Текст книги "Бьющееся стекло"

Автор книги: Нэнси-Гэй Ротстейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Ну и, конечно, Джоан Лэндон – очень перспективная фигура. Вот уже пятнадцать лет как ведет на телевидении одну и ту же семейную передачу. Для наших средств массовой информации это явление уникальное. Конечно, она испытала на себе непостоянство аудитории, но я слышал от друзей, занимающихся телевизионной рекламой, что ей удается не только поддерживать, но и наращивать рейтинг. Всем умеет потрафить, и верхам, и низам, и национальным меньшинствам. Всем нравится разнообразие тем, которые она поднимает, то, что ей удается завлечь в студию известных людей, ну и, конечно, ее теплый голос. Знаешь, такой доверительный образ лучшего друга для всех и каждого… Но для нас важно не это. Главное, заполучив ее, мы не только сохраним своего традиционного избирателя, но и преодолеем этнические барьеры. Она способна заметно расширить наш электорат. Джоан постоянно на виду и пользуется доверием. Правда, она гордится тем, что стоит вне политики. Не знаю, можно ли рассчитывать на то, что, попав в Оттаву, она станет подчиняться требованиям политической линии. К тому же ее, наверное, нелегко будет убедить в надежности политической карьеры. Заправилы средств массовой информации не слишком-то охотно принимают назад журналистов, засветившихся в политике. Не желают упреков в односторонности, необъективности и всем таком. Но все же, Джордж, тебе придется поискать к ней подход. Может быть, не сразу в лоб, а осторожненько, исподволь. При хорошем раскладе эта леди сможет грести голоса лопатой.

Может, еще кого припомнишь? Мне больше никто в голову не приходит.

Джуди приметила, что обычно спокойное лицо Джорджа багровеет. Он выглядел ошеломленным.

– В общем, – продолжал Джо, – вспомнишь, так добавляй любое имя, которое мне, по-твоему, стоит принять во внимание. И, Джордж, постарайся, чтобы все было кратко. Я имею в виду не список, а информацию о моих возможных преемниках. Мне не требуется тягомотина вроде той диссертации насчет новых африканских стран, которую ты прислал мне из Стэнфорда, когда обращался с просьбой дать тебе работу в офисе моего избирательного округа. Но все действительно важные сведения должны быть собраны. Потрудись, парень, я на тебя рассчитываю.

Джо Брэдли никогда не был выдающимся физиономистом, а потому и сейчас истолковал выражение лица Джорджа совершенно неверно.

– А за себя не беспокойся. Кто бы ни занял в будущем мое место, я непременно порекомендую тебя своему преемнику. Дам наилучшие отзывы.

Джо встал и пошел налить себе еще чашечку кофе. Диди взглянула на Джорджа и увидела, что на его висках и шее набухли вены. Впервые за три года их совместной жизни непроницаемая маска, которую он носил, дала трещину.

Уже отойдя на некоторое расстояние, Джо обернулся:

– И вот еще что. Составь на будущее список возможных занятий и для меня. К какому делу можно пристроить человека, ничего не умеющего, но во всем разбирающегося и основательно обросшего связями. Главное, не забывай о теплых местечках в Советах Директоров разных компаний, чтобы иметь хороший заработок и особо не утруждаться.

Долго дожидаться реакции мужа Диди не пришлось. Едва они вернулись в Роуздэйл и вошли в свою квартиру – она даже не успела заглянуть в детскую – Джордж сдержанно обронил:

– Мне пора делать свой ход, Диди. – Внешне он уже полностью овладел собой. – Дальше так продолжаться не может. В субботу после обеда я хочу обсудить сложившееся положение с твоим отцом. Не исключено, что мне потребуется твоя помощь. Ты ведь меня поддержишь, Диди?

Она уже поняла значение всего услышанного в этот вечер. Тогда, в Каннах, Джордж сказал им неправду. Вовсе не Брэдли просил его о помощи, а он сам выпросил у него работу в избирательном офисе, прекрасно сознавая, что матерый политик вскоре отойдет от дел. Он вошел к Брэдли в доверие, выполнял все его поручения, стал для него необходимым и старался внушить ему, что у него не может быть лучшего преемника. Но Брэдли обманул его ожидания. Он обошелся с Джорджем как с человеком, не заслуживающим ни малейшего внимания. Даже того, чтобы отклонить его кандидатуру.

Унизил его.

Но нет, она никому не позволит унижать своего мужа. Не позволит обходиться с ним так, как позволила отцу обойтись с Тони. У Брэдли этот номер не пройдет. Разве она сама не работала на него бок о бок с мужем, помогая ему все это время? Конечно же, она поддержит Джорджа.

Но к тому времени, когда Диди собралась ответить, Джордж уже снял туфли, скинул спортивную куртку и удалился в спальню. Заданный вопрос был для него чисто риторическим.

Обед в Форест Хилл, семейном гнезде Айнов, поначалу проходил, как обычно. На одном конце стола Джордж беседовал с отцом Диди, а на другом она, сидя рядом со своей матерью, то ела сама, то пыталась накормить упрямо противившегося этому сына. На этом обеде ей слюнявчик был, пожалуй, нужнее, чем годовалому сынишке. Все ее платье было заляпано клейким пюре из гороха, моркови и размятой в кашицу курятины: все это летело прямиком в маму, когда Адам отчаянно брыкался и вырывался. Он крепко сжал челюсти, не позволяя просунуть ему в рот длинную серебряную ложечку. Упрямства малышу было не занимать.

Когда взрослые за столом покончили с цыпленком по-корнуэльски и суфле, Диди решила, что пришло время сдержать данное Джорджу обещание:

– Вера, – обратилась она к давней домоправительнице, – пожалуйста, покорми Адама за Диди. Мама, а ты присмотри за ними. С ним совсем нетрудно, просто он не очень аккуратно кушает. – С этими словами, какими многие матери готовы извинить любые изъяны в поведении своих чад, она, следом за отцом и Джорджем, удалилась в библиотеку.

Ее отец по-хозяйски расположился за роскошным, доставленным контрабандой столом, конфискованным у одного из таких же, как он, богачей, лишенного прав и состояния на Кубе Под властью Кастро. Огромный, богато орнаментированный, с инкрустацией ценными породами дерева и бронзовыми фантастическими фигурами, этот предмет мебели доминировал надо всем кабинетом. Джордж устроился напротив, на узкой софе с подушками. Диди плотно закрыла ореховые двери и села рядом с мужем.

– Я решил, что вам хотелось бы это знать, сэр, – начал Джордж. – Джо Брэдли говорил со мной о своем уходе из политики.

– Давно пора, – саркастически хмыкнул мистер Айн.

Но ее муж не позволил увести себя в сторону и продолжил:

– В связи с этим он поручил мне составить список его возможных преемников. Сам Джо назвал имена олдермена Марио Феллини, президента «Империал Ойл» Питера Леллье и телеведущей Джоан Лэндон.

– А что он сказал насчет тебя, Джордж?

– Я в этот список не попал.

– Не попал? – недоверчиво переспросил мистер Айн.

– А еще, – настойчиво продолжал Джордж, – он просил составить меня другой список – мест, куда он мог бы пристроиться, отойдя от политической деятельности. Велел найти ему «тепленькое местечко» – кажется, он так выразился, да, Диди? Особенно его интересуют должности в Советах Директоров крупных компаний. Кажется, Джо собирается не отойти от дел, а просто сменить род деятельности.

– Ну а чего ты ждешь от меня, Джордж?

– Ничего. Я просто подумал, что вы хотели бы быть в курсе дела. Помнится, в Каннах вы говорили, что уже построили в его округе торговый комплекс и собираетесь возводить еще один. Как я понимаю, вам небезразлично все, касающееся тех мест, где вы имеете деловые интересы.

– Совершенно верно. Ты поступил правильно, Джордж, это дело заслуживает моего внимания.

Джордж встал, собираясь откланяться. Отец Диди продолжал сидеть за столом: на его лице появилась довольная улыбка.

– Джордж, как думаешь, смог бы ты победить в этом округе? Если, конечно, будешь выдвинут.

– На сто процентов, сэр! – Джордж говорил с отцом Диди в той же манере, что и в Каннах. – Я знаю округ как свои пять пальцев. Все избирательные участки, все предприятия, всех мало-мальски влиятельных лидеров, даже расположение автобусных остановок. Последние три года все встречи с избирателями от имени Брэдли организовывал я, и я обеспечил ему приток голосов. В округе меня хорошо знают. Я могу победить, сэр. Чего я не могу, сэр, так это справиться с человеком типа Брэдли.

– Знаю я и таких людей, и самого Брэдли. Эти сукины дети считают себя крутыми, но любого из них не так уж трудно заставить плясать под свою дудку, нужно только знать, на чем сыграть. Этот округ не собственность Джо: здесь моя родина, и здесь я веду свой бизнес. Хм, предоставь все мне… Диди, ты не против того, чтобы твой муж стал членом парламента?

Джордж устремил на нее требовательный взгляд, но в этом не было нужды. Разве то, что лучше всего для ее мужа, не лучше всего и для нее самой?

– В этом наша жизнь, папочка, – не колеблясь, ответила она. Вопрос был решен, и ее отец поднялся с места.

– Обещать ничего не обещаю, – сказал он напоследок, – но на твоем месте я не стал бы составлять для Джо Брэдли список преемников. Как-то не хочется, чтобы умный человек тратил время впустую, тогда как у него полно более важных дел. Есть только одна кандидатура, которую Джо Брэдли сочтет достойной рассмотрения.

Мистер Айн покровительственно обнял зятя, и они вдвоем вышли из кабинета. Диди слышала, как отец что-то довольно мурлыкал себе под нос, а его вид напомнил ей картинку из детской книжки, которую она показывала Адаму: лис, забравшийся в курятник.

Самая влиятельная газета Торонто поместила отчет о выдвижении в округе Спадина кандидата от Либеральной партии, которому предстояло принять участие в еще не объявленных выборах. Нехватка более сенсационной информации заставила поместить в колонку редактора то, что в других обстоятельствах осталось бы новостью местного масштаба.

СМЕНА КАРАУЛА – ТАК ЛИ ЭТО?

Прошлым вечером либералы продемонстрировали свою сплоченность. Тысяча двести приверженцев партии стройными рядами явились в Харборд Колледж, дабы отдать дань ветерану движения и выбрать нового воителя для избирательного округа Спадина, остающегося бастионом либералов с тех пор, как обходительный Джо Брэдли захватил его шестнадцать лет назад.

Вопреки ожиданиям аналитиков, предрекавших ожесточенную схватку вокруг наследия Джо, его жезл перешел в новые руки безо всякой борьбы. Партийные активисты под твердым руководством самого Брэдли назвали только одно имя. Правда, анонимный источник в Ассоциации указывает, что кандидатура молодого Джорджа Тэлбота была навязана Брэдли, не испытывающему по этому поводу ни малейшего энтузиазма.

Что не совсем обычно, хотя порой уходящие политики поступали так и раньше, Джо Брэдли, победитель четырех избирательных кампаний, сам произнес речь о новоиспеченном кандидате. Мистер Брэдли охарактеризовал мистера Тэлбота как «блестящего и перспективного политика с передовым мышлением». Он назвал выдвижение мистера Тэлбота «знаком прихода в ряды либералов нового поколения – молодых, решительных и энергичных людей, которым предстоит составить костяк партии в восьмидесятые годы».

По существу прошлым вечером в избирательном округе Спадина прошли не выборы, а коронация, или, если можно так выразиться, «рукоположение» привлекательного, любезного, уравновешенного и при этом совершенно неопытного наследника.

В связи с этим анонимный эксперт предсказывает выдвижение консерваторами и новыми демократами сильных кандидатов, с тем чтобы положить конец двадцатилетнему засилью либералов в округе. Мы тоже сомневаемся в том, что Джо Брэдли сможет так уж легко передать свое место избранному им преемнику.

А на третьей странице деловой хроники того же еженедельника появилось сообщение, привлекшее к себе куда меньше внимания. В нем говорилось о назначении Джо Брэдли специальным консультантом «Айн Констракшнз» по связям с государственными органами. Он занял места в Советах Директоров трех компаний, причем все они являлись дочерними фирмами «Айн Констракшнз», хотя названы все три были так, чтобы никоим образом не наводить на мысль о какой-либо связи со строительной империей Айнов.

Выдвижение прошло удачно, однако молодому кандидату явно недоставало поддержки в широких кругах избирателей. Горстка предложивших все же ему помощь активистов состояла в основном из пожилых людей, к которым сам Джордж относился с осторожностью, считая их приверженцами партии в целом, а не определенного лидера, а потому, как сказал он отцу Диди, неспособными составить ядро организации, нацеленной на победу.

Прошло две недели, но и со стороны молодых либералов – тех самых, о безусловной поддержке которых Джордж говорил Айну с уверенностью, – не последовало никаких заявлений о присоединении к его кампании. Джордж объяснил тестю, что это итог неблагоприятных отзывов о нем в прессе.

Не сумев найти сторонников другим способом, молодой кандидат спелся с высокооплачиваемыми политическими наймитами. Его нередко видели в центре города, на стадионах, где проходили весенние состязания по хардболлу в обществе популярных спортсменов, а Джона Эмброза, известного специалиста по предвыборным технологиям, привлек на свою сторону очень простым способом: нанес ему личный визит и при обмене рукопожатиями вручил чек от «Айн Энтерпрайзиз».

Джон, в свою очередь, добился согласия «Рудольф Консалтс» принять Джорджа под свое крыло. Считалось, что большинство виднейших либеральных политиков страны обязаны своим успехом именно этой фирме, связанной с Либеральной партией и специализирующейся на политической рекламе. Совместными усилиями эти профессионалы разработали стратегию, направленную на убеждение избирателей в том, что никто не представит в парламенте их интересы лучше, чем Тэлбот. Они организовали публикации в его поддержку, сформировали его имидж, вплоть до внешнего облика, тщательно отрежиссировали все мероприятия, на которых ему надлежало присутствовать.

Единственное, о чем Джорджу вовсе не пришлось заботиться, так это о подборе казначея для своего предвыборного штаба. Отец Диди и его деловые партнеры сделали эту, обычно важнейшую при проведении выборов должность просто ненужной.

Месторасположение избирательного штаба было выбрано консультантом Эмброзом благодаря таким достоинствам, как широкое окно и проходящие рядом оживленные транспортные потоки. Помещение подобрали достаточно просторное, чтобы вместить всех наймитов, работавших на кандидата вместо обычных в подобных обстоятельствах волонтеров. Со своего застекленного командного пункта Эмброз приглядывал за каждым аспектом деятельности своей сплоченной организации.

Диди работала с 8 утра до 6 вечера в той части офиса, где собирались немногочисленные волонтеры. Джордж говорил, что жена кандидата должна всегда быть на виду, должна подавать пример добровольцам, поощряя их к еще большему рвению и усердию. Они должны чувствовать, что их труд ценят и их мнением дорожат. В этом, говорил Джордж, ее никто не заменит.

Диди сетовала, что целыми днями не может толком позаботиться об Адаме, не занимаясь при этом почти ничем, кроме благодарственных рукопожатий, но Джордж уверял, что она выступает в роли Гостеприимной Хозяйки, которую нельзя поручить даже лучшему профессионалу.

– А выдастся затишье в работе, – сказал он, так можешь заняться сбором просьб и пожеланий, выявлением жалоб по вопросам регистрации или просмотром телефонных номеров для использования в день выборов организатором голосования.

После шести Диди вместе с Джорджем обходила дома избирателей.

Несмотря ни на что, она не хотела оставлять Адама ни под присмотром детской медсестры, ни, тем более, какой-либо няни. Опыт общения с Элис заставлял ее брать сына с собой повсюду, хотя это доставляло неудобства и ему, и ей. Ее решимость не дать ему испытать одиночество, которое познала в детстве она, оставалась неколебимой. Если избирательная кампания требовала ее присутствия в штабе в течение полного рабочего дня, то же самое требовалось и от Адама. Она заходила в помещение комитета, загруженная всем, необходимым для малыша, только что вставшего на ножки: брала с собой детский манеж, высокий стульчик, складную коляску, переносную колыбельку, не говоря уж о множестве баночек детского питания и устройстве для их подогревания. Игровая площадка Адама находилась рядом с ее письменным столом.

– У нас тут, по-твоему что, детский сад? – услышала она как-то раздраженный вопрос Джона Эмброза, обращенный к ее мужу. – Мои ребята не договаривались работать в яслях.

В результате этого разговора Джордж попросил ее подыскать для Адама не столь заметное место, и скоро игровая площадка перекочевала за перегородку у задней стенки помещения, подальше от придирчивых взглядов и организаторов выборов, и любопытствующих избирателей. Но намного легче от этого не стало: теперь она оказалась в зависимости от тех, кто работал за перегородкой: исключительно из любезности они сообщали ей, что малыш проснулся и хочет поиграть или запачкался, и его надо переодеть. Имелись и другие трудности: не так-то просто было держать посуду ребенка, как впрочем и собственную, в стороне от разбросанных рядом с раковиной кофейных чашек и столовых ножей персонала. В тесном закутке, конечно же, не имелось условий ни для мытья, ни для приготовления еды. Но хуже всего было то, что несмотря на все просьбы Диди, которая даже установила в манеже сына написанный по трафарету плакатик, стоило ей отлучиться, как, вернувшись, она частенько обнаруживала Адама со ртом, набитым чем-то подозрительно походившим на крошки от пирожных или пиццы. Всего того, чем перекусывали всухомятку сами работники и чем многие доброхоты порывались угостить малыша.

Нередко, стоило Диди собраться покормить Адама, как ее отрывал от этого занятия нетерпеливый избиратель, желавший немедленно узнать о кандидате как можно больше, причем если уж не из его собственных уст, то из уст его супруги. В таких случаях Диди брала Адама на руки и выходила с ним: иногда это помогало отделаться от посетителей побыстрее.

Перед тем как она отправлялась с Джорджем на вечерний агитационный обход, Адама забирала Вера, которая отвозила мальчика домой и укладывала спать. При всех трудностях Диди гордилась тем, что почти не расстается с сыном. Самым важным для нее было именно это – пусть он знает, что его любят. Прогноз автора редакторской колонки оказался верным. Ни консерваторы, ни новые демократы не собрались упускать возможность вырвать избирательный округ Спадина из рук либералов. По расчетам их аналитиков шансы молодого, безвестного кандидата были весьма малы.

Однако специалисты «Рудольф Консалтс» тщательно формировали положительный политический имидж Джорджа, ухитряясь даже его недостатки представить достоинствами. Они признавали, что в то время как Кингсли имеет тридцатилетий политический опыт, Тэлбот никогда не занимал выборных должностей, но утверждали, что именно такой, не закосневший в политике человек, идеалист, обладающий при этом подлинно государственным мышлением, и нужен сейчас народу. Пригодилась и диссертация о новообразованных государствах Африки: с одной стороны, сама ее тема являлась свидетельством интереса кандидата к национальным проблемам и понимания им роли своей страны в глобальном контексте, а с другой – докторская степень, полученная в Стэнфорде, прямо противопоставлялась не слишком высокой образованности Кингсли и Мак Гругена, не имевших за плечами ничего, кроме школьных аттестатов да благих намерений.

Кингсли пользовался репутацией борца за права обездоленных, и в качестве мэра он претворял в жизнь специальную программу социальной помощи, однако его обыграли на его же поле, опубликовав фотографии Тэлбота в окружении иммигрантов, которым он помог воссоединиться с родственниками в Канаде, а также организовав выступления по радио группы пожилых избирателей, в интересах которых он обратился в Оттаву с петицией о назначении им пенсий по инвалидности. Все эти акции были инициированы и претворены в жизнь под эгидой Джо Брэдли, но теперь они недвусмысленно объявлялись личной заслугой Джорджа.

Уловив в приближении десятилетия молодежных приоритетов тенденцию к смене политических поколений, нанятые Джорджем специалисты ударили по самому уязвимому месту Кингсли, по его возрасту, приклеив к нему ярлык «человек прошлого». Ему противопоставлялся «человек будущего», наделенный, как писалось в предвыборных статьях и буклетах, «энергией и динамизмом, необходимыми для того, чтобы голос округа был услышан в Оттаве».

Оценив внешние данные Джорджа как одну из его самых выигрышных позиции, они обновили его облик. На смену излюбленным спортивным курткам, свободного покроя рубашкам пастельных тонов и мокасинам пришли накрахмаленные белые сорочки, серые, в тонкую полоску костюмы и черные туфли. Эта новая внешность в сочетании с его насыщенным, звучным голосом соответствовала именно тому образу, который они старались закрепить в общественном сознании.

Достоинства кандидата преподносились избирателям в листовках и буклетах, которые разносились по почтовым ящикам или раздавались прохожим в специально отобранных местах. Речи для него писали с учетом психологии аудитории.

Консультанты добивались того, чтобы в глазах жителей округа Джордж выглядел чрезвычайно способным и ответственным молодым человеком, руководствующимся самыми высокими побуждениями. Богатство в этот образ не вписывалось, а потому родство кандидата с Айнами тщательно скрывалось. Джон Эмброз настоял на том, чтобы Стэнли Айн не только не афишировал родственную связь с Джорджем, но вообще исключил возможность как-либо связать имя молодого политика с известной всем в округе фамилией строительных магнатов. Тестя убедили не только отказаться от официального участия в избирательной кампании зятя, но даже не появляться в его предвыборном штабе.

За три недели до выборов та самая газета, что откликнулась на выдвижение Джорджа, снова опубликовала материал об избирательном округе Спадина. Согласно проведенному ею выборочному опросу рейтинг кандидата Джорджа Тэлбота был удручающе низок. Обозреватель выражал уверенность в легкой победе кандидата от консерваторов Бенсона Кингсли, утверждая, что тот обойдет соперника на восемь процентов, разумеется, допуская обычную статистическую погрешность в два процента.

Команда Тэлбота, отнюдь не обескураженная этими данными, задействовала план, разработанный несколькими месяцами раньше в офисе «Рудольф Консалтс» на авеню Сент-Клер, и приуроченный к тому сроку, который Эмброз называл «двадцать один решающий день». Началась массированная атака на главного соперника, с использованием полного арсенала средств предвыборной борьбы.

Три раза в неделю специально нанятые курьеры разносили по домам избирателей округа самые свежие агитационные материалы. Особое место среди них принадлежало аудиокассете с записью речи под названием «Джордж Тэлбот о вашем будущем». О будущем молодой кандидат говорил с проникновенной искренностью, достигнутой в результате долгих репетиций под руководством опытных наставников. Кроме того, кассета содержала выдержки из выступлений его соперников, подобранные так, чтобы показать последних далеко не с лучшей стороны. В штабе поставили задачу доставить эту запись на дом каждому жителю округа, имеющему право голоса. Кроме того, активисты штаба и сам кандидат раздавали кассеты у станций метро и заводских проходных. Широко разрекламированный в средствах массовой информации открытый бар, содержавшийся якобы на добровольные пожертвования, собранные неким Комитетом Друзей Тэлбота, а в действительности – на деньги «Айн Энтерпрайзиз», помог в самые трудные дни привлечь к работе штаба свежие силы. Молодые люди приходили в штаб и включались в агитационную деятельность в расчете на бесплатные пиццу и пиво. Объезжая все избирательные участки Торонто, Пьер Элиот Трюдо сделал краткую остановку в штабе Тэлбота и пожелал ему успеха. Этот момент был запечатлен на пленке профессиональным фотографом, которого Эмброз приставил к Джорджу, дабы фиксировать наиболее яркие моменты его непосредственного общения с избирателями. В последнем выпуске агитационных материалов Тэлбота центральное место занимал снимок Джорджа в обществе премьер-министра с подписью: «Этого человека я хочу видеть в своем правительстве».

По мере приближения дня выборов машина Эмбро-за набирала обороты, а когда он настал, заработала на всю катушку, с тем чтобы обеспечить стопроцентную явку на участки всех его сторонников и в последний момент склонить на его сторону колеблющихся. Специально нанятые люди сидели на телефонах, обзванивая людей, которые, согласно ранее проведенным опросам, могли отдать голос за Тэлбота, хотя еще не определились окончательно. С восьми утра у дверей предвыборного штаба выстроилась вереница таксомоторов – пожилым или больным избирателям, высказавшим по телефону согласие проголосовать за Джорджа, предлагали бесплатно доставить их на избирательный участок и отвезти домой. В помещении штаба дожидались специально нанятые няни: их подвозили к домам молодых мам, чтобы, пока те проголосуют, они присмотрели за их малышами. Исследование, проведенное предварительно группой Эмброза, показало, что, будучи отцом маленького ребенка, Джордж может рассчитывать на симпатии молодых родителей, ведь и его, и их объединяет общая забота о будущем детей. Агитация в день выборов рядом с избирательными участками запрещалась законом, однако организаторы кампании Джорджа ловко обошли этот запрет. У дверей участков маячили люди в хлопковых футболках с нанесенными крупными ярко-красными буквами надписями «Голосуем за Тэлбота». Не проголосовавших к шести вечера навещала парочка ветеранов предыдущих компаний, проведенных Эмбро-зом. Людей всячески обхаживали и увещевали, призывая отложить обед и все-таки посетить участок для голосования.

Пьеру Элиоту Трюдо наступивший после дня выборов вечер принес новое подтверждение его популярности. Для Джорджа, вместе с тремя другими кандидатами от либералов, дожидавшегося подведения итогов в отеле на Парк-авеню, то был вечер тревожного ожидания. По мере объявления результатов по другим округам все больше народу собиралось к Тэболту: во-первых, судьба сто все еще оставалась неопределенной, а во-вторых, среди всех приверженцев партии прошел слух о том, что у него самое лучшее угощение. Люди энергично опустошали тарелки с копченой семгой, ростбифом и индейкой и поглощали огромное количество спиртного. Предварительные данные сообщались с избирательных участков по телефону и тут же писались на огромной, установленной на подиуме доске. После подсчета половины бюллютеней Кингсли опережал мужа Диди на шестьсот голосов.

В одиннадцать пятнадцать вечера стали поступать сообщения с центральных участков, тех самых, дома которых Джордж, по настоянию Эмброза, в последнее воскресенье обходил лично вместе с Диди и даже прихватив с собой Адама. Полученные цифры он, в отличие от предыдущих, не передал помощнику у доски, а вместо того поднялся на подиум сам, причем не один, а с женой и маленьким сыном. Для этого случая он сам подобрал жене наряд – непритязательный костюм из хлопковой ткани. Он настоял, чтобы эти решающие данные сообщала присутствующим она. Пятнадцать минут спустя, после подведения итогов на самых крупных участках, она вывела мелом на доске окончательный победный результат.

Держа одной рукой Адама, Джордж взял руку Диди и поднял ее в знак торжества. По этому сигналу взвились выпущенные воздушные шары, раздались гудки и свистки, захлопали пробки множества бутылок шампанского. Оркестр грянул: «И снова здесь счастливые деньки».

Не имело значения ни то, что Джордж Тэлбот победил с таким низким результатом, какого либералы не имели в округе Спадина уже сорок лет, ни то, что число сторонников соперничающих партий значительно возросло, ни даже то, что согласно статье в общенациональной газете, озаглавленной «Постскриптум к выборам», он затратил на избирательную кампанию втрое больше любого другого кандидата в стране. Обозреватель сообщал и о беззастенчивой скупке голосов – действии, которое вскоре после этих выборов было признано противозаконным. Однако, как всегда бывает, когда спадает выборная горячка, публика вскоре попросту забыла, кто именно из соискателей депутатских мандатов провел кампанию, попирая все общепринятые нормы.

Диди очень хотелось побывать на пышной церемонии Тронной Речи, которая должна была состояться в первый день заседания новоизбранного парламента и ознаменовать собой начало деятельности ее мужа в качестве депутата. Он пообещал, что оставит для нее полагавшийся ему как члену парламента гостевой билет на кухонном столике своей холостяцкой квартирки на Бронсон-авеню.

Джордж уговорил ее не переезжать в Оттаву и оставаться хранительницей их жилища в Роуздэйл. Он объяснил, что как новоиспеченный член палаты наверняка будет занят не только дни напролет, но и по вечерам, либо работая, либо встречаясь с коллегами, чтобы обзавестись необходимыми политику связями, так что ей предстоит стать «парламентской вдовой». Да она и сама считала, что будет чувствовать себя лучше, оставшись в родном городе, где живут ее родители и друзья. Тем более, что, по словам Джорджа, она и Адам смогут видеться с ним сколь угодно часто, поскольку авиаперелеты супругов членов парламента оплачиваются за счет государства.

Свой первый визит к мужу в Оттаву Диди, разумеется, собиралась нанести вместе с Адамом. Она гордилась тем, что со дня увольнения Элис никогда не оставляла Адама, какие бы неудобства это ни сулило. А в данном случае затруднений не ожидалось: жившая в Оттаве миссис Тэлбот, мать Джорджа, сказала, что с удовольствием посидит с внуком во время церемонии.

В теплый сырой вторник Диди собралась в дорогу. Намереваясь провести ночь в Оттаве, она уложила два чемодана. В один, небольшой, предназначенный для собственных вещей, уместились малиновый костюм, широкополая шляпа к нему в тон и кружевная блузка – наряд, который она рассчитывала надеть на церемонию в Сенате, а также зеленое вечернее платье и ночное белье. Вещи Адама – детскую одежду, обувку, пеленки, простынки и дополнительные прутья для взятой напрокат детской кроватки, бурого мишку и другие любимые игрушки, не поиграв с которыми, он не мог заснуть, и двухдневный запас детского питания – потребовали чемодана побольше. Пришлось захватить и сложенные ходунки. Забросив багаж в машину и пристегнув Адама ремнем к сиденью, Диди выехала на автостраду 401 и устремилась к аэропорту. Разгрузившись у обочины, она поставила автомобиль на парковочную площадку и, прихватив Адама, направилась прямиком к Стойке Срочного Вылета терминала 2. Все это Диди удалось провернуть так быстро, что она успела на более ранний рейс, чем тот, на который у нее был заказан билет. Правда, перелет, хоть и короткий, оказался нелегким. Кондиционер в салоне не работал, и стоило Адаму оказаться в самолете, как на лбу малыша выступила испарина и его пухленькие ручонки стали липкими от пота. Диди сняла с него белые ботиночки, носочки и легкую курточку, которую надела, рассчитывая на обычную для таких полетов прохладу. Однако мальчику все равно было душно, и на протяжении всего рейса он не переставал капризничать. По прибытии в Оттаву ей пришлось сделать три ходки, чтобы, не спуская с рук плачущего Адама, перенести свой багаж с конвейера к стоянке такси. Она сама предложила Джорджу не встречать их, полагая, что он слишком занят в парламенте. Добравшись до дома, Диди попросила водителя не выключать счетчик: ей хотелось отравиться к мужу, как только Адам будет устроен. Шофер занес на лестничную площадку чемоданы и ходунки; она следовала за ним, держа на руках сонного сынишку.