Текст книги "Запад-81 (СИ)"

Автор книги: Николай Лозицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 34 страниц)

   – Александр Васильевич, а не этот ли потерявшийся дивизион, так успешно отстрелялся по немецким танкам на платине вместе с Пленгеем, Скороходовым и двумя "Шилками"?

   – Похоже, что он, но там проблема, большинство лошадей вышло из строя, а орудия почти все целы. Если точно одиннадцать орудий целы, у одного осколком пробило накатник, нужен ремонт.

   – Что предлагаешь?

   – У нас там недалеко одна наша батарея, КШМка комбата, две "Шилки", одна "семидесятка" – можно поднять десять орудий,

   Еще одно придется тянуть лошадьми, либо не тянуть вообще, чтобы не замедлять марш колонны.

   – Лучше не тянуть, пусть командир дивизиона оставит старшего, и он займется ремонтом орудия, похоронит людей по– человечески и самое главное пусть постреливает изредка, что бы немцы видели, что дамба закрыта для них.

   – Хорошо.

   – Пленгею надо добавить снарядов, у нас какой то автотранспорт остался?

   – Несколько машин найдем!

   – Еще хотя бы три-четыре машины сто пятьдесят второго калибра, а то орудия притащим а стрелять х...!

   – Распоряжусь!

   После ухода делегата, повернувшись к Васильеву, спросил:

   – Александр Васильевич, как идут дела у Луняченко с оборудованием позиций?

   – Согласно доклада получасовой давности, он приступил к инженерному оборудованию позиций. Техника роет траншеи, инженерно-

   саперный взвод устанавливает минные поля. Просил подбросить личного состава для маскировки позиций и мин, так как своего запаса надолго не хватит – они же мину устанавливают с помощью прицепного заградителя, а тот работает быстро. Необходимо поторопить летчиков, пусть как можно скорее перебрасывают три саперные роты, и обязательно с запасом мин!

   – Товарищ Знаменский, не подскажете какой запас мин в перебрасываемых саперных ротах?

   – Пятьсот противотанковых мин, шестьсот килограмм взрывчатки и двести пятьдесят взрывателей!

   – Умножить на три... Мало! Очень мало! Где мы можем быстро раздобыть еще мин и взрывчатки? У кого какие предложения?

   В воздухе повисло тяжелое молчание. Первым высказался Знаменский:

   – В Порицке находятся армейские склады инженерного имущества, там должны быть и мины и взрывчатка, еще есть инженерные склады армии в Ковеле, Луцке, Дубно и Ровно. Ближе всего конечно в Порицке, буду связываться в первую очередь с этим складом, и с остальными тоже.

   Зашедший в штаб по своим делам гвардии капитан Ледогоров, также высказал интересную мысль:

   – Я слышал по рации, что рядом с аэродромом расположен склад сельхозудобрений, если там есть селитра, то мешок с ней можно положить на обычную "противопехотку" и получится мощный фугас, только взрыватель другой поставить, лучше электрический.

   – Отлично, кто, что еще предложит?

   Васильев озвучил еще одно предложение:

   – Я конечно не сапер, но генерал Лакеев говорил, что у них большие запасы авиабомб крупных калибров. Если попробовать сбросить прямо с самолетов, на места закладки фугасов бомбы без взрывателей, а сами взрыватели уже саперы на земле установят?

   – Да, майор интересное предложение, а самое главное закапывать не надо... Это надо с саперами говорить, а то хе... его знает, вдруг как шарахнет... Нет, предложение интересное, но я не знаю... В общем это с саперами...

   – А не съездить ли нам непосредственно на место, товарищ майор? Заодно посмотрим, как Луняченко там развернулся!

   – Сам хотел предложить, товарищ подполковник.

   – Давай оставляй за себя СОБа и на моей "тачанке" сгоняем.

   – Может лучше на БТРе?

   – Так там только одна рация!

   – А мы "Чайку" возьмем, там и раций и места много и трясет меньше!

   – Ладно уговорил, распорядись!

   Солнце клонилось к западу. Огромное, багрово-красное, оно уходило туда, находился враг. Я сорвал пушистую ветку и утонул лицом в свежей листве. Полной грудью вдыхал сладкий ее аромат, влажный запах предвечерней росы... Кусты у дороги уже почернели, но вершины деревьев еще были освещены заходящим солнцем.

   Сидя в БТРе, думал о том, что успеем мы все сделать или нет? Фактор времени сейчас решал все. Успеют части дивизии к ночи закрепиться, можно будет считать – полдела сделано. В этот момент ко мне обратился Васильев, он через ТПУ бронетранспортера сказал:

   – Командир! Сейчас вспомнил интересную мысль, прочитанную в одном учебнике по тактике: "В годы войны для успешного отражения атак противника соотношение количества своих противотанковых средств и числа танков противника принималось равным один к двум, т. е. в среднем один танк, или орудие обороняющегося могли уничтожить два наступающих танка противника".

   Скосив глаза на Знаменского, я облегченно выдохнул – его шлемофон не был подключен к переговорному устройству.

   – Александр Сергеевич, приказываю тебе, следи за языком, а то сгорим как шведы под Полтавой!

   – Командир, ты о чем?

   – О том: "В годы войны..."

   – Обижаешь, я специально его пропустил в дальний угол, чтобы ему шнура не хватило...

   – Все равно приказываю следить за языком!

   – Есть!

   "Семидесятка" пересекла дорогу и выскочила на пригорок. С него хорошо просматривалось небольшое село, внизу, теряясь в кустарнике и камышах, текла небольшая речушка. Мы все вышли из машины, взобрались по крутому склону на вершину, сверили высоту с отметкой на карте. Положив карту в полевую сумку, заметил Васильеву: – Эту высотку надо будет иметь в виду. С нее отлично просматривается все вокруг. Если тут поставить НП, то не только дорога окажется под прицелом, а резерв свой разместим в рощице, близ села – и скрытно, и удобно бить по противнику. Откуда, товарищ майор, немец начнет наступление, как думаешь? Знаменский ответил, не задумываясь:

   – Противник может нанести удар с двух направлений: вдоль этой дороги и с юго-восточной окраины Зимно по грунтовым дорогам. Предпочтительнее, конечно, направление удара – по этой дороге, здесь покрытие твердое.

   Честно говоря, я оба направления считал в одинаковой мере опасными, и не столь важно, на каком из них появятся танки, их предстояло встретить огнем.

   А пока от разведчиков не поступало никаких сведений, укреплять предстояло всю линию фронта. Бездействовать нельзя: риск немалый. Неизвестно ведь, когда немцы начнут наступление – через час или через три, а может быть, и с утра.

   Хотя, навряд ли. До захода солнца оставалось приблизительно около часа, а ночью немцы, в начале войны точно не вели боевых действий. По данным полученным из штаба, саперные роты уже перебрасывались самолетами и должны были вот-вот прибыть.

   Выскочив на опушку небольшой рощи, мы стали свидетелями, как, прямо на поле, где саперы Смагина устанавливали минное поле, начал заходить на посадку "Ан-2". Услышав звук двигателя самолета, и видя, что он заходит на посадку, солдаты начали махать руками, пытаясь привлечь внимание летчика.

   – Он же так на мины напорется! – Взволнованно воскликнул Васильев.

   Видно поняв, что садится здесь не стоит, летчик дал газ и с трудом перевалив через рощу скрылся за ней. Еще какое-то время был слышен звук работы двигателя, а потом он исчез. Проехав через рощу, мы выскочили на заросший камышом берег неширокой, не то речушки, не то канала – слишком прямыми и аккуратными были берега.

   Самолет умудрился сесть на том берегу, и из него уже выпрыгивали прилетевшие саперы, они деловито выгружали из самолета свой нехитрый саперный инструмент: лопаты, пилы, топоры и в конце ящики, скорее всего с минами и прочим необходимым для

   проведения взрывных работ имуществом. Основная проблема была в том, что следующие самолеты, скорее всего будут приземляться здесь, а вот не замочив ног, через эту речушку не переберешься – нужен хоть какой то, хлипкий мосточек.

   Перебравшись на БТРе через речку, я вышел из бронетранспортера и сразу подошел к летчику, чтобы уточнить, здесь ли будет происходить посадка остальных самолетов.

   – Здесь, а где же еще? Тут поблизости и нет ничего. Значит координаты, кто следом за мной идет я дал, а вы уж тут сами разбирайтесь как через речку перебираться. Все я полетел! Вон сколько саперов под рукой.

   И действительно, к нам уже подходил молоденький лейтенант. Кинув руку к пилотке, он доложил:

   – Товарищ...

   – Подполковник.

   – Товарищ подполковник, командир первого взвода, второй саперной роты лейтенант Сердечный прибыл с отделением для установки минного поля.

   – Лейтенант Сердечный, сейчас начнут прибывать другие самолеты с вашими товарищами, а тут нам река немного планы спутала, поэтому, я сейчас помогу переправить ваших людей на тот берег, а вы к прилету следующего самолета изобразите что-то пешеходное. Приказ понятен?

   – Да все ясно. За полчаса поставим штурмовой мостик, все необходимое у нас есть.

   – Давай веди людей к машине. – я показал рукой на БТР.

   – Разрешите выполнять?

   – Действуйте!

   Лейтенант рысцой побежал к саперам, и вскоре оттуда послышались отрывки команд: ...становись с собой берем только оружие и шанцевый инструмент... Через пару минут отделение стояло около БТРа. В этот момент "АН-2" развернулся и пошел на взлет. Подождав пока он взлетит, обратился к строю:

   – Товарищи красноармейцы! Вас переправят на тот берег на этой машине в два приема. Располагаться сверху на броне и держаться крепко. Товарищ лейтенант командуйте!

   Мы втроем остались на берегу, а "Чайка" обдав нас сизым выхлопом, вошла в воду и устремилась к противоположному берегу.

   Через пару минут она уже ревя моторами выходила на тот берег. С неё горохом посыпались солдаты и под командой лейтенанта сразу же начали валить деревья. Мне стало сильно интересно, что имел в виду лейтенант под "Штурмовым мостиком", и я решил задержаться на полчаса и удовлетворить свое любопытство. Второй рейс прошел без неожиданностей. Мы переправились назад вместе со второй группой, ведь наблюдать можно с любого берега.

   Для наводки моста, один сапер на берегу начал вбивать два столбика так, чтобы из земли высовывались концы сантиметров по двадцать, и чтобы между столбиками был один метр. Тем временем остальных саперов лейтенант разбил на две одинаковые группы, которые, как я понял собирали две одинаковые деревянные конструкции. Она представляет собой букву "Г", где правый конец короткой перекладины опускается на дно и от него дополнительно к середине длинной перекладины крепится откос, который не дает ей прогнуться. Она собственно и выполняет функцию пешеходной дорожки. Все это собирается даже не из бревен, а из жердей, диаметром сантиметров восемь, не более. Когда обе конструкции были собраны, что характерно, без единого гвоздя, а с помощью веревок, два сапера поднесли первый пролет таким образом, что свободный конец пролета смотрит в сторону преграды, а стойки опоры смотрят вверх. Потом они уперли поперечину пролета в столбики и вместе подняли его вверх, вращая вокруг поперечины. Тот сапер, который забивал столбики, придерживая конец пролета с помощью веревки, потравливая ее, опускал пролет опорой на дно реки. Первый пролет готов, так же установили и второй пролет, а затем с него кинули на противоположный берег сходню из жердей, и переправа была готова!

   Честно говоря, я охренел от такого решения. За полчаса, из подручных материалов, без одного гвоздя... Наши саперы, подвезли бы, что то надувное и махались бы наверное часа полтора, а то и два, а тут...

   В это время, послышался гул мотора, и не успели мы еще с облегчением вздохнуть, как на посадку начал заходить еще одина "Аннушка". Подошедшему лейтенанту Сердечному сказал:

   – Молодец! Оставь пару толковых красноармейцев, пусть встречают самолеты и направляют людей за рощу. Там увидишь с трех машин устанавливают минное поле. Вы все прибывающие самолетами поступаете в распоряжение капитана Смагина, он тоже сапер, понятно?

   – Да, все понятно, товарищ подполковник, разрешите выполнять?

   – Разрешаю.

   Опять повторилась знакомая картина: самолет приземлился, из него горохом посыпались солдаты. Затем они разгрузили свое имущество, построились, и разобрав груз потянулись через мостик в рощу, и далее на поле, где Смагин наверное уже заканчивал ставить минное поле.

   Убедившись в том, что процесс налажен, мы тоже собрались и помаленьку тронулись в сторону, где Луняченко отрывал траншеи.

   Уже в сумерках полки начали прибывать на отведенные им участки обороны и сразу приступили к инженерным работам: дооборудовали огневые позиции и наблюдательные пункты, проверяли маскировку, прокладывали связь. Луна ярко светила, над землей плыл густой аромат поспевавших хлебов, а из леса тянуло прохладой и доносилось разноголосье птиц. Меня не покидало странное чувство: казалось, что я нахожусь не на войне, а на маневрах и организую не настоящий, а учебный бой, каких за свою службу организовывал множество. Все в эту июньскую ночь я старался делать так, как когда-то учили меня преподаватели: обстоятельно, последовательно, методично, благо противник пока не появлялся.

   Дивизионная разведка в течение ночи непрерывно прочесывала прилегавшую к полосе обороны местность. Разведчики докладывали, что впереди все пока спокойно.

   Тем временем мы втроем подошли к позициям одного из стрелковых батальонов. Его командир докладывает майору Знаменскому:

   – Батальон к бою готов!

   – Давайте посмотрим, так ли это, – сказал Знаменский и вывел всех на передний край оборонительных позиций.

   Признаться, мне было даже неловко. Мы увидели как на ладошке расположение всех огневых средств этого батальона... Легко раскрывались система огня, построение боевого порядка, стыки подразделений, словом, весь замысел предстоящего боя.

   – Вот здесь, как нам доложил комбат, приготовлен огневой мешок для врага, – заметил Знаменский, – но разве противник дурак? Разве он полезет в этот мешок? Нет, он изберет для наступления другое направление и всего скорее нанесет удар в стыке ротных опорных пунктов, которые мы только что легко обнаружили. Надеюсь всем командирам ясно, что сокрушить такую оборону нетрудно, даже при равенстве сил, а ведь такая оборона должна по своей идее сдержать противника, имеющего, как минимум тройное превосходство в силах и средствах. Приказываю, все недостатки устранить немедленно!

   Покидая батальон, Знаменский сказал командирам батальона и тем бойцам, которые были рядом:

   – Скоро мы должны показать и доказать, что учились не зря!

   Зато обрадовали артиллеристы ЛАПа, к которым мы с майором Знаменским добрались ближе к полуночи. Командир полка – высокий, подтянутый майор, с орденом Красного Знамени на гимнастерке, за войну с финнами, внешне уже вызывал к себе симпатии. Но главное, он превосходно знал свое дело, отлично организовал оборону. Обходя огневые позиции, занятые его артиллеристами, мы увидели, что здесь все было готово к встрече противника.

   Местность, лежащая перед артиллеристами, была ровной: ни оврагов, ни высоток, ни речек. Было весьма вероятно, что именно здесь и пойдут фашистские танки. Командир полка так расположил орудия, что немецкие танки, если они сунутся сюда, неминуемо попадут под перекрестный артиллерийский огонь. Все данные для стрельбы на батареях были подготовлены и выверены: установлены расстояния, определены прицелы. Ни одной минуты времени его люди даром не теряли: еще и еще раз отрабатывали взаимодействие, тренировались быстро переносить огонь, переходить на запасные позиции, оборудование которых также было завершено.

   После осмотра позиций артиллерийского полка, мы уже собирались возвращаться к себе в расположение, когда вышел на связь капитан Суховей и доложил, что по данным двух наших групп, в трех-четырех километрах на запад от Стоянова встала на ночевку крупная колонна техники, в составе приблизительно сотни танков, полусотни орудий калибра сто и выше миллиметров, около трехсот грузовиков и много другой техники. Уточнив по радио район, я с Васильевым и Знаменским развернули карту. Местность где противник стал на ночевку была выбрана им грамотно. С юга и севера он прикрылся болотистыми поймами двух речушек, с запада его прикрывали вторые эшелоны, а на востоке, со стороны Стояновы он наверняка выставил свой противотанковый заслон. Все это позволит немцам провести спокойную ночь, и уже утром они смогут продолжить наступление. Вот эту мысль, я и озвучил.

   – Что еще можете сказать товарищи майоры?

   Первым ответил Знаменский:

   – Сегодня, в ходе первого дня наступления, удалось завладеть мостом через Буг близ Хрубешува, который остался не взорванным, по нему через реку, перешла танковая дивизия противника. По плацдарму где она сосредотачивалась, с обеда постоянно наносятся нашей авиацией бомбовые и штурмовые удары. Благодаря вашим зенитчикам, которые хорошо дали прикурить немецким ВВС, сила воздействия авиации противника намного меньше чем могла бы быть. Поэтому считаю, что завтра с плацдарма под Черниковым будет нанесен удар ограниченной силы или вспомогательный, а вот стояновская группировка, сегодня прошла практически без потерь, если не считать роту танков и пехоту на бронетранспортерах уничтоженную на дамбе. Получив жесткий отпор, они там ни сегодня, ни завтра не полезут.

   Высказав все это на одном дыхании, Знаменский глубоко вздохнул.

   – Т-а-а-к, а что скажешь ты, Александр Сергеевич?

   – Все правильно, мне особо добавить нечего.

   – А все же?

   – Реально, до утра, мы можем организовать только одно мероприятие по срыву наступления противника – это провести контрподготовку. Ее цель может быть достигнута при условии, если подготовка, способ и время перехода противника в наступление будут вскрыты своевременно и безошибочно, а координаты объектов для ударов артиллерии и авиации определены с высокой степенью точности.

   – Кто у нас из разведчиков в том районе?

   – Лучик, Скороходов и можно подтянуть Омельченко.

   Развернувшись к Знаменскому, продолжил:

   – Вы связывайтесь со своим командиром корпуса и согласовывайте действия артиллерии корпуса и артиллерии сто тридцать пятой дивизии.

   Когда майор вышел из палатки к связистам, я обратился к Васильеву:

   – Тогда, Александр Сергеевич делаем так: эти трое, плюс все три ПРП и все наши РЛСки, я имею в виду АРК один и СНАР десять. Пусть выдвигаются прямо сейчас и по прибытии немедленно начать вскрывать цели. У немца железа много, пусть только мне кто-то из них доложит, что у него бегущая волна куда-то делась, вместо магнетрона поставлю на станцию!

   – Командир, надо бы позиции разведчикам указать...

   – Где карта?

   – Вот, смотри Николай Макарович, по данным разведки немцы ночевку устроили здесь. Васильев обвел карандашом кусок карты к западу от Стоянова. – Я предлагаю поставить наши эрелески на высотах 260, 257, 258, которые как раз с трех сторон охватывают район ночевки.

   – Но высоты 257 и 258 находятся южнее, и разведчикам придется или прорываться через расположение немцев, или обходить стороной. Обход западнее опасен возможностью напороться на немцев, а обход восточнее предполагает форсирование, судя по карте, обширное болото с протоками. В наших разведчиках я уверен, а вот цаоковские меня волнуют.

   – Обязательно переговори с цаоковскими капитанами на счет готовности техники к форсированию и если с этим у них все нормально, давай им в прикрытие по БТРу с десантом и отправляй на позиции.

   В этот момент зашел Знаменский и одновременно зазвонил телефон. Васильев взял трубку, а я начал слушать доклад Знаменского, с его слов, командир двадцать седьмого стрелкового корпуса, генерал-майор Артеменко не счел нужным привлекать всю артиллерию корпуса к контрподготовке. Невольно вспомнилось о киношном штампе – "генералы предали...". Голос Знаменского вернул к действительности:

   – Павел Данилович даст указание о привлечении всей артиллерийской группы, кроме "северной" к контрподготовке.

   Уф-ф-ф!!! Я сделал глубокий вздох, не всё так плохо, как я подумал поначалу, но все равно этого явно недостаточно! Что еще можно привлечь? Понятно – наш дивизион, что еще? Свои мысли повторил вслух и задал эти же вопросы Знаменскому.

   – Я тоже думаю над этим товарищ подполковник!

   По прошествии нескольких минут, я спросил у майора:

   – Ваши предложения?

   – Считаю необходимым встретиться с командиром 124-й дивизии и убедить его помочь в операции по уничтожению немецкой группы!

   – Ну что же, раз надо поехали! Где раположился штаб дивизии Вы в курсе?

   – Да, товарищ подполковник.

   Мы поехали на южный фланг нашей полосы обороны, в район где вела оборонительные бои 124-я стрелковая дивизия генерал-майора Сущего. Штаб его сейчас находился в лесу около Милятина. Прибыв на место, нам не составило большого труда найти штаб дивизии. Оставив БТР на опушке леса, по требованию охраны штаба, пришлось с полкилометра пройти пешком. Выделенный начальником караула боец шел впереди и указывал дорогу, сзади немного отстав, разматывая на ходу полевой кабель, шел наш связист и ловко укладывал его на кусты, которые постоянно попадались по пути. Вот, обогнув густые заросли орешника я увидел несколько палаток. В них, и из них постоянно входили и выходили люди в военной форме. Знаменский пошел в одну из палаток, на которую ему указал сопровождающий боец, а мы остались метрах в десяти от штаба. Рядом оказалось поваленное дерево, на котором мы втроем дружно устроились. Через несколько минут из палатки вышел майор, и увидев, что я смотрю на него, махнул рукой приглашая подойти. Уже вставая с дерева, я увидел, что мой начальник штаба уснул, его голова от усталости опустилась на грудь. В лунном свете бледное лицо с глубоко ввалившимися глазами кажется неживым, словно гипсовая маска. Он не спит уже вторые сутки... Повернувшись к связисту, сказал:

   – Пусть майор поспит, если что -то срочное, то позовешь, я буду во-о-н в той палатке, понятно?

   – Понятно, товарищ подполковник!

   Развернувшись, я двинулся к палатке, у входа которой стоял майор Знаменский. Когда подошел, майор доложил:

   – Товарищ подполковник, генерал-майор Сущий приказал прибыть к нему.

   – Ведите товарищ майор.

   Зайдя во внутрь, при слабом свете автомобильной лампочки, увидел мужчину лет сорока пяти-пятидесяти, в гимнастерке с отложным воротничком. На ней были уже знакомые генеральские петлицы, до сих пор непонятно мне, почему с двумя звездочками, а не с одной. На гимнастерке с левой стороны были прикреплены орден Боевого Красного Знамени и медаль "Двадцать лет РККА". Сделав один шаг в сторону генерала, отрапортовал:

   – Товарищ генерал-майор, подполковник Абросимов по Вашему приказанию прибыл.

   – Мне майор Знаменский доложил о Вашем предложении нанести удар по танковой группе немцев, доложите подробнее!

   – Товарищ генерал-майор, можно подробнее узнать об обстановке в полосе Вашей дивизии? Боюсь что мои разведданные могут оказаться неполными и это приведет к неправильной оценке, и как следствие к неправильному решению на бой.

   – Ишь как по писаному чешешь, в академии учился?

   – Нет, товарищ генерал-майор.

   – Ладно, слушай! К исходу сегодняшнего дня, дивизия, введя в бой все свои силы, удерживает рубеж: северная опушка леса 1 км южнее Порицка, колония Долина, Бараньи Перетоки, Стенажев, Бабятин, рощи 2-3 км восточное Тартакова, Спасов, отражая атаки трех немецких пехотных дивизий. По документам, снятых с убитых это сто одиннадцатая, семдесят пятая и пятьдесят седьмая дивизии противника. Дивизия сейчас охвачена с обоих флангов, и находится в полуокружении. Два моих стрелковых полка лишились своих складов со всеми их запасами. Тяжелая обстановка, в которой оказалась дивизия, требует отвода ее частей на десять-пятнадцать километров к востоку, чтобы избежать полного окружения. Но зная, что на завтра намечаются контрудары наших войск как с востока, так и с юга, принял решение упорной обороной занимаемого района и контратаками частей дивизии приковать к нему возможно больше вражеских сил, чем способствовать контрудару наших резервов.

   -Товарищ генерал, согласен с Вами, можно и не отходить, а драться в полуокружении, и даже в окружении. Но за нами-то пока никого нет. Боюсь товарищ генерал, что даже к завтрашнему вечеру наше командование не сможет организовать полноценный контрудар, поэтому целесообразней отвести дивизию на новые рубежи.

   – Подполковник! Что за пораженческое настроение? Вы помните, как ориентирует нас партия, и лично товарищ Сталин? Малой кровью, на чужой территории...

   – Товарищ генерал, у нас нет времени, прошу Вас подойти к карте. По данным моей разведки, крупное соединение вермахта остановилось на ночевку вот здесь, в трех километрах западнее Стоянува. По приблизительным данным в состав группировки входит: около сотни танков, полусотни орудий калибра сто и выше миллиметров, около трехсот грузовиков и много другой техники. Артиллерию противник разместил в десяти километрах от своей стоянки, на восточной окраине населенного пункта Переспа, также около двухсот пятидесяти-трехсот мотоциклистов остановились на ночевку в Торках.

   – Что предлагаешь, подполковник? Не зря же, так подробно докладываешь данные своей разведки?

   -Поскольку пехоты у нас мало, мы проведем артиллерийское наступление, для это мы располагаем артиллерийской группой, условно называемая "Южная", состоящей из девяти дивизионов крупного калибра, которые проведут контрподготовку.

   – Но девяти дивизионов мало для разгрома такой группировки немцев!

   – Это все, что разрешил использовать командир корпуса.

   – А кто будет осуществлять контрбатарейную борьбу? Ведь у немцев около полусотни орудий крупного калибра?

   – Вторая артгруппа, которая расположена несколько севернее, на предельных дальностях достанет огневые позиции немецкой артиллерии в районе Переспы. Первая часть контрподготовки будет состоять из пятиминутного огневого налета на позиции немцев под Переспой, чтобы оттянуть время открытия ответного огня их артиллерии. Налет будем проводить всеми наличными орудиями, которые могут дотянуться до Переспы. Затем "южная" артгруппа продолжит контрподготовку на подавление основной немецкой группировки. Очень жаль, что нам не разрешили использовать всю наличную артиллерию. Даже с привлечением отдельного артдивизиона владимир-волынского укрепрайона нам не хватает стволов.

   – Это какой дивизион, восемьдесят пятый или девяносто второй?

   – Девяносто второй, отдельный артдивизион с 14-тью 6-ти дюймовыми гаубицами, практически в полном составе.

   – Как же Вы смогли его привлечь, там командир серьезный?

   – Мои разведчики наткнулись на их колонну, когда они оставшись без снарядов и без горючего уже собирались уничтожить всю матчасть и лесами пробиваться на восток. Мы помогли с заправкой, а тут как раз доклад о ночевке немцев под Стоянувым...

   – Интересная у Вас часть – дивизиону помогли с горючим, дивизии с передислокацией, как я знаю, даже авиация у вас есть... Вы тут упомянули артиллерию укрепрайона, я вспомнил, что в Радзехове и под ним расквартирован триста сорок пятый артполк, подчиняющийся Струмиловскому укрепрайону. Его командира хорошо знаю, попробую ему объяснить обстановку и помочь.

   – Чем вооружен полк?

   – Сорок восемь шестидюймовых полевых гаубиц и несколько орудий в полковой школе.

   – Это было бы отлично!

   – И еще: из-за отсутствия у меня одного дивизиона в артполку, я был вынужден свести три полковые минометные батареи в сводный дивизион – его тоже будем использовать.

   – В нашей ситуации это просто находка! Выдвинем его поближе, а скорострельность полкового миномета выше чем у орудия такого же калибра!

   – И еще, я не услышал как будут уничтожены мотоциклисты в Торках?

   – Это сложный вопрос, они расположились в самом селе – значит артиллерийский или минометный обстрел исключен, а пехоты у меня нет, товарищ генерал.

   – Сколько Вам надо времени для выработки решения по мотоциклистам?

   – Двадцать минут!

   – Вы уверены что у нас есть это время? Даю Вам десять минут, а я пока свяжусь с командиром триста сорок пятого полка.

   Сказав это, он отвернулся и подняв трубку телефона, который стоял на столе коротко бросил в неё:

   – "Ландыш"? Дай мне "Казатин"!

   Уже выходя из палатки, услышал начало разговора:

   – Антон Никитович, приветствую тебя!

   Выйдя из палатки командира дивизии, в нескольких шагах от неё столкнулся с Знаменским.

   – Какие новости, товарищ подполковник?

   – Доложил. Генерал спросил кто будет вести контрбатарейную борьбу, а под конец дал десять минут на решение, как уничтожить группу немецких мотоциклистов в Торках. Есть идеи, майор?

   – Думаю, что когда немецкие мотоциклисты услышат канонаду, они сами выйдут из Торков и попробуют выйти на артиллерийские позиции, вот тут их и можно прихватить. Глянуть бы карту?

   – А ведь правильно! Их как правило всегда пускают впереди для ведения разведки! Тогда получается, что приказ они должны получить по радио и выдвинуться к нашим огневым позициям, а мы их будем ждать в удобном для нас месте. Отлично, спасибо за подсказку!

   От моей громкой речи проснулся Васильев, и когда я закончил говорить, предложил:

   – Командир, а почему мы не привлекаем к делу авиацию?

   – Действительно почему?

   – Я сейчас дам указание Ледогорову связаться с Лакеевым и согласовать время, место, состав сил, частоты, позывные...

   – Добро.

   Начальник штаба повернулся к нашему связисту и принялся звонить в дивизион, а тем временем пошел на доклад к командиру дивизии. Как только я вошел в палатку, генерал спросил:

   – Ну как подполковник, Вы нашли решение?

   – Да, товарищ генерал! Считаю, что мотоциклисты в первую очередь решают разведывательные задачи, поэтому обнаружив что мы производим обстрел его основных сил предпримут усилия по уничтожению нашей артиллерии. При этом им придеться выйти из Торков и направится в сторону наших позиций по этой дороге. – Подойдя к столу, я указал на дорогу ведущую на север. – В нескольких километрах есть удобное место для засады.

   – Ну вот, и у меня есть хорошая новость – триста сорок пятый полк подержит нас всеми силами, и я смогу кроме минометного дивизиона выделить до утра четыре дивизиона из своих артполков, так что сила собирается немалая. Через двадцать минут сюда в штаб прибудут представители, вы с ними согласуйте действия!

   – Есть согласовать, разрешите идти?

   – Действуйте!

   Выйдя из палатки, и подойдя к поваленному дереву где устроиляся наш связист стал с интересом прислушиваться к разговору который вел майор Васильев. Дав ему довести разговор до конца, с огромным интересом спросил: