Текст книги "Запад-81 (СИ)"

Автор книги: Николай Лозицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

   Часть 21

   Прапорщик Мисюра

   Я конечно не офицер, но и ежу понятно что если над головой постоянно висит разведчик, то противник все время в курсе что ты делаешь. Я конечно доложу подполковнику об этом – пусть принимает меры, но нашим дедам не завидую.

   Между тем, колонны дивизии подходили к северо-восточной окраине Владимира-Волынского. Невдалеке, на высотке, по хозяйски уже расположился один из расчетов 'Шилки'. Оставив транспортер под кроной старой ивы, росшей на берегу ручья, с двумя солдатами поднялся к ЗСУшке. Подойдя к машине зенитчиков осмотрелся. С этой шишки, несмотря на её небольшую высоту хорошо просматривалась кустарниковая лощина, сам город. Неожиданно начался артобстрел, разрывы, следуя один за другим, быстро слились в сплошной грохот.Ничего не стало видно из-за дыма и пыли, поднятой взрывами. Отдельные снаряды залетали и сюда на высотку, некоторые рвались близко,поднимая фонтаны земли,разбрасывая ветки, маскировавшие 'Шилку'. С полчаса длилось это представление. Потом снаряды на высоте перестали падать, но за лощиной, там, где начиналась окраина, все гремели взрывы – рвались гранаты, снаряды, мины, стрекотали пулеметы, трещали автоматы, горохом сыпались винтовочные выстрелы. И вдруг из дымной пелены, затянувшей пространство, выдвинулось несколько танков, за которыми шла пехота, на взгляд, не меньше батальона. У этих, прорвавшихся, скорее всего была одна задача – занять высоту, и они, растекаясь в стороны, охватывали высоту справа и слева. Пехота меня не беспокоила, но вот танки очень опасны.

   Вынув из кобуры пистолет, застучал по броне 'Шилки'. Мгновенно люк открылся и из него выглянула потная рожа старшего сержанта. Махнув рукой, приглашая к себе, повернулся к немцам. Услышав что зенитчик стоит рядом, спросил:

   – Сможешь эти танки подбить?

   – Это не танки, самоходки. В лоб врядли, а по бортам или гусянкам можно.

   – Тогда делаем так сержант, я с одним бойцом и рацией остаюсь здесь и координирую твои действия и действия БТРа. Твоя задача: спуститься на левый склон холма, и из укрытия, повторяю из укрытия по моей команде выскочить и подбить одну самоходку, и сразу назад. Потому что, ели они в тебя хоть раз попадут, то все – с твоей противопульной броней – суши весла. Понял?

   – Так точно, товарищ прапорщик! Вы наводите и по команде, я должен выйдя из укрытия очень быстро подбить один танк и сразу отойти назад в укрытие.

   – Правильно, только не просто отойти назад в укрытие, а еще скрытно поменять позицию для следующей атаки, теперь все понял?

   – Так точно!

   – Моя частота, ровно сорок семь мегагерц, позывные прежние! Выполняй!

   Мгновенно вскочив башню и еще не захлопнув люк, ЗСУшка взревев дизелем начала сдавать задним ходом. Нас окутало облако вонючего сизого дыма. Только я открыл рот, чтобы дать команду бойцу, как 'Шилка' остановилась, в лобовом листе открылся водительский люк и оттуда вылетел РПГ и брезентовый рюкзак с гранатами. Еще пара секунд и туша машины исчезла внизу под склоном.

   – Ну, сукин сын! – повернувшись к бойцу начал ему ставить задачу для БТРа.

   – ... понял?

   В ответ только кивнул и побежал к БТРу.

   Пока техника будет выходить на позиции, по рации предупредил экипаж второй 'Шилки', ПРП и КШМку командира батареи о сложившийся обстановке и частоте на которой буду.

   Через пару-тройку минут по рации пришел доклад с обоих машин о готовности к бою.

   – 'Шило', 'Башня', как слышите, прием?

  Из-за очень короткого расстояние слышимость была великолепной.

   – Ну что парни начинаем! 'Башня' вперед!

   Выскочив из лощинки, БТР повернул башню почти назад на левый борт и на полной скорости, ведя огонь из ПКТ, рванул влево от высоты, стараясь зайти во фланг немецкой цепи. Проехав метров двести, 'семидесятка' нырнула в неглубокий овраг, благополучно скрывшись от нескольких разрывов снарядов, которые успели выпустить немецкие самоходчики. Три немецкие САУ из шести развернулись своими бортами к 'Шилке'.

   Нажав кнопку 'вызов' на микрофоне радиостанции, почти крикнул:

   – 'Шило' как слышишь, давай, вперед!

  За частыми выстрелами самоходок, практически не услышал, как взревев двигателем ЗСУшка вышла на позицию. Внимательно наблюдая за противником, только мог слышать как зенитчики открыли огонь. Длинной очередью из всех стволов расчет смог подбить две самоходки, и уже под разрывами немецких снарядов спрятался в складках местности. Одна просто стала, из второй выметнулся сноп огня и дыма высоко вверх. Место откуда велся огонь выдавала опаленная огнем четырех автоматических пушек плешь. Одни ветки только дымились, другие вовсю пылали.

   – Я 'Брикет', молодцы ребята! Минус две коробки и десяток карандашей! Как поняли?

   – Я 'Шило', вас понял.

   – Я 'Башня', все ясно.

   – Как смените позиции, сразу доклад!

  Ожидая доклад от ребят, продолжал вести наблюдения за немцами. Вот один Немец остановился на миг, и выстрелил, тут же возле подножия высоты разорвался снаряд. Следом за ним, остальные самоходные орудия тоже, с коротких остановок обстреливали местность слева от высоты.

   Наконец обе машины поменяли позиции и доложили о готовности.

   – 'Башня', 'Башня' твой выход, вперед!

   На этот раз БТР выскочил из оврага еще дальше от меня. Дав две длинные очереди из ПКТ по пехоте, стремительно укрылся за бугорком. Переведя бинокль на наступающую цепь, увидел несколько упавших солдат, но противник видимо понял назначение бронетранспортера и стал отвлекаться на него. Еще раз выскакивал он для обстрела пехоты, но результат был тот же.

   – 'Башня', я 'Брикет' как слышишь меня?

   – 'Брикет' слышу отлично.

   – 'Башня' сейчас выйдешь из-за бугра и пощекочешь из крупняка две дальние самоходки, как понял?

   – 'Брикет' все понял, крупняком две дальние.

   Выехав из-за прикрывающего его бугра, бронетранспортер не стреляя заехал в подходящую ложбинку так, что видна была только башня и начал методично обстреливать в борт самую дальнюю установку. Что бы заставить немца развернуться в свою сторону ушло не меньше ленты. Как только самоходка начала разворачиваться, 'семидесятка' съехала дальше вниз, и оставив хорошо заметный выхлоп начала менять позицию. Водитель хорошо давил на газ, и мне по этому сизому облаку было хорошо видно где находится машина.

   – 'Башня', 'Башня', твою мать, не газуй, ты понял не газуй, тебя отлично видно! Ты слышишь, сбавь обороты!

   – 'Брикет', вас понял! Как слышите меня? Повторяю вас понял!

  Действительно, больше облака выхлопных газов не двигалось вслед за БТРом. Буквально через полминуты пришел доклад о готовности к бою. И опять по моей команде БТР выскочил в новом месте и начал бить в борт следующую самоходку. Только она начала разворот, я дал команду 'Шилке' на огонь, а бронетранспортер спрятался. В этот раз удалось поджечь одну машину. После этого немцы начали организованный отход в сторону южной окраины города, в район моста через реку Луга, где у них был захвачен плацдарм.

  Дав отбой ребятам, через некоторое время мы вновь собрались на вершине холма. Предупредив 'Овод', стали в кружок около 'Шилки' и всласть курили. У всех ребят тряслись руки, а кое кто даже присел – ноги не держали.

   – Ну что хлопцы, было страшно? – Наступила пауза, все замолчали, за всех ответил башенный стрелок БТРа:

   – Когда стреляли, не особо, а сейчас смотря на это, – тут он рукой показал на поле, где коптили небо дымом подбитые самоходки и были видны трупы немецких солдат, – страшно, мы же могли... вот так как они...

   – Ну ничего хлопчики, первый раз всегда так... сейчас покурим, и надо оружие собрать, документы, только всем быть особо осторожными, могут быть подранки или еще что – глядеть в оба! Всем понятно? – В ответ все дружно закивали.

   – 'Шилка' остается здесь, ПВО и все такое, но в случае чего нас прикрывает, а мы на БТРе подъедем и все сделаем. Все покурили? Тогда по коням!

   Сначала мы проехались в тылу самоходок и собрали оружие, документы и кое какое снаряжение у пехоты. Все солдаты оказались из 298 пехотной дивизии. Удалось собрать 17 винтовок с запасом патронов, один 'шмайсер' и один 'парабеллум', а также бинокль, котелки, фляги, ранцы в которых потом нашли небольшой запас продуктов и карту, правда чистую без пометок. Потребовал от солдат снять все часы – будем поощрять местных, у нас, у всех они есть.

   Трое ребят, отойдя буквально на два-три метра от мертвых солдат, приходили в себя от тошноты. Пока мы рассматривали и сортировали трофеи, мимо нас форсированным маршем прошел наш стрелковый полк. Видимо узнав нас издалека, никто не подошел, но практически все, и рядовые, и командиры поворачивали головы и смотрели в нашу сторону.

   Не успела осесть пыль от прошедшей пехоты, как от холма, где мы оставили 'Шилку', докатился резкий, лающий звук стреляющей ЗСУшки. Задрав дружно головы, мы увидели уже падающий немного в стороне от нас небольшой самолетик. – 'Костыль'! – Подсказал мой опыт.

   – Значит так, если не загорится, поедем посмотрим, а если начнет гореть...

   – То и ехать не надо! – Закончил за меня, один из солдат.

   При ударе о землю, что-то в самолете рвануло, и он загорелся. – Может это и к лучшему... – подумал я.

   – Внимание, слушать всем внимательно! – убедившись что все солдаты смотрят на меня, продолжил:

   – Сейчас, я вас разобью на три группы, по количеству подбитых самоходок. Каждая группа осторожно, повторяю осторожно осматривает по одной машине. На первом этапе только осмотр, еще раз повторяю – только осмотр! В руки ничего не брать, ни на что не отвлекаться! Убеждаемся что экипаж мертв и доклад мне. После этого по моей команде, еще раз повторяю только по моей команде трофеим самоходки.

   Из трех подбитых машин, одна была полным хламом. В ней наверное сдетонировал боекомплект, вся рубка была разворочена, правый борт от носа и до кормы походил на дуршлаг. Кроме того, выяснилась и причина пожара – за рубкой, на крыше моторного отделения был запас бензина в канистрах, который от взрыва разлетелся далеко вокруг.

   Большая часть из них были негодные к дальнейшему использованию, но несколько целых солдаты уже складывали в небольшой воронке.

   Вторая самоходка выглядела абсолютно целой, и только обойдя её с кормы, увидел как весь правый борт насквозь пробит снарядами 'Шилки', досталось даже короткому стволу орудия, он был пробит на вылет. Удивление вызвало, что борт моторного отделения не пострадал. Прикинув с какого места вела огонь наша ЗСУшка, понял что сгоревшая установка частично прикрыла своим корпусом эту. Бойцы уже доложив, осторожно, через два откинутых люка на крыше боевой рубки залазили во внутрь.

   – Ну вот, – подумал я, теперь главное чтобы на блевоту не потянуло, и словно в ответ на мои мысли, из самоходки послышались вякающие звуки. Пацаны с бледными лицами, суматошно цепляясь за все попадающееся под руки выскочили из рубки и тут же упали на колени рядом с гусеницей, продолжаю блевать. Одновременно с ними из самоходки вылетел рой мух. Остальные солдаты из этой группы нерешительно стояли рядом.

   – Чего топчетесь! Видите парням не по себе? Быстро дали им воды, а потом внутрь, времени мало! Что думали это 'Зарница'? Чем быстрее привыкните, тем больше шансов в живых остаться!

   Мое внушение помогло. Один кинулся трясущимися руками снимать с пояса фляжку, другой не уверенно полез на броню. Убедившись, что дело сдвинулось с мертвой точки, направился к последней машине. Произведя внешний осмотр, увидел что здесь было немного по-другому. Правый борт был пробит по всей длине, даже пара роликов и ленивиц были сбиты и валялись не далеко, но левый борт был пострадал сильно. Был сбит какой-то ящик, граната антенны, броня вся в глубоких, почти на всю глубину, выемках. Была перебита гусеница и полностью разбит ленивец.

   На последних двух машинах, на обеих бортах, через трафарет был нанесен одинаковый тактический знак – Бык или зубр.

   После такого обстрела, особо на трофеи не рассчитывал. Но документы, карты, несколько более-менее уцелевших блоков радиостанций, наушники, пару почти целых полотнищ синего брезента, боченок какого-то масла, пулемет с перебитым стволом, патроны, стереотруба, несколько пистолетов и пара автоматов, с десяток ручных гранат.

   Когда закончили трофеить, связался и доложил о произошедших событиях, и получил категорический приказ любым способом превратить в полностью непригодный хлам подбитые машины.

   Тут уже пришлось мне залазить внутрь самоходок и из уцелевших снарядов и ручных гранат мастерить незатейливые фугасы, заодно показывая и рассказывая обучать одного хлопца. Подрыв осуществили с помощью куска полевого кабеля вместо веревки. Осмотр взорванных машин показал практически уцелевшие: ходовую часть и моторные отсеки. Для уничтожения двигателей использовали 'Шилку'. Подъехав метров на пятьдесят, она в упор расстреляла двигателя через открытые люки, катки ходовой облили немецким же бензином и подожгли. Горящая резина густо чадила и ужасно воняла. Столбы дыма поднимались к небу практически вертикально.

   На этом месте мы дождались остальных, что бы снова разделится. В 'Шилках' еще оставался хороший запас снарядов, и их решили отправить прикрывать полки 87 стрелковой дивизии. Так же разделились и ПРП с КШМкой.

  На небольшом военном совете, наши артиллеристы решили, что 'Шилки' будут в первую очередь прикрывать каждая по артиллерийскому полку дивизии и одновременно поддерживать устойчивую связь с передовыми наблюдательными пунктами, в качестве которых будут выступать ПРП на базе БМП, и КШМ на базе МТЛБу. А я на БТРе буду вести разведку в северо-западном направлении, относительно места стоянки дивизиона, т.е. в направлении города Ковель.

   Прежде чем разъехаться, нужно было вместе проехать пару километров до нужной развилки. После того как наша колонна разделилась, приказал загнать БТР под раскидистую иву, и отправив пару солдат наблюдать за местностью, разложив карты, принялся изучать маршрут движения.

   В моем распряжении было несколько карт: наша генштабовская, но она сильно не соответствовала текущей обстановке, наша, которую удалось выцаганить у помощника штаба полка, это была карта составленная еще до первой мировой, с внесенной корректировкой сорокового года и трофейная немецкая. Сравнивая последние две, убедился, что трофейная карта составлена по материалам более поздним, чем наши, и следовательно намного точнее наших. Вот интересно, откуда немцы смогли получить такую точную информацию? Понятно откуда – аэрофотосъемка, зря что ли они перед войной в нашем небе делали вид, что заблукали! Взять любой населенный пункт, на нашей карте он обозначен условно, группой черточек, а на немецкой карте такого же масштаба, показано размещение всех зданий и сооружений, их истинная конфигурация, или вот здесь у моста три знака 'дерево', с точной привязкой к местности. Что самое смешное, что утром проезжая через этот мост, действительно видел эти три дерева. Ну что же, будем воевать по немецким картам. Почему то вспомнились рассказы деда о войне. Рассказывал он и о картах, и наших, и немецких. Запомнилось, что всю войну нашим командирам пользоваться трофейными картами запрещалось. Во-первых, потому что воевать нужно всем своим, во-вторых, они могут быть искусственно искажены, чтобы ввести нас в заблуждение. Трофейные карты у них отбирали, но все равно на фронте предпочитали пользоваться трофейными немецкими, достаточно точными, на них только надпечатывали русские названия. И лишь к началу 1944 года, по рассказам деда появились настоящие карты, выпущенные для районов боевых действий, а до этого те карты, что попадались под руку на фронте, далеко не отражали действительности: секретность зашла так далеко, что все изображения были изувечены до неузнаваемости, натуру показывали условно и были скорее туристскими, учебными, но не военно топографическими. А уж сколько из за отсутствия карт попало наших в 1941 году в ловушки, окружения, и чаще всего именно потому, что не было карт местностей, где разворачивались бои. Недаром была горькая шутка: сельские мальчишки разговаривают: 'Гляди, командиры понаехали, карты развернули, сейчас дорогу будут спрашивать!' Поскольку воевать собирались 'малой кровью, на вражьей земле', поэтому необходимых для военных действий карт нашей территории выпустить никто не позаботился.

   Наметив по карте маршрут движения, двинулись дальше. Первым ориентиром было небольшое село. Точное название мне было непонятно, так как было написано по немецки. Нашу карту не доставал, потому что все внимание уходило на наблюдение за местностью.

   Проехав по дороге несколько километров, сначала заметили облако пыли, подъехав ближе смогли определить что это небольшая колонна пехоты, которая почему-то расположилась на обочине дороги. Что бы не привлекать к себе лишнего внимания, мы съехали с на обочину, и двинулись в обход, в сторону села, срезая судя по карте хороший кусок. Не успели мы подъехать ближе к этому селу, и тут к нам обратились какие-то пехотинцы, хоронившиеся в кустах: "С церкви бьет пулемет, и мешает нашему продвижению!".

   Подняв к глазам бинокль я начал рассматривать село, там на отшибе, действительно, стоит какая-то то ли колокольня, то ли часовня, и уже какие-то люди по полю бегают... Расстояние до неё с километр. Хотя она была и одна, все же уточнил, показывая на неё рукой:

   – Эта?

   – Эта, эта! – и мотая коротко подстриженной головой продолжил – идем, мы значится по дороге, а он как стрельнет по нас с палимёта, да не раз. Уж лежим все, голову прячем, а он все поливат, да поливат!

   Дав приказ развернуть башню и открыть огонь по готовности. Первая очередь из КПВТ в три патрона прошла в стороне, затем внеся поправки наводчик опять открыл огонь, и со второй очереди он этот пулемет накрыл... Понемногу стрельба в селе стихла, и пехота начала строиться в колонну. Мы же не стали ждать, когда начнут выяснять кто подавил пулемет, двинулись дальше.

  Судя по карте, после этого поворота, дорога дальше идет прямо несколько километров. Слева от неё протянулся обширный луг, задорно зеленея густой травой. Только внимательно присмотревшись можно заметить, что он колышется – болото. Зато справа, плавно уходя вверх расположилось ржаное поле, за которым зеленела небольшая роща.

   Вдруг из ржи, росшей около самой обочины, точно спугнутая перепёлка, выскочила простоволосая женщина с ребёнком на руках. Дико крича, спотыкаясь на невидимых кочках, путаясь в длинном подоле юбки, падая и подымаясь, прижимая к себе дитё она бежала к деревьям.

   Спрыгнув с БТРа, я быстро догнал её. Несколько мгновений она смотрела на меня широко раскрытыми, ничего не видящими глазами, в которых плескался животный ужас и вдруг, видимо, узнала во мне своего, и прижавшись к моей груди и долго молча рыдала. Я с трудом успокоил её.

   – Ну все, все... – успокаивал её я, – что с малышом, пить будете?

   Она молча кивнула несколько раз головой. Сняв с пояса фляжку дал ей напиться и умыть пацаненка. Со слов узнал, что она жена пограничника. Утром, когда началась война, она была на заставе. Муж прислал ей записку: 'Забери из больницы сына и как можно скорей уходи. Подожги канцелярию заставы'. Канцелярию она подожгла, потеряв при этом драгоценное время, потому что, едва выбежала на дорогу, как немцы показались у заставы. С трудом пробралась она в больницу, схватила на руки своего больного ребёнка и выбежала на окраину. Вот уже несколько часов она бежит полями на виду у немецких танков, унося на руках сына, худого, как скелет, в котором едва теплится жизнь. Она ничего не пила и не ела, щёки ввалились, глаза, как у безумной, но как загораются они, когда она смотрит на больного сына!

   – Что с сыном?

   – Воспаление легких.

   – Ну ничего, все обойдется, вот отвезем вас к нашему врачу он вылечит! Все как рукой снимет.

   Мелькнувшая в её глазах надежда тут же погасла.

   – Ты что мне не веришь?

   – Я сама врач, и все понимаю, ему нужна сложная операция, резекция легкого... – с горечью ответила она.

   – Поживем, увидим сестренка... – встав с земли, я замахал руками нашим на БТРе. Через пару минут машина стала рядом и забрав нас заехала в рощу, в тенечек.

   Перед тем как выйти на связь с дивизионом, опросил Ульяну, где и когда она видела немцев. Уверенно сориентировавшись по карте, она показала пальцем:

   – Немцы в трёх километрах отсюда, в этом селе, я только-только оттуда...

  Точно подтверждая её слова, где-то далеко ударили немецкие пушки. Доложив последние разведданные, доложил об Ульяне, её сыне и болезни малыша.

   – 'Брикет', оставайтесь на месте, через пять минут выйду на связь, как понял?

  Прошло буквально пару минут, как на нашей волне вышел на связь врач и выяснив, что мать мальчика тоже врач, задал ей несколько вопросов. Потом микрофон и наушники снова передали мне. Нам приказали ждать 'кукурузник' санавиации, который доставит больного на аэродром, там уже будет ждать врач. Было слышно как, с той стороны кто-то отдает приказ на вылет, уточняет наше местоположение и получает данные воздушной обстановки в нашем районе.

   Минут через двадцать на поляну за рощей приземлился АН-2. Быстро приняв на борт Ульяну с сыном, самолет

  лихо развернулся и взлетел.

   У меня на душе ощутимо полегчало. Доложив об отправке борта, получил приказ на дальнейшее ведение разведки.

   Солнце над шоссе уже стояло довольно высоко, и жарило немилосердно. Под редкими деревьями тени почти не было. Двигатели БТРа, надрываясь на подъемах, упорно толкали тяжелую машину вперед по дороге. Колеса поднимали с земли густые клубы пыли, которая хрустела на зубах, лезла в глаза, залепляла нос и рот. От зноя, пыли и чада выхлопа нет никакого спасения, и только запас воды в термосе спасал нас. Так в клубах этой надоедливой пыли, среди многочисленных западно-украинских хуторов и садов, без привала, километр за километром переносили мы этот марш, насквозь мокрые от пота, грязные и безразличные ко всему, мечтая только о привале и холодной речке. К двум часам дня мы с трудом преодолели лишь половину запланированного пути, и конца-края этому видно не было. Удивительнее всего было то, что немецкая авиация, активно проявившая себя утром, теперь затихла. Только три раза, над нами пролетали отдельные самолеты с крестами. За очередным поворотом дорогу пересекла быстрая прозрачная небольшая речушка, скорее даже ручей. Перемахнув ее вброд и взобравшись на крутой край обрыва, водитель БТРа вынужден был дать резко влево. И вовремя. Еще секунда-другая, и мы снесли бы с обочины в кювет

  грузовик на трехосном шасси. Рядом на жухлой траве в разных позах расположились пятеро военных в комбинезонах.

  Спрыгнув с брони, пока меня не накрыло облако пыли, подошел и поздоровался:

   – Привет славяне! Чего стоим, кого ждем?

   – Привет, коли не шутишь! Это кто же вы будете, такие красивые? – ответил один из них, внимательно и настороженно рассматривая меня и БТР.

   – Разведка, а вы кто такие будите?

   – А мы ремонтники.

   – Загораете?

   – Ага, как раз после немецкого налета! – со злостью ответил ремонтник, и сплюнул в пыль.

   – Так вы же ремонтники, что починить не можете? Правильно говорят – сапожник без сапог!

   – Такое не чинят, идем покажу. – С этими словами он подвел меня к капоту автомобиля и открыв заслонку показал причину остановки. Блок цилиндров был разворочен прямым попаданием чего-то крупного.

   – Да... серьезно тут у вас!

   – Слышь разведчик, а нам вроде с тобой в одну сторону? – начал ремонтник издалека.

   – Ну...?

   – Возьми на буксир, а? Сто пудов на дороге есть наша отставшая техника. Мы же в техническом замыкании были, как раз на такой случай! До первого обломавшегося? Мы его в чувство приведем, он нас и потянет, а ты по своим делам дальше поедешь! Давай выручай!

   – Давай, черт с тобой! – махнул я рукой.

   До этого только слушавшие наш разговор ремонтники, вскочили и начали доставать и цеплять к переднему фаркопу грузовика трос. Наш транспортер, объехав 'летучку', плавно сдал задом, и замер в паре метров от машины. Наш водитель помог закрепить трос на БТРе и, показывая пальцем на задние фонари, наверное объяснял когда надо тормозить.

   Плавно тронувшись, БТР без особого напряжения потянул ремонтников за собой. Оглянувшись через некоторое время назад увидел что, несмотря на шлейф пыли тянувшейся за нами, ремонтники повеселели. Впереди был небольшой подъем. Поднявшись на взгорок, увидели недалеко внизу громаду танка, замершего на обочине, съехав левой гусеницей в неглубокий кювет. Впереди танка, метрах в двадцати, точно по центру, полотно дороги было полностью уничтожено бомбой. Уже подъехав ближе, в глаза бросилось, что танковая башня словно хороший дом, да и пушка совсем не детского калибра. Никого из экипажа рядом с танком видно не было. Аккуратно затормозив, мы остановились рядом. Хлопнула дверца ремонтной летучки и выскочивший ремонтник обрадовано крикнул:

   – Что я говорил, обязательно кто-то обломается!

   – Только танкистов не видно. – Не слезая с брони ответил я.

   Видимо что-то случилось с двигателем, так как крышки моторного отделения были открыты, и рядом лежали какие-то железяки.

  Обойдя застывший танк, ремонтник что-то говорил – было видно как шевелятся губы мужика. Услышать что он говорит мешал шум от моих движков тихо клекочущих на холостых оборотах.

   – Ну-ка заглуши! – По ТПУ приказал водителю. Сразу стало слышно что говорит ремонтник.

   – Странно, танк наш, из первого батальона восемьдесят второго полка, где же люди?

  Подошедшие остальные ремонтники начали усиленно вертеть головами по сторонам. Один из них ловко забрался по приваренным к башне скобам, и сложив руки рупором крикнул:

   – Мужики, есть кто живой?

  Из дальних кустов отозвался хриплый голос:

   – Старшина, ты штоль?

   – Я-то старшина, а ты кто мил человек, что-то не признал.

   – Сержант Варбанец.

   – Ой не бреши, а то я Володькин голос не знаю, мы с ним в одной самодеятельности выступаем!

   – Я это Лукич, я! Ранило меня в шею, вот голос и пропал. А кто это с тобой?

   – Разведчиков встретили, помогли они нам. На буксире вот тянут. Выходи не бойсь.

   Из кустов на обочину вышло шесть танкистов, у одного из них был пулемет, наверное снятый с танка.

   – Володька, чо случилось?

   – Во время марша налетели самолеты, стали бомбить колонну. Одна из бомб легла совсем рядом. – Он показал на большую воронку недалеко от танка. Мотор заглох. Пока пытались завестись, все наши ушли, а мы вас ждали.

   – А у нас мотор пробило снарядом, теперь новый ставить надо, хорошо разведчики ехали, да мы уговорили их нас на буксир взять. Ладно мужики, лясы поточили, покурили, давай за дело!

  Прошло минут пять, и Лукич вытирая руки куском рукава от гимнастерки, пущенной на тряпки, авторитетно заявил:

   – Сварка нужна. Двигатель с места сошел, одна опора по пи...де пошла. У нас сварочного аппарата нет, надо в Ковель тянуть, там в передвижной мастерской и аппарат, и специалист по сварке есть. Только вот тянуть нечем, а его, – при этом он хлопнул по броне танка, – только 'Ворошиловцем' тянуть, а их даже в дивизии нет!

   – 'Ну все, писец котятам!' – пронеслось у меня в голове. – Лукич, может можно что-то придумать?

   – А чего тут думать! Сам рассуди, тащить в Ковель, куда дивизия ушла – так это не один десяток километров, твоя 'зажигалка' не потянет ни в жисть! Тута только или тягач большой, или сварочный аппарат сюда, а это такое дело... – махнул он рукой. – Еще не через всякий мост проехать можно!

   – Может и впрямь наших вызвать? – вяло шевельнулась мысля в голове. – Мое дело тут прокукарекать, а там начальство нехай думает!

  Приняв решение, быстро связался с дивизионом и объяснил в чем дело. Заинтересовавшись КВ-2, наш начштаба потребовал точно указать местоположение танка. Прошло несколько томительных минут, и вот майор Васильев выщел на связь.

   – Для эвакуации танка отправляем мостоукладчик, он будет идти к вам почти по прямой, если надо сам и мост наведет, понятно?

   – Понятно, а что с летучкой?

   – Вот черт, вылетело из головы! Сейчас что-то придумаем, скажи мужикам пусть ждут, и предупреди чтобы не перестреляли наших!

   – Понял!

   Сняв с головы шлемофон, негромко позвал:

   – Лукич!

   – Туточки я, уезжаете?

   – Да, нам приказ не отменяли. Я вот что... – неловко махнув рукой, поднял с комбеза целое облако пыли. – Связался с нашим штабом, они выслали тягач, он танк отбуксирует на ремонт, и летучку твою тоже, все понял?

   – А сварка у них есть?

   – Есть Лукич, есть! Вы только не постреляйте друг друга!

   – Так знак какой придумать!

   – Ракеты есть?

   – Нам-то накой? А у танкистов спросить надобно. Щас! – Повернувшись к танку, он заорал:

   – Володька, слышь Володька, сигнальные ракеты есть?

   – Есть немного, а какой цвет нужен?

   – А какой не жалко?

   – Красных больше!

   – Подходит. – И повернувшись ко мне спросил: – А от твоих какая ракета будет?

   – Сейчас выясним Лукич, покури пока!

  Нырнув внутрь БТРа и выйдя на связь утряс этот вопрос быстро. Раскрыв карту, посмотрел откуда может появиться мостоукладчик.

  Выглянув в десантный люк позвал:

   – Лукич!

   – Здесь я!

  Повернув его лицом на юго-восток, показывая пальцем сказал:

   – Приблизительно через час, с той стороны появится большой тягач, какая вторая машина будет, твою 'летучку' тянуть не знаю. Они как вас увидят дадут сигнал белой ракетой, ты в ответ пустишь красную. Понятно?

   – Ясненько!

   – Ну все, давай, еще даст бог свидимся...

   Солнце стояло уже высоко, уже немало километров отмахали, а дорога была совершенно чистой, ни машин, ни танков, ни повозок, ни пехоты. Даже немецкие самолёты стали реже летать, а наших вообще не видел. Было около семнадцати часов, когда впереди показались какие-то бревенчатые сооружения – причал, ворота, небольшой домик, – я поднес к глазам бинокль, чтобы разглядеть, есть ли там кто-нибудь. Хорошо бы найти кого-либо из местных и расспросить, не знают ли чего, известно ли им что-то? Загнав БТР в густой ивовый кустарник, приказал нарубить и набросать наверх нарубленные ветки, скрывая машину от самолетов:

   – Никому из-под деревьев без разрешения не выходить! Машину замаскировать!

   – А искупаться бы, – полувопросительно ответил ему кто-то!

   – Маскировку никто не отменял, – поставил я точку в дискуссии.

  Где-то далеко в стороне слышались глухие разрывы, временами доносился гул авиационных моторов.