355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталья Резанова » Русская фантастика 2012 » Текст книги (страница 26)
Русская фантастика 2012
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 03:15

Текст книги "Русская фантастика 2012"


Автор книги: Наталья Резанова


Соавторы: Марина Ясинская,Михаил Кликин,Александр Золотько,Александр Шакилов,Юрий Погуляй,Сергей Булыга,Александр Бачило,Максим Хорсун,Евгений Гаркушев,Андрей Фролов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 41 страниц)

Пьер набрал в легкие воздуха, пальцы меж тем лихорадочно искали ключи. Домой! Домой!

Темные тени оттерли его в сторону. Один прижал к стене:

– Дядя, не шали!

Второй двинулся к девушке.

– Будешь орать, дура, мы твоему папику оторвем все по самое не балуй… Поняла?

Он резко, как в кино, ухватил Марту за шею. Скрутил, прижал к белой стене, принялся жадно шарить по груди. Пьер в ужасе толкнулся вперед.

– Э, дядя… – щелкнул нож. В темноте коридора тускло блеснуло лезвие. – А ну, успокойся…

Пьер захрипел. Ухватил парня руками, прижал к себе и, бестолково суча ногами, стал бить его о стену, стискивая медвежьей хваткой все крепче и сильнее. Хотел закричать, но из горла неслось только тухлое бульканье. И тут в его раззявленный рот попало что-то мягкое и теплое. Пьер изо всех сил сжал зубы – и тут заорал парень.

Что-то сильно ударило Пьера в спину. Потом в живот. Он не почувствовал боли, но от неожиданности выпустил свою жертву.

Гопники тут же дали деру.

Марта кинулась Пьеру на грудь. Прижалась, как птичка, и он всем телом почувствовал тепло, идущее от нее. Жар жизни, согревающее пламя…

Ноги вдруг подкосились. Поплыли, как… как живые!

Пьер и Марта ввалились в квартиру. Вспыхнул свет. Такой яркий после темноты коридора. Она побежала в ванную, а Пьер оторопело сел на диван. Нужно было что-то сделать: позвонить в полицию, например. Однако кто поедет на вызов мертвеца?

Все это не для него. И лишнее внимание сейчас совершенно некстати.

Полиция станет задавать вопросы, спрашивать документы. А всех его документов теперь – одно свидетельство о смерти.

Пьер поднялся и пошел на кухню. Кофе…

Дорогу ему преградила Марта.

– Ты весь в крови… – прошептала она.

Пьер увидел ее огромные глаза, черные и глубокие зрачки…

Колени снова ослабли. Он боялся крови.

Марта схватила его за рукав, потянула в ванную, и там, в небольшом, чуть кривоватом зеркале, он увидел себя. Серая кожа, на которой проступила черная щетина. Потускневшие, будто подернутые пленкой глаза. Острые скулы, кости словно выступили из глубины, влипли в кожу. Рот и подбородок залиты кровью…

– Ты его укусил… – прошептала Марта, рассматривая Пьера. – Как… как в кино!

Пьер зажмурился, чтобы не видеть крови, не видеть жуткой своей нынешней внешности. Марта все поняла, она взяла тряпочку и стала осторожно обмывать ему лицо. Шептала что-то успокаивающее, но Пьер не слышал. Теперь, стоило ему закрыть глаза, он как будто отключался, словно уходил куда-то. В тишину и темноту.

– Эй! – Ее голос вернул его к реальности. – Ну как?

Пьер с некоторым страхом глянул в зеркало.

Бледен. Худ. Выбрит. Не так и плохо, если не задумываться.

– Спасибо, – сказал он. Голос против обыкновения не был похож на карканье вороны. – Спасибо.

Марта отвела его на кухню. Деловито, как умеют только женщины, захлопала дверцами холодильника и загрохотала кухонной утварью. Вскоре на столе дымился кофе, на тарелочке лежали гренки и паштет.

– Я не ем. Мне не надо…

Пьер попробовал улыбнуться и похлопал себя по животу. Руки натолкнулись на лохмотья: рубашка была разрезана в нескольких местах.

Там, в темноте коридора, его несколько раз ударили ножом…

Потом была суета. Нитки, иголки. Они успокоились поздно ночью, когда Марта начала клевать носом. Так и уснула, привалившись к плечу Пьера.

Он осторожно уложил ее на кровать и хотел было отойти, но она, проснувшись на миг, обхватила его рукой за шею.

И в этом тепле, идущем от нее, Пьер забылся. Заснул?..

Они жили так несколько дней.

Марта суетилась по дому. Принесла комнатные растения, которые распускались от жара ее рук большими, жадными цветами. Ходила в магазин.

Пьер отдал ей свои сбережения, потому что сам в них уже не нуждался.

Она готовила еду и заставляла Пьера есть, хотя его мертвое, застывшее тело принимало пищу с трудом. Варила много вкусного, ароматного кофе, который ее мертвец, а она так и называла его: «мой мертвец», поглощал с особым удовольствием. Ухаживала за ним. И от каждого ее касания Пьер был счастлив. Прежние страхи оставили его. Нежизнь оказалась простой и беззаботной.

Но потом случилось странное.

Сидя на кухне и рассматривая цветы, за которыми ухаживала Марта, Пьер почувствовал… не услышал, не увидел, а именно почувствовал… там, в животе, что-то остро закололо, заныло. И еще… будто тронулось что-то. Зашевелилось. Что и как, Пьер не понял, но забеспокоился.

Он встал, осторожно, чтобы не отвлекать Марту, вышел из кухни и заперся в ванной. Там аккуратно снял рубашку. И увидел, что края недавней раны пугающе набухли, покраснели. Еще больше изумило Пьера то, что рана была покрыта подсохшей кровяной корочкой.

Этого не могло быть!

Ведь он мертв. На все сто процентов! И даже справка есть…

Его кровь застыла. Высохла и больше не течет. Он ведь даже не заметил, что ему пропороли брюхо! А теперь – что это?!

Кровь?

Это она тронулась в теле, это она зашевелилась в нем! Пьер посмотрел в зеркало. Щетина? Волосы? Глаза?!

Его не обмануть! Не обмануть!..

В Пьере теплилась жизнь.

Он… оживает?!

И в тот же миг на Пьера обрушились все прежние страхи и сомнения. Он осторожно вышел из ванной и некоторое время внимательно смотрел, как Марта, не замечая его, поливает цветы, что-то напевая себе под нос.

Что она чувствует к нему?

Что он чувствует к ней?

Пока Пьер был мертв, ему не приходили в голову такие мысли. Он был… просто счастлив. А теперь? Снова жить, мучиться, работать. А вдруг теперь она уйдет? А вдруг его не примут на работу? А вдруг хозяин квартиры приедет завтра за очередным платежом? А вдруг те гопники вернутся снова?..

«Господи! Как страшно жить! Как страшно жить!!!»

Он отвернулся, давя в груди тяжелый, болезненный кашель. Это легкие, отвыкшие дышать, снова пытались развернуться, раскрыться.

Пьер дошел до двери, придерживая ладонью саднящий бок. Отпер замок и бесшумно вышел. Марта не заметила. Мертвец, ее мертвец редко обращал на себя внимание. Он был частью ее жизни. Почему? Не знал никто. И даже она сама.

Не знал и Пьер.

Поднимаясь по лестнице, задыхаясь от кашля и морщась от боли, он думал, что всю жизнь боялся жизни. Боялся женщин, потому что они дарят жизнь. Боялся детей, потому что они и есть жизнь. Боялся боли. Боялся работы. Боялся людей. Он так боялся, что умер от страха!

«Вот, оказывается, почему… Вот оно как, оказывается…» – думал Пьер, выходя на крышу.

Было утро.

Где-то там внизу осталась женщина, которая снова сделала его живым. Настоящая женщина, та, которую можно встретить только раз…

Но жизнь? Жизнь – это страх. Постоянный страх и мучения… Пьер устал от всего этого еще в прошлом существовании. Начинать заново? Нет уж…

Он подошел к краю крыши. Очень-очень близко. Посмотрел вниз. Где-то там, на асфальте, дети рисовали разноцветными мелками. Белым, синим, красным…

Внизу тоже была жизнь.

Он вздохнул… Покачнулся…

Нет, не прыгнул.

Просто ушел. Через крышу соседнего дома, стоявшего так близко, что запросто можно было перешагнуть.

И шел до тех пор, пока не почувствовал, что биение жизни в нем угасает. И когда понял это… не остановился. Так и шел – все дальше и дальше. Через города, леса, поля, границы.

Мертвый не знает усталости.

Марта долго плакала. Искала его. Ищет до сих пор.

Если вы когда-нибудь встретите Пьера, не пугайтесь, он не кусается, он просто бежит от любви.

Татьяна Иванова
Удиви меня, а потом поговорим о деньгах

Ветер дует, погода шепчет. Я, Гедеон Горский, приперт к глухой кирпичной стене – беззащитен и смирен, с поднятыми вверх руками. Ни одного шанса сбежать. С головы до ног облеплен зелеными отходами внеплановой артефактной трансформации случайного прохожего. Мир рухнул, вокруг паника. Ты направила дуло генетического дешифратора прямо в мой лоб. Твой палец нервно тревожит курок. Сейчас что-то будет.

Дорогая, самое время обсудить наши отношения.

Признаю: наш брак переживает острую фазу кризиса. Допускаю, что ты приняла мою спонтанную жестикуляцию за попытки задушить тебя. Так моя новая визуальная концепция выражает радость от контакта с любимым человеком – чтоб ты знала. Думаешь, легко контролировать семь конечностей? Обещаю ко вторнику сократить их количество. А ты видела себя со стороны? Женщине с вертикальными веками и третьим глазом на затылке не стоит быть слишком требовательной к внешности супруга. Хорошо, беру свои слова обратно. Только не нервничай. Ты, когда нервничаешь, начинаешь делать глупости…

И это зря сказал. Думаешь, легко контролировать раздвоенный язык? Он обгоняет мои мысли. А между тем все мои мысли только о тебе, о твоем благе и благосостоянии. Это прозвучит странно, но мир рухнул только потому, что я слишком много думал, где взять денег на удовлетворение всех твоих растущих потребностей.

Причин кризиса отношений ровно столько, сколько человек втянуто в эти самые отношения. Так всегда говорил наш семейный психолог, пока не сменил визуальную концепцию и не затерялся где-то в районе Карибских островов. Говорят, его видели там в одном из злачных заведений, танцует на шесте, и зовут его Зара. Впрочем, теперь к нашему браку это не имеет никакого отношения.

Наш брак зашел в тупик, и тому есть две причины – ты и я. Попробуем восстановить цепочку событий.

Я. Да, не Мистер Вселенная, но до чего одарен! Никто и никогда не понимал этого, не ценил. Я завалил все школьные тесты. Меня ничто не интересовало, кроме фармакологии. Но такой предмет отсутствует в школьной программе. А химию и биологию в муниципальной школе изучают факультативно. Мои родители звезд с неба не хватали. У них не было средств на приличное образование для отпрыска, поэтому я угодил в итоге в заштатный технологический колледж. Из набора специальностей, по которым варили на этой кухне технологов, самым близким к фармакологии оказалось «пищевое производство». С таким дипломом я мог отправиться в цех, где штампуют полуфабрикаты или соевую колбасу. Тамошние работники неплохо живут. Но мне хотелось чего-то большего. К тому же я встретил тебя.

Ты. Без малого Мисс Вселенная, но слишком безынициативная, чтобы заработать на красивый купальник и отправиться на кастинг. Твой потолок оказался еще ниже моего. Ты осилила только курс средней школы. Учителя устроили небольшой праздник, когда ты их покинула. В известном смысле тебе было легче, чем мне. Ты больше не хотела учиться и легко приняла факт, что у родителей не хватает средств на приличное образование для единственной дочери. Гораздо тяжелее тебе далась истина, что родители не в силах удовлетворить твои растущие потребности. Это сделал я. Вернее, в тот момент не сделал, а только пообещал. Что мне оставалось? Я понимал, что по внешним данным не тяну на роль спутника жизни такой красотки, как ты. На моих кредитках звенела жалкая мелочь. Значит, даже купить твою любовь я не мог. Оставалось врать. Я наплел, что в ближайшие год-полтора – дело верное – стану знаменитым изобретателем-фармацевтом, покорю мир и заработаю для жены кучу денег. Пусть себе ни в чем не отказывает.

Все, что произошло потом, было панической попыткой выпутаться из неудобного положения. Так что в гибели нашего брака и мира в целом виноваты мы оба, вернее, наш тандем перспективного гадкого утенка и патологически ленивой жар-птицы. Я любил в тебе то, чего сам был лишен – красоту и безответственную лень. А ты готова была припасть к любому, кто позволит тебе полдня заниматься шопингом, а вторую половину отдыхать от шопинга на диване с игровой приставкой в обнимку. Твои родители устроили небольшой праздник, когда я взял их единственную дочь за руку и увел из отчего дома.

Мы сняли скромную квартиру из категории «социальное жилье со скидкой». В ожидании, пока я стану знаменитым и богатым, ты согласилась год-другой авансировать меня регулярным сексом и приготовлением завтрака.

Год-другой. Но не больше. Я прочитал приговор в безмятежности твоих блестящих, как пляжная галька, и равнодушных, как топор палача, карих глаз. Надо было что-то срочно предпринять.

Мои резюме отклонили все крупнейшие отечественные фармацевтические концерны. Предлагаться зарубежным концернам я не решился, так как не знал ни одного импортного языка. После мытарств и неизбежного компромисса со своими амбициями я устроился в контору средней руки по производству биологических добавок. Бизнес дышал на ладан. Биодобавки вышли из моды. Компания держалась на плаву благодаря горстке приверженных потребителей, свихнувшихся на лукавых «добавках» еще до моего рождения.

Меня поставили в лабораторию качества заниматься контролем баланса ингредиентов в их капсулах. Так я узнал, что, кроме мела и желатина, туда подсыпают еще что-то. Господи, они хотели контролировать качество! Качество чего? Эти капсулы никого не убивали – и на том спасибо. Я быстро понял, что, контролируя качество, состояние не сколотить. Два месяца я потратил на то, чтобы добиться аудиенции у главы компании.

Это был тяжелый пятидесятилетний крендель с потомственным цинизмом в глазах. Сергей Николаевич. Я застал его в состоянии конторского анабиоза. Он машинально гонял пальцем голограммы файлов и сонно пялился в стену. Бодрой скороговоркой я изложил ему план спасения компании от неминуемого краха. С детства меня завораживала возможность с помощью таблеток менять жизнь людей. Я даже кое-чего достиг, разрабатывая рецепты легких галлюциногенов. Оцените масштабы моего благородства: я не подался в преступный оборот наркотиков, хотя мог бы. Я решил пристроить свои рецепты в более или менее легальный бизнес.

Я предложил Сергею Николаевичу разнообразить линейку продуктов новыми средствами, улучшающими настроение целевых потребителей вплоть до возникновения оптимистических галлюцинаций. Обратите внимание: ингредиенты нетривиальные, технология изготовления – авторская. Без противопоказаний и побочных эффектов, если не считать некоторого привыкания. Придется немного потратиться. Это вам не мел и желатин. Это реальные потребительские качества продукта. Необходимы инвестиции. Надо только договориться о моем проценте во всей этой затее.

– Чего тебе, сынок? – очнулся Сергей Николаевич. Все это время он реально дремал. Мне пришлось повторить свою скороговорку. Благо накануне я выучил речь наизусть.

Сергей Николаевич без энтузиазма перебрал толстым пальцем мои инновационные предложения.

– Все это было, – печально сказал он. – Все было. Ты просто слишком молод и не застал этих счастливых времен. Какие у нас тогда были продажи! Мы реализовали биодобавки «Грезы Сатира» и «Экстаз Амазонки». Они улучшали настроение, уж поверь. Приятно вспомнить. Меня чуть не посадили вместе с разработчиком рецептуры. Когда представители антимонопольного ведомства сожгли складские запасы «Грез Сатира», я рыдал в последний раз в жизни. После этого мне нечего было оплакивать. У тебя есть что-то еще, сынок?

Да, у меня было. Продукт с рабочим названием «план Б». Если хочешь на самом деле произвести впечатление на работодателя, надо всегда иметь «план Б». В компьютере я держал несколько оригинальных разработок, которые не хотел продавать за три копейки. Я рассчитывал пустить их в дело, когда достигну более или менее прочного положения в бизнесе и получу возможность диктовать условия сделки.

– Минуту внимания, – остановил меня Сергей Николаевич. – Прежде чем ты предъявишь свою заготовку, выслушай меня. В этом кабинете побывало немало фармацевтов – дипломированных или самоучек, как ты. Все они считали революционными продукты, которые предлагали мне. Когда были деньги, я иной раз обольщался и запускал новинку в производство. Иногда покупали, иногда нет. Никаких революций. Я много думал и понял: победит тот продукт, который осуществит самую главную мечту потребителей. Надо только понять – в чем эта мечта? Мы – средняя фирма. Не нам тягаться с гигантами, которые тоннами поставляют в аптеки стандартные лекарства. Мы можем приблизиться к гигантам, только если предложим на рынок препарат мечты. Это вовсе не таблетка от всех болезней. Люди вообще ищут в фармакологии не лекарства, а что-то другое. Это парадокс, но я глубоко в него верю. Жаль, что многие таблетки, которые могли бы стать препаратом мечты, запрещены законом. Но это ничего не меняет в общей картине. Значит, надо искать такой препарат, который неуловим для закона.

Мы с ним думали в одном направлении. К своим двадцати годам я успел понять: у каждого человека в сердце есть маленький теплый уголок. В этом уголке и живет тайная мечта – стать другим. Людей, полностью довольных своим телом и качествами, – по пальцам пересчитать. Лично я знаю только одного такого человека – моя жена. Каждый из нас хоть мелкой деталью в себе, да недоволен. Кого-то не устраивает цвет глаз, полнота или худоба, кого-то длина ног или форма головы. Морщины – отдельная тема. Есть претензии к веснушкам или их отсутствию, к формам и размерам некоторых органов. Кто-то вообще, проклиная генетическую карму, ненавидит свое тело в целом. Тело – наша тюрьма. Лекарства – суть полумеры, напильник, которым можно всю жизнь обрабатывать прутья темницы, но так и не добиться результата. Лекарства лечат болезнь, но не ее причины. Причина – в извечном недовольстве собой, в зависти к ближнему, у которого есть то, чего лишен ты. Фармакология, косметология, пластическая хирургия изрядно продвинулись, предлагая потребителям продукты для коррекции недостатков внешности и организма.

Но.

Эти продукты недешевы и не обещают мгновенных и устойчивых результатов. А человек нетерпелив, не любит долгих трудов. Ему все подавай здесь и сейчас – такова уж наша природа. Он с одной таблетки хочет отращивать лебединую шею или бегать, как лань. При этом стоит человеку добиться в себе необходимых изменений, как он сразу мечтает все переделать или находит новый изъян. Это бесконечный процесс. Что радует, так как сулит отличные коммерческие перспективы.

Ковыряясь на домашней кухне с колбами и пробирками, а также экспериментируя с пробами из речки, куда сливают отходы двадцать восемь промышленных комбинатов, я набрел на формулу, которая совершит переворот в фармацевтической индустрии. Теоретически препараты, разработанные на основе этой формулы, способны провоцировать почти мгновенные локальные изменения во внешности человека.

– Например? – заинтересовался Сергей Николаевич.

– Таблетка, превращающая всех желающих в платиновых блондинов. Или блондинок, – уточнил я.

– С этой задачей неплохо справляются компании – производители краски для волос.

– Таблетка действует через полчаса после приема. Проглотил – и жди. Эффект во времени не ограничен. Никаких отросших темных корней. Вы становитесь блондином навсегда.

Сергей Николаевич почесал переносицу.

– Неплохо, неплохо, – задумался он. – Почему именно блондином? Думаешь, это и есть главная мечта потребителей?

– Согласно исследованиям «блонд» – самый популярный цвет волос. При этом количество природных блондинов в мире неуклонно сокращается. Они вымирают. Здесь главное не цвет, а базовая формула. Лиха беда начало. На базовую формулу можно наворачивать любые добавки. Со временем сделать таблетки, меняющие цвет глаз или форму ушей.

Сергей Николаевич потрогал свою соломенную шевелюру.

– А таблетки для превращения в брюнетов есть?

– Пока только «блонд», – осторожно сказал я, не желая вспугнуть его интерес. – В перспективе…

– Хорошо, – нетерпеливо произнес Сергей Николаевич. – Уговорил. Сколько у тебя таких таблеток?

Он нащупал первое слабое место моего коммерческого предложения.

– Пока только два грамма порошка, – потупился я.

Два грамма порошка в пробирке во внутреннем кармане моего пиджака. Примерно две дозы, если я все правильно рассчитал.

Босс разочарованно скривил губы.

– Точно действует через полчаса и навсегда? – он еще цеплялся за идею.

Это было второе слабое место «плана Б».

– Теоретически.

Я перекрасил соседского хомяка. После чего тот сбежал из дома. Разумеется, это нельзя считать корректным экспериментом.

– Теоретически, – с энтузиазмом продолжил я. – Если вы выделите мне лабораторию, сотрудников, назначите, скажем, главным технологом или вице-президентом по инновациям, поднимете зарплату… Понадобятся также средства на предварительные исследования, мощный компьютер для расчета оптимальной дозы и моделирования процессов, на создание экспериментальной партии продукта. Хорошо бы закупить побольше мышей… или хомяков для тестирования продукта. Какая-то сумма, чтобы договориться с защитниками прав животных. Потом понадобятся шимпанзе, люди, в смысле добровольцы для проверки продукта перед выводом на рынок. Сегодня это дорого стоит. Даже добровольцам надо платить. А что делать? Надо посмотреть, нет ли у препарата побочных эффектов.

– Чертова куча денег, – уныло констатировал Сергей Николаевич.

– Стандартные инвестиции в разработку нового продукта, – уточнил я. – Разве бывает иначе? Неужели взятка за сертификат на непроверенный продукт обходится дешевле?

– Намного дешевле, – признался Сергей Николаевич. – У тебя один путь, сынок, – предъявить конкретный результат. Зримый, из плоти и крови, чтобы у меня от удивления выпала челюсть. Есть результат – есть разговор. Нет результата – гуляй. Никто не будет платить за теорию и пробирку с зубным порошком.

– Возможно, ваши конкуренты заинтересуются, – равнодушно предположил я. Элементы шантажа украшают любые переговоры.

Сергей Николаевич бросил на меня сочувствующий взгляд пьяного Деда Мороза, который по дороге на детский утренник потерял все подарки.

– Никто не заинтересуется. Пороги корпораций каждый день обивают сотни самоучек. Никто и ухом не ведет. Вот что, сынок, вижу – ты парень настырный. Договоримся так: удиви меня, а потом поговорим о деньгах.

Ты лежала на диване и листала виртуальный каталог свободной недвижимости на Ривьера Адриатика. Нашему браку минул год. Ты решила, что пора прицениться к уютной вилле на море. Я подкармливал твое заблуждение враньем, что со дня на день получу повышение по службе. Ты улыбалась и доедала последний в доме на сегодняшний день бутерброд.

Впрочем, мне есть не хотелось. Я отправился на кухню, чтобы заварить чай и подумать над своими колбами о судьбе инноваций в современном мире.

Получилось думать только об одном – месяц-другой, и даже ты меня раскусишь. Я достал пробирку, аккуратно высыпал на блюдце порошок, разделил ножом на две микроскопические кучки. Одну с помощью того же ножа отправил обратно в пробирку, а другую слизнул.

Через полчаса корни волос принялись неприятно зудеть. Я подошел к зеркалу, чтобы оценить результат. Из зеркала на меня смотрел платиновый блондин – именно такой, каким я втайне мечтал стать с некоторых пор. Тебе нравились только блондины, а я родился грязным (в смысле оттенка волос) шатеном. Непростительный грех, с твоей точки зрения. Прежде я боялся попробовать собственный препарат только потому, что никогда не был героем. Теперь обстоятельства не оставили мне выбора.

Я зашел в спальню, чтобы предъявить тебе результат, но ты спала и снова улыбалась, как дитя. Наверняка тебе снился кто-то из именитых блондинов.

Всю ночь я трудился на кухне. К утру у меня было не меньше десяти граммов драгоценного порошка.

Сергей Николаевич щупал мою голову с тем же критическим рвением, с каким некоторые покупатели выбирают первый в сезоне арбуз. Затем он сдал прядь моих волос на срочный анализ. Он вырвал волоски лично. В ожидании результата мы пили коньяк. Сергей Николаевич курил сигару и сверлил меня подозрительным прищуром. Несмотря на прохладный комфорт его кабинета, мне было жарко, как бойцу, ползущему по минному полю под шквальным огнем.

Сергей Николаевич нюхал и перечитывал результаты анализа. Там говорилось, что предъявленный образец является натуральным, воздействию краски не подвергался никогда. Сергей Николаевич взъерошил солому на голове и повеселел.

– Сколько у тебя осталось порошка?

– Порошка уже полпробирки. На большее не хватило исходного материала.

– Ты герой, сынок. Сработаемся.

– Нужны деньги на предварительные исследования, тесты, – напомнил я.

– Все хотят денег, и никто не думает о максимизации прибыли компании. Какие еще тесты? Результат у тебя на голове. Деньги есть только на пробную партию да на маркетинг. Я рискую. Можешь поэкспериментировать на брюнетках из бухгалтерии. Они хотели перекраситься в блондинок. Зачту им как бонус за кропотливый труд. Договоримся так: выждем две недели, если за это время не умрешь и все еще будешь блондином, пускаем препарат в производство.

Он поднял мою зарплату в три раза – и мы ударили по рукам.

Через две недели я не умер. Обнаружив, что я превратился в блондина, ты стала гораздо ласковее. Мы все еще не могли позволить себе виллу на море, зато арендовали симпатичный домик в пригороде в хорошем районе, где проживали страховые эксперты и программисты из популярных социальных сетей. Сергей Николаевич сменил стиль общения со мной: из «сынка» повысил до «партнера».

Несколько дней никто не обращал на наш препарат внимания. Потом пошли пробные покупки. Через месяц мы порвали рынок. Улицы наводнили блондины и блондинки. Огромную партию продукта закупили коробейники из Китая. Сергей Николаевич выделил мне комнату под лабораторию с заданием «намутить еще чего-нибудь». Вдохновленный успехом, я создал несколько модификаций препарата для превращения наших потребителей в брюнетов, шатенов и даже рыжих.

Однажды в середине дня прямо в лаборатории я потерял сознание. Помощник оттащил меня на диван, поплескал водой в лицо, убедился, что я пришел в себя, и отправился искать что-нибудь покрепче воды. Я прислушался к собственным чувствам. Вокруг пупка по коже разрасталось странное тянущее ощущение. Словно на пупок щедро плеснули клей «Момент» и он расползался во все стороны, мгновенно засыхая на теле. Я сорвал в себя рубашку. Мой хилый торс быстро покрывался прочной розовой хитиновой коркой. Ее разрастание остановилось, только добравшись до шеи. Я постучал по образовавшемуся панцирю. Никаких болезненных ощущений. Сидит как влитой. Розовый фон был прошит замысловатым бежевым узором.

Мой помощник вернулся с бутылкой дорогой водки, которую раздобыл у маркетологов. С тех пор как продажи рванули вверх, они постоянно что-то праздновали. Помощник уважительно потрогал мой панцирь.

– Новый вид татушки? – спросил он.

Я специально подбирал глупого помощника. Не хотел, разрабатывая рецепты, иметь за спиной головастого наблюдателя. Я дал помощнику сложное задание, чтобы не лез с вопросами в ответственный момент, и позвонил в бухгалтерию. На меня снизошло неожиданное озарение. В бухгалтерии ответили, что те самые сотрудницы, на которых по наущению Сергея Николаевича я опробовал прототип нового продукта, в данный момент находятся на больничном. По слухам, у них замысловатая аллергия.

Хитиновый панцирь не беспокоил. Для верности я натянул поверх рубашки джемпер, купил цветы и отправился навестить больных девушек. Сейчас не важно, что именно и в каких выражениях они мне высказали. Они тоже догадались. Я как умел уболтал новоиспеченных блондинок, чтобы не спешили с военными действиями.

Сергей Николаевич пребывал в отличном расположении духа. В последнее время у него всегда было отличное настроение. Лишнего слова не говоря, я задрал рубашку.

– Похоже, мы зря тогда отказались от предварительного тестирования продукта. Есть осложнения, – пояснил я. – У ваших сотрудниц из бухгалтерии те же эффекты. Хитиновая грудь – сильное зрелище. Вся личная жизнь под откос. Они собираются судиться. Через месяц-другой на нас начнут подавать в суд первые покупатели продукта. Как известно, скупой платит дважды.

– Не спеши, партнер, – Сергей Николаевич икнул. – Вряд ли коросту сразу свяжут с нашим продуктом.

– Не сразу, но связь найдут, – холодно отрезал я. – А ведь я начал работу над препаратами, корректирующими форму носа и длину ног.

Сергей Николаевич ожил.

– Продолжай работу. Хорошее начинание. А с коростой можешь что-то сделать?

– Я в этом кровно заинтересован. Таблетка будет. Но как поступить с сотнями тысяч потребителей? Надо изъять препарат из аптек. Впредь следует вести себя умнее и осторожнее. Мировая практика говорит, что на разработку нового продукта в фармакологии требуется от пяти до десяти лет и много миллионов в твердой валюте – значит, так и есть.

Мне показалось, что Сергей Николаевич впал в транс. Позже я понял: так в голове босса обычно зреют бизнес-идеи.

– Партнер! – воскликнул он в припадке коммерческого экстаза. – Все отлично! Все гораздо лучше, чем я думал! У препарата есть побочные эффекты? Лучше не придумаешь! Мир будет у наших ног. А сейчас ничего из продажи изымать не станем. Пока есть ажиотаж, надо давать людям то, что они хотят. Завтра они могут потерять интерес. Побочные эффекты означают только то, что мы создаем новый спрос, продолжаем держать публику на крючке. Другими словами, поступаем мудро и дальновидно. Когда все покроются коростой, к нам же и прибегут за лекарством. Важно к этому моменту получить препарат-противоядие.

– Это цинизм, – возразил я. – Нас будут ненавидеть.

– Только если признаемся, что всему виной наш препарат. Но признания не будет никогда. Какая разница, что послужило причиной болезни? Люди захотят просто вылечиться. Они будут благодарны нам. Они будут благодарны каждому, кто их вылечит. Важно своевременно перенаправить их негативный интерес в нужное русло. Завтра же запущу в таблоиды пулю о новой эпидемии, которая возникла, предположим, в Конго. Надо заказать несколько статей экспертам, рассыпать информацию по блогам… Не помешает горячее ток-шоу.

Сергей Николаевич вошел в раж. Он зигзагами бегал по кабинету, тер ладошки и нервно хихикал.

– Предположим, первыми заболели конголезские рыбаки…

– Вы уверены, что в Конго есть рыбаки?

– Рыбаки есть везде. Не придирайся к мелочам, партнер. Детали можно потом доработать. Я спасаю твою шкуру и репутацию, а ты всем недоволен. Лучше придумай название для новой болезни.

Я постучал пальцем по розовому панцирю. Хорошие идеи в голову не приходили. В глубине души я понимал, что Сергей Николаевич прав. Я тоже не хотел скандала, потому что боялся потерять тебя.

– Чувствую себя, как креветка… – вздохнул я.

– Креветка? Не пафосно. «Крабовый грипп» – вот как мы назовем новую эпидемию. Первыми заболели крабы, потом от них заразились конголезские рыбаки – и понеслось…

– В Конго водятся крабы?

– Когда люди покроются коростой, им все равно будет, водятся в Конго крабы или нет. Когда людям предъявляют виноватых, им становится спокойнее.

Я понял, что Сергей Николаевич готов тотчас грохнуть миллионы на распространение в массах сомнительной легенды. Он вообще готов был потратиться на что угодно, кроме предварительных тестов.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache