогда отставить машину, садись на своего коня и мухой в свой дивизион! Чтобы через максимум полчаса, здесь на высотке была ваша связь! Ваши шестнадцать стволов, ой как нужны сынок! Да, и постой! Где находится второй дивизион, ты знаешь? Только не говори мне про военную тайну! Тоже мне Мальчиш-Кибальчиш!

   – Знаю, мы на совещании в укрепрайоне рядом с Желудем сидели, видел где он на карте пометки делал.

   – Ну и отлично! Ты сейчас, не раскрывая мне военную тайну, объяснишь своему товарищу куда надо скакать и передать тоже, что и для твоего командира: чтобы через полчаса, от них тоже здесь был представитель со связью! Ну... давай... Пленгей похлопывая по плечу, подтолкнул лейтенанта, в сторону лошади. Но неожиданно лейтенант отступил на шаг в сторону и сказал:

   – За полчаса не уложимся. Здесь справа и слева речки, через них кабель нельзя прокладывать – изоляция намокнет и ни чего сделать нельзя будет. Надо тянуть через мосты, а это крюк. Боюсь и за час не успеть!

   – Что за х..... ты мне тут порешь лейтенант! Опять проревел капитан.

   Тут пришлось вмешаться мне.

   – Никак нет, товарищ капитан! На их кабеле, действительно нитяная изоляция и в воде она не работает! Я им могу дать нашего "экспериментального" кабеля, для перехода через речку. Найдется пару кусков, метров по двести.

   – Так чего стоите бисовы диты! Марш выполнять! Немцы ждать не будут!

   Выдав куски кабеля лейтенантам, пошел я к БТРу перекусить и посмотреть чем занимается личный состав. Мои солдатики сняв и подвязав на поясе верхнюю часть маскхалата дружно копали капонир, второй за этот день. Место для капонира я специально выбрал как можно дальше от высоты, на небольшом холмике в поле. От него к "Гребню" шла балочка метров сто, по краям которой буйно рос шиповник. Пока я шел к БТРу, у меня возникла мысль, поднять и связать плети шиповника и получится типа плетенной крыши, через которую будет трудно рассмотреть что происходит в балке. К приходу, под присмотром моих радистов, отключив штыревую антенну, хлопцы с самого высокого дерева развернули в сторону дивизиона "наклонный луч", который позволял работать на минимальной мощности при отличной слышимости. Немаловажным было и то, что высота "Гребень" хорошо экранировала то паразитное излучение антенны, которое шло в сторону немцев. Все это резко снижало вероятность пеленгации наших радиосредств. А на самой высотке, Пленгей категорически приказал пользоваться только проводной связью в целях радиомаскировки.

   Перекусив около БТРа, я вернулся на высоту, где уже успели произойти следующие события: пограничники отправленные к самолету обнаружили почти целую карту с большим количеством нанесённой информации. Только, что она собой представляет – для нас загадка. Вторым событием стало прибытие представителей обоих дивизионов укрепрайона, во главе с командирами батарей. И третьим событием стало восстановление второго грузовика, в котором были перебиты провода идущие к свечам. Водители-механики сообща, дружно поковырялись, и еще до появления представителей дивизионов, завели машину. Шоком для наших ребят стало то, что каждый раз машину требовалось заводить ручкой. В результате, найдя еще одного парня, который может водить машину, по приказу Пленгея отправили за шпалами для ДЗОТов.

   Комбаты быстро согласовав рабочие моменты, определили по немецкой карте, что сосредоточение техники противника, скорее всего происходит на просеке, в двухстах метрах от восточной опушки леса, начали готовить данные для стрельбы. Для меня было удивительно, что время для их подготовки современные артиллеристы затрачивали намного больше, чем наши дивизионные, подготавливающие их с помощью вычислительной техники. Я думал, что расчеты для подготовки стрельб намного проще. И наконец я понял, почему Пленгей не стал сразу подавлять огнем те два немецких дивизиона. Он захотел это сделать наверняка, ведь огонь пятидесяти орудий, лучше чем восемнадцати. Сейчас он спорил с артиллеристами укрепрайона, по какой цели в первую очередь открывать огонь: по технике на просеке или по засеченным огневым позициям немецкой артиллерии. В ходе недолгого обсуждения, было выработано следующее решение, переданное для утверждения командирам дивизионов владимир-волынского укрепрайона: 85-й и 92 ОАД разворачиваются в одном-двух километрах от основной ОП, и совместно с дивизионом "Гвоздик" накрывают немецкую технику(предположительно танки) на просеке. В это время, инструментальная разведка нашего дивизиона повторно засекает и уточняет координаты немецкой артиллерии, которая без сомнения начнет контрбатарейную борьбу. Отстрелявшись по скоплению техники на просеке, все три дивизиона прекратив стрельбу, меняют позицию и переходят к подавлению артиллерии противника. Кроме этого, были определены несколько районов неподвижного заградительного огня. План был неплох, но оставалось сделать самое главное – осуществить его.

   На удивление, все произошло гладко. Когда велся огонь по просеке, там пару раз довольно сильно, что-то грохнуло и над лесом отчетливо виделись вспышки взрывов и много столбов черного дыма.

   Наблюдая за действиями предков, я поражался четким действиям всех военнослужащих.

   Все началось с пристрелки. Чтобы не спугнуть немцев, каждый дивизион пристреливался по своим реперам. Жарко греет солнце. В глубокой траншее, где расположился наблюдательный пункт 92-го ОАД – духота. Ячейки командиров, ниши, где установлены приборы наблюдения, ступени, полки, каждый поворот и ответвление, брустверы снаружи отделаны с величайшей тщательностью. Соблюдается режим строгой маскировки. Наблюдательный пункт оборудован по всем правилам полевой фортификации. Такое ощущение, что даже зелень аккуратно выкрашена тщательно подобранной краской. В секторе наблюдения НП – поле, чахлые кустики, развали-

   ны хат на склоне бугра, дорога которая петляя, уходит на запад.

   Телефонист из их взвода управления, четким голосом, как диктор говорит в трубку полевого телефона:

   – Разрешите доложить, – телефонист приподнялся, -командир батареи приказал подготовиться к приему команд, – и громко, – основное направление... буссоль... сорок пять ноль...

   Я с огромным интересом наблюдал за поведением командиров и красноармейцев на НП.

   – Первое... основное... основному... – повторяет телефонист

   команды стреляющего, – двадцать один... тридцать... наводить в буссоль!

   Пауза, телефонист плотно прижимает трубку к уху и внимательно слушает. Вот он поворачивается к своему комбату, и четко повторяет доклад пришедший по телефону:

   – Первое готово!

   – Огонь!

   – Огонь! Эхом повторяет телефонист в трубку.

   – Выстрел! Опять докладывает телефонист.

   Первый снаряд, по времени, уже должен достигнуть района цели. Облако разрыва появилось справа. Измеряется угол отклонения, и стреляющий, после введения поправок, через телефониста подает

   команду на ОП.

   – Правее ноль десять... огонь! – телефонист повторяет слово в слово команды стреляющего для старшего на батарее, и тот действует, соблюдая приведенную выше последовательность. Подана команда: 'Стой!' Пристрелка закончена.

   Пока шла пристрелка по рации, командир курсантов попросил передать командирам ОАД рекомендацию, в которой указывал, не стрелять залпами, а с интервалом не менее четырех выстрелов в секунду. При таком интервале средства звуковой разведки противника не смогут осуществлять точную засечку наших огневых позиций.

   Контрподготовка позволила нам выиграть время, и дала возможность лучше подготовить наши позиции. Все время по одному, по два, максимум по трое подходили отставшие солдаты, в основном из тыловых подразделений укрепрайона. Организованных групп была одна – опять пограничники, которых сразу отправили к ранее вышедшей заставе. Мы и пехота готовы к бою, нас уже приблизительно две полноценные роты. Кроме пограничников и десятка солдат со знаком "Воршиловский стрелок", все остальные роют траншеи. После оборудования всех пулеметных точек в ДЗОТы, оставшимися шпалами начали перекрывать траншеи. Но вот начинают бить немецкие орудия. Я некоторое время прислушиваюсь. Снаряды рвутся где-то в районе, передового артиллерийского взвода. В полутора километрах от нас, с опушки леса начали атаку немецкие танки. В Бинокль видно как на концах танковых орудий поблескивают вспышки от выстрелов. Черные фонтаны земли вырастают где то на позиции наших артиллеристов. Танки прибавляют ходу. Их десятка полтора. Артиллерийский взвод открывает огонь прямой наводкой. Первый их снаряд разрывается метрах в ста перед вражескими машинами. Невидимый мне артиллерист изменяет прицел, и на этот раз земля взметается уже между танками. Тут же на вражеские машины обрушивает в максимальном темпе огонь остальные орудия. Танки немного замедляют движение и входят в зону заградительного огня всех трех дивизионов. Уже через пару минут все заволокло пылью. Целей не видно. Продолжают стрелять только "Гвоздики", им данные поступают непосредственно от Недзвецкого. Его РЛСке пыль не помеха.

   Определив, что наш огонь ослабел, Пленгей приказал переключить связь с уровскими дивизионами на наш ПРП, и оба дивизиона снова включились в отражение атаки, ставя совместно с "Гвоздиками" НЗО на пути движения танков.

   В ближайшем селе, вовсю, полыхают соломенные крыши. Село разрушено. Пожары никто не тушит – люди, скорее всего отсиживаются по подвалам, и по оврагам.