Текст книги "Бьющееся стекло"

Автор книги: Нэнси-Гэй Ротстейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Джордж позаботился о том, чтобы его тесть стал постоянным участником встреч ведущих политиков и бизнесменов, которые регулярно освещались в специальных репортажах «Глоуб энд Мэйл». Эти люди обладали не меньшим богатством, чем Стэнли Айн, но занимали более высокое положение, и до недавних пор их круг оставался для него недоступным. Теперь отец Диди вступил в это элитарное сообщество, члены которого называли друга по именам, и в глазах многих приобрел репутацию не просто удачливого дельца, а человека «со связями». Джордж отплатил ему за поддержку в той валюте, которую Айн ценил больше всего: помог обрести респектабельность и войти в высшее общество, иными словами, получить то, к чему он стремился и что не могли дать ему одни лишь деньги.

С получением Джорджем должности в кабинете участие Диди в его общественной жизни закончилось. Он перешел важный карьерный рубеж, выражаясь его собственными словами – «политический Рубикон», а жену оставил на другой стороне. Теперь Джордж заявлял, что ей больше нет Необходимости прилетать ради него в Оттаву и жертвовать временем, которое можно провести с сыновьями, ведь все последнее время им так ее недоставало. Ему не хотелось и впредь отягощать ее частыми перелетами и присутствием на скучных официальных мероприятиях, тем паче, что у него появилась помощница, на которую были возложены все эти обязанности. «Она делает при мне то же самое, что я делал при Брэдли, – самодовольно пояснил Джордж, – только совершенно официально».

Скоро Диди привыкла к тому, что по пятницам муж нередко сообщал ей по телефону о срочной вечерней встрече с каким-нибудь министром или высшим чиновником, из-за которой он, к сожалению, не сможет попасть домой до следующего утра. Ко множеству дел, постоянно удерживавших Джорджа в Оттаве, добавлялись и продолжительные поездки в страны третьего мира, главным образом – африканские.

– А почему бы мне не составить тебе компанию? – осмелилась спросить Диди за шесть недель до поездки в Кению.

– У нас слишком напряженный график, – возразил он, – мы будем каждый день переезжать из города в город.

– Я не против.

– Но подумай сама: только распаковала вещи и уже снова упаковываться. Ночные перелеты, непривычный климат. Через несколько дней это покажется тебе кошмаром.

– Чепуха.

– Хм… Но надеюсь, ты понимаешь, что мы не станем останавливаться в отелях высшего разряда. Министерство настаивает на простоте и скромности, полагая, что это будет способствовать укреплению нашего демократического имиджа.

– Не беспокойся, для меня это не проблема.

– Тогда договорились. Я скажу помощнице, что ты едешь со мной. Кения – чудесная страна, тебе будет, чем себя занять.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я-то туда еду по делам, и должен буду отчитаться о проделанной работе. У меня не будет возможности уделять тебе много времени.

– Но какое-то время мы сможем бывать вместе?

– Само собой. В самолетах, на официальных приемах… Короче говоря, изредка.

Диди оставила эту тему и больше не предлагала сопровождать его в участившихся поездках, в которые он нередко отправлялся неожиданно, практически без предупреждения.

В следующие три года Джордж стал бывать дома еще реже. Ее муж заслуженно пользовался репутацией человека, на которого можно положиться, добросовестного и энергичного, а потому премьер-министр расширял сферу его ответственности. В частности, ему было неофициально поручено поддержание связей между правительством и партийными организациями либералов в провинции Онтарио. Прекрасный оратор, владеющий четырьмя языками и умеющий общаться с журналистами, Джордж был просто нарасхват. Его приглашали повсюду, а он, со своей стороны, никогда не отказывался лишний раз выступить на каком-либо собрании или принять участие в акции по сбору средств в партийные фонды. Любое публичное мероприятие, освещаемое в средствах массовой информации, представляло для него еще одну возможность заявить о себе. Для Диди очередной всплеск активности Джорджа означал одно: ее муж готовился к очередному карьерному скачку.

– Меня рассматривают как реального претендента на один из виднейших постов в кабинете, – подтвердил ее догадки Джордж, – должность связана с внешними сношениями, людскими ресурсами и иммиграцией.

Диди должна была радоваться за мужа, однако ее не могло не тревожить то, что новые обязанности все больше и больше отрывали его от семьи.

Осенью, после начала занятий в школе, в один из нечастых теперь дней, когда Джордж оказался дома, Диди поделилась с ним беспокойством, касавшимся поведения Адама. Джордж полулежал в постели, подложив две внушительного размера подушки под спину, а третью – под державшую перо руку. Настольная лампа, стоявшая на ночном столике, в стиле Людовика XIV, отбрасывала свет на пуховое одеяло в пикейном пододеяльнике, почти скрытое под ворохом официальных бумаг, на которых Джордж машинально выводил свою подпись. Диди понимала, что это не самая лучшая обстановка для серьезного разговора, но все же завела его, опасаясь, что другая возможность может представиться не скоро.

– Джордж, – начала она, усевшись на софу напротив него. – Две недели назад я была на родительском собрании. Помнишь, я еще позвонила в твой офис и просила передать, что собираюсь встретиться с учителями наших мальчиков? На тот случай, если у них будут к нам какие-нибудь вопросы или пожелания. Так вот, мисс Роуз, учительница Адама, сказала, что он ее беспокоит. Сама сказала, не дожидаясь, когда я спрошу ее, как у него дела. Она говорит, что он сторонится других мальчиков, не играет с ними, а на вопрос «почему» отвечает одно – «не хочу». Но, мне кажется, дело вовсе не в этом. А ты как думаешь?

Джордж промолчал, продолжая методично подписывать документы, и она продолжила:

– Я думаю, он стесняется из-за того, что у него нелады со спортом. Знаешь ведь, каковы бывают мальчишки в его возрасте. Ему хочется хоть в чем-то быть первым, а иначе опускаются руки. По-моему, Адаму просто необходимо побольше заниматься спортом. Это придаст ему уверенности в себе, и он перестанет дичиться… Джордж, как ты смотришь на то, чтобы пригласить для занятий с ним какого-нибудь молодого человека. Студента, лучше всего специализирующегося на педагогике, – он должен любить детей и знать к ним подход. Пусть он научит мальчиков играть в бейсбол, в футбол – короче говоря, всему тому, чему не могу научить их я. И ты, потому что ты слишком занят. Это очень важно, Джордж, ведь Адаму уже десять лет, и если не заняться с ним сейчас, то потом будет поздно. Говорят, для мальчишек спортивные игры чуть ли не основная форма общения, и если Адам и дальше будет избегать сверстников, то потом ему будет непросто обзавестись друзьями. Меня волнует то, что он может остаться одиноким, – заключила Диди, не решившись сказать, что первой это опасение высказала мисс Роуз. – Что ты на это скажешь?

Джордж не оторвался от своего занятия: его правая рука выводила подпись за подписью, а левая складывала подписанные документы в стопку. Обе действовали синхронно, как слаженный механизм.

– Джордж, – снова обратилась к нему Диди. – Я хочу знать твое мнение. Как ты отнесешься к тому, что в нашем доме поселится молодой человек? Мальчикам необходимо мужское влияние.

– Хм-хм…

– Джордж, это очень важно. Оторвись ты хоть на минутку от своих бумаг. По-моему, ты вообще не слушаешь, что я тебе говорю.

– Ничего подобного, я тебя слушаю, – возразил он, глядя на нее поверх очков в роговой оправе. Ложась в постель, Джордж всегда вынимал контактные линзы.

– Но ты не можешь читать, подписывать и слушать одновременно.

– Так ведь я ничего не читаю. Я вообще никогда не читаю этих бумаг. В моем штате есть опытный сотрудник, который просматривает поступающую корреспонденцию и готовит от моего имени ответы… – словно в подтверждение сказанного он приподнял стопку еще не подписанных писем и уронил их на одеяло. – От меня требуется только подпись, это простая формальность. Да я тебе об этом уже рассказывал… Дональд составлял такого рода отписки до того, как мне поручили курировать этот круг вопросов, он же будет заниматься ими и когда я перейду на другую должность… к счастью, – мечтательно добавил он, – она будет связана с международной политикой. – Мысль о возможном скором повышении вызвала улыбку, слегка тронувшую уголки его рта.

– Так что будь уверена, Диди, я слушаю тебя внимательно. Говори все, что считаешь нужным, но, по возможности, не затягивай. Я уже начинаю уставать, а сегодня вечером мне предстоит разобрать еще один полный документов портфель.

К огорчению жены, даже произнося эти слова, Джордж не переставал выводить на бланках автограф за автографом, однако она решила проявить настойчивость и продолжила:

– Если кто-нибудь будет водить вместе со мной машину, я смогу записать мальчиков, например, в секцию хоккея. Правда, сначала им придется выучиться кататься на коньках. А еще мне хотелось бы, чтобы они занялись плаванием. Понимаешь, я говорю о тех видах спорта, которые невозможно освоить без посторонней помощи. Одной мне даже развезти их повсюду, и то не успеть, а на мне ведь еще и домашние дела. Было бы совсем нелишне завести помощника, чтобы мог разгребать снег, заниматься мелким ремонтом и тому подобными делами. Мужчина в доме мог бы освободить меня от множества лишних хлопот. Места у нас достаточно, комната для него найдется. Наш дом так велик, что ты даже не заметишь, если в нем поселится еще один человек… Как по-твоему, это хорошая идея? – И по-прежнему ответом было молчание. – Так да или нет, Джордж? – спросила Диди, с трудом подавляя досаду.

Муж не откликнулся. Диди встала с софы, шагнула к кровати и увидела, что Джордж спит. Он заснул в сидячем положении, не выпуская из пальцев нацеленную на бумаги авторучку. Ей стало ясно, что любая попытка обсудить с ним этот вопрос в другое время приведет к сходному результату. Решение следовало принимать самой.

В понедельник она позвонила в Педагогический колледж и попросила секретаря декана оказать любезность и поместить на доске следующее краткое объявление: «Специализация – физкультура. Бесплатное проживание и питание в обмен на занятия с детьми и помощь по дому. 781-5932».

Билли Картер обосновался в гостевой комнате к концу недели, или, как предпочитала теперь говорить Диди, в начале подготовки к хоккейному сезону. Перед этим она провела собеседование с пятью желающими у себя дома, в присутствии непринужденно игравших Адама и Майкла. Ее интересовали не только ответы претендента на заданные вопросы, но и то, сможет ли он установить контакт с ее мальчиками.

Билл, атлетически сложенный уроженец Британской Колумбии, сразу же нашел с ними общий язык, к тому же, помимо обычного набора спортивных дисциплин, он предложил заняться с ними еще и горными лыжами. По его словам, прохладный, бодрящий климат Востока подходил для этого куда лучше, чем промозглые, сырые зимы, обычные для его родной провинции. Ему хотелось пожить в этой части страны, прежде чем принять решение, где поселиться в будущем. Рекомендации у него имелись, но только с Запада, и Диди сочла необходимым позвонить декану.

– Миссис Тэлбот, – ответил тот, мы высоко ценим то, что вы хотите принять в свой дом одного из наших иногородних студентов. Однако боюсь, что я смогу не слишком-то много рассказать вам о Билли, как, впрочем, и о других ребятах, с которыми вы встречались. Они все проходят подготовку по годичной программе, и к занятиям у нас приступили всего два месяца назад. Правда, по вашей просьбе, я поговорил с преподавателями Билли и навел о нем справки по месту прохождения практики. Отзываются о нем хорошо, как о старательном, увлеченном студенте. Понимаю, что это не совсем те сведения, которые требуются вам, но, может быть, они все же помогут принять решение. Во всяком случае, никакой другой информацией я на данный момент не располагаю.

Вскоре Диди убедилась, что Билли заслуженно пользовался репутацией старательного студента: большую часть свободного времени он проводил в своей комнате за учебниками. Согласно договоренности, ему следовало уделять Адаму и Майклу по три часа ежедневно. Эти три часа они проводили на очищенной от снега площадке перед домом, и к концу первой недели мальчики уже научились правильно держать клюшку и передавать шайбу.

– На сегодня все, ребята, – услышала как-то Диди слова Билли перед тем как мальчики вернулись домой. – Завтра начнем с того, на чем закончили.

Она от всей души порадовалась звонкому смеху сыновей и с удовольствием отметила, как раскраснелись на морозце их обычно бледные лица. В конце месяца они уже занимались в группе начинающих секции хоккея. Более трех недель подряд Билл сразу после школы водил их на ближайший каток и добился того, что они стали кататься на коньках не хуже большинства своих сверстников. Однако привив им интерес к конькам и хоккею, он не остановился на этом, а постарался увлечь их еще и лыжами. Начав с укрепляющих мускулатуру упражнений в помещении, Билл вскоре стал отрабатывать с ними умение сохранять равновесие, скатываясь с невысокого склона на заднем дворе. Все работы по дому он выполнял с охотой. Марии больше не приходилось выносить мусор, а рано поутру, еще нежась в теплой постели, Диди слышала доносившийся с улицы звук скребка. Да и само по себе присутствие мужчины в уединенном, стоявшем на краю лощины доме, действовало успокаивающе. Даже Джордж, в один из своих приездов на выходные, заметил усердие Билла и отозвался о нем с одобрением. На следующем родительском собрании Диди поинтересовалась у мисс Роуз, не отметила ли та каких-либо перемен во взаимоотношениях Адама с ровесниками.

– Интересно, что вы задали мне этот вопрос, миссис Тэлбот, – отозвалась учительница. – Недавно ту же самую тему затронула миссис Инглис, учительница Майкла. Оба мальчика здорово подтянулись в физическом развитии, неплохо освоили игровые виды спорта, но на общении это пока никак не сказалось. Когда я пытаюсь уговорить Адама принять участие в общих забавах, он сердится. У него, безусловно, появились полезные навыки, но он, похоже, не знает, как ими распорядиться.

– Но почему миссис Инглис вздумалось обсуждать это с вами?

– Да потому, что нечто подобное наблюдается и в поведении Майкла.

Услышанное не порадовало Диди, однако она надеялась, что вместе со сноровкой будет расти уверенность мальчиков в себе, и со временем все уладится.

Однако ближе к Рождеству Билл ограничил уделяемое ребятам время оговоренными тремя часами. Адам и Майкл все чаще просили Диди подвезти их на машине к месту занятий спортивной секции. Она не раз замечала, как вечерами они порывались наведаться в комнату Билла и огорчались, обнаружив, что дверь закрыта. Диди помнила, что поначалу Билл всегда держал дверь нараспашку, и даже не заметила, когда он начал запираться. Но теперь оказалось, что молодой человек даже завел маленький навесной замок и сидел взаперти все время, не относившееся к его обусловленным рабочим часам. Причем сидел главным образом не один. Билл все чаще приглашал в гости приятеля, а то и двух. Поначалу он спрашивал у Диди разрешения, но со временем перестал, поскольку такого рода визиты стали восприниматься как нечто само собой разумеющееся. Гости исчезали за закрытой дверью, куда мальчикам доступа не было. Диди часто видела Майкла, уныло слонявшегося возле комнаты Билла. Адам тоже расстраивался: он отказывался делать уроки и убегал на верхний этаж. Отправляясь за сыном, Диди обычно заставала его играющим с детской железной дорогой. Отец подарил ее Адаму на день рождения, когда тому исполнилось семь лет, и помог ему собрать ее, посвятив этому большую часть парламентских каникул. Разумеется, Диди признавала за Биллом право иметь своих друзей, но полагала, что он мог бы относиться к ее детям и повнимательнее. Формально его не в чем было упрекнуть: обязанности помощника по хозяйству и наставника мальчиков по части спорта выполнялись им безупречно. Одна беда – он занимался с Майклом и Адамом хоть и умело, но без души. Следующие неприятные новости насчет детей Диди услышала прежде, чем подошло время очередного родительского собрания. В январе, в пятницу утром, учительница позвонила ей домой и поинтересовалась, почему в последний месяц Адам так часто пропускает занятия. В ходе разговора выяснилось, что его не было в школе и сегодня. Хотя Билл отвез туда обоих братишек, старший на уроках не появился. Перепугавшись, Диди позвонила в офис Джорджа и выложила ему все услышанное.

– Пустяки, – отозвался муж. – Какой мальчишка не прогуливал уроков? Это просто весенняя лихорадка.

– Джордж, это не пустяки, – возразила она. – К тому же, хотя ты, возможно, и не заметил, сейчас не весна, а середина зимы… Может быть, это ты разрешил Адаму пропустить занятия? Сегодня или в любой другой день?

Судя по взволнованному тону, ей очень хотелось услышать утвердительный ответ, но такового не последовало.

– Ничего я не разрешал, – невозмутимо сказал муж.

– Но в таком случае у нас серьезная проблема. Что делать? Я не хотела наказывать Адама, не посоветовавшись с тобой.

– А что я?.. Ты на месте, тебе виднее, как поступить. Считай, что я заранее одобрил любое твое решение, – донесся из трубки преувеличенно бодрый голос.

– Джордж, ты один? Там с тобой никого нет?

– Конечно, один.

– А Джоан? Или еще кто-нибудь из твоих помощников. Тед? Разве они не в офисе?

– Конечно, в офисе. Они всегда здесь. Я имел в виду, что здесь нет посторонних. А что?

– Ничего, Джордж. Ничего… Прости, что побеспокоила тебя из-за такой ерунды, как судьба твоего сына.

– Передавай мальчикам привет, – промолвил в ответ Джордж, не обратив внимания на ее сарказм.

Дальнейший разговор не имел смысла: Диди попросту не могла обсуждать такие глубоко личные, не менее интимные, чем секс, вопросы по служебному телефону, когда в кабинете мужа присутствуют посторонние. К тому же ее просто бесило его равнодушие: примириться с этим было не легче, чем с тревожными новостями из школы. Не желая тратить попусту время, она повесила трубку. За неудавшимся разговором с отцом последовал разговор с Адамом. Диди напрямик спросила его о причине прогулов. Мальчик пытался отпираться, но мать стояла на своем:

– Адам, – сказала она. – Я не буду тебе наказывать, если ты объяснишь, в чем дело. Мне просто нужно знать правду.

Он молчал.

– Ну скажи, по крайней мере, чем ты в то время занимался?

– Катался на лыжах.

– Катался на лыжах? – недоверчиво переспросила она. – Это еще почему?

– Потому что мне хотелось. Я люблю кататься на лыжах.

– Я и не знала, что это нравится тебе до такой степени…

– А вот и нравится! – с вызовом заявил мальчик.

– Но почему ты не спросил разрешения?

– Можно подумать, будто ты разрешила бы мне пропустить уроки.

– Ты прав. Я бы, конечно, не разрешила… – Диди чувствовала облегчение от того, что причина прогулов оказалась вполне невинной, однако хотела разузнать как можно больше.

– И как ты добирался до лыжни?

– На автобусе.

– Это откуда?

– На метро до станции Йоркдэйл, а дальше – на автобусе.

– Куда это дальше?

– На север, в горы.

– На север, в горы?

– Ну да. В Снежную Долину. Ее еще называют Скрытой Долиной, или Долиной Подковы. Лучшее место для катания.

– Но почему бы тебе не поехать туда в выходные, когда нет уроков?

– В выходные там полно народу. К тому же я добрался бы туда из Торонто только после обеда, когда снег уже не тот.

Диди очень хотелось поверить Адаму, а потому она предпочла оставить без внимания мелкие нестыковки и принять историю в том виде, в каком услышала. В первую очередь, следовало не копаться в подробностях, а позаботиться о будущем. Сделать так, чтобы все закончилось к общему удовлетворению, устроив и ее, и сына, которого она любила и совсем не хотела огорчать.

– Хорошо, – сказала Диди. – Давай договоримся. Ты не будешь пропускать занятия три недели, а я попрошу Билла на выходные отвезти тебя в Долину. Если хочешь, можешь даже отправиться на север накануне, с ночевкой, и тогда утром ты выйдешь на снег первым. Что скажешь?

– А можно будет взять с собой Майкла? Я не хочу без него.

– Конечно, можно…

Желание Адама кататься на лыжах непременно с младшим братишкой не могло не радовать Диди, хотя несколько озадачивало. Она знала от учительницы, что Майкл не прогуливал уроков, стало быть, до сих пор Адам его не сманивал и катался в одиночку. Так или иначе, свое обещание Диди выполнила. Спустя три недели, на протяжении которых Адам не пропустил ни одного урока, трио в составе Билла и обоих мальчиков собралось отправиться на север, в Долину Подковы. Им предстояло заночевать в гостинице, с тем чтобы с утра пораньше Адам уже мог встать на лыжи. Когда все необходимое уже уложили в машину, Диди обратилась к Биллу с последними наставлениями:

– Проследите, чтобы номер в гостинице сохранился за вами и на субботу. После обеда Майклу надо будет отдохнуть. Не забывайте, ему всего только девять. В таком возрасте нельзя кататься целый день напролет.

Семейный фургон медленно двинулся по заснеженной дороге, и провожавшая его взглядом Диди увидела, как от радостного возбуждения подскакивает на сиденье Майкл. Хотя на эти выходные Джордж домой не собирался, она решила не ехать с мальчиками, полагая, что, не умея кататься на лыжах, будет только мешать. «С Биллом они проведут время гораздо лучше, ведь независимо от отношения к детям, в лыжах он толк знает», – рассудила Диди, хотя, видя ликование отъезжавших мальчишек, пожалела о своем решении.

Вернулись они в субботу, около шести. Дом уже окутали сумерки, по коридорам витал аромат любимого мальчиками ростбифа.

Диди ждала сыновей в своей спальне, собираясь сразу после ужина отправить Майкла под душ, чтобы он хорошенько прогрелся после прогулки по морозу. Но дети не пришли в ее комнату.

– Эй, куда все подевались? – крикнула Диди, выйдя на лестницу. – Майкл! Адам! Она включила в душевой воду и отправилась поискать мальчиков, но те, как сквозь землю провалились. Спустившись в кухню, Диди застала там только Марию, сказавшую, что дети туда не заглядывали. Стол в столовой был накрыт, но ужин оставался не тронутым. Не обнаружив ребят и в гостиной, она снова поднялась наверх, вернулась в душевую, чтобы выключить воду, и неожиданно наткнулась на Майкла. Тот стоял молча, уставясь на льющуюся в фарфоровую раковину воду.

– Хорошо провели время?

– Не очень, – буркнул в ответ мальчик, не поворачиваясь и не отрывая взгляда от журчащей струи.

– Жаль, а я думала, что вы сегодня повеселитесь.

Майкл промолчал. Холодный, дрожащий, он продолжал стоять к ней спиной.

Диди присела и попыталась обнять сына, но тот резко отстранился.

– В чем дело, Майкл? Что случилось?

– Ничего.

– Майкл, да что с тобой?

– Оставь меня в покое, Я хочу принять душ.

– Вот и хорошо. Я тебе помогу… – Сидя на корточках, она расстегнула пуговицы его клетчатой рубашки и потянула за рукав, однако мальчик отдернул руку и сердито крикнул:

– Уходи! Я и сам могу помыться! – Неожиданно он обернулся, и Диди увидела его печальное, осунувшееся лицо – лицо человека, которого предали.

– Хорошо, Майкл, я подожду снаружи. Позови меня, когда закончишь. – С этими словами она удалилась.

Прошло двадцать минут. Мальчик так и не позвал ее, и в конце концов, потеряв терпение, Диди распахнула дверь. Майкл сидел в ванне и скреб себя так яростно, словно хотел содрать кожу. Поверхность воды покрывала густая мыльная пена.

– Ну все, Майкл. Достаточно. Вылезай.

– А ну, приготовимся к большой обтирке, – сказала она, когда мальчик послушно вылез из ванны. С этих слов обычно начиналась игра, которую Майкл очень любил. Диди всегда насухо растирала его стройное тельце махровым полотенцем, а он при этом довольно верещал и заливался смехом. По на сен раз смехом и не пахло. Игры не получилось. Майкл выхватил полотенце из рук матери, прикрыл им наготу и тихо, но решительно заявил:

– Я сам вытрусь. Нечего меня трогать.

Пребывая в полной растерянности, Диди отправилась поискать Адама, в надежде, что старшин сын расскажет ей, чем так огорчен его братишка. Несколько раз окликнув сына по имени и не получив ответа, она подошла к его спальне. Дверь была закрыта, свет погашен. Диди вошла и увидела, что сын лежит на кровати, с головой накрывшись пуховым одеялом. Он не шелохнулся, но, если только это ей не почудилось, тихонько всхлипнул. Она наклонилась, чтобы обнять свернувшуюся под одеялом фигурку, но Адам отодвинулся в сторону. При следующей попытке он сбросил ее руку и резко перекатился, явно давая понять, что желает избежать прикосновений. Спал Адам или только притворялся, не имело значения: было ясно, что никакого рассказа ей в этот вечер от него не добиться.

Она спустилась вниз. Билл сидел за столом и ужинал, нимало не беспокоясь о том, что рядом стояли две нетронутые тарелки.

– Билл, что стряслось с Майком? Он сам не свой.

– Ничего особенного, – ответил молодой человек с набитым ртом. – Просто он сегодня устал. Переутомился.

– Боюсь, дело не только в этом. Я беспокоюсь.

– Совершенно напрасно. Он отдохнет, и утром будет чувствовать себя нормально.

У нее не было оснований обвинить Билла в чем бы то ни было. Твердо она знала только одно: о том, что случилось в этот злосчастный день, он рассказывать не станет.

Когда Джордж приехал домой на следующие выходные, Диди не стала делиться с ним своими подозрениями и даже не сказала, что уволила Билла. Объяснив уход молодого человека необходимостью сосредоточиться на подготовке к экзаменам, она сказала, что наверное, нет нужды брать на его место другого. Ей удалось преподнести всю историю так, что она не вызвала у Джорджа ни малейшего интереса. В конце концов защищать себя она выучилась именно у мужа.

Имя Билла ей довелось услышать еще один раз. Это случилось следующей зимой, февральским вечером, когда Джордж, как обычно, подписывал подготовленные Дональдом бумаги.

– Меня просили дать рекомендацию тому парню, который жил в нашем доме, – сказал он. – Малый с Запада, спортсмен. Билл… как там его? – Джордж сморщился, силясь припомнить фамилию.

– Билл Картер, – холодно подсказала Диди.

– Точно, Картер. Его хотят взять на работу в какой-то пансионат для мальчиков, на севере Британской Колумбии. Я велел Дональду подготовить хороший отзыв.

– Можно взглянуть?

– А зачем? Конечно, если хочешь… найти бы только эту бумажку. Я ее уже подмахнул, и завалил сверху другими… Ага, вот она, – Джордж выудил из-под стопки документов листок и перебросил его жене, как мальчишка, пускающий бумажный самолетик. – На, читай. А с меня на сегодня хватит. Ложусь спать. – Он смахнул оставшиеся бумаги с одеяла на ковер, положил очки на прикроватный столик и выключил лампу.

Присев с другой стороны огромной кровати, Диди просмотрела письмо от директора школы для мальчиков в Кавендише; как и полагалось при деловой переписке, оно было подколото к напечатанному на бланке министерства, подготовленному помощником и подписанному ее мужем ответу, содержавшему данную им Биллу превосходную характеристику.

С письмом в руках Диди вышла в коридор, и, проходя мимо спальни Майкла, прислушалась к его плачу – с прошлого марта мальчик частенько пускался в слезы. Потом она заглянула к Адаму и всмотрелась в его лицо: прошло одиннадцать месяцев, но старший сын так ничего ей и не рассказал.

Билл давно ушел из ее дома. У нее не было никаких доказательств того, что ее дети подверглись домогательствам. Были лишь страх, стыд и желание оградить от чего-либо подобного других. Подписанный Джорджем ответ, вместе с письмом из Кавендиша, она порвала в клочки. В мелкие клочки. Но исцелить нанесенную мальчикам душевную рану было не так просто, как уничтожить это напоминание об их обидчике.

Глава 15

На сентябрьских выборах либералы потерпели сокрушительное поражение, но, в отличие от ста семи его менее удачливых соратников, Джордж Тэлбот оказался непотопляемым. «Глоуб энд Мэйл» писала, что консерваторы, как могучий прилив, захлестнули избирательные округи близ Торонто. Либералы, некогда безраздельно господствовавшие в этой самой большой провинции, сохранили за собой лишь шесть округов, населенных главным образом недавними иммигрантами. Трюдо покинул пост лидера вторично и на сей раз окончательно, а сменивший его Джон Тернер не сумел сохранить власть за своей партией. Джордж Тэлбот вернулся в теневой кабинет.

Он наведывался в Торонто лишь каждый третий уикэнд, объясняя это жене тем, что «на каждого из нас теперь приходится больше их, а значит, чтобы уследить за ними, требуется больше времени». Нынешний период его пребывания в оппозиции отличался от предыдущего лишь тем, что теперь Джордж не просил жену приезжать к нему в Оттаву, а когда она предложила это сама, ответил, что сейчас совершенно иная политическая обстановка.

Приступать к реорганизации еще слишком рано, – пояснил Джордж. – Малруни наверняка продержится полных четыре года. У меня не так много публичных функций, а с теми, какие есть, прекрасно справится и Джоан.

Помимо всего прочего, результаты выборов оказались неприятными для Джорджа и потому, что его визитные карточки с грифом министерства и словами «Достопочтенный Джордж Тэлбот, Государственный серетарь» утратили силу, и теперь ему приходилось самому готовиться к своим зарубежным вояжам. Количество поездок на всякого рода совещания и конференции ничуть не уменьшилось, но зато понизился его официальный статус.

Перед одной из таких командировок Диди помогала мужу собираться в дорогу. Стоял теплый июньский день, за открытым окном спальни густела зелень, и настроение у нее, как обычно в это время года, было приподнятым.

– Уложить этот костюм или ты наденешь его в самолет? – спросила она.

Джордж столько раз терял в аэропортах багаж, что в конце концов стал брать чемодан с одеждой в салон. Сейчас Диди держала в руках синий в мелкую крапинку костюм, который непременно сопутствовал ему во всех организовывавшихся правительством поездках по странам Африки. Классического покроя, солидный, но не производящий впечатление роскошного, он способствовал созданию того имиджа, который Джордж считал самым выигрышным при общении с официальными лицами развивающихся государств. В его понимании умение правильно одеваться являлось непременным условием успеха.

– Нет, я его не беру.

– Как так? Это же, можно сказать, рабочая одежда для всех твоих африканских вояжей… – Иногда ей доставляло удовольствие подтрунивать над мужем.

– Так то африканских… Может быть, нам и на сей раз предстоит обсуждать проблемы третьего мира, но во всяком случае мы будем заниматься этим в цивилизованной европейской обстановке.