Текст книги "Запад-81 (СИ)"

Автор книги: Николай Лозицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

   Меня, конечно, страшно разбирало любопытство, что же хранится на этом складе, но видя настороженность начальника караула, я решил, сначала не давить на него, а попытаться склонить к сотрудничеству. Я видел, что он растерян, не знает, как ему быть дальше и что делать в сложившейся обстановке и решил сделать вид, что мы уезжаем.

   – Ну ладно, товарищ младший лейтенант, счастливо оставаться, а нам свое задание нужно выполнять.

   Конечно, был риск, что он просто попрощается с нами, и мы уедем ни с чем, но уж больно растерянно выглядел этот начкар. Остаться опять самим в этом лесу в полной неизвестности. К тому же, его, вероятно, очень беспокоила ночная перестрелка с неизвестным противником. Мне даже его стало немного жаль. И я не ошибся в своих расчетах.

   – Товарищ лейтенант, а как же мы, что нам делать?

   – Ну, не знаю, – с задумчивым видом начал я, – из Гороховской комендатуры теперь вряд ли приедут. Немецкие самолеты сильно бомбили город. У Вас есть два варианта, либо ждете распоряжений из своей комендатуры, либо выполняете новые распоряжения старшего по званию, ведь в уставе написано, что выполняется последнее приказание. К тому же, исходя из обстановки, вы так и будете охранять этот склад, но, подчиняясь командиру нашего дивизиона.

   – Разрешите подумать?

   – Конечно, но времени на размышление Вам, не более пяти минут, мы и так задержались.

   Подойдя через пять минут, Коровин сказал:

   – Я согласен, временно, перейти в подчинение командира дивизиона.

   – Хорошо, а теперь расскажите, что же за склад Вы охраняете?

   – Точно не знаю, вечером не успел осмотреть, а утром не до этого стало, а раньше на этом складе мы не стояли.

   – Ну, пойдемте, посмотрим, сейчас в хозяйстве любая мелочь пригодится.

   Мы вместе прошли на территорию склада. Часовые службу несли исправно.

   Хотя они прекрасно видели, кто идет, по уставу останавливали нас окриком

   – Стой, кто идет?

   – Начальник караула.

   – Начальник караула ко мне, остальные на месте.

   Коровин подходил к часовому, после его разрешения подходили и мы с Сорочаном.

   Склад представлял из себя участок леса вдоль дороги, обнесенный колючей проволокой, закрепленной на стволах деревьев. Ровными рядами стояли штабеля деревянных ящиков разных размеров. По тому, как они были сложены, было видно, что это, во всяком случае, не артиллерийские боеприпасы. Изучение маркировок на ящиках подтвердило наши предположения. Это был склад стрелкового оружия и боеприпасов к нему. В одном штабеле лежали ящики с самозарядными винтовками СВТ-40, в другом– с автоматами ППД, в третьем – с пулеметами ДП. Отдельно стояли штабеля ящиков с патронами. Хранившимся здесь оружием можно было вооружить целый полк.

   – Ваши бойцы вооружены винтовками Мосина, – уточнил я у Коровина.

   – Да и по десять патронов на каждого, точнее, осталось штук по пять на винтовку.

   – Как обращаться с ППД знаете?

   – На занятиях изучал разборку и сборку, но опыта стрельбы нет.

   – Вскрывайте ящики с ППД и патронами к ним. Вооружите ими караул.

   У каждого должно быть по два снаряженных диска с собой и по паре сотен патронов в запасе. Если необходимо, проведите занятия по изучению оружия. Используйте отдыхающие смены и пять моих бойцов.

   – Разве мы имеем право, распоряжаться этим имуществом? Ведь не было

   никакого приказа!

   – Товарищ младший лейтенант. Если Вы не поняли, началась война!

   Фашистская Германия напала на СССР! По законам военного времени Вы обязаны выполнять приказы старших по званию. Вы что думаете, если на Вас нападет более крупная группа немецких диверсантов, вы с трехлинейками сможете от них отбиться? Да они передушат Вас как котят! Тем более, что я не предлагаю вам разбазаривать оружие, а приказываю усилить огневую мощь Вашего караула. Кто в карауле умеет работать с пулеметом?

   – Я и еще два человека.

   – Тогда соберите пять пулеметов ДП, снарядите по три диска. По периметру отройте стрелковые ячейки полного профиля, возле ворот установите пулеметы, Вы со своим будете резервом. В ячейках создать запас патронов.

   В это время мы подошли к ящикам с гранатами.

   – Раздайте по пять гранат и по десятку выложите в каждой ячейке.

   На перевооружение Вам – один час, ячейки должны быть готовы через два часа.

   Все понятно? Вопросы есть?

   – Все понятно, вопросов нет.

   – Отдавайте необходимые распоряжения и подходите ко мне, поработаем с картой. Выполняйте!

   – Есть!

   – Сорочан, выдели пять человек в помощь караулу, броник разверните, на

   расстоянии пятьсот метров на дороге выставить боевое охранение с рацией.

   Для нас подготовьте десять ППД и по четыре снаряженных дисков на каждый. Из пяти пулеметов – два возьмем с собой. В БТР загрузите по цинку патронов на каждый автомат и десяток цинков с пулеметными патронами, они должны подойти и для нашего ПКТ. Об исполнении – доложить!

   – Есть!

   Отдав распоряжения, я сел на ящик и достав карту, стал ждать Коровина.

   Эти склады не давали мне покоя. Для чего их здесь разместили? Ведь если есть стрелковое оружие, могут бать и артиллерийские склады, склады с горючим, продовольствием! Но почему почти у границы? И тут я вспомнил! Незадолго до отъезда, по совету Абросимова, я купил книгу воспоминаний генерал– майора Петрова, который начинал войну как раз в этих местах. Дивизион, в котором он был старшим на батарее, стоял под Владимиром – Волынским. Эта книга сейчас лежала в моем чемодане у старшины дивизиона. В ней описывались предвоенные дни и первые месяцы войны. Там то, я и читал, что по планам советского командования, после объявления Германией войны и проведения мобилизации, именно в эти районы должны были прибывать части для получения вооружения, боеприпасов и техники. Неожиданное нападение без объявления войны, перечеркнуло все эти планы, но на наше счастье, склады остались.

   Подошедший Коровин доложил, что оружие подготовлено и роздано бойцам,

   Короткие занятия по обращения с ППД проведены, ячейки откапываются, к сроку будут готовы. Пригласив его подойти ближе, я развернул на ящике карту и попросил показать, где еще находятся склады. Поизучав минут пять карту, он стал указывать места, делая привязку к населенным пунктам.

   – Более точно сказать не могу, на Вашей карте нет тех дорог, по которым

   обычно нас возили.

   Отметив предполагаемые районы на карте, я пошел к БТРу доложиться по радио в дивизион. Вызвав "Гвоздику" , попросил пригласить к рации "Первого". Минут через пять из наушника послышался голос Абросимова,

   – 'Первый' на связи, докладывайте.

   Как мог кратко, я доложил о складе, о предполагаемых местах нахождения других складов, о том, что караул склада подтверждает, что сегодня 22 июня 1941 года.

   Сказал и о книге Петрова, и о своих выводах.

   Через пару минут, необходимых чтобы разложить карту, я стал диктовать координаты складов. По окончании, он дал команду ждать дальнейших распоряжений.

   Выбравшись из БТРа я присел на пустой ящик от патронов, установленный расторопными разведчиками под деревом, на манер скамеечки.

   Ко мне подошел Коровин.

   – Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?

   – Присаживайтесь, товарищ младший лейтенант, – указал я ему на соседний ящик – какие будут вопросы?

   – У вас отличное оружие, зачем вы берете себе еще и ППД?

   – Хороша наша Маша, но на нее мало патронов! – усмехнулся я.

   – Мы ведь не на войну ехали, у нас опытные образцы и наших патронов нам хватит минут на пять хорошего боя. Вы тоже патроны экономьте, хоть у вас здесь их ящики, но война только начинается, а подвоза уже не будет.

   – Как не будет? – удивился Коровин – скоро подойдут наши части, и мы погоним немцев, будем бить врага на его территории!

   – Мне бы самому хотелось, чтоб так и было. Однако могу только сказать, война будет долгой и тяжелой, но мы выстоим, разобьем немцев и дойдем до Берлина. Очень многие погибнут и многое будет разрушено. Не спрашивайте, откуда мне это известно, все узнаете в свое время.

   Но то что я Вам сказал, хорошенько запомните. Как бы не сложились наши судьбы, где бы Вы не оказались, знайте, мы все равно победим. И чем больше каждый из нас сделает, тем быстрее придет победа!

   Коровин задумался, а меня позвал радист,

   – Товарищ лейтенант, "Гвоздика" на связи!

   Забравшись в броник, я нацепил на голову наушники и позвал дивизион,

   – "Гвоздика" "Гвоздика", я "Буссоль", прием.

   – "Буссоль", я "Гвоздика". Ваша информация передана другим группам. Продолжайте движение по определенному ранее маршруту. Караулу – продолжать несение службы, от нас подойдут машины за оружием и привезут им продовольствие. При появлении наших отступающих – концентрировать их в районе склада. Для организации связи оставьте двух человек с радиостанцией. Как поняли? Прием.

   – "Гвоздика", я "Буссоль", Все понял, выполняю. Дайте позывной для оставляемой станции. Прием.

   – "Буссоль", я "Гвоздика". Позывной для склада – "Роща -1". Прием.

   – "Гвоздика", я "Буссоль", Все понял. Конец связи.

   Выбравшись наружу, я подозвал Коровина и передал ему приказание командира дивизиона.

   – Товарищ младший лейтенант, вам все понятно?

   – Непонятно, о каких наших отступающих идет речь?

   – Немцы, после прорыва или обхода линии обороны укрепрайонов, будут двигаться по хорошим дорогам. На карте видно, что такие дороги идут в направлениях на Ковель, Луцк и Горохов. А остатки наших частей будут пробираться на восток по лесам. Не исключено, что они на Вас наткнутся.

   – Неужели Вы думаете, что немцам удастся продвинутся так далеко?

   – Немецкая тактика заключается в том, что ударными группировками по хорошим дорогам они быстро продвигаются вглубь нашей территории, отрезают пути снабжения, а потом добивают окруженные части, оставшиеся без боеприпасов и горючего. Поэтому я Вам и говорил, что патроны надо беречь.

   Позвав сержанта Мавроди, я приказал ему взять одну радиостанцию с усилителем и организовать связь с дивизионом. Место для станции определили в окопчике начальника караула. Развернув рацию и подключив УМ попытались вызвать дивизион, однако нас, очевидно, не слышали. Только после того, как подключили антенну бегущей волны, связь появилась.

   Ещё при подготовке к отъезду на учения, я приказал провести контрольно – тренировочный цикл всем аккумуляторам радиостанций и теперь проблемы с ними не было. Давая инструктаж радисту, я приказал ему беречь ресурс аккумуляторов и на передачу работать только в случае крайней необходимости.

   За всеми этими делами время пролетело незаметно. Солнце поднялось уже высоко и нужно было поторапливаться. Попрощавшись с Коровиным, мы погрузились на броню и двинулись. Доехав по дороге до уже знакомой поляны с перекрестком, свернули на запад и снизив скорость продвигались в сторону границы. Впереди, в семи – восьми километрах должна была проходить дорога Владимир – Волынский – Горохов.

   Не доехав до дороги чуть больше километра, мы услышали в той стороне гул авиационного мотора, а затем разрывы бомб и пулеметную стрельбу. Подъехав к дороге на расстояние в метров триста, загнали БТР между парой густых дубов.

   Взяв пулемет ДП, мы с Сорочаном и еще тремя бойцами, осторожно направились к дороге. Добравшись до опушки, мы увидели, что на дороге стоит небольшая колона, из четырех машин, которую штурмует пара "Мессершмитов". Одна машина, развороченная бомбами, горела, а другие "Мессеры" добивали пулеметным огнем. Возле машин лежали тела, то ли убитых, то ли раненных, а один человек, лежащий на спине в неглубокой ямке, метрах в двадцати от дороги, стрелял по самолетам из винтовки. Видно было опытного солдата. Движения его были уверенны, целился он тщательно, но стрельба результата пока не давала.

   Немецкие летчики очевидно его видели, но хотели сначала поджечь оставшиеся машины, оставляя наглого стрелка на закуску.

   Опушка была метрах в двухстах от дороги, солнце, хотя и светило нам навстречу, было еще высоко, и пролетавшие почти над дорогой самолеты были хорошей целью.

   – Ну что Сорочан, причешем немного фрицев?

   – Как прикажете, товарищ лейтенант!

   Хотя Абросимов и приказывал нам избегать боестолкновений с противником, но это же были не наземные части, к тому же руки так и чесались проучить обнаглевших немцев. Рядом оказалось очень удобное дерево с развилкой, в которую Сорочан и пристроил пулемет. Проверив установки прицела,он зарядил оружие и стал ждать очередного захода "Мессеров". Уверенные в своей безнаказанности, они проводили штурмовку на минимальной скорости и высоте. Начиная стрельбу издалека, они затем проносились на самой колонной. Как раз в такой момент Сорочан и выпустил по ведущему длинную, на полдиска, очередь по ведущему . Одновременно из ПКТ башенный стрелок бронетранспортера открыл огонь по ведомому. Точнее оказался пулеметчик БТРа. Самолет ведомого дернулся, за ним появился шлейф и круто отвалив в сторону он стал набирать высоту. Вероятнее всего, ему повредили систему охлаждения и пока двигатель не остановился, летчик хотел подняться повыше. Я крикнул – Быстро уходим, – мы как лоси ломанулись вглубь леса. И как раз вовремя. Разозленный летчик, потеряв своего ведущего, прошелся пулеметной очередью по опушке, а затем развернувшись, стал догонять своего напарника. Поняв, что самолеты удаляются, мы вернулись на опушку.

   Дерево, с которого стрелял Сорочан, было все посечено пулями.

   – Метко стреляет гад.– сказал Сорочан дрогнувшим голосом.

   – Ну ты, положим, не хуже – подбодрил я его.

   На дорогу, к машинам, начали собираться уцелевшие, лежавшие до этого в кюветах и ямках. Подошли и мы. Крепкий старшина, со светлыми волосами и густыми пшеничными усами на загорелом лице, забросив за спину винтовку, из которой он стрелял по самолету, руководил работами. Сначала, заметив нас, люди насторожились. Но увидев, что мы держим оружие за спиной и ведем себя спокойно, успокоились тоже. Подойдя ближе, я спросил – Кто старший? Старшина представился – старшина Таращук. Оказалось, это взвод обеспечения одного из дивизионов, прикрывавших Владимир-Волынский укрепрайон (УР), направлялся на склады боепитания находящиеся под Владимиром – Волынском, за снарядами. Ехавший в первой машине лейтенант, командир взвода – погиб. Три оставшиеся машины чудом уцелели. Конечно кабины и кузова были посечены пулями, но двигатели завелись и колеса целы. Пока мы помогали грузить в кузова убитых и раненых, старшина Таращук рассказал, что ДОТы укрепрайона и поддерживающие их дивизионы не дают немцам переправиться через Буг. Однако, незавершенность строительства огневых точек УРа, позволяет немцам мелкими группами просачиваться в наш тыл и обстреливая, пытаться сеять панику.

   – Мы с первого же часа войны столкнулись с новой тактикой немцев, вооруженных автоматическим оружием. Они гады забрасывают на мотоциклах в наш ближайший тыл несколько автоматчиков, и те, не жалея патронов, палят во все стороны, пытаясь вызвать панику и видимость окружения. Я сам видел, как из леса бежало около батальона пехотинцев, не пытаясь даже отстреливаться. Так что товарищ лейтенант будьте бдительны, не поддавайтесь на их провокации!

   Чтобы поддержать разговор, я сказал:

   – А у нас, немецкие диверсионные группы, одновременно перед началом обстрела, вывели из строя всю проводную связь с вышестоящими штабами.

   На прощание мы подарили Таращуку пулемет и три диска с патронами.

   – Ну теперь гады, пусть прилетят,– погрозил он кулаком в небо.

   Мы расстались, а на дороге остались сгоревшие остатки машины и бурые, быстро темнеющие пятна крови раненных и убитых – первых раненных и убитых виденных нами так близко.

   Мы направились к своему БТРу. Все шли молча, внимательно вглядываясь в лес. Настоящая война становилась суровой явью. Если б мы не отбежали в лес, то сейчас у нас тоже могли быть убитые или раненные. С непривычки, от этих мыслей, неприятный холодок пробегал по коже. Услышанная информация о просочившихся немцах, заставляла с особенным вниманием всматриваться в глубину леса. Дело усугублялось тем, что в основном, мы были уроженцы степных районов. Лес был нам мало знаком. Если раньше мы в него и попадали, то не на долго. У нас, в Краснодарском крае, лес только в горах. Иногда я ездил с друзьями в район Хадыженска или Горячего Ключа собирать грибы и кизил. Но то был мирный лес, максимум, что нам угрожало – заблудиться.

   Встретивший нас Мавроди ворчал,

   – Претесь через лес как слоны, вас за километр слышно!

   Мавроди, хоть и был моим земляком, с Кубани, вырос в предгорном районе, где лес был частью их жизни. Летом, во время каникул, он с такими же пацанами и кем то из родителей, уходили в лес на несколько дней, представляя себя, то партизанами, то разведчиками. Став постарше, ходил с отцом на охоту.

   – Не бурчи! – сказал я – Назначаю тебя старшим Лешим, будешь нас всех учить, чтоб мы в лесу были как тени. А то действительно, разведка, а ходим по лесу как туристы!

   Пока пришедшие рассказывали о наших похождениях, я связался с дивизионом и доложил о том что узнал, умолчав, правда, о нашей стрельбе по самолету.

   Достав карту, я сориентировался на местности, находились мы недалеко от железной дороги, связывающей Владимир-Волынский и Иваничи, в районе станции Бубнов.

   В районе девяти часов утра, с юга, со стороны Владимир-Волынска стал слышен плотный ружейно-пулеметный огонь. Немедленно доложив в дивизион о доносившийся стрельбе, я получил следующие указания:

   – 'Буссоль'! Приказываю Вам к 9-30, продвинуться в район моста через реку Луга, и находясь в тылу противника, выйти на связь с 'Брикетом', оказать помощь в корректировке артогня. Наши части, в настоящую минуту пытаются выбить передовые отряды противника с плацдарма на правом берегу и освободить мост. Как поняли 'Буссоль'?

   – 'Гвоздика', я 'Буссоль', понял вас, выполняю!

   Посмотрев на часы, я понял что времени у меня – двадцать две минуты, за которые мне необходимо пройти около двенадцати километров, до подходящей высотки, с которой, судя по карте можно наблюдать за местностью в районе моста. Еще раз глянув на карту, я принял решение проехать по грунтовой дороге как можно дальше на север, а напротив нужной высоты я сверну на восток и переправившись через Лугу выйду прямо к нужному месту.    Заметив воздушного разведчика, который кружил неподалеку, приказал бойцу:

   – Шеремет! Взял бинокль и непрерывно наблюдаешь за самолетом! Как только он пойдет в нашу сторону – немедленно доклад. Понял?

   – Так точно! Товарищ лейтенант! Ответил Шеремет, взял бинокль и вылез по грудь из верхнего десантного люка.

   Не обращая внимания на немецкого разведчика, похожего на костыль, БТР добрался до места форсирования реки. Скорее всего, за нами наблюдали, так как, только БТР вошел в воду и поплыл, 'костыль' сразу же развернулся и полетел в нашу сторону. Его наверное заинтересовала машина, которая может плавать. А мы развернув башню и подпустив его как можно ближе ударили из трех пулеметов одновременно. Самолетик, просто перевернувшись через крыло упал в реку, метров за двадцать от БТРа. Волна пришедшая от самолета достаточно ощутимо поболтала нас. Выскочив на берег, БТР сразу же полез на высотку приспустив давление в шинах. Не доезжая до гребня, мы с Сорочаном спешились и пригибаясь пошли к вершине, где планировалось развернуть НП. Высотка поросла кустами, на самой ее вершине было достаточно большое углубление, куда удобно было загнать БТР. На склоне высотки простиралось большое незасеянное поле, за которым виднелась дорога, идущая наискось в сторону моста через Лугу. Загнали БТР и тщательно его замаскировали и подготовили сектора для обстрела. Доложил о готовности в дивизион, и после этого связался с 'Брикетом'. Этим позывным пользовался прапорщик Мисюра.

   – 'Брикет', 'Брикет'! Я 'Буссоль', как слышите, ответьте!

   – 'Буссоль', я 'Брикет', слышу вас 'хорошо', через четверть часа наши части атакуют плацдарм у моста, ваша задача засечь не наблюдаемые цели и корректировать огонь нашей артиллерии. Как поняли прием!

   – 'Брикет', я 'Буссоль' понял вас 'отлично'.

   Тем временем, на дороге появились немцы в составе примерно роты и, в рассеянном строю пошли по направлении к мосту во главе с офицером, идущим впереди. Немец еще был наглый и самоуверенный. Они шли, засучив рукава, как на работу, не зная, что может быть через каких то четверть часа могут погибнуть.

   В бинокль я видел, как один из них похлопывал автомат, висевший на груди, вероятно, напевая какую-то бравурную песенку. Передав 'Брикету' данные о немецкой роте, я посмотрел на правый берег и увидел подходящее наше подразделение, примерно батальон. За мостом в этот момент грянуло 'Ура', это подошедший батальон с ходу контратаковал противника и начал теснить его к мосту. Немецкая артиллерия немедленно открыла огонь... Грохот выстрелов обрушился внезапно, оглушил. Стреляли минимум две немецкие батареи – около двенадцати орудий. Их огневые позиции располагались за соседним холмиком. Переведя взгляд за мост, я увидел, как почти сплошная завеса из огня и дыма скрыла переднюю цепь бойцов. В короткие мгновения, когда дым рассеивался, было видно, как меняется эта цепь, прерывается вспухающими разрывами и фонтанами вывороченной земли. Наших красноармейцев издали видно было плохо. Сержант Сорочан, не отрываясь от стереодальномера уже выдавал по рации данные 'Брикету'. Меньше чем через минуту разорвался первый пристрелочный снаряд. Сорочан передал поправки и со второго раза, уже было накрытие цели. Но за то время, пока шла пристрелка, немецкие артиллеристы успели сделать несколько залпов, и наша атака у моста захлебнулась.

   Сейчас конечно, немецким артиллеристам достается по полной. Фортуна она такая – сегодня с одними, завтра с другими...

   Над огневыми позициями немецких артиллеристов бушует ад. Шрапнель разрываясь в воздухе убивает все живое, я уверен – там не может остаться ничего живого. И поэтому неожиданно для меня, из-за холма вылетают упряжки с орудиями. Офицеры на конях впереди строя. Ездовые нахлестывают лошадей. Кони все убыстряют бег и наконец переходят на галоп. Ошалевшие кони, чуя опасность, тянули изо всех сил, сминая на ходу кустарники. При повороте на дорогу, колесо одного из орудий налетает на большой камень, и пушка мгновенно, как будто невесомая, становится на одно колесо, а затем переворачивается на бок. Лошади заднего уноса приседают на задние ноги – опрокинувшаяся пушка тянет всех лошадей в сторону, но передние кони вытягивают их, не дают упасть. В этот момент орудие отцепляется, и вся упряжка выравнивается и скачет дальше. Остальные орудия, не останавливаясь пролетают мимо, следом за орудиями уходят с позиции зарядные ящики также на конной тяге. Самыми последними мчатся связисты на своей повозке, в ней четко наблюдаю сложенные катушки с кабелем и торчащую антенну радиостанции.

   Немцы как на учениях меняли позицию. Я насчитал семь орудий, значит остальные пять остались на огневых – неплохо поработали наши!

   Пока шел доклад о подавлении немецкого дивизиона, его остатки заняли новые позиции и приготовились к открытию огня. Сорочан опять наведя на немецкую позицию стереодальномер, начал передавать на огневую новые координаты. Ровно через минуту повторилось тоже самое. Только теперь, у немцев с позиции смогло уйти только три орудия.

   Все таки нужно отдать немцам должное – сразу после подавления их дивизиона второй раз, они поняли, что где-то сидит наблюдатель, и послали проверить нашу высотку пару бронетранспортеров с пехотой.

   На дистанции метров шестьсот, однозначно определилось, что немецкие бронетранспортеры направляются к нам. Забравшись в БТР, я спросил у башенного:

   – Слышь друг! У тебя какая оценка на последних стрельбах была?

   – Обижаете, товарищ лейтенант! Я на окружных соревнованиях второе место занял, и отпуск получил! Только вот, отгулять не успел, должен был после учений поехать.

   – Не расстраивайся дружище, еще отгуляешь!

   – Вы думаете, мы назад вернемся?

   – Конечно! Если мы сюда как-то попали, так-же и назад вернемся! Не сомневайся! Сейчас вот, только немецкие бронетранспортеры стреножим, чтобы немецкая пехота подольше побегала...

   – Товарищ лейтенант, я тут, пока Вы на складе с караулом общались, одну ленту бронебойными набил...

   – Молодец, только не увлекайся! Запас у нас небольшой!

   – Оно понятно, щас пару коротких по моторам, а там из ПКТ, он под винтовочный патрон, здесь их немерянно...

   Перезарядив ленту, башенный стрелок устроившись по удобнее в подвесном сидении, довернул башню БТРа и немного опустив ствол, нажал кнопку электроспуска. Короткая очередь в три-четыре выстрела, в ограниченном объеме кузова БТРа чувствительно ударила по ушам. Выскочив из БТРа в окоп, я приставил бинокль к глазам, и увидел как один бронетранспортер задымил и из него горохом посыпались пехотинцы. Почти сразу за первой, прогрохотала вторая очередь, и мне в бинокль было видно как бронебойные пули КПВТ вспарывают капот второго бронетранспортера.

   Залегшие немецкие солдаты открыли по нашей высотке огонь из винтовок и пулеметов. Пули щелкали по броне БТРа и отскакивали с затухающим звеньканием. Немецкие пехотинцы интенсивно вели обстрел. Мы слабо отвечали. Осматривая в бинокль сектор огня, я заметил офицера, стоявшего в кустах в полный рост и бесстрашно осматривавшего в оптику нашу позицию. Не отрываясь от бинокля, я дал целеуказание башенному стрелку:

   – Коля, ты меня слышишь?

   – Слышу!

   – Видишь, между транспортерами кусты?

   – ... вижу!

   – А офицера видишь?

   – Так... щас... Вижу, вижу!

   – Ну ка, пальни разок, чемпион!

   – Понял, только ленту сменю!

   – Зачем? Давай из ПКТ!

   Прогремевшая очередь ПКТ снесла и офицера, и тех, кто был рядом. Беглым огнем мы рассеяли немецкую пехоту. Тут несколько наших осколочных снарядов разорвались внутри залегшей цепи. Винтовочно-пулеметный огонь сразу ослаб, а потом вообще прекратился.

   В это время на дороге появились, пыля, два легких танка, стремительно обходившие высоту и заходя в наш тыл.

   – Таащ лейтенант! Может из гранатомета? А? Хрипло спросил Сорочан.

   – Давай! Снова свистят пули, ползут танки. С каждой секундой враг всё ближе. Рядом в окопчике сидит пулеметчик, и стреляет из 'дегтяря' скупыми очередями. Лови свинец немчура, не жалко. И вдруг раздался ужасный рев – мина! Все, что успел сделать – броситься под днище и повалится на землю. Перед БТРом взмыл столб пыли, ногу пронзила жуткая боль, и я потерял сознание...