Текст книги "Неизвестная блокада"

Автор книги: Никита Ломагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 76 страниц)

2. Организация полиции и суды в конце 1941 – начале 1943 гг.

Несколько позже, чем органы безопасности, на территории Ленинградской области были созданы полиция и суды. Немцы требовали, чтобы жители оккупированных районов очищали дороги от снега, снабжали гарнизоны топливом и восстанавливали мосты. Для реализации этих задач бургомистры сперва прибегли к помощи отрядов эстонской полиции, состоявших из бывших солдат эстонской армии, моряков и др. Особенностью этих отрядов была «дикая злоба» ко всем русским и желание отомстить им за все, что пришлось пережить эстонскому населению за время советизации Эстонии. В связи с этим между ними и местным населением сразу же начались столкновения.Местная русская полиция начала создаваться с зимы 1941 г. Общая масса полицейских была настроена антисоветски и таковой оставалась до конца войны⁸⁵.

К концу 1941 г. наступление немцев на Восточном фронте прекратилось. Несмотря на идеологические установки о превосходстве немецкой расы, оккупационные власти осознавали, что без помощи местного населения жизнь в оккупированных районах организовать невозможно, что в условиях затягивавшейся войны могло привести к катастрофе. Однако, по данным Карова,

«никаких определенных общих инструкций о создании вооруженной полиции из местного населения на северном и другом участке фронта немецкое командование до 1942 г. не издавало». В русских областях полицию вооружать запрещалось, как и вообще формировать какие-либо отряды или назначать местных жителей на ответственные должности. Приказ этот не был отменен до самого конца войны, но, как и многие приказы такого рода. не выполнялся. Немецкое командование на местах быстро убедилось в его нелепости и поэтому всех полицейских, часто без их ведома, стали объявлять «украинцами, белогвардейцами, ингерманландцами и т. п.»⁸⁶.

К концу 1941 г. ортскоманды стали улучшать организацию местной полиции и к весне 1942 г. она приобрела четкие формы. Общая схема мало чем отличалась от прежней милиции, и главная разница состояла в том, что полиции было значительно меньше, чем милиции, а все дело– производство чрезвычайно упростилось. Вся полиция области подчинялась бургомистру областного центра, который в свою очередь подчинялся оберфельдкомендатуре. Бургомистр назначал начальника полиции области, который в свою очередь назначал районных начальников полиции и утверждал предложенные последними назначения на низшие посты. Города делились на районы, районы – на участки. Во главе каждого района стоял начальник районной полиции. Кроме того, в городе имелось специальное отделение криминальной полиции, один отряд конной полиции и отдел политической полиции, которая также официально подчинялась бургомистру и начальнику полиции, но фактически управлялась только местным отделом СД⁸⁷.

Служба в полиции была весьма популярна среди населения в связи с тем, что полицейские и их семьи фактически не знали тягот оккупации. Во-первых, как правило, полицейские в городе и в деревнях получали немецкий паек второй категории, то есть обычный тыловой паек. Те же, кто часто принимал участие в боевых действиях против партизан, получали паек первой категории.

Кроме пайка полиция получала табак, водку, сладости и др., что выдавалось немецким солдатам. Семьи полицейских официально пайка не получали, но на практике было иначе. Во-вторых, возможность получения жилья и земли также стимулировали стремление работать в полиции. С лета 1942 г. полицейским стали давать лучшие квартиры и, что более существенно, их стали наделять землей. За любые заслуги полицейские получали в собственность дома и инвентарь. В-третьих, родственники полицейских освобождались от всех общественных работ, реквизиций, налогов, а главное – от насильственной отправки в Германию⁸⁸. Наконец, полицейские получали также денежное жалование от 20 до 600 руб. в месяц в зависимости от места службы и должности.

В городах и сельсоветах с целью поддержания общественного порядка была создана служба общественного порядка (Ordnungsdienst), которая работала в соответствии с указаниями полевой комендатуры и бургомистра. Функции полиции подробно описывались в соответствующих Уставах и Положениях. Обязанности полиции состояли в поддержании порядка на улицах, сборе налогов, проведении проверок жителей и задержании партизан, наблюдении за рынками и карточными притонами, борьбе с тайным изготовлением и продажей самогона, выдаче документов населению, конвоировании пленных, охране немецких объектов, выделении нарядов на вокзалы, в кинотеатры и др.⁸⁹

Полицейские носили форму, белую повязку на правой руке с надписью «Служба общественного порядка – Ordnungsdienst города ....№...» и имели при себе удостоверение. Как правило, вооружение полицейских состояло из резиновых дубинок и лишь в особых случаях с разрешения полевой комендатуры им выдавалось огнестрельное оружие. При поступлении на службу давалась соответствующая расписка-обязательство на бланке, составленном на русском и немецком языках⁹⁰:

Обязательство

Я,_______________(фамилия, имя, отчество)

проживающий в__________________

подтверждаю получение удостоверения местной или полевой

комендатуры от_____________

которым я назначен в Службу Порядка (ОД).

Я обязуюсь исполнять свою должность в Службе Порядка (ОД) добросовестно и беспрекословно, как этого требует служебный устав Службы Порядка (ОД), которого постановления мне известны.

Я даю обещание в безусловном повиновении своему начальству.

Место Дата

Обязанности полиции постоянно расширялись, поскольку немецкие власти убеждались в том, что местная полиция прекрасно справлялась со своими функциями. Число уголовных преступлений в оккупированных областях по сравнению с советским временем резко сократилось⁹¹ .

Полиция на оккупированной территории состояла из трех частей. Во фронтовой полосе (глубина 15—30 километров от линии фронта) управление осуществлялось только военным командованием. Начальник тыла дивизии назначал комендантов, и он же практически полностью контролировал данную территорию.

Полицейских было мало – обычно 2—3 человека на деревню. Они получали полный фронтовой паек, а также обмундирование. Территория тыла армии подчинялась начальнику тыла армии и его штабу. Органы СД были стеснены в своих действиях, поскольку «военное командование не позволяло творить им слишком много безобразий по отношению к населению» Наконец, за пределами тыла армии осуществлялось гражданское управление гебитскомис-сарами, которые назначались военным командованием⁹².

Судебная система

Отсутствие каких-либо общепринятых законов и судов на оккупированной территории существенно осложняло работу полиции и местных органов самоуправления. Наибольший порядок в этом отношении был в прифронтовой полосе. Все крупные преступления рассматривались в немецком военном суде дивизии, состоявшем из настоящих юристов. «Суд был строгий,... но беспристрастный, не делавший разницы между немцами и русскими, – писал Д.Каров. – Судопроизводство по мелким делам осуществлялось ортс-комендантами обязательно в присутствии бургомистра». В редких случаях (воровство или мошенничество) функции суда осуществляла полевая жандармерия. Обычным наказанием была порка (25 ударов).

Все политические и расовые дела передавались СД и изымались из ведения военного коменданта. Но в прифронтовой полосе СД не имело права находиться, а военное командование, так же как и абвер, этими делами не интересовалось. Наименьшая угроза для евреев существовала именно в прифронтовой полосе. По политическим же и расовым делам начальник соответствующего отделения СД просто выносил решение об экзекуции или направлении в концлагерь⁹³. В сводках СД называлась также возможность освобождения и высылки. В глубоком тылу, где было гражданское управление, в судебных делах царил большой беспорядок.

6 октября 1941 г. немцы издали приказ о введении в районах Ленинградской области, в которых осуществлялось гражданское управление, немецких судов и, соответственно, немецкого уголовного права⁹⁴. Однако лица еврейской национальности и обвиняемые в партизанской деятельности или же сотрудничестве с партизанами этим судам подсудны не были.

12 января 1942 г. в этих же областях были установлены так называемые штадс-герихты, т.е. суды особого назначения, судившие за политические преступления. Суды назначались штабс-комиссаром. Юристов в таких судах обычно не было. Большинство дел рассматривалось в закрытом заседании. Чуть позже, 17 февраля 1942 г. были введены полицейские суды, состоявшие из трех человек. Председателем суда в обязательном порядке был офицер полиции, который обладал правом решающего голоса.

Все названные выше судебные органы имели право выносить смертные приговоры на основании приказа рейхс-комиссара Остланд от 29 сентября 1941 г., в котором говорилось, что всякий укрывающий или имеющий сношения с бандитами (партизанами), подлежит смертной казни. В приказе, датированном 17 февраля 1942 г., говорилось о том, что всякий, «вредящий» лицам, состоящим на германской службе, подлежит смертной казни. Оба эти приказа толковались очень широко и давали местным судам полную власть над подсудимыми.

Что же касается гражданских исков, то их рассматривали утверждаемые оккупационными властями суды в составе председателя и двух-трех заседателей. Например, Рождественский суд Красногвардейского района в ноябре 1941 г..—январе 1942 г. рассмотрел несколько десятков дел, в том числе о распределении бывшего советского имущества, об оскорблениях, причинении легких телесных повреждений, о клевете, о краже сена и дров, о возврате долга, о праве проживания на даче, снятой на летний период в связи с невозможностью возвращения в Ленинград, и т. д.

Исковые заявления составлялись в произвольной форме. Само судебное разбирательство состояло в опросе истца и ответчика, а также свидетелей. Как правило, лица, признанные виновными, обязывались заплатить штраф в размере 20—30 руб. В отдельных случаях судебное решение устанавливало обязательность принудительных работ в течение 10 суток.

Несмотря на то, что суды в своей деятельности не опирались на нормы немецкого гражданского права, а подчас руководствовались лишь здравым смыслом, население, тем не менее, шло в суд «за справедливостью». По мнению населения, суд был скорым и в основном справедливым⁹⁵.

К зиме 1942—1943 гг. на всей оккупированной территории группы армий «Север» уже существовала местная полиция. Ее состав был весьма разнообразным. Бывшие военнопленные, отпущенные из лагерей в Волосово, Тосно, Копорье и др., составляли примерно половину местной полиции. Около 20 процентов были беженцы из Ленинграда и его окрестностей. В районах Сиверская-Котлы и в деревнях на юго-западе области почти все полицейские были из числа староверов. Именно это обстоятельство придавало тамошним полицейским отрядам совершенно специальный характер:

«Староверы всегда ненавидели большевиков и совершенно серьезно считали Сталина если не антихристом, то во всяком случае его наместником. Никаких компромиссов с партизанами они не допускали и при отступлении немецкой армии в 1944 г. частично ушли с войсками, частично остались в лесах, образовав небольшие партизанские отряды»⁹⁶.

Все виды политической полиции в областях, где было городское управление, находились в ведении гестапо, а там, где армейское – СД. Гестапо и СД создавали органы политической полиции сразу же по приходе на место. Обычно нескольких проверенных и обученных сотрудников органы гестапо и СД приводили с собой. Это были в прошлом жители России, Прибалтики, Чехии или балканских стран. Очень многие были эмигрантами, которые решили сделать карьеру в СД и гестапо. По мнению Д.Карова, «стойкими принципами они не отличались»⁹⁷.

В Красногвардейск СД привезло нескольких эмигрантов-студентов из Чехии. Это были молодые и энергичные люди, но «ввиду того, что у них оказались слишком слабые нервы», они не выдержали. Выходцы из Прибалтики к службе в СД подходили больше, но их ненависть к русскому населению и природная жестокость даже в СД мешала их работе и, главное, их сотрудничеству с агентами из числа местных жителей. В итоге, большинство привезенных на оккупированную территорию эмигрантов погибло и с весны 1942 г. СД стало набирать политическую полицию из местного населения. По мнению Карова, сочетания необходимых для работы в политической полиции качеств (беспристрастности, жестокости, храбрости и чувства долга и одновременно «некоторой доли интеллигентности») среди жителей СССР найти было крайне трудно.

В конце концов в политическую полицию стали брать бывших жандармов, полицейских, некоторых земских начальников и лиц, служивших в НКВД, «если на них имелись заложники». В число полицейских также попали наркоманы и садисты. «К концу 1942 г. кадры политической полиции были созданы, и она, на горе населения и немецких войск, начала работать»⁹⁸.

К задачам политической полиции относились в том числе и неполитические функции⁹⁹. Борьбой с партизанами и советской агентурой политическая полиция практически не занималась. Политическая полиция была немногочисленной. Например, в Пскове в ее составе было 8—10 человек. Из-за отсутствия бюджета возможности содержания агентуры были очень ограничены.

По мнению Карова, за весь период войны ему не довелось видеть примеров того, чтобы политическая полиция принесла какую-либо пользу или раскрыла какое-либо крупное дело. По сравнению с политической полицией, криминальная полиция принесла много пользы населению и вермахту.

Карательные отряды

В Пскове при СД существовала смешанная рота в составе 80 человек, состоявшая из эстонцев, литовцев, финнов и представителей местного населения. Отряд был привезен в город сразу же после его взятия немцами. Он участвовал в проведении арестов среди горожан, занимался охраной заключенных. Попытки создания карательных отрядов из числа военнопленных для борьбы с партизанами не увенчались успехом. Например, в 1942 г. СД попыталась сформировать «батальон 230», бойцы которого при выполнении первого же задания разбежались. Небоеспособной оказалась и созданная СД в окрестностях Пскова в конце 1942 г. рота из числа военнопленных. Вместе с тем, «карательные отряды СД и СС наделали очень много зла населению и сильно его озлобили против немцев»¹⁰⁰.

Полицейские отряды министерства пропаганды набирались главным образом из числа русских эмигрантов, проживавших в Германии и Чехии. Их задачей было наблюдение в типографиях за русскими наборщиками и другим ненемецким персоналом. Число этих полицейских на всей оккупированной территории не превышало 500 человек¹⁰¹.

3. Пропагандистская деятельность на оккупированной территории

3.1. Общая характеристика немецкой пропаганды

В пропагандистских акциях принимали участие подразделения службы безопасности, разные прогерманские общества. Под руководством местных отделений гестапо на оккупированной территории Ленинградской области действовали «Немецко-русское общество помощи германским войскам», «Нацонально-трудовой союз нового поколения» с центром в Берлине, русская группа «Эхо Европы», группа Викерса и др. В состав первого из названных обществ входили служащие немецких учреждений в захваченных районах. Они занимались восхвалением Германии и немецкой армии. В издававшихся на русском языке газетах члены этого общества выступали с антисоветскими статьями. Кроме того, они следили за настроениями населения. НТС, как отмечал заместитель начальника УНКВД по Ленинграду и области Басов, являлся довольно массовой организацией. Участники союза вели активную пропаганду. Суть ее сводилась к заявлениям о необходимости уничтожения советского строя в СССР, о создании национального государства под протекторатом Германии, о восстановлении частной собственности, уничтожении колхозов и т. п. В НТС готовились также специальные группы для сбора сведений разведывательного характера о положении в Ленинграде. В Гатчине осуществлялась подготовка «будущих» руководителей политической полиции в Ленинграде¹⁰². В 1941—1942 гг. органы СД принимали активное участие в распространении агитлитературы и кинофильмов¹⁰³.

Издательская деятельность оккупационной власти в течение первых 8—9 месяцев велась в основном на базе захваченных советских типографий. Поэтому до весны 1942 г. на территории Ленинградской области, подвергнутой оккупации, ротой пропаганды 16-й немецкой армии издавалась одна ежедневная газета на русском языке – «За родину». Большая же часть пропагандистских материалов поступала из Риги или самой Германии. Дновская газета «За родину» была одной из первых газет, издававшихся на захваченной советской территории. Сфера ее распространения была обширной – она охватывала 11 районов Ленинградской области. Первоначально немецкие газеты распространялись бесплатно, а затем «с целью поднятия престижа пропаганды и более бережного отношения к газетам» была введена плата за них. Доставку агитлитературы населению сельской местности оккупанты осуществляли путем организации месячной подписки на периодические издания, через розничную торговлю, а также при помощи платных распространителей газет.

Оккупационные власти поставили перед собой задачу добиться того, чтобы «газета была доставлена в самые отдаленные деревушки, в каждую отдельную хату крестьянина, где она принесет колоссальную пользу»¹⁰⁴. На местах распространение печати стимулировалось выделением специальных премий лучшим организаторам подписки. Например, начальник Локнянского района Михайлов выделил десять таких премий, в том числе по одной в размере 375 и 300 рублей, две – по 200 рублей, шесть – по 100 рублей¹⁰⁵.

В конце октября 1942 г. отдел пропаганды Гатчины попытался унифицировать работу всех киосков, в которых продавались книги и газеты, издав соответствующее постановление.

Руководство всем магазинам пропагандного* отдела Гатчина

Оказалось нужным установить единую руководящую линию работы всех магазинов книг и газет.

В целях этого каждые 14 дней выдается письменное постановление продавщицам для предстоящей работы.

1. Продавщицы обращают особое внимание на постоянное обеспечение магазина газетами, брошюрами, плакатами и прочим материалом. В случае недостатка, в любое время требуют от пропагандного отдела Гатчина пополнения недостающего и это требование со стороны отдела по возможности будет немедленно удовлетворено.

2. В случае прихода газет с регулярным опаздыванием, тотчас сообщают отделу пропаганды о причинах, вызвавших запаздывание.

3. Письменные требования и сообщения к отделу пропаганды продавщицы сдают в районные и местные комендатуры в любое время, на конверте отмечая адрес на немецком языке: Propaganda Staffel Gatschina, Bluemenstrasse 6-8...Содержание запроса или сообщение может быть написано на русском языке, т. к. в отделе имеются переводчики.

4. Снабжение продавщиц продуктами питания производится через районные и местные комендатуры. В случае затруднений в получении продуктов, продавщицам следует обращаться к комендантам для выяснения вопроса.

5. Отчетность магазина производится в конце каждого месяца. Поступающие доходы ежемесячно переводятся почтовым переводом отделу пропаганды Гатчина, причем деньги продавщицы вносят кассирам комендатур, которые их препровождают в отдел.

6. Продавщицы имеют право причитающееся им жалование в конце месяца выбрать из кассы.

7. Продавщицы обязаны постоянно заботиться о чистоте и порядке в магазине.

Пропагандный отдел надеется, что продавщицы в своей работе окажутся достойными им дарованного доверия.

Заместитель отдела пропаганды Гатчина

Зондерфюрер Подпись¹⁰⁶

Устная пропаганда велась путем организации прослушивания радиопередач из Пскова, распространения ложных слухов. В Ораниенбаумском районе фашисты распространяли слухи о сдаче Москвы, бегстве правительства, «отлете Сталина вместе со всем золотом в Америку». В прифронтовых районах демонстрировался фильм «Парад немецких войск в Ленинграде». В Тосненском районе предпринимались настойчивые попытки убедить население в том, что финны взяли Выборгскую сторону и Васильевский остров Ленинграда, в Пскове и Старой Руссе немецкими военными комендантами были вывешены объявления, в которых желающим выехать в Ленинград, «занятый немецкой армией», предлагалось получить пропуска¹⁰⁷.

14 августа 1941 г. в дер. Плюсса было устроено торжество с раздачей вина по случаю «въезда Гитлера в Москву». Среди населения распространялись слухи о том, что Тимошенко «продал Германии все планы обороны страны». Этому способствовали также отставшие от своих частей и упавшие духом красноармейцы, которые заявляли, что их «продали генералы», что в РККА остались одни винтовки и она не в состоянии оказать сопротивление вермахту¹⁰⁸. В Слуцком районе противник заявлял о роспуске советского правительства, разделе России на четыре области, во главе которых «находились» Молотов (Поволжье), Маленков (Сибирь и Урал), Ворошилов (Север и Ленинград), Сталин (европейская часть России)¹⁰⁹. В Порховском и Солецком районах вывешивались объявления о выдаче пропусков желающим выехать в Свердловск¹¹⁰.

В докладе начальника Политуправления Северо-Западного фронта дивизионного комиссара Рябчего «Об авантюристической и провокационной пропаганде в оккупированных районах СССР», датированном 16 августа 1941 г., указывалось на усиленное распространение провокационных слухов о Молотове и Тимошенко. В ряде населенных пунктов немецкие солдаты срывали со стен портреты Сталина, а портреты Молотова, Тимошенко, Ворошилова оставляли, заявляя при этом: «Это – наши друзья!»¹¹¹ В конце сентября этот сюжет дополнился слухами о «речи» Молотова из Берлина о прекращении войны¹¹². Для того, чтобы расположить к себе местное население, организовывались показательные мероприятия. Например, военнопленным позволяли мыться в реке, давали им мыло, еду и т. п.¹¹³

В первые месяцы войны пропагандистскую обработку проводили рассылаемые по деревням агитаторы, знавшие русский язык. В селах у больших дорог и в райцентрах устанавливались громкоговорители, мотоциклисты распространяли листовки, расклеивали плакаты и объявления в отдаленных населенных пунктах. Немецкие агитаторы призывали население «мирно работать», помогать солдатам вермахта, обещая за это вознаграждение, особенно за выдачу партизан. Иногда оккупанты раздавали колхозникам то, что не могли увезти с собой или использовать, подчеркивая, что «большевики у вас забирали все, а мы даем»¹¹⁴.

Основным звеном пропаганды оккупационных властей на страницах печати в листовках и методами устной агитации стали критика колхозного строя и пропаганда «нового порядка», нового аграрного строя. Постоянным идеологическим фоном – вопросы о характере войны, сущности «перестройки», осуществляемой в России «великой немецкой нацией».

Ориентируясь главным образом на крестьянство, немецкая пропаганда стремилась доказать теоретическую и практическую враждебность к нему марксизма. Со ссылками на первоисточники повторялись высказанные К.Марксом слова о том, что крестьянское хозяйство ежечасно рождает капитализм и поэтому землю необходимо превратить в государственное достояние с тем, чтобы на ней трудился ассоциированный сельский пролетариат. Из этого делался вывод о бесперспективности крестьянства как класса при социализме. Декрет о земле был представлен как тактическая уловка большевиков.

Подчеркивалось, что истинно марксистская программа национализации земли, за которую выступал Ленин, была в последний момент заменена эсеровской. Указывалось также, что враждебность большевиков к крестьянству в период Октября выразилась и в том, что революция осуществлялась не под лозунгом союза со всем крестьянством, а под лозунгом нейтрализации основной массы крестьянства при опоре на бедноту.

НЭП также представлялся в качестве временной уступки крестьянству, а его сворачивание и коллективизация – как практическая реализация марксистских установок в аграрном вопросе¹¹⁵. В противоположность этому будущее крестьянства в «новой Европе» изображалось в самых радужных красках. Оно называлось «жизненной силой Европы, основой нового европейского порядка»¹¹⁶. Колхозники насильно вовлечены в колхозы и являются крепостными.

Большое внимание отводилось популяризации так называемого «нового аграрного закона», означавшего ликвидацию колхозов и восстановление частной собственности на землю. В том или ином виде эта тема присутствовала с середины февраля 1942 г. во всех газетах, адресованных населению оккупированной вермахтом советской территории¹¹⁷, в листовках, распространявшихся на фронте. Защитников Ленинграда противник призывал «спешить на великий раздел земли», восхваляя при этом «самую радикальную в русской истории земельную реформу»¹¹⁸.

Если учесть социально-экономическую структуру оккупированных областей, их принципиальное отличие от индустриально-технического Ленинграда, разницу в социальном составе населения – не только невысокий общеобразовательный и политический уровень, но и обилие мигрантов, переселенцев периода коллективизации – наличие финского, эстонского населения, если учесть и в целом нелегкую судьбу советского крестьянства после 1927 г., то объективно немецкая пропаганда новых агарарных отношений представляла реальную опасность для советского общества. Крестьяне получали в личное владение землю, шли на сотрудничество с новой властью, в результате доверия некоторые соглашались на отъезд в Германию и т. д.

Антисемитская пропаганда подкреплялась ссылками на высказывания о евреях Наполеона, В.Гюго, Вольтера, Гете. С начала войны примерно до февраля 1942 г. общими в пропаганде противника были идеи о «превентивной», «освободительной» войне «только против евреев и коммунистов». Расчеты на блицкриг обусловили относительно слабую сеть пропагандистских органов, особенно в захваченных районах Ленинградской области, активно пропагандировалась мысль, что Германия ведет «освободительную войну», являющуюся «не только вооруженной борьбой за экономические сферы влияния... но и борьбой идеологий».

Примером одного из наиболее распространенных на оккупированной территории периодических изданий может служить газета «За Родину», выходившая в г. Дно. Приведем наиболее характерные названия публикуемых в ней материалов: в 1942 г. о марксизме: «Ложь под маской науки» (З июля) «Первые шаги в философию» (3 октября), «Марксизм – «евангелие ненависти» (4 октября); О Сталине: «За родину, а не за Сталина» (3 марта), «Открытое письмо Сталину от русского народа» (25 марта), «Ни капли крови за кровожадного лженародного «вождя» Сталина» (30 апреля); об антисемитизме: «Еврейство и коммунизм» (11 июля 1943), «Советская промышленность в жидовских руках» (28 июля 1942), «Москва – жидовская столица» (24 июня 1943), «Под знаменем Дмитрия Донского» (3 апреля 1943), «Великие полководцы с нами» (25 мая 1943), о Власове: «Русские добровольцы» (7 января 1943), «Открытое письмо генерал-лейтенанта Власова» (14 марта 1943), «Идеи Власова в массы» (25 мая 1943) и т. д.

Итак, в оккупированной «провинции» работала редакция, способная охватить огромный спектр философских, политических, исторических проблем, оперативно откликнуться на любое событие, документ, личность. Сил, энергии было так много, что не всегда учитывался непосредственный объект влияния: крестьянство не очень интересовалось философией, тема «первых»лиц была уже из «пережитого» в недавнем, тема трагическая.

Немецкая пропаганда на оккупированной территории носила тотальный характер, но вынуждена была приспосабливаться к реальным условиям.

В общем плане можно выделить следующие хронологические периоды в идеологической пропаганде Германии на оккупированной территории Ленинградской области. Крах стратегии блицкрига, жестокие уроки зимы 1941—1942 гг. и, как отметил Э.Хессе, не в последнюю очередь рост партизанского движения¹¹⁹ настоятельно потребовали изменения оккупационной политики, интенсификации пропагандистской обработки советских людей, увеличения подразделений пропаганды вообще. Развернувшее свою работу в сфере деятельности группы армий «Север» подразделение пропаганды – «Пропаганда-абтайлюнг Б» (Балтикум или Норд) распадалось на более мелкие единицы – «пропаганда-штаффель», обозначавшиеся по месту их дислокации. В Ленинградской области они находились в Луге, Гдове, Острове, Тосно и Гатчине¹²⁰. Главная их задача состояла в издании газет во всех крупных городах и районных центрах, в использовании советских радиостанций и создании собственной немецкой радиосети, а также в ведении пропаганды против партизан в лесистой местности путем распространения листовок или через громкоговорители¹²¹.

В 1942 г. произошло значительное увеличение числа изданий на русском языке для оккупированных районов Ленинградской области. Газеты, выходившие в Риге, Пскове, Ревеле, Дно, а также присылаемые из Германии, носили преимущественно общеполитический характер. Кроме упомянутых выше, они, как правило, публиковали свои материалы под следующими постоянными рубриками: «Из моих воспоминаний о советском аде», «Германия – какой я ее увидел», «Письма русских из Германии», «В новой России», «Культурное возрождение» и пр. В большинстве газет помещались обзоры литературы, зданной на русском языке во время войны эмигрантами, антисоветские анекдоты и фельетоны, статьи по истории идеалистической философии, распоряжения оккупационных властей. С целью лучшего распространения агитлитературы в крупных населенных пунктах были открыты специальные киоски.

Сумма, полученная от продажи литературы в Сиверской, например, в середине июля 1942 г. за четыре дня составила 1500 рублей. Ежедневно там продавалось около 500 газет. В Волосово местному населению предлагались следующие издания: «Северное слово», «Мировое Эхо», «Труд», «Правда» (г. Рига), «Новый Путь». В большинстве районов области выбор ограничивался 2-3 наименованиями. В целом же положение с обеспеченностью пропагандистских киосков литературой зависело от удаленности их от издательских центров – мест дислокации подразделений пропаганды. Во второй половине июня 1942 г. осведомитель СД услышал на рынке Сиверской высказывание следующего содержания:

«Находясь вблизи фронта, мы можем купить журналы и газеты. Это начало культурной жизни. Мы уже сейчас можем себе представить, какова будет жизнь, если уничтожат коммунизм»¹²².

Однако подобное отношение к издававшимся немцами газетам не было доминирующим, особенно в деревнях, где население использовало газеты как бумагу для самокруток, хотя до вступления частей вермахта в деревни отношение к листовкам было иным, бережным, их передавали из рук в руки¹²³.