355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Никита Ломагин » Неизвестная блокада » Текст книги (страница 26)
Неизвестная блокада
  • Текст добавлен: 26 октября 2016, 22:01

Текст книги "Неизвестная блокада"


Автор книги: Никита Ломагин


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 76 страниц)

Представители церкви восприняли прием Сталиным митрополитов с большой надеждой, как стратегическую перемену «всерьез и надолго». Однако Сталину удалось сохранить и даже несколько усилить раскол между т.н. тихоновцами и обновленцами, чего можно было бы, вероятно, легко избежать362.

Осенью 1943 г. ленинградцы отмечали сближение позиций с союзниками по вопросу об отношении к немцам в связи с сообщениями советских СМИ об их жестокостях и зверствах в отношении советских людей.

«В немецком вандализме теперь удостоверились и англичане и американцы. Они последние могли не верить нашим сообщениям, думая, что мы преувеличиваем в своих показаниях, сгущаем краски. Теперь, на их глазах, в Италии, немцы показывают свой звериный облик. Нет, немцев надо так раздавить, чтобы они и впредь не могли бы возродиться много, много лет!!»363

После Тегеранской конференции имели место отдельные высказывания недоверия к союзникам в ряде учреждений и на предприятиях города. Например, в Московском районе они были зафиксированы в райкоммунотделе, ремстройконторе, 18-й поликлинике364.

В ноябре 1943 г. в связи с докладом Сталина о 26-й годовщине Октябрьской революции и проводимой разъяснительной работой отмечалось, что «не все секретари парторганизаций серьезно прочли доклад Сталина. Так, 12 ноября в артели «Обувь» секретарь парторганизации Лабутина дала в корне неверное толкование слов Сталина о том, что немцам, возможно, придется объявить еще одну тотальную мобилизацию, которая приведет к тотальному крушению Германии. Лабутина же «пояснила», что речь шла об СССР365. В этой оговорке не было ничего удивительного – народ предельно устал и ему казалось, что резервы борьбы уже давно исчерпаны.

Органы НКГБ сообщали, что политические настроения всех слоев населения здоровые и лишь со стороны отдельных лиц отмечались факты антисоветских проявлений. В начале января 1944 г. партинформаторы сообщали об откликах населения на введение нового гимна – они были неоднозначными. Большая его часть восприняла замену гимна как «правильный шаг», поскольку «Интернационал» не отражал «сути переживаемой эпохи». Рабочие Кировского завода подчеркивали, что «пора уже славить свою Родину и своих вождей». Однако было мнение, что слова старого гимна «сильнее и выразительнее», что новый гимн придется скоро менять, т. к. «захватчиков скоро не будет»366.

Более того, у многих этот шаг вызвал недоумение («вот тебе и пролетарии всех стран, соединяйтесь, вот тебе и коммунизм»), который, как и переименование улиц и площадей367 , объяснялся все тем же давлением союзников, которое, в конце концов, приведет к падению коммунизма:

«войну выиграют Америка и Англия; советский строй будет ликвидирован, так как «два медведя в одной берлоге не уживутся»;

«Победит капитализм, так как при мировом социализме все будет разрушено, как это было у нас, и все умрут с голода».

Неуверенность в будущем предопределяла нежелание вступать в партию, «так как война еще не кончилась»368. Вновь повторялись идеи о неизбежных переменах после войны: Прибалтика, Западная Белорусия и Украина отойдут; деревня будет развиваться по американскому пути через фермерство; для восстановления нужны деньги, следовательно, будет введен НЭП369.

В декабре 1943 г. в ряде школ Ленинграда были зафиксированы случаи использования нацистской символики. Так, 1 декабря 1943 г. на воротах школы № 83 Петроградского района (ул. проф. Попова, 15/17) инспектором Петроградского РОНО Пятницкой была обнаружена листовка, написанная от руки фиолетовыми чернилами на листке ученической тетради, с изображенным в нижней части листка знаком фашистской свастики. По своему содержанию и форме она напоминала немецкие листовки-пропуска, которые в течение многих месяцев сбрасывались над городом:

«Приказ.

Ребята, рвите книги, тетради и убегайте с уроков.

Рвите плакаты, газеты и все, что висит на улицах.

Да здравствует свобода!

Пионеры! Рвите свои галстуки.

Пропуск. В партию свободы действителен».

Три листовки аналогичного содержания были обнаружены на стенах самой школы № 83 и две в расположенном рядом детском доме № 41370.

15 декабря секретари Кировского и Фрунзенского райкомов Ефремов и Иванов обратились к А.А.Кузнецову с запиской, в которой сообщали о «серьезном положении в связи с активизацией преступных элементов», вследствие чего в 206-й школе учащиеся 8-10 классов почти не учились, среди них было распространено приветствие «Хайль!» с поднятием правой руки «по-гитлеровски, ими распевался фашистский гимн» и т. д. Ефремов и Иванов отмечали, что «из-за недостатка средств» они не могли проверить эти материалы, но ввиду их важности считали необходимым довести до сведения Кузнецова371. Подобное использование символики противника в условиях города-фронта подростками, конечно же, не представляло серьезной опасности для режима и было скорее, проявлением «протестных» особенностей молодежи, ставшей свидетелями замены советских символов.

11. Настроения населения после снятия блокады, 1944—1945 гг.

...Народ не боится прошлого, он его ценит и знает, берет из него самое лучшее. Советский народ с почтением и уважением относится к реформам Петра Великого и деяниям тех русских правительств, которые шли во благо России. Вот почему теперь дают ордена имени Суворова, Кутузова, Александра Невского. В этом нельзя усматривать какого-то поворота «направо» или возврата к прошлому. Прошлого не вернешь, ни монархии, ни того строя, который промелькнул между Февралем и Октябрем. Точно также надо смотреть и на изменение отношения правительства к православной церкви.   Психология советского народа стала иной. Советские люди читают и любят Толстого и Достоевского, но они очень далеки от их героев. Мы люди трезвые, знаем, чего хотим, потому и побеждаем37.

Из выступление посла СССР во Франции Л. Е. Богомолова перед группой русских эмигрантов, февраль 1945 г.

Настроения населения в Ленинграде в 1944 г. определялись успехами Красной Армии, большой интенсивностью внешнеполитических событий, имевших непосредственное отношение к Ленинграду (перемирие с Финляндией), значительным ростом интереса к религии, которая во многих случаях выступала в качестве заменителя нонкоформистской политической деятельности, а также возвращением в Ленинград из эвакуации и бывших оккупированных районов Ленобласти тех, кто жил в городе до войны.

Количество осужденных за политические преступления в городе резко сократилось. По данным УНКГБ, за 9 месяцев 1944 г. в Ленинграде к судебной ответственности были привлечены 4796 человек, в том числе 42 человека за политические преступления и 4764 – за уголовные373. По сравнению с отдельными месяцами зимы 1941– 1942 гг., когда эта пропорция находилась в диапазоне от одного к одному до одного к трем, можно сказать, что власть в значительной степени преодолела свою боязнь политического протеста со стороны горожан. Это, конечно же, не означало того, что она ослабила контроль – он, как и ранее, осуществлялся органами госбезопасности и другими правоохранительными институтами, а также партией.

По-прежнему определяющее влияние на настроение населения оказывали трудности, связанные с продолжавшейся войной. Весной 1944 г. сообщалось о том, что в связи с простоем предприятий и оплатой в размере 50 процентов возникло недовольство среди рабочих, поскольку «не обеспечивался прожиточный минимум» их семей374. Бывшие работники Торгового порта, вернувшиеся из партизанских отрядов, говорили, что «на нашем пайке жить голодно», что «в тылу у немцев было лучше»375. Подобные настроения поддерживались родственниками лиц, находившихся на оккупированной территории или же в партизанских отрядах. Свидетельства очевидцев о том, что «не все немцы такие, как их изображают в прессе», поступали в город в письмах с бывшей оккупированной территории. В конце мая—начале июня 1944 г. были зафиксированы «нездоровые настроения» прибывших из освобожденных районов. Подростки отказывались работать на заводе Резиновой обуви, продавали свои продовольственные карточки, а также заявляли, что «у немцев лучше» и «немцы больше дают». Чтобы предотворатить продажу карточек, девочкам были даны рационные карточки, но все же несколько человек сбежали с завода376.

Заочный спор о том, когда жизнь была лучше – при немцах или при советской власти – не прекращался в течение всего 1944 г. Иногда его провоцировала сама власть. В справке УНКГБ от 14 ноября 1944 г. сообщалось о реакции на извещение отдела торговли Ленгорсовета, опубликованного в «Ленинградской правде» 3 и 4 ноября. Речь шла о выдаче к празднику 10 грамм лаврового листа и 10 грамм перца. В связи с этим были зафиксированы следующие высказывания:

«...У немцев жить плохо только по словам нашего радио, а на самом деле у нас хуже. Вот дали к празднику перцу с водкой, пей да закусывай» (работница завода ВАРЗ Е.);

« ...Вот обрадовали к празднику, объявили перец и лавровый лист. Населению нужны не слова, а дела. Какой же это праздник» (продавщица магазина Окт. района К.);

«...Ждали, ждали мы выдачу, а объявили нам перец и лист лавровый, а вот как с нас сдирать – то задумываются – то заем, то лотерея» (санитарка госпиталя № 103 С.);

По данным УНКП, с 4 по 8 ноября 1944 г. было зафиксировано более 30 случаев подобных высказываний, в связи с чем начальник УНКГБ предложил «на будущее время продажу таких продуктов как перец и лавровый лист производить без объявления об этом в печати»377.

В отчете за 1944 г. Московского РК ВКП(б) сообщалось о том, что группа работниц закройно-вырубочного цеха фабрики «Скороход» вела разговоры о хорошей жизни при немцах в Ленинградской области, которые были прекращены только после вмешательства агитатора Фомичева, предъявившего письмо одной из работниц цеха о зверствах немцев по отношению к ее родственникам в Ленинградской области378.

Тем не менее уровень жизни в Ленинграде оставался настолько низким, что это нашло отражение в широко распространенном среди молодежи анекдоте, относительно того, кому можно попасть в Ленинград: «корова и лошадь попасть в Ленинград не могут, въезд может быть разрешен только ослу». Информация о таких настроениях была направлена в горком ВКП(б)379.

Кроме того, в условиях возвращения ранее эвакуированных и многочисленных трудностей, связанных с этим, в городе вновь появились проявления антисемитизма в форме многочисленных разговоров о том, что желающие вернуться в город представители еврейского населения могут без проблем «по блату» устроиться там, где они захотят380.

Продвижение Красной Армии на Запад и отношения со странами Центральной и Восточной Европы неизменно вызывали множество разговоров и суждений. Партинформаторы районов во всех своих сообщениях в Смольный отмечали «большой интерес к вопросам текущего момента, международного и военного положения»381. Табу на обсуждение внутриполитических вопросов приводило к тому, что вопросы внешней политики вызывали повышенный интерес. За критическое отношение к «внешней политике» никого не сажали. Вопросы, которые задавались на встречах с лекторами и партинформаторами, показывают, что рабочие интересовались не только Финляндией и вторым фронтом, но и «далекими странами» – Болгарией, Румынией, Францией, Турцией и Китаем382.

Пришли победы, и стали забываться прежние обиды на власть. Быстро восстанавливалась утраченная некогда вера в будущее и великодержавное сознание, и, соответственно, изменялось представление о Сталине, который стал идеальным выразителем советской державности – появились разговоры о будущем, о послевоенном устройстве мира, новой роли России в мировой политике. В откликах населения на выступление Сталина, посвященное XXVII годовщине Октябрьской революции, его называли « самой яркой фигурой нынешней эпохи»:

«Когда лет через 50 историки будут рассматривать настоящий период, то, безусловно, самой яркой фигурой эпохи будет Сталин. Россия теперь выступает как страна, наводящая порядок в Европе (чл.-корр. АН, профессор Л.П.К.)383.

Часть горожан была недовольна мягкими условиями договора о перемирии, предложенного Финляндии, видя в этом давление на СССР со стороны союзников. Рабочие ст. Пассажирская Варшавского узла после беседы об отношениях с Финляндией в связи с отказом последней от условий перемирия пожелали «более активно ее бомбить», а после разгрома финских войск «установить там такой же порядок и государственный строй как в прибалтийских республиках»384. Рабочих интересовало будущее Румынии (мы ее освободили, а «кому отойдет освобожденная земля?»)385.

В отличие от партийных информаторов, сообщавших о реакции рабочих на события международной жизни, УНКВД фиксировало в основном настроения интеллигенции, которая в большинстве своем, тоже не поддерживала чрезмерно «либеральной» политики Кремля в отношении Финляндии386.

В конце 1944 г. интеллигенция Ленинграда заговорила о новой роли СССР в международных отношениях, о Японии, которая впервые была названа агрессором, а также о будущем Германии. Общим для этих настроений было то, что все говорили не только о военных, но и дипломатических победах СССР:

«...Итоги истекшего года поразительны. Хотя военные задачи еще занимают первое место, но все больше привлекается внимание к послевоенному устройству. Мы выиграли сражение не только на полях битвы, но в и в кабинетах дипломатов. С нами сейчас считаются все страны и все политические деятели» (доктор педаг.наук., проф. Б.Г.А.) ;

«Если не говорить о чисто военных итогах истекшего года, то другой главной нашей победой является то, что мы стали в центре внимания всего мира. Интерес и симпатии к СССР никогда не были так велики, как сейчас. В отношении Италии, Франции, Югославии, Болгарии восторжествовала наша точка зрения – это показывает в какой степени сейчас считаются с нашим мнением. Характерно, что в Америке один из главных предвыборных вопросов – это вопрос об отношении к СССР. Прямолинейная политика Рузвельта в этом вопросе поможет ему быть избранным значительным большинством голосов» (директор ФТИ АН СССР, проф. П.И.К.);

«Никаких намеков на раздел, на уничтожение государства. Наоборот, за Германией будут, по-видимому, сохранены ее права на самостоятельность настолько, что может возникнуть опасность новой агрессии с ее стороны» ( засл. артист театра им. Пушкина Я.О.М.)387.

Несмотря на то, что большая часть интеллигенции восприняла сообщение об установившемся «между нами и нашими союзниками единодушии и согласии» как «очень серьезное и убедительное», в конце 1944 г. население по-прежнему волновал вопрос о будущих отношениях СССР с ними. Партагитаторов справшивали: «Будет ли Советский Союз воевать с Великобританией и США после победы над Германией?388.

Итоги Ялтинской конференции развеяли многие из существовавших опасений, еще более укрепив авторитет Сталина и породив уверенность в том, что отношения с союзниками будут развиваться в конструктивном ключе. В то же самое время очевидной для многих стала неизбежность войны с Японией, особенно после денонсации пакта о нейтралитете389.

Рассуждения населения о странах-противниках СССР в войне весьма любопытны. Во-первых, не было однозначно негативного отношения ко всем странам, входившим в прогерманский блок. Некоторые союзники Берлина сами подчас воспринимались как жертвы нацизма. Во-вторых, несмотря на активно проводимую советской пропагандой кампанию по разжиганию ненависти к немцам, при, в целом, негативном к ним отношении, выделялись те, кто, по мнению ленинградцев, нес большую ответственность за совершенные преступления. В-третьих, представления о психологическом типе немцев влияли на выбор жесткого и бескомпромиссного к ним отношения после войны, который разделяла и власть.

Сближение с церковью: обманутые ожидания

Если бы большевики всегда так относились к церкви как теперь, то весь бы народ на руках носил бы их и боготворил. Русскому народу немного надо. Ему только сохрани его обычаи и он за это самое – жизнь свою отдаст за тебя. А все же спасибо Советской власти.

Нынче у нас действительно пасха. Еще бы хоть по одному колоколу повесили.

Б.П.Аксенов, кладовщик завода «Большевик», 1945

В течение 1944 г. партийные информаторы и УНКВД неоднократно отмечали резко возросшее распространение религиозных настроений среди различных категорий населения. В ряде сводок сообщалось о рассылке в городе анонимных писем религиозного содержания, которые были очень широко распространены в городе еще осенью 1941 г.:

« Аминь. Господи помилуй нас грешных от всякого зла, для победы над врагом. Кто прочтет эту молитву и они должны обойти весь мир и раздать 9 записей, тот через два дня получит большую радость, а кто оставит без внимания получит большое горе» (орфография и стиль не изменены)390.

Накануне снятия блокады информаторы сообщали, что среди части населения имели место «религиозные высказывания», сводящиеся к тому, что перелом в войне наступил из-за «союза с Богом» и того, что «вся церковь стала молиться за Красную Армию»391. Уверенность в новой роли церкви заходила у части населения так далеко, что агитаторам задавались вопросы об оплате государством труда священников, о предоставлении им права участвовать в выборах в Советы, а также о помощи государства в восстановлении церквей392.

В конце июня 1944 г. религиозные настроения проявлялись даже среди учителей, особенно пожилого возраста, которые заявляли, что «теперь советское правительство работает вместе с церковными организациями», что «ни о какой антирелигиозной пропаганде не может быть и речи», что «очень многие вновь начали ходить в церковь, и в этом нет ничего плохого»393.

В декабре 1944 г. в Кировском районе, в котором не было действующих церквей, через почтовые ящики и рабочих вновь стали распространяться записки религиозного характера:

«... Господи, пошли победу, а врагу поражение. Эта молитва должна облететь весь мир и тогда будет победа. Кто эту бумагу у себя обнаружит, должен ее 10 раз переписать и раздать другим. Кто это сделает – получит большую радость, а кто нет – получит большое горе» 394.

В середине 1944 г. на заседании партактива признавалось, что в условиях войны часть населения пришла к убеждению, что коммунизм и религия вполне могут уживаться друг с другом, что «скоро наступит пора, [когда] и коммунистам можно будет ходить в церковь». Более того, изменение политики советского государства в вопросе отношений с церковью были восприняты частью коммунистов «всерьез и надолго», поскольку «духовенство стало другим, «революционным», в отличие от 1918 – 1920 гг., когда оно было реакционным»395.

Разрешение проведения крестных ходов и ночного богослужения при праздновании православной Пасхи было с «удовлетворением» встречено верующими: «Спасибо товарищу Сталину за то, что пошел навстречу верующему народу. Одно только желаем ему – здоровья и благоденствия»396.

Однако рост религиозности, вполне естественный в период войны, а также активизация деятельности служителей культа вызвали резко негативную реакцию на Литейном. Причинами тому были не только многолетний опыт по искорененению инакомыслия в любой форме, но и наличие неопровержимых доказательств сотрудничества значительной части православных священников с противником на оккупированной территории Ленинградской области.

В январе 1945 г. в справке зам.начальника УНКГБ ЛО подполковника госбезопасности Швыркова «О состоянии работы культурно-просветительных учреждений и зрелищных предприятий Ленинграда и деятельности церковников» на имя А.А.Кузнецова отмечалось, что «в результате слабой деятельности культурно-просветительных учреждений и недостатков в постановке политико-воспитательной работы за последнее время заметно увеличилась посещаемость церквей». К слову, в спецсообщении ни словом не упоминалась «новая» политика Кремля в отношении церкви.

Что же вызвало беспокойство органов госбезопасности? В документе отмечалось, что по сравнению с прошлым годом посещение церкви в воскресенье возросло почти в три раза и составляет около 17 тысяч человек. В среднем в течение недели в церквях бывает 23– 25 тысяч человек. Свыше 10% среди них составляет молодежь, что вчетверо превосходило довоенный уровень.Проверкой УНКГБ было установлено, что за 3—4 ноября 1944 г. Никольский собор, Волковскую кладбищенскую и Большеохтинскую церкви посетили в общей сложности около 4 тыс. человек.За эти же дни в восьми культурно-просветительных и зрелищных предприятиях и учреждениях, находящихся в районах расположения этих церквей, побывали 5238 человек. Таким образом, всего чуть более половины населения района наблюдения предпочитало «светские» мероприятия религиозным.

Укором в адрес советских и партийных органов звучали слова о том, что «помещения всех действующих в городе церквей ежегодно ремонтируются... Все церкви остеклены, электрофицированы, отапливаются и имеют достаточный запас топлива, в то время как учреждения культпросвета пребывают в запустении».

Из восьми действовавших в городе церквей пять проводили службу ежедневно, причем каждая из них имела свой хор, постоянный или любительский, к участию в которых привлекались известные артисты. Так, из 120 певчих, занятых в церковных хорах, было 40 артистов. В их числе были заслуженные артисты республики Атлантов, Куклин и Нечаев, руководитель пионерской самодеятельности Смольнинского района Соболев, артист радиокомитета Жулин, артист Музкомедии Артамонов и др.

В 1944 г. среди молодежи города было зафиксировано восемь случаев подачи заявлений о желании стать священниками.

УНКГБ отметило также увеличение количества крещения детей в церкви, особенно с середины 1944 г. По данным ЗАГС'а, за десять месяцев 1944 г. в городе родились 15213 чел. За это же время, по имевшимся в УНКГБ данным, были крещены свыше 6 тыс. человек, значительную часть которых составляли дети в возрасте от 2 до 5 лет.

Случаи крещения были отмечены и со стороны взрослых, чаще всего молодежи. Например, в сентябре 1944 г. в Коломяжской церкви крестилась Н., 23 лет, военнослужащая, объяснившая это своим давнишним желанием. Были известны случаи соблюдения и других церковных обрядов молодежью. В Никольском соборе в присутствии семи офицеров флота венчался лейтенант КБФ. В августе 1944 г. священник Поляков с разрешения главврача больницы им. Куйбышева причащал больного в Красном уголке больницы397.

Особое внимание УНКГБ обращало на «материалы, устанавливающие факты прямого использования враждебными элементами легальных возможностей церкви в антисоветских целях», приводя следующие высказывания одного из работников епархиального управления, зафиксированные агентурой:

«... Сейчас мало молиться, нужно принять участие в управлении государством, советская власть отделила церковь от государства, а мы обязаны соединить церковь и государство. Это можно сделать тогда, когда на местах будут не просто старые священники, ничего не смыслящие в политике и в управлении, а люди умные, энергичные.

Церковь надо перестроить так, чтобы она смогла иметь колоссальное влияние на массы, а, следовательно, и на государство. Сделать так, чтобы наиболее правильный ответ и совет исходил от священника и его единомышленников. Тогда прихожане и не только прихожане, постепенно привыкнут видеть в священнике их пастыря, советника и даже старшего товарища и отца. Не становиться сразу же в оппозицию к мероприятиям правительства, а умно растолковать и объяснять их...

Необходимо самым тщательным образом изучать историю партии, конституцию и все остальные материалы, относящиеся к текущей политике с тем, чтобы быть всегда в курсе мероприятий партии и правительства, уметь по-своему толковать те или иные решения, чтобы в нужный момент можно было оружие советской власти направить против самой же власти...

Кого нужно брать в семинарию? Людей обязательно с высшим образованием, не моложе, но и не старше 40—45 лет. Лучше всего интеллигенцию, людей материально нуждающихся, так или иначе обиженных государством. Установить им стипендию в 3000 руб. в месяц и меньше всего учить богословию» (работник епархиального управления)398.

Другие примеры, содержавшиеся в спецсообщении, свидетельствовали о росте интереса к церкви и даже намерении использовать ее в политических целях:

«... В собор сегодня по моему приглашению приходили студентки, мои ученицы. Им страшно все понравилось. Сейчас для молодежи должны быть предоставлены все заботы в церкви. Важно привлечь молодежь к церкви, она ничего не знает о религии, но имеет хотя бы порыв к Богу, остальное все придет в будущем» (Н.С. Л., преподаватель фельдшерской школы);

«...Мое мнение – церковь должна быть во враждебном состоянии с безбожным государством церковь должна нести людям мир и правду, а государство наше держится только на лжи и обмане, роль церкви сдержать их» (А. Ф. К., чл. ВКП(б), служащий палаты мер и весов);

«...Я хожу в церковь, и это мне более интересно. В церкви многие меня знают, хотя бы из молодежи., беседуем, иногда поверяют мне свои мнения и не только религиозного характера, а и больше того, свои воззрения на жизнь, на действительность. У меня даже явилась мысль создать организацию... и подготовить ее для общественной работы под знаком религии, раз религии предоставляется свобода» (Г. Р. В., инвалид Отечественной войны, студент института строительных инженеров);

«...Хотя в институте я и недавно, но замечателен большой сдвиг в сторону религии. Те, которые были совершенно неверующие, начинают заговаривать о религии или молчать, когда видят даже проявление ее, а большинство начинает стыдиться, что не посещают церковь или мало в нее ходят. Сейчас можно не только открыто говорить о своей вере, но и разъяснять сладость молитвы и удовольствие быть в храме и многим другим» (Н. И .Е., студентка медицинского института);

«...Я верующий и я знаю и хочу, чтобы мои надежды оправдались, чтобы духовенство помогло русскому народу избавться от коммунизма. Я надеюсь, Вы, духовенство благословите нас на подвиг для спасения Родины» (В. И. Б., директор Тярлевского депо пожарной охраны)399.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю