Текст книги "Осколки (СИ)"
Автор книги: Наташа Загорская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)
Глава 31
Забраться в карету было сложно, но не невозможно, особенно, учитывая крепкую хватку герцога АшНавара. Немного усилий, чуть-чуть везения и вот уже Рейджен сидит в экипаже, напротив королевского братца.
Герцог же, не стесняясь, рассматривал своего вынужденного попутчика, усмехался, только вот глаза. Светлые, прозрачные, точно родниковая вода, не веселы. Смотрят насторожено и проницательно, точно насквозь просвечивают.
Молчит герцог и Рейджен не спешит разговор заводить.
Мысли в голове крутятся разные и не сказать, что добрые они, мысли эти. А еще память подкидывает воспоминание о произошедшем в башне. Сила-то рванулась тогда к Рейджену. Да только хоть и была она родная, не ему принадлежала. Не Рейджен выпустил магию на волю. А значит это… а то и значит, что в королевстве, где все маги под учетом уже вот скоро как полвека, слишком много неучтенных развелось. На каждом шагу встречаются. И сила-то в них знакомая. Из одного источника сила та.
– Итак, – Ирван первым нарушил молчание, откинулся на спинку сидения, руки на груди сложил, – не думал я, что когда-нибудь доведется встретиться лицом к лицу с легендарным Ветром. А, поди ж ты.
Рейджен тоже усмехнулся, почти зеркально повторил позу принца.
– Ветер? Ветер – фигура, как вы выразились легендарная, только вот… легенда о нем, правды в себе несет половину. Слышал я, что не стало его. Ушел, решил удаль свою показать, к самому Разлому прогуляться и сгинул там. Не вернулся обратно. Так что, – он развел руками, – ошиблись вы, Ваше Высочество.
Герцог на обращение поморщился, головой мотнул. То ли ему не по нраву пришлась отповедь, то ли не ожидал он, что Призраку будет известно, с кем дело имеет.
– Пусть так, – наконец согласился он. – Но вы же понимаете, что оставить факт смерти моего родственника безнаказанным я не могу. Виновный в убийстве… – он говорил, а сам глаз с лица Рейджена не сводил. Что искал? Что пытался рассмотреть? Не понятно, да только осекся на полуслове, хмыкнул и глаза опустил. – Не о том, я поговорить хотел. Совсем не о том, – вздохнул, наконец.
– А о чем же?
На этот раз герцог молчал долго. И в глаза не смотрел, отводил взгляд. Думал, решал и решался. А когда решился и вопрос свой задал, Рейджен едва со скамьи не упал:
– Откуда у меня эта сила?
– Простите? – сдержать удивление не вышло.
– Я не маг, – покачал головой Ирван. – И никогда им не был. Никогда. И в роду моем магов тоже не было, по крайней мере, мне о них ничего не известно. А тут… это словно наваждение какое-то, будто проклял кто.
– Когда? – подозрение зародилось в тот же миг, когда принц заговорил, но Рейджен пока не спешил делиться с ним своими догадками.
– Несколько месяцев назад. Я лег спать, и все было как обычно, а потом… словно грудь в тисках сдавило, и воздух вдруг резко закончился. А когда глаза открыл…
– Кто?
– Привидение. Фаворитка моего отца. Она умерла лет двадцать тому, еще когда он жив был. Ходили тогда слухи, что ее соперница извела. Отравила, вроде бы. Да не в том дело. Она пришла. Зачем? И почему ко мне? А потом и остальные. Призраки. И много их. Я и не всех-то знаю. Некоторые и совсем уж древние, лет триста, а то и больше, как ушли за грань. И ведь никому кроме меня они не являются. Почему? И сила… я чувствую ее. Она во мне. И… что мне делать? Как от этого избавиться?
Рейджен молчал. Кусал губы, думал. И ничего придумать не мог.
– Когда это случилось?
– Пару месяцев назад. Зимой еще, а потом вот…
– Зимой?
А перед глазами снежная равнина и поместье, окутанное черной пеленой. Лаборатория темного мага в подвале и ведьма. Она стоит перед алтарем, сжимая в руке клинок, и пытается сдержать контур. И магия вокруг… ее так много, что воздух звенит от напряжения и ощущается будто бы и не воздух это, а густой кисель, что оседает на плечи и путается в волосах. И в ноздри забивается, мешая дышать.
Сила, что вырывается на волю. И осыпающийся осколками полог. И магия гудит…
Страшно…
…и больно…
И отступить бы. Спрятаться, отойти в тень… Да нет возможности, потому что единственный, кто мог бы это остановить лежит в трех шагах без движения… и кровь… вокруг… и перед глазами расходятся цветные пятна. Впрочем нет, это сразу они были цветными, а теперь все больше черные. И воздух заканчивается…
Рейджен тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Усмехнулся. Он-то думал, что все прошло, что те события и ритуал этот проклятый и ведьма и наследнички, чтоб их, древнего рода – что все это осталось в прошлом. Кануло в небытие и больше никогда не вернется. Ан нет, поди ж ты, нет спасения от проклятого рода. Нет, и не будет. И магия эта, как проклятие, в самом-то деле.
– Что вы знаете о своих предках? – спросил он у герцога и тут же скривился. Сам понял, что за вопрос задал, да поздно было отступать.
– На что вы намекаете? – нет, Ирван АшНавар дураком не был, но и подобные намеки спустить не мог.
– На то намекаю, что в ваших жилах течет та самая кровь. И не смотрите на меня с таким подозрением. Магия, особенно эта магия, она в случайных людях не просыпается. Значит есть причина. Были в предках у вас они… те, о ком сейчас и говорить-то вслух не принято. Может через поколение, а может и больше, кто знает. Да только кровь – не водица. Она свое взяла и пробудилась.
– И что мне теперь делать? Мне не нужна эта сила! Не нужна! Да я и справляться с ней не умею.
– Я не знаю, – Рейджен покачал головой. – Во мне она проснулась тогда же. Отголоски только. Я не маг. Никогда им не был и не просил о таком. И как справиться… я не знаю.
Герцог выругался и отвернулся. А Рейджен смотрел на него и думал. Неужели тот ритуал виноват? Магия, вырвавшаяся на свободу, стала виной тому, что проклятая кровь древнего рода пробудилась? И в Рейджене ее пусть и немного было, а закипела, забурлила, рванулась на свободу, едва его самого в могилу не свела. И выплеснуть бы ее, спустить в землю, да думается ему, что не поможет. Не выйдет. Земля-то примет, земля… она все принимает, да только… без толку все.
И вот, в братце королевском тоже…
В роду АшЛарани магов не было. По крайней мере, о них никто никогда не слышал. А такое скрыть было бы сложно. Невозможно даже. Королевский род у всех на виду. И герцог с детства под надзором сотен глаз и предки его. Так что, если бы был среди них маг, о том бы уже знали.
Сложно все. Сложно и не понятно. Кристиана бы сюда. Он маг. С рождения во всем этом завязан. Эксперименты свои проводит, книжки читает, хроники древние, записи рода своего. Умный он. И если не все знает, так многое. Но выдавать друга, брата почти, Рейджен не стал. Рассказать-то он графу расскажет, а дальше… Дальше пусть все эти маги доморощенные сами разбираются. Не его это дело. Ему бы отсюда вырваться и Анну забрать. А там… там оно видно будет. Он для себя уже все решил, осталось только исполнить.
– Прикажите вознице остановиться, – тихо произнес Рейджен, но герцог его услышал. Сверкнул прозрачными глазами своими, и уже было собрался что-то сказать, но Рейджен его перебил: – Не поможет. Вы меня удержать не сможете, а вредить брату короля я не имею ни малейшего желания. Заказ выполнен, а больше нам с вами делить нечего. С магией я не помогу, сам с ней не справляюсь. Ищите потомков, тех, в ком сила эта с рождения была, кто умеет с ней управляться. А не найдете… так что ж, пусть все остается как есть.
Герцог прищурился. В нем шла борьба. Отпустить того, кто так много знает? Рискованно. А задержать как?
Рейджен решил за него. Потянулся, распахнул дверь. Вдоль обочины мелькали стволы деревьев, редкий кустарник. Прыгать рискованно, а как иначе.
– Не ищите меня, – произнес он, оборачиваясь к герцогу, – я – Ветер, меня нельзя поймать и удержать тоже.
Приземление было жестким, во время падения, он ударился плечом и подвернул ногу, но это были мелочи. Заказ выполнен, он больше ничего не должен Марату. А герцог… сам разберется.
У него же осталось впереди еще одно дело.
Марат. Но прежде, все же Анна. Сначала найти ее. Вызволить, увезти в безопасное место. Оградить от опасности.
А все остальное потом.
Еще и магия эта, будь она неладна. Сколько времени уйдет на то, чтобы взять под контроль силу, которая ему никогда не была нужна, о которой он не просил. Но в одном, Кристиан прав – оставлять все вот так нельзя. И если нет возможности избавиться от нежелательного подарка, то лучше сделать так, чтобы он приносил пользу.
* * *
Анна ждала. Смотрела в окно, на распускающиеся деревья, на землю, отошедшую от зимнего сна и укрытую нежно-изумрудным травяным ковром. На первые весенние цветы, поражающие нежностью красок. На яркое небо и плывущие по нему белые пушистые облака. И ждала. Уже давно. Она не считала дни. Зачем? Они все равно слились в сплошной поток из бессонных ночей и безрадостных дней.
Одиночество.
И грусть.
Мысли, что толпились в голове. И не давали покоя. И сердце щемило. Каждый раз. А вот страха не было. Только ожидание.
Первые дни, проведенные в заточении в этом странном доме, она, словно тигрица в клетке, металась из угла в угол. Плакала, кричала, требовала отпустить ее, выпустить… грозилась, что сотворит что-нибудь с собой или еще с кем-нибудь. Ее никто не слушал. Странная шиисса в мужском костюме, назвавшаяся Лейей, появлялась, как и обещала, несколько раз в сутки, в разное время, хмыкала, кривила губы, дерзила даже, но на вопросы не отвечала и ничего не говорила относительно того, как долго еще Анне сидеть взаперти. Повторяла только, что когда придет время, все закончится.
Потом Анна успокоилась. Не смирилась, но поняла, что все бесполезно. Никто не придет на ее крики, никто не поможет, не отопрется засов на ее темнице. Она затаилась и стала ждать.
Чего?
Или кого?
Она ждала Рейджена. Была уверена, что он придет за ней. Спасет, выпустит из этой золоченой клетки и все будет… как? Как раньше? Или иначе?
Анна не знала, и пыталась не загадывать.
Что толку?
Пусть бы только все это закончилось. Пусть бы… Только бы увидеть его, обнять, прижаться всем телом. И больше ей ничего не нужно. Больше она ничего не желает. Только пусть он придет. Пусть придет… пусть…
А он все не шел. Уже сошли снега, и солнце вовсю пригревало землю. На деревьях зазеленели молодые, клейкие еще, листочки. Земля в саду просохла. В сад этот Анну стали выпускать почти ежедневно, если позволяла погода. Под надзором, конечно, но все ж таки, хоть какое-то разнообразие.
Сначала, она думала сбежать. Бродила по дорожкам, крутила головой во все стороны, пытаясь понять, где находится, рассмотреть пути на свободу. Да без толку. Высокая каменная стена окружала небольшой пятачок, называемый здесь садом. Высокая стена, за которую не было никакой возможности заглянуть.
А ее стерегли. Хорошо стерегли. Не было никакой возможности вырваться из-под надзора.
И прогулки не приносили удовольствия, только еще больше тревожили мятежную душу. Хотелось стать сильной. И смелой. Бесстрашной. Броситься на своих тюремщиков, раскидать их в стороны и сбежать. Только вот все это в мечтах. А на деле… На деле Анна так не могла. Она была слабой. Беспомощной. Она никогда не умела выживать. И бороться тоже не умела. И потому ей оставалось только смириться и ждать. Молиться, чтобы ожидания ее не были напрасными.
А если он не придет? Если… ему помешают или… он не захочет? Как быть? Что делать ей тогда? Что сделают с ней?
Об этом Анна старалась не думать. Гнала от себя мятежные мысли и снова и снова уговаривала себя подождать.
Ее не обижали и не глумились. Кормить не забывали и одежду доставили. Книги вот… Раньше Анна любила читать любовные романы или о приключениях, или вот баллады еще. Но теперь это не приносило ей удовольствия. Она не могла вникнуть в смысл прочитанных слов, не видела их или забывала почти сразу же. И вышивать пробовала, да только не ложились стежки, не складывался узор. Все валилось из рук. И она еще больше себя накручивала. И спать почти перестала. Все чудилось ей в темноте ночной, что кто-то проникает в ее покои, крадется тихо-тихо, ступает осторожно, чтобы не нарушить чуткий сон ее, склоняется над кроватью и…
Она открывала глаза, готовая закричать так громко, как только может, но не было никого. Никогда никого не было. Никто не приходил.
И Рейджен… Рейджен тоже не шел.
– Вот глупая гусыня, – твердила она сама себе. – Зачем ждешь? Разве ж он обязан? И так спасал и помогал и возился с тобой, как с несмышленышем. А чем ты отплатила? Зачем ждешь? Почему надеешься, глупая?
Но как не пыталась она уговорить себя, как не гнала от себя эти мысли, все ж таки ждала. И верила.
– Он придет, – твердила себе и прислушивалась к тому, как замирает сердце. – Он не оставит. Пусть не любит. Пусть пожалел уже, но… не оставит в беде.
Дверь распахнулась, громко стукнувшись о стену, и Анна вздрогнула. Она почувствовала. Пусть не было произнесено ни слова, она поняла, угадала, кто вошел в ее темницу даже раньше, чем услышала это тихое:
– Анна…
И слезы хлынули из глаз прозрачным потоком. Зашлось в бешеном ритме глупое сердце, а ноги вдруг приросли к месту, и не осталось сил обернуться.
– Анна, – он подошел сам. Прикоснулся к плечу, прижал к себе на мгновение, – идем. Все закончилось.
И она пошла. С трудом переставляя ноги и так крепко уцепившись за его ладонь, что даже пальцы побелели. А слезы все текли по щекам.
– Я… мне было так страшно, – прошептала она. И пусть это не то, что она должна была сказать, пусть не так должна была бы приветствовать своего спасителя, но в горле застрял комок и больше не получалось выдавить и слова.
– Я знаю, родная, знаю. Но все уже закончилось. Все закончилось.
Они вышли из дома и по дороге им никто не встретился. Огромный особняк, казалось, обезлюдел совсем. Впрочем, Анне не было до этого никакого дела. Она шла, цепляясь за Рейджена, за свою последнюю надежду, за того единственного… за своего единственного… и не видела ничего вокруг. Какое ей дело то окружающих? Какое ей дело до того, где ее держали столько дней, если все уже закончилось?
Она впервые оказалась на крыльце дома, в котором провела столько времени и даже не заметила ничего. Не видела и видеть не желала. А потом была карета и дорога. Долгая или нет? Анна не помнила. Для нее время остановилось. Замерло в тот миг, когда он вошел в ту комнату, где она провела так много времени в мечтах о нем и воспоминаниях о том, что было. Все остальное было не важно.
– Прости меня, – это были первые слова, которые дошли до ее сознания. Анна вздрогнула и вынырнула из своей раковины. Нахмурилась. Огляделась.
Знакомая комната. Она… она уже бывала в ней. И в этом доме… И зачем? Зачем он привез ее сюда? Почему именно сюда?
– Где… что? – она с удивлением уставилась на Рейджена. – Как?
– Прости меня, – он подошел, взял в ладони ее лицо, заглянул в глаза. – Это все из-за меня. Только я виноват в случившемся и мне нет прощения.
– Нет! – слишком громко. Слишком горячо, но как иначе? Как иначе ей доказать, что она не винит его, что для нее, он навсегда останется единственным… только он.
Но она чувствовала. Еще не понимала до конца разумом, а сердце уже почувствовало. Это конец.
– Я заигрался. С самого начала знал, что не имею права, что не стоит ломать твою жизнь, не стоит… но слишком велико было искушение. А теперь… что толку теперь. Все уже закончилось. Все прошло.
Она молчала. Не понимала. Нет. слова… они были знакомы и даже смысл их она понимала, но… Странно как-то все.
– Я не понимаю? – Анна растерялась. Смотрела на него, словно бы увидела впервые. – Почему ты просишь прощения? За что? Разве ж ты виноват?
– Это все из-за меня. Прошлое… мне не стоило забывать о том, что он у меня есть. И не стоило быть таким беспечным, – в голосе Рейджена сквозила вина и что-то еще… что-то чему Анна не знала названия, но и знать не желала.
– Все уже закончилось. Все прошло и… я не виню тебя. Как можно? Ты очень важен для меня и…
– Твоя тетя, – Рейджен усмехнулся, перебил ее, словно бы не желал слышать это признание.
А может, так и было? Может быть, и не нужно оно ему было? Как узнать? Как понять?
Он отпустил ее лицо. Отошел на шаг. К окну отвернулся, будто бы и смотреть на нее не мог. И говорил. Тихо, глухо, словно бы выдавливая из себя каждое слово.
– Шиисса Амодири позаботилась о тебе, как оказалось. Перед отъездом в Пограничье или быть может, еще раньше… я не знаю, но она составила завещание и заверила его по всем правилам. Этот дом и все ее имущество, после ее смерти принадлежит тебе.
Анна удивленно посмотрела на мужчину. Она хмурилась, пыталась понять, о чем он говорит, что имеет в виду.
– Нет, – недоверчиво покачала головой. – Этого не может быть. У нее есть сын. И пусть они никогда не были близки, он ее единственный наследник и…
– Нет, – Рейджен качнул головой и снова повернулся к ней. Улыбнулся. Только вот в глазах его застыла грусть. – Она оставила все тебе и тому есть доказательства. Я занимался этим вопросом и теперь с уверенностью могу сказать, что все состояние шииссы Полин Амодири принадлежит тебе по закону.
И пока Анна хлопала ресницами, пытаясь проникнуть в суть сказанного, Рейджен приблизился к столу и взял оттуда какие-то бумаги.
– Вот, здесь все бумаги, – он протянул ей сверток. – Правда, большую часть ее драгоценностей и кое-что из дорогих вещиц пришлось продать, чтобы выплатить долги, но, как выяснилось, от мужа, от своего второго мужа, она унаследовала небольшой процент в его предприятии. И если бы потрудилась заняться своими делами, то знала бы, что на ее имя в банке открыт счет, на которые поступают доходы от этого предприятия. Для придворной дамы, это, конечно же, мизерная сумма, которой едва ли хватит на булавки, но как по мне, то там скопилось достаточно, чтобы прожить безбедно лет десять точно.
– Я не понимаю… – бумаги Анна взяла. Да и как было не взять, когда Рейджен настойчиво протягивал их, почти вложил их в ее ослабевшие пальцы.
– Ты богатая наследница, – усмехнулся Рейджен. – Завидная невеста. И этот дом, – он обвел рукой комнату, – тоже принадлежит тебе. Вот адрес поверенного, который занимался твоими делами, навести его в ближайшее время, он все тебе подробно расскажет. Из Ларона твои вещи уже доставили и…
Анна закрыла глаза. И сердце сжалось в груди. Так больно стало и… холодно…
Этого она и боялась. Ждала, да… и боялась… Но верить не хотела.
– Значит, это конец? – прошептала она одними губами.
– Прости меня, – он снова оказался рядом, сжал ее ледяные ладони своими, – я не должен был. Не имел права. Но поддался собственным чувствам и в результате ты пострадала.
– Я не пострадала, – тихо прошептала она, борясь со слезами. Говорить было трудно, горло сжималось и воздуха не хватало. – Я…
– Ты могла пострадать. Прости. Это все моя вина. Только моя. Ты… ты заслуживаешь счастья. Заслуживаешь иметь свой дом и семью и… я не должен был идти на поводу у своих желаний.
– Ты уходишь? – и вот зачем спросила? Вот зачем? Ведь услышать ответ было так страшно, и… она знала, что будет больно, что не вынесет и разрыдается и… упадет на колени и будет молить не бросать… не оставлять…
– Так нужно, так будет правильно… прости…
Вот и все. Сердце разорвалось на осколки. И они зазвенели, опадая на пол…
И мир… весь мир вдруг рухнул в одночасье. Как больно. Как невыносимо… как холодно и одиноко…
Эпилог.
Весна прошла. За ней прошло лето. Душное, жаркое, столичное лето. Оно не оставило в памяти Анны ни одного мгновения.
Она жила. Ходила, ела, разговаривала, раздавала приказы слугам – теперь-то у нее были слуги – но не отдавала себе отчета в том, что делает.
Каждый вечер ложилась в кровать. Закрывала глаза… А спала ли? Этого Анна не знала. Дни слились в сплошной поток, из которого почти невозможно было вычленить отдельные события.
Но она продолжала жить. Ходить, разговаривать, есть еду, вкуса которой не чувствовала совершенно. Пыталась даже заниматься делами, но не могла сосредоточиться ни на чем.
Она не плакала. Слезы закончились в тот день, когда оставив ее в особняке тетушки Полин, ушел Рейджен. В тот день она билась в истерике, кричала, была почти готова… к чему? Нет, покончить с собой она не думала. Даже не рассматривала такой возможности. Она просто заледенела в тот день.
Жизнь ее стала серой, унылой, одинокой. Безрадостной.
Ей говорили, что нельзя себя хоронить. Что она еще молода и жизни-то не знала совершенно. Что надо что-то делать, куда-то идти, продолжать жить. Она и продолжала. Ходила, разговаривала, ела. Да только все было как в тумане.
Она жила затворницей. Не принимала гостей, не выезжала сама, хоть и приходили приглашения. Богатая наследница, которой она, как это ни удивительно, стала после смерти шииссы Амодири, многим была интересна. Анна даже не сомневалась, что прояви она хоть чуточку больше рвения, хоть самую малость, то и женихи отыщутся. Найдутся такие, кто не посмотрит на то, что невеста стара уже, да и не первой свежести. Посватаются.
Но об этом она думать не хотела.
Уж лучше так… одной…
Лето прошло. На смену удушливому зною пришла долгожданная прохлада осени. Зачастили дожди, наполняя воздух влагой и запахом мокрой земли. Деревья в саду уже сменили наряд и поражали яркостью красок.
Год. Целый год прошел с тех пор, как Анна покинула столицу в прошлый раз.
Целый год. А кажется, будто вся жизнь.
Как же давно это было. А словно вчера.
– Шиисса, – молоденькая горничная склонилась в поклоне и выжидательно уставилась на свою госпожу. – Шиисс Ламортен прислал записку. Ответ просит дать немедля.
Анна передернула плечами. Отвернулась.
Шиисс Ламортен. Один из этих… так называемых, женихов. Вот уже месяц как обивает порог ее дома, встречается ей на каждом шагу, не оставляет в покое. Неужто ему так не терпится заполучить в свои руки наследство, оставленное тетушкой Полин. Анна усмехнулась невесело.
Когда Рейджен сказал, что состояние шииссы Амодири невелико и большую часть драгоценностей пришлось распродать, чтобы выплатить немаленькие долги, Анна и подумать не могла, что на самом деле…
На самом деле на имя Полин Амодири был открыт счет в банке. И сумма там скопилась не то чтобы немаленькая – довольно внушительная. А как для Анны, привыкшей экономить на каждом шагу и обходиться самым необходимым, так и вовсе огромная. Это только тетушка Полин могла тратить на платки и кружева столько, сколько Анна и за три года на свои наряды не потратит.
Да и зачем? Кому она нужна.
Разве что охотникам за приданым.
И можно было бы согласиться. Замуж выйти.
Только… Обман все это. Ненастоящее.
Да и как иначе, если каждую ночь, закрывая глаза, она видит перед собой его лицо. И слышит его голос. Вспоминает о прикосновениях, что остались в прошлом. И гадает… где он? Что с ним? С кем он?
Она видит его образ в каждом встречном мужчине, слышит его голос даже в свисте ветра по ночам. И сбросить бы с себя это наваждение, отмахнуться, оставить в прошлом воспоминания.
Да не получается.
Запрещает себе думать об этом, но ничего не может поделать с собственным разбитым сердцем.
Но верит. Верит в то, что пройдет время и все забудется. И эта страница в ее жизни будет перевернута. А боль, что терзает душу, пройдет, словно прошлогодний снег и следов не оставит.
Только вот сердце не склеить из осколков.
– Шиисса? – горничная снова подала голос, привлекая к себе внимание госпожи. – Так что передать-то?
– Передать? – Анна вынырнула из собственных невеселых дум, силясь вспомнить, о чем ее спрашивали.
Не получилось. Да и ладно.
– Прикажи подготовить экипаж. И вещи пусть соберут. На пару дней, не больше.
– Вы уезжаете?
– Да… да… – она тряхнула головой, с решимостью, которой от себя и не ждала, добавила: – Уезжаю. Пора. Пришло время, отдать долги.
* * *
Три дня. Три долгих дня она добиралась сюда. Тряслась в экипаже по ухабам, ночевала на постоялых дворах. И вот наконец… тот самый обрыв. Карету вместе со слугами Анна оставила за поворотом. Не желала, чтобы были свидетели. Не хотела, чтобы кто-то видел ее сейчас. Зачем? Это только ее ноша. Ее боль. Они все равно не поймут.
Ветер трепал полы плаща, развевал за спиной ее волосы, но Анна не обращала на это внимания. Она пришла сюда. На то самое место, где год назад все началось.
Она была неправа, когда думала, что ее жизнь изменилась в момент отъезда из столицы. Вовсе нет. Это произошло здесь. Вот на этом самом месте. В тот миг, когда карета, в которой была шиисса Полин Амодири, не удержалась на уступе и улетела в пропасть.
Анна сделала шаг вперед. Ветер едва не сбивал с ног, словно бы понимая, что она задумала и, пытаясь предотвратить… не позволить совершить ошибку…
– Это не будет ошибкой, – прошептала Анна. – Это будет справедливостью. Я… Я должна была быть в том экипаже. Я, а не Полин. Это я должна вот уже год, как покоиться на дне бурной реки.
Еще шаг и она замерла на самом краю. Переселив себя, немного наклонилась вперед и заглянула в бездну.
Боязно.
А там, внизу, ревет шумный поток. И холодно, наверное.
Конечно же, холодно. Вода в это время года ледяная. Да еще и ветер. Такой сильный, словно и впрямь вознамерился сбить ее с ног.
Хватит ли у нее сил?
Сможет ли она?
Только шаг отделяет ее от бездны. Всего лишь шаг. Но он длиною в жизнь.
Анна перевела взгляд на небо. Холодное осеннее небо, плотно закрытое облаками. Вытянула вперед руки, отпуская на волю букет, что собрала по дороге. Поздние цветы и листья. Опавшие осенние листья, яркими пятнами закружились над бездной, медленно опадая вниз.
Вот и она так могла бы.
Что-то изменилось вокруг. Что-то, чего Анна не видела, но почувствовала. Чужое присутствие? Взгляд? Тепло человеческого тела?
Или быть может…
– Я не отпущу тебя.
Простые слова, но слезы потекли из глаз, а ветер, что до этого рвал волосы и раздувал полу плаща, вдруг превратился в легкий бриз. Нежно погладил по щеке, стирая соленую влагу и унося ее прочь.
– Слышишь? Я никогда больше тебя не отпущу.
– Как? – она по-прежнему смотрела на небо. Боялась обернуться, не хотела знать, что это всего лишь ее воображение. Нет, нет, не сейчас, – как ты узнал, где я?
– Я же ветер. От меня ни у кого нет секретов. Мне ведомо все, что происходит. Я вездесущ.
– Зачем?
– Потому что мне не жить без тебя.
Анна все же обернулась. Заглянула в карие глаза, пробежалась взглядом по высокой фигуре.
– А я? А мое мнение, что-либо значит для тебя?
– Ну конечно, – он усмехнулся и взял ее ладони в свои, поднес к губам, пытаясь согреть заледеневшие пальчики своим дыханием. – Во всем. Только вот… отказаться от меня у тебя уже не выйдет.
– Ты сам ушел. Ушел и оставил меня одну… – говорить было трудно. В горле застрял комок. А слезы все еще текли из глаз. Те самые слезы, что никак не могли пролиться с самой весны.
– Больше не уйду. Теперь у тебя будет достаточно времени, чтобы доказать насколько я хуже тебя. Как сильно не подхожу и…
Анна покачала головой. Всхлипнула беспомощно.
– А если я не хочу?
– Мы придумаем что-нибудь еще.
– Я не хочу ничего придумывать.
– Тогда будем просто жить. Вместе.
– Долго и счастливо?
– Вечно.
КОНЕЦ.
