Текст книги "Черный Василек. Наекаэль (СИ)"

Автор книги: Никита Воробьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

От ладони русалки исходило нежное тепло, глаза Анки стали открываться все реже, и вскоре она уже лежала, полностью облокотившись на подругу, и мерно посапывая.

– Сладких снов. – Мелодично проговорила Ариана, убаюкивая ее.

– Спасибо тебе, Ариана. – Раздался со вздохом скрипучий голос Марны. – Если бы не ты, девочке бы пришлось совсем туго.

– Она сильная. – Улыбнулась русалка. – Анка справится со всем, закончит обучение, и станет самой могучей ведьмой. Я верю в нее. И в вас тоже. – Девушка улыбнулась, заставив Марну горько усмехнуться…

«Еще одна жертва», – думал Рихтер, лежа в постели: «как же тяжело все-таки без Германна». О срочном переводе в Венецию он узнал от Папы неожиданно. Весть застала его во время подготовки к расследованию связи охотника Рейнальда с Завулоном. Слуга собрал в архивах нужные сведения, и инквизитор собрался-было уйти в бумаги с головой, когда гонец постучался в дверь. К сожалению, в том отделении святой инквизиции у Рихтера так же оставались дела, так что пришлось свалить все на слугу и в спешке отбыть. А здесь…

Прибрежный город встретил его недружелюбно. Престол уже успел начать свое расследование, и его ввели в курс дела. Без вести пропал человек, женщина пятидесяти лет, без друзей и родственников. Исчезла в ночь с воскресенья на понедельник. Пропажу обнаружил ее покровитель, пришедший забрать свою долю прибыли: жертва состояла в гильдии нищих и собирала милостыню у церквей, и, если бы не этот факт, о происшествии бы вряд ли вообще узнали. Инцидент бы так и остался без внимания, но вскоре до церкви дошли слухи еще об одном похожем случае. Пропал мужчина средних лет. Отец небольшого семейства отправился в город на заработки несколько месяцев назад. Друзьями обзавестись не успел. О его работе почти ничего не удалось узнать: несколько дней мужчина таскал кирпичи на стройке, а потом пропал, не получив расчета. Бригадир решил, что новичок не выдержал тяжелого труда, но беспокоиться не стал, ведь деньги остались при нем. Замену нашел почти сразу. Родственники же, не найдя главу семьи в городе, обратились к властям, но остались ни с чем, так как стража не захотела заниматься проблемами приезжих. И тогда мать семейства обратилась в церковь.

Между двумя этими случаями прослеживалась некая связь. Спустя некоторое время делом заинтересовалась инквизиция, и почти сразу обнаружилась еще одна пропажа. Мужчина, двадцать пять, пропал по пути до дома из лечебницы, где оказался после попойки. Друзья жертвы были уверены, что он сгинул в какой-нибудь канаве, говорили, что он страшно пил, и частенько не мог вспомнить даже своего имени. Так что никто не удивился, когда парень пропал.

Когда дело пополнилось третьим инцидентом, инквизиция начала активную работу, и детали дошли до Папы, а тот, в свою очередь, направил в Венецию Рихтера. Первые дни работы не принесли результата, но сегодня из отделения пришел новый отчет: исчез старик, бывший военный без родственников. Его друзья давно умерли, и о пропаже узнали, опрашивая священников. Потерявший руку калека исправно посещал одну и ту же церковь много лет, но недавно прекратил. Сановник решил, что старик преставился, но тела дома не обнаружилось. Если до этого Рихтер еще раздумывал, то теперь убедился точно: четыре схожих случая это уже гарантированно система. Мужчина повернулся на другой бок. В его маленькой комнате не помещалось ничего, кроме тумбы и кровати, а из-за морского воздуха по ночам было весьма прохладно и сыро, так что он по долгу не мог заснуть, ворочаясь под колючим одеялом, пахнущем старыми нитками.

Пропало немало народа, и каждый случай удалось обнаружить только из-за оплошности преступников. Было очевидно, что исчезали только люди с самых низов, которых не стали бы искать в обычных условиях. В первой ситуации они не предусмотрели причастность попрошайки к гильдии. Значит, вполне возможно, пропало куда больше нищих, а с этой женщиной похитителям не повезло. Во второй… видимо не проверили связи мужчины вне города. А сведения о последних двух инцидентах уже чистая заслуга инквизиции. Из этого можно сделать вывод, что жертв может быть куда больше, и инквизитору это не нравилось. Вполне возможно, всплыли лишь несколько самых неудачных похищений.

Кому могли понадобиться люди? Инквизитор задумался. В крупном городе – много кому. Фанатики, ученые, которым нужен материал для опытов, маги, чудовища, работорговцы и бандиты. Но если рассуждать логически… не было найдено ни единого трупа, смертность в Венеции держалась в рамках нормы. Кроме того, все четыре жертвы обитали в разных частях города, так что бестии отметаются. Даже если бы это был вампир, который по долгу выбирает жертву, где-то нашлись бы тела. Но более того, Рихтер не верил в то, что такую гигантскую работу по проверке биографии жертвы можно выполнить в одиночку. Это точно организация. Работорговцы тоже сразу мимо, пропала только одна женщина, да и она была не в том состоянии, чтобы получилось кому-то продать. Пьяница и бездомный тоже не похожи на выгодных рабов. Для бандитов нет мотива, разве что фасовать что-то подпольно, обслуживать помещения, или заниматься доставками. Но чем тут поможет пьяница со стажем? Маловероятно. На магов тоже не особо похоже. Конечно, в некоторых заклинаниях не обойтись без жертв, но кто в здравом уме будет работать в компании с магом? К тому же таким, который приносит людей в жертву? Да и сами колдуны редко идут на контакт. А вопрос с одиночками инквизитор для себя уже решил: слишком много подготовительной работы для одного. Остаются ученые, либо фанатики. В первом случае преступников будет покрывать государство, во втором – какая-то секта или даже церковь (в худшем случае). По Европе уже давно ходило множество болезней, так что возможно власти Венеции хотели создать уникальное лекарство в тайне от святого престола, или наоборот, вывести особенно смертоносный штамм. Хотя для чего в таком случае было красть стариков и пьяниц с заведомо плохим иммунитетом? Если это фанатики… Тогда дело виделось Рихтеру совсем скверно. Они могут прибегнуть к помощи магов, завербовать представителей дворянства и стражи, уповая на свои идеалы. Отлавливать сектантов в городе все равно что черпать воду решетом, к тому же, никогда не догадаешься, совершают они какое-то преступление из-за чистого безумия, или с какой-то конкретной целью. Инквизитор не мог представить, зачем каким-то сумасшедшим понадобилась бы куча людей. Если просто для ритуальных жертвоприношений, то это пол беды, но, если для чего-то еще… Инквизитор зевнул, и перевернулся опять. «Ориентироваться буду на фанатиков, но ученых тоже стоит проверить. Завтра нужно будет собрать все сведения про действующие секты и научные проекты, а уже потом будем думать, что дальше». Решив так, он еще раз глянул в окно, где натянутые с моря тучи закрывали звезды, и только бледный лунный свет пробивался через белое марево, прикрыл глаза, и медленно заснул…

– Отец, я прошу вас выслушать меня. – Голос Веры звучал звонко, контрастируя с ночной тишиной. – Я долго думала об этом, и теперь точно решилась. – Она поправила светло-коричневые волосы, и подняла голову. Переодевшийся, и приготовившийся ко сну старик сидел за столом в своей комнате, оторопело глядя на девушку, стоящую на пороге.

– Неужто нельзя повременить с этим до утра, дитя? – С сильным немецким акцентом спросил настоятель, протирая глаза.

– Я надеялась на то, что уже утром вы отправите в Рим письмо, отец. – Слегка разочарованно сказала Вера.

– Ладно, присаживайся, рассказывай, что у тебя на уме. – Девушка шагнула внутрь кельи, прикрыла за собой дверь, и села на краешек кровати.

– Я живу в этом монастыре почти всю свою жизнь, отец. – Начала она, тяжело вздохнув. – По вашем же словам я не мало преуспела в медицине и других врачебных науках. Год за годом проводила я в учении и молитвах. Не редко к нам привозили больных разной тяжести, и Господу было угодно, чтобы мы спасали их жизни. – Настоятель мерно кивал. – Я видела ужасные вещи и исцеляла безнадежных. Но в последнее время их число возросло многократно. Я понимаю, что в Святую Ольгу попадают только особые пациенты, а потому мысли о том, что творится в мире за нашими стенами, пугают меня еще больше. Там бушует чума? Идет война? Катаклизм? – Восклицала она. – Вы не расскажете, ведь вам не позволено. Но мне больно думать по ночам о том, что я спасаю одного из тысячи, хотя могу помочь сотням. Вы понимаете, к чему я клоню? – Поинтересовалась она.

– Пока не слишком хорошо, дочь моя, но это мне уже не нравится. – С горечью произнес он.

– Я хочу оказаться в пылу сражения, на передовой, в первых рядах. Хочу помогать людям так же, как это делает… он. – Добавила девушка слегка нерешительно.

– Ах, теперь все ясно. – Покачал головой старик. – Твоя связь с Охотником удивительна. Хочешь помогать брату?

– Абсурд! – Резко поднялась она. – Кому как ни вам знать это, отец. Вы лично забирали меня из приюта. Не думаю, что родители смогли отправить мне младшего брата с того света. – Сказала она жестко. – Неужто вы тоже поверили в сказку, которую он выдумал? – С долей высокомерия переспросила девушка. Священник, поежившись, молчал. Вера фыркнула. – Как бы там ни было, Рейнальду нельзя отказать в его преданности. Вы ведь помните тот день, отец? Уверена, такое не забывают. Когда он спас наш монастырь от разграбления, несмотря на то что почти обрек этим себя на смерть. Тогда он защитил нас не потому, что ему приказали, или это было нужно ему лично. – С гордостью говорила она. – Рейнальд сделал это потому, что так было правильно, и его искреннее стремление к добродетели поражает меня до глубины души. Всю жизнь он защищает сотни и тысячи людей от напастей, несмотря ни на что. Оказывается здесь, едва живой после своих героических подвигов. – Девушка сжала губы. – Я думаю, что каждому из нас стоит взять у этого человека урок самопожертвования во имя высшего блага. Воистину чудесно отдавать всего себя служению простым людям, не требуя ничего взамен, ведь никто из тех крестьян, которым он помог избавиться от ведьмы или бандита, не знает ни его лица, ни имени. Ни рассчитывая на вознаграждение, он следует своему пути. Уперто, безрассудно и твердо. Потому, что это правильно, и он это осознает. – Вера направила свой взгляд на яркие звезды, сияющие за окном. – Мне хочется, чтобы однажды обо мне сказали так же, отец. Я глубоко убеждена в том, что спасти множество жизней, помочь многим людям можно только находясь в самой гуще событий, подобно ему. А потому, отец, я прошу вас не далее, чем завтра вечером, написать Папе письмо от моего лица с просьбой перевести меня туда, где более всего нужны умелые врачи. Поле боя, или чумной город – все едино. – Резко выдохнула она, и уперла в настоятеля тяжелый взгляд. Мужчина тихо охнул.

– Что ж, Вера, я давно думал о том, что однажды ты скажешь мне что-то подобное, но сейчас, я, право, потрясен. – Грустным голосом начал он. – Тем не менее, хоть мне бы этого и не хотелось, но причин отказывать тебе у меня нет. Папа предупреждал меня о том, что придет день, когда стены монастыря начнут давить на тебя с удвоенной силой. Так что я удовлетворю твою просьбу, и пусть мудрейший из нас решает твою судьбу.

– О Господи! – Не веря своим ушам, подскочила Вера. – Спасибо вам, отец, спасибо!

– Не благодари меня раньше времени, дитя, ибо одному лишь Богу известно, к чему это приведет. – Сдержанно пробормотал настоятель.

Вернувшись к себе, девушка в приподнятом настроении легла в кровать. Этот разговор она планировала давно, придумала множество линий защиты, нашла прорву аргументов в свою пользу, даже репетировала, но представить, что все пройдет так гладко не могла. Радостная, она закрыла глаза, и повернулась к стене, сквозь наступающий сон фантазируя о грядущих приключениях в огромном мире…

– Куда собираешься? – Таниэль выглянула из-за двери в комнату. Араниэль улыбнулся, и завязал узел на горлышке заплечного мешка.

– Скоро нашему другу понадобится помощь. Но перед этим мне нужно уладить кое-какие вопросы с братом. – Пространно ответил он.

– Собираешься поговорить с папой? – Переспросила она.

– Нет, девочка. У нас с твоим отцом есть еще один брат.

– Да? – Удивилась она. – А он мне не говорил. – Раздосадовано добавила Таниэль. Араниэль покривил губы.

– Ничего удивительного, у нас не принято вспоминать Вэлдриэля после того, как он ушел. – Девочка непонимающе качнула головой, но потом ее глаза резко округлились и полезли из орбит.

– Тот самый?

– Да. Я никогда не был полностью солидарен с тем взглядом на жизнь, который распространяла Иива, а вот твой отец полюбил ее, хоть и не сразу. Но ничто не сравнится с тем, как ею восхищался Вэлдрин. – Задумчиво проговорил Араниэль. – Он был первым, кто пошел за ней и сложил оружие, хотя до этого мы много лет сражались плечом к плечу, распространяя славу о роде Росомахи далеко на восток. – Он повернулся к племяннице лицом и шагнул на встречу двери. – Я долго игнорировал его. Думаю, пришло время наведаться в гости и поговорить. – Таниэль машинально шагнула в сторону. – Ложись спать, милая. – Добавил он с улыбкой, и снял со стены две скрещенные фалькаты. – Не жди меня этой ночью, беседа может затянуться. – Клинки с негромким щелчком зафиксировались в ножнах за спиной. Эльф, не оборачиваясь вышел из дома, и скрылся в темноте ночного леса, оставляя позади подпрыгивающую от волнения племянницу…

Алиса лежала в постели. Их семья не могла позволить себе дом по больше, хотя многие завидовали и тому, что был. Мальчики спали на печи в главной комнате, а от своей родители отделили кусочек для нее. Места было немного, зато отдельно. У девушки не было окон, по крайней мере она их ни разу не находила, бродя вдоль стен, и скользя по ним ладонями. Был низкий стул и весьма высокий сундук. Последний заменял собою всю мебель: когда было нужно, она сидела за ним, как за столом, в нем хранилась одежда, несколько игрушек и постельное белье. Вечером она доставала его, раскладывала на поверхности крышки, и сундук превращался в кровать. Еще полгода назад Алисе приходилось просить маму или папу помочь, чтобы открыть его, но потом ей самой стало хватать сил. Петли на нем немилосердно скрипели, а некоторые доски наборной крышки прогибались. Мама говорила, что в нем ее родители собирали приданое, а когда он появился у них можно было только гадать. Она часто думала о том, как, наверное, замечательно он украшен, и как родители любовались им, пока он не перекочевал к ней.

Девушка зевнула и подтянула одеяло повыше: ночами в ее комнате было зябко от такого отдаления от печи. Братья возились и приглушенно спорили о чем-то за стеной. Они давно перестали приглашать ее в свои игры, и Алису это немного печалило. В деревне мало от кого она могла услышать что-то, кроме слащавой жалости, которая уже стояла у девушки в горле. Родители да Аристарх – вот и все, с кем она могла поговорить по душам. Раньше братья были отдушиной, но в какой-то момент им, как и другим детям в деревне стало неинтересно проводить с ней время. Сложно было придумать игру, в которой она бы была с другими на равных. Грустно, но Алиса не злилась: кто знает, как бы повела себя она на их месте? Более того, никто не стремился ее задеть или нарочно обидеть. За это она тоже была благодарна.

На улице трещали кузнечики, доносились ворчливые звуки дремлющих домашних животных, где-то подвывала собака. Она слышала все это приглушенно, через забитые паклей щели в бревнах стены. Запах сырой уличной травы смешивался с ароматом дыма от сгоревших бревен. Завтра настает черед ее любимой части сказки, где Красавица и Чудовище, ставшее человеком, женятся, и счастливо живут до конца истории. Нужно будет встать пораньше, чтобы успеть рассказать все за один раз. «Тогда послезавтра начнем Колокольчик (Rapunzel)» – думала она. Девушка всеми силами пыталась не думать о дневном разговоре со священником.

– Не спится тебе? – Тихо спросила мама. Алиса от неожиданности дернулась: сосредоточившись на уличных звуках она пропустила скрип половиц.

– Не спится. – Ответила она. – Аристарх совсем сбил меня своими словами с толку. – Она тяжело вздохнула, и сжалась под одеялом. – Я боюсь этого человека из города.

– Да, – печально ответила женщина, – инквизиторы и впрямь ужасны, и очень могущественны.

– Но вы же не отдадите ему меня, даже если он скажет? – С надеждой пробормотала Алиса, сдерживая слезы.

– Конечно нет, – уверенно сказала мама, – что за глупости. Засыпай, завтра подумаем с отцом, что с этим делать. – В голосе матери звучала уверенность.

Она развернулась и зашагала в соседнюю комнату. Алиса тяжело дышала, по щекам текли слезы. Ее руки мелко тряслись. Она почувствовала: мама врала.

– Господа, мы наконец-то собрались вместе.

– Это так, Яков, но с какой целью? Такие собрания опасны, если инквизиция схватит одного из нас это принесет существенные трудности всему предприятию, ты заставляешь нас рисковать.

– Не спорю, но тому есть причина. Ни для кого не секрет, что мы испытываем проблемы со средствами, так ведь?

– …

– Вот-вот. К сожалению, мы не можем ни ждать, пока мануфактуры принесут достаточную прибыль, ни побираться, так что для исполнения наших планов весьма значительная сумма необходима нам прямо сейчас. Все согласны с этим?

– Предлагаешь связаться с магами?

– Именно. Это определенно не лучшая идея, но точно самая эффективная, а выбирать нам не приходится.

– Но даже если и так, золото могут создать всего несколько демонов.

– Вы правы, если говорить конкретно – семеро. Из них трое производят его более качественным. Но нам этого мало, необходима лучшая из возможных валют, с которой мы точно останемся на плаву.

– Ты опять обращался к той демонице, которая знает все тайны мира, и узнал у нее, где зарыт какой-то клад? Хочешь набрать команду?

– Нет… Рисин весьма помогла мне с планированием операции, если бы не ее предсказания, мы бы не продвинулись так далеко, но, видимо, не стоит больше рассчитывать на ее помощь. А жаль, было весьма удобно знать все шаги наших противников наперед. Что-то произошло с ней в Аду. Ее легион обезглавлен и сейчас Совет решает, как с ним поступить. Другие генералы в ярости, так что не думаю, что Рисин ждет теплый прием дома. Полагаю она это тоже понимает, и не рискнет вернуться. Хмм. Но, возвращаясь к нашему вопросу, есть лишь один демон, который нас во всем устраивает. Азазель, способный создавать голландское золото.

– Ты сошел с ума, Яков. Никому не подвластно ни договориться с ним, ни заставить силой выполнять приказы. Как ты собираешься это сделать? Ни один колдун не справится.

– У нас небольшая компания, господа, и потому я считаю, что новых участников в нее стоит вводить только в присутствии всех остальных. Есть кое-кто, кто сможет это сделать. Он готов присоединиться к нам за определенную долю дохода и во имя наших идеалов. Прошу любить и жаловать…

Глава 3. Гробовщик

– Вы же понимаете, что магическое воздействие такого масштаба не останется незамеченным? Нас тотчас обнаружат.

– Конечно, поэтому мне нужно время на подготовку и компания друзей. Один бы я на такое не решился.

– Мы обеспечим вас ассистентами и готовы подождать, но каковы условия?

– Один месяц, восемь надежных людей, которые не задают вопросов, и я забираю себе половину всех денег.

– Что? Ты хоть представляешь, сколько это? Куда ты денешь такую гору золота?

– Умный человек всегда найдет, куда удачно инвестировать капитал. К тому же из всех здесь присутствующих только один человек знает, как провести ритуал, так что условия ставлю я.

– …

– Рад, что мы пришли к согласию. Итак, господа, ровно через месяц мы встречаемся здесь же, но вы должны подготовить пути отхода для себя и денег. Как только золото окажется в этой комнате, мы разбираем его и вывозим прочь. У нас будет немного времени, прежде чем Ватиканские ищейки сунут сюда свои носы. Надеюсь на ваше понимание того, что они не должны найти здесь ничего. Будьте разумны и соблюдайте чистоплотность: инквизиция не будет радушна к тем, кто наследит. О дальнейшем сотрудничестве договоримся подальше отсюда, терпеть не могу Венецию.

Хенкер

– Чирик, – Охотник медленно открыл глаза, – чирик, – еще увереннее повторила птичка, сидящая перед ним на ветке. Он несколько раз моргнул, пытаясь прийти в себя. Птица почистила перья и отвернулась, потеряв интерес к человеку, и улетела, а на ее место приземлилась большая ворона, и уставилась на него.

– Чего пялишься? – Хрипло пробормотал он сквозь дрему.

– КА-А-Р! – Широко раскрыв клюв прокричала птица, с соседних веток вниз посыпались воробьи, а охотник от неожиданности дернулся, едва не свалившись с места. – Ах ты, комок пернатый… – Он потянул в сторону птицы, но та без труда отпрыгнула и улетела прочь. Внизу галдели сороки. – Если она попадется мне, отдам вам после того, как поквитаюсь. – Прошептал он под нос, и оглянулся.

Солнце уже заметно поднялось над горизонтом, его нежные лучи заливали деревья, зелень покрылась росой, пахло хвоей и озоном. Все вокруг наполнялось звуками. Природа оживала по утрам, не в пример городам, бодрствующим в темноте. Но один звук был назойливее других. Охотник перегнулся, глядя вниз. Свернувшись дугой, и положив голову на холмик со сбруей, у основания ствола храпел конь. Охотник на секунду замер от шока. «Какого?..» – пронеслось у него в голове. Дернув головой, он слез с седла, подцепил его, и принялся спускаться вниз. Только когда он спрыгнул с последнего сука, за который держался, и приземлился в шаге от морды животного, Перикулум замолчал. Охотник бросил седло на землю, и сложил на груди руки. Конь опасливо открыл один глаз, и оглядел снизу вверх фигуру хозяина. Потом медленно поводил мордой, осматривая окрестности, и обречённо уставился в пустоту.

– Ну и как это понимать? – Сурово произнес Рейнальд. – Мало того, что проспал, так еще и храпишь как… конь. – Перикулум фыркнул. – Не умничай. Развалился тут… Лошади вообще так не лежат. Если ты так в стойле заснешь, конюха удар хватит. – Конь тихонько заржал. – Ага, вставай, собираемся. Доверие мое подорвано, не ожидал от тебя такого, наобещал мне вчера. – Конь поднялся с земли и захрапел. – Выспался-выспался, – проворчал охотник, – но мне-то было где уставать, а ты последний год бегал по лугам и щипал травку, так что не отнекивайся. – Он разгреб кучу еловых лап, достал из-под них сбрую и развернулся, чтобы накинуть ее, а Перукулум, улучив момент, ткнулся хозяину мордой в ладонь. – Не умасливай меня, не выйдет. – Проворчал Рейнальд.

– Доброго дня, господин. – С тяжелым вздохом, полным усталости, сказала девушка. Она проговаривала эти слова старательно замедляясь, чтобы они не превратились в тарабанщину, из-за того, как часто она их произносит. – Если вам будет угодно отведать свежих кушаний, придется подождать, благородные господа заказали множество блюд, и все кухарки теперь заняты готовкой. – Она попыталась выдавить из себя извиняющуюся улыбку, но вышло дурно.

Охотник задумался. В таверне, где он стоял, заманчиво пахло свежей выпечкой, спиртным, ягодным вареньем и мясом. От мысли обо всем этом великолепии начина кружиться голова.

– Господин. – Со смесью неуверенности и раздражения повторила она, слегка помахивая рукой. Рейнальд еще немного помолчал, но потом дернул головой, приходя в себя.

– Да, прошу прощения, хозяйка. Осталось ли что-то из готового? – Откашлявшись, сказал он.

– Несколько пирожков с мясом, хлеб, каша с утра стоит, есть ряженка, тарелка солянки и четверть ягодного пирога, еще есть масло и местное вино. – Заученно затараторила она.

– Хлеб, пирожки и пирог, пожалуйста. – Девушка кивнула, отвернулась, и шагнула к кухне, но тут же развернулась и переспросила.

– Пироги с зайчатиной, или гусиной печенью? – Охотника резко передернуло.

– С зайчатиной. – Быстро ответил он. Девушка кивнула и собралась идти дальше. – О, наполните, пожалуйста, водой. – Добавил охотник, выкладывая два небольших бурдюка на стойку.

Девушка застучала деревянными подошвами по полу, скрываясь в глубинах кухни, откуда доносились негромкие пререкания. Спорили поварихи, тени, отбрасываемые ими на видимую от стойки стену в неярком свете печного пламени, дергались в призрачном танце – заказ, видно, был на столько значительный, что заставлял нервничать бывалых кухарок. Охотник развернулся к стойке спиной и облокотился на нее. Таверна вокруг была наполнена жизнью. Почти все столы заняли торговцы и свита наемников, нанятых для охраны. Напротив здания стояли ряды крытых повозок, не заметить которые на подъезде было невозможно. Охраны там не было, но кому придет в голову грабить караван, находясь в неполном дне пути до Рима. Он лениво водил глазами по сторонам и столкнулся с суровым взглядом одного из наемников. Все они были при ножах, другое оружие, видно осталось в повозках. Ели тихо, только ложки стучали, иногда с опаской поглядывая по сторонам. Торговцы, сидевшие поодаль тоже активно перебирали пальцами и бросались подозрительными взглядами. Охотник мысленно пожелал путникам удачи. Если бы они двигались в город, то сейчас ели бы от пуза и орали лихие песни, отмечая скорейший финансовый рост, но они были весьма взвинчены, а значит ехали куда-то прочь от Римских стен. Сам Рейнальд был в дороге уже две недели. По старой привычке он избегал любых трактиров, перебиваясь охотой в чащах и рыбалкой в ручьях. Заниматься этим приходилось каждый день: клятва, принесенная Араниэлю позволяла ему брать от лесов ровно столько, сколько было нужно, чтобы утолить голод, даже про запас на завтра набрать еды бы не получилось, так что мысленно он благодарил Бога за то, что умел охотиться лучше многих. Но когда у горизонта показались первые крыши Римских домов, на такой способ добычи еды можно было уже не рассчитывать. Здесь везде свои рыбаки и охотники, вряд ли среди деревьев удалось бы поймать хоть какую-то дичь. Вот он и решил закупиться провизией, чтобы хватило добраться до Ватикана, а там уж посмотрим. Яркий солнечный свет заполнял помещение через дорогие слюдяные окна: хозяева явно не бедствовали, отстроившись у самого тракта. Да и поля с деревушкой чуть дальше от дороги небось работали на обеспечение гостей едой. Несколько хмурых работяг сидели в самом углу, катая по столу пустые деревянные кружки. Печально, но простые нэрды не могут позволить себе вино, которое сами же давят.

– Ваши кушанья. – Окликнула его хозяйка. Охотник обернулся. У девушки были золотые волосы, ровные черты лица, приятный, хоть и сверх меры уставший голос, и едва ли не идеальная фигура, заметная под тонким платьем. Наверное, хозяева поставили за прилавок первую красавицу деревни. Грязный трюк наверняка крайне позитивно сказывался на продажах, но Охотник бы не удивился, если бы узнал, что после завершения рабочего дня девушка запирается в своей комнате за закрытыми ставнями, и до следующего утра не желает никого видеть. Бедные односельчане, пускающие по ней слюни, девушка вероятно хочет убить каждого, кто по пути домой оказывает ей знаки внимания.

– Спасибо, – ответил он, и принялся отсчитывать монеты из скромного кошеля, – этого хватит?

– Вполне. – Куда спокойнее ответила она. – Даже излишне будет. – Она покопалась под стойкой. – Кстати, тот прекрасный вороной конь с черной гривой, что стоит под окнами, ваш?

– Ага. – Пространно ответил Рейнальд, сгребая еду в узел, в который ему заворачивали мясо и сыр в начале пути.

– Вы с ним похожи. – Доверительно сказала она. – Возьмите тогда яблок, нам их много привезли в этом году, испортятся скоро. Угостите этого красавца. – Охотник поднял на нее удивленный взгляд, но девушка в этот раз улыбалась вполне искренне. Охотник молча пожал плечами и сгреб фрукты в поднятую полу рубахи. – Подождите, я схожу за сдачей. – Он качнул головой.

– Оставьте, это за яблоки. – Попытался отказаться он.

– Даже для корзинки яблок здесь много. – Насмешливо ответила она. – Поберегите деньги.

– Ну бери-и... ну дава-ай… ну пожалуйста-а… – Дверь с громким хлопком закрылась за спиной охотника, и он, сжимая в руках узелок с едой, свернул за угол, откуда доносились негромкие уговоры. К стене трактира с той стороны прилегала конюшня, где он недавно оставил Перикулума. – Да посмотри ты сюда! Первосортное, вкуснейшее лакомство! – Сбоку от коня стоял молодой парень и изо всех сил пытался тыкать его мордой в бадью с овсом, но тот лишь флегматично отряхивался и вертел ушами.

– Никак? – Поинтересовался Охотник.

– Ваш конь упорно отказывается от еды, господин, никогда в жизни такого не видел. – С горечью произнес конюх. – Честное слово, я его почистил, а потом пытался кормить.

– Самоконтроль тренирует. – Ответил Рейнальд, и одним движением взлетел в седло. Конь одарил паренька насмешливым взглядом и развернулся к дороге. – Бывай. – Бросил охотник за спину, кидая парню самую мелкую монетку.

– Господи, как вкусно. – С наслаждением прошептал Охотник. – Последний раз ел пирог с ягодами года три назад, когда Вера собрала слишком много земляники. – Добавил он, и замолчал на некоторое время. – Не стыдно тебе? Сколько работяг ты уже лишил заработка? – Конюхи в подобных местах драли за овес втридорога, так что старались впихнуть как можно больше своего товара в каждое встречное животное, даже если путник останавливался у трактира только чтобы пополнить запасы воды

С Перикулумом такой номер не проходил, и охотник этому радовался. Не то, чтобы ему было жаль денег, просто он на дух не переносил людей, обогащающихся безо всякого труда, типа попрошаек, или вот таких живущих за счет чужой невнимательности прохиндеев. Работяги внутри – другое дело: один подарок судьбы на тяжком трудовом пути наполняет радостью и надеждой. А те, кто не пытается сопротивляться, и живут за счет подачек, очень скоро начинают относиться к ним как к данности. В конечном итоге таким суждено остаться на обочине жизни, и прогнивать изнутри, как отбросам, выброшенным на улицу из окна, так он размышлял.

У самих же Охотников тяга к деньгам пропадала раньше любой другой. Золото в казне ордена можно было брать в любом количестве любому, имеющему право свободно покидать его стены. Понимая это, почти каждый в начале срывался, нагребая полные карманы монет, но вскоре все они приходили к выводу о том, что делать с деньгами нечего. Чтобы вдоволь наесться, большого богатства не надо, оплачивая всевозможные развлечения рискуешь выдать свое инкогнито, подставиться под удар, или не дай Бог, рассекретить Орден, после чего разговор с тобой будет коротким. Жилье так же привязывало владельца к одному месту, так что выследить его становилось проще, дворцы и замки не купишь, будучи частным лицом, а лошадьми, экипировкой и оружием даже на самый заковыристый заказ охотников снабжала церковь. Целая армия портных, кузнецов, алхимиков и прочих мастеров своего дела работала на обеспечение различных секретных организаций Священной Римской Империи самыми лучшими и технологичными вещами. В результате Охотники вскоре начинали тратить выдаваемое им золото на улучшение условий своей работы, что было церкви только на руку. У Рейнальда, например, по всей Европе находились во владении неприметные домишки, обустроенные под перевалочные пункты с минимальным запасом долгоиграющей провизии и оружия, плюс там можно было переночевать, так что его работа почти в любом более-менее крупном населенном пункте не требовала от Ватикана дополнительных расходов, и он сразу мог приступить к работе.