Текст книги "Русская фантастика 2012"
Автор книги: Наталья Резанова
Соавторы: Марина Ясинская,Михаил Кликин,Александр Золотько,Александр Шакилов,Юрий Погуляй,Сергей Булыга,Александр Бачило,Максим Хорсун,Евгений Гаркушев,Андрей Фролов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 41 страниц)
– Монеты обратно на гамы меняете?
– Нет, конечно, – ответил меняла. – Зачем же? Да меня прежде и не просил об этом никто. А у вас что, монет с прошлого раза много осталось, а денег нет?
– Нет, я просто так спросила, – ответила Алиса. – Интересно.
Мы разменяли безличный гамовый чип на четвертаки и кинули в воду по монетке. Удовольствие, на мой взгляд, оказалось так себе. А потом Алиса достала из сумочки коммуникатор и сказала:
– Посмотри, Белинда. Раскрой пошире объектив. Ты ведь всегда этого хотела – увидеть фонтан Треви?
Я даже испугался слегка. Показывать коммуникатору фонтан? Что за странная причуда?
Между тем шар выскользнул из руки девушки и погрузился в пенящуюся воду.
– Ах! – только и вымолвила она. – Ныряй же скорее, Глеб! Ныряй!
– Эй, эй, легко сказать – ныряй! – забеспокоился меняла. – Тут вода питьевая, между прочим. Она через фонтан в дома подается, в гостиницы. И туристы пьют, и я, когда солнце припекает. У нас тут нравы простые, но не настолько! Купаться запрещено!
– А монеты бросать?
– Монеты чистые, специально обработанные.
– Но как же моя Белинда?!
Девушка чуть не плакала.
Я решительно сбросил рубашку, скинул туфли и перемахнул через парапет фонтана. Вода оказалась неожиданно холодной, а чаша бассейна, куда падали многочисленные струи, – глубокой. После нескольких неудачных попыток я поймал розовый шар коммуникатора, поднял его над водой и протянул Алисе.
– О, мой герой! – прошептала девушка.
Не забирая у меня коммуникатор, она перегнулась через парапет, обняла меня и поцеловала.
– Да вы, я смотрю, ребята безбашенные, – возмущенно проговорил меняла.
Алиса отпустила меня, повернулась к подошедшему к ней мужчине и строго сказала:
– А на вас мы чихали.
И действительно чихнула.
Мне стало не по себе. Не то чтобы я сразу понял, что произошло, но на подсознательном уровне серьезно забеспокоился. Рев полицейской сирены неподалеку еще больше усиливал странные ощущения. А когда патрульный воздушный катер спланировал к фонтану, я уже был готов к худшему.
– Ни с места! Вы арестованы, – объявил пожилой чернокожий полицейский в смешной желтой фуражке с ярко-зеленой кокардой. – Электронные адвокаты имеются?
– Да, – ответила Алиса и снова чихнула.
– Им сейчас будут загружены ордера и постановления.
– Вообще-то мой Ротор не имеет юридической лицензии… – начал я, размышляя, стоит ли напасть на полицейского и что нам это даст.
– Не дергайся, – мысленно приказала мне Алиса. – Все идет по плану. Точнее, не совсем, но это не повод для беспокойства.
* * *
– Я полагала, нас арестуют несколько позже, – объяснила Алиса в катере.
Полицейский так торопился, что посадил нас рядышком на заднем сиденье, и мы могли переговариваться. Впрочем, до решения суда блокировать наши линии связи полиция все равно не могла, хотя на многих планетах стражи порядка незаконно использовали виртуальные глушилки. Но Капля Меда, как и любой патриархальный мир, отличалась демократичностью законов и попытками их соблюдать.
– Нас взяли за купание в питьевом фонтане? – на всякий случай спросил я. Читать ордер с его витиеватыми формулировками было некогда, а Ротор мог истолковать смысл постановления неправильно – в юриспруденции он и правда был не силен.
– Не совсем. Но, главное, имей в виду: ты ничего не делал и ничего не знаешь. Так?
– Предлагаешь валить все на тебя?
– Глупый, – рассмеялась Алиса. – А в чем ты виноват на самом деле? Что страшного ты сделал?
Я переключился на закрытый канал связи и ответил:
– Мы заразили фонтан Треви, а через него половину Рима опасным вирусом. И я в лучшем случае способствовал этому, а в худшем – активно участвовал. Деяние подпадает сразу под две статьи галактического кодекса: триста пятьдесят первую, сознательное биологическое заражение, и триста пятьдесят третью – виртуальный терроризм. Я изучал кодекс на досуге, в звездолете… Причем пункты самые серьезные: преступление направлено против неопределенного круга лиц и совершено, опять же, группой лиц по предварительному сговору.
– Как ты заговорил… Зря не пошел на юридический факультет.
– История все равно интереснее. Но сейчас не время спорить о привлекательности профессий. Ты и правда не хочешь мне ничего объяснить?
– Каким образом был заражен фонтан, как ты полагаешь?
– Судя по твоим действиям, акция была поручена Белинде. Ты уронила ее в фонтан, а там она распылила вирус – ты ведь говорила, что у нее есть такая возможность. Впрочем, допускаю, что тогда, на звездолете, у водного накопителя, мы выпили настоящий вирус. А сейчас я внес его в питательную среду фонтана, а ты решила заразиться от меня и заразить полицейского, который нас арестовал. И менялу, конечно.
Алиса усмехнулась.
– Фантазия у тебя богатая. Я бы даже сказала – изощренная. Но гораздо проще пустить вирус в водопровод. Остальное – страховка. Среда, как ты верно заметил, для вируса питательная. Масса никеля и других металлов в воде. Потому я и выбрала фонтан Треви, в чистой воде вирус не слишком хорошо себя чувствует и не очень быстро распространяется. Но в заражении я не повинна, так же как и ты. Все произошло случайно. Падение коммуникатора, разгерметизация контейнера. Понимаешь?
– Да. Все получилось случайно. Но получилось?
– Вполне, – протянула Алиса. – Ты меня удивляешь, Глеб. Далеко не такой простачок, каким кажешься. Работа манипулятора и правда была тебе в тягость – ты умеешь не только выполнять команды, но и продумывать разные схемы сам. Что касается той пробирки, из звездолета, поверь, изготовить «вирус» оказалось очень просто: щепотка сахара, капля лимонного сока, капля моих духов. Так что ты ни в чем не виноват.
– Но…
– Никаких «но». Не вздумай брать вину на себя. Ты вообще не был посвящен в мои планы и не имеешь к вирусу никакого отношения. Ничего не видел, ничего не знаешь. Полетел на Каплю Меда потому, что захотел поближе познакомиться с интересной девушкой. Ведь так?
– Так.
Что добавить? То, в чем убеждала меня Алиса, на самом деле было правдой. Я не собирался заниматься виртуальным или биологическим терроризмом – просто хотел быть ближе к ней. Дальше все получилось само собой… Значит ли это, что я должен свалить всю вину на ее хрупкие плечи, избежать наказания и жить спокойно, зная, что Алису обвинят по полной программе?
А Фил, выходит, промахнулся со своей кражей. Ему удалось унести всего лишь каплю духов Алисы и немного сладкой воды. Вдвойне обидно, если учесть, что настоящий вирус был у него в руках, в контейнере, спрятанном в коммуникаторе. Но он выбросил коммуникатор, опасаясь, что Белинда сможет помешать его планам. И правильно сделал – она и правда смогла бы, с ее способностями!
– Прилетели! – объявил полицейский. – На выход! Можете попрощаться.
– Мы расстаемся ненадолго, – сказала Алиса.
– Ну да, конечно, – хмыкнул чернокожий. – Всего лишь лет на десять. Мужская и женская тюремные планеты находятся в разных уголках обитаемого космоса, детка. Ты не в курсе? Первая ходка?
– Апчхи, – ответила Алиса. – Видно, насчет планет правду говорите. Но нам с Глебом зону не топтать, поверьте. Мы ни в чем не виноваты.
Полицейский катер доставил нас обратно к космопорту. Сначала я решил, что нас прямо сейчас и отправят на планеты пенитенциарной системы, а потом сообразил, что на территории космического вокзала расположены камеры предварительного заключения. Во-первых, большинство преступников на тихую Каплю Меда прибывают из космоса. А во-вторых, набедокуривших своих проще выкидывать с планеты отсюда. Да и полицейских сил в космопорте больше, чем во всем городе.
* * *
Камера предварительного заключения оказалась даже лучше, чем наши каюты на «Медее» и на «Радужном коне». Откидная койка, стол, санузел, небольшой шкафчик. Приют узников оборудовали на базе списанного звездолета. Об этом говорили узкие коридоры, планировка и мебель. И в самом деле, тюрьма – один из первых форпостов цивилизации. На необитаемой планете нужно открыть космопорт, организовать пункт медицинской помощи и точку питания, построить тюрьму – и новый мир готов к приему поселенцев, строителей городов, заводов и гидропонных плантаций.
Обычно первой базой на планете становится старый звездолет – хорошо защищенный от влияния внешней среды, оборудованный мощной энергетической установкой, но уже малопригодный для полетов. В нем и вокруг него и монтируется первая планетарная станция. Как будущий научный работник, я наметил для себя изучить историю тюрьмы на Капле Меда и историю тюремной системы планет обитаемого космоса в целом. Тема сравнительно свежая и, главное, интересная. Да и материал лежит буквально под ногами.
В камере Ротор сообщил мне, что постановлением прокурора Рима каналы исходящей информации ему наглухо перекрыли, оставили лишь нить для запросов, а вот на получение входящей информации ограничений не выставили. Я мог узнавать новости, смотреть фильмы, познавательные передачи. Вирус пока бездействовал или не развернулся в полную силу – с Ротором мы общались свободно, импланты работали.
– Какие новости будоражат сейчас население Капли Меда? – поинтересовался я у помощника. – Карантин не объявили? Чем живет планета?
– Основная сенсация галактических информационных агентств – арест на Капле Меда Алисы Гейтс, дочери известного промышленного магната.
– Гейтс? – удивился я. Фамилию Алисы я прежде не спрашивал – как-то не пришлось к слову. – То есть она и правда дочь миллионера? Да какого там миллионера – мультимиллиардера! Гейтсы хорошо известны в Галактике…
– Тебя, я смотрю, этот факт не слишком обрадовал, – заметил Ротор.
– Чему тут радоваться?
– Приданое богатое.
– Ага. Конечно. Приданое… Нужен я ей, если она такая крутая.
– А кто ей нужен?
Да, я сам программировал Ротора на поддержку хозяина в трудных ситуациях, но сейчас меня его оптимизм раздражал.
– Ей нужны бенгальские тигры. Морские котики. Пауки, причем самые противные. Люди, которые хотят видеть чистое небо своими глазами. И, полагаю, свобода. Но вряд ли я.
– Свобода нужна всем, – философски изрек Ротор. – Особенно актуально это сегодня, когда вам предъявляются обвинения в распространении вируса, способного нарушить условия честной конкурентной борьбы. Карается лишением свободы на срок от трех до двенадцати лет.
– То есть нам не ставят в вину виртотерроризм? Гейтс уже добился для дочери мягкой формулировки обвинения?
– Выходит, так. Хотя как ему это удалось, не знаю. Ведь ордер выписан задолго до вашей поимки. Разве только у папы хорошие источники информации.
– Но инкриминируемая статья все равно серьезная.
– Не переживай. Новостные ленты сообщают, что Виктор Гейтс уже летит на Каплю Меда, чтобы принять участие в слушаниях по обвинению своей дочери. У него лучшие юристы в Галактике. Может, и тебя по ходу отмажут.
– Или утопят.
– Нужно сохранять оптимизм!
– Кстати, Ротор, как мы будем общаться, когда мои импланты отключатся? – спросил я.
– Не знаю, – скорбно ответил помощник. – Нужно было заранее позаботиться о внешнем коммуникаторе. Когда еще ты сможешь его купить… Тем более цены на внешнее оборудование растут. Все новостные ленты об этом просто кричат.
– Закажу в тюремной лавке.
– Поспеши! Без меня тебе в тюрьме трудно придется! Я многое знаю и умею.
– Особенно ценен ты будешь в драке, Колобок…
* * *
Слушания по нашему делу проходили в закрытом режиме – слишком много представителей прессы рвалось на процесс. Спустя три дня, в течение которых я так много думал и так много вспоминал, меня привели в тесный зал, обшитый металлическими листами. Несколько мониторов показывали судей с других планет, приглашенных разбирать дело. Их имена я запоминать не стал – достаточно помнить обращение «ваша честь». Адвокат Семен Зайцев и обвинитель Клаус Штумпф присутствовали во плоти. Местный судья Маргарита Раушенбах также почтила нас своим личным присутствием, что говорило о значимости процесса.
Полицейский в зале суда дежурил только один, тот самый негр, что нас арестовал. Как шепнул мне Ротор, все полицейские силы Рима были стянуты к космопорту для внешней охраны. Вокруг тюрьмы крутились местные жители, журналисты и пройдохи всех мастей. Каждому хотелось увидеть столичную знаменитость, Виктора Гейтса. Ну и его дочь, конечно.
Удивительно, но процесс отторжения имплантов у меня еще не начался, они работали штатно. Вирус не сработал? Тогда было не совсем понятно, в чем нас обвиняют и за что судят.
Алиса сидела рядом с папой, высоким представительным мужчиной с жестким цепким взглядом. Деловой костюм, короткая стрижка – Виктор Гейтс являл собой образец респектабельности. Да и сама Алиса переоделась в шелковое платьице с рукавами-буфф. В нем она казалась почти девочкой. На меня она не смотрела. Вообще. Не скажу, что меня обрадовало такое поведение любимой. Хотя я почему-то не удивлялся. Так оно обычно и бывает…
– Моя дочь хочет выступить с заявлением, – попросил Гейтс, едва только протокольные фразы были произнесены. – Как представляющий интересы несовершеннолетней, я даю ей такое разрешение.
– Сколько же ей лет? – удивился я. Разговаривал, понятное дело, с помощником – за моим столом родственников не было, да и адвокат держался поближе к Алисе.
– Девятнадцать, – ответил Ротор. – На Земле совершеннолетие наступает в двадцать один.
– Ясно…
Выходит, я, ко всему прочему, спутался с несовершеннолетней. Вряд ли это понравится Виктору Гейтсу. Нет, увидеть родственников, друзей и вообще Тайгу в ближайшие годы мне не светит. Скорее всего, мой путь лежит на Фемиду, к красному карлику восемнадцать тысяч пятьсот тридцать пять Эридана…
– Хочу выступить с чистосердечным признанием, – нежный голосок Алисы звучал для меня, словно музыка. Она поднялась и, будто ученица, глядела то на местного судью, то в сетевые камеры. – Из-за моей халатности произошло заражение фонтана Треви вирусом антиконнекта, поражающего нервные окончания человека, взаимодействующие с имплантами на никелевой подложке.
Я онемел. Теперь все ясно. Ведь у меня импланты серебряные, и с ними все будет в порядке! Да и большинство людей ничего не заметит. Пострадают только обладатели имплантов среднего ценового диапазона —. никелевых. Импланты из золота, серебра, палладия, кобальта, а также медные, стальные и алюминиевые импланты не принесут своим хозяевам никаких беспокойств. Но Алиса… Ей-то сейчас каково – ведь на ее глазах рухнула мечта всей ее жизни!
– Работая в лаборатории отца над веществом, усиливающим взаимодействие нервной ткани и металла вживленных имплантов, я получила побочный продукт, который намеревалась исследовать. Его образец я взяла с собой в путешествие на эту планету.
– С какой целью было предпринято путешествие? – перебил девушку обвинитель.
– Для удовольствия. Я знакомилась с интересными людьми, получала новые впечатления. Один из моих товарищей незаслуженно пострадал из-за ошибки следствия – вы можете видеть его в этом зале. Привет, Глеб! Извини, что ты попал в тюрьму только за то, что был знаком со мной и оказался не в то время не в том месте. Я сожалею.
Алиса впервые взглянула на меня – словно огнем ожгла.
– Привет! – тихо сказал я.
– Поскольку я очень увлечена курсовой работой, которую выполняю в лаборатории отца, то никогда и нигде не расставалась с полученным препаратом, – продолжила девушка. – Он постоянно находился в специальной камере моего коммуникатора. Папа подарил мне отличный коммуникатор, который выполняет еще и роль сумки-кошелька. К тому же это небольшая лаборатория. Коммуникатор оборудован спектрометром, гальванометром, массой других анализаторов. У фонтана Треви я уронила его в воду, произошла разгерметизация камеры, вещество попало во внешнюю среду. Как оказалось, полученный мной препарат имеет свойства вируса. Но мне-то откуда было знать заранее, что так выйдет? И все равно я очень, очень виновата…
К тому, какой разной бывает Алиса, я уже привык. Но сегодняшнее ее выступление меня потрясло. Когда она была настоящей – когда только встретила меня, когда рассказывала о том, что хочет показать людям звезды и спасти их от рабства машин, или когда рассказывала о том, что никому нельзя верить? А сейчас – испугана она, играет или делает то, что велит ей отец? И почему она не обращает на меня ровно никакого внимания?
Не знаю, какие мысли крутились в голове обвинителя, но он некоторое время молчал и лишь потом, словно очнувшись от сна, спросил:
– То есть вы отрицаете тот факт, что хотели заразить вирусом как можно большее количество населения обитаемого космоса?
– Помилуйте, зачем же для этого лететь на Каплю Меда? – воскликнула Алиса. – Если бы я знала, что случайно синтезировала вирус, и хотела применить его как боевое вещество, лучше всего было бы осуществить такую акцию на Земле, там, где людей больше и скорость распространения вируса гораздо выше.
– Сейчас, после изучения доклада Би Джэй Эн, вы понимаете принцип действия вируса? – осведомился Штумпф.
– В общих чертах. Я поняла, что синтезированное мной вещество – точнее, нейрокультура – способствует образованию в организме человека антител, которые впоследствии борются с любыми внедрениями никеля в организм. Таким образом, применение никелевых имплантов становится невозможным.
– Специалисту уровня госпожи Гейтс можно было понять это и раньше, но ведь некомпетентность в вину не ставят, верно? – тонко улыбнулся адвокат.
– Да, – буркнул обвинитель. – Пусть вы не поняли, что синтезировали. Но неужели вы не видели, что за вами охотятся?
– Охотятся? – Алиса, казалось, была поражена. – Кто же за мной охотился?
– Я неверно выразился, – Штумпф выглядел раздосадованным. Вот оно как, участвовать в очном заседании, а не в интерактивном – слишком просто оговориться с непривычки. – Лицензированное охранно-следственное агентство, нанятое конкурентами вашего отца, было отлично осведомлено о свойствах вещества, которое вы везли с собой. И осуществляло визуальный и электронный контроль за всеми вашими контактами. Надеялось поймать вас на применении вируса.
Виктор Гейтс поднялся с места и нахмурился.
– Если мои конкуренты лучше моей дочери знают, какое вещество она везет с собой, если они осведомлены об университетских исследованиях членов нашей семьи, если они пристально следят за передвижениями гражданина Земли – не лучше ли задать вопрос им, почему они вовремя не предупредили ее, меня, правоохранительные органы, в конце концов? Мы всегда готовы к сотрудничеству. А если кто-то захотел нас подставить, должны ли мы нести за это вину?
– Я подозревала о слежке, – осторожно сказала Алиса. – Вот только кто за мной следит, не знала и знать не хотела. Моей жизнью часто интересуются, поэтому я всегда путешествую инкогнито, заметая следы. Надеюсь, никто не собирается ставить мне в вину такое поведение?
– Нет, – ответил обвинитель. – Ваше право свободного гражданина, не ограниченного обязательствами и ограничениями, путешествовать так, как вам нравится. Не нарушая закона.
Я вспомнил о краже одежды в турецкой бане и загрустил. Но данный эпизод обвинителем предъявлен не был – видно, нам и правда удалось оторваться от преследователей на Комариной Плеши, а Фил поработал на славу, обрубая концы.
– Ко мне больше нет вопросов? – тоном экзаменуемой школьницы спросила Алиса.
– Пока нет. Есть вопросы к вашему отцу. Каким образом скажется на вашем бизнесе ситуация, сложившаяся на рынке никелевых имплантов? Точнее, полное обрушение рынка?
– Аналитики работают над оценкой ситуации. Моя компания также производила никелевое оборудование, поэтому, несомненно, я понесу определенные убытки. Но глупо скрывать, что общий баланс может оказаться положительным. Повышение цен на внешние устройства, рост спроса на дорогие импланты, скорее всего, позволит моей компании сработать в критической ситуации безубыточно.
– По оценке аналитиков ваших конкурентов из Би Джей Эн, с прибылью в полтора миллиарда гамов за полугодие, – заметил Штумпф.
– Прогноз на полугодие не может быть точным, – поморщился Гейтс. – Конъюнктура за это время изменится не единожды. Пусть считают свои прибыли и убытки.
– Протестую, – поддержал Гейтса адвокат. – Обстоятельства несущественны, любые оценки носят характер фантазий и предположений, способны спровоцировать неверную оценку ситуации.
– Принимается, – согласилась судья Раушенбах. Зеленые огоньки загорелись и на мониторах других судей.
– Значит, у меня вопрос к господину Казакову, – заявил Штумпф.
Я внутренне напрягся.
– Вы предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний?
– Предупрежден, – ответил я.
– Итак, вопрос: обсуждали ли вы с Алисой Гейтс возможность применения вируса антиконнекта?
Меня даже в жар бросило. Я взглянул на Алису – она едва заметно мне кивнула. Сказать «да»? Нет уж…
– Могу я отказаться отвечать на вопрос?
– Нет. Обстоятельство существенное, – неожиданно вступился за обвинителя адвокат. – Говорите, Глеб.
Совсем непонятно. Зайцев предлагает мне обвинить Алису? В чем дело?
– Нет, не обсуждали.
– Вы уверены в этом?
– Да.
– Госпожа Гейтс, что вы на это скажете?
– Я говорила Глебу о том, что хочу применить вирус антиконнекта, – потупив глаза, тихо сказала Алиса. – Он забыл.
– Именно! – обрадовался Штумпф. – Позвольте представить суду запись частной стереосистемы безопасности звездолета «Медея», изъятую по запросу суда.
В течение пяти минут я наблюдал за нашим с Алисой разговором. Ах, как же она была хороша в своем синем костюмчике на фоне унылой серой обивки салона звездолета…
– Таким образом, можно считать доказанным, что госпожа Гейтс планировала применение вируса антиконнекта, – подытожил обвинитель. – Что подтверждается и ее собственным признанием.
– Что за чушь? – вскинулся Зайцев. – Девушка рассказывала молодому человеку сказки. Никакого вируса антиконнекта у нее не было и быть не могло. Пробирки с вирусом просто не существовало – по заявлению моей подзащитной, она мистифицировала своего знакомого. Данный эпизод можно интерпретировать только так. В порядке частного мнения добавлю, что стыдно наблюдать за личными разговорами людей.
– Ничего себе личные разговоры! – возопил Штумпф. – Полное лишение человечества имплантированных устройств!
– И что, угрозы госпожи Гейтс воплотились в жизнь? – поинтересовался адвокат. – А если бы она предлагала господину Казакову взорвать ядро Галактики с помощью закачки в него сорока тонн дрожжей – вы бы тоже забеспокоились?
– Но господин Казаков заявил, что они не обсуждали тему вируса. Он виновен в лжесвидетельстве!
Зайцев ненадолго задумался.
– Он забыл об этом разговоре.
– Вы хотите, чтобы мы проверили его на полиграфе?
– Скорректирую свое предположение: он посчитал тот разговор несущественным.
– Вопрос представителями обвинения был задан прямо, он мог ответить с комментариями.
– Он не хотел, чтобы его словами был причинен вред его знакомой. Никто не обязан свидетельствовать против близких.
– В этом и кроется состав преступления! Суду нельзя лгать! А госпожа Гейтс юридически не является близким человеком господину Казакову. Они знакомы меньше недели!
* * *
Так я получил шесть месяцев исправительных работ на Капле Меда за лжесвидетельство. И вмешательство адвоката Зайцева, предоставленные им характеристики и приведенные вниманию суда прецеденты помогли лишь частично – требуемый обвинителем срок наказания уменьшили вдвое. Хорошо еще, что прежде я ни в чем противозаконном уличен не был. А то упекли бы меня на Фемиду, как пить дать упекли бы.
Алисе ничего предъявить так и не смогли, кроме неосторожного обращения с неизученными химикобиологическими препаратами. Но, поскольку она была несовершеннолетней, выполнявшей студенческие исследования, под действие уголовного кодекса ее проступок никак не подпадал.
* * *
Прямо из зала суда меня повели к полицейскому катеру, который должен был отвезти меня в Эмайн-Маху, долину в тысяче двухстах километрах от Рима. Там мне предстояло работать на пасеке – правда, не на собственной, как обещала Алиса, а на общественной. Что ж, и в Эмайн-Махе жить можно, особенно если Сеть подключена.
Хотя после вынесения приговора исходящее соединение моему коммуникатору открыли, Алису я вызывать не стал. Навязываться? Нет уж… Тем более она может чувствовать себя виноватой передо мной, в то время как в своих проблемах виноват только я сам – не понял явных знаков, вел себя глупо…
Девушка догнала меня на летном поле.
– Глеб!
– Что, милая?
– Мне нужно тебе кое-что сказать.
– Я бы с радостью, но меня ждет катер.
– Поговорите, дети, – усмехнулся негр-полицейский. – Я как раз покурю. У нас здесь не только мед производят, но и табак. Почти нигде в Галактике его не выращивают, а у нас он есть – медонос неплохой. И даже сигары из него делают. Знающие люди ценят… Так что поговорите, только не убегайте никуда, хорошо? Вокруг кто только не рыщет…
Прохладный ветер свистел на огороженном летном поле. Как непривычно – такое большое пространство, и никого вокруг. Словно и нет рядом большого города, толпы журналистов, возбужденных местных жителей, некоторым из которых уже пришлось пройти операцию по пересадке никелевых имплантов…
– Тогда, в звездолете, я говорила правду, – тихо сказала Алиса.
– Насчет вируса? – насторожился я.
– Глупый! Насчет нас с тобой.
Мне стало стыдно. И правда, какой вирус? Она ведь первой сказала, что любит меня.
– Прости. Я тебя подвел.
– Ты меня прости, – едва не заплакала девушка. – Но я не смогу остаться с тобой здесь. Мне надо работать. Это очень важно. А здесь нет нужного оборудования, нет лабораторий, нет охраны. Понимаешь?
– Конечно, – я кивнул.
– Я и правда хочу, чтобы люди взглянули на небо своими глазами. Отторжение никеля – только первый шаг. Мы добьемся большего. Уверена, можно работать с серебром – недаром в древних преданиях его так не любила нечистая сила! И с холодным железом… Пока что я сделала маленький шажок по большой дороге к чистому небу и миру без пустых грез.
Она говорила правильные вещи – как и при нашем знакомстве, и при разговоре в салоне «Медеи». Зная, что лжет – ведь она собиралась выполнить конкретную операцию на конкретной планете. А папа ее в это время перепрофилировал активы и подсчитывал барыши.
Сдержаться было трудно…
– А на следующем твоем шаге Виктор Гейтс заработает еще полтора миллиардов гамов?
Алиса вздрогнула, губы ее задрожали.
– Значит, ты меня все-таки обвиняешь? Твое дело и твое право. Отец выплатит тебе хорошую компенсацию за каждый день, что ты проведешь на исправительных работах. Обещаю. Извини.
Она повернулась, я схватил ее за руку.
– Зачем мне компенсация? Деньги мне не нужны. Просто связывайся со мной иногда. Хорошо?
– Ты и правда этого хочешь?
Ветер трепал темные волосы моей любимой, пытался закрыть ими лицо.
– Больше всего.
– Тогда буду отсылать тебе сообщения. И приеду месяца через два. Или три. А ты жди. Не давай охмурить себя ирландским девушкам. И не слишком увлекайся морскими котиками. Обещаешь?
– Конечно. А на Земле тебе ничего не грозит?
Алиса удивленно воззрилась на меня.
– С чего ты взял, что мне может угрожать опасность?
– В нас еще в дороге стреляли. Наверное, люди из Би Джэй Эн. Если они достанут тебя и там? Чтобы ты не разработала новый вирус.
Девушка рассмеялась.
– Нельзя быть таким доверчивым, Глеб, а то жена будет часто обманывать. Стреляли в нас люди моего отца. Ну, не в нас, конечно, – снайперы с такого расстояния не промахиваются. Просто папа передавал привет. Понимаешь?
– Нет.
– Агенты отца отслеживали мой путь. Стрельбой папа намекнул, что не доверяет моим спутникам. И тебе больше, чем Филу, ты показался ему странным. Но я-то знала, кто меня любит и кто останется верен до конца…
– Ясно… А зачем он вообще отпустил тебя одну?
– Папа знал, что я хочу совершить что-то стоящее. Вот и организовал мне вояж ко дню рождения. Экстремальный подарок и полезное дело в одном флаконе.
– Разве ты сделала мало полезного, синтезировав вирус?
Алиса провела пальцами по моей щеке, заглянула в глаза.
– Нет, тебе правда нужно попанковать некоторое время. Всему веришь. Вирус синтезировали два научных института, а я всего лишь слила два вещества в одну пробирку. Невозможно создать вирус самому. Время одиночек давно прошло… Я всего лишь научный сотрудник – такой же, как все. Нахожусь на острие интеллектуального штурма.
– Если я такой глупый, а ты такая продвинутая – зачем я тебе?
– Понравился, – усмехнулась Алиса. – Пока. До встречи. Сеньор полицейский уже докурил.
Мимолетный поцелуй – и она исчезла, словно и не было.
– Симпатичная девушка, – улыбнулся негр. – Но у нас девушки лучше. Мед с молоком…
* * *
В Эмайн-Махе, под ярким голубым солнцем, дни тянулись бесконечно. Ночью мы перевозили ульи вдоль огромного поля псевдовереска, а днем, когда пчелы улетали на сбор меда, натягивали проволочные струны на деревянные рамки, крепили на них тонкие пластины воска, ставили в ульи на место таких же рамок, которые пчелы уже наполнили душистым медом. А еще мы косили траву, мостили камнем дороги, окапывали молодые деревца новых лесных насаждений, прореживали заросли шиповника… И все же куда нам было до пчел, трудолюбивое жужжание которых пропитывало каждый день, неслось из ульев каждую ночь?
Вечером Фердиад Торкель наливал нам по большой кружке пенного эля и резал соленый сыр толстыми ломтями. А по воскресеньям мы жарили на углях баранину и танцевали, высоко подбрасывая ноги, полночи напролет. Довольно-таки глупое, но увлекательное занятие. Алиса зря беспокоилась насчет девушек – их в Эмайн-Махе было совсем мало. Женщины занимались скотом где-то в соседней долине, за снежными шапками гор.
Иногда мне казалось, что я попал в прошлое, в давно ушедшие времена и неведомые пространства – ведь на пасеке не было ни одного робота, все делалось вручную, а воду мы пили прямо из ручья, чуть выше того места, где умывались. Но потом из-за гор прилетал катер с провизией, сгружал на траву сухие пайки, и хозяин передвижной продуктовой лавки, краснощекий Донн О’Донхауд, предлагал горячие гамбургеры по той цене, какую они и должны стоить, – ровно один гам и ни долей больше. Многие местные жители гамбургеры с удовольствием покупали. А я иногда заказывал пиццу – из ностальгических побуждений; учил наизусть стихи, а порой и читал их своим товарищам по работе. Особенно те, которые были сложены на древней далекой Земле словно бы о нас:
С деревьев стекают душистые смолы,
Узорные листья лепечут: «Скорей,
Здесь реют червонного золота пчелы,
Здесь розы краснее, чем пурпур царей!»
После захода солнца, когда с гор опускался холод, я забирался в спальный мешок, который клал среди цветущего вереска, и вглядывался в ночное небо, искал на нем тусклое пятнышко Солнца. Пусть свет, приходивший на Каплю Меда, в отличие от звездолетов, добирался сюда долгие годы и звезда на самом деле была уже в другом месте – все в мире относительно. Где-то там, в той стороне, за пределами классически доступного пространства, жила Алиса, моя любовь и мечта.
