355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталья Резанова » Русская фантастика 2012 » Текст книги (страница 28)
Русская фантастика 2012
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 03:15

Текст книги "Русская фантастика 2012"


Автор книги: Наталья Резанова


Соавторы: Марина Ясинская,Михаил Кликин,Александр Золотько,Александр Шакилов,Юрий Погуляй,Сергей Булыга,Александр Бачило,Максим Хорсун,Евгений Гаркушев,Андрей Фролов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 41 страниц)

Максим Хорсун
Обузданное всемогущество

Бог Ветра, Луны и Утренней Звезды, известный под именами Кукулькан и Кукумац, а также под прозвищем Экатль, на исходе первого дня своего пребывания в Палаткуапи соблаговолил проверить работу резчиков народа хопи. Аллея стел из красно-коричневого базальта вела от трехэтажного дворца правителя, в котором теперь жил Экатль вместе со слугами и рабами, к просторной площадке для тлачтли. Умелые руки мастеров-хопи, вооруженных инструментом из превосходной стали, обратили глыбы высотою в два человеческих роста в долговечные носители информации. Указательный палец, украшенный кольцом в виде двух сплетающихся в спираль змей, скользил по причудливым завиткам и изгибам: бог ветра придирчиво осматривал богатые рельефы, терпеливо перечитывал глифы, опасаясь, что жрецы могли допустить ошибки, цитируя его наставления и притчи.

Экатль занимался стелами в относительном одиночестве. Армия чиновников, слуг и телохранителей расположилась прямо на ступенях, ведущих на террасы Верхнего города. Приближаться к богу смертные не смели – на то был дан приказ, но все-таки они не упускали одинокую фигуру из виду: требовательному Кукулькану в любую секунду могло что-нибудь понадобиться. А Кукулькан, как всякий другой избранный второго поколения, был экспансивен, капризен и чуть-чуть инфантилен. Иногда его выводили из себя мелочи вроде едва заметного пятна какао на юбке жреца, за что целый город карался мором, а иногда избранный и небожитель был способен великодушно простить племенам братоубийственные войны и даже срывы сроков в возведении ступенчатых храмов. Все зависело от того, в каком настроении пребывал Экатль.

Тем жарким вечером бог ветра выглядел удовлетворенным: на белокожем лице, украшенном шелковистыми усиками и кучерявой бородкой, то и дело появлялась ласковая улыбка. В широко расставленных колючих глазах светились искорки самодовольства. После того как его золотая обитель возникла из сгустившегося утреннего света на центральной площади Палаткуапи, во дворце был затеян грандиозный пир. Сам правитель города, сладкоголосый и рыхлотелый Уомочинкин, прислуживал богу: подносил яства и прохладную воду. Насытившись и выслушав отчет Уомочинкина о делах в Палаткуапи, Экатль выбрал самых красивых и здоровых девственниц города. До того момента, пока солнце не опустилось за пирамиду с гробницей Ицамна, он с превеликим удовольствием обучал черноволосых красавиц житейским премудростям. И хотя ни к одной девушке Экатль не прикоснулся даже ветерком от своего чистого дыхания, он понял, что в каждой из них с этого дня прорастает зерно новой жизни.

…В то время, когда Экатль проверял правильность рельефов и глифов, на окраине города из черных предзакатных теней возник агатовый ковчег цицицими. Экатль в тот же миг почуял присутствие своих извечных врагов: на то он и был богом ветра. А ветер сразу наполнился гнилостным запахом сероводорода. Гиганты цицицими весь путь провели в барокамерах, и как только ковчег лег брюхом на маисовое поле, пассажиры без промедления выбрались наружу. Хопи падали ниц перед пришедшими на закате, а те были в полтора раза выше любого из смертных и прятали головы под шлемами, похожими на вместительные, начищенные до блеска медные котлы. Шлемы соединялись гибкими трубками с ранцами жизнеобеспечения, закрепленными за спинами гигантов. Цицицими носили облегающие одеяния из серебристой ткани. Из рукавов выглядывали мощные кисти рук, из узких штанин – босые ступни. Помимо прочего, цицицими были неравнодушны к побрякушкам из золота и платины: браслетам, которые они нанизывали на запястья и щиколотки, бусам и тяжелым кольцам. Как, кстати, и Экатль. Эта страсть к блестящему роднила всех избранных, сколь бы непохожими друг на друга внешне они ни были.

Предводителю цицицими понадобилось совсем немного времени, чтобы отыскать бога ветра. Он, не церемонясь, нарушил одиночество Экатля. Полсотни телохранителей кинулись к своему любимому Кукулькану, но один решительный жест заставил их замереть на входе в аллею.

– Будь ты проклят, качина – моя застарелая хворь! – гулко заорал гигант; его усиленный шлемофоном голос разнесся на всю округу. – Пусть сгниет твое семя!!!

– Голеад! Будь ты проклят! – Экатль с достоинством двинулся навстречу врагу. – Убирайся в ту дыру, из которой явился ты, недостойный!!!

– Не упади, мой старый-старый-старый враг… – Голеад осторожно обнял бога ветра. Экатль на несколько мгновений задержал дыхание: от предводителя цицицими непереносимо разило болотной гнилью. – И как принимают голопузые в этом Цикле?

– Не упади, Голеад! Голопузые есть голопузые, – ответил Экатль, кивая в сторону смертных. – Сколько ни учи, сколько ни карай, они все равно остаются наполовину растениями, из которых созданы. Но люди по-прежнему милы моему сердцу.

– Чувствую, ты прибыл сам. Это правда?

– Правда, – вздохнул Экатль. – Со мной лишь слуги и рабы. Избранных осталось слишком мало…

– …и все они – в Совете! – вставил Голеад.

– …а Множество – велико, – закончил Экатль.

– Да, мой мальчик. Множество – оно велико! – согласился цицицими.

Голеад поглядел на ближайшую стелу. Сквозь круглое оконце в его шлеме виднелись миндалевидные глаза без белков и крошечный бугорок с двумя щелками, который был у цицицими вместо носа.

– Обзавелся новой аллеей почести? Голопузые усердствуют во имя тебя, как будто видят в тебе единственного бога! – Он потрогал камень, точно испытывая его прочность. Потом прогудел с сомнением: – Мне кажется… мне только кажется, что здесь – всего лишь не очень красивая резьба.

Экатль поморщился: восприятием цицицими были чужды людям и качина куда сильнее, чем обменом веществ. И все же он принялся водить пальцем вверх и вниз.

– Наверху – двадцать составляющих жизни, видишь? На самом деле составляющих, конечно же, больше, но я приказал изобразить только главнейшие. Там, в середине, – живая клетка, вот ее мембрана, вот – структуры, а две змейки, сплетающиеся в спираль, – это носитель наследственной информации. Ловко придумано, верно? Я полагаю, что рисунки – куда надежнее и содержательнее слов на языке, овладеть которым в силах только избранные.

– Я мог бы догадаться и сам, – смутился Голеад. – Змеи, свивающиеся в двойную спираль, – это твой знак. Символ носителя наследственной информации и избранного-наставника. Проклятый шлем! Вижу не так хорошо, как хотелось бы. Да и глазам следует привыкнуть к этому яркому свету и извращенной прозрачности воздуха. К тому же камень не успел остыть и мерцает… Позволь! Составляющие жизни лепят…

– Гром, Молния, Быстрота и я. Но это лишь аллегория для смертных, Голеад. На самом деле я имел в виду водород, кислород, углерод и азот.

– Очень лестно, что ты не забыл изобразить на своих стелах и недостойных соперников – цицицими.

Экатль улыбнулся, демонстрируя покрытые золотой краской зубы.

– В этом мире ты от самого начала, равно как и я. Кто виноват, что жизнь в Доме Большого Отдыха появилась не в результате целенаправленного акта творения, а из-за извечного соперничества двух непохожих друг на друга избранных?

– Но почему здесь не изображена двадцать первая составляющая? Та, что отличает цицицими от вас, дышащих прозрачным воздухом?

– Если удача отвернется от меня и вы опять одержите победу… Эти стелы останутся навечно на пустой и мертвой планете. Быть может, когда-нибудь избранные качина вернутся сюда. Следуя руководству, начертанному на камне, они соберут все составляющие из элементарных частиц материи и воскресят жизнь.

– Пустые мечты! Если удача нам не изменит, – Кнуфу положил ладонь на бочкообразную грудь, – Дом Большого Отдыха навсегда останется собственностью цицицими. Мы изменим атмосферу, мы расселимся кланами по суше. Нет, мы не позволим качина вернуться.

Экатль вздохнул.

– Мой старый враг! – нараспев сказал он. – Если бы не эта проклятая двадцать первая составляющая, мы бы шли плечом к плечу, распространяя себя среди планет Множества. А так… мы топчемся от звезды к звезде.

– Не производители-цицицими начали это противостояние. Хотя… сегодня нам как никогда прежде необходимо пространство, чтобы размножаться. Два вида претендуют на одну среду обитания – не вижу в этом ничего предосудительного.

Огромный цицицими и всегда молодой телом качина вышли на площадку для тлачтли. Осмотрелись по сторонам, пощупали песок, что тонким слоем покрывал кварцитовые плиты под их ногами. Вечерний свет мерк на глазах, на площадку наползли тени от террас и пирамиды Ицамна, в основание которой был вмурован саркофаг с останками одного из первых избранных.

– Памятное место, – проговорил Экатль. – Здесь мы когда-то собирались, чтобы просто поиграть в мяч.

Ночь Кукулькан провел со жрецами. На верхней площадке ступенчатого храма рабы установили большой экран, на котором появлялись изображения планет и лун местной звездной системы. Сначала Экатль устроил своеобразный экзамен, на котором выяснил, что жрецы в достаточной мере помнят и осознают то, чему он учил их в час последнего пребывания в Палаткуапи – один Цикл назад. Двадцать самых бестолковых жрецов он лишил статуса и отправил на выкорчевывание джунглей и строительство дорог, где всегда недоставало рук. После Экатль рассказал о замысловатой механике колец седьмой планеты, которые, как известно, соприкасаются с верхним атмосферным слоем и по всем правилам давно должны были обрушиться на газовый гигант. Жрецы внимали раскрыв рты. Бог ветра не забыл еще раз напомнить о важности числа «двадцать». Диалект хопи был достаточно универсален, на языке смертных «двадцать» и «человек» звучали одинаково – «уиник», что только укрепляло взаимосвязь этих понятий. Светский календарь хааб состоял из восемнадцати месяцев по двадцать дней. А чтоб урок усвоился скорее, Экатль дал задание сделать ряд вычислений в двадцатеричной системе счета.

Когда солнце поднялось над крышами дворцов верхнего города, все жители Палаткуапи заполнили террасы, окружавшие просторную площадку для тлатчтли. Те, кому не хватило места, расположились на ступенях лестниц, поднимающихся к вершинам пирамид. На золотых носилках с великой осторожностью жрецы вынесли дымчатый кристалл высотою в три локтя. Хопи не сомневались, что почти невесомая друза – предмет священный, однако даже первые жрецы не ведали о ее истинной ценности. Это было единственное средство мгновенной связи на сверхдальних расстояниях – сгусток гиперматерии, существовавший одновременно в нескольких точках Множества.

Экатль сверился с измерителем времени, который он всегда носил на правом запястье: Совет Множества ждал начала событий.

На далекой планете, обращающейся вокруг двух солнц, под сводами дворца, чья красота и величие могли бы лишить смертного рассудка, зазвучал его вкрадчивый голос:

– Не упадите! Здесь Кукулькан, избранный, качина, сеятель семян жизни, учитель и покровитель.

С другой стороны к глыбе подошел, топая большими ножищами, предводитель цицицими.

– Не упадите! Здесь Голеад, цицицими, Гром и Молния, производитель, избранный, пропалывающий сорняки и изменяющий миры, согласно надобностям своего народа, – пропыхтел он в шлемофон.

Экатль продолжил:

– Поскольку переговоры качина и цицицими зашли в тупик, мы собираемся разрешить спор в тлачтли. На кону – планета, которая занесена в реестры Совета Множества под именем Дом Большого Отдыха. Планета лежит на пересечении основных межпространственных путей, ее населяют короткоживущие создания, произросшие из семян качина.

Для смертных грани друзы заиграли серебристым сиянием, и только. Экатль, Голеад и трое других цицицими услышали голос старейшины Совета:

– Не упадите, избранные! Мы ожидаем начала тлачтли с нетерпением, ибо наш день близится к завершению, а Множество – бескрайне, и неразрешимый вопрос о единственной планете должен разрешаться без привлечения членов Совета. Но, памятуя о ваших великих деяниях и страшась, что эти деяния могут стать еще более великими, Совет готов исполнить долг судий. Ибо нет для нас ничего более важного, чем спокойствие в мирах Множества.

Экатль был невозмутим, точно одна из тех статуй, что украшали храмовую пирамиду имени него самого. Ни словом, ни жестом бог ветра не подал виду, что насмешливые слова старейшины – дряхлого восьмирукого божка, плодящего пауков и скорпионов на всех мирах, где эта дрянь только способна прижиться, и больше ни на что не годного – задели его тонкую натуру. Он поднял руку, и в тот же миг жители Палаткуапи разразились ликующим ором.

На дорогу, ведущую к полю, вышла команда Экатля. Девятеро высоких, стройных, тренированных самим богом ветра хопи носили набедренные повязки, их длинные волосы были перехвачены широкими лентами, а локти, ключицы, колени и голени – защищены каучуковыми накладками. Жители города приветствовали команду своего покровителя, не жалея глоток. Грязные руки то и дело размазывали по разгоряченным лицам слезы счастья и умиления. Никто из смертных не обратил внимания, что команда Экатля ступает несколько заторможенно и что это оцепенение сходит по мере того, как спины и головы идущих на площадку нагреваются лучами солнца.

Голеад подошел к одному из хопи. Глаза цицицими превосходно видели в сумраке и были чувствительны к тепловому излучению, поэтому на залитой светом площадке от них было не так уж и много проку. Голеад упустил, что тело смертного покрыто не обыкновенной кожей, а мельчайшими чешуйками. Его привлекло иное: предводитель цицицими протянул лапищи, схватил хопи за голову и едва не выдернул ему веки, стремясь рассмотреть глаза игрока.

– Зрачки змеи! – пробасил он, обращаясь к Экатлю. – Что ж, мой мальчик, оказывается, ты не только исключительный учитель, но и способный ученик! Последнее поражение пошло тебе на пользу, и ты сделал верные выводы. Что же даровано этим голопузым? Кровь анаконды?

– Гибкость, рефлексы и сила речного удава. А кровь изменилась сама.

Цицицими отпустил дрожащего хопи, взмахнул руками, притопнул. На дороге показалась команда Голеада – девять смертных, отобранных из племени гордых тотонаков с согласия божественного покровителя их города. Этих обреченных Голеад содержал в наполненных воздухом вольерах на своей враждебной человеку планете. Великан занимался с ними так же усердно, как Экатль с хопи.

Тотонаки были приземисты и широкоплечи. Они брили головы, оставляя две узких полосы жестких волос вдоль темени. Их жилистые руки свисали ниже колен, а на пальцах поблескивали самые настоящие когти. Экатль заметил, что у тотонаков есть и клыки – их не скрывали тонкие и сухие губы. Кроме того, на коже этих людей проступали многочисленные пигментные пятна. Он не стал обсуждать с Голеадом характер улучшений команды тотонаков, он давно знал, что предводитель цицицими наделяет своих невольных слуг-людей генами ягуара.

Пришел черед пискливых дудок и звонких тамбуринов, обе команды вышли на поле. Жрецы вынесли высокую корзину, поклонившись, поставили ее перед Экатлем. Бог ветра опустил в корзину руку и под оглушительный рев жителей Палаткуапи вынул тяжелый мяч из плотного каучука. Мяч был окрашен в голубой цвет и символизировал планету, поставленную на кон. А смертные рукоплескали не умолкая. Им было невдомек, что их жизни висят на волоске; что, если команда Экатля проиграет еще раз, цицицими вернут Дому Большого Отдыха первозданный вид, потому что он нужен им таким – безжизненным с точки зрения смертного. Хопи было невдомек, что их мир принадлежал изначально цицицими, что благодаря вечному соперничеству и неконтролируемым опытам молодых избранных Дом Большого Отдыха обзавелся голубыми океанами и зелеными лесами, в которых раздольно и животным, и птицам, и гадам, и людям. Но на планете сохранились пассивные механизмы соперников качина, при помощи которых ситуацию легко повернуть вспять. Материк, на котором процветает Палаткуапи и другие города империи майя, покрыт непроходимыми джунглями, но производимый растениями кислород поглощают находящиеся там же жуткие болота. Если баланс сил сместится, болота навсегда отравят сероводородом воздух над континентом. Неизмеримые запасы тяжелого газа скрыты и под водой, в океанах, в которых на глубине процветают и эволюционируют создания, столь же близкие цицицими, как смертные люди близки качина. Не зная сна и отдыха, они ждут приказа своих покровителей, дабы выйти на поверхность и превратить в грязь и слизь то, что останется от любимчиков качина. Кажется, что Дом Большого Отдыха устойчив и нерушим, но достаточно одного толчка, чтобы перевернуть его вверх ногами. Равновесие хрупко, благополучие – иллюзорно; то, что смертные принимают за проявления стихии, на самом деле – действующие планетарные технологии тех, кому подчиняется материя и энергия. И не всегда ими управляют качина – учителя и защитники.

Для команды Экатля игра началась из рук вон плохо. Тяжелый мяч взлетел над полем, его принял головой старший игрок хопи. В момент, когда мяч соприкоснулся с переносицей смертного, все, несмотря на стоящий гам, услышали громкий хруст. Вообще, сломанные носы в тлачтли – дело обычное, но такая травма в самом начале состязания – это серьезное препятствие для стремящихся к победе. Старший игрок продолжал бегать по площадке, но с каждым ударом сердца он терял кровь и слабел на радость клыкастым тотонакам.

Игра шла по строгим правилам: до мяча запрещалось дотрагиваться кистями рук и ступнями, нельзя было позволить ему коснуться земли дольше, чем на мгновение. Очки терял тот участник команды, который не мог послать мяч на половину площадки противника. Особым шиком считалось забросить каучуковый шар в каменное кольцо, прикрепленное к опоясывающей площадку балюстраде.

Богам запрещалось помогать своим командам. Поэтому Экатль лишь ободряюще улыбался и пил воду кувшин за кувшином.

Игроки отбивали мяч бедрами, коленями, локтями, плечами. Они кидались навстречу шару и врезались в него бурыми от налипшей пыли лбами. Вскоре старшего игрока хопи унесли с площадки расторопные слуги. Но Экатль немного успокоился: у двоих из тотонаков были сломаны носы, а еще один не переставал выплевывать обломки зубов; песок на их стороне стал влажным от пролившейся крови. Цицицими переговаривались друг с другом, соприкасаясь сверкающими шлемами. Уомочинкин, городской правитель, взобравшись с ногами на каменную скамью, подпрыгивал вместе с мячом. Дымчатая друза переливалась на солнце – Совет Множества наблюдал за поединком команд.

Через непродолжительное время хопи забросили мяч в кольцо, а тотонаки лишились сразу двух игроков.

Глядя, как окровавленных людей-ягуаров уносят в тень, Экатль подумал о том, что качина с цицицими могли в своем противостоянии уничтожить планету и еще уйму миров Множества в придачу. Им была подвластна энергия элементарных частиц материи, энергия частиц света, энергия расширяющегося Множества и энергия времени. Если бы их конфликт вышел за пределы этой площадки, многим звездам пришлось бы погаснуть, а реке времени – выйти из берегов. Но им удалось обуздать собственное всемогущество и препоручить судьбу планеты двум командам игроков.

– В прошлый раз, Змей, ты проиграл, – обратился Голеад к богу ветра, – и я позволил матчу-реваншу состояться. Сегодня пришел мой черед просить отыграться.

Экатль сидел среди игроков своей команды. В его присутствии человеческие кости срастались сами собой, омертвевшие ткани оживали и восстанавливались. На бледные, почти зеленые лица хопи возвращался румянец, они моргали и чуть слышно шипели – человеческой речью игроки не владели.

– Голеад, Голеад, мой старый враг… – Экатль поднялся на ноги. – Между избранными все должно быть честь по чести. Если моя команда выиграет снова, ты уберешь из Дома Большого Отдыха свои сероводородные хранилища и всю дрянь, что расплодилась в них. Более того, ты положишь конец притязаниям цицицими на эту планету.

– Если только сможешь выиграть… – пробурчал Голеад. – Не падай! – бросил он на прощание и пошел к ковчегу: тяжелый, неповоротливый, разящий болотной гнилью. Вождь цицицими не желал видеть, как его людей-ягуаров принесут в жертву во славу Кукулькана и других избранных качина.

К Экатлю подбежал Уомочинкин. Бог прервал сбивчивые поздравления градоправителя:

– Твой народ обязан чтить этих людей как героев, и заботься о них, пока они дышат. При желании они станут выдающимися воинами и охотниками. Но потомства от них не будет – это кара на наши с вами головы… Я же отбуду до заката солнца, можешь перебираться во дворец.

– Когда ждать вашего возвращения, о повелитель?

– Как всегда – по окончании Цикла. Тогда вернусь я, вернутся цицицими, и снова состоится тлачтли с голубым мячом.

Уомочинкин не дожил до завершения Цикла, который, как известно, состоял из пятидесяти двух лет. Когда пришел срок встречать покровителя и учителя, хопи, возглавляемые внуком Уомочинкина, никого не дождались: ни Кукулькана, ни его извечных соперников – чудовищ цицицими. Над высокими пирамидами Палаткуапи гасли старые и вспыхивали новые звезды. Жрецы, взирающие на Множество через трубы увеличения, рассказывали о буйстве света и о летающих скалах, заполонивших пространство. Можно было подумать, что качина и цицицими надоело выяснять разногласия на игровой площадке при помощи каучукового мяча, и среди звезд разразилась самая настоящая война: наподобие тех, когда цаптеки рубят обсидиановыми топорами уэшоцинков, а хопи захватывают в рабство циукоаков. Трудно было поверить, что избранные, которым подчинялись законы мироздания, обратили свою исключительную мощь друг против друга. Впрочем, в это так никто и не поверил. Когда заканчивался очередной Цикл, в городах империи майя – в Палаткуапи, в Тикале, в Ксочикалько, в Тулуме, в Чичен-Ице и много где еще – ждали Кукулькана.

Но Бога Ветра, Луны и Утренней Звезды больше никогда не видели в благодатных землях, сотворенных им на континентах планеты, занесенной в реестры Совета Множества как Дом Большого Отдыха.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache